Максим Шевченко - Особое мнение - 2012-12-13

Т.ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Здравствуйте. Это программа «Особое мнение», меня зовут Татьяна Фельгенгауэр и я рада приветствовать в этой студии Михаила Шевченко. Здравствуйте.

М.ШЕВЧЕНКО: Михаил Шевченко – это мой старший брат. Хотите, я его позову?

Т.ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Господи, Максима Шевченко, извините.

М.ШЕВЧЕНКО: Чем ближе к 21-му, тем больше путаются мысли.

Т.ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Да. Вы меня просто запугали концом света и у меня уже все мысли...

М.ШЕВЧЕНКО: Это вы меня запугали, это же вы начали говорить про конец света.

Т.ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Ну да. Все с надеждой ждут.

М.ШЕВЧЕНКО: А я как раз вас стал успокаивать, что ничего страшного.

Т.ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Не будет. Мы с вами еще встретимся.

М.ШЕВЧЕНКО: Конец света – это начало тьмы, в конце концов, понимаете? А Говард Лавкрафт или Стивен Кинг нам рассказали, что и во тьме можно бороться, сражаться, жить и даже любить.

Т.ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Посмотрим, после 21-го декабря как оно будет. Хотя, у нас и так все время тьма после часовых поясов перемененных. Все время тьма – ничего с этим не поделаешь.

Давайте поговорим с вами про Сирию. Тут за последние двое суток это одна из главных международных новостей стала. Сначала США поддержали сирийскую оппозицию, официально ее признали. Генсек НАТО господин Расмуссен говорит, что падение режима Асада – это вопрос времени. Россия выступила против поступка США. Ну, в общем, ситуация, которая без того тяжелая и сложная, похоже, совсем уже в какие-то формы невозврата переходит.

М.ШЕВЧЕНКО: Дело же уже не в режиме Асада. Американцы и их союзники на Ближнем Востоке, страны залива, Израиль привели ситуацию к тому, что речь уже не идет о борьбе оппозиции против Асада, речь идет о войне по общинному и этническому, и, как бы, религиозно-групповому типу подобно тому, как она была в Ливане, только масштабы Сирии, естественно, больше. Ливанская война была гиперзверской, в которой погибло невероятное количество людей для такой маленькой страны как Ливан. Кто-то даже называет цифру 400 тысяч. Для Ливана, ну, вот, представьте себе, это если бы пол-Москвы исчезло бы, например. Ну, треть Москвы.

В Сирии то же самое. Уже дело не в Асаде, дело просто в том, что определенные группы оппозиции исламской прежде всего, суннитской уже и не могут просто жить вместе с группами христиан, шиитов, армян, там не знаю, какими-то группами суннитов, которые тоже не согласны с салафитской трактовкой истории. И все попытки Запада или Турции сделать так, чтобы либеральная исламская оппозиция была во главе вот этого вооруженного сопротивления проваливаются, поскольку в ситуации гражданской войны те, кто жертвуют своими жизнями и имуществом, как сказано, те, кто ведет бой на поле сражения, тот, собственно говоря, и имеет инициативу. Условно говоря, это ситуация 1918 года, когда были всякие фонд Сиверс, Махно, еще какие-то были, Сорокин, полевые командиры. Вот, полевые командиры сегодня определяют ситуацию. Этим полевым командирам плевать на Асада, на кого бы то ни было. Как говорится, Асад – это просто имя того, против чего они борются. Они хотят власти в Сирии. Власть в Сирии им не позволят захватить. Я думаю, война будет длиться достаточно долго, потому что это война между общинами. С одной стороны, радикально суннитская, салафитская община, к которой примыкают боевые отряды, подчиняющиеся братьям-мусульманам, разным либеральным демократическим силам, ориентирующимся на Запад. Но они в меньшинстве на поле боя.

