Дмитрий Некрасов - Персонально ваш - 2018-01-19
19.01.2018
Подписывайтесь на YouTube-канал
«Эхо Москвы»
В. Варфоломеев
―
Сегодня гость этой программы – экономист, предприниматель Дмитрий Некрасов. В студии также Владимир Варфоломеев и Ольга Бычкова. Дмитрий, здравствуйте!
Д. Некрасов
―
Здравствуйте!
О. Бычкова
―
Добрый день, Дмитрий! Давайте мы начнем, как и обещали…
В. Варфоломеев
―
…с напоминания о том, что у нас есть Ютюб-канал, где идет прямая трансляция этого эфира. В ближайший час мы с вами во всех возможных прямых эфирах, и в радио-, и в видеовариантах. Нам можно писать sms-ки с вопросами нашему гостю - +7-985-970-45-45, а в твиттере есть аккаунт vyzvon.
О. Бычкова
―
Спасибо, что ты об этом напомнил нашим слушателям. Я еще скажу, что у нас в трансляции в Ютюбе есть чат, где тоже, зарегистрировавшись в Ютюбе, можно задавать вопросы нашему гостю, высказывать какие-то свои суждения. Конечно, главная тема сегодняшнего дня – то, что произошло в школе в Улан-Удэ сегодня. Накануне, в предыдущие дни, было еще два таких тяжелых случая в других местах. Вот вы – отец троих детей.
Д. Некрасов
―
Да.
О. Бычкова
―
Вы, должно быть, в теме того, что думают дети, что происходит в школах, в детских учреждениях. Скажите, пожалуйста, каковы ваши объяснения всем этим ужасам?
Д. Некрасов
―
Такого рода вещи, думаю, всегда случались. Просто мы сейчас живем в информационную эпоху, которая отличается двумя вещами. Мы о чем-то узнаем сразу. Допустим, в советское время не сообщалось об авиакатастрофах – все считали, что их нет. Теперь все стали бояться летать. Хотя количество катастроф в советское время было гораздо больше чем сейчас, тем не менее, мы знали о них меньше. Это одна часть. Вторая часть состоит в том, что сейчас очень быстро начинаются флэшмобы. Кто-то что-то сделал и, опять-таки, быстрый обмен информацией приводит к тому, что многие начинают повторять. Это и приводит к тому, что эти вещи совпадают по времени. Я не думаю, что реальная вероятность погибнуть в школе от холодного оружия сейчас выше, чем она была 10, 20, 30 лет назад. Скорее всего, она сейчас ниже, если о реальности говорить. Просто мы об этом знаем больше, и это пугает нас больше. Но в реальности ситуация скорее всего не изменилась. Я совершенно согласен с тем, что, наверное, нужно блокировать какие-то информационные каналы, которые направлены на то, чтобы провоцировать насилие. И для этого, в принципе, законодательная база существует уже. Действующей законодательной базы достаточно, чтобы с этим бороться. Она, может быть, должна более активно действовать, но глобально я не верю, что такие эксцессы можно предотвратить. Как всегда, есть риск: там, 1 к 2 миллионам, что в каждый рейс может упасть самолет. Но для того, чтобы минимизировать этот риск, нужно 100 тысяч лет летать, но такой риск для каждого есть. Точно так же всегда есть риск, что найдется ребенок с отклонениями в психике или взрослый с отклонениями в психике, который придет и начнет устраивать резню. От несчастной любви, от двойки – от чего угодно. Могут быть самые разные вещи – предотвратить невозможно.
В. Варфоломеев
―
То есть, правильно я вас понимаю, что охранников со входа в российские школы можно убирать и обсуждение «Надо ли ставить рамки?» прекратить?
Д. Некрасов
―
Ну, это разные вопросы. Рамки, я считаю, вообще совершенно неэффективная история – они нигде никогда ни от чего не спасали, это просто ерунда. Что касается охранников, у меня не готово какого-то четкого, однозначного ответа. Конечно, в основном у нас охранники везде достаточно бессмысленны. Я думаю, ситуаций, когда они что-то предотвратили, очень мало. Это может быть вопросом отдельной дискуссии, тут могут быть аргументы как «за», так и «против», то есть, «школа школе рознь» и так далее.
В. Варфоломеев
―
Правильно ли, что родителей не пускают в школы?
Д. Некрасов
―
Думаю, что, наверное, да. Допустим, у меня дети учатся на Кипре, там школа по западной системе – там родителей тоже не пускают в школу. Я, как правило, стараюсь ориентироваться на образцы других, более развитых стран. Если у них делают так же – значит, в этом есть какая-то логика.
О. Бычкова
―
Сегодня депутат Яровая по поводу этих случаев потрясла меня вдруг неожиданным здравым смыслом. Она не сказала, что нужно запретить все социальные сети и принять еще 125 законов каких-нибудь драконовских. Она вдруг почему-то в ответ на предложение запретить сказала: нет, нужно не доступ к сетям запрещать детям, нужно детей в школе как-то обучать навыкам безопасности в интернете. Чтобы они понимали, что хорошо, что плохо.
Д. Некрасов
―
Да, удивительно это слышать от Яровой, честно говоря.
О. Бычкова
―
Скажите? Это просто фантастика!
Д. Некрасов
―
Просто тут дело в том, что мы столько всего уже запретили, что в здравом уме дальше двигаться в этом направлении сложно. Хотя со здравым умом у нас проблемы в стране. Я думаю, что разбираться в информации может научить только жизнь. Какие-то специальные уроки для школьников про безопасность – не знаю, я думаю, это все равно будет профанацией, ничего из этого не получится.
В. Варфоломеев
―
Ограничить доступ в интернет детям – как вам такая инициатива?
