Человек из телевизора - 2021-11-27
27.11.2021
И. Петровская
―
Доброе утро, дорогие наши слушатели, зрители! С вами, как всегда, в прямом эфире ваш субботний «Человек из телевизора». И с нами на связи Ксения Ларина, которая непонятно что мне показывает.
К. Ларина
―
Нет-нет, всё нормально. Здравствуйте, всех приветствую! Да, это Ксения Ларина и Ирина Петровская.
И. Петровская
―
У нас за звукорежиссерским пультом Илья Крылов. И прежде, чем мы перейдем к нашей традиционной повестке, мы вот что должны сказать. Сегодня, вчера и позавчера в Кузбассе, в Кемеровской области оплакивают шахтеров и спасателей, которые погибли на шахте «Листвяжная». Там официально объявлен (правда, только по одной области) траур. Меня всегда это удивляет, почему какое-то разграничение. Видимо, по количеству жертв считают, когда объявлять, а когда не объявлять общенациональный. Но я думаю (и вы тоже так думаете), что это общенациональная трагедия, хотя бы потому, что такие трагедии повторяются, и повторяются всегда по одним и тем же причинам. Людей безмерно жалко. Тон, которым сообщают в федеральном ящике об этой трагедии, меня не перестает изумлять. Ну, это их проблемы, а мы скажем только, что светлая память погибшим мученической смертью прекрасным, я уверена, мужчинам, которые выполняли свой профессиональный долг в постоянных, ежедневных условиях невероятного риска.
К. Ларина
―
Ну и, конечно, соболезнования семьям, всем близким погибших людей. Очень хочется, чтобы всё-таки они пережили эти дни и жили дальше, и чтобы государство повело себя как человек, а не как сволочь. Очень хочется на это надеяться в отношении прежде всего оставшихся в живых и осиротевших семей. Кстати, я буквально сегодня увидела, что вчера губернатор Кемеровской области снял губернатора Прокопьевска. Видела эту новость?
И. Петровская
―
Ну, там не губернатор, наверное, а мэр. Или губернатор в Прокопьевске?
К. Ларина
―
Неважно. Короче говоря, он его снял за то, что он устроил банкет в день трагедии. Банкет в честь собственной инаугурации. Он был избран на эту должность в Прокопьевске 13-го числа и назначил банкет на этот день. И не отменил его, когда уже было известно, что произошло, что случилось, какая страшная трагедия. И банкет состоялся — с танцами-шманцами и прочим. Все пришли.
И. Петровская
―
Это называется, чтоб два раза не вставать, и за здравие выпьем, и за упокой. Мне давно кажется, что некоторые, мягко скажем, люди, которые находятся у власти — это не люди. Вот правда! Это не люди — это какие-то, не знаю, болванчики, заведенные на какую-то определенную программу. Потому что это не может укладываться в голове нормального человека, тем более когда всё это у тебя произошло буквально под боком.
К. Ларина
―
Ира, а что касается интонации на федеральных каналах, какая она может быть? Я даже не представляю себе, какие вообще варианты возможны, когда идет рассказ о таких событиях.
И. Петровская
―
Ты знаешь, это именно информационные вещи. Во-первых, это не сразу стало первой новостью. А интонационно как будто это сообщается просто в проброс о том, что вот случилось некое такое происшествие. А уж когда вчера спасся этот парень, спасатель (и медик, кстати), то это вообще… Как тебе сказать? Я понимаю, что это огромная радость, чудо, что человек спасся. Но всё равно интонация, как будто он в каком-то забеге поучаствовал. Не знаю, это трудно объяснить. Это абсолютно на ощущенческом уровне. Видимо, интонация должна как бы внушать оптимизм. Вот я думаю, почему она такая.
К. Ларина
―
Типа, жизнь продолжается.
И. Петровская
―
Жизнь продолжается, да. Ну вот тут где-то случилось такое, но мало ли — бывает. С кем не бывает?