С другой стороны, это уже даже не армия, скорее всего. То есть это имеет форму армии и форму государства, но это просто та часть населения Сирии, которая понимает, что в случае победы вот этой оппозиции, которую так поддерживают американцы и их союзники, им просто не жить в Сирии, им придется бежать. И они борются за свою жизнь, за свою религию, за свою веру, за свое будущее. И я думаю, что в этой войне победителей не будет.

Т.ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Но если смотреть на международное сообщество, то здесь же кто кому еще оружие поставляет.

М.ШЕВЧЕНКО: Международное сообщество – это, как правило, циничные подонки, которые используют любой такой конфликт для того, чтобы занять и выиграть определенные бонусы, занять определенную позицию, выиграть определенные бонусы в этой ситуации. По большому счету им же плевать на жизни сирийцев, как им было плевать на жизни ливийцев. Начав с операции «Чистое небо» в Ливии, якобы для защиты демонстраций, они перешли к тому, что начали охотиться за Каддафи и его семьей, и убили там его внуков, детей, очень много людей убили просто бомбардировками в Ливии. И это привело к жуткому вот этому концу Муаммара Каддафи, который наблюдал весь мир. Это сделали союзники США и Франции, подчеркну, а не какие-то дикие варвары. Это делали люди, которыми руководили французские, британские и американские военные советники. Точно такими же варварами и убийцами они руководят в Сирии, точно такими же, которые точно так же хотят.

Я допускаю, что среди оппозиции есть очень много честных, порядочных людей, потому что баосисткий режим – ну, там было много минусов. Чудовищная коррупция, понимаете, там не было возможности заняться каким-то серьезным крупным бизнесом, если ты не был в доле с кем-то и так далее. Люди многие уезжали в Ливан. Сирийцам это было просто – просто взял, сел на машину, через полчаса ты в Ливане. Но доводить до такого, что сейчас происходит в Сирии, без сознательной ставки Запада на превращение Сирии в ад, всего этого не случилось бы.

Т.ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Позиция России.

М.ШЕВЧЕНКО: Я считаю, что позиция России – она, в целом, правильная. У меня есть только одна претензия. Мне представляется совершенно неверным, чтобы Россия, в которой живет огромное... Подавляющее число мусульман России – это сунниты. И под влиянием пропаганды и американской, и арабской, естественно, они на стороне оппозиции. Мне кажется, что в России в официальных государственных ресурсах антиисламская пропаганда как один из способов видения войны в Сирии – это неправильный подход, совершенно неправильный.

Сегодня МИД выступил с утра с заявлением, что события на Ближнем Востоке угрожают ситуации на Кавказе. Даже не представляете, насколько угрожает. Потому что саудовская пропаганда антишиитская, антихристианская в какой-то мере – она распространяется на Кавказе. И ей нету никакой альтернативы. А смотрят ВГТРК, вот я смотрю ВГТРК, там говорят «Убийцы имеют на себе знак Шахады», - говорит корреспондент «России 24». Ну, Шахада – это символ веры для всех мусульман абсолютно.

Т.ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Давайте мы сейчас прервемся буквально на минуту и эту тему обязательно продолжим. Сейчас небольшой перерыв, после чего «Особое мнение» продолжится.

РЕКЛАМА

Т.ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Продолжается программа «Особое мнение», в которой сегодня выступает Максим Шевченко. Вот, это очень интересная мысль, на самом деле, когда МИД делает заявление, не понимая, насколько он прав.

М.ШЕВЧЕНКО: Нет, МИД понимает. Но я думаю, что не до конца. Потому что, на мой взгляд, ситуация достаточно серьезная. Запад добился главного: исламский мир расколот, и Россия как часть исламского мира, безусловно, тем более, что Россия является наблюдателем в организации Исламская конференция, президент России Владимир Путин выступал в организации Исламская конференция. Россия – страна, в которой мусульмане являются частью современного цивилизованного пространства, скажем так, технологического. Очень сильно политизированы российские мусульмане. И вместо того, чтобы с ними разговаривать на языке демократии, на языке российской Конституции, с ними пытаются разговаривать силовыми методами, прежде всего, выталкивая их, на мой взгляд, просто в объятия, ну, если не Аль-Каиды (я не очень-то верю в Аль-Каиду какую-то целенаправленную), то, по крайней мере, в объятия тех радикалов, которые стоят сегодня за войной в Сирии и тех государств типа США, Саудовской Аравии и Израиля, которые стоят за спинами этих исламских радикалов.