Д. Некрасов
―
Невозможно стоять на пути прогресса, просто невозможно. Ограничить доступ – как? Можно ограничить ребенку доступ в плане того, что «книжку почитаешь – потом в интернет пойдешь»? Это я еще понимаю, какая-то такая вещь. Но если мы полностью начинаем отсекать их от вещей, которые связаны с развитием и прогрессом, это на деловые качества и на возможность дальнейшего развития и богатства страны влияет негативно. Да Бог с ней, со страной – это у каждого конкретного на его личные перспективы влияет негативно, если его ограничивать от современных каналов связи. Я категорический противник этого.
В. Варфоломеев
―
С вами солидарен, кстати, и пресс-секретарь президента. Только что г-н Песков сказал: «Молодое поколение необходимо оградить от зла, не нарушая принципы свободы интернета».
Д. Некрасов
―
Удивительно, вот даже в чем-то сошлись с властями.
О. Бычкова
―
Что случилось вообще, что такое происходит? Почему вдруг все эти люди стали говорить какие-то разумные вещи?
Д.Некрасов: Вероятность погибнуть в школе от холодного оружия сейчас не выше, чем 10, 20, 30 лет назад
В. Варфоломеев
―
Но все-таки, например, верна себе сенатор Елена Мизулина: «Мы давно говорим об опасности так называемых «групп» в социальных сетях с играми альтернативной реальности, которые взращивают жестокость. Там детям внушают, что жизнь не одна, будет несколько попыток. Им даются различные задания, в том числе предлагают нападать на школы, на полицейских». И они собираются на следующей неделе у себя в Совете Федерации собираться и обсуждать, что с этим делать.
Д. Некрасов
―
Знаете, я про это несколько раз читал. Если все действительно так, как они пишут, то конечно с этими группами надо бороться – у меня даже никаких сомнений в этом нет. Другое дело, мне кажется, что это тоже относится к числу таких опасностей очень сильно преувеличенных.
В. Варфоломеев
―
Страшилки-пугалки.
Д. Некрасов
―
Ну да. Я просто не знаю, мне сложно оценивать масштаб – я не специалист в этом вопросе, но мне кажется, тут гораздо больше страшилок, чем реальности. Хотя, конечно, если это так, то это все надо запрещать, я согласен, как-то надо противодействовать. Причем по-умному как-то противодействовать: детские психологи должны быть вовлечены, не знаю. Должна быть какая-то контрполитика. Но мне кажется, немножко эта тема перегрета чисто информационно.
В. Варфоломеев
―
Дмитрий Некрасов – наш сегодняшний гость.
О. Бычкова
―
Давайте мы продолжим тему перегретости… вернее, наоборот, перемороженности. Потому что вот тут все купались в проруби в минувшую ночь. Вы когда-нибудь делали что-нибудь подобное?
Д. Некрасов
―
Знаете, в детстве, когда – может, помните? – была такая «ивановская система», очень модная. У меня родители…
О. Бычкова
―
Да, да!
Д. Некрасов
―
Я купался в проруби, причем довольно регулярно. Был такой период. Но никогда из религиозных соображений. Было тогда поветрие у нас, все сходили с ума потихоньку в конце 80-х от разных систем. А больше не купался – не было у меня так такого позыва. Я человек не очень воцерквленный, скажем так, поэтому обрядовость мне чужда.
В. Варфоломеев
―
В Кремле говорят, что наш президент достаточно регулярно в последние годы использует праздник Крещения для того, чтобы окунуться в прорубь. Ну, по-моему, по телевизору это показывали в первый раз. Что можно понять: 2 месяца осталось до президентских выборов, где он один из кандидатов. Учитывая, что в каждом выпуске новостей на наших каналах крутят эти кадры из ледяной купели, где президент сначала в полушубке…
Д. Некрасов
―
НРЗБ выпуска приехал сюда. Там как раз весь круг крутили…
В. Варфоломеев
―
И вот он спускается в эту прорубь и осеняет себя крестным знамением. Учитывая, как часто это крутят, перед людьми эти кадры нон-стопом мелькают, самые внимательные заметили, что президент крестится не так, как это принято у православных: сначала вверху рука, потом внизу, затем она должна идти направо у православных и справа налево. А у него она сразу направо - и на этом перекрестие закончилось. Получился какой-то треугольник.
Д. Некрасов
―
Какой из этого вывод? Предать президента еще и анафеме с церковной точки зрения?
В. Варфоломеев
―
А вы знаете, по-моему, у церковных иерархов и верующих никаких претензий к этому и не возникло. Это только у внимательных телезрителей, некоторые из которых задаются вопросом: «Вот нам эти высокопоставленные люди каждый день рассказывают о скрепах, о традициях, о духовности. А потом выясняется в ответственные моменты, что сами они не умеют или не знают, как правильно креститься».
Д. Некрасов
―
Вы знаете, мне очень не нравится, когда мне рассказывают про скрепы. Вообще любая демонстрация обрядовости публичная, излишняя мне тоже не нравится. Тем не менее, придираться к президенту по поводу того, что он там как-то не довел руку, мне тоже кажется глупостью. У нас есть столько причин по делу к нему придираться, что обсуждать, что он там неправильно перекрестился… Я сам не большой специалист в этих вопросах, но я считаю, что этим заниматься тоже не очень осмысленно.
В. Варфоломеев
―
А вот то, что Путина показывают по телевизору нон-стоп. Он в храме, он у проруби, он встречается с детьми, он встречается с теми, этими, больницу навещает. Это повод для претензий к нему?
Д. Некрасов
―
Конечно. То он в бронзе, то он в мраморе, то он с трубкой, то он без трубки.
В. Варфоломеев
―
А в чем суть этой претензии с вашей стороны?