К. Ларина
―
Ну что ж, давай мы перейдем уже к нашей повестке, как ты сказала. У нас очень много событий в мире медиа произошло — и фильмов, и интервью, и важных тем. Читаю без комментариев, очень быстро, чтобы много времени не занимать. Защита «Мемориала» (иноагента). Спецрепортажи Константина Гольденцвайга на «Дожде» (иноагенте — «Мемориал» тоже иностранный агент), Алексея Пивоварова в «Редакции», сюжеты в «Настоящем времени», RTVI и в программе «И так далее» («Дождь», иноагент). «Дождь» (иноагент): Марина Литвинович в женском СИЗО № 6. Виктория Ивлева о подробностях пребывания в приемнике ОВД «Лужники». «Осторожно: Собчак» — выпуск о политических убийствах. «Настоящее время» (иноагент) — спецрепортаж об убийстве Литвиненко… Вообще, конечно, читаю и просто удивляюсь. Спотыкаюсь. Станислав Кучер, его канал — «Вождь, чекисты и народ: кто будет править Россией?». Дискуссия с участием Екатерины Шульман, Дмитрия Гудкова и Макса Шевченко. Христо Грозев у Дмитрия Гордона в большом интервью. О пытках ФСИН — видеосвидетельства на канале «МРР». Прививочная кампания на федеральных каналах: перезапуск. Григорий Явлинский у Марианны Минскер на RTVI — очень хорошее интервью. «Квирография», сериал Карена Шаиняна, вышла 2-я серия — «Иркутск». Лукашенко — интервью BBC. Пресс-конференция Зеленского. Лариса Долина у Гордеевой. Ирина Понаровская у Ирины Шихман. Ну и дальше у нас рекомендации. Здесь, я думаю, может быть, мы с Ирой начнем, чтобы успеть. Канал «Золотая коллекция неигрового кино» и разговорное шоу Веры Полозковой «Пять книг», а также анонс сериала «Вертинский». Вот, может быть, Ира скажет про рекомендации, потому что я про них ничего не знаю.
И. Петровская
―
Я тоже только увидела на этой неделе коротко. Меня заинтересовал этот youtube-канал Гильдии неигрового кино «Золотая коллекция неигрового кино». Делают маленькие, примерно по 10 минут, такие истории, как снимались и какое значение имели для развития документального кино фильмы, которые, в общем, действительно вошли в золотой фонд. Вот в этот раз я увидела совершенно замечательный рассказ, посвященный фильму «Взгляните на лицо», который первым использовал скрытую камеру и снимал лица людей, которые смотрят на «Мадонну Литта» в Эрмитаже, то есть приходят к Леонардо. Выяснилось, что когда люди не видят, что их снимают, у них происходит такой духовный контакт. Лица прямо преображаются.
К. Ларина
―
Это когда снимали?
И. Петровская
―
1966 год. Это знаменитый режиссер Павел Коган. Оператором был (в дальнейшем он тоже стал режиссером) Вячеслав Мостовой. И потом, когда эта картина всем очень понравилась, он быстро рассказывает смешнейшую историю, как их вызвали и сказали, что надо снять такое же в музее Ленина. Их привели в музей Ленина и решили, что такие же люди будут приходить и смотреть на пальто, пробитое пулями Каплан, которое висит как отдельный экспонат. Там они как-то отбились, но их тогда заставили снимать людей в очереди у мавзолея. Но почему-то не произошло вот этого вот преображения лиц во время того, как они стоят, чтобы приобщиться к телу вождя. Я потом увидела еще несколько таких выпусков. Это очень интересно, особенно тем, кто немножко знает историю неигрового кино. И увидела youtube-канал Веры Полозковой. Известный человек. Это разговорное шоу, называется «Пять книг», где она разговаривает, опять же, с известными людьми. В этот раз был Никита Ефремов. Идет разговор о книгах, которые на него повлияли, книгах, которые он прочел первыми, и которые стали для него, в общем, такими очень важными событиями на протяжении всей жизни.
К. Ларина
―
Про скрытую камеру ты сказала: в 1966 году. Мне кажется, сейчас такое и не снимешь — запретят, в суд подадут. У всех права, понимаешь, на свои собственные изображения. Понимаешь, как время изменилось?
И. Петровская
―
Они попробовали. Там он рассказывает: они попробовали снимать не скрытой камерой. Но люди, когда видели камеру, деревенели, отворачивались. Не происходило вот этого непосредственного эмоционального духовного контакта.
К. Ларина
―
Еще один анонс, раз уж мы анонсируем разные интересные вещи. Поскольку речь идет о нашем товарище (не только о прекрасной актрисе, но и о нашем товарище, смею я так называть эту прекрасную актрису). Лия Ахеджакова. 29 ноября на сцене театра имени Пушкина в Москве будет играться спектакль, который очень редко играют — «Мой друг Вениамин» по Людмиле Улицкой. Спектакль поставила режиссер Марфа Горвиц. Мы с Ирой этот спектакль видели. Лия Ахеджакова в главной роли. Так что попробуйте посмотрите. Наверняка есть возможность купить билет. Учитывая, что там рассадка ковидная, то зал, увы, будет неполный, но рекомендуем вам, кто не видел этот спектакль, обязательно его посмотреть. Ну и про «Вертинского». Когда он будет стартовать?
И. Петровская
―
«Вертинский», к моему огромному изумлению, стартует в обычное сериальное время на Первом канале — 29 ноября в 21:30 (ну, там с копейками), как только закончится программа «Время», по окончании. Недавно была пресс-конференция НАТ. Как сказал выступающий там Константин...
К. Ларина
―
НАТО?
И. Петровская
―
НАТ — Национальная академия телевещания. Ассоциация, не академия. Что это будет несколько иной для телевидения вариант, чем тот, который выложен на «Кионе».
К. Ларина
―
Без сексуальных девиаций.
