Личный приём - 2019-09-16
М. Максимова
―
Всем добрый вечер! Это программа «Личный прием». В студии – Марина Максимова. Я временно заменяю Иру Воробьеву. Пусть отдыхает немного. А у нас тем не менее Евгений Ройзман из студии Екатеринбурга. Добрый вечер! Сейчас проверим связь.
Е. Ройзман
―
Здравствуйте! Слышно нормально?
М. Максимова
―
Да. Все, отлично слышно. Это работает. Итак, напомню все средства связи. Нас можно не только слушать, но и смотреть, соответственно, на основном канале Ютюб «Эха Москвы». Здесь есть чат, сюда можно присылать вопросы для Евгений Ройзмана. У нас работает номер: +7 985 970 45 45. Там подключены различные социальные сети – там и Вотсап, и все остальное. Поэтому можно пользоваться этим номером также. Напомнила все средства связи.Ну что же, давайте начнем с основной сегодня темы – актера Павла Устинова приговорили к 3,5 годам за акцию 3-го августа. После его задержания росгвардеец пожаловался на вывих. Я напомню нашим слушателям, что Устинов стал седьмым фигурантом уже так называемого «московского дела», который получил реальный срок. У меня вопрос такой: то есть это не остановится?
Е. Ройзман
―
Ну, судя по всему, не остановится. Но оно выглядит уже дико. В данном случае власть напоминает ослепшего от ярости носорога, который просто топчет все, что вокруг. И конечно это не прибавляет уважения не то что к Росгвардии, это не прибавляет уважения к системе в целом, к стране, ну и к президенту, конечно, и просто к тем, кто у власти.
Е.Ройзман: Власть напоминает ослепшего от ярости носорога
М. Максимова
―
Но получается, запугают же. Вот, например, не знаю, полгода исправительных работ и удержание 10% зарплаты за оскорбление полицейского получил… Ну, это уже Екатеринбург. Возвращаясь к выборам, казалось бы, вот власть могла бы расслабиться. Все равно, что касается выборов не только в Москве, но и по регионам, она, можно сказать, победила.
Е. Ройзман
―
Послушайте, во-первых, никто не победил. Раз. Во-вторых, совершенно на голом месте вместо того, чтобы допустить независимых кандидатов, устроили сами себе какой-то сумасшедший геморрой. Добились митингов, добились всеобщей ненависти и негодования, добились огромного количества негативных статей во всех западных СМИ, снижения инвестиционного климата, ну и просто рейтинг и престиж страны падает в таких ситуациях. Плюс огромное количество людей, у которых в душе бурлит и у которых негодование, потому что это слишком все было демонстративно.Что касается Росгвардии. Это, пожалуй, какая-то самая нежная субстанция из всех существующих. Они испытывают невыносимую боль от брошенного мимо них пластикового стаканчика, от не долетевшей урны. Ну, судя по делу Устинова, недалек тот момент, когда людей начнут судить, если у росгвардейцев порвутся колготки или помаду размажут по губам, или тушь потечет по щекам. То есть этот момент недалек. И, конечно, ну какое уважение в этой ситуации может быть?
Мало того, что парень сидит ни за что, в этом деле, на мой взгляд, совершенно точно присутствовала статья Уголовного кодекса 303-я «Фальсификация доказательств». Совершенно точно были деяния, которые подпадают под действие статьи 307-й «Лжесвидетельство». Ну вот на мой взгляд, действия судьи совершенно точно подпадают под действие статьи Уголовного кодекса Российской Федерации 305-й «Вынесение заведомо неправосудного приговора».
Мало того, если это связано с лишением свободы, это до 10 лет. И, в общем-то, это проходило на глазах у всей страны. А поскольку коммуникации такие сейчас, что это происходило на глазах у всего мира. И понятно, что еще люди опомниться не могут от такого приговора.
Но меня очень порадовал в этой ситуации Константин Райкин, что очень достойно себя повел, заступился за парня. И совершенно дико, что судья отказался смотреть видео. Потому что если бы он публично посмотрел в процессе видео, на этом видео совершенно четко можно понять, что парень ничего не ждал, думал о чем-то своем, в какой-то момент просто испугался, что к нему бегут какие-то бандерлоги в форме.
Он же понимает, кто это к нему бежит, зачем. К нему же не подошли не представились, не сказали, а просто сразу стали ронять. И первые действия – он пытается вырваться. Это совершенно разумно. Это любой человек бы так поступил на его месте. Он же не понимает, кто это. Ну, дикая ситуация. Но она же продолжается в самых разных направлениях.
Второе, что вот так вот сильно по всей стране сработало. Вот представляете, «ФБК» – самая мощная народная организация на сегодняшний день в России, которая существует на народные деньги, которая очень эффективна. И все эти расследования видела вся страна. Ну, в частности, фильм «Он вам не Димон» посмотрело больше 30 миллионов человек. А последние расследования по некоторым персонажам из Мосгоризбиркома, Мосгордумы, я думаю, что они сыграли где-то определяющую роль в этом голосовании.
Е.Ройзман: Вместо того, чтобы допустить независимых кандидатов, устроили сами себе сумасшедший геморрой
И вот возбуждают уголовное дело по отмыванию денег. Фигурантов в этом деле нет. Преступления в этом деле тоже нет. Ну просто возбудили дело. Так возбудили дело против «ФБК» и провели более 200 обысков в штабах Навального по всей стране. Надо понимать, что штабы Навального к «ФБК» отношения не имеют никакого вообще. Ни юридически, никак. Это совершенно разные организации и которые к этим деньгам просто отношения не имеют.
Но мало того, когда вы обыскиваете штабы, вы зачем родственников-то обыскиваете? Ну к бабушкам-то и к родителям зачем идти? Вот сейчас в Воронеже пожилая женщина, бабушка одного из представителей Навального. Пришли с обыском. Ну, она слегла и умерла от инфаркта. Ну зачем? Все, вот кровь появилась уже в этой истории. То есть это вот действия дикого, совершенного слепого носорога.