Д.Некрасов: Нужно блокировать информационные каналы, направленные на то, чтобы провоцировать насилие
Д. Некрасов
―
Ну, как минимум, в настоящий момент у нас, в общем-то, избирательная кампания. Но и без того построение того культа личности, который вокруг него строится, как и любого авторитарного режима – ничего здорового я в этом не вижу. Это не очень хорошо.
В. Варфоломеев
―
А может, вот этот культ личности телевизионный потерпеть еще месяца два? Выборы пройдут, изберут его и тогда всё закончится?
Д. Некрасов
―
Нет, тогда его будет несколько меньше. В нормальном режиме, не выборном они, наверное, его показывают несколько меньше – но все равно больше, чем нужно.
О. Бычкова
―
Или несколько больше – тут одно из двух.
Д. Некрасов
―
Да, или несколько больше – больше, чем нужно.
О. Бычкова
―
Скажите, пожалуйста, ваше мнение в этом споре: идти на выборы - не идти на выборы? Высокая явка - низкая явка? Все на выборы любой ценой, давайте там устроим выступление цирка, не знаю, буфет и все прочее, как нам, например, сообщают, к чему якобы стремится официальная власть? Или наоборот, бойкотировать, никуда не идти и таким образом проявить свою позицию, как предлагает, например, Алексей Навальный? Ваше мнение какое?
Д. Некрасов
―
Ну, моя позиция совершенно четкая: я предлагаю всем идти на выборы. Я не верю в идею бойкота – она никогда не была эффективной. И в целом я не очень понимаю, зачем Алексей Навальный сам себя загнал вот в такой тупик, изначально это говоря. Бойкот нельзя посчитать. Все равно какого-то эффективного бойкота, большого провала явки не будет. Он уже это сказал, отступить не может, но в целом я не вижу здесь никаких разумных перспектив развития этой повестки. Понятно, что в крупных городах скорее всего сильно фальсифицировать не будут. Понятно, что у нас есть зоны так называемых «электоральных аномалий», где будут какие-то вбросы…
О. Бычкова
―
Это вы имеете в виду поюжнее немножко…
Д. Некрасов
―
Да, Северный Кавказ и так далее. Но не только – они у нас разбросаны по стране.
В. Варфоломеев
―
Есть Кузбасс замечательный.
Д. Некрасов
―
Да, да, у нас там разные есть.
В. Варфоломеев
―
Поволжье…
Д. Некрасов
―
Но глобально, я думаю, будут – по нашим меркам, не по нормальным, а по нашим – относительно честно считать. И в целом, если будет много голосов за других кандидатов – мне это кажется более важным, чем если бы Навальный мог бы обеспечить бойкот, на который бы не пришло… Если бы 30-40% и явка была бы 30%, это было бы нормальным. Но от того, что он к чему-то призывает, очень мало людей на это откликнется, и это будет незаметно на общем фоне. Поэтому я не вижу никакой перспективы и эффективности в этой стратегии.
В. Варфоломеев
―
А вот если будет, скажем, явка условная 60% здесь (точная цифра неважна), Навальный не может объявить, что вот эти 40%, которые не пришли – «это всё мои люди»?
Д. Некрасов
―
А как он это объявит?
В. Варфоломеев
―
Я призывал к бойкоту несколько месяцев, и 40% не пришли.
Д. Некрасов
―
Ну, Навальный может заявить все что угодно. Вопрос в том, как народ и экспертное сообщество воспримет его заявления. Я думаю, максимальный порог того, что может дополнительно заставить не прийти – это процентов 5-7. И это я еще, мне кажется, очень сильно переоцениваю: скорее, это вообще незначительная вещь. Явка будет низкая – она прогнозировалась низкой изначально, еще осенью, до того, как эта тема бойкота активно начала развиваться. Явка будет около 50% с небольшим. Ну и, грубо говоря, влияние Навального – это будет, там, 55% или 52% плюс-минус примерно. Для политически активных людей тема бойкота не очень привлекательна глобально. Я никогда не придерживался идеи бойкота, я всегда ходил на выборы и буду ходить.
В. Варфоломеев
―
А зачем ходить на выборы, когда они, возможно, заведомо проводятся нечестно и, кроме того, за несколько лет до самих этих выборов было известно, кто на них победит?
Д. Некрасов
―
Ну, они очевидно проводятся нечестно или, по крайней мере, не совсем честно – не «возможно», а «очевидно». И понятно, кто на них победит. Но у выборов есть целый набор разных, как бы, содержаний. Во-первых, это часть некоего такого социологического опроса, который на самом деле учитывается впоследствии в том числе и при принятии решений властью. Если определенное количество людей голосует за определенных кандидатов, мы видим самый четкий репрезентативный опрос того, какие настроения в обществе. Кроме того, это, условно говоря, может быть для каких-то электоральных машин очередной цикл, на котором происходит проба сил. Допустим, Дмитрий Гудков будет заниматься наблюдением на этих выборах – соответственно, мы тоже какие-то свои организационные ресурсы на этом оттачиваем, тренируемся. То есть, политики должны участвовать в выборах. И выборы – это по сути одна из форм деятельности для политиков. Мы не можем пропустить цикл. Кроме того, понятно, что больше голосов за разумных кандидатов при прочих равных гипотетически могут сказываться на принятии решений в лучшую сторону.
В. Варфоломеев
―
Напомню: Дмитрий Некрасов наш сегодняшний гость – человек, который имеет опыт работы в структурах государственного управления. Верно? И часто ли в ваших структурах, на вашем уровне учитывались результаты выборов и волеизъявление граждан?
Д. Некрасов
―
Вы не представляете, насколько серьезно всегда учитывались простейшие опросы по любым поводам.