Т.ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Тогда у меня последний вопрос. Вы сказали о том, что тут ищут бонусы, поддерживая оппозицию. И в то же время сказали, что в этой войне в Сирии выигравших не будет.

М.ШЕВЧЕНКО: Я думаю, что выигравших не будет, потому что военной победы, я думаю, на поле боя не будет ни у кого.

Т.ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Каковы бонусы тогда?

М.ШЕВЧЕНКО: Ну, во-первых, они думали, что они свергнут Асада. И думали, что сделают это быстро. Они не предполагали, что режим Асада имеет такие глубокие корни и серьезные корни в сирийском обществе. Они, на самом дел, очевидно (Запад и его союзники)... Мне только странно, что Турция так полагала. Турция прекрасно знала, что такое Сирия. Они полагали, что это такой Колосс на глиняных ногах такой страшноватый, который там вот по ливийскому варианту сразу рухнет достаточно быстро. Но мы выясняем, что режим Асада – баасистский. Точнее говорить, режим Баас. Потому что режим Асада – мы таким образом, как бы, лишаем его некоей политической коннотации. А политическое содержание в этой гражданской войне является крайне важной стороной. С одной стороны, у нас, понимаете ли, демократическая оппозиция, то есть мы даем политическую рамку, правда? Демократическая, там, исламская. А с другой стороны, некий Асад, кровавый тиран, который сидит таким вот пауком на горах трупов.

Это же картинка пропагандистская. На самом деле, эта борьба – абсолютно борьба мировоззрений. С одной стороны идет достаточно демократическая с элементами социализма, который был очень популярен и который изменил лицо Ближнего Востока в 50-е, 60-е, 70-е, 80-е годы, очень сильно изменил к лучшему.

Наверное, социалистическая модель изжила себя. Но так или иначе она была светской, в рамках которой в Сирии достаточно хорошо жилось и мусульманам, и христианам, и светским людям, и неверующим. Еще раз говорю, у Сирии (я много раз там бывал) были свои минусы. Бюрократия, там, коррупция, понимаете, некая такая вот эта вот идеологическая заорганизованность. Но это было государство безопасное, государство порядка и развития. Сирийцы были одним из самых образованных народов на Ближнем Востоке и, может быть, вообще в арабском мире. Сирийца сразу можно было узнать. Где бы ни встречался с сирийцем в мире, это не важно, кто он, суннит, алавит, друз, христианин, армянин, между прочим, которые тоже являются сирийцами коренными, их сразу было легко вычислить как и ливанцев. Это, как бы, другой тип.

И в Сирии можно было видеть на улицах такие картинки. Идет девочка в хиджабе в полном, только глаза и держит за руку свою подружку, которая идет в юбке, там не знаю, волосы распущены. Никаких проблем. Христиане ходили по мусульманским праздникам в эту мечеть Омейядов, мусульмане приходили или, по крайней мере, на храме, где служил патриарх Игнатий (царство ему небесное – он умер не так давно, по-моему), глава Антиохийской церкви, там можно было видеть объявление мусульман о том, что умер такой-то, просим христиан, если они хотят, прийти на похороны и так далее.

Такая же жизнь, говорят, была в Ливане до начала 70-х годов, до войны. Это много было описано. Ливан был местом путешествия французских, английских, британских, знаете, таких вот искателей Востока. В 1975 году после сожжения этого палестинского автобуса вместе с людьми, ливанскими фалангистами христианскими, Ливан превратился в ад на какое-то время, в ходе которого вызрели совершенно новые силы.