И самое главное – это молодые, это другие люди. Они не втягивали головы в плечи, как мы. Они не ходили толпами на демонстрации. Они не слушали политинформацию с утра до вечера. У них не было в домах радио, которое включалось в 6 часов, а выключалось в 11. Это другие люди совсем. Это свободные люди. И они по-другому воспринимают. Они начинают активизироваться, объединяться. Это другие люди. С ними так не получится. Они уже свободными родились.
М. Максимова
―
А власть, получается, этого не понимает, что вот подобные дела, как в отношении Устинова и много других примеров можно привести, что это работает скорее не на устрашение, а именно как раз обратное действие это имеет?
Е. Ройзман
―
Слушайте, это совершенно точно имеет обратное действие. И так долго продолжаться не может. Ну и я хочу сказать, что мир стал прозрачным, совершенно иные коммуникации. И ситуацию наблюдает огромное количество народу. Сейчас это не спрячешь. И надо еще отметить одну вещь, что если в 2013-м году аудитория интернет-СМИ сравнялась с аудиторией печатных СМИ, то сейчас аудитория интернет-СМИ выходит вровень с телевизионной аудиторией и будет опережать. Поэтому тенденции все понятны.Ну вот в связи с этой скоростью коммуникации и прозрачностью мира и просто другим темпом жизни, конечно, вот этот срок – 3,5 года Устинову, ну конечно он освободится в другой стране уже. Другое дело, что очень много людей возмущены. Я знаю много людей, которые сейчас включаются в ситуацию, за него будут бороться.
За него будут бороться, за Котова конечно будут бороться, который вообще непонятно за что сидит, за Коваленко, который кинул урну в сторону росгвардейца. Ну парень был возмущен – на его глазах просто парня с девчонкой хлестали дубинками просто так. Совершенно оправданная мужская реакция. Ну, этот парень из Вышки, который сидит, как у него фамилия, не помнишь?
М. Максимова
―
Жуков.
Е. Ройзман
―
Да. Жуков сидит. Вообще ведь ни за что парень сидит.
М. Максимова
―
Да.
Е. Ройзман
―
Ну совершенно ни за что молодой, хороший парень сидит. А тот, который поднял забрало, но он хотя бы пальцем дотронулся, он забрало поднял, чем причинил невыносимые страдания и так далее. Эти все люди сидят ни за что. Это политзаключенные. Ну конечно за них надо бороться.
М. Максимова
―
Скажите, как вы считаете, почему не сработало поручительство? Вот как раз сейчас вы напомнили, что Константин Райкин. Вроде бы такая известная фигура. Не получилось, получается. Не сработало. Человек, который, кстати, доверенным лицом когда-то был.
Е. Ройзман
―
Смотрите, Марин, на самом деле, Райкин сделал то, что он должен. Он поступил достойно. Но я полагаю, сейчас уже подсказали, что, в принципе, в Москве и во многих других местах посадили актера. Вы помните, что было, когда закрыли Голунова, когда все журналистское сообщество вступилось и его из пасти системы выдернули?
Е.Ройзман: Добились митингов, добились всеобщей ненависти и негодования
М. Максимова
―
Такая же история была немного похожая с рэперами. То же самое. Когда и концерт был.
Е. Ройзман
―
Театральные, у них сообщество нисколько не меньше и не менее влиятельное, чем журналистское. И если они сейчас проявят какую-то солидарность… Например, в Москве каждый спектакль может начинаться с рассказа про ситуацию с Устиновым. И они могут. Они могут справиться. Они достаточно мощные. Вы же видели, как с Серебренниковым эта история была. Они сумеют. Ну конечно за него надо бороться. Ну, надо в принципе за всех политзаключенных бороться.
М. Максимова
―
Это получается, что вот так штучными акциями? То есть за каждого отдельного человека? А сколько ведь других…
Е. Ройзман
―
Не, Ирин, вы мне что предлагаете? Я знаю, как изменить ситуацию. Надо поменять президента. Надо всем очень четко, чтоб на старте понимали, что власть… Во-первых, изменить всего одну фразу в Конституции: «Не более двух сроков». Все. Не более двух сроков. Этого достаточно. Вернуть срок к 4 годам, потому что этого более чем достаточно. Если обеспечить сменяемость власти, то поверьте, что ситуация поменяется очень быстро. Потому что каждый, кто приходит, будет понимать, что ему еще придется и уходить. Эти-то не считают, что им надо будет уходить. То есть их задача направлена на то, чтобы у власти оставаться всегда.А если власть будет сменяемая… Поверьте, у сменяемой власти совершенно иная психология – они стараются остаться в памяти людей, они стараются добиться того, чтобы избрали на следующий срок, чтобы поставили за добрые дела какой-то памятник или просто добрым словом вспоминали, и достойно уйти. Поэтому вот в чем корень зла. Если менять системно, то вот системно – так. Не можем поменять системно – ну, пытаемся хотя бы точечно как-то этому злу противостоять.
М. Максимова
―
Ну вот смотрите, в Москве, ну, во всяком случае, пока, протесты стихли. А вот зато то, что происходит в Бурятии в Улан-Удэ, там все проходит как раз очень и очень ярко. Там тоже задушат?
Е. Ройзман
―
Слушайте, у нас, на самом деле, об этом недостаточно информации. Но вот я сейчас доволен, что «Знак» отправил своих репортеров именно туда, чтобы они были на месте и чтобы работали с людьми, чтобы нам получить какую-то полную картину. Единственное, что я знаю: это не самая спокойная территория, а достаточно серьезные местные настроения, националистические настроения. Но там ситуация – они возмущены нечестными выборами. Потому что по мнению уланудинцев, по мнению бурят, кого я там знаю, все считают, что победил вот этот вот мужик, сенатор от «КПРФ». Мархаев, по-моему.
М. Максимова
―
Да, да, да.