В. Варфоломеев
―
Расскажите!
Д. Некрасов
―
Это является фактором принятия решений. Какие настроения царят, закрытые опросы ФСО и другие замеры – они всегда являются фактором принятия решений. Понятно, что они необязательно будут главным фактором принятия решений. Понятно, что если решение чисто коррупционное, то деньги могут быть главным фактором принятия решения. Либо просто политическая воля. Но сказать, что реально данные, которые приходят с мест, не учитываются, нельзя – они учитываются. На моем уровне, может быть, результаты выборов и не учитывались, но выше они, конечно, принимаются во внимание.
О. Бычкова
―
То есть, например, если за Явлинского проголосует на 1% больше, а за Жириновского, там, проголосует на 1,5% меньше, это что может означать?
Д. Некрасов
―
В принципе, если я, допустим, буду голосовать за Явлинского, и за Явлинского проголосует очень много – не буду говорить цифру, но – в мнении экспертов, гораздо больше, чем все ожидали, то все скажут, что это тренд, запрос на разумную экономическую политику и что-нибудь еще в этом роде. То есть, в целом запрос на то, чтобы все у нас в более цивилизованное русло переходило. А если у нас больше народу проголосует за Жириновского – тоже из этого можно сделать какие-то выводы, наверное, я просто сейчас на ходу их не придумаю.
В. Варфоломеев
―
Подождите, Дмитрий: вот последние президентские выборы. Там был кандидат – симпатичный молодой человек, бизнесмен крупный – Михаил Прохоров, который набрал процентов больше, чем, мне кажется – я прогнозирую так вольно – на этих выборах наберут вместе Собчак и Явлинский. И что его 8% тогда изменили?
Д.Некрасов: Разбираться в информации может научить жизнь. Спецуроки для школьников про безопасность - это профанация
Д. Некрасов
―
Вы знаете, я же ведь тогда как раз до этого был в «Правом деле», то есть активно во всей этой истории участвовал. Понимаете, это вопрос того, что Прохоров дальше никуда не пошел. Я не берусь предсказать, чем бы это закончилось для Прохорова – то есть, могло закончиться для него не очень хорошо. Но если бы Прохоров то, что он получил в качестве капитализации, в том числе и на президентских выборах, дальше бы использовал для активной политической игры, то мы могли бы наблюдать несколько другие процессы в нашей стране.
О. Бычкова
―
Ну, вот Навальный, например, использовал для активной политической игры то, что он получил на выборах мэра Москвы. И где теперь Навальный, например, в сегодняшней политической ситуации? Я не хочу сказать, что его нет, и что он все потерял. Но его все равно нет в избирательном бюллетене.
Д. Некрасов
―
Его все равно нет в избирательном бюллетене, но это не значит, что его нет нигде. Подождите: Навальный как раз яркий пример того, как выборы мэра Москвы сделали Навального оппозиционным политиком № 1. Это как раз пример того, как выборы его сделали – не протесты. Главное событие, которое сделало Навального Навальным – это успех на выборах мэра Москвы. Я это так и рассматриваю: выборы нельзя пропускать. Дмитрий Гудков, например, планирует участвовать в этих выборах мэра Москвы. И мы понимаем, что политическая жизнь длинная, и для того, чтобы нарастить свой капитал, участие в выборах очень полезно.
В. Варфоломеев
―
То есть, Навального в этот раз не допустили до президентских выборов как раз для того, чтобы не сделать его еще более серьезным федеральным политиком?
Д. Некрасов
―
Конечно. Потому что Навальный бы набрал, я думаю, второй результат. Я ни секунды не сомневаюсь, что даже если бы Навальному дали возможность вести агитацию, если бы с ним всё было по-честному, все равно бы выиграл Путин – я это прекрасно понимаю. Но понятно, что Навальный бы набрал довольно много, и это бы сделало его еще более серьезной политической силой. Было бы меньше аргументов, допустим, не регистрировать какие-то его партии. И у него был бы задел на какие-то следующие выборы – президентские, думские. У него были бы совсем другие позиции. Понятно, что это бы сильно его усилило, и он бы получил хорошие результаты. Я в этом ни секунды не сомневаюсь.
В. Варфоломеев
―
И поэтому Россия проигнорировала решение Европейского суда по правам человека и Конституционный наш собственный суд моментально, буквально за сутки-двое, отказался рассматривать его жалобу – все в этом ключе?
Д. Некрасов
―
Ну, конечно. Очевидно, почему Навального не пускают на выборы. Мне было очевидно, что его не пустят. Всё, что произойдет, было очевидно и прогнозируемо.
О. Бычкова
―
Почему его не пускали на выборы – это очевидно и понятно: его не пускали, чтобы не пустить, и его не пустили. А сейчас, когда его уже очевидно не пустили и уже ясно, что сюжет состоялся, зачем вот сейчас его пытаются как-то прессовать? Все эти нападения на штабы… Теперь опять разборки с проведением акции: нет, не в центре, нет, возьмите, пожалуйста, Щукино, возьмите что-нибудь еще – нет, не возьмем… Сейчас уже зачем махать?
Д. Некрасов
―
Во-первых, есть просто инерция. Сейчас – не сейчас, а любую оппозицию всегда будут давить. Машина работает – это вопрос, не связанный непосредственно с кампанией, - просто она физически работает. Это первое. Второе: мы же прекрасно понимаем, что у госорганов есть опасения, особенно памятуя 2012 год, о том, какие могут быть протесты после выборов. Которые, конечно, никому не нужны.
О. Бычкова
―
Это такая превентивная защита?