И. Петровская
―
Тем не менее, анонсы, которые идут, весьма смелые для нашего теперь уже довольно стерильного эфира.
К. Ларина
―
С девиациями?
И. Петровская
―
Девиаций пока не видела, но обнаженное мужское тело (не до конца, правда, без подробностей) видела.
К. Ларина
―
Ну что ж, с чего мы начнем, дорогие друзья? Это мы еще начинаем. Я думаю, что, наверное, всё-таки с главной темы и политической, и новостной, которая отражалась во всех новостных выпусках (мы их перечисляли сейчас). Это, опять же, суд над иностранным агентом «Мемориалом». Два суда прошло на этой неделе. Один суд по правозащитному центру в Мосгорсуде, а другой суд по международному «Мемориалу» (иностранному агенту) в Верховном суде. Я безмерно благодарна всем, кто откликнулся вообще на эту тему из журналистов. Это очень важно. В этом всём сквозит какое-то ужасное отчаяние. Я вот смотрела так называемую колонку, большой материал Михаила Фишмана в программе «И так далее», и фильм Константина Гольденцвайга, опять же, на «Дожде» (иностранном агенте). Что ты скажешь, Ира? Как тебе все эти сюжеты? Почти фильмы. Там, кстати, от репортажа до фильма — вот такой масштаб разговора на эту тему.
И. Петровская
―
В первую очередь я скажу, конечно, сюжет Михаила Фишмана просто очень хороший, очень подробный, с очень точными расставленными акцентами, с историей. С историей того, как началось преследование, как продолжалось. Два фильма которые, наверное, можно назвать фильмами — на иноагенте «Дожде» и у Алексея Пивоварова на «Редакции» — они каждый по-своему важный и ценный. Константин Гольденцвайг больше сосредоточен на истории. Разговаривает с разными людьми, которые были причастны к созданию тогда еще не иностранного агента «Мемориала». А у Алексея Пивоварова такая более многогранная история с разными свидетельствами, с историей, опять же, с этой жуткой сценой (даже не сценой, а ситуацией), когда в здание иностранного агента «Мемориала» ворвались странные люди...
К. Ларина
―
Не странные — такие штурмовики, боевики.
И. Петровская
―
Ну да, но странные, с моей точки зрения.
К. Ларина
―
Они все как на подбор, одинаковые. Бритые. Все хорошенькие. С этого, собственно, и началась стадия этой ликвидации.
И. Петровская
―
Открытой ликвидации. Да, с этого и началась. Еще я бы отметила совершенно замечательный сюжет, если можно так сказать — на самом деле интервью. Виктория Ивлева рассказывала на иностранном агенте «Дожде»…
К. Ларина
―
Я уже прочитала про это в меню.
И. Петровская
―
Да, но просто там происходило вот что. Виктория Ивлева, только освободившись после 2-х суток, которые она провела в СИЗО за участие в одиночном пикете… Вернее, она даже не успела поучаствовать — буквально 2 минуты с плакатом попыталась постоять, и ее замели. Потом ей присудили штраф, слава богу, отпустили. Штраф, в смысле, не слава богу, а слава богу, что всё-таки выпустили на волю. Во-первых, она рассказывала подробности, как женщина...
К. Ларина
―
Просто добавить, Ирочка, прости, чтобы понимали люди, кто не видел. Это в рамках новостей. Владимира Роменский вел прямой эфир.
И. Петровская
―
Да. Едва освободившись из СИЗО после этого суда, она приехала с сухим пайком, который выдают арестантам, если можно так сказать — задержанным. Это представляет собой такое некое как консервная банка с кашами и как бы с мясом, которую надо открыть. А открыть в камере невозможно, потому что там нет ничего колюще-режущего. И Владимир Роменский открывал это зубами. И нам открылась некая абсолютно несъедобная субстанция под названием «гречневая каша с мясом», покрытая жиром, который, естественно, не на чем подогреть. И Владимир Роменский мужественно всё-таки взял в рот ложку с этой кашей, и потом так же мужественно пытался ее проглотить, потому что, судя по всему, это что-то такое совершенно неудобоваримое.
К. Ларина
―
Она там рассказывала про страшные подробности. И что их в туалет не пускали, и что она вынуждена была, извините, в туалет ходить просто в этой камере, в которой нет параши.
И. Петровская
―
В мисочку.
К. Ларина
―
В мисочку, да в мисочку ходила. То же самое было с Юрием Самодуровым, который также сел вместе с Викой и отбывал это наказание до суда, что называется. Его тоже забрали с мемориального пикета.