Е. Ройзман
―
Да. Очень хорошо сказал – осудил вот эти вот массовые репрессии. И он, кстати, бывший омоновец. По-моему, начальник ОМОНа он там был когда-то. И к нему большое уважение. И считают, что победил он. И он требуют пересмотра, отмены выборов мэра у себя. И я не думаю, что это так быстро рассосется, потому что я посмотрел этот митинг – люди действительно возмущены. Ну и они имеют право на протест.
М. Максимова
―
Получается, нельзя сказать, что протест начался в Москве. То есть вот он ушел в регионе. То есть, получается, он становится шире. Или это так я осторожно говорю?
Е.Ройзман: Росгвардия - это, пожалуй, самая нежная субстанция из всех существующих
Е. Ройзман
―
На самом деле, есть вещи, где оно не затухает. Вот тот же самый Шиес. Там очень такая образцовая самоорганизация людей. И люди, на самом деле, поняли, что происходит. И они там готовы сопротивляться и достаточно серьезно. И посмотрите вертолетный отряд как выступил в Архангельске. Они сказали: «Мы не будем в этом участвовать. Мы не будем туда завозить горючее». И я думаю, что летчики многие поддержат. И люди оценили этот жест от своих летчиков. Потому что действительно там ситуация, которая касается всей страны.
М. Максимова
―
Вот здесь тоже, просто, сообщения приходили из Улан-Удэ. Стрелок отряда военизированной охраны филиала федерального госпредприятия как раз «Охрана» Росгвардии Виктор Хоржиров выложил в сеть обращение накануне к коллегам из правоохранительных ведомств с призывом не разгонять силой мирные протесты против нарушений на выборах и другим политическим поводам. По его словам, приказы задерживать участников таких акций – «заведомо незаконны» поэтому полицейские могут отказаться их исполнять. Его коллеги разные поддержали и появились первые сообщения, что его уволили, не уволили. Но тем не менее какой-то штраф ему все-таки уже нашли.
Е. Ройзман
―
Слушай, ну, ну самом деле, во-первых, молодец, что сказал, что это прозвучало вслух, потому что все стали молчать. Я разговаривал с журналистами серьезными. У нас огромные проблемы по медикам. Ну, медики для того, чтобы заработать 25 тысяч рублей, берут кучу на себя дежурств, не спят. Чтобы заработать 30-40 тысяч, это надо просто костьми ложиться там.И когда доходит до дела, приезжает журналист, они говорят: «Мы не можем это сказать». И они отказываются говорить. И представляешь, все говорят: «А как работать-то?». Если врачи боятся говорить, если учителя боятся говорить, если росгвардейцы, омоновцы, сотрудники полиции, ну все боятся говорить. И в этом ключе очень хорошо сказал Дудь: «А чего бояться-то?».
Ну послушайте, это наша страна. Мы здесь родились и выросли. Нам отсюда некуда бежать. Мы видим, что происходит вокруг нас. Если мы начнем молчать, ну это нашим детям придется говорить. Все, что мы сейчас не доделаем, все что мы не сделаем, все, что мы не будем сопротивляться – это все придется доделывать нашим детям. И когда говорят, что вот дети выходят на митинги, а куда им деться-то? Они выходят на митинги, потому что мы не выходили, потому что мы допустили то, что сейчас происходит. То есть они сейчас отвечают за нас. Вот и все.
М. Максимова
―
Кстати, по поводу Юрия Дудя тут, конечно, на прошедшей неделе много говорили. С вашей точки зрения, это какой-то новый достойный лидер оппозиции или просто журналист выступает со своей гражданской позицией? Потому что здесь уже масса людей – и политиков, и даже наших коллег-журналистов – так аккуратно начинают говорить, что вот если бы он пошел в мэры, в губернаторы, в президенты, «я бы за него проголосовал». Но при этом же сам Дудь как-то не стремится к этому.
Е. Ройзман
―
Вот слушайте, конечно, Дудь – это никакая не оппозиция. Это совершенно нормальный молодой парень, которому нравится жить, которому нравится жить хорошо. Но поскольку он достаточно умен, внимателен, у него есть совесть, он понимает, что происходить что-то не то. Мало того, у Дудя очень серьезная функция – он для молодых, для тех, кому до 30, вдруг вытаскивает настолько серьезные вещи, о которых они не подозревали.Многие вещи для нас само собой разумеющиеся. Мы знали про Беслан, мы знали про 37-й год и про многое другое. А он для молодых на их языке открывает какие-то невероятные глубины. Скажем так, он транслирует то, что они бы не получили ниоткуда. И он в достаточно четком и чистом виде им это дает. И когда на него начинают говорить, что вот «Колыма» не совсем. Но, с другой стороны, да, может быть, не совсем, но у него миллионы и миллионы просмотров. Когда на него начинают нападать про Беслан, вы там хоть унападайтесь, но там уже, наверное, 12-14 миллионов. То есть у него получается. Он делает свое дело. И он становится старше и становится мудрее и сильнее.
И то, что он сказал на вручении премии, он, конечно, очень сильно молодец, что сказал. А когда говорят, что вот новый лидер оппозиции, «я бы проголосовал»… Смотрите, любой сейчас человек… Вот в Бурятии девчонка, которая ведущая, которая публично взяла и уволилась, сказала: «Я не могу в этом участвовать и я не буду в этом участвовать», и уволилась. Вот вам еще один лидер. И такие лидеры появляются. Люди, которые не боятся говорить, их будет появляться все больше. Ну, это хорошо. Значит, конкуренция будет. Про Любу Соболь еще недавно столько народу не знали.
Е.Ройзман: Действия судьи подпадают под действие статьи Уголовного кодекса РФ 305-й
М. Максимова
―
Да.
Е. Ройзман
―
Вот просто заняла жесткую позицию и со своей позиции не сходит, декларирует свои ценности и умеет их отстаивать. Все, вот вам еще один лидер. На самом деле, очень хорошо на эту тему сказал Павловский: «В России лидеру оппозиции мало быть гением, надо еще и выжить». Поляна настолько выкошена, что сейчас любой человек, который будет просто называть вещи своими именами вслух – это уже лидер оппозиции. Поэтому, ну, увидим. Но пока он ведет себя очень достойно.