Д. Некрасов
―
Конечно, может быть, да, какая-то превентивная контригра… Я бы не переоценивал системность действий наших властей в любом отношении. Это часто просто набор совершенно никак не связанных вещей. Есть задача общая – давить. А уж как – сам себе придумай такую задачу. Необязательно даже, что она везде спускается с верхних этажей. У нас же просто люди хотят выслужиться, кто-то еще что-то делает… Я бы не сводил все это в единую какую-то умную, комплексную программу. Этого никогда не бывает.
В. Варфоломеев
―
На ваш взгляд, есть ли основания опасаться, что после этих президентских выборов, как после парламентских в 2011 году, возможны массовые уличные выступления? Опасаться или надеяться, наоборот – тут зависит от точки зрения.
Д. Некрасов
―
Тут, понимаете, многое зависит от того, как пройдут выборы, насколько там много будет нарушений, что потом будет все-таки с правительством, кого там поменяют – не поменяют. От многих факторов. Я думаю, вероятность того, что массовые выступления будут, довольно высокая. Они все равно будут – вопрос в массовости. Я абсолютно убежден, что они будут, что тот же самый Навальный в первую очередь – ну, и не только он – попытается проводить. А как уж, какого масштаба они будут – посмотрим. В зависимости степени цинизма и наглости, с которой будут проводиться выборы, это зависит.
О. Бычкова
―
А вот Навальный написал сегодня, что он бы «ставил на Жирика» (цитата) как на вторую позицию в голосовании по итогам после Путина. Другие говорят, что это может быть кандидат от КПРФ. У вас какие ставки?
Д. Некрасов
―
Я бы, конечно, скорее поставил на Грудинина. Просто на новенького. Ну, плюс у него немного такой свежий подход. Тут же, понятно, многое зависит от того, как Кремль будет выстраивать информационную политику и как эти самые федеральные каналы будут все это дело показывать. Но я бы, конечно, с гораздо большей вероятностью ожидал, что второй результат получит Грудинин. Причем я не удивлюсь, если это будет результат хорошо за 20%.
О. Бычкова
―
Да ладно?
Д. Некрасов
―
Я совершенно не удивлюсь. Нет, я не говорю, что это обязательно будет так. Но я совершенно не удивлюсь результату в какие-нибудь 23% для Грудинина – легко.
В. Варфоломеев
―
Еще одна политическая тема, но с выборами она не связана. На ваш взгляд, есть какое-то разумное объяснение того, почему в Чечне сейчас так давят правозащитников? Просто обострение какое-то.
Д. Некрасов
―
Я не думаю, что там вообще как-то все это в логической плоскости инициируется. Это тоже инерция системы. Они всегда давили и давят. Я не вижу каких-то факторов, которые логически должны были спровоцировать давление сегодня…
В. Варфоломеев
―
Вроде, выборов близко нет. И Кадырову с его постом ничего не грозит.
О. Бычкова
―
И ничего не случилось такого.
Д. Некрасов
―
Могут быть какие-то чисто эмоциональные, случайные факторы. Я не могу придумать логику. Это не значит, что ее точно нет. Но скорее всего, ее нет – скорее всего, это набор случайностей, как правило.
Д.Некрасов: Я предлагаю всем идти на выборы. Я не верю в идею бойкота – она никогда не была эффективной
В. Варфоломеев
―
На поверхности объяснения такого очевидного, явного не наблюдается. Дмитрий Некрасов, предприниматель, экономист – наш сегодняшний гость. Это программа «Персонально ваш». Продолжение – после новостей, которые мы здесь вместе, в студии «Эха Москвы», сейчас послушаем, а затем вернемся к нашему разговору. Напомню: идет прямая трансляция на канале «Эхо Москвы» в Ютюбе. Есть средства связи – sms и твиттер.НОВОСТИ.
О. Бычкова
―
Мы продолжаем программу «Персонально ваш». Ольга Бычкова, Владимир Варфоломеев в студии прямого эфира «Эха Москвы». И мы сегодня с персонально вашим и персонально нашим беседуем с экономистом и предпринимателем Дмитрием Некрасовым. Напомню еще раз наши средства связи и наши все технические возможности. У нас есть sms-портал +7-985-970-45-45. У нас есть в твиттере аккаунт под названием vyzvon. Нас можно также и услышать, и увидеть в наших трансляциях: во-первых, в Сетевизоре, во-вторых, в Ютюбе на канале «Эхо Москвы». Прямо сейчас, в режиме реального времени все происходит – откройте, посмотрите. Там же, в Ютюбе, есть чат, где можно тоже как-то высказать свое мнение и принять участие в обсуждении.
В. Варфоломеев
―
Дмитрий, вместе с вами мы сейчас слышали в выпуске новостей сообщение, которое нас удивило – вот нас, по крайней мере, с Ольгой точно. Французские власти разрешили Сулейману Керимову – в которого они, казалось, вцепились мертвой хваткой: вот попался со своими миллионами или сотнями миллионов долларов и евро – ему разрешили краткую поездку в Россию, чтобы навестить кого-то из своих близких родственников. В пятницу может уехать, а в воскресенье должен вернуться. Что это так? У них пропали все доказательства его вины, и больше они не хотят его у себя удерживать?
Д. Некрасов
―
Да нет, ну что вы. Я думаю, это связано исключительно с тем, какая у них гуманная система правоприменения и, в том числе, последующего содержания. Но я не думаю, что Керимов приедет и останется в России. Это же означает фактически на всю оставшуюся жизнь невыезд в страны цивилизованные и даже не только цивилизованные. Соответственно, он вернется. Ну, грубо говоря, конечно, все может быть в этой жизни, но мне это кажется крайне маловероятным, если мы говорим про его личные мотивы. У него куча собственности за рубежом. Он очевидно привык вести образ жизни, при котором значительную часть времени проводит в той же самой Европе и так далее. Зачем ему фактически перечеркивать этот образ жизни надолго?