И. Петровская
―
Заметим: 70-летний человек. «Мемориал» — иностранный агент. И когда ее таки вывели в этот туалет, то выяснилось, что там давно не работает (извините за подробности, но из песни не выкинешь) слив. И поэтому уже даже и непонятно, что лучше — мисочка в камере или вот это вот непотребное всё. И самое главное, что это немолодые люди. Опять же, совершенно не за что было их арестовывать, никого. Но это люди в возрасте. Юрию Самодурову, по-моему, 70 лет. Про женщин не говорят, но Виктория Ивлева тоже вполне себе уже взрослая, скажем так, женщина. И для чего эта совершенно непонятная жестокость, которую демонстрируют? Но теперь мы знаем, что за одиночный пикет, опять же, в поддержку «Мемориала» дали 25 суток Алексею Беленкину (кстати, это сын Бориса Беленкина — одного из тех, кто работает в иностранном агенте «Мемориале», наверное, со дня основания) и Константину Котову, который не очень давно вообще освободился из этой колонии, где теперь сидит Навальный. Ему дали 9 суток — погуманнее обошлись.
К. Ларина
―
Я бы тогда добавила, раз уж мы перешли к таким сюжетам, связанным с СИЗО и с тюрьмами, рассказ Марины Литвинович, которая тоже была в новостях «Дождя» (иностранного агента). Не помню, у кого это было — то ли у Володи, то ли у Ани Монгайт. Но не суть важно. Марина рассказывала о СИЗО № 6 — московском СИЗО! Не где-нибудь там в Тетюшах. Что там (это единственное женское СИЗО в Москве) камеры на 40 человек. Ты можешь себе представить, Ира, такое?
И.Петровская: И вот тут я почти зарыдала, потому что мы вообще от этого формата отвыкли
А как этапируют людей, которых привозят в СИЗО № 6, допустим, из Татарстана или Башкортостана — практически в столыпинских вагонах, по-прежнему. Недели две. Это специальные вагоны для перевозки осужденных. Представь себе, что такое 2 недели зимой тебя везут в Москву.
И. Петровская
―
Я не могу себе этого даже представить Отчасти и не хочу.
К. Ларина
―
Когда я слушала, я думала: боже мой, в каком веке мы вообще живем? У нас в этом смысле вообще ничего не меняется. Опять же, вспоминая о тех свидетельствах и сюжетах, которые нам открыл Владимир Осечкин и Сергей Савельев. Когда всё это сочетается, и когда перед тобой каждый день новостная лента состоит в основном только из обысков, арестов и приговоров, ты понимаешь, что время — ты как-то не заметил, как оно изменилось. Оно совсем другое.
И. Петровская
―
Нет, почему? Мы всё равно отслеживали эти изменения. Ну тогда уже в подверстку к этому — на канале «МРР», где Ольга Романова, свидетельство человека, который недавно освободился из ИК-6, исправительной колонии, которая находится под Кировым и которая тоже считается одной из самых жестоких, где заключенных ломают разными способами, включая и сексуальное насилие. Этот материал для канала сняла, видимо, местная журналистка. По-моему, ее зовут Екатерина Лужникова. И потом комментирует (очень хороший, кстати, очень яркий человек), это всё рассказывает, как там это всё происходит. Не буду вас удручать этими подробностями. И потом это комментирует глава Комитета против пыток Игорь Каляпин, тоже уже в интервью. Вот такие материалы, которые становятся действительно частью нашей обыденной, не просто еженедельной, а каждодневной повестки.
К. Ларина
―
К вопросу о «Мемориале» (иностранном агенте). Опять же, возвращаюсь к фильму Константина Гольденцвайга. Там есть еще совершенно потрясающий... Что больше всего поражает, так это люди, — повторю я эту фразу. Опросы жителей Бутовского района. Помнишь в этом фильме? Где Константин задает им вопросы, что такое вообще «Мемориал», что вы о нем знаете (иностранный агент). Что только люди не говорят! Я вообще просто поражаюсь. Это люди, которые живут здесь, в России, в Москве практически! Что они говорят, ты помнишь? Что это организация по ритуальным услугам. Что это организация, которая занимается сохранением архитектурных памятников.
И. Петровская
―
То есть просто не знают вообще. И это даже еще слава богу. Потому что иначе, если бы они знали, они бы говорили какие-нибудь отвратительные — то, что они услышали от пропагандистов. А у Алексея Пивоварова очень важный момент — это свидетельства детей, потомков жертв политических репрессий, которые рассказывают, как благодаря именно ныне иностранному агенту «Мемориалу» они сохраняют память о своих родственниках. Как благодаря иностранному агенту «Мемориалу» эти судьбы их родственников они либо узнавали, либо они попадали в эту великую базу данных жертв политических репрессий. Это очень сильный эмоциональный момент, очень сильный.
К. Ларина
―
И раз уж мы так подробно говорим… Поймите, дорогие друзья, просто какие-то детали, которые оседают в памяти после такого объемного просмотра на одну тему, которые очень хочется зафиксировать. Как зарегистрировали «Мемориал» с помощью Михаила Горбачева. Как на похоронах Сахарова он подошел к Боннэр и спросил, чем помочь. И она ему ответила: «Зарегистрируйте «Мемориал»».
И. Петровская
―
Иностранный агент.