М. Максимова
―
По поводу все-таки лидеров оппозиции. Тут и журналист Владимир Соловьев прошелся по как раз Алексею Навальному по поводу того, что он уехал из страны после того, как как раз появились сообщения об обысках у его сторонников.
Е. Ройзман
―
Ну, послушайте, там Соловьев «Чинзано» обпился у себя на озере Комо и… Ну, понятно, да? Ну, во-первых, где Навальный и где Соловьев. Навальный – боец. Навальный ни разу от своих позиций не отказался. Ну и то, что поехал дочку провожать – нормальная совершенно история. Ну да, обыски. Он знает. Он знает, где кто находится каждую секунду. Коммуникации не отличаются ничем – сидел бы Навальный у себя в Марьино дома в своей двушке или Навальный находится сейчас в Штатах.Мало того, Навальный все свои действия, все, что он делает, он делает для того, чтобы все жители России могли спокойно, когда надо, ездить в любую страну и чувствовать себя там комфортно. Поэтому он не противоречит себе ни в чем. А когда у Соловьева пена идет, когда он против НАТО, против всех, против загнивающей Европы, в это время сидит у себя на двух виллах на озере Комо – вот это вот, конечно, нонсенс, это некрасиво. Навальный душой не кривит. И у него в четверг эфир. Он в любом случае к четвергу уже вернется. Ну, а то, что обыски, за этим следят, смотрят, своим помогают. Если бы от него что-то в этой ситуации зависело…
М. Максимова
―
Скажите, вот это дело против «ФБК». В принципе, мы уже начали об этом говорить. Но вот в большом смысле это о чем? То есть к чему это?
Е. Ройзман
―
Смотрите, во-первых, это говорит в первую очередь об эффективности «ФБК». Это говорит о том, что расследования сильные, точные, очень болезненные и влияющие на ситуацию. Смотрите, я был главой полуторамиллионного города. Когда вышел фильм «Он вам не Димон», вот в администрации города работает около полутора тысяч человек, во всяком случае, руководители все этот фильм посмотрели до единого.Коллективных специальных просмотров не было, но все до единого посмотрели. То есть оно работает, оно показывает самые уязвимые, самые болезненные места этой власти, оно показывает то, о чем бы они хотели, чтобы никто и никогда не знал. И конечно у них огромные претензии к «ФБК».
Потом, надо понимать, что с «ФБК» справиться очень сложно. Это организация народная, она аморфная, ее очень сложно на чем-то поймать и как-то поймать. Потому что сегодня ты задушил здесь, завтра, вот если есть Айфон в руках, это можно сделать с одного Айфона, его будет достаточно. Там большой инфраструктуры не надо. И самое главное здесь – убежденность в своей правоте и несгибаемость духа. И конечно они будут существовать. Потому что кто им даст задушить эту организацию? Но то, что они так пошли против «ФБК», показывает, что расследования точные, своевременные и для них очень болезненные.
М. Максимова
―
Разве у власти недостаточно инструментов, чтобы сделать фактически все, что она хочет?
Е. Ройзман
―
Послушайте, она сделает все, что она хочет. Есть замечательная русская поговорка: «Вода дырочку найдет».
М. Максимова
―
Тут как раз прямо читаю заголовок: «Пытки в России: силовики получают условные сроки, а потерпевшие – мизерные компенсации. “Зона права” исследовала приговоры по делам о насилии со стороны правоохранительных органов». Вот тут статистика. Коротко. «Ежегодно российские суды выносят около тысячи приговоров по статье о превышении должностных полномочий с применением насилия, которая описывает пытки силовиков в отношении граждан. Причем количество решений по таким делам постепенно снижается: в 2009 году их было 1800, а вот в 2018 году, в прошлом году, — не более чем 800». Высокая доля оправданий. То есть наши суды, когда нужно, они поступают так, как…
Е. Ройзман
―
Марина, и при этом все понимают, что количество этих случаев растет, что государство становится все более и более полицейским, и сама эта государственная машина перестает работать против самих себя. Они для них социально близкие, что бы они ни сделали. И поэтому сотрудников полиции, сотрудников ФСБ, сотрудников Следственного комитета, прокуратуры это все касается в последнюю очередь.
Е.Ройзман: Константин Райкин, что очень достойно себя повел, заступился за парня
Это только какие-то вопиющие случаи, которые становятся достоянием гласности. Все остальное потихонечку разваливается, гасится, смягчается, условные сроки, на УДО уходят. Но это действительно так государство на наших глазах становится полицейским. Но особого будущего у такого государства быть не может. Ну, знаете, как говорят: да, на штыках можно, конечно, но долго сидеть невозможно.
М. Максимова
―
Ну, посмотрим, кстати, собственно говоря, вопрос прошедших выборов, например, в той же Москве – как поведут себя те люди, которые попали в Мосгордуму благодаря вот этому самому умному голосованию, за которое агитировал Алексей Навальный. Ведь здесь можно же воспользоваться своим вот этим полученным мандатом, а можно, не знаю, по хорошей цене вести себя так, как нужно.
Е. Ройзман
―
Послушайте, у всех эти соблазны будут. Каждому будет что-то предложено. Лояльность покупается. Но ты должен понимать: если ты избранный, если за тебя голосовали, это невероятный кредит доверия. И у тебя есть выбор. Ты можешь взять деньги и стать лояльным за эти деньги. Но как только ты взял деньги – это твоя цена. Все, у тебя относительно себя не может быть никаких иллюзий. Ты продажный и ты стоишь столько-то. И ты для себя это должен в этот момент понимать.Только пошел на монетизацию – все, знай, это твоя цена. И до тех пор, пока ты на это не идешь, ты свободный человек. Это совершенно иной статус. Он совершенно по-другому ценится. И другое к тебе отношение. Поэтому здесь все зависит от личных качеств каждого из участников соревнований. Мы все увидим. Это же недолго все будет. Вот во вторник, завтра у них начинается первое заседание. Мы увидим, кто как себя ведет, кто как будет работать. Ну и конечно для всех, если кто-то слышит, для каждого избранного депутата самое важное – это, конечно, вести личный прием и быть на прямом контакте со всеми своими избирателями. Это очень важно.