В. Варфоломеев
―
Я спрошу сейчас слушателей «Эхо Москвы», подключу нашу аудиторию к разговору. Хочу провести электронное голосование: а вы бы на месте Сулеймана Керимова после краткой разрешенной поездки на родину вернулись во Францию, где выдвинуты серьезнейшие обвинения, в том числе в отмывании денег и неуплате налогов? А за это там грозят долгие-долгие годы лишения свободы – даже десятилетия?
О. Бычкова
―
И где домашний арест, между прочим.
В. Варфоломеев
―
Да. Вы бы в такой ситуации на месте Керимова вернулись во Францию из России или нет? Если бы вы вернулись и ему бы посоветовали так поступить, позвоните 660-06-64. Если бы нет, вы бы конечно воспользовались этой возможностью и остались в России – да, без французских активов, без недвижимости на Лазурном берегу, зато на свободе – тогда другой номер: 660-06-65.
Д. Некрасов
―
Тут же история какая: во-первых, неизвестно еще, останешься ли в России на свободе – это тоже всех рисков не снижает. Я слышал разные версии. Некоторые вообще рассказывали, что он там сам на себя инициировал историю, чтобы его здесь не преследовали. Ну, я не очень верю в эту версию, но не менее, я ее неоднократно в разных вариантах слышал.
О. Бычкова
―
А другие говорят, что наоборот, очень крепко в него вцепились французы, и теперь ему там ничего хорошего не светит.
Д. Некрасов
―
Ну, смотрите: во-первых, он, наверное, лучше нас сам оценивает реальные перспективы своего дела. А во-вторых… Я когда был как-то в Исландии, мне рассказали историю: знаете, у нас тут на днях погиб один из основателей какого-то банка, который когда-то во время кризиса грохнулся и его посадили на долгие годы. Погиб он в выходные из тюрьмы, на вертолете, где-то там охотясь. Вот он из тюрьмы на вертолете полетел куда-то охотиться и там погиб. Так что тюрьмы, понимаете, тюрьмам рознь: можно из тюрьмы на вертолете охотиться летать. А если выбирать между иллюзорным риском нашей тюрьмы и вполне реальным риском тюрьмы во Франции, я бы все-таки предпочел французскую. И я думаю, что он мыслит примерно так же.
В. Варфоломеев
―
Наши слушатели не смогли однозначно ответить на тот вопрос, который мы поставили. Может быть, трудно себя представить в шкуре миллиардера. Но, как бы то ни было, останавливаю голосование. 54% на месте Керимова обратно во Францию бы не возвращалось. Но почти столько же на самом деле – 46% - считают, что вот если ты даешь слово… Там же наверняка прокурор спрашивает: «Вы же вернетесь, уважаемый г-н Керимов?» - «Я вернусь». Вот если даешь слово – возвращайся. 46% считают, что Керимову стоило бы обратно вернуться во Францию. Посмотрим. Новость неожиданная, в последние минуты все это случилось, развитие наверняка последует. А в студии по-прежнему наш сегодняшний гость Дмитрий Некрасов.
О. Бычкова
―
Еще одна сегодняшняя новость – где-то между политикой, экономикой и тоже, конечно, финансами находящаяся. Это «Промсвязьбанк», на базе которого будет создан банк опорный для «Рособоронзаказа» и крупных контрактов. И, что тоже небезынтересно, руководителем этого банка планируется назначить Петра Фрадкова. Об этом сказал министр финансов Антон Силуанов - я цитирую по «Интерфаксу». Что за история? Объясните нам, пожалуйста: почему Фрадков, почему санируемый «Промсвязьбанк»?
Д. Некрасов
―
Три разных истории – три разных вопроса. Давайте начнем сначала: зачем создавать опорный банк? Это в целом довольно разумная мера. То есть, мне в целом не нравится, что мы под санкциями, ведем такую неразумную политику, которая приводит к тому, что против нас введены санкции. Но раз уж против нас введены санкции… Вы помните, что та же самая «Альфа» начинала отказываться от работы с любыми вещами, которые могут привести к санкциям. Понятно, что было логично для тех структур государственных, которые оказались под санкциями, создать специальную систему расчетов внутри страны. Понятно, что, чтобы не нарушать нормативы ЦБ, это должен быть достаточно крупный банк. Таким образом, сама идея создать опорный банк для оборонного сектора предельно разумна. Использовать в этом качестве «Промсвязьбанк» - а почему бы и нет? Если банк попал под санацию, то не брать чей-то частный банк, а взять банк, который и так переходит под контроль ЦБ. Это тоже абсолютно разумно. Наверно, можно было бы и «Открытие» использовать, можно было бы найти и кого-то еще – но «Промсвязь» так «Промсвязь». То, что у нас дети высокопоставленных госслужащих все оказались гениями в бизнесе и достигают очень больших высот, мне, конечно, нравиться не может. Это ненормально, это просто неприлично в любой нормальной стране. У нас же это вообще как-то просто демонстративно делается. Ладно, допустим, ты там частный бизнесмен великий – окей. Это тоже вызывает какие-то сомнения, но, по крайней мере, это не так откровенно. Но когда ты возглавляешь какие-то государственные структуры – это, на мой взгляд, не очень прилично и играет против власти очевидно.
О. Бычкова
―
Еще одна история на эту тему. Вот прямо новости идут – поэтому по новостям. Хотя есть еще не только по новостям. Очередная отсрочка – хоть и небольшая, как сказал вице-премьер Аркадий Дворкович – вступления в силу требований «пакета Яровой» по хранению операторами данных. Обсуждается отсрочка, - сказал Дворкович, – на несколько месяцев, разрабатываются поправки. Ну, вот несколько месяцев туда, несколько месяцев сюда… Это, может быть, опять какое-то торжество здравого смысла, когда люди посидели, посчитали и поняли: ой-ой-ой…
В. Варфоломеев
―
Давайте еще назовем это «оттепелью».