К. Ларина
―
Да. И он это сделал. И как многие сотрудники «Мемориала» (иностранного агента) сегодня фиксируют, что сейчас страшнее, чем тогда, в 1989 году, еще в советское время. Хочется, конечно, чтобы всё кончилось хорошо. У нас вчера был Илья Новиков, один из адвокатов, которые защищают «Мемориал» (иностранного агента). Прогнозы, конечно, не очень утешительные.
И. Петровская
―
А мне кажется почему-то, что будет более или менее. Хорошо не будет, но более или менее. У нас новости, потом продолжим.НОВОСТИ. РЕКЛАМА.
И. Петровская
―
Мы идем дальше всё в том же составе — Ксения Ларина, Ирина Петровская, Илья Крылов. Ну, меняем тему резко.
К. Ларина
―
Но тоже не очень резко-то мы ее и меняем. Потому что опять, во-первых, речь идет о человеческих потерях. Тут ничего особо резкого-то и нет.
И. Петровская
―
В смысле, переходим к другой. Вот что я имела в виду. Вчера похоронили совершенно замечательного человека Мариэтту Омаровну Чудакову, которая, к огромному сожалению, умерла как раз от ковида в «Коммунарке». Не справилась. Кстати, я посмотрела в эти дни программу «Школа злословия» (была такая — удивилась, кстати, что были такие программы) с ней. Она была гостьей у Дуни Смирновой## и Татьяны Толстой. И там Дуня Смирнова## про нее говорит: «Если бы хотя бы раз в неделю по 10 минут Мариэтту Омаровну показывали по телевизору с таким обращением (как «Слово пастыря» тогда уже было), то страна довольно быстро стала бы другой».И.Петровская: Когда люди не видят, что их снимают, у них происходит такой духовный контакт
Действительно, она была совершенно уникальным человеком. Помимо того, что она была потрясающим литературоведом, специалистом по Булгакову, Зощенко, вообще по литературе 20-30-х годов, она была невероятно яростной защитницей прав любого человека. Она была активнейшим просветителем — в прямом смысле этого слова, потому что она собирала библиотеки и возила их в какие-то отдаленные города. Практически своим ходом, на машине.
К. Ларина
―
Причем делала это, что важно, до последних дней жизни — практически до того, как она заболела, она ездила. В таком почтенном возрасте она колесила по всей России.
И. Петровская
―
На «жигулях». Водитель у нее был, и они на «жигулях» ездили действительно в какие-то самые отдаленные уголки. Она, как там же сказала Смирнова##, иная. Иная, ни на кого не похожая. Но я сейчас перехожу к совершенно...
К. Ларина
―
Подожди, Ира, извини, что я немножко ломаю. Я поняла, про что ты хочешь говорить — про ковидную тему на официальном телевидении. Тогда уж, если мы заговорили о прощаниях, во-первых, то всё-таки вспомнила программу практически архивную, про которую дети вообще не знают, что такое было «Школа злословия».
И. Петровская
―
Но это долго рассказывать. Найдут — посмотрят.
К. Ларина
―
Да, но факт другой. Что было это время, когда Мариэтта Омаровна Чудакова принимала участие не только в таких вот разговорах с интеллектуалами типа «Школы злословия» — не для всех, что называется, — а принимала участие в различных политических дискуссиях. Принимала участие в программе «Поединок», которая тогда еще была, по-моему, с Соловьевым, когда туда еще пускали приличных людей.
И. Петровская
―
Помимо этого, у нее был цикл лекций на канале «Культура». Кстати, сейчас его повторили. Просто сейчас этого тоже уже нет.
К. Ларина
―
Это такой абсолютный трибун — безусловно, человек-трибун, которая очень много сделала для того, чтобы в России победила демократия. Она всё время поражала, Ира, своей абсолютной убежденностью, что прекрасная Россия будущего настанет прямо сейчас, буквально через минуту, если мы не будем предаваться унынию, не будем опускать руки, а заниматься хоть чем-нибудь. Что, собственно, она и демонстрировала в качестве примера. Ну и второе. Я посмотрела целиком всё прощание с Валерой Гаркалиным. Очень тяжело было это всё видеть. Но какие прекрасные слова были сказаны об этом человеке его коллегами! И Верой Алентовой, и Игорем Золотовицким, и многими другими. И вообще эта церемония прошла, как мне кажется, с очень точной интонацией. Печаль и горечь утраты сочеталась с каким-то нездешним обаянием этого человека, ушедшего. И все как один люди, которые выходили к микрофону — его товарищи, коллеги — все говорили о том, что это был большой ребенок всю жизнь. И параллельно с этим была программа у Малахова.