М. Максимова
―
Ну вот если коротко, у нас минутка остается до перерыва, как-то можно подвести итоги и сказать, вот у вас, например, есть какое-то ожидание, допустим, от новой Мосгордумы?
Е. Ройзман
―
Марин, послушайте, у меня от Мосгордумы особых ожиданий нет, от тех депутатов, которые избирались. Я думаю, что они ситуацию видят, они понимают, где и на какой стороне они должны быть. Я думаю, что у них будут и коллективные какие-то обращения и заявления по политзаключенным, потому что это тема №1. Ну, я, конечно, желаю им удачи и не поддаваться всяким соблазнам, оставаться самими собой.
М. Максимова
―
Это программа «Личный прием». У нас на связи по Скайпу из Екатеринбурга Евгений Ройзман. В студии – Марина Максимова. Временно заменяю Ирину Воробьеву. И сейчас мы прерываемся на краткие новости, а потом вернемся в студию.НОВОСТИ/РЕКЛАМА
М. Максимова
―
Продолжается программа «Личный прием». Евгений Ройзман у нас на связи из студии в Екатеринбурге. Здесь в московской студии – Марина Максимова. Заменяю я Иру Воробьеву. Масса вопросов, где она. Не волнуйтесь, в отпуске, отдыхает. Напоминаю средства связи, потому что мы постепенно, наверное, начнем переходить к сути – как раз к жанру «Личного приема». Итак, вопросы нашему гостю можно присылать на номер: +7 985 970 45 45. Различные соцсети туда подключены, поэтому пишите. И, соответственно, нас можно не только слушать, но и смотреть на основном канале Ютюб «Эха Москвы». Здесь есть чат. Присоединяйтесь, задавайте вопросы.
Е. Ройзман
―
Марин, смотри, пока мы разговаривали, в конце спектакля МХТ им. Чехова объявили актеры, что они на стороне Павла Устинова и что когда будет апелляция, все они пойдут туда в суд на апелляцию к нему. Ну, я думаю, это только начало, потому что история настолько возмутительная. Если сообщество театральное воспримет, то они сумеют его отстоять. Дай бог.
М. Максимова
―
Ну, будем надеяться, да. Тут в Инстаграме и еще в различных соцсетях появились сообщения от различных актеров, которые как раз призывают своих коллег выходить на поклон и перед этим говорить что-то, что они поддерживают Устинова. Ну, посмотрим. Будем наблюдать, как говорят. У меня вот еще какой вопрос. Тоже новость сегодняшняя. Глава пресс-службы иркутского губернатора уволилась из-за обвинений в оскорблении жителей Тулуна в некоторой аудиозаписи. Она называла людей, которые пришли на встречу с Путиным, быдлом, бичевней. Она сама потом говорила, что это отмонтировали, что это все не так.У меня вот какой вопрос. Путин прокомментировал эту ситуацию, что если она действительно так сказала, то непорядочный человек. И вот она уходит в отставку. У меня вот какой вопрос. Почему у нас происходит с довольно завидной регулярностью, когда наши чиновники позволяют себе какие-то, я очень сейчас мягко скажу, некорректные высказывания, но только в каких-то случаях это заканчивается увольнением (в немногочисленных), а в основном на это смотрят сквозь пальцы?
Е.Ройзман: «ФБК» – самая мощная народная организация на сегодняшний день в России
Е. Ройзман
―
Ну, во-первых, зависит от их начальства. На самом деле, ну что тут говорить и обсуждать? Они, на самом деле, говорят совершенно искренне то, что они думают. И вдруг оказывается, что они просто не понимают ситуацию на земле, и людям это не нравится. А они искренне говорят о том, что… Она же искренне сказала, искренне их назвала, искренне задекларировала свое отношение. Она ж не одна там такая. Другое дело, что она такими высказываниями тянет вниз рейтинг и действующего губернатора, и действующей власти. Потому что люди же мало отличают.
Для нормального человека что губернаторская власть, что президентская – это все они. Многие люди не отличают суда от прокуратуры и от милиции. Для них это все – они. И вот здесь то же самое. Конечно, это бьет по рейтингу действующей власти. Ну, кого-то вынуждает выходить в отставку. Но здесь надо понимать, если ты в системе западной демократии на каких-то высоких должностях вплоть до министра, если тебя не устраивает поведение своего премьер-министра или президента, ты можешь в знак протеста уйти в отставку и в каком-то другом электоральном цикле выиграть со своей партией выборы и вернуться.
Здесь у каждого ощущение, что если ты из обоймы выпал, то все, тебе не вернуться никогда в жизни. Просто, там столько соискателей – затопчут. И это на самом деле так. Поэтому они боятся подавать в отставку и за свое место будут держаться до последнего, и рассказывать сказки, что их взломали, что неправильно поняли, смонтировали, ну и так далее. Всякие нелепые вот такие деревенские хитрости.
М. Максимова
―
В Екатеринбурге – сегодня тоже новость пришла – решили изменить скандальную работу уличного художника Покраса Лампаса «Супрематический крест», против которого выступали верующие, заявляя, что это плохо попирать крест ногами. Гигантское изображение креста на площади Первой Пятилетки задело чувство православных. От формы этого креста в итоге решили отказаться.Ну вот смотрите, как наш слушатель, например, пишет на сайте: «Вот, кстати, прекрасный пример, как могут договариваться адекватные, вменяемые люди. Организаторы фестиваля и екатеринбуржская епархия выслушали друг друга, поняли, приняли, договорились и никаких Майданов, и никакой войнушки».