Д.Некрасов:Сейчас – не сейчас, а любую оппозицию всегда будут давить
Д. Некрасов
―
Насколько мне известно, там изначально многие требования были либо абсолютно технически невозможными, либо безумно дорогими. Надо думать, когда закон принимаешь, а не потом 20 раз отсрочки проводить. Надо было думать изначально! Закон-то в целом глупый, но бывает просто шаг в неправильном направлении, а бывает непросчитанный шаг в неправильном направлении. Шаг, всех последствий которого при его подготовке никак не могли рассчитать. Соответственно, дальше отыгрывать назад, что все это было неправильно, уже тяжело публично, а экономически реализовать невозможно. Ну, физически невозможно. Поэтому я думаю, что это не последняя отсрочка. Это же уже давно длится – года 2, наверное, вся эта история. Люди, которые были в теме, сразу сказали: «Ребят, это невозможно. Большей частью просто очень дорого, а частью вообще невозможно».
О. Бычкова
―
А есть шанс, что постепенно просто как-то сольют всю эту историю?
Д. Некрасов
―
Ну, я просто не настолько в теме, чтобы оценить, насколько все это технически это вообще возможно. Но если там что-то совсем невозможно, то конечно сольют. Потому что невозможно сделать невозможное. Можно, конечно, придумать любой закон, но если он технически нереализуем – с законами физики не поспоришь. Думаю, что есть и такой шанс.
В. Варфоломеев
―
А когда вступают в противоречие интересы бизнеса, компании с одной стороны и потребителей, граждан с другой, какую сторону должно занимать государство? Сейчас мы от связи, от коммуникации переходим к развлечениям. Нашумевшая история последних суток связана с тем, что откладывается показ любимого многими семьями и малышами фильма про английского медвежонка Паддингтона. Должна была выйти еще вчера в прокат вторая часть, но она не вышла, потому что Министерство культуры отложило это мероприятие в связи с тем, что сейчас нужно собирать деньги на фильмах российских производителей, а мишку своего показывайте уже в феврале. Как здесь соблюсти баланс? На чьей стороне должно быть государство - в данном случае в лице Министерства культуры? С одной стороны-то, в общем, своих производителей отечественного кино, наверное, действительно надо поддерживать – но какими методами?
Д. Некрасов
―
В целом я всегда сторонник того, что государство вообще должно чуть поменьше вмешиваться в любые процессы. Вмешательство государства оправдано только в исключительных случаях. Я, конечно, не сторонник каких-то там запретов, протекционизма и защиты собственных производителей. Во-вторых, тут надо понимать, что здесь вообще разговор не столько про интересы бизнеса как производителей, сколько про интересы какой-то отрасли, подотрасли культурной. Потому что как бизнес, с экономической точки зрения, кинематография – это настолько малозначительная часть экономики, что говорить об этом серьезно бессмысленно. Да, это скорее вопрос сохранения какого-то культурного и – не знаю, как правильно сформулировать… Искусство, культура – вот этого.
В. Варфоломеев
―
Тем более, все равно значительная часть отечественных фильмов у нас снимается на государственные деньги, идущие через Фонд Кино.
Д. Некрасов
―
Так вот действительно, как раз про это я и хотел перекинуть мостик. Одно дело давать денег своим производителям дополнительно, чтобы сохранить такую индустрию. Просто потому что мы не умеем конкурировать с Голливудом, но давайте добавим, чтобы у нас были русские фильмы с нашими русскими актерами и так далее. Это я еще понимаю. А вот запрещать чужие – этого я не разделяю, я не сторонник такого решения в принципе. Неважно тут уже, речь про кино идет или не про кино. В любом случае а) это не про бизнес – это скорее про культуру, искусство б) одно дело поддерживать что-то, а другое дело что-то запрещать – это разные вещи.
В. Варфоломеев
―
С другой стороны, как государство может устраниться от участия в этом регулирующем процессе? Ведь понятно, что если дать прокатчикам волю, они в основном будут показывать голливудские блокбастеры, в основном делающие кассу. И наши замечательные фильмы многие просто не пробьются на экраны.
Д. Некрасов
―
Ну, во-первых, совершенно неочевидно, что это будет так. Во-вторых, опять-таки, тут же можно по-разному. Вот смотрите: любая вещь может быть стимулирована экономически – какими-то дотациями, либо повышением налогов. Допустим, иностранный фильм – взять больший налог…
В. Варфоломеев
―
Так хотели уже за прокатное удостоверение брать какие-то там огромные деньги.
Д. Некрасов
―
Это понятное действие, грубо говоря. Если мы создаем стимулы и начинаем этими стимулами туда-сюда двигать, подкручивать в одну, в другую сторону – я сторонник таких действий. Тут везде разумность надо соблюдать, тем не менее. А если мы просто административно что-то запрещаем – это глупость. Вообще административные запреты эффективными почти никогда не бывают. В современном мире это приводит только к потерям для всех сторон процесса.
О. Бычкова
―
Как раз вот и прокатчики, и собственно кинематографисты – по крайней мере, часть из них – и представители сетей кинотеатров говорят, что российскому кино не нужна, российскому прокату не нужна такая «медвежья услуга». Потому что они и сами добиваются того, что на российские фильмы становится больше зрителей, чем, предположим, это было в предыдущие годы. Действительно, люди лучше ходят в российское кино, и фильмы появляются новые. Как-то нужно им помогать, и Фонд Кино вполне успешно с этим справляются. То есть, вот такой протекционизм, они говорят, нам совершенно не нужен, потому что мы и так, в общем…
Д. Некрасов
―
Я совершенно согласен. Нам нужно, пусть даже с какой-то поддержкой государства, пытаться самим давать конкурентоспособный продукт, который будет выигрывать у зрителей просто своим качеством и привлекать зрителей своим качеством, а не пытаться запретить. В долгосрочной перспективе это все равно неэффективно, даже если цели благие.