В 1975-м никто не слышал ни про Амаль, ни про Хезболлу, например. Сегодня Хезболла в Ливане – это крупнейшая и ведущая военно-политическая сила. Она где-то к середине 80-х под влиянием иранской революции заявила о себе.

Я могу предположить, что в сирийской войне вот эти 2 ясные конфигурации такие (исламская оппозиция и Баас) тоже распадутся на какие-то совершенно новые партии, потому что, собственно говоря, сама по себе Сирийская арабская республика была неким искусственным образованием. На Ближнем Востоке многие государства являются искусственными. Это какие-то границы, которые когда-то между собой там обсуждали Англия, Франция, Турция, вот почему-то здесь, а не здесь. Это племя живет здесь, а не здесь. Был момент, когда Сирия, Иордания и Египет (не помню, Ирак в этом участвовал или нет) пытались объединиться вообще в одно арабское государство, не получилось. Там многие выдуманные государства. Но народы там не выдуманные. Вот, общины религиозные или этнические, которые там живут, они не зависят от этих государств, потому что это форма. Знаете, позавчера монголы, сегодня крестоносцы, завтра там Салахетдин, а послезавтра Баас. А что будет завтра? И шииты, и сунниты, и христиане более древние и более связанные с этой землей.

Я думаю, что война будет развиваться по ливанскому типу. Будут выкристаллизовываться новые политические силы, и борьба за влияние над Сирией будет идти достаточно жестокая. Все эти попытки Запада представить эту войну как войну народа против тирана уже провалились. Уже очевидно, что эта война идет между группами и между общинами по ливанскому типу. И трусливый и вероломный Запад просто боится пока это признать, но признать это придется.

Т.ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Максим Шевченко в программе «Особое мнение». Давайте про нас поговорим. Сегодня президент Владимир Путин как-то прокомментировал, наконец, так называемый акт Магнитского. Заявил, что Россия отреагирует на принятие этого закона в США мерами адекватными, но не запредельными. При этом удивился Владимир Путин, вообще зачем этот закон был принят, зачем это США надо. «Говорят о перезагрузке, а сами усугубляют ситуацию абсолютно неспровоцированно» - это цитата слов президента.

Как вы считаете, вот такая немножечко затянувшаяся, но, все-таки, появившаяся реакция Путина – она на что намекает? Что будет?

М.ШЕВЧЕНКО: Я не знаю, что будет. Это есть целая профессия гадателей и толкователей слов президента.

Т.ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Еще есть профессия Аналитик.

М.ШЕВЧЕНКО: Да. Были авгуры, которые там гадали по полету орла или по внутренностям животных, по поведению гусей.

Т.ФЕЛЬГЕНГАУЭР: У нас – по словам президента.

М.ШЕВЧЕНКО: А вот я к их числу не принадлежу, поэтому я расскажу, как я понимаю список Магнитского. Я не знаю, совпадает ли это с мнением Путина или не совпадает. Мне кажется, первая есть очень важная позиция: все люди, которых подозревают или обвиняют в том, что они применяли к юристу Магнитскому или к другим людям, менее значимым, менее богатым, менее, скажем так, известным, недозволенные методы ведения допроса, все эти сотрудники должны быть на время ведения служебного расследования или еще какого-то отстранены от работы, в отношении них должно быть начато расследование. Если есть хотя бы малейшее подозрение, что тот или иной сотрудник применял недозволенные методы какого-либо давления физического, медицинского, психологического на подследственного, он должен быть публично и сурово предан суду. И наказан по всей строгости закона. Это первое. И в этом Россия должна, безусловно, идти до конца. И если мы критикуем список Магнитского, потому что он не имеет отношения к расследованию внутри страны, то, безусловно, это расследование должно быть доведено до конца, как и жалобы по всем другим фактам пыток или подозрениях в пытках, которые могли или применялись к подследственным. И это не важно, в Москве это происходит, на Кавказе, в Татарстане, в Сибири, на Дальнем Востоке, в Мурманске или в маленькой деревушке за Полярным кругом.

