Алексей Венедиктов - Особое мнение - 2013-04-26

О.ЧИЖ: 19:08 в Москве, это программа «Особое мнение». Я – Оксана Чиж. Алексей Венедиктов, главный редактор радиостанции «Эхо Москвы». Добрый вечер.

А.ВЕНЕДИКТОВ: Добрый вечер. Ты – мой Путин сегодня.

О.ЧИЖ: Я сегодня, да, похожа. Новость последних нескольких часов, печальная новость. Скончался Александр Лившиц, бывший вице-премьер, бывший министр финансов. Многие его коллеги по правительству 90-х вспоминают его как человека очень яркого, очень такой, объемной... Человек объемной личности, человек не просто большого интеллекта, но и человек с большим чувством юмора и таким, позитивным отношением к жизни. Вот, Борис Немцов вспоминает, что, в общем, эта энергия, мозги и чувство юмора, которые помогли спасти в 90-е годы ситуацию. Он для вас кто?

А.ВЕНЕДИКТОВ: Александр Лившиц – человек, который меня обучал некоторым азам экономики. Он стал, если мне не изменяет память, вице-премьером где-то в 1997 году. И до этого он был помощником президента по экономическим вопросам. И очень часто, когда мне чего-то было непонятно в том, что говорила власть или делала власть в области экономики, мне нужно было набрать его телефон и сказать там... Он был старше меня на 10 лет, тем не менее, я говорил «Саш, можно я подъеду? Я ничего не понял». Я был корреспондентом, на самом деле, тогда еще не был ни главным редактором, даже не был директором информационной службы, по-моему, в 1995 году не был точно. И он говорил «Ну, знаешь, вот я сейчас занят, меня вызвал президент. Давай или меня подожди, или мы потом вечером пойдем куда-нибудь, я тебе объясню». И, вот, это удивительная история, готовность не только мне, но и многим моим коллегам-журналистам много раз, в 2-3 раза моложе меня в то время (ну, в 3 вряд ли – в 2) объяснять подробно за чашкой чая, за стаканом водки терминологию, тренды, решения, не под запись, просто объяснять на пальцах. Вот эта готовность общаться с журналюгами, причем, повторяю, не с целью пиара, потому что это не выходило на экраны, не выходило в газеты...

О.ЧИЖ: То есть это был такой мастер-класс буквально?

А.ВЕНЕДИКТОВ: Ну, можно назвать это мастер-классом. Это было отношение. Он понимал нашу работу, он понимал, что мы ничего не понимаем (что правда), он понимал, что мы – дилетанты в вопросах экономики и в президентских решениях. Шла там типа приватизация АвтоВАЗа, да? Ну вот такие вещи, да? Значит, не он собирал, а мы просили. Все знали, что если позвонить Лившицу в приемную... Это очень важное качество было чиновника, сначала помощника, а потом вице-премьера и министра финансов. Он обязательно в течение 48 часов отзвонит: «Чего случилось?» - «Мне непонятно» - «Ну, подъезжай» или «Ну, давай встретимся. Ну, давай завтра встретимся в 7 утра, у меня в 8 совещание».

Вот такая отзывчивость – я бы назвал это отзывчивость, профессиональная отзывчивость. Причем, объяснение гуманитарное. Это очень ценное качество, не у всех чиновников она есть. По отзывчивости на звонки на сегодняшний день я должен тебе сказать, что есть такие люди, конечно, но их мало. Вот, Александр Яковлевич составлял меньшинство и тогда.

Вторая история заключалась в том, что он не боялся ссориться с президентом. Собственно, он уволился поэтому. Причем, это не ссориться с Путиным, это ссориться с Ельциным, что особенно неприятно, потому что Борис Николаевич не принимал отказов. И заявлений об отставках Борис Николаевич вообще не принимал – это он считал, ну, там, не предательством... Как это? Президент предложил, как это?

О.ЧИЖ: Слабостью?

А.ВЕНЕДИКТОВ: Нет, не слабостью. Он не понимал. И когда Саша уходил, Александр Яковлевич уходил из-за несогласия с некоторыми решениями президента, тот реально не понимал. Мы с Сашей встретились, с Александром Яковлевичем встретились на следующий день после его отставки, и президент не понимал. Он мне рассказывал с обидой, что президент, с которым он работал очень долго, там, 5-7 лет как минимум, он не понял причину. «А чего? Ну, работайте. Я же вам доверяю». А сказать «Я вам не доверяю» или «Вашей политике не доверяю» - вот это могли не многие. В том числе сказал вежливый и интеллигентный Лившиц.

