Человек из телевизора - 2019-03-09
09.03.2019
Л. Гулько
―
11 часов 7 минут. Дорогие друзья, «Человек из телевизора» на своём месте. Ксения Ларина и Лев Гулько. Доброе утро!
К. Ларина
―
О Боже, у нас столько всего поломалась. Привет, Лёва!
Л. Гулько
―
Ну, поломалось. Что мы, не можем с поломатым работать, что ли? Легко.
К. Ларина
―
Мы можем всё.
Л. Гулько
―
Конечно, мы даже без телефона можем и без телевизора. Легко. «Человек из телевизора». Тебе масса поздравлений от радиослушателей с праздником весны, любви, как они говорят, и здоровья. Всего тебе, всего.
К. Ларина
―
Ну а тебе, соответственно, тоже, ты видел, поздравления с днём рождения.
Л. Гулько
―
Спасибо тебе большое!
К. Ларина
―
Я уже написала в Фейсбуке по традиции, что у нас сегодня будет резервный состав, поскольку у Ирины Петровской день рождения. НРЗБ день рождения мы выбрали тебя.
Л. Гулько
―
Ну это понятно, ничего страшного. Второй состав. В смысле, я. Ну что, дорогая, давай начнём, может быть, тогда с юбилеев?
К. Ларина
―
Да, пожалуйста. Кстати, Лёва, хочешь, я прочту наш планчик, который, конечно, никогда не соблюдается. Меня нормально слышно? Я не раздражаю никого?
Л. Гулько
―
Абсолютно, замечательно.
К. Ларина
―
Значит, смотрите, вот что я написала. Метки прошедшей недели. Юбилей Жванецкого, общественный шум вокруг его заслуг перед Отечеством, документальный фильм о нём на Первом канале. И более ценное, конечно — трансляция его юбилейного концерта на канале «Россия». Естественно, дата, которая отмечается так или иначе — это день рождения Сталина, 5 марта. Была очередная акция у памятника, куда пришли сталинисты с букетами гвоздик, все это видели. Традиционно. Но при этом ещё там была акция антисталинистов — двух замечательных ребят, которые туда пришли и сказали в лицо упырю всё, что они о нём думают, и за это были тут же схвачены и полицейскими, и сталинистами. На них кричали, что они придурки, больные на голову. Это, конечно, такой сюр, абсолютный перевёртыш. Дальше, конечно же, закон о наказании за неуважение власти и распространение фейковых новостей. Это закон, который обсуждают все и во всех передачах. Я знаю, что у нас это все обсуждают и ещё будет обсуждаться. Ну, если получится, мы с тобой обязаны пару слов сказать, как это отразится вообще на жизни, прежде всего, телевидения и интернет-телевидения, которое развивается.
Л. Гулько
―
Или не отразится.
К. Ларина
―
Или не отразится. Дальше замечательное интервью Людмилы Улицкой на YouTube-канале «Культура памяти» с Андреем Марковым. Всегда интересна Людмила Улицкая. Здесь была передача, как бы приуроченная к 8 марта, Женскому Дню. Разговор начался о женщинах, ну а потом, естественно, перешёл на такие более глобальные темы. Три подряд интервью людей, которые очень неожиданно для многих (а для кого-то ожидаемо) изменили своё, как мне кажется, мировоззрение.
Л. Гулько
―
Ориентацию.
К. Ларина
―
Да, переобулись. И мы наблюдали три подряд интервью, которые у одних вызывали ужас, у других разочарование, а третьи говорили: «А чего, ну нормально. Значит, люди думают и выбирают, меняют убеждения. Вчера так, сегодня так». Кого я имею в виду? Маша Баронова, Мария Баронова в программе «На троих» у Тихона Дзядко (получилось «на двоих») на RTVi. Константин Богомолов в Hard Day's Night на канале «Дождь». И Олег Кашин в программе «А поговорить» на YouTube-канале Ирины Шихман. Конечно же, очень резонансное интервью — не знаю, наверняка ты его тоже видел или слышал о нём — это депутат Плетнёва у Владимира Познера на Первом канале. Очень много об этом пишут и обсуждают. И это, конечно, зрелище душераздирающее. Тоже, наверное, можно подробнее поговорить. Наш замечательный Антон Орех в гостях у Владимира Глазунова в программе «Рождённые в СССР» на канале «Ностальгия». Прекрасная была беседа, всем рекомендую. Замечательная, атмосферная. Как-то люди друг в друга попали — и по интонации, и по чувству юмора. Это большая редкость. Алёна Апина вдруг неожиданно у Жанны Немцовой на канале Deutsche Welle в ее программе. У Жанны обычно бывают политические гости, известные политики, может быть, писатели — но такие, с активной гражданской позицией. И вдруг неожиданно певица Алёна Апина. Необычная беседа. Странная, скажем так. Новый выпуск «Парфенона». Я за ним слежу. Напомню нашим слушателям, что он выходит каждый понедельник. Каждый понедельник — новый выпуск передачи на канале «Парфенон» в YouTube. Ну, какие-то вещи менее удачные, какие-то более удачные. Но это, безусловно, такое уже событие. Уже есть своя ниша, своя история у этого канала Леонида Парфёнова, и я уже без него не могу, уже как-то с ним сроднилась и жду каждый раз его нового выпуска. Неожиданно посмотрела «Мылодраму»...
Л. Гулько
―
Замечательно, мне понравилась.
К.Ларина: На них кричали, что они придурки, больные на голову. Это, конечно, такой сюр, абсолютный перевёртыш
К. Ларина
―
Я когда посмотрела этот сериал... Этот сериал вышел на канале «Пятница». Я его смотрела, естественно, в неотцензурированном виде в интернете, на youtube-канале. И там, конечно, совсем другое ощущение. Я не знала, не понимала, почему я смотрю, но оторваться не могла. Посмотрела сразу все — сколько там? - 9 серий. И там среди комментариев был один комментарий, которые я полностью разделяю как рецензию: «Такой божественный фигни я никогда в своей жизни не видел».
Л. Гулько
―
Но так же и есть. Вообще, замечательный Бурунов.
К. Ларина
―
Да, Сергей Бурунов, конечно, стал абсолютной звездой. В мою душу даже закрались какие-то опасения, как бы ему не переиграть, что называется, как бывает. Переиграть не в смысле, что плохо сыграть, а переиграть, как бывает у пианистов, когда слишком много. Он, конечно, очень талантливый человек, очень чувствует жанр, стиль. Просто молодчина! Но очень сильно тратиться на это. И вот уже сколько он звездит? «Полицейский с Рублёвки» - это мимо меня прошло. Я так понимаю, что он тоже там звезда, в этом сериале.
Л. Гулько
―
Он, по-моему, и в «Глухаре» был, если я не ошибаюсь.
К. Ларина
―
И в «Глухаре», да. Ну вот, собственно говоря, всё, что я написала, добавив от себя, что что-то непреднамеренное обязательно всплывет, а что-то запланированное обязательно потонет. Ну вот, и пишите, конечно, дорогие друзья!
Л. Гулько
―
Конечно. Уже пишут.
К. Ларина
―
Ты мне скажи: из того, что НРЗБ у тебя есть какие-то твои впечатления?
Л. Гулько
―
Значит, я смотрел, во-первых, Михаила Михайловича Жванецкого, конечно же. Моё отношение к этому и к дню — чего у нас там, рождения, смерти? - вот этого, который Сталин. Естественно, закон о наказании — это понятно, потому что мы тут и обсуждали, и статьи дня делали, и всё это закрутилось вокруг. Улицкую я немножко посмотрел в «Культуре памяти». Что касается Бароновой, Богомолова и Кашина — Кашина видел. Тоже отрывками так видел «А поговорить». Депутатку Плетнёву не видел, но могу себе это вообразить. Здесь тоже как бы... Ореха нашего не видел, но с удовольствием об Орехе. Ни Апину, не «Парфенон», к сожалению, нет, а «Мылодраму» чуть-чуть посмотрел.
К. Ларина
―
Ну вот смотри, мы хотели начать с юбилеев. У нас какие-то бесконечные дни рождения и юбилеи. Мы уже с Ирой шутим, что мы уже превратились в какое-то приложение программе «Ну и денёк». Мы всё время то кого-нибудь с поздравляем с юбилеем, то кого-нибудь поминаем добрым словом, провожаем в последний путь. Сейчас попробую ещё раз Skype включить, вдруг получится?
Л. Гулько
―
Чего он там, барахлит тоже? Так бывает.
К. Ларина
―
Чёрт его знает, у меня сегодня чего-то всё не задалось. О, смотри, я тебя вижу!
Л. Гулько
―
Видишь меня? Хорошо. Вот он я.
К. Ларина
―
А ты меня видишь?
Л. Гулько
―
Я тебя нет. Знаешь, у меня тут тоже что-то ничего не настроено. Сейчас меня настроят, специально. А вот, я тебя вижу тоже. На большом экране.
К. Ларина
―
Ура, я тебе машу. Дорогие зрители YouTube, вы тоже можете подключиться к каналу «Эхо Москвы» и посмотреть на нас в сетевом телевизоре. Я, правда, сегодня с телефоном, вы уж не обессудьте. Так бывает, что-то у нас отвалилось сегодня. Ну неважно. Главное, что мы слышим друг друга, видим. Значит, что со Жванецким. Конечно же, как обычно, когда человек такого масштаба идет в Кремль и получает орден «За заслуги перед Отечеством» из рук президента, начинается буча. Мы уже не первый раз это отмечаем, к сожалению.
Л. Гулько
―
Фигня какая-то, честно говоря.
К. Ларина
―
Да, ты понимаешь, с одной стороны, конечно, это превратилось в фигню. Какой-то сериал без конца. Какой-то День сурка, понимаешь. Сначала все молчат, молчат — ну мало ли кто там ходит? И вот ходят какие-то люди, получают медали и ордена — никто не обращает на это внимание. Но когда приходит человек уровня Михаила Жванецкого, конечно, начинается скандал, начинается общественное обсуждение. Одни осуждают его за то, что он прогнулся. Другие говорят: «Кто мы такие, чтобы судить?». Мне кажется, что неправы ни те, ни другие. Начну с конца. Не знаю, как ты считаешь, Лёва, но мне кажется, что судить имеют право все всех. Что мы и делаем без конца. Человек совершает публичный поступок. Другой человек имеет право высказать свое отношение к этому публичному поступку. Поэтому обсуждения могут быть самые разные. Теперь по поводу того, кто прогнулся, кто не прогнулся. Там как раз кто-то остроумно написал, что это Путин прогнулся перед Жванецким, а не Жванецкий перед Путиным. И мне кажется, что это как раз очевидно. Потому что, действительно, здесь не может быть никаких даже сомнений в том, что этот человек заслуживает самой высокой государственный награды общественного признания. Давайте считать это так. Эти цацки, который достает из кармана Путин — это не его цацки. Так же, как и государственные премии, которые вручаются — это не его деньги, которые он достал из своего кошелька и сказал: «Вот эти денежки я, пожалуй, отдам Ивану Ивановичу Иванову. Я так люблю этого артиста!». Это не так. Давайте всё-таки разделять мух от котлет. Поэтому конечно же никакой Жванецкий ни перед кем не прогнулся. И вообще, мне кажется, что этот незначительный эпизод в его судьбе и его поход в Кремль и получение этого ордена. Да, он человек интеллигентный и воспитанный. Он не может бросать в лицо президенту эту самую медаль и кричать: «Упырь проклятый, убийца женщин и детей!», как это сделали его молодые друзья около могилы Сталина. Нет, он по-другому живёт и чувствует. И он по-другому общается с вами, дорогие друзья. Мне кажется, одно другому не противоречит. Я вот специально, Лёва, посмотрела его концерт целиком. Двухчасовой концерт, юбилейный, который транслировал канал «Россия» без купюр. Он, кстати, есть на сайте ВГТРК и на канале «Россия-1». Обязательно, если кто пропустил, посмотрите. Все вопросы отпадут, потому что всё, что говорит Жванецкий в своих текстах, в своих репликах, то, что он произносит со своим знаменитым прищуром и со своей знаменитой интонацией, гораздо ценнее всех этих обсуждений, которые устроили вокруг него в очередной раз. Мне, конечно, было больно смотреть на этот зал, потому что там ползала вот этих вот людей, про которых он пишет, которых он презирает. И это презрение звучит и сквозит в каждом его монологе, который касается тех или иных острых проблем, которые он затрагивает. Конечно же, и те вещи, которые звучали в советское время, сейчас опять актуализировались по многим, совершенно понятным причинам. Но и то новое, что он пишет, поразительно точно и поразительно, скажем так, безжалостно по отношению к людям. И мы понимаем прекрасно, кого он имеет в виду. И кстати, многие из этих людей сидели в зале и делали вид, что к ним это не относится.
Л. Гулько
―
Да они тоже прекрасно понимают. Как и раньше, собственно говоря — когда он выступал перед такими же залами, между прочим.
К. Ларина
―
Да. Это, помнишь, как у Высоцкого: «меня зовут большие люди, чтобы я им пел Охоту на волков». Вот это, по сути, то же самое. К сожалению, этот пример со Жванецким лишний раз подтверждает, что мы вновь попадаем в эту расколотую реальность, расколотую пополам. Вот интересно, я сейчас посмотрела сериал — может быть, ты его видел — называется «Двойник» или «Другая сторона!». Не видел?
Л. Гулько
―
Нет.
К. Ларина
―
Вот обратите внимание на этот сериал. Тебе говорю, поскольку ты кино смотришь. Это сериал совсем недавний, 2018-2019 года.
Л. Гулько
―
Сейчас запишу.
К. Ларина
―
Там по-разному переводится — «Двойник» или «Другая сторона». Там такая завязка фантазийная: что мир раскалывается надвое. Действие происходит в Германии. В какой-то момент благодаря компьютерной ошибке реальность раскалывается надвое. И возникает не просто параллельная реальность, фантастическая. Возникает второе — то же самое. У каждого человека появляется как бы его другая ипостась. Грубо говоря, скажем, доктор Джекилл и мистер Хайд, как бы так, если уж совсем аналогии проводить. По сути, это другая судьба. То есть человек почти такой же, да не тот. Понимаешь? Вот раскалывается эта реальность. Один Добродеев Олег Борисович — историк, умница, человек, который долгое время работал на канале НТВ, который сделал суперпрофессиональное телевидение. А потом реальность раскололось, и Добродеев стал главным начальником, директором самого лживого, фейкового телеканала на территории Российской Федерации. И сегодня, когда он производит те новости и те политические программы, которые мы смотрим, мы думаем: «Это тот же Добродеев или другой?». Получается, что другой. Понимаешь? Вот я перечислила тебе людей, которые дают интервью на этой неделе. Мы их обсуждали. Маша Баронова — правозащитник, которая работала у Ходорковского в «Открытой России», которая проходила обвиняемой по «болотному делу», которую винтили на всех площадях Москвы и Московской области. Сегодня она работает на самом пропагандистом российском канале. Я имею в виду Russia Today. Мало этого, заявляет в этом интервью: «считайте мой переход на канал Russia Today моим политическим заявлением». Реальность раскололась, это другая Маша Баронова. Что касается Кашина, там их несколько. Там их не двое, там их человек пять как минимум.
Л. Гулько
―
Ну, может быть, Кашин такой и есть на самом деле. Состоящий из 5 человек.
К. Ларина
―
Кашин первый, Кашин 2.0, Кашин 3.0...
Л. Гулько
―
В разных ситуациях.
К. Ларина
―
Я не знаю, сколько у него ещё в запасе этих карт в кармане, посмотрим. Я не знаю, хорошо это или плохо. Странно.
Л. Гулько
―
Это как есть.
К.Ларина: Жванецкий ни перед кем не прогнулся. Это незначительный эпизод в его судьбе - поход в Кремль
К. Ларина
―
Мне кажется, что самые счастливые люди — это те, которые себя сохраняют в целом состоянии. Которые не раздваиваются и не раскалываются.
Л. Гулько
―
Это Михаил Михайлович Жванецкий.
К. Ларина
―
Абсолютно. Это Виктор Шендерович — счастливый человек! Сколько его там ни ругай, ни бей его ногами, ни устраивай против него провокации, ни поливай его грязью, он счастливый человек, потому что он в гармонии с самим собой. У него голова не расколота надвое как орех, как у многих других.
Л. Гулько
―
И на эту же тему, кстати, в этом своём интервью говорит и Людмила Улицкая. Абсолютно та же тема была затронута.
К. Ларина
―
Да. Вообще я вот не сказала про Константина Богомолова. Мне трудно говорить на эту тему, потому что мы с ним какой-то период времени были, если не сказать, что в дружеских, но в близких, очень таких товарищеских отношениях.
Л. Гулько
―
Мы помним.
К. Ларина
―
Потому что я очень любила его спектакли, следила за тем, что он делает, как-то болела за него. Естественно, на этом фоне мы подружились. А потом что-то произошло. Могу сказать сразу: это произошло после того, как случилось «театральное дело» с Кириллом Серебренниковым. Мы там разошлись очень сильно в том, как реагировать на это событие. Потому что позиции Константина была: не шуметь, не кричать, а вести тихие переговоры. Договариваться с людьми, а не устраивать здесь такой типа фронт. Ну не знаю, это уже в прошлом, мне кажется, с тех пор прошло много времени. У Константина в принципе изменилась позиция в отношении многих людей, многих явлений и событий. И вот этот его монолог в программе Hard Day's Night — очень такой, скажем так, яркий, в котором он гнобит либералов, либеральную общественность, либеральный свободный Запад, упрекает Запад в лицемерии, а либералов тоже в лицемерии, и при этом поёт гимн ненависти, что особенно поразительно в стране, в которой этот гимн ненависти круглосуточно поют со всех федеральных каналов. Его позиция о том, что дайте человеку право на ненависть, сволочи, чтобы он был искренен. И это как бы тоже чувство, священное чувство, священное право человека — ненавидеть. Дайте ему возможность. Никто из ребята, которые вели интервью, не спросил ему, вернее, не напомнил, что именно этим священным правом на ненависть воспользовались те, кто убил Бориса Немцова, кто убил Анну Политковскую, кто, кстати, избил чуть ли не до смерти Олега Кашина в свое время. Те, кто призывает распять представителей так называемой «пятой колонны». Те, кто устраивает провокации, поливает зелёнкой и мочой достойных людей. Вот вам, пожалуйста — эти люди реализуют свое священное право на ненависть. Мне кажется, художник... Опять же, не суди, да не судим будешь. Но мне кажется, что художник, который занимается душой человека по определению, не имеет права на такие человеконенавистнические призывы. Как ты считаешь, права ли я?
Л. Гулько
―
Права, но, может быть, эти люди — в том числе и Константин Богомолов, и Кашин, и Мария Баронова — разочаровались? Я не знаю, может быть, это что-то личное? Какая-то обида на своих товарищей. Кашин, кстати, говорит о либеральной цензуре, о либеральных разборках, ещё о чём-то. Может быть, это как-то повлияло на них?
К. Ларина
―
Может быть, но мне кажется, что тогда это вообще какой-то детский сад. Что значит «обиделись»? Здесь же люди как бы транслируют свое восприятие мира. Они же не говорят: А вот какие все плохие либералы, уйду я от вас. «Злые вы», как в том анекдоте. Здесь же не про это. Здесь же люди пытаются какую-то идеологическую подоплеку под это подвести. Разочарование в чём?
Л. Гулько
―
Обида — она же когда захлестывает, там уже начинают к ней подводиться какие-то идеологические дела. Я не знаю, в чём разочарование.
К. Ларина
―
Ну, наверное. Во всяком случае, если это так, если, допустим, я с тобой соглашаюсь и говорю: да, этими людьми движет личная обида, то тогда тем более кроме разочарования я лично ничего не испытываю по отношению к такого рода людям. Потому что всё-таки обида обидой, но голова-то должна как-то работать в правильном направлении. Ты должен понимать, как твоё слово отзывается не в глазах или в ушах того, кто тебя обидел, по твоему мнению. Ты же публичный человек. Ты же это говоришь не в лицо тому, кто тебя обидел. Ты же это говоришь людям, транслируешь в мир. Люди-то не знают, на кого ты там обиделся. Они просто говорят: «Ого, смотри-ка! Теперь, значит, мы так думаем? Теперь мы призываем ненавидеть». В кого ты запустил чем?
Л. Гулько
―
Да тут надо было поймать муху, мешает просто. У нас с тобой осталась минутка до новостей.
К. Ларина
―
Я хотела знаешь что сказать перед нашим перерывом? Что сегодня день рождения Юрия Александровича Богомолова, нашего замечательного товарища и соратника, нашего гостя частого.
Л. Гулько
―
Смотри, все мартовские.
К. Ларина
―
Да. Я хочу его поздравить. Не хотела, конечно, говорить про его сына так. Я надеюсь, что я никого не обидела. Я просто сказала о своих каких-то чувствах смотрящего и слушающего, что не мешает мне глубоко уважать Юрия Александровича Богомолова и вообще восхищаться его стойкостью. Вот, кстати, ещё один человек, у которого всё в порядке с самим собой. Вот у него тоже голова не раскалывается надвое.
Л. Гулько
―
Никуда не уходи, мы скоро вернемся.НОВОСТИ. РЕКЛАМА.
Л. Гулько
―
Ксения Ларина и Лев Гулько. Продолжаем мы с тобой, да? Ты нас слышишь? Замечательно. Тут пишут: «Богомолов вчера со сцены Гоголь-центра в «Машине Мюллер», как и после любого тамошнего спектакля, призвал освободить Кирилла. Такая вот тихая реакция», - пишет Игорь из Москвы.
К. Ларина
―
Хорошо, молодец.
Л. Гулько
―
Вася хочет ответить, он пишет вновь: «Критические сообщения здесь не читают». Они не критические, они несколько оскорбительные, Вася. Поэтому оскорбительные читать не будем — никогда, даже когда вы подписываетесь.
К. Ларина
―
Я, кстати, тоже хотела сказать всем, что когда вы пишете всякие грубости, это абсолютно бессмысленная вещь. Потому что, во-первых, никто их не читает, они у нас пропадают. Мы уже закаленные люди, поэтому бесполезно. Зря тратите свои нервы на это. Правда же?
Л. Гулько
―
Конечно. «Нет никакого лагеря либералов. Лагерь обычно бывает для либералов, но в этом случае там много кто ещё оказывается», - пишет Евгений из Пензы. Ну что вы придираетесь к словам, Евгений?
К. Ларина
―
Мы же условно делим на лагеря, вы же понимаете. Вы же понимаете, о чём идёт речь. Тогда уж у нас не два лагеря, не три, не четыре и не пять. У нас какие-то бесконечные лагерные бараки с разными лозунгами и слоганами по всей стране раскиданы, к сожалению. Вот мы тоже об этом часто говорим, Лёва, что всё, что сделали сегодня нынешнее государство и власть в лице всех её знатных представителей — это всех со всеми развели. А мы вот все на это ведемся.
Л. Гулько
―
А почему все ведутся, скажи мне? Поддались же. Умные люди!
К. Ларина
―
Ну вот так! Мы как муравьи. Нам начинают муравьиные дорожки показывать: эти сюда, эти сюда, а вот этих давайте на этих пустим. Пусть вот эти отбирают бревнышки у этих. Вот мы так, послушно чьей-то воле, и движемся по этому пространству. Это ужасно оскорбительно, как мне кажется, для общества. Правда же?
Л. Гулько
―
Естественно. Вот мне знаешь что понравилось у Людмилы Улицкой? Мы так перепрыгиваем. Это её отношение. Когда у неё спрашивают «Вот, все вокруг такие-сякие», она говорит: «Я не знаю (я так передаю вольно), я выбираю себе друзей и подруг и с ними живу. Вот мне так хорошо».
К. Ларина
―
Да, кстати, это правда. Как мы себе подбираем френдленту в Фейсбуке, точно так же мы моделируем себе свой мир, в котором нам комфортно. Что не отменяет, безусловно, каких-то возможностей публичной трансляции своих убеждений. В тех же социальных сетях, на радио «Эхо Москвы» — у кого что. У кого-то в книгах; у кого-то в концертах и текстах, как у Жванецкого; у кого-то в спектаклях и фильмах есть возможность говорить. А по поводу того, осуждать или не осуждать — Лёва опять вспомнил интервью с Людмилой Улицкой: ей тоже этот вопрос задавал Андрей Марков по поводу сотрудничества с властью. Она сказала... Вот что такое человек свободный, который находится в ладу с самим собой, со своей совестью. У неё нет раздвоенного сознания. Она говорит: «Я считаю, что я никуда не пойду. Такое моё мнение. Я ничего не буду получать, нигде не буду ничего подписывать, ни на какие компромиссы не пойду, потому что мне незачем. Я свободный и независимый человек, я писатель. Но я не имею права никого осуждать, потому что прекрасно понимаю, что у человека, у которого есть должность или есть ответственность за других людей, другая мера понимания, что можно, а что нельзя. Когда он соглашается или не соглашается на компромисс, он прежде всего думает о том, навредит это или не навредит делу или каким-то конкретным людям». Ну, я как бы уже тоже интерпретирую Улицкую, чтобы было понятно, о чём мы. Кстати, там ещё был один потрясающий момент в этом интервью, который меня просто поразил. Помнишь, она там рассказывала про своего отца? И про деда. Что дед у неё был «врагом народа». И когда его посадили, его сын фактически от него отрекся. То есть ее отец. Она про это говорит впрямую. Она про это написала в книге, в одной из его повестей, но сам факт, что в её семейной истории есть такой сюжет — вот как, можешь ли ты своего отца осудить за это? Какие должны быть обстоятельства и какие должны быть угрозы для того, чтобы человек совершил то, что совершил отец Людмилы Улицкой? Поэтому что тут говорить? Покопайтесь каждый в своей семье и поймёте, решите, какую страшную жизнь прожили наши родители, наши деды. Я имею в виду страшную с точки зрения угрозы со стороны власти, со стороны государства. Были совсем другие риски, совсем. Что тут говорить? Сейчас время просто абсолютно вегетарианское.
Л. Гулько
―
Да. Ещё мне знаешь что понравилось у неё? Она говорит об инфантилизме этого общества, которое в данный момент существует. О том, что быстро взрослеют, и в этом быстром, молодом взрослении остаются как бы очень надолго. Такими вот непонятными детьми.
К.Ларина: Этот пример со Жванецким лишний раз подтверждает, что мы вновь попадаем в эту расколотую реальность
К. Ларина
―
Инфантилы такие.
Л. Гулько
―
Да, такие взрослые. И это очень влияет в том числе и на общество в целом. Образование, просвещение, которые сейчас, в общем-то, на непонятном каком-то месте находятся. От этого зависит само это общество, насколько я понимаю Людмилу Улицкую, его гражданская позиция. Так что тут тоже есть над чем подумать.
К. Ларина
―
Наверное, стоит сказать ещё про Парфёнова. Потому что последняя программа попала в самые разные события. Поскольку у него такой дневник получается по формату его передачи «Парфенон». Такой личный дневник, только публичный, художественно оформленный. Знаешь, как мы в детстве, в подростковом возрасте (девочки, в основном) вели такие дневники с песнями, со своими впечатлениями...
Л. Гулько
―
Да, наклеивали там всякое разное.
К. Ларина
―
Да, розочки приклеивали, кусочки фотографий вырезали художественно. Не все фотографии приклеивали, а кусочек: глаза там или что-то. Вырезали из журнала «Советский экран». Но всё равно это был художественный дневник. Вот, по сути, такой художественный дневник ведет Леонид Парфёнов. И здесь у него, безусловно, попадается такой культурный слой. И какие-то художественные события — выставки, премьеры фильмов. И вдруг неожиданно какие-то люди возникают, персонажи недели. И какие-то горькие утраты. Вот, например, на этот понедельник, конечно, попала история с трагическим уходом Игоря Малашенко, который, как ты понимаешь, сыграл не последнюю роль в творческой, в журналистской судьбе Леонида Парфёнова. Он очень хорошо о нём говорил. Вспомнил, что именно он брал его на работу в «Останкино» на НТВ. И очень интересно, что, собственно говоря, сам документальный проект «Намедни: наша эра» - собственно, главное творение Леонида Геннадьевича, которым он очень гордится и который он продолжает делать... Добавлю в скобочках, что мы скоро его увидим как раз на его YouTube-канале «Парфенон», очередной выпуск «Намедни». Так вот, когда он пришёл с этой идеей к Малашенко, тот ему сказал: «Отлично! Внятно сформулированный проект. Понятно, что у вас программа уже почти готова. Поэтому я говорю «да»». Парфёнов ему говорит: «А как мне с этим «да» распоряжаться? Мне же нужны деньги на этот проект. Нужны камеры, нужны люди. Надо снимать, делать. Сценаристы, корреспонденты. Мне же нужен какой-то приказ или как-то это оформить». Он ему дал бумажку, на которой написано: «Генеральный директор Малашенко». На этой бумажке он написал «Да!». Поставил восклицательный знак и подписался. Парфёнов говорит: «И с этой бумажкой я пошел по всем службам, и все мне дали всё». Так начался проект «Намедни: наша эра». Ну и, конечно же, тут, в этом выпуске, был совершенно удивительный момент, когда Леонид нашел удивительную запись, такую капустную, которую они начинали делать ещё в «Останкино» на Первом канале, который даже не помню как тогда назывался, когда там работал Малашенко, когда там работал Киселёв, когда там работал Эрнст в качестве ведущего. Не помню, как назывался.
Л. Гулько
―
Я тоже не помню. ОРТ позже появилось, да?
К. Ларина
―
Чёрт его знает, не помню.
Л. Гулько
―
Я тоже не помню.
К. Ларина
―
Так вот там как раз начинались вот эти вот зримые песни Леонида Парфёнова, которые он придумывал. Такие постановочные клипы. И они там под Новый год сделали такое приветствие своей аудитории — песню «И хорошее настроение не покинет больше вас». И там, значит, поют эту песню по очереди — вот так стоят, такой длинный ряд, каждого выхватывает камера — совсем молодые, прекрасные, юные, светлые лица. Все вместе: Евгений Киселёв, Влад Листьев, Константин Эрнст — такой совсем пухлый ребёнок, Игорь Угольников, Татьяна Миткова, Ирина Зайцева, сам Леонид Парфёнов. Это просто какой-то чудесный, далёкий, прекрасный мир, который ушел навсегда и никогда не вернётся. Совершенно другой мир! И вот смотришь на это, понимаешь — и, конечно же, начинаешь немножко взрыдывать. Старушечьи слёзы как-то вот проступают. Думаешь: Боже мой, куда всё ушло? Как же мы всё это просрали, ребята? Как мы позволили себе превратить нас в такую вот упыриную стаю? Каким образом? Что случилось с нами? На этот вопрос кто будет отвечать когда-нибудь?
Л. Гулько
―
Когда-нибудь кто-нибудь. А может, никто не ответит. Пройдут мимо и всё.
К. Ларина
―
Нет уж, мы останемся в вечности.
Л. Гулько
―
Конечно останемся в вечности. Как ты, наверное, знаешь, кто. Как нам тут пишут. «После передачи с Познером и Плетнёвой (если позволишь, перекинемся) оторопь взяла», - пишет нам из Санкт-Петербурга Виктор. «Вначале хохотал от увиденного. Потом понял: это настоящее чудовище — плачет и тут же челюстями клацает. Нильский крокодил. Никого не обижаю». Что там произошло?
К. Ларина
―
Слушай, конечно, сначала все обсуждали выдержки из этой передачи, поскольку, как обычно, всегда сначала расходятся какие-то цитаты, которые все обсуждают. В основном любят вырывать из контекста, потрясать этими цитатами и кричать: «Какой кошмар, какой ужас!». Я уже себя приучила, прежде чем высказываться, обязательно посмотреть целиком. Вот, собственно, почему так: про Жванецкого начали говорить — я думаю: «Посмотрю-ка я его концерт целиком, двухчасовой». Вот последний, который 7 марта был — посмотрите! Никаких вопросов у вас больше не возникнет, никакого стремления вообще говорить о том, что он перед кем-то там прогнулся, где-то соврал, где-то смалодушничал. Нифига! Так вот, здесь я тоже посмотрела целиком передачу с депутатшей Плетнёвой. Я, конечно, в шоке, Лёва. Я в шоке от того, что такие... Она сидит в этой Думе с 1993 года, понимаешь? Почти столько же существует наша радиостанция.
Л. Гулько
―
Да, почти. Я пришёл в 1993 году как раз.
К. Ларина
―
Ты можешь себе представить? Вот она в Думе сидит... То есть человек живёт в этой параллельной реальности всю свою жизнь! Но при этом никакого, собственно, саморазвития и понимания, как меняется мир, как меняются технологии, как появляются всякие новые технические штуки (говорю так тупо), что такое интернет, как меняются взаимоотношения людей. Я не понимаю, как можно так прожить — как в колбе! Нет, можно, конечно...
Л. Гулько
―
И люди живут так.
К. Ларина
―
Агафья Лыкова. Вот Агафья Лыкова, пожалуйста! Она так прожила всю жизнь в тайге.
Л. Гулько
―
Ну, ей так хочется, нравится.
К. Ларина
―
У неё восприятие такое. И мы будем судить её, спрашивать: «Агафья Лыкова, как вы относитесь к закону, который запрещает...»
Л. Гулько
―
Фейковые новости. - Чаво?!
К. Ларина
―
Представляешь, что ответит Агафья Лыкова? Собственно говоря, не хотелось бы никого обижать, но здесь ощущение точно такое же.
К.Ларина: Всё, что сделали сегодня государство и власть в лице всех её знатных представителей, — всех со всеми развели
Л. Гулько
―
А зачем Владимир Владимирович приглашает?
К. Ларина
―
Понимаешь, какая штука... У меня есть своя версия. Может быть, она не такая правдивая. Там всё проще. Ну как у нас приглашают гостей, послушай: что-нибудь поприкольнее да почудней.
Л. Гулько
―
По хайпу у нас, по хайпу. Как дам сейчас по хайпу...
К. Ларина
―
Вот пришли к Познеру редакторы... Пришёл Шейнин и его шеф... Не знаю, условный Артём Шейнин и сказал: «Владимир Владимирович, а вот давайте позовём депутатку Плетневу». Он спрашивает: «А чем она известна?» - «А вот посмотрите, какие тут цитаты». И он читает и говорит: «Батюшки-святы! Зови! Какая тётка прикольная, давай её скорей сюда!»
Л. Гулько
―
По приколу, в общем, что называется.
К. Ларина
―
А как по-другому? Может, и по-другому, но я не могу это объяснить. До этого же были у неё разные выступления. Последний раз, до того как появиться у Познера, она прославилась как член комиссии по этике Государственной Думы, когда они разбирали дело Слуцкого. Помнишь, по поводу домогательства?
Л. Гулько
―
Помню, да.
К. Ларина
―
И там на заседании, на котором присутствовали в том числе и журналистки, которые подали заявление, жалобу на депутата Слуцкого, как раз там она и высказывалась, говорила. И цитаты тогда тоже пошли гулять по всей сети, по всем городам и мирам. «Если женщина не хочет, никто до неё домагиваться не будет. Вот до меня, говорит, никто не домагивался. Я вообще не знаю, что это такое». Вот, собственно, на этом слава её и была. Потом всякие её законы, которые она подписывала, как и многие другие. Но при этом хочу обратить внимание, что эта женщина возглавляет комитет по делам семьи, молодёжи, женщин. То есть такой профильный комитет. В этой передаче почему у меня не было к ней ненависти, извините за выражение? Прошу прощения, синдром ненависти у меня здесь не сработал. У меня сработал синдром, безусловно, какой-то, не знаю, досады, горечи и жалости ко всем нам: что эти люди сидят в этой Думе и законы придумывают. А потом удивляемся. Во-первых, у неё там какая-то вечная драма, безусловно. Потому что всё кончилось тем, что когда он у неё спросил: «Когда вы встанете перед Богом, что вы ему скажете?»...
Л. Гулько
―
Традиционный вопрос.
К. Ларина
―
Она вдруг изменилась в лице и закричала: «Господи, верни мне моих детей!» Закрыла лицо руками, зарыдала и упала на стол.
Л. Гулько
―
Ужасно.
К. Ларина
―
Понимаешь, он просто оцепенел. Конечно ужасно. Ты сидишь и думаешь: Боже мой, где ты находишься? То есть у человека там внутри...
Л. Гулько
―
Трагедия какая-то.
К. Ларина
―
Какой-то ад. Дальше она там без конца каялась, что сделала аборт, что тоже, видимо, сильно её подкосило. Я так понимаю, в молодости она совершила этот ужасный поступок, по ее мнению, страшный грех перед собой и перед Богом. И вот она здесь в этом признается и говорит, что это ужасно, «простите меня». Потом, совершенно понятно, судя по каким-то признакам, что она мужем битая. Врагом, может быть, не стреляная, но мужем битая точно. Поскольку у неё там тоже какая-то семейная драма. Она не раз проговаривалось, что муж у неё алкоголик, и когда он пьяный, она к нему боялась подходить. История какая-то невероятная. В принципе, это такой трагический персонаж для какого-нибудь страшного фильма типа «Судьбы». Понятно, что ни одну тему, на которую пытался завести с ней разговор Познер, развивать было невозможно. Это были в основном односложные ответы, которые уже не требовали никакого развития. Мало чего она понимает, конечно, не только в технике, но и вообще во всём, что происходит сегодня в мире и в стране. И это, конечно, самое трагическое. Самые ужасное, мне кажется как гражданину Российской Федерации — что люди такого типа, такой судьбы, таких взглядов (если это можно назвать взглядами) они не имеют права в очистке-то сидеть. Ну как можно? Так нельзя! Как быть-то? А представьте, если поговорить так с каждым? Мы же знаем только таких, самых шумных. А сколько там людей с фантазиями разными...
Л. Гулько
―
То есть нужен какой-то отдельный комитет, который будет заниматься на уровне, там, не знаю чего — психиатрии, психологии.
К. Ларина
―
На уровне чего? Справку? Помнишь, там кто-то предлагал какие-то справки брать. Когда люди получают автомобильные права, они же получают справку.
Л. Гулько
―
Ну, в диспансере психоневрологическом.
К. Ларина
―
Как-то надо проверяться. А обиды? Возвращаюсь к тому, что ты говорил. А вдруг он обиженный? Ужас!
Л. Гулько
―
Обиженный на всех.
К. Ларина
―
Обиженный, и стал депутатом Госдумы.
Л. Гулько
―
Такой закон против обидчиков проведёшь — не забалуешь.
К.Ларина: У меня сработал синдром горечи и жалости ко всем нам: что эти люди сидят в этой Думе и законы придумывают
К. Ларина
―
В общем, горькая судьба. И какие-то рассуждения про то, что она путает гомосексуализм и педофилию. Говорит, что СПИД — это падение нравственности. Что девушка должна правильно одеваться, долго ходить на свидания, прежде чем делать выбор. А ещё она прославилась тем, что во время Чемпионата мира по футболу призывала девушек не вступать в связи с иностранцами.
Л. Гулько
―
Да, я вспомнил.
К. Ларина
―
Не вступать в связь с иностранцами другой расы. «Надо своих рожать». Но это всё не потому, что она такая злая тётя.
Л. Гулько
―
Знаешь, даже как-то жалость проявляется.
К. Ларина
―
Она дремучая просто. Конечно. Это же не убеждение. Это же не Яровая. Яровая — опасный человек, безусловно. Это убеждение. Она, наверное, разделяет всё, что говорит Плетнёва, только она это делает идейно и убеждённо.
Л. Гулько
―
Может быть, не разделяет, кстати. Может быть, это всё так как-то. Но это ещё хуже, наверное, если не разделяет. Скажи пожалуйста, а Алёна Апина чего вдруг у Жанны? Перекинемся так неожиданно.
К. Ларина
―
Ну тут я бы не стала их сравнивать — Алёну Апину и Плетнёву.
Л. Гулько
―
Нет конечно! Я просто...
К. Ларина
―
Но честно говоря, я не очень поняла, почему она её позвала. Видимо, если там у кого-то личные обиды, то у Жанны, как у ведущей, есть право на личные симпатии. Может быть, она просто любит её — и позвала её. Она очень трогательно рассказывала о том, как она пела песню «Американ Бой» на той самой знаменитой встрече одноклассников, когда Дмитрий Медведев (помнишь, это видео осталось в истории) танцевал под это дело со своими одноклассниками. Очень смешно. «Американ бой». Очень смешно рассказывала, как она туда попала, и как там вокруг всего этого ресторана, который стоял на воде, стояла охрана — вплоть до того, что водолазы. Как только подходишь к воде, из воды появлялся водолаз и говорил: «Нельзя! Не подходи!» Говорили там они о музыке современной, об эстраде, о Пугачёвой. Вырвали, конечно, из контекста фразу...
Л. Гулько
―
Вот эту фразу, да, о Владимире Владимировиче.
К. Ларина
―
Да, «Путин — это самый...»
Л. Гулько
―
Эротический сон.
К. Ларина
―
«Эротический сон всех женщин страны». Но это тоже вырвано из контекста, потому что было сказано с большой долей иронии. Потому что Алёна сказала, что Путин ей один раз приснился, причём в эротическом сне. И, как она сказала, цитирую, «буквально в самых смелых позах».
Л. Гулько
―
У нас с тобой времени совсем мало осталось, давай мы вспомним ещё одного юбиляра.
К. Ларина
―
Да, и кстати об эротике. Да, это Сергей Никитин, которому 8 марта исполнилось тоже много лет.
Л. Гулько
―
Нет, нормально лет, нормально.
К. Ларина
―
Вот опять же у нас сегодня получилась драматургически выстроенная программа. Потому что, опять же, вот вам пример: Сергей Никитин — это человек счастливый, потому что он, опять же, находится в гармонии с самим собой и со своей совестью. Никогда не подвергался никаким искушениям, никаким компромиссам. Делал, творил и говорил то, что считает нужным. И делает это до сих пор. С чем мы его и поздравляем!
Л. Гулько
―
Поздравляем и, конечно, мы заканчиваем наш эфир Сергеем Никитиным. Спасибо тебе огромное, пока!
К. Ларина
―
Спасибо!