Т.ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Суд не оставил никаких вообще надежд на то, что кто-то будет наказан.

М.ШЕВЧЕНКО: Вот, мы же не знаем, было это или не было, понимаете? Мы с вами ведем себя так, будто мы заранее знаем, что это преступление было. Есть, скажем так...

Т.ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Человек-то умер.

М.ШЕВЧЕНКО: Ну, в каждом преступлении, в каждой ситуации есть признаки, которые говорят за то, что преступление было и за то, что его, скорее всего, не было. Я думаю, что должно быть еще одно следствие (может быть, не одно). Если, в конце концов, с делом Мирзаева 5 было экспертиз, то с Магнитским их должно быть 55, на мой взгляд, при широком общественном контроле. Это не тот случай. когда надо выгораживать каких-то начальников из самого разного рода силовых ведомств. Не тот случай. Потому что на кону, собственно говоря, честь России и честь страны.

Теперь что касается списка Магнитского. Я считаю, что парламент иностранного государства может принимать любые документы, потому что это суверенный парламент, какие хочет. Хоть список ненависти, там не знаю, неприязни и неприязненного отношения к Папе Римскому, там не знаю, к следователям. Но этот акт, безусловно, не дружественный по отношению к России. Потому что мне представляется, что... Ну, конечно, у них был мотив, потому что затронуты были интересы американского гражданина Уильяма Браудера и, собственно, они защищают не столько Магнитского. Я, правда, не знаю, было у него гражданство американское, у Магнитского?

Т.ФЕЛЬГЕНГАУЭР: По-моему, нет. Не берусь утверждать.

М.ШЕВЧЕНКО: Ну, вот, у Браудера точно было. То есть они по жалобе американского гражданина принимают такой закон. Конечно, для России это является примером для подражания, я считаю. Мы должны то же самое, принимать законы по жалобам российских граждан, мы должны защищать наших граждан.

Я, например, считаю, что Алла Бут должна и имеет право апеллировать к российскому парламенту с целью всех следователей и всех сотрудников ЦРУ, которые участвовали в этой провокации по отношению к ее мужу Виктору Буту, журналистов, которые поддерживали и оправдывали это, вот, господина Козловского, например, который просто открыто работал как открытый сотрудник американских спецслужб, публикуя материалы, якобы, о виновности Виктора Бута, им, конечно, должен быть запрещен въезд в Россию. Это будет адекватный ответ по жалобам российских граждан. Это должны не выдумывать наши парламентарии...

Т.ФЕЛЬГЕНГАУЭР: То есть не МИД и не депутаты должны составить этот список, а по конкретным жалобам надо составить?

М.ШЕВЧЕНКО: Не они. Конечно-конечно! Если нет такой жалобы... Там есть Браудер, который пожаловался, понимаете?

Т.ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Все логично.

М.ШЕВЧЕНКО: Ну, в принципе, да. С точки зрения защиты интересов американских граждан это все логично, на мой взгляд. Не логично то, что они оказывают давление информационное. Хотя, возможно, здесь трактовка просто неверная. На какие-то ситуации внутри России. Это и называется «вмешательство в наши внутренние дела».

Причем, по другим делам Браудера – спекуляции, утаивание НДС (ну, в общем, там это все описано) – я не знаю, правда это или нет, но это не имеет отношения к защите его интересов как американского гражданина. Вот, я считаю, что российские граждане, интересы которых нарушены в США, должны пожаловаться в специальную комиссию российской Государственной Думы с целью, чтобы Государственная Дума провела расследование в отношение нарушения их прав американскими должностными лицами. И тогда, мне кажется, что это будет взаимный не просто обмен какими-то уколами, а помощь: мы будем помогать защищать наших граждан и помогать американской государственной системе избавляться от лжи и диффамаций, и в равной степени в рамках такого же обмена они тоже, наверное, будут содействовать нашей системе избавляться от тех, кто пытает или подозревается в пытках по отношению к заключенным.