Вот у меня такой вопрос к вам. Это решение властей изменить в итоге этот арт-объект – это разумный компромисс или это, не знаю, бесовщина какая-то?
Е. Ройзман
―
Слушайте, я считаю, что эта ситуация ничто и высосана из ничего. Те, кому нравится оскорбляться и обижаться, они всегда найдут повод оскорбиться и обидеться. То есть ни к православию, ни к религии эта история не имела ни малейшего отношения. И я не думаю, что все православные и все верующие эту позицию разделяют.
М. Максимова
―
Но им пошли навстречу.
Е. Ройзман
―
Слушайте, я не знаю, как она развивается. Но из того, что пошли навстречу, уже такой мем запустили – в следующий раз Покрас Лампас нарисует круг, чтобы никто не мог перевозбудиться по этому поводу. Это не предмет для обсуждения. Это не тот случай. Другое дело, что в Москве закрасили несколько красивейших, хороших граффити. Вдруг ни с того ни с сего взяли и закрасили. И сделали совершенно унылые, серые торцы стен. Вот это вот нелепо.
М. Максимова
―
Просто, еще когда на фоне этого появилось предложение Министерства культуры и запустили они этот пока пробный такой проект в 8 регионах России. Предложили, в частности, изучать в школах песни «Beetles», «Queen», «Pink Floyd», в литературу включили и «Властелина колец», и Дорджа Оруэлла «1984», и «Повелителя мух» Голдинга, «Список Шиндлера», и многое другое. То есть у меня как-то не сочетаются в голове две вещи. То есть у нас, с одной стороны – какое-то мракобесие, а с другой стороны – мы там «Pink Floyd» вводим в школу.
Е. Ройзман
―
Ну, слушай, я думаю, что вполне возможно, может, кто-то из разумных людей сумел продавить, хоть какое-то такое ментальное сопротивление организовать. Может быть, и так. Но я, на самом деле, считаю, что эти вещи не надо регламентировать. Достаточная свобода мнений существует. И оно будет выстраиваться само. Главное, что государство в сапогах не должно лезть. И тогда все будет нормально.
М. Максимова
―
Еще одна история. На этот раз из Калининграда. Вечеринка школьников, которые нарядились готами и различными другими представителями других культур, в общем, закончилась для директора лицея увольнением. И там нашли как обычно еще несколько статей. Вот это же тоже какое-т мракобесие.
Е. Ройзман
―
Слушай, на самом деле, помнишь, не так давно была история – на выпускной там, как на вечеринку из «Playboy».
М. Максимова
―
Да.
Е. Ройзман
―
Прикольно, красиво было. Тоже скандал был. Ну, я говорю, что появилось огромное количество людей, которым нравится оскорбляться, которым нравится заниматься борьбой за нравственность и так далее. Вот те, кому нравится заниматься борьбой за нравственность, я считаю, что им надо начинать день с того, чтобы смотреться в зеркало. Ну, на всякий случай вспоминать себя и так далее. Я считаю, это совершенно невинные, нормальные вещи.Если мы живем в свободной, демократической стране, ну ничего в этом страшного нет. Никогда в жизни ты не сумеешь выстроить своих детей, заставить их ходить строем. Если ты сумеешь это сделать, считай, что ты погубил своих детей. Вот пусть дети хотя бы растут свободными. Они сами сумеют определиться. Мы в свое время достаточно ходили строем. И дай бог, чтобы нашим детям этого не пришлось. Слушай, давай про прием несколько слов.
М. Максимова
―
Да, да, да! А то уже у нас остается как раз 19 минут. Пора про прием, да.
Е. Ройзман
―
Смотри, пришли бабушки, целая делегация. Они выпускницы УПИ. Ну, УПИ – это бренд такой серьезный. Ельцин заканчивал УПИ (Уральский политехнический институт). Сейчас это в рамках Уральского федерального университета. Вообще, УПИ – это хороший бренд. Было два бренда – УПИ и УрГУ (Уральский государственный университет и Уральский политехнический институт). И вот пришли бабушки. Ну какие бабушки… Некоторым – по 60, а некоторым – уже 80. Они работали в УПИ.И они ходили в ФОК УПИ (спортивный комплекс УПИ) играть в волейбол на протяжении последних 15 лет. Ну, играли, старались, азартно там, там всегда сетка есть. Их человек 15. И вдруг однажды они пришли и говорят: «Знаете что, тетушки, мы не можем. Ну вот надо будет деньги платить». А они все бывшие преподаватели УПИ, работали там. И им так обидно деньги платить. Они говорят: «Ну ладо, давайте будем платить». Ни говорят: «По 260 рублей с человека».
Ну и все, 260 рублей с человека. Они ходили тренироваться 2 раза в неделю. Для них это неподъемная история, потому что у некоторых пенсия – 8800. И для них это очень досадно и обидно. Ну и вот они пришли жаловаться на жизнь. Но я там посмотрю, что можно сделать.
Но я скажу, что за последний прием можно отметить, что у людей растут задолженности по неплатежам за квартплату. То есть я думаю, что по Екатеринбургу уже эта цифра больше 5 миллиардов, а по области она подбирается к 15. То есть растут задолженности. И у многих проблемы. Кому-то выключают свет, кому-то полпенсии отнимают. Ну, через суды управляющие компании выходят. Ну, такая серьезная история.
Е.Ройзман: Мир стал прозрачным, совершенно иные коммуникации
Дальше очень интересная ситуация. Специально ее вслух проговорю. Пришла тетушка. Она говорит: «Я безработная. У меня не было работы. Ну, я на пенсии. Работы нет у меня. Ищу, где подработать. А я бухгалтер. Меня нашла подруга. Говорит: “Я устроилась бухгалтером. Нормально. Делать ничего не надо. Платят 8 тысяч. Такая контора. Вообще ничего делать не надо. Давай я тебя оформлю”. – Давай». Оформила ее тоже на 8 тысяч бухгалтером. Ну и сколько-то она проработала. А потом в эту контору пришли. Оказывается, это была контора по обналичке такая серьезная. Был суд. И им всем этим бухгалтерам, которых нанимали на работу за 8 тысяч в месяц, навесили субсидиарную ответственность по 92 миллиона.
