Алексей Уминский - Персонально ваш - 2019-05-06
С.Крючков
―
15 часов и 6 минут в Москве. С нами и с вами — священник Алексей Уминский. Здравствуйте, Алексей Анатольевич.
А.Уминский
―
Здравствуйте.
М.Максимова
―
Здравствуйте.
С.Крючков
―
Проведут передачу Марина Максимова и Станислав Крючков. Патриарх Кирилл выразил соболезнование родным и близким жертв катастрофы Sukhoi Superjet в «Шереметьево». Какие слова должны звучать в таких случаях?
А.Уминский
―
Я думаю, слова панихиды, которые, наверное, будут служиться сейчас во всех храмах России, в которых будут поминаться эти жертвы вне зависимости от их религиозной конфессии, вне зависимости от их отношения вообще к религии. Потому что такие события, которые происходят вот так в нашей стране, они удивительным образом сметают все границы между людьми верующими, неверующими, между людьми разных исповеданий и так далее. И в этом смысле это очень важно, что мы можем сейчас за всех за них в месте плакать, вместе молиться и вместе в эти пасхальные дни желать воскресенья из мертвых. Это самые главные слова, наверное, которые сегодня должны быть услышаны всеми.
М.Максимова
―
Сейчас в соцсетях, да и не только очень многие высказывают свое возмущение, ужас, презрение к тем людям, пассажирам этого самолета, которые хватали свои сумки, рюкзаки и из-за этого, соответственно, возможно, могли погибнуть некоторые пассажиры, которые были в хвосте. Вот это что, как это объяснить?
А.Уминский
―
Это никак не надо объяснять, просто никто никогда не оказывался лично в этой ситуации, поэтому состояние людей, которые находятся в состоянии паники, в состоянии, в котором они не могут взять себя в руки, не умеют правильным образом оценить ситуацию… И просто вот горит дом — каждый хватает, что может и бежит наружу. Я думаю, что здесь не стоит никого осуждать.
С.Крючков
―
Но, тем не менее, рано или поздно вопрос об ответственности виновных ставится.
А.Уминский
―
Без сомнения. Пускай каждый человек потом себя в этом смысле судит, но не нам судить тех людей, которые оказались в этой ситуации, потому что мы сами не знаем, как бы мы себя повели. Это легко судить людей со сторону.
М.Максимова
―
Очень многие говорят, что это наша российская привычка… Я, кстати, тоже могу вспомнить, что когда я летаю (довольно часто), сталкиваюсь каждый раз без исключений, когда садится самолет, когда он сегодня, но еще идет рулежка, всех предупреждают: «Сидите на своих местах», — все вскакивают. Процентов от 50 и выше. Это несоблюдение правил — это неуважение или что?
А.Уминский
―
Ну, может быть, русский пофигизм. Может быть, то, что в нашей стране люди не приучены к пониманию того, что правила безопасности являются на самом деле очень важным правилами; что с каждым человеком в любой момент может случиться такое, что эти правила спасут тебе жизнь или, наоборот, помешают спасти жизнь кому-то другому. На самом деле это не проблема этих людей конкретно.
А.Уминский: Такие события, они удивительным образом сметают все границы между людьми верующими, неверующими
Это вы правильно сейчас подняли этот вопрос, потому что это вообще вопрос менталитета нашего и проблема того, как мы относимся, в принципе… Мы не верим в правила, мы не верим в законы. Нас эти законы постоянно обманывают, мы постоянно находимся с вами в ситуации, когда эти законы не работают по отношению к нам самим. И поэтому, когда мы находится в какой-то ситуации, когда нам кажется: Ну, а что такого, сейчас я возьму чемодан, вынесу из этого отсека? Я просто быстрее выйду из самолета. Это работает именно так. Мне кажется, нас настолько приучили, что, в принципе, законы не работают, правила не для всех, правила не существуют, и за этим ничего не стоит. И за нарушением правил нет никакой ответственности.
Я думаю, что в этом есть ваша правда без сомнений. То, что вы сейчас сказали, это правда. Но я не готов осуждать тех людей, которые в экстремальной ситуации повели себя так, потому что, действительно, это так ситуация, в которой человек уже не соображает просто.
С.Крючков
―
Кстати, говорит не о людях, которые, так или иначе, себя повели, потому что да, действительно, ситуация крайняя, а об ответственности служб, которые должны обеспечивать должным образом эвакуацию. Понятно, что можем списывать на русский пофигизм, на то, на сё, на пятое, на десятое, и каждый раз у нас это повторяется, но, тем не менее, когда наступает то самое время ставить этот вопрос: когда затихнет боль, — вот вы говорите, что не время, — или же вот сейчас, потому что потом детали затушуются?