И. Петровская
―
Была даже не программа, а параллельно с этим. Я расскажу не только как прощались с Валерой Гаркалиным и с Ниной Руслановой отчасти, но как телевидение цинично начинает использовать этот самый ковид в своих целях — в целях пропаганды вакцинации. Безусловно, дело полезное — пропаганда вакцинации. Другой вопрос, какими средствами. А средства ничуть не отличаются в целом от шаблонов общей пропаганды. С Валерием Гаркалиным получилось вообще ужасно, потому что Андрей Малахов, который устроил прямой эфир (как бы поминальная такая традиция — собирают гостей), оттолкнулся не от каких-то добрых воспоминаний друзей, а от странной реплики, которую бросила его коллега с Первого канала Лариса Гузеева в одной из веток, обсуждавших эту смерть, про то, что он не был привит, и что он ей в этом сам признался. И усугубила, сообщив еще, что он не просто не был привит, а купил — Валерий Гаркалин.
К. Ларина
―
Ужасно! Просто оболгали человека.
И. Петровская
―
И что он тоже в этом якобы признался. И весь поминальный эфир (во всяком случае, большая его часть) был построен на том, что Малахов у каждого из присутствующих, пришедших помянуть светлыми, добрыми словами своего товарища и коллегу, выяснял, могло ли быть такое, что он не привит, как так получилось, что он не привит, зачем он лукавил, когда призывал других прививаться. И закончил всё это призывом к зрителям не повторить историю Гаркалина и Нины Руслановой, которая тоже в конечном счете умерла от ковида, и привиться, а то будет примерно так. Более безобразного чего-то трудно представить.
К. Ларина
―
Ты скажи, кстати, Ира… Очень важно, а то люди подумают, что так и есть. Сама Гузеева уже сказала, что она соврала.
И. Петровская
―
Подожди, там уже цитировали слова дочери, которая, услышав, какая разворачивается волна, борьба прививочников… А все начали дико выяснять отношения во всех соцсетях. Прививочники говорили: «Вот, он не привит, поэтому такое случилось», после этих слов Гузеевой. Антипрививочники, наоборот, говорили: «Вот, он привился — вот цена вашей хваленой прививки!». Прошли еще сутки. Валерия Гаркалина похоронили. И тогда та же самая всенародная сваха сказала, что она солгала. И солгала она с благой целью.
К. Ларина
―
В пылу полемики.
И. Петровская
―
Да, в пылу полемики, в пику антиваксерам, чтобы они не катили бочку на прививки, которые якобы не помогли. Вот это уже был совсем апофеоз. Причем заметим, что если утверждение Гузеевой, что он не привился, прозвучало у Малахова, то ее якобы опровержение уже просто было опубликовано в соцсетях и отчасти растиражировано разными газетами и средствами массовой информации. Ну а дальше пошло-поехало. И стало понятно, что сам тон, риторика и концепция этой прививочной пропагандистской кампании меняется. Решили, что хватит увещевать — будем вас пугать. На примере любых знаменитостей будем рассказывать, к чему приводит — даже знаменитостей не щадит. На других примерах мы будем рассказывать, что на самом деле эта вакцина к нам заслана с Запада… Не вакцина, а вирус заслан с Запада. А противники вакцинации тоже действуют по указке Запада.
К. Ларина
―
Иностранные агенты.
И. Петровская
―
Практически да. Соответственно, чтобы истребить здесь, наверное, побольше россиян. Никаких дискуссий — они исключены. Одного-единственного даже не антипрививочника, а человека, который подвергает некоторому сомнению необходимость принудительной вакцинации, позвали к Гордону в «Док-ток» и буквально забили его там ногами, не дав ему практически слова сказать. Потом он с позором был изгнан тем же самым Гордоном со словами: «Пошел отсюда вон, ты сам больной». Это, честно говоря, меня пугает, может быть, еще больше, чем предыдущая неудачная кампания. Потому что всё это происходит на фоне… В этот же день сам Владимир Владимирович, который рассказывает, что он привился и даже стал испытателем назальной вакцины (она у него почему-то была в виде порошка), рассказывает, что в целом он за то, чтобы вакцинация было добровольной. А Гордон призывает и говорит, что идея того, что это должно быть подсудно — отрицание вируса, отрицание пользы вакцинации — соответственно, совершенно в пику. Я представляю людей, которые всё это слушают. То им Никита Сергеевич внушал, что вакцинация — это на самом деле чипирование, и ими будут тогда как скотом управлять и вообще в конечном счете изведут. Теперь наоборот, говорят, что вакцинация нам, опять же, заслана с Запада, только она, наоборот, очень полезная, а антипрививочники, соответственно, ведут свою подрывную работу по требованию и за деньги мировой закулисы. И это, честно говоря, пугает еще больше. И всякие ролики в виде таких рекламных слоганов, где говорят: «В морге передумать не получится». В общем, я внимательно наблюдая за развитием этой кампании и ничего полезного от нее совсем... Ну и сюда же письмо 11 врачей, где предлагают знаменитым тоже так называемым антиваксерам пройти весь путь от «красной зоны» в реанимацию и морг. Логично: после «красной зоны» вполне реально туда попасть. И никто не ссылается на ответные письма части людей, упомянутых в этом письме, где они тоже доказывают, что они никакие не антипрививочники, они на самом деле сами переболели, привились и своих родных привили. Они выступают то же самое — подвергают сомнению обоснованность принудительной вакцинации. Наверное, и принудительную тоже можно как-то иначе проводить, а не таким способом — чуть ли уже не к уголовной ответственности привлекать.