М. Максимова
―
Опа.
Е. Ройзман
―
Вот так вот. И говорит: «Вот так работала бухгалтером». Представляете, ситуация? Понятно, что не прикасалась к деньгам, получала свои 8 тысяч. Но понимала, что непонятно за что получает. Ну вот по 92 миллиона навесили. Такая серьезная история. Потом, может, когда-нибудь расскажу поподробней ее.И у меня есть одна история. Она такая очень важная. Я о ней давно уже говорил. У нас есть вокруг города сады. Раньше люди работали на заводах, кто-то – на железной дороге. Ну и давали участки. Они их приводили в порядок, разграничивали, разбивали, строили домики. Ну, обычно там по 4, по 5 соток, у кого-то, может, побольше. Ну и выращивали там. Ну, понятно, да. Сады у людей. Ну, засчет садов многие живут.
И вдруг в одном из этих садов (называется «Мечта») к одной женщине пришли умники молодые – представители «Ростелекома», «Tele2 Mobile» компания. Дали ей денег и на ее участке собрались 39-метровую вышку ставить. Вдруг люди говорят: «Минуточку, подождите. Мы тут в садах. Нас 50 человек. Нас никто не спросил». А им говорят: «А чего мы вас спрашивать-то будем? Кто вы такие? Все, мы с ней договорились. Давайте отдыхайте. До свидания». И вот эта вот заточка московская такая.
Они говорят, «Ростелеком», мы найдем, как договориться. Люди пошли в Росреестр. Росреестр вынес предостережение. Говорят, эта земля другого назначения. Администрация города вынесла предостережение. И тем не менее начинают строить. Люди снова идут в Росреестр. Росреестр говорит: «Ну да, нельзя. Но вот они там, вроде, ссылаются на какой-то приказ Минэкономразвития, он им разрешил это делать». Люди выходят сейчас в суды, пытаются как-то отстоять. Им не нужна вышка в своем саду.
Но это полдела. Вот этот же «Ростелеком», ну, их компания «Tele2 Mobile». Рядом сады «Путеец». Это все черта города. Представляете, черта города. Там люди не успели опомниться. В июле председатель садового товарищества (ему, видимо, дали денег) дал добро, и они поставили эту вышку 39 метров. 39 метров – надо понимать, это 16-этажный дом. Поставили гигантскую вышку. А к ней нужны подъезды.
Но люди возмутились, стали там насмерть. С ними никто справиться не может. Но вышка-то уже стоит. Но люди им не дают подцепиться к электричеству. Трансформаторная будка оказалась на другом участке. Не дают подцепиться к электричеству. И те пытаются с людьми бороться. Это сады «Путеец». Тоже черта города.
И вот понимаете, вот эта вот, на мой взгляд, московская заточка, то, что представители Москвы, федеральных структур чувствуют себя хозяевами по всей стране. Вот отсюда проблема Шиеса, что вдруг решили, что можно из Москвы мусор возить куда-то к соседям. Здесь то же самое. Кто-то вдруг решил, что если в Москве такие вещи не пролазят, то в регионах они с ситуацией легко справятся. Ну, я скажу, что здесь много возмущенных. И эти все дела в судах. И здесь, конечно, люди будут сопротивляться.
М. Максимова
―
Дмитрий Мезенцев вас спрашивает: «Евгений Вадимович, как обстоят дела с той девушкой, которая приходила к вам на прием по поводу преследования ее душевнобольным?».
Е. Ройзман
―
Это очень серьезная история. Я напомню, что человек убил другого человека, расчленил на части, получил срок в спецбольнице. Из спецбольницы вышел раньше времени как выздоровевший. Убил еще одного своего друга. Снова попал в спецбольницу. Он там хорошо себя вел. Его за примерное поведение опять выпустили – посчитали выздоровевшим. Но в справке сказано, что болезнь его неизлечима. И он постоянно преследует жену убитого, появляется у подъезда. Не платит за потерю кормильца.И судебные приставы с ним, вроде как, справиться не могут. Водит машину, хотя у него права аннулированы. И это на глазах у всего города. И сейчас достаточно серьезная адвокатская контора взялась за эту ситуацию. Жалобы направлены и в прокуратуру, и везде. И это интересно. Ну, я буду держать в курсе.
М. Максимова
―
Просят прокомментировать информацию о «Глобал Мед». Что это такое?
Е. Ройзман
―
Слушайте, «Глобал Мед» – это мощная такая структура. Они в свое время зашли сюда. Давали рекламу везде, где только можно, что приходите, бесплатное обследование. И вот пожилые люди приходят на бесплатное обследование. Их бесплатно обследуют и говорят: «Ой-ё-ёй, как же вы себя запустили. Теперь вам чтобы привести себя в порядок, нужна очень важная операция. Но это платно».Люди говорят: «Да у нас нет денег таких». Они говорят: «Так мы сейчас оформим в банке кредит. Все нормально». Взялись людей загружать кредитами от 80 до 150 тысяч. Пенсионеров. В основном это было всегда связано с варикозом, расширением вен. Ну, то, что у пожилых часто встречается.
И очень много потерпевших. И ко мне они приходили. Ну вот сейчас вдруг эта история вышла в плоскость полицейскую такую. Судя по всему, возбудили уголовное дело по мошенничеству и сейчас собирают потерпевших. Но я у себя отслежу всех, кто ко мне по этой теме приходил, и поделюсь информацией.