А.Уминский
―
Я думаю, что время, конечно, есть всегда об этом говорить. И сегодня это то самое время, когда нужно об этом говорить, конечно, без сомнения, потому что это та болевая точка, которая может на самом деле сработать в какой-то момент. Об этом надо говорить. Я просто не готов выносить приговор, только об этом я хочу сейчас говорить, почему мы на фотографиях горящего самолета не видим ни одном пожарной машины, ни одной машины скорой помощи. Это вызывает у всех вопросы. Все спрашивают: «А где? Почему приземляется…». Я вот сейчас гляжу на фотографии, которые в этой студии видны. Ну, почему? Мы не знаем ответ на этот вопрос. При том, что нам всё время когда мы садимся в самолет, говорят, что «приоритетом нашей компании является безопасность». Не знаю. Но, конечно, говорить об этом необходимо.
С.Крючков
―
Алексей Уминский, протоиерей, настоятель храма Святой Троицы в Хохлах — гость нашей программы «Персонально ваш». Напомню о наших эфирных координатах. Вы можете отправлять СМС на номер +7 985 970 45 45, писать сообщения в эфир. И работает чат основного канала «Эхо Москвы» в YouTube, где вот уже идет трансляция. К нам присоединилось порядка тысячи человек.Вот вы говорили о правилах не для всех. Пасхальная неделя завершилась. Я присутствовал в ночь с субботы на воскресенье пасхальную у храма Христа Спасителя и наблюдал такую картину, когда далеко не всем получилось попасть на пасхальное богослужение, которое возглавлял патриарх. И крестный ход тоже был весьма специфичен: в окружении людей в черном и в красных галстуках он прошел. Я вот не знаю, кто эти люди. Но вот, что удалось мне узнать.
А.Уминский
―
«Люди в черном»…
С.Крючков
―
Я не имею в виду священнослужителей. На богослужение пускали по пригласительным билетам. И вот при мне бабушка лет, наверное, 60–65, женщина преклонного возраста, скажем так, она сетовала, что приехала довольно издалека и вот выяснилось, что не удастся ей поучаствовать в службе. Как вам самая эта ситуация?
А.Уминский
―
Это без сомнения очень грустно. И всегда вызывает не то чтобы недоумение, а возмущение определенное. Как же так получается, вот храм Христа Спасителя — а люди по пропускам? Но здесь есть две стороны этого вопроса. Одна из них — та же самая сторона вопроса — безопасность, например. Понятно, что пасхальное богослужение — это особое богослужение, на которое стремятся попасть очень многие люди. И каждый храм имеет свою собственную вместимость.И очевидно, что храм Христа Спасителя, в котором служит святейший патриарх и на службе которого обычно присутствуют первые люди страны, он нуждается в особом режиме безопасности. Это очевидно. И здесь мне понятно, например, с одной стороны, почему в храме Христа Спасителя могут существовать какие-то приглашения, которые ограничивают количество прихожан, желающих попасть в этот храм.
М.Максимова
―
Ну, вопрос ограничения. Хорошо. А почему нельзя сделать это естественным путем? Знаете, когда пускают в музей или еще куда-то. Вот определенное количество люди пришло, дальше уже небезопасно становится, и тогда перекрывают, перегораживают…
А.Уминский
―
Возможно. Я не знаю, по какому принципу это совершается. Я просто пытаюсь понять для себя… Потому что я помню этот принцип пригласительных билетов в советские времена, когда еще был молодым человеком, когда в Елоховский собор, где служил тогда патриарх, пускали только по пригласительным билетам. Вообще никто не мог попасть, в принципе, без пригласительного билета.А на обычное богослужение в храм в советское время стояли ограждения милиционеров и молодых людей, в принципе… Пускали только бабушек. И я с большим трудом попадал на пасхальные богослужения. И когда это происходит, да, конечно, вспоминаю советские времена, и это производит неприятное впечатление, неприятное ощущение.
А.Уминский: Нас настолько приучили, что законы не работают и за нарушением правил нет никакой ответственности
Я могу просто сейчас объяснить… понять для себя, почему это происходит в храме Христа Спасителя. Да, объект особого назначения и так далее. Почему это происходит так, как вы мне сейчас задали — почему, скажем, не ограничить после какого-то количества — не знаю. Более того, я видел более ужасающие кадры. В интернете я увидел в Фейсбуке фотографию какого-то храма в Сызранской епархии, где отдельно выделено место для каких-то чиновников, которые хотели бы в этот момент комфортно… Ну, это просто безобразие, господи помилуй! Именно таких Христос своим кнутом выгонял из храма.
М.Максимова
―
Я вам как раз хотела задать вопрос. Вот в данной ситуации, что было с технической точки зрения, кто это организовал? Там же специально эта занавеска белая…
А.Уминский
―
Я думаю, это было организовано, конечно, с согласованием с епархией, с настоятелем храма или с епископом, который служил в этом храме. Вот, так сказать, придет группа ответственных товарищей с красными галстуками, понимаете, в черных костюмах, и нам нужно, так сказать, по привычке быть на уровне. Христос должен видеть, кто мы и кто они в этот момент. Для кого Христос воскрес в первую очередь? Для чиновников, понимаете, «Единой России», наверное…
С.Крючков
―
А инициатива в таких случаях, откуда идет: от самих чиновников или все-таки церковные власти идут навстречу?
А.Уминский
―
А я думаю, что от церковной власти, скорее от самих чиновников. Думаю, что он них идет, хотя, может быть, это приглашение идет от…
М.Максимова
―
Как пригласительный НРЗБ
А.Уминский
―
«Мы для вас уже всё приготовили. Ради бога, только приходите. Для вас всё будет». Всё может быть. Мы живем в такое странное время.
М.Максимова
―
Наши слушатели пишут VIP-ложа.
С.Крючков
―
Кстати, возвращаясь к вопросу о пригласительных. Вам что-то известно о нынешней системе распределения, как она функционирует?
А.Уминский
―
Представления не имею.
С.Крючков
―
А в советские годы, это было как, по партийным, очевидно НРЗБ?
А.Уминский
―
Я не знаю. Я ни разу не получал ни одного пригласительного билета. Я на протырочку… Я знаю просто, когда у нас пасхальная служба служилась, и у нас тоже в храм не могли войти очень многие. Но у нас есть микрофоны, у нас есть озвучка, у нас были открыты все окна, все двери. И огромное количество людей просто стояло рядом с храмом, рядом с дверями, просто не могли войти в храм. Очень много людей было. И они слушали службу, просто находясь рядом с храмом. Более того, у храма Христа Спасителя тоже есть такая возможность. Там стоят экраны, есть озвучка. И я уверен, что очень многие люди, которые не могли войти в храм, все-таки могли присутствовать…
С.Крючков
―
Я вас уверяю, что нет. Там даже нельзя было созерцать сам крестный ход, потому что людей держали по ту сторону Волхонки, которая не позволяет это видеть.
А.Уминский
―
Да что вы говорите! Это, конечно, грустно слышать.
С.Крючков
―
И в момент, когда благовест звучал, люди устремили глаза к куполам, но, тем не менее, ничего этого видеть они не могли.
А.Уминский
―
Это грустно. Ну, выбирайте храмы поменьше, поскоромнее, попроще, где нет пригласительных билетов, где нет VIP-зон, где все вам будут всегда рады.
С.Крючков
―
Меж тем только половина россиян, как посчитали социологии, знают, что на Пасху верующие празднуют именно Христово воскресенье.
А.Уминский
―
И это не так плохо на сегодняшний день, я бы сказал.
С.Крючков
―
Вы на «земле» работаете, если можно так выразиться. Вот по ощущениям, по знанию вашему, насколько велико число тех, кто приходит в храм просто засвидетельствовать свое присутствие, не искренне, а потому что так надо?
А.Уминский
―
Немного, поверьте, совсем немного. Я просто знаю. Мы, когда на Пасху шли крестным ходом, мы шли из храма — храм небольшой, конечно, — мы шли очень-очень медленно, и пока мы дошли до конца, чтобы опять войти в храм, мы не могли в него войти, потому что люди всё выходили и выходили. И когда служба кончалась, было видно, что храм примерно так же полон, как он был полон в начале богослужения. То есть все люди, которые в большинстве своем… ну, может быть, там 80% осталось, они не могли войти в храм, они все остались на улице, они потом все пошли причащаться.У нас маленький храм в центре Москвы, где практически никто не живет. У нас на Пасху 500 человек только тех, кто причащались, это значит, что было, может быть, 600 или 700 человек, которые просто пришли в маленький московский храм.
А.Уминский: Это просто безобразие, господи помилуй! Именно таких Христос своим кнутом выгонял из храма
М.Максимова
―
Это по праздникам. А на какой-то ежедневной, еженедельной основе?..
А.Уминский
―
На еженедельной основе, конечно, меньше. На праздник свое религиозное чувство стараются выразить максимально люди, потому что, конечно, и жизнь человека в условиях и зарабатывания денег, и нашей повседневности, наших постоянных забот и так далее, — часто человека относит в быт, в бытийность. И, конечно, по такие великим событиям, как Великий Пост, Страстная неделя, Пасха Христова человек старается всё уже отбросить и все сделать для того, чтобы оказаться в храме. Ну да, в два раза меньше, конечно.
М.Максимова
―
А это какая-то современная реальность?
А.Уминский
―
Это обычно, это всегда так было.
М.Максимова
―
Всегда было? Было ощущение, что после того, как в 90-х года, скажем так, всё разрешили, был какой-то очень большой приток. Люди, которые были лишены этого в советские годы… Это стало каким-то очень, даже, может быть, не побоюсь произнести слово — модным. Кто-то очень хотел, кто-то потому что да, был запрещено. И стало это явление каким-то массовым. Люди стали ходить в храмы.
А.Уминский
―
Я понимаю, о чем вы говорите.
М.Максимова
―
А потом какая-то эта волна… я не знаю, может быть, насыщение какое-то произошло. И кажется, что эта волна отхлынула.
А.Уминский
―
Вы знаете, наверное, в начале 90-х вот это массовое крещение… Вот массовые крещения, массовые участия в каких-то общецерковных мероприятиях, наверное, было очень понятно и очень видимо. Но само по себе массовое крещение оказалось, совершенно не означает массового пришествия в церковь и массового понимания, что ты христианин.Когда я начинал свою службу в том храме, где я сейчас настоятель — храм Святой Троицы в Хохлах в центре Москвы, он тогда был совершенно разрушен. Сейчас он восстановлен. Был, наверное, 95-й год. У меня на службе было 40 человек. а в течение какого-то времени постепенно, понемножку по десятку прибавлялось. Вот я говорю, что сейчас 500. Это не говорит о том, что эти люди массово пришли в храм. Это значит, что многие люди искали свою дорогу. Может быть, где-то по-другому. Есть, наверное, те храмы, в которых было больше людей, стало меньше людей сегодня.
Скорей всего, через какое-то время, может быть, через 5–10 лет очень многие храмы и монастыри Москвы, в которых сейчас очень много людей, вполне возможно, что они станут непосещаемы. Очень даже возможно, потому что очень многие храмы, которые сегодня строятся как необходимые храмы в спальных районах, где, действительно, люди нуждаются в храмах, где они не могут зайти в храм на богослужение, уже не будут так сильно наполняться. Всё может случиться. Потому что мир меняется, и люди меняются, и отношение к религии очень сильно меняется, и сама идеология государства может поменяться резко, совсем в другую сторону.
С.Крючков
―
а вот нынешняя, скажем так, коллаборация церкви и государства, если так можно выразиться, она способствует тому, чтобы люди оставались в храмах или тому, чтобы скорее не опустевали?
А.Уминский
―
Вы знаете, я думаю, что это вообще не имеет никакого отношения к людям, которые как-то ищут веры, потому что вера, она не направлена на массы. То есть массы, которые идеологизирутся с точки зрения христианства и православия, они, в общем, в храмы и не ходят. Они ходят на демонстрации. Они осуществляют свою активность в соцсетях или на каких-то митингах. Но в храмах их нет, это не те люди, которые ходят в храмы. Это те православные, которые могут кричать, махать флагами, ходить с транспарантами.А, в принципе, сама вера, она направлена на личность, на человека, она относится к конкретному человеку. И таких людей никогда не бывает много. Иногда их бывает немножко больше, чуть-чуть поменьше. Но всегда это то, что касается лично меня и моего личного пути. А те, кого это задевает с точки зрения «православия, самодержавия и народности», им храм нужен, в общем, с точки зрения массового присутствия и крестного хода, но не с с точки зрения богообщения.
С.Крючков
―
Роль священника в этом чрезвычайно важна. Потому что понятно, что есть люди, которые общаются с богом так, как вы это описали, а есть ровно тот симбиоз, о котором говорили. А вот история из Ярославля. На мой взгляд, она какая-то, с одной стороны, юморная, с другой стороны, дикая. Там к Пасхе судебные приставы и церковь вступили в такой союз и напомнили прихожанам о божьей каре за долги. Вот это правильное напоминание? Они там на яйца клеили стикеры специальные от службы судебных приставов.
А.Уминский
―
Есть многое на свете, друг Горацио, — вспоминается мне великий и незабвенный Шекспир. И, конечно, очень много курьезных ситуаций, когда церковь и государство пытаются бок о бок делать добрые дела. Иногда производит достаточно комичное и анекдотичное впечатление. Это всегда довольно здорово с точки зрения смешных фотографий, под которыми люди ставят лайки и делают разные свои комментарии.Но, конечно, надо отдавать долги, конечно, алиментщики обязаны платить деньги своим семьям. И, конечно, грех это не делать. Но когда это происходит в такой комической форме, я не уверен, что это достигнет адресата.
С.Крючков
―
Но вот это, действительно, добрые дела? Это же ведь какое-то креатив применен. Потому что когда происходят трагедии, как в «Шереметьево»…
А.Уминский
―
Когда креатив становится мероприятием, когда церковь начинает свои хорошие, добрые дела оформлять как массовые акции и мероприятия, слушайте, это какой-то комсомол сплошной. Церковь и без того способна творит добро. Церковь без организации способна помогать бедным людям: говорить о правде, свидетельствовать об истине, призывать к покаянию. Для этого не надо организовывать массовые мероприятия. Это ровно ни к чему не приводит.
А.Уминский: Само по себе массовое крещение оказалось, совершенно не означает массового пришествия в церковь
С.Крючков
―
Меж тем патриарх провел встречу с руководителями 20 федеральных…
А.Уминский
―
Это мое мнение на «Эхе Москвы».
С.Крючков
―
То есть все-таки необходимо какое-то, видимо, привлечение медиаресурсов, да?
А.Уминский
―
Видимо, необходимо, потому что на самом деле для церкви это довольно все-таки новое дело. Если мы вспомним советские времена, хотя вряд ли он них кто сейчас может вспоминать или знать об этом — церковь была решена полной возможности ходить, скажем, к больным людям в больницу. Я знаю, что священники для того, чтобы причастить какого-то умирающего в больнице, сбривали себе бороду, стригли свои волосы, чтобы не быть похожим на священника и прийти к больному как родственник и тайно причастить больного в больнице. Священники не могли посещать заключенных в темнице. Не могли оказывать помощь тем людям, которые оказывались в местах заключения.Например, я бы не мог за это время ездить к Варе Карауловой в течение этих 4-х лет для того, чтобы ее окормлять, в те времена. Священники вообще не могли ничего делать за пределами церковной ограды. И поэтому опыта такого социального служения у церкви принципиально не было. И он достигается достаточно долгим путем. И поэтому святейший патриарх, конечно, об этом говорит. Понятно, почему он это делает.
С.Крючков
―
Мы вернемся в эту студию после новостей и рекламы. Здесь с нами — Алексей Уминский, протоиерей, настоятель храма Святой Троицы в Хохлах.НОВОСТИ
С.Крючков
―
Мы продолжаем. Здесь Станислав Крючков и Марина Максимова. И наш гость сегодня — Алексей Уминский, протоиерей, настоятель храма Святой Троицы в Хохлах. Меж тем несколько важных слов нужно сказать нашим слушателям. Очередные «Дилетантские чтения» нас ждут. Они будут проходить на этот раз в Историческом музее 13 мая в предстоящий понедельник в 19 часов. И на этот раз в гостях у Сергея Бунтмана будет писать и биограф Распутина Алексей Варламов. Мы приглашаем всех в обязательном порядке. Соберитесь и приходите, потому что это всегда интересно — подискутировать об этой мистической личности в русской истории, потому что история совершенно неоднозначная, личность, которая вызывает многие годы массу вопросов. И тема сформулирована так: «Распутин Из мужиков — в серые кардиналы». Место проведения: Исторический музей, Красная площадь, дом 1. Лекторий. Билеты можно приобретать в кассах музея или на его сайте.
М.Максимова
―
Ну, а мы возвращаемся в программу «Персонально ваш». Наши зрители просили вас прокомментировать последнюю статистику Росстата. Росстат опубликовал статистику с 2000 по 2017 годы. И там показано количество больниц, которое сильно сократилось, количество школ, которое сократилось и количество храмов, которое значительно выросло. Как вы объясните и какое ваше отношение к такое статистике? О чем это говорит?
А.Уминский
―
О разном говорит. Количество школ часто говорит о том, что у нас, вообще, серьезная демографическая проблема. И у нас нет такого количество учеников, которые бы наполняли школы, построенные уже. И, скорей всего, это связано с тем, что население России убывает, а не прибавляется, и это, конечно, серьезнейшая государственная проблема на сегодняшний день. Сокращение количества больниц меня ужасно тревожит, потому что это связано с какими-то преобразованиями в Министерстве здравоохранения, и я знаю, что эти преобразования очень сильно бьют по качеству того же самого обслуживания населения с точки зрения здравоохранения.Что касается количества храмов, которые прибавляются, здесь у меня нет больших вопросов. Потому что если мы увидим количество храмов, которое было уничтожено за время советской власти, за время советского периода, мы просто поймем, что сегодняшнее количество храмов, которое строится, оно минимально не успевает за тем количеством храмов, которые были уничтожены, которые тогда были необходимо для людей верующих в стране.
Поэтому я не вижу здесь большой проблемы. В том числе, это связано с храмами Москвы. Москва становится сверхмегаполисом уже. Особенно в спальный района там есть округа, где на 1,5 миллиона человек жителей находится 20 храмов на сегодняшний день. Поэтому когда в Москве строятся храмы и строятся храмы в других местах, они строятся потому что они необходимы, конечно.
М.Максимова
―
А вы считаете, что количество храмов сейчас достаточно? Потому что вы проводили параллель, что было до советской власти. А количество верующих тогда и сейчас?
А.Уминский
―
Он, конечно, резко увеличилось, без всякого сомнения.
С.Крючков
―
А вот эта возрастная логика, о которой вы говорите применительно в школах, она в случае церкви не работает? То есть прихожане — это в основном люди зрелого возраста из этого следует, судя по всему.
А.Уминский
―
Я могу судить только по прихожанам своего собственного храма в основном. И мои прихожане — это в основном люди в большинстве своем от 30 до 60, то есть люди самого рабочего возраста. Они, конечно, семейные люди, они приходят в храм со своими детьми, у нас достаточно много молодежи в храме. Но все-таки 65%, скажем, прихожан храма — это люди зрелого, непенсионного, рабочего возраста, активного возраста.
С.Крючков
―
Я задавал вопрос о встрече патриарха с руководителями каналов. А вот сегодня церковь возможна без медийного сопровождения, как вам кажется? Вам в вашей пасторской практике приходится корректировать, скажем так, в сознании прихожан те кривые, которые утверждаются благодаря влиянию телевизора?
А.Уминский
―
Что значит «корректировать», объясните?
С.Крючков
―
Объяснять, что, может быть, вполне возможно, нужно делать поправку на то, что это телевизионная корзинка, то-сё, что нам зачастую недоговаривают правду, говорят попросту неправду. Или люди всегда понимают всё это сами или вам не приходится это делать?
А.Уминский
―
Ну, по-разному, конечно. В церковном проповеди я, конечно, об этом не говорю, потому что церковная проповедь для меня — это, прежде всего, рассказал о Христе и Евангелие, это, прежде всего, проблема веры человека. Но когда мы с прихожанами остаемся, скажем, за общим столом — у нас после литургии бывают общие обеды и беседы на разные темы, в том числе, на темы культурные, всевозможные — и наши прихожане задают мне разные вопросы, конечно, я отвечаю на них, так, как это считаю важным ответить. Я никогда не лгу, никогда не нивелирую эти вещи. Если я вижу какую-то неправду, какую-то ложь, я свое мнение выражаю, конечно, всегда.
С.Крючков
―
После Пасхи был вполне светский праздник — 1 Мая. И мы наблюдали его светлые проявления в виде массовой солидарности людей на улицах, так и в форменную ну, не бойню, а как погром Питере, если можно так сказать. Отчего это жестокосердие, по-вашему? С ОМОНом понятно — там у них приказ. А вот у тех, кто отдает такие приказы?
А.Уминский
―
Не знаю. Я так далек от этих людей. Я совершенно не могу понять их. Я все смотрю на эти кадры, на эти безжизненные лица с дубинками, я вообще не могу понять, что движет этими людьми, почему они относятся к своему… ну, как говорил Акакий Акакиевич, «я же брат твой…». Почему это просто понимание того, что человек, которого ты бьешь дубинкой, может в какой-то момент оказаться твоим сыном, твоим братом, твоим родственником, и ты можешь оказаться в таком положении, когда тебя так же могу бить дубинкой, — почему на твоем лице нет ничего живого. Я не могу понять. Я смотрю эти кадры с огромным недоумением. Я не понимаю, почему это происходит.
А.Уминский: Массы, которые идеологизирутся с точки зрения христианства, в храмы и не ходят. Они ходят на демонстрации
С.Крючков
―
А такого рода обсуждения вы в частных беседах проводите?
А.Уминский
―
Да, конечно. Мы проводим, в том числе, когда в нашем приходе проходят киноклубы. У нас есть несколько киноклубов в приходе, в том числе, взрослый киноклуб, где мы смотрим разные фильмы, в том числе, посмотрели все фильмы Звягинцева, например. Вот скоро будем смотреть фильма Джармуша. Мы смотрим разные фильмы, которые не являются с точки зрения религиозного человека какими-то духовными или православными, но которые говорят о человеке как человеке, о его беззащитности, его болезненности, его открытости, его уязвимости. И тогда, конечно, эти вопросы возникают, без сомнения.
С.Крючков
―
Еще одна акция, за которой мы следим. Из года в год она уже много времени проводится, и она стала традиционной. Это «Бессмертный полк». Он уже идее в ряде зарубежных городов. Но в России массовая акция пройдет 9 мая, как это обычно. И она была создана, как мы помним, журналистами томского канала ТВ-2 как народная добровольная акция.
М.Максимова
―
Как она вначале и проходила.
С.Крючков
―
Но всё чаще поступают сообщения из регионов ли, из разных городов…
М.Максимова
―
Да из Москвы.
С.Крючков
―
Настолько заорганизовано, что, по сути, вот это излишнее рвение, демонстрируемое властью, оно саму идею убивает. Вчера буквально была новость, что в колониях разрешат строем идти заключенным чуть ли не от одного барака до другого. Я не знаю, как это будет выглядеть визуально, но, Тем не менее. Вот, на ваш взгляд, здесь есть место этой несвободе, или всё, куда вторгается государство, в конечном счете, превращается в свою противоположность?
А.Уминский
―
Грустно, конечно, что государство начинает использовать… начало давно уже, с первых минут стало использовать эту, конечно, благородную акцию в своих совершенно пропагандистских целях. Когда мы увидели Наталью Поклонскую…
М.Максимова
―
С портретом Николая. Да.
А.Уминский
―
Не с портретом — с иконой Николая II. …Которая сразу же от одного этого получила иное прочтение, совсем иной посыл. Ну, конечно, это убивает всё доброе и всё хорошее, что в этом есть. Я уверен, что огромное количество людей в этом году, как и всегда, придет с самыми чистыми намерениями и всякими благородными чувствами и воспоминаниями о своих погибших родственниках во время Второй мировой войны. Но когда несколько лет назад прочел, что разрешено нести портреты Сталина, вот для меня это маркер. Я на такой «Бессмертный полк» не пойду.
М.Максимова
―
А вы не считаете, что акцию дискредитируют таким образом?
А.Уминский
―
Она дискредитирована. Это не значит, что люди, которые ходят на эту акцию, поступают плохо. Это значит, что государство, которое вторгается в это пространство некой человеческой правды, некого по-настоящему важного объединительного момента, который объединяет людей вне их религии, вне их национальности, вне их политических амбиций, просто вдруг люди начинают ощущать свое единство в этом день — это очень хорошо, это очень важно. Ну, не лезь ты сюда со своими лозунгами. Ты просто порадуйся тому, что есть какое-то в этой стране… все-таки что-то осталось, что объединяет люди. Но, к сожалению, на сегодняшний момент это очень трудно себе представить. Всё используется, всем манипулируется.
М.Максимова
―
Скажите, а как обычным людям относиться к этой акции?
А.Уминский
―
Как они хотят. Это свобода каждого человека. Каждый человек волен к этой акции относиться так, как он считает нужным. Если он считает для себя нужным и необходимым с портретом своего деда выйти на эту акцию…
М.Максимова
―
Несмотря ни на что.
А.Уминский
―
…И ему наплевать, что по этому поводу думает «Единая Россия», — пускай он идет. Я думаю, что в этом нет ничего зазорного. Это нормально и похвально, с моей точки зрения. Потому что память об этих людях — я тоже храню память о своем деде, фронтовике, — она должна сохраняться в нас, конечно.
А.Уминский: Когда в Москве строятся, они строятся потому что они необходимы, конечно
С.Крючков
―
А вот возможное появление этих штендеров с портретом Сталина, оно способно привести, на ваш взгляд, к некоторой иконизации этого персонажа?
А.Уминский
―
Уже давно эта иконизация происходит. Давно уже эти акции носят вполне квазирелигиозный характер, как мы знаем. Уже давно существует целое сообщество православных сталинистов, среди которых есть и священники православные, которые восхваляют кровопийцу и мучителя наших священников, разрушителя церкви, которые ищут любые возможности оправдать, что не так страшно, что он сделал, главное, что вот у мы от сохи к ядерной ракете перешли.
С.Крючков
―
А, кстати, вы посмотрели этот, наделавший много шума фильм Дудя про Колыму?
А.Уминский
―
Еще не посмотрел, но обязательно посмотрю.
С.Крючков
―
Вас эта тема интересует?
А.Уминский
―
Конечно, меня интересует эта тема всегда. Это больная тема, которая не может не интересовать любого честного человека, мне кажется.
М.Максимова
―
Появились новости о возможном визите папы римского в Москву, хотя это еще пока не решено.
С.Крючков
―
И сегодня проходит пасторский визит в папы Франциска в Болгарию.
А.Уминский
―
Да, я как раз сейчас видел кадры на вашей плазме, как встречает патриарх болгарский Папу римского. По-моему, с большим пиететом.
М.Максимова
―
Это важный, это нужный визит?
А.Уминский
―
Конечно. Это нужный и важный визит. А все подобные встречи, которые разрушают эти «берлинские стены», все эти воинствующие окопы, которые были вырыты, стены, которые были выстроены за все эти годы и столетия истории, когда сегодня мы имеем возможность вспомнить не о том, что нас разделяет, а о том, что нас объединяет, мне кажется, надо только приветствовать.
М.Максимова
―
Когда еще обсуждалось год назад, по-моему, этот возможный визит, председатель одела внешних религиозных связей Московского патриархата митрополит Волоколамский Илларион в интервью итальянскому СМИ сказал, что вопрос этой поездки будет обсуждаться в ходе различных двусторонних встреч, «спешка в этом деле не нужна, чтобы не вносить соблазн в сердца верующих». О каком соблазне…?
А.Уминский
―
Ну, конечно. Наших верующим много десятилетий, столетий просто воспитывали в том, что католики — наши враги, что католики — это еретики, что католики страшнее, чем антихрист, как писал Федор Михайлович Достоевский в своем великом романе «Идиот», если вы вспомните. Вот эта идеология вражды между православием и католицизмом — это не сегодняшний день, это не Путин придумал. Это исторически давно тянется…
М.Максимова
―
Так не пришло ли время даже уже вчера?
А.Уминский
―
Пришло время да. Но вы знаете, огромное количество нашего верующего народа и нашего духовенства воспитано в этой парадигме: они враги православия, они еретики, с ними ничего общего быть не может. И поэтому здесь, конечно, и святейший патриарх поступает достаточно осторожно и митрополит Иларион, который отвечает за нашу церковную дипломатию, пытается, видимо, постепенно, потихонечку, давайте Poco a poco, paso a paso…
М.Максимова
―
А это что, нужно поколение чтобы сменилось?
А.Уминский
―
Надеюсь, что все-таки, может быть, года два-три… Время летит быстро.
М.Максимова
―
Но это всё равно будет перелом, два-три года, чтобы изменить сознание.
А.Уминский
―
Но уже перелом. После встречи патриарха Кирилла с папой Франциском в Гаване — это уже перелом. Но заметьте, каким таинственным способом он готовился. То есть операцию Штирлиц…
М.Максимова
―
Некая секретность была…
А.Уминский
―
Абсолютная секретность на уровне майора Исаева. Где-то там, в каком-то аэропорту в Гаване (никто об этом не знал) вдруг встречаются два представителя крупных конфессий мира. И после этого было понятно, ничего страшного не произошло. Значит, можно делать следующие шаги.
С.Крючков
―
Кстати, патриарх отменил поездку в Санкт-Петербург. И в выходные должен быть собор Воскресенский в Новодевичьем монастыре. Но говорят, что со здоровьем там проблемы. У вас какой-то инсайд, может быть, есть?
А.Уминский: Грустно, что государство начало давно использовать эту благородную акцию в своих пропагандистских целях
А.Уминский
―
Инсайда нет, но я слежу за тем, как святейший патриарх служит. И я смотрю, в его графике богослужений за последние три недели нет ни одного выходного.
С.Крючков
―
Это тяжело дается.
А.Уминский
―
Это с огромным трудом дается, потому что богослужения Великого поста — это богослужения трех- четырехчасовые на ногах. Человеку, которому 70 лет. И пасхальные богослужения очень активные. И я так понимаю, что после этих богослужений у святейшего и приемы всевозможные и встречи и так далее. То есть я думаю, что нагрузка, которая в эти дни ложится на патриарха, она, конечно, чрезмерная. Вполне возможно, что ему просто надо отдохнуть.
С.Крючков
―
Еще одна важная история, как мне кажется. Появился доклад главы британского МИД Джереми Ханта, в котором говорится, что каждый третий человек на планете становится жертвой преследования на религиозной почве. А христиане выступают самой преследуемой категорией верующих. Вы разделяете этот вывод?
А.Уминский
―
Этот вывод сделан не сегодня, этот вывод сделан много лет назад организацией «Церковь в беде» (Kirche in Not), которая подсчитала количество убитых христиан в год. Их бывает более 700 тысяч в год по планете в разных местах. То есть христианство, действительно, реально является наиболее преследуемой религией сегодня в мире. И самые болевые точки преследования христиан — это Индия, Пакистан, Нигерия, Судан…
С.Крючков
―
Теперь этот список пополнила Шри-Ланка.
А.Уминский
―
Это, действительно, к сожалению величайшему, так. Христиане на сегодня, как это ни странно звучит, наиболее уязвимая религия.
С.Крючков
―
Среди выводов, которые там делаются, отмечается частичная вина политкорректности — в том, что это проблеме не уделяется должного внимания. На ваш взгляд, западный мир — это христианский мир, но меж тем, политкорректность как один из его столпов, по сути. таковы и остается?
А.Уминский
―
Здесь, наверное, имеется в виду, что влияние христианских государств Европы на гонения христиан в мире ограничено, что, в принципе, европейские государстве сегодня ни слишком обращают внимания на эти гонений и могли бы, может быть, своим влиянием в мире более-менее сократить количество этих вещей. Как мы знаем, в самой христианское Европе таких гонений нет. То есть сама политкорректность, которая существует и в Европе и в Америке не свидетельствует о том, что в самое Европе или Америке христиан уничтожают, конечно.Но я знаю, что и патриарх Кирилл и папа римский Франциск постоянно обращаются к европейским сообществом с тем, чтобы эти гонения в Сирии, например, христиан каким-то образом прекратить. Выкупить тех христиан, которые попали в плен к игиловцам* и освободить их от каких-то опасных ситуаций. Например, в ситуации с христианкой в Пакистане, которая все-таки разрешилась тем, что влияние и патриарха Кирилла, в том числе, и папы римского, и всего мирового сообщества способствовало тому, что ее освободили все-таки. Нельзя сказать, что европейский мир или европейский мир совершенно к этому равнодушен.
М.Максимова
―
В известно песне Джона Леннона Imagine, говорится о том, что представьте себе мир…
А.Уминский: Давно существует целое сообщество православных сталинистов, которые восхваляют кровопийцу
А.Уминский
―
Без религии и без границы, да.
М.Максимова
―
Это возможно? Когда-нибудь человечество к этому придет?
А.Уминский
―
Да, конечно. В Царствии небесном будет мир без религии и без границ.
С.Крючков
―
Персонально ваш Алексей Уминский, протоиерей, настоятель храма Святой Троицы в Хохлах сегодня был гостей программы «Персонально ваш» на «Эхе Москвы».
«Исламское государство» – запрещенная в России террористическая группировка