Т.ФЕЛЬГЕНГАУЭР: И таким образом это прекрасно уложится в формат перезагрузки.

М.ШЕВЧЕНКО: Думаю, что Путин, возможно, это и имел в виду.

Т.ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Сейчас сделаем перерыв буквально 3 минуты. Никуда не уходите – «Особое мнение» продолжится.

НОВОСТИ

Т.ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Продолжается программа «Особое мнение», в которой сегодня выступает Максим Шевченко. Мы сейчас так вот в формате блиц и попробуем побольше тем утрамбовать в последнюю часть эфира. Еще из сегодняшнего выступления Владимира Путина. Он поддержал идею законодательно запретить упоминание в СМИ национальности подозреваемых и осужденных. Санкции предлагаются вплоть до закрытия СМИ. Теперь уже президент об этом высказался. Вы поддерживаете или нет?

М.ШЕВЧЕНКО: Ну, только в том случае, когда это, на самом деле, не относится к содержанию вопроса. Потому что я допускаю, что есть преступления, которые совершаются, исходя из этнической или религиозной принадлежности преступника и это имеет значение. Это крайне редкие преступления, когда человек убивает другого, потому что... Ну, как вот этот вот там зарубил армянина топором, да? Это было на почве этнической ненависти. Между Азербайджаном и Арменией де-факто нет мира, идет война. Это натовцы в их маразме собрали на одном семинаре офицеров двух воюющих между собой армий, полагая, что это все, как бы, не всерьез. А это оказалось все всерьез.

Но во всех остальных случаях, когда это воровство или махинация какая-то, мне кажется, что этническая принадлежность преступника не имеет отношения к делу и только разжигает ненависть и ксенофобию. Понимаете? Ведь, допустим, нацисты обвиняли, там не знаю, банки, которые грабили в 20-е годы в Германии народ (встали в полную зависимость от них там люди), говорили, что это грабят евреи, потому что какая-то часть банкиров были евреи. Какая-то часть была немцы. И тем самым способствовали чудовищной волне антисемитизма и ненависти, как бы.

Это же не имело отношения к реальности, на самом деле, потому что, наверное, были преступники-немцы, были преступники-евреи какие-то. Но они играли специально на этом.

Точно так же, мне кажется, сегодня, к сожалению, в России определенные силы играют на разжигании ненависти к Кавказу или к мусульманам, или еще к кому-то. Подчеркиваю, при незначительном и несвязанном с этническим происхождением преступника...

Т.ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Бытовое, да. Абсолютно бытовое преступление.

М.ШЕВЧЕНКО: Ну, может быть, не бытовое. Почему? Это может быть уголовное преступление. Человек зарезал, чтобы снять там часы, отнять бумажник. Почему он это сделал? Потому что он там таджик, чукча, еврей, русский, чеченец, армянин или потому что он преступник? Нам рассказывают, что это потому что он принадлежит к такой-то национальности. А тогда другой почему зарезал там через 2 улицы, другой национальности? Потому что к другой национальности он принадлежит? Здесь зарезал кавказец, а вот здесь русский зарезал. И оба эти сделали по этническим мотивам?

Мне кажется, что тут абсолютно правильно. Но не всегда это должно быть, потому что есть ситуации, при которых нельзя просто не описывать какое-то этническое или религиозное происхождение участников какой-либо драмы.

Т.ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Ну, то есть все зависит от мотива преступника.