В. Варфоломеев
―
Продолжим тему культуры. В последние недели весьма активно распространяется и собирает буквально миллионы просмотров – по крайней мере, в интернете – но в том числе и благодаря тому, что в телевизоре обсуждают в ток-шоу – я имею в виду видеоролики с танцующими курсантами и студентами. Они танцуют, выступают в трусах и форменных своих фуражках. Это студенты как полувоенных вузов – например, МЧС уже подключилось – так и гражданских: например, гражданской авиации.
О. Бычкова
―
И не только мальчики, но и девочки.
В. Варфоломеев
―
На ваш взгляд, надо ли их как-то за это наказывать?
Д. Некрасов
―
Конечно нет. Я вообще считаю, что вся эта история характеризует исключительно нездоровое состояние нашего общества. Факт первый: вообще в нормальном цивилизованном обществе отношение регулируется правом в первую очередь. Какие правовые нормы ребята нарушили? Вот я первый раз про эту историю услышал, как раз находясь на каком-то из ток-шоу на российских федеральных каналов. Начался крик, ужас: «Туда выехала Транспортная прокуратура», все кричат: «Доколе?». Я говорю: «Ребят, туда выехала Транспортная прокуратура, чтобы проверить что?!» Слава Богу, прокуратура отчиталась, что нарушений не было, но… они послали туда Транспортную прокуратуру! Зачем?!
О. Бычкова
―
А я вам скажу, зачем. Известно: было проведено большое расследование. Серьезное, большое расследование было проведено прокурорами. Они установили, что материалы сняли и выложили студенты такого-то курса. Понимаете? Шерлок Холмс отдыхает!
В. Варфоломеев
―
По какой статье они проводили проверку?
Д. Некрасов
―
Смотрите: во-первых, они даже не военные. Хотя я эту тему читал: в английском именно военном учреждении тоже в фуражках изначально сняли английские кадеты, и там никто не кричал «Доколе?» и «Почему?». Хотя я допускаю, что, грубо говоря, уровень дисциплины в каких-то военных учебных заведениях может быть несколько по-другому отрегулирован, там возможны какие-то правовые нарушения. Здесь ребята – гражданские, находились у себя дома – в общежитии, в свободное от учебы время. Что вообще им можно инкриминировать? «Святыни» - какие святыни? Они были в фуражках…
В. Варфоломеев
―
Ректор вуза назвал «святыней» фуражку саму по себе.
Д. Некрасов
―
Да, святой – фуражку, я понимаю. То есть, я этого не понимаю, это просто какое-то мракобесие. Именно то, сколько у нас людей начали кричать «Доколе?», что их надо отчислить, в топку и так далее – это вот показывает, что у нас непорядок реально в голове у населения. И не только у населения, но и у чиновников различного уровня.
О. Бычкова
―
Хочу успеть спросить вас как экономиста. Вы слышали – Наталья Касперская сказала, что биткоин – это разработка спецслужб США? Вы что по этому поводу думаете?
Д. Некрасов
―
Чтобы разрушить наши моральные скрепы?
О. Бычкова
―
Не знаю. Ну, чтобы вообще…
Д. Некрасов
―
Это тоже отражает нездоровые представления о мире отдельных наших товарищей. Я так не считаю. Нет, я в целом не очень позитивно отношусь ко всей этой истории с криптовалютами и с биткоином. Понимаете, даже когда были всякие там «тюльпановые лихорадки» или любые другие: «золотые»…
О. Бычкова
―
Давненько это было.
Д. Некрасов
―
Всегда был хоть какой-то цветок красивый – хоть какой-то продукт. То же самое золото – оно используется, не знаю, в медицине.
О. Бычкова
―
Там были не цветки. Там были некрасивые клубни.
Д. Некрасов
―
Подождите, но из них-то вырастали цветки. Они физически хоть что-то приносят. Золото тоже так или иначе. Конечно, его гораздо больше, чем нужно для промышленности, но оно все-таки используется в промышленности самой разнообразной. И так далее. Здесь мы просто тратим электричество – огромное количество электричества. Мы зачем-то используем огромное количество компьютерных приставок – видеокарт, как это называется. Вместо того, чтобы делом заниматься, они все стоят считают циферки для того, чтобы получить определенное количество цифр. Глобально что вообще произошло…
В. Варфоломеев
―
У нас полминуты. Давайте попробуем резюмировать: как частный инвестор, вы бы вложились в криптовалюты?
Д. Некрасов
―
Я бы, конечно, не вложился, тем более сейчас. В целом я думаю, что подавляющее большинство участников этого процесса потеряют. Хотя будут и заработавшие.
В. Варфоломеев
―
Спасибо большое! На этом наша не крипто-, а вполне себе реальная программа «Персонально ваш» завершена. Гостем «Эха Москвы» в прямом эфире сегодня был экономист, предприниматель, человек с опытом работы в государственных структурах – не будем про это забывать и соответственно оценивать его некоторые слова и предложения – Дмитрий Некрасов. В прямом эфире «Эха Москвы» завершается «Дневной разворот». В эту пятницу, 19 января с вами были Ольга Бычкова и Владимир Варфоломеев.
О. Бычкова
―
Спасибо всем, пока!
В. Варфоломеев
―
Счастливо, хороших выходных!