М. Максимова
―
Я тогда напомню на всякий случай телефон: +7 985 970 45 45. Работает, соответственно, чат на канале Ютюб «Эхо Москвы». Я попрошу, наверное, еще прокомментировать, пока у нас есть некоторое время, новость, которая у нас только что была в выпуске. По поводу производства российских обезболивающих препаратов из отечественного опийного мака, которое начнется в 21-м году. Это заявил министр промышленности и торговли Денис Мантуров. Сейчас все это проходит согласования: где выращивать, какой регион, что это за территория будет. Скажите, что это за история? Вообще, важная, неважная?
Е. Ройзман
―
Вообще, эта история началась с санкций. Мы перестали получать ряд лекарств. Ну и плюс контрсанкции и так далее. Мало того, у нас обстановка такая: у нас во всех структурах, которые борются с наркотиками, есть подразделение – называется «легальный оборот». И они настолько жестко работают. От них требуют отчетность. Это вот как раз те, которые возбуждают уголовное дела на врачей. Это, на самом деле, привело к тому, что многие врачи (и реаниматологи особенно) просто перестали выписывать сильные обезболивающие. Они просто не дают сильные обезболивающие, то есть самое эффективное, потому что потом просто затаскают.То есть кто-то может действовать на свой страх и риск, а кто-то говорит: «Нет, пусть орет. Я лучше уши заткну, чем я потом буду по прокуратурам ходить». И это, на самом деле, принесло огромный вред. И сейчас из-за этой ситуации вынуждены сами выращивать опийный мак, вынуждены сами этим заниматься. Эту нишу, эту лакуну надо заполнять, потому что нельзя надувать щеки с этими санкциями, контрсанкциями засчет своих граждан. Поэтому надо исправлять ситуацию.
М. Максимова
―
То есть здесь никаких «подводных камней» нет?
Е. Ройзман
―
Никаких «подводных камней» нет. И, на самом деле, когда вот эти списки, таблицы бабаяновские составлялись, это были 60-е – 70-е годы, список запрещенных препаратов, за этим очень сильно следили, потому что наркоманов было не так много. И часть из них смотрели, что остается после ухода онкобольных, где и что можно договориться, где-то Промедол, Омнопон, Морфин. И пытались как-то вот эту нишу использовать.А потом, когда в страну валом пошел героин, то про это вообще забыли. Кого интересовали эти наркотики, когда все было завалено героином, когда совершенно изменилась система доставания наркотиков и торговли наркотиками? И я вам скажу, что это сейчас откровенный совершенно рудимент. Это совершенно излишняя, избыточная нормативная база, которая просто мешает получать людям обезболивающие. То есть эта система себя пережила. То есть опасности от этих наркотиков уже нет. Уже давно вообще другие наркотики. Про эти уже забыли. Героин уже на этом рынке занимает незначительный сегмент. Сейчас другие наркотики.
М. Максимова
―
Тоже еще одна новость. Из Петербурга пришла новость. Американскую туристку задержали с медицинской марихуаной. Это еще в июле произошло. Она прилетела в Петербург в конце июля. Обнаружили в вещах при досмотре в «Пулково». При это у нее был, как сообщается, оформленный в США патент на употребление марихуаны в медицинских целях. Ну вот тем не менее провела в СИЗО и сейчас…
Е. Ройзман
―
Для меня эти слова «медицинская марихуана» - это все равно что медицинский героин. Понятно, что ей нравится курить. Она с этим не собиралась расставаться. Прилетела с этим в Россию. Ну, хорошо, что она не прилетела с этим на Филиппины, хорошо, что она не прилетела с этим в Тайвань, в Китай, в Японию, потому что эта история закончилась бы по-другому вообще. Поэтому я надеюсь, что ей это будет уроком.Все начинается с употребления марихуаны. Вся наркомания героиновая всегда начиналась с употребления марихуаны. Я знаю очень много людей, которые стали наркоманами именно с этого момента, потому что они думали, что они самые умные, что это наркотик легкий, что оно не влияет, привыкания нет. Потом думали: «Что-то я не распробовал. Надо распробовать, еще попробовать». Потом думали так: «Я же не наркоман, я просто курю». А потом уже не могли остановиться. То есть, слушайте, вон Высоцкий… Я не думаю, что те, которые сейчас рассказывают, они более волевые, чем был Высоцкий в свое время, более умные, чем был Высоцкий.
Ну вот Высоцкий для меня самый яркий пример, что могут сделать с человеком наркотики. То есть крупнейший национальный поэт, который умер, как последний нарколыга. Просто потому, что когда-то хотелось покурить.
М. Максимова
―
Ну, не все наши слушатели, правда, с вами согласны. Говорят, что марихуана – это лекарство.
Е. Ройзман
―
Я, просто, знаю об этом гораздо больше, чем большинство ваших слушателей.
М. Максимова
―
Понятно.
Е. Ройзман
―
Можно долго говорить.
М. Максимова
―
Хорошо. Напоследок исторический вопрос про памятник маршалу Коневу в Чехии. Что это – борьба с памятниками?
Е. Ройзман
―
Смотрите, Марин, на самом деле, у них есть проблема – это памятник постоянно оскверняется. То есть постоянно. Они же сказали, что «нам надоело уже его чистить: то зальют красной краской, то еще что-нибудь». Потом, надо уже глубоко вздохнуть и понять, что есть такой термин «фантомные боли» и так далее. Чехия – это не наша страна. Чехия – это чужая страна. И если где-то у них своя позиция, они что-то хотят сделать свое, ну, мы можем только вздохнуть, пожать плечами, сожалеть. Но это чужая страна. Мы не можем влиять на эту ситуацию. Ну вот и все. Ну что, ну давайте с чехами сейчас из-за этого поссоримся, Гашека запретим и Карела Чапека. А что?
М. Максимова
―
Интересно, почему сейчас. Это реакция все-таки на то советское наше прошлое или это реакция на какие-то опасения попасть в орбиту современной уже Москвы?
Е. Ройзман
―
Судя по всему, это вопрос местного самоуправления в Праге. Еще раз, там была формулировка: «Ну постоянно оскверняют этот памятник». И они решили его убрать во двор музея или куда-то.
М. Максимова
―