М.ШЕВЧЕНКО: От мотива и от журналистской работы, журналистской квалификации. Вот как с этой свадьбой, которая в Москве не стреляла и про которую все говорили, что она стреляла, хотя никто не доказал, что она стреляла. Единственным человеком, который признался в том, что его журналисты лгали, правда, не по злой воле лгали, а были источником, был Арам Ашотович Габрелянов, который сказал на Russia.ru, что первые 2 сообщения Lifenews о стрельбе по людям, по машинам были ложью. Это честная журналистская и человеческая позиция, понимаете? А остальные даже не извинились и продолжают говорить там «Дагестанская свадьба», хотя обвинявшийся парень является москвичом. Подчеркиваю, его дагестанское происхождение – это то же самое, как не знаю там, допустим, выяснять, а какой национальности Мавроди, который обманул там миллионы людей. Кто он по национальности? Ну и так далее.

Т.ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Давайте по судам. Верховный суд сегодня разрешил журналистам появляться в суде с профессиональной аппаратурой без аккредитации. Это вопрос освещения судебных процессов, важный и не только для журналистов, но и для людей, которые следят за судебными процессами. Все правильно?

М.ШЕВЧЕНКО: Ну, мне кажется, абсолютно все правильно, да. Журналисты должны иметь доступ. Потому что каждый судебный процесс – это не важно, судят ли там олигарха, которого обвиняют в том, что он предал родину, например, или судят человека, который не уплатил налоги, каждый судебный процесс является общественно значимым, независимо от его формата и сюжета.

Т.ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Конституционный суд сегодня разрешил проводить публичные богослужения без согласования с властями. То есть разрешение, как это происходит в случае с митингами, для религиозных мероприятий не нужно и можно проводить богослужения, религиозные обряды, церемонии, не получая согласования с московскими властями.

М.ШЕВЧЕНКО: Ну, это, наверное, соответствует духу Конституции, но я считаю, что это неправильно. Потому что я считаю, что это будет вызывать дополнительное напряжение, как бы, в обществе. Я считаю, что религиозные организации должны просто... Должен быть регламент создан в Москве, например. Вот, хотят там православные провести крестный ход на 200 тысяч человек, да? Ну, мне кажется, не надо, все-таки, подавать заявку городским властям, чтобы власти городские выделяли полицейских, не знаю там, сопровождение, машины, которые будут мусор убирать. Это же все нагрузка на городской бюджет. Это что, должны угадывать, что ли, городские власти, что это будет?

Или вот Курбан-байрам, вот там не знаю, десятки тысяч мусульман, не умещающиеся в мечети, из-за того, что их в Москве вообще практически нет (этих мечетей), 5 штук, молятся на улице. После них остается какой-то мусор. Кто будет оплачивать уборку этого мусора? Я считаю, что в данном случае Совет муфтиев должен предварительно ставить в известность, по крайней мере, городские власти, московские о том, что примерно будет такое-то количество человек, просим выделить такое-то количество сотрудников милиции или уборщиков, или еще кого-то.

То есть город не может себе позволить, чтобы такое большое скопление людей... А мы видели по мощам, допустим, православным – там почти миллион человек прошел, да? Чтобы это скопление людей было без какого-либо взаимодействия с городскими властями.

Т.ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Но не получается ли здесь еще и некое разделение? То есть верующим можно, а не верующим нельзя? И люди, которые хотят выйти на какое-то шествие, они должны получать разрешение...

М.ШЕВЧЕНКО: Ну, я считаю, что религиозные обряды, особенно традиционных религий – они укрепляют социальное спокойствие в обществе. Потому что, конечно, если это, не знаю там, ходка каких-нибудь патриотических казачьих движений против Музея современного искусства, то это нельзя считать религиозной организацией и, как бы, религиозной акцией, с каким бы количеством хоругвей они бы не шли при этом, понимаете? А если патриарх организует или, не знаю там, кто-то еще, или муфтий, или раввины, или пасторы, то я считаю, что это все работает на укрепление традиционных ценностей в обществе.

Это не то же самое, что политика. Политика – она людей разделяет. А в данном случае религия (ну, это мой подход, естественно) – она объединяет людей, она дает позитивную этику, позитивные этические какие-то вещи.

Т.ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Но в Конституции религия никак не прописана.