И еще одно воспоминание. Значит, когда он стал вице-премьером – министром финансов... Это крупнейшая должность – вот, Кудрин занимал подобную должность. Я когда к нему приходил в кабинет (я просто хочу рассказать нашим слушателям), у него в кабинете всегда висел один портрет.

О.ЧИЖ: Какой?

А.ВЕНЕДИКТОВ: Это был портрет его отца в военной форме во время Великой Отечественной войны. Не президента, не премьера. Вот этот портрет кочевал с ним из кабинета в кабинет. Там не было президентского портрета. Хотя, обязан был.

О.ЧИЖ: То есть на всей семье висела только одна фотография?

А.ВЕНЕДИКТОВ: На всей стене висел один портрет – человек в пилотке, в очочках – это был его отец. Это была его принципиальная позиция, как он мне объяснил, и он рассказывал смешно, как к нему приходили там люди, говорили «Ты Бориса Николаевича-то где-нибудь поставь». Он говорит «А зачем? Я ему каждый день бумаги ношу. Чего тут поставить-то? Зачем мне портрет-то его? Для чего? Для вдохновения, что ли? Так меня отец вдохновляет».

Вот это качество – оно о многом говорит. И его уход самостоятельный, и то, что среди своих противников, политических врагов, если угодно... Те, кто считал его врагом, там были такие разные люди как, скажем, Сергей Глазьев и Анатолий Чубайс. Совершенно на разных пластах. Потому что Саша не принадлежал ни к какой команде, он говорил и делал то, что считал правильным. И когда он не смог делать то, что он считал правильным, он развернулся и ушел.

О.ЧИЖ: То есть это была принципиальная позиция не искать себе кумиров, вдохновителей и...

А.ВЕНЕДИКТОВ: Ты знаешь, я не могу так кодифицировать, потому что я не знаю, честно говоря. Вот, он был такой. Он был такой, мы с ним и ругались часто, потому что я не понимал там каких-то вещей. Он не мог мне объяснить, хотя и старался. Но это был цельный человек, который не делал того, что... На мой взгляд. То есть я не знаю таких случаев. Не делал того, что считал неправильным. Может, он ошибался в чем-то, наверное, в экономической политике, но его нельзя было заставить сделать то, что он считал неправильным. И даже президент Борис Николаевич, который был человеком, скажем, с сильным нажимом в жизни и мог там и Чубайса так задавить, если угодно, тоже цельнометаллического, и Черномырдина мог не убедить, а заставить что-то делать не так (я уж не говорю про более мелких людей), то Лившица – нет. Как ни странно это, может быть, звучит.

О.ЧИЖ: Мы продолжим буквально через минуту. Это программа «Особое мнение». Алексей Венедиктов, главный редактор радиостанции «Эхо Москвы».

РЕКЛАМА

О.ЧИЖ: 19:16 в Москве, это программа «Особое мнение». Оксана Чиж и Алексей Венедиктов, главный редактор радиостанции «Эхо Москвы». Можно присылать ваши вопросы на номер +7 985 970-45-45, а также участвовать в разговоре посредством кардиограммы специальной на нашем сайте – там можно всячески поддерживать или, наоборот, не соглашаться с тем, что говорит Алексей Венедиктов.

Еще несколько слов об Александре Лившице. Павел Крашенинников, глава думского Комитета по законодательству сегодня, вспоминая о нем, высказал такую мысль: «Министр финансов должен быть именно таким. Не бухгалтером, не каким-то угрюмым человеком, не заражать всех вокруг пессимизмом, а, вот... Не нагонять на людей тоску, одним словом».

А.ВЕНЕДИКТОВ: Министр финансов...

О.ЧИЖ: Как при последних министрах.

А.ВЕНЕДИКТОВ: Да, я понимаю, да. Министр финансов должен быть разным. Я думаю, что ценность Александра Яковлевича была не в том, что он был весельчак и заражал всех оптимизмом. Дело в том, что он был профессионалом. Конечно, для общения всегда приятнее общаться с весельчаками и с людьми, которые могут рассказать хороший анекдот и объяснить популярно. Но мне, все-таки, кажется, что важнее смотреть на качество министра финансов. И в данном случае понимая наезд Павла Крашенинникова на Кудрина и Силуанова, я его не разделяю.

О.ЧИЖ: А в целом нет такого ощущения, что не хватает в правительстве и во власти...

А.ВЕНЕДИКТОВ: Весельчаков?

О.ЧИЖ: Не весельчаков, а вот таких вот объемных фигур?

А.ВЕНЕДИКТОВ: Я не согласен, на самом деле. Просто, может быть...

О.ЧИЖ: С ярко выраженным характером.

А.ВЕНЕДИКТОВ: Может быть, Павлу... Сейчас я вспомню его фамилию. Владимировичу? Крашенинникова я имею в виду. Кстати, по поводу Крашенинникова там была замечательная история. У него был большой конфликт с Ельциным. Я напомню, что Павел был министром юстиции. И на выезд за границу любого министра разрешение давал президент, управление президента. И я сам видел список, где там командировки министров, напротив Крашенинникова красным карандашом Путин писал «Нет». Вот, что такое «Нет», я не понимаю. Но было написано «Нет».

О.ЧИЖ: А решение по остальным тоже было красным?

А.ВЕНЕДИКТОВ: Нет, по остальным не было. Просто был завизирован список, а тут «Нет». Так что, на самом деле, я должен сказать, что мне кажется, что кабинет министров нынешний – он очень индивидуализированный. И характером обладает... Ну, я, например, сразу скажу, и Вероника Скворцова, и Дмитрий Ливанов, и Сергей Шойгу, и Игорь Шувалов. А кто не обладает там, собственно, своей, как бы сказать, харизмой?

Я не понимаю, о чем здесь речь. Важно то, чтобы эти люди были а) работоспособные, б) понимали задачи, в) умели их решать. Не готов к этому обсуждению, там, какие танцы умеет танцевать министр.

О.ЧИЖ: Ну, кстати говоря, вопрос о правительстве поднимался вчера и на прямой линии с Владимиром Путиным. Был вопрос из Белгорода, если не ошибаюсь, где у президента спросили, когда правительство в целом и министр Ливанов в частности уйдут в отставку. И президент так, в общем, защитил.

А.ВЕНЕДИКТОВ: Президент защитил правительство.

О.ЧИЖ: «Люди работают меньше года, - сказал он. – Давайте дадим им шанс».

А.ВЕНЕДИКТОВ: Ну, понятно, что каждый министр своей деятельностью вызывает сопротивление внутри своей, как бы, секции, внутри своих интересов, вызывает сопротивление определенной группы людей, которым он наступает на интересы, что Ливанов, повторяю, что Скворцова, что Лавров, наверняка, что Шойгу, а раньше Сердюков. Поэтому ничего удивительного в этом нет, и, на мой взгляд, Путин вполне резонно ответил «Ну, ребят, вы чего? Они еще год не работают».

Кстати, я напомню, что сам Путин в свое время говорил «Чтобы войти на пост министра, нужно года полтора-два, чтобы овладеть умением».

О.ЧИЖ: Адаптация?

А.ВЕНЕДИКТОВ: Да. Чтобы умением. Это совсем другая работа. И когда там пристально смотришь... Вот, я там вхожу в общественный совет при таком министре, при сяком министре. И часто мы обсуждаем с тем или иным министром проблемы. Мама не горюй. Просто мама не горюй реально.

Вот, позавчера была встреча с министром обороны, с Сергеем Шойгу. Он попросил создать комиссию по призыву в рамках общественного совета, потому что когда он стал рассказывать, что происходит с призывом... Это мы только общими цифрами. Мама не горюй, чего происходит на разных территориях, с разным уровнем подготовки и формирования. То есть мне никогда в голову, вот, человеку, который не занимается призывом, не могло прийти, какие проблемы, какой их уровень существует у министра. И Шойгу сам говорил «Я пока не был министром, я это вообще не представлял. Теперь с этим надо справляться». И так далее.

То же самое там в Министерстве культуры, то же самое в Министерстве образования. Поэтому это вопрос компетенции министра, но министры, конечно, должны учиться. Никто сразу не сядет и не поедет.

О.ЧИЖ: Ну, я хочу более подробно поговорить, все-таки, о вчерашней прямой линии.

А.ВЕНЕДИКТОВ: Повторим?

О.ЧИЖ: Повторим.

А.ВЕНЕДИКТОВ: Часов 5 у нас есть? 4:46.

О.ЧИЖ: 4:47 или 46, да. Мне показалось очень неожиданным представление, с которым выступила Мария Ситтель.

А.ВЕНЕДИКТОВ: Это не Мария Ситтель выступила с представлением. То есть она эти слова озвучила, но было очевидно...

О.ЧИЖ: Я напомню эти слова «Я предлагаю, - сказала она, - передать слово, дать возможность задать вопрос человеку, который во время предвыборной кампании вашим доверенным лицом стать не захотел, отказался. Человеку, который уже 15 лет возглавляет известную радиостанцию «Эхо Москвы», Алексею Венедиктову слово».

А.ВЕНЕДИКТОВ: Да. Я просто хочу сказать, что я теперь понимаю, что это моя самая большая заслуга и, видимо, на моей могильной плите будет выбито не только то, что «Эхо Москвы» обошло Авторадио в сентябре 2011 года, но и то, что я отказался быть доверенным лицом Владимира Владимировича.

О.ЧИЖ: Это с другой стороны.

А.ВЕНЕДИКТОВ: Это с другой стороны могильной плиты, наверное, да. Больше никаких заслуг у меня нет, больше меня никак представлять нельзя. Совершенно очевидно это было сделано для того, чтобы вызвать раздражение президента. Понимаю, что... Какая реакция должна быть у президента? Вот, я сижу, великий президент, и мне кто-то отказал. Напомнили о неприятном. И, соответственно, он должен был на меня как-то отреагировать с тем, чтобы меня сбить с вопроса. Я думаю, что это представление было такой же неожиданностью для президента, и он, естественно, встал в защитную позу, начал меня троллить. Вот.

О.ЧИЖ: А вот в этом ответе «А ему предлагали быть моим доверенным лицом?» вы раздражение почувствовали?

А.ВЕНЕДИКТОВ: Да, конечно, потому что Путин – умный, он понял, что это некая разводка, как он любит говорить, да? Потому что он не понял, почему это разводка, но это разводка... То есть его представили в смешном виде. Он предложил какому-то мелкому журналюге быть доверенным лицом его, великого Путина, да? А журналюга отказался. Ну ладно, прошел год, ладно, уехали, а тут об этом напоминают. Почему-то. На всю страну. Это зачем? Да? Это явно затем, чтобы он столкнулся со мной. Ну, надо сказать честно, что я знал, что меня так представят, я узнал об этом незадолго до начала прямой линии, я был готов отвечать. Я не мог ответить «Владимир Владимирович, вы забыли?» или «Владимир Владимирович, да, действительно, это так, потому что, на самом деле...» Ну, это вступать в дискуссию не по тому вопросу, по какому я хотел. Это сбивка с моего вопроса. Поэтому я как-то уклонился. По-моему, изящно.

О.ЧИЖ: А что касается самого вопроса, вопроса о нотках сталинизма, который, скажем так, в последних уголовных делах, в последней вот такой вот ситуации многими ощущается, вы удовлетворены ответом?

А.ВЕНЕДИКТОВ: Да, я крайне доволен, потому что, на самом деле, там, понимающие поняли, что называется. Смысл моего вопроса (к сожалению, его нужно объяснять для некоторых, кто не понял, исходя из вопросов на сайте) заключался в том, чтобы Путин высказал свое отношение к сталинизму, а не к процессам. Свое отношение к процессам он уже высказывал. Свое отношение к закону об НКО он уже высказывал. Свое отношение к законам по интернету он уже высказывал. И в этом смысле те, кто обращал на это внимание, на эту часть его ответа, они могли быть разочарованы. А чего вы хотели? Чтобы он поменял свою точку зрения? А что, вы считали, что я не знал этой точки зрения?

Моя задача была в следующем (и, кстати, Путин об этом сам сказал). У нас с ним есть некая дискуссия, она продолжается не один год на наших встречах.

О.ЧИЖ: «Мы с вами неоднократно об этом дискутировали».

А.ВЕНЕДИКТОВ: Это сказал президент, да. А дискуссия заключается ровно в том (одна из дискуссий), что Владимир Владимирович никогда не осуждал сталинизм. Он всегда говорил «С одной стороны, с другой стороны. Вот здесь Сталин...» Вы посмотрите, на прямой линии 2009 года он отвечал, он сам достал вопрос про отношение к Сталину и сказал «Однозначно отнестись нельзя. Слева, справа». Я ему об этом напомнил.

О.ЧИЖ: Да, но сейчас он говорит, что сталинизм – это лагеря...

А.ВЕНЕДИКТОВ: Совершенно справедливо. И моя задача была, как я ее себе ставил, это то, чтобы Владимир Путин публично, с учетом того, что скоро будут писать единый учебник и что будущие авторы этого учебника по истории слышат президента и получают сигнал, чтобы он высказал ясно и четко свое отношение к тому, что мы называем сталинизмом.

Во-первых, ему явно не понравилось, что было сравнение. Он раздражился сразу. Это, кстати, даже отметили журналисты в пресс-центре и, по-моему, Андрей Колесников это сегодня написал в «Коммерсанте». Ему это было неприятно, ему от этого стало некомфортно. Если раньше он объяснял с одной и с другой стороны, здесь было абсолютно точно, жестко было сказано о том, что такое сталинизм в его понимании.

Во-вторых, еще до моего вопроса он начал бросать эти вещи, говоря о том, что не надо 1937-й год, что сталинский режим и репрессии не только к чеченскому, но и к русскому народу. То есть он давал какие-то такие сигнальчики почему-то. И когда я услышал это, я понял, что это правильный вопрос – надо дать ему возможность, чтобы его услышали те, кто пытается насадить идею о Сталине, эффективном менеджере. И я просто вот этот вопрос сгенерировал таким образом, что он был из двух частей. Это вопрос про отношение к сталинизму и сравнение его политики со сталинской. И второе, это примеры политические.

О.ЧИЖ: Ну, по примерам он по пунктам ответил буквально.

А.ВЕНЕДИКТОВ: Совершенно не волновался, что отвечал раньше. Я хочу напомнить, что это не была пресс-конференция, это была прямая линия, это была дискуссия с людьми, с народом. Я – часть народа, да? Без меня народ не полный, как принято говорить. И я высказал в этой части свою позицию (и это мне было важно), обозначив, что это политические процессы, что это политические репрессии, что это политические законы. Да? А он с этим не согласился. Ну, это 2 точки зрения. Ну, они прозвучали на всю Россию и не только на Россию. Ну и хорошо. Еще раз повторяю, это не пресс-конференция. Если бы я был на пресс-конференции, я бы не делал такой задел – я бы его просто спросил, не считаете ли вы, что в вашей политике виден сталинизм.

Здесь у меня была возможность изложить некую точку зрения, как делали многие другие до меня, как делал Алексей Кудрин, как делали люди из включений, да? Они рассказывали о своем видении проблемы. Я и рассказал о своем видении проблемы. Я добился того, что Путин ответил на вопрос о сталинизме так, как он считал правильным. Но он ответил. И ответил эмоционально, потому что вопрос мой был для него эмоциональный. Я Владимира Владимировича знаю хорошо и знаю, что для него эмоционально. И поэтому мне было важно, чтобы он это сказал публично.

Естественно, дискуссия не закрыта. Я надеюсь... Кстати, вот, и Дмитрий Песков неоднократно говорил, что, несмотря на все расхождения, как он говорит, Венедиктов и Путин обмениваются жесткими точками зрения по всем вопросам. Да, это правда. И никогда это не было публично, Вернее, это было публично раз или два. Вот сегодня, вернее, вчера это было публично. Спасибо, опять же, тем. кто позволил мне это сделать, несмотря на те задачи (совсем другие), которые они ставили перед этой прямой линией. Поэтому я доволен ответом не в смысле того, что он сказал про сталинизм, я доволен тем, что он это сказал и определил свою позицию. Вот, мы теперь знаем, что президент к сталинизму относится так.

И последнее. Я хочу напомнить... Это мало кто знает. Я когда-то, может быть, об этом даже рассказывал не помню в каком году. Покойный Патриарх Алексий повез Владимира Владимировича на Бутовский полигон, там, где был создан музей, где были расстреляны священники. Я был в пуле президентском, и я... Мне удалось там довольно близко подойти со стороны Патриарха. Я, кстати, был не в президентском пуле, а в патриаршем на этой истории.

О.ЧИЖ: Нестандартно.

А.ВЕНЕДИКТОВ: Нестандартно. Ну, у меня были отношения с Алексием, да, такие, человеческие. Вот. И я услышал, как Патриарх рассказывает Путину, как пытали священников в 30-е годы там, на Бутовском полигоне, загоняя им иголки под ногти. И дальше реакция Путина: «Как? То есть как? Как Зоя Космодемьянская? Пытали как Зою Космодемьянскую?» То есть для него это было...

О.ЧИЖ: Для него это было полной неожиданностью?

А.ВЕНЕДИКТОВ: Абсолютно. А откуда он мог это знать? Слушайте, он родился в 1952 году при Сталине, я напомню, да? В школьных учебниках в его время об этом не писали.

О.ЧИЖ: Ну, литература там...

А.ВЕНЕДИКТОВ: Ничего, ничего. Ну, слушай, прекрати. Это вы там на «Архипелаге». В 1974 году, когда вышел «Архипелаг», соответственно, Владимиру Владимировичу было уже 22 года, он уже был известно в какой организации. Давайте так уж говорить.

О.ЧИЖ: Да. Но это-то уже были 2000-е.

А.ВЕНЕДИКТОВ: Не читал, некогда. Некогда читать ничего. И вот этот разговор, когда ему говорит Патриарх, которого он чрезвычайно уважал... Он Алексия чрезвычайно уважал, вот, отец родной, можно сказать. И вот я увидел это его искреннее изумление. Мы знаем про пытки по Великой Отечественной, про Зою Космодемьянскую. И он узнает, что наши чекисты загоняли нашим священника вот это, для него это был шок.

О.ЧИЖ: Не укладывается.

А.ВЕНЕДИКТОВ: Был шок. Ну, вот, видимо, теперь уложилось.

О.ЧИЖ: Это программа «Особое мнение». Мы вернемся после новостей.

НОВОСТИ

О.ЧИЖ: 19:33 в Москве, это программа «Особое мнение», Оксана Чиж, Алексей Венедиктов, главный редактор радиостанции «Особое мнение». Не забывайте присылать вопросы на номер +7 985 970-45-45, а также участвовать в разговоре с помощью кардиограммы на нашем сайте.

А.ВЕНЕДИКТОВ: Оксан, я хотел бы ответить еще на один вопрос. Я же смотрел перед этим. По поводу согласования вопроса. Значит, есть часть теоретическая, а есть практическая. Теоретическая часть заключается в том, что теперь Путину совершенно не важно, какие вопросы ему задают. Он может ответить на всё. Правда. Там, нас может не удовлетворять ответ, но ему даже готовиться... Ну, в смысле по цифрам надо, а, в принципе, не надо. Он на все имеет свою точку зрения. Это теоретическая часть.

Практическая часть заключалась в следующем. Мне позвонила продюсер канала ВГТРК и сказала «Алексей Алексеевич, нам поручено организовать прямую линию с Владимиром Владимировичем, мы вас хотим пригласить тогда-то, тогда-то». Это было дней за 10. Я сказал «Ну, в общем, я, вроде, в Москве. В принципе, да». Через 5 дней мне позвонила девушка из ВГТРК и задала вопрос «Алексей Алексеевич, вы придете?» Я говорю «Да, я приду». «У вас вопрос на какую тему?» Я сказал «Про Сталина» - «О’кей».

О.ЧИЖ: То есть их интересует общий вектор?

А.ВЕНЕДИКТОВ: Да, их интересует выстраивание. Потом накануне мне позвонил пресс-секретарь президента Дмитрий Сергеевич Песков и спросил «Лёш, ты идешь завтра на прямую?» Я говорю «Дим, я иду завтра на прямую. Обещал». «О’кей», - говорит он. Я говорю «А ты не хочешь узнать, какой у меня вопрос?» Он говорит «А зачем? Ты чего, сам не можешь вопрос задать, что ли?» - оскорбил он слегка меня. Я говорю «Ну, я тебе могу сказать, чтобы Путин подготовился, у меня будет вопрос про Сталина», - сказал я и это всё.

И, наконец, когда я уже пришел туда, меня девушка, которая меня там привела и сажала с казаками рядом на всякий случай (только не понял, кто кого должен был держать), спросила «Алексей Алексеевич, у вас остался вопрос про Сталина?» Я говорю «Да, у меня остался вопрос о Сталине». Всё. Вот это всё, что я говорил, «про Сталина». Я же не могу, даже если я хочу...

О.ЧИЖ: Тогда точно к казакам.

А.ВЕНЕДИКТОВ: Да, тогда точно к казакам. Любо-любо. Надо же понимать (и я все время это говорю, и говорю тем, кто берет интервью на «Эхе»), мы же не знаем, какие будут предыдущие вопросы. Я отвечал в конце третьего часа, в начале четвертого. Если бы мой вопрос, предположим, был бы задан, я, конечно, задавал бы другой вопрос, я мог задать вопрос и про отставку Ливанова, я мог задать вопрос, там, который задал Кирилл Клейменов про Навального, да? Ну, я и так его задал, собственно говоря, но в общем, а Клейменов добил.

О.ЧИЖ: Ну, можно и акценты сменить. Мы все помним, как Владимира Владимировича 6 раз спросили про закон о детях.

А.ВЕНЕДИКТОВ: Да, можно было и сменить. Но при этом, на самом деле, все равно ты зависишь от тех вопросов, которые прошли до тебя. Я мог встать и спросить «А что у нас с тарифами ЖКХ, на самом деле?», чем вызвал, наверное, более бурную реакцию и все бы сочли, что Венедиктов сошел с ума. Да? Это не вяжется с его образом, хотя это мне тоже интересно, у меня там большие тарифы ЖКХ. Поэтому, на самом деле, вот такие вещи, когда спрашивают «Какой вопрос?», я отвечаю обычно темой.

Я могу сказать, что когда к нам приходят какие-нибудь там министры зарубежные, послы, президенты других стран, они мне говорят «Дайте вопросы». Я говорю «Я не могу дать вопросы (ну, это у них правило такое). Я могу дать темы. Вот, я буду спрашивать...» Приходит там, условно говоря, французский президент Олланд, конечно, нас запросили темы. Я сказал «Тема будет российско-французские отношения, тема будет операция в Мали, тема будет постройка церкви в Бранли, или Русского культурного центра». Президент должен быть подготовлен, грубо говоря. Но это темы.

О.ЧИЖ: Но на формулировку вам придется реагировать самостоятельно.

А.ВЕНЕДИКТОВ: Потому что я не знаю, что он ответит на предыдущие вопросы. Ну, бессмысленно писать вопросы, потому что, ну, тогда можно их записать и передать. Во всяком случае, в истории со мной, в истории с Костей Ремчуковым такое же, в истории с Николаем Злобиным, который придет через час, которому не удалось задать вопрос. Мы же сверяли. «Тебя спрашивали?» - «Нет» - «И меня не спрашивали». Вот такая история.

О.ЧИЖ: Татьяна интересуется: «А что-то изменилось в вопросах президенту?»

А.ВЕНЕДИКТОВ: Вы знаете, вот, это серьезный разговор, на самом деле. Чего я понимаю в этом? Я вам скажу свою точку зрения. Значит, для чего это нужно президенту, на мой взгляд? Президент на прямой линии... Это же не встреча с журналистами. Еще раз. Журналистов были Ремчуков, я и, наверное, Леонтьев, если его можно назвать журналистом. Как бы, мы – градусник. Он замеряет температуру по разным вопросам. Вот, ему кладут в папочках, вот так выросла средняя зарплата на столько, ЖКХ на столько, на улицы протестные вышли столько-то, это интересует столько-то. Ему кладут папочки.

О.ЧИЖ: Ну, это то, что называется «средняя температура по палате».

А.ВЕНЕДИКТОВ: Да. А теперь давайте соберем людей и посмотрим, насколько они реально выполняют то, что они мне пишут. Как эта история с повышением заработной платы врачам, ну и так далее. Поэтому мы выступали, на мой взгляд, в роли градусника. Это его интерес.

А интерес людей, которые в этом участвуют, он разный. Есть люди, которые выполняют заказ. Мы это, например, видели по вопросу о Чубайсе, когда выяснилось, что человек, доверенное лицо Путина, который задавал этот вопрос и был представлен как журналист, оказался чиновником, руководителем департамента губернатора Пермского края. То есть кто-то просто... Вот, чего ему Чубайс, да? Он – директор департамента каких-то социальных программ чего-то Пермского края. Чего тебе нано?

О.ЧИЖ: А вот его беспокоит.

А.ВЕНЕДИКТОВ: А вот его беспокоит, да. Ну, мы знаем уже, что Пермский край опроверг, что ему было дано поручение, но тем не менее, да? Или мы видим абсолютно, на мой взгляд, безобразный вопрос полковника Баранца по поводу Сердюкова и Васильевой. Ты можешь как угодно относиться к Сердюкову, ты говоришь все время и говоришь там «Честью клянусь, я – русский офицер». Я не помню, чтобы русские офицеры воевали с женщинами, я не помню, чтобы они обсуждали, нравятся им стихи этих женщин или не нравятся, и что их нужно сослать там в глубину сибирских руд.Это какая-то недостойная офицера позиция. Совершенно очевидно, что человек решает какую-то проблему. Всё, нет уже Сердюкова, уже сидит эта женщина под домашним арестом – это вообще не твой вопрос. Ты чего, парень? Ты входишь так же, как я, в общественный совет при министре обороны. В армии полно проблем. Она не наблюдает с открытым ртом стихи Васильевой. То есть человек выполнял чью-то просьбу, абсолютно очевидно. Для чего-то нужно было еще раз, там, нажать и повернуть. И такие вещи были.

Вот, что касается ответов, у меня после вчерашней прямой линии сложилось странное впечатление. Ну, прошлые такие вот длительные общения Владимира Путина с журналистами, с народом в виде прямой линии, там, большая ли это пресс-конференция, или это телефонная линия, на следующий день можно было составлять цитатники, «мухи отдельно, котлеты отдельно», «как раб на галерах» и так далее. Вот, вчера навскидку...

А.ВЕНЕДИКТОВ: Вчера он изучал градусник. Что ты хочешь? Какие цитаты по градуснику? 37,8? 36,6?

О.ЧИЖ: Я могу вспомнить только одну – «возможно, в вашем селе еще не знают про Ленина».

А.ВЕНЕДИКТОВ: Ну да. И как вы отличаете жен от любовниц? Он спросил «По запаху?» Тот казал «По возрасту». Ну, такая история.

О.ЧИЖ: Понятно, что, хорошо, изучение градуса. Но почему так сдержанно? Это осторожность какая-то или что?

А.ВЕНЕДИКТОВ: Да я думаю, что у него была другая задача. Еще раз напомню, это не пресс-конференция. Это прямая линия. Президент там решал свои задачи, которые нам могут не нравиться. А они и не нравятся – хотелось бы более конкретных вопросов. Там было очень много подстав. Да? Там было несколько историй, которые на глубинную проверку, вот как там с этим пермским деятелем, как еще несколько историй, которые на глубинную проверку и на знание президента, между прочим... Да? Помните историю с многодетной семьей, не помню даже откуда, когда, вот, все плохо-плохо-плохо и он говорит «А квартиру-то вы откуда получили?» Говорит «Ой. По военному сертификату вот эту огромную квартиру». Да? То есть он понимает, что люди решают некоторые проблемы. Но, конечно, из позитивных решений объявленных – это то, что он принял решение... Я, честно говоря, про это не знал, что они не равны. Что приравнять семьи с усыновлением к многодетным семьям. Он абсолютно прав: какая разница, родной ребенок биологический или нет? У тебя там 15 детей или 10, или 4, да? Многодетная семья – она и есть многодетная семья. Какая разница, кто там биологический ребенок? И то, что этого нет, это фантастика, для меня было откровением. Я надеюсь, что он сейчас подпишет там указ, закон, наконец-то, слава тебе господи, спасибо, что ему про это напомнили вот этим включением. Вот там, кстати, сидел Павел Астахов, который постоянно тянул руку, но ему слова в этот раз не дали.

О.ЧИЖ: Ну вот раз мы эту тему затронули, сейчас коротко попробуем об этом. Владимир Путин сегодня также заявил среди прочего, что, действительно, может быть перестроено в будущем российско-французское соглашение об усыновлении детей. Ну, дело в том, что сейчас Париж фактически узаконил однополые браки.

А.ВЕНЕДИКТОВ: 14 европейских стран уже. 14 узаконило эти браки.

О.ЧИЖ: И президент наш говорит, что подумаем над этим вопросом – вопрос актуальный (пересмотр соглашения).

А.ВЕНЕДИКТОВ: Ну, вопрос актуальный, я согласен с президентом. Вопрос актуальный. И для президента, если говорить о его понимании проблемы (не о моем, а о его понимании проблемы), это вопрос. Он не понимает, как может быть однополая семья. Это реально он не понимает и его там сущность это отторгает. И как я понимаю, и психологически, и политически.

О.ЧИЖ: «Просим с уважением относиться к нашим культурным традициям, этическим, законодательным, нравственным нормам».

А.ВЕНЕДИКТОВ: Нет, ну...

О.ЧИЖ: Для него это, действительно, настолько неприемлемо?

А.ВЕНЕДИКТОВ: Для него неприемлемо абсолютно. И вот я уже рассказывал, что на встречах, которые были 2 года назад, 3 года назад, он все время говорил о том, что вообще иностранное усыновление – это позор, это позор для России. Да? Что мы не можем обеспечить... Ну, на что ему говорили «Ну, обеспечьте». Ну, смысл, да? «Ну, давайте чего-нибудь сделаем». И, кстати, у меня был разговор с Астаховым, я пересекся там в кулуарах этой встречи с Павлом Астаховым. Я напомню, что в свое время Павел Астахов был даже моим адвокатом. Я говорю «Как ты можешь принимать решения, не имея статистики? МВД не имеет, Генпрокуратура не имеет, ты не имеешь. Надо создать просто группу, которая затребует от всяких ведомств статистику по насилию над детьми внутри России. Родных, усыновленных – не важно. Статистику. Чтобы принять решение». Он говорит «Да, вы все такие умные. Ты войдешь в эту группу?» Я говорю «Если ты ее сделаешь, я войду. Что за вопрос?» Да? Я смогу потребовать там.

О.ЧИЖ: А пробовали ее создать вообще?

А.ВЕНЕДИКТОВ: Ну так сделай шаг, да? Купи лотерейный билет (по старому анекдоту) сначала. Так что, как видите, какой-то позитив от моей встречи с Астаховым там тоже случился.

О.ЧИЖ: Алексей Венедиктов и программа «Особое мнение». Спасибо.