К. Ларина
―
Стоит заметить в конце этой речи…
И. Петровская
―
Пламенной.
К. Ларина
―
Да, что обе ведущие программы «Человек из телевизора» привиты.
И. Петровская
―
Да, и собираются, когда наступит время, ревакцинироваться.
К. Ларина
―
Наступит наш час, и мы ревакцинируемся.
И. Петровская
―
Я, по мере своих скромных возможностей, тех, кто в моем окружении еще не дозрел, пытаюсь, только без пугалок и страшилок, убедить всё-таки, так скажем, в разумности этого шага.
К. Ларина
―
Еще есть одно событие, которое мы не занесли в список наших впечатлений, но мне бы хотелось, чтобы мы об этом сказали. Может быть, люди не знают. Это короткометражный фильм Михаила Ефремова. Он один из авторов этого фильма, который называется «Евангелие от Федора». Это фильм о Достоевском и романе «Преступление и наказание».
И. Петровская
―
По роману, как я поняла.
К. Ларина
―
Ну, там несколько сцен. И там есть большой блок, посвященный самому Федору Михайловичу, тоже как бывшему каторжнику, о том, как человек спасается за этим страшным забором, за колючей проволокой. Этот фильм создан как раз в основном осужденными. Михаил Ефремов, как мы поняли, написал сценарий и сам читает там закадровый текст. Ты посмотрела?
И. Петровская
―
Я так называемый трейлер посмотрела.
К. Ларина
―
Да, полного еще нет. Надеюсь, что покажут этот фильм, если появился трейлер. Найдите, посмотрите — он есть.
И. Петровская
―
Но его вряд ли покажут по телевизору, естественно.
К. Ларина
―
Нет, ну что ты, при чем здесь это? В сети можно найти. Мне кажется, это та новость, за которую хочется человека просто обнять. Пусть он этот путь пройдет. Уж не знаю, кто ему послал этот путь страшный — Господь Бог, или он сам его себе создал. Но мне кажется, что важно, что человек сейчас сосредоточен на том, что происходит с ним здесь и сейчас, и пытается применить свои навыки, умения и таланты в тех обстоятельствах, в которых он оказался. И там, кстати, еще его дочь занята в этом фильме в роли Сони Мармеладовой, которая прислала свое видео из Москвы.
И. Петровская
―
Можно я скажу, что еще произвело на меня невероятное впечатление? Это два — одно интервью, а другой такой формат видеомарафона, пресс-марафона. Это интервью Лукашенко корреспонденту BBC и вчерашний 5,5 (или даже 5:50 длился) видеомарафон президента Владимира Зеленского. Меня не потрясло то, что они говорили, потому что, во-первых, в случае с Белоруссией понятно, что будет говорить Лукашенко, а в случае с Украиной не всё было понятно именно потому, что там упоминаются события, люди, их внутренние политические деятели, и большая часть шла на украинском языке. Меня потрясло отношение к журналистам, с которыми встретились два, в общем, таких разных персонажа.
К. Ларина
―
То есть Зеленский тоже так же себя вел?
И. Петровская
―
Ты посмотри. Это невозможно словами передать.И.Петровская: Он не хочет показаться добреньким, отцом нации — он хочет показаться диктатором
К. Ларина
―
Ну понятно, там какое-то раздражение было.
И. Петровская
―
Да, там был такой формат: за 5,5 часов менялись журналисты, которые были аккредитованы на эту встречу. Он временами совершенно выбешивался. Это было видно, даже когда он пытался скрыть. Он совершенно непозволительным тоном общался с Савиком Шустером. Честь и хвала, кстати, Савику, который достойнейшим образом на это реагировал,без всякого ответного... Потом это было уже такое реальное хамство. Когда он, по сути, упрекнул Савика, что тот инородное тело, потому что он не украинец, Савик очень достойно ответил: «Я европеец». Тогда и Зеленский ему сказал: «А я украинец». И Савик ему ответил: «Но Украина же Европа». И тот вынужден был признать, что да, европеец. Там было очень много таких моментов. Но если говорить о сходстве разных типов общения, в том числе и нашего лидера, там не было ни одной подсадной утки (по крайней мере, так выглядело) с заранее подготовленными ответами.
К. Ларина
―
Украинские журналисты? Прости, пожалуйста.
И. Петровская
―
Конечно, только украинские. Никто не просил слова, как это происходит у нас на встречах с журналистами. Больше того, они его нещадно перебивали. Они не давали ему уходить в сторону. Они не давали ему привирать — допустим, скажем грубо. Они упорно возвращали его к теме.
К. Ларина
―
То есть вопрос, который можно доспросить, добиться ответа на него.
И. Петровская
―
И добивали. Были целые блоки, как добивали, как добивались прямого ответа. Как уходил от этого ответа Владимир Зеленский, и как, уходя, он, что называется, путался в некоторых случаях в показаниях, говоря то одно, то другое.
К. Ларина
―
А он на украинском говорил?
И. Петровская
―
И на украинском, и на русском. С Савиком, например, он легко переходил с украинского на русский, но, разумеется, больше говорил по-русски. А после этого 3,5 часа шло шоу Савика Шустера «Свобода## слова». И вот тут я почти зарыдала, потому что мы вообще от этого формата отвыкли. Когда пришли значительные, значимые лица, которые обсуждали этот прошедший марафон абсолютно со всей, что называется, прямотой. Не то что не стесняясь в выражениях — нет, это всё было корректно, — но конкретно разбирали все эпизоды, в том числе какие-то конкретные эпизоды из того, что сказал, из внутренней украинской жизни. И конечно, естественно, Зеленский дал повод нашим телепропагандистам — невероятный. Вчера, слава богу, была пятница, поэтому не было многих шоу, но они уже вчера начали глумиться и разбирать всё это с точки зрения поведения самого Зеленского. Но тут уже это настолько явно и не поспоришь. Когда они говорят, что на Украине (в Украине) нет свободы слова — вот она была, в прямом и в закавыченном виде. В смысле, мы видели то, что происходило во время этого видео-пресс-марафона, и то, что потом происходило в студии у Савика Шустера. Ну а Лукашенко, конечно — это, если ты видела, страшный вариант, потому что я первый раз видела, чтобы зарубежному корреспонденту такой влиятельной корпорации, как ВВС, президент страны не просто хамил — он даже угрожал временами. Не говоря уже о том, что он передергивал. Известные всем события он продолжал трактовать в этом стиле, как Колесникова хотела сбежать из страны, хотя всем известно, что Колесникова не захотела и порвала свой паспорт.
К. Ларина
―
Ира, но ведь самое-то главное в этом — что мы, Лукашенко не знаем? Знаем. Он всё время проверяет, отодвигает эту красную линию. Это можно? Можно. И так можно, и так можно. Меня поражает, что это глотают свободные журналисты.
И. Петровская
―
Нет, если ты заметила, здесь журналист, во-первых, был уже тоже такой возрастной. Он его перебивал и тем самым доводил до белого каления. Он ему всё время говорил, переходя при этом на «ты»: «Не надо меня перебивать! Дай мне сказать!». Чуть ли не «Что ты врешь?». Нет, он был выбешен. И я тебе должна сказать, что последний раз я видела, наверное, как и все такие достаточно большие интервью, когда он перед теми выборами давал большое интервью Гордону, и потом после выборов, когда уже начались протесты, он десанту российских пропагандистов тоже давал большое интервью. И тогда он еще выступал всё-таки в образе такого батьки, такого колхозника-хитрована, хозяина — хозяйственного, хитрого, безусловно. Но здесь он уже не скрывает своего, извините, хищного оскала. Он уже не хочет показаться хорошим. Он не хочет показаться добреньким, отцом нации — он хочет показаться диктатором. Это было очевидно.
К. Ларина
―
Конечно, мне в этом разговоре как-то очень обидно, что получается, что у нас такая пара — Зеленский и Лукашенко. А пара-то другая должна быть, и она гораздо страшнее — это Лукашенко и Путин. И когда мы говорим про интервью BBC Лукашенко, конечно же, вспоминаются сразу аналогичные интервью Владимира Путина разным иностранным зарубежным корреспондентам. Нет, там тоже есть и вранье — сколько раз про это говорили, и завуалированное хамство и высокомерие. Но понятное дело, конечно же, что этот человек, про которого ты говорила, усовершенствует то, что делает его старший брат. Он идет дальше. И мне кажется, что именно это интервью и поведение Александра Лукашенко — мы о нем еще вспомним в связи с другим президентом.
И. Петровская
―
Нам будет с чем сравнить. А Зеленского, честно говоря, мне было жалко, потому что он, мне кажется, оказался во власти представлений о том, что им по-прежнему, может быть, хотя бы свои журналисты восхищаются или как-то ему сочувствуют. И он был потрясен, увидев эту реакцию — что и свои (кого он, наверное, считал в начале срока своими) вот так, совершенно без всяких сомнений и смущения, бьют по каким-то болевым точкам. Мы должны заканчивать.
К. Ларина
―
Да, у нас опять получается Юлий Ким. Время старых песен, как мы говорим, когда заводим песни Галича, Кима. Но, кстати, песня, которую вы сейчас услышите, написана уже в эпоху Путина, то есть в новейшей истории. Она небольшая, короткая, но, по-моему, там очень коротко и лаконично всё сказано.