М.ШЕВЧЕНКО: Ну, я считаю, что Конституцию надо менять, надо поправки к Конституции вводить. Вот американцы приняли Конституцию, а живут не по Конституции фактически, а по поправкам, которые соответствуют изменяющейся ситуации в стране. Первая поправка, вторая, третья. Мы тоже вполне можем брать за основу Конституцию и вводить поправки к Конституции. Я не вижу тут никаких проблем. Это международная практика.

Т.ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Про гуляющих, которые, судя по всему, будут гулять без согласования, без разрешения властей. 15 числа будет Марш свободы, его не согласовали, в итоге акции как таковой не будет. Лидеры оппозиции говорят, что тут уже каждый сам для себя решает. Московские власти, как вы считаете, правильно сделали, что вот так вот зашли все в тупик?

М.ШЕВЧЕНКО: Нет, я считаю, они сделали неправильно. Я не понимаю, зачем дразнить гусей и зачем напрягать там. где можно обойтись без напряжения. Совершенно очевидно, что акции оппозиции уже не угрожают ни в какой мере политической стабильности, а являются просто выражением гражданской позиции части наших людей, которые не согласны с действиями власти. И запрещать им это – это давать дополнительные, как бы, бонусы тем, кто хотел бы это использовать для разрушения нормального общественного процесса, политического в том числе. Я считаю, что это ошибка политическая, перестраховка, как говорится.

Т.ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Вчерашнее послание президента федеральному собранию видели ли вы?

М.ШЕВЧЕНКО: Слышал. Читал.

Т.ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Что выделите самое главное по политической составляющей?

М.ШЕВЧЕНКО: Там было 10 пунктов, таких, важных. Сейчас просто трудно вспомнить.

Т.ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Ну, хотя бы по тональности.

М.ШЕВЧЕНКО: По тональности оно мне показалось просто таким, социально ориентированным, не обостряющим никакие конфликтные ситуации и показывающим уверенность Путина в том, что сейчас главным являются не какие-то политические моменты, что политическая острота снята, а социальное развитие. Мне кажется, вот там было существенным про налог на роскошь, по-моему.

Т.ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Да, налог на роскошь и плоская шкала.

М.ШЕВЧЕНКО: Вот это сочетание сильного государства, мне кажется, свободных достаточно обещаний, по крайней мере, преференций бизнесу и гарантии политического разнообразия (он это поддержал) – вот это, мне кажется, показатель силы и стабильности, которую он пытался продемонстрировать. То есть послание было не алармистским и не каким-то штурмовым ни в каких форматах. Просто, как бы, есть тема, есть развитие и вот оно должно идти так-то, так-то. И сильное такое послание, на самом деле. Сильное за счет своего спокойствия.

Т.ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Это был какой-то новый облик президента, по-вашему? Или нет?

М.ШЕВЧЕНКО: Да нет. Это Путин такой всегда и был. С 1999 года мы его таким и запомнили. Он всегда говорил, даже в самых экстренных ситуациях таким голосом, как бы, не истерическим и не нервным, а достаточно стабильным и таким, уверенным в себе. Это очень уверенный в себе человек. Я вообще не помню ситуаций, когда он был бы или показывал бы на внешнюю среду неуверенность. Это послание лишний раз демонстрирует его, как говорится, такое твердое стояние на ногах.

Т.ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Да... Даже про подводную лодку он довольно твердо и уверенно сказал, что она утонула. Спасибо большое.

М.ШЕВЧЕНКО: Ну... А как бы вы поступили на его месте, Тань? Вы бы в этой ситуации, когда идет война чеченская, когда страна на грани распада, вы бы, как говорится, поднимали бы тон истерический, что ли? Он поступил так. взяв на себя тяжелую ответственность.

Т.ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Нет. Спокойно констатировал факт.

М.ШЕВЧЕНКО: Ну а что делать?

Т.ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Спасибо большое. В программе «Особое мнение» сегодня выступал Максим Шевченко, эфир для вас вела Татьяна Фельгенгауэр. Всем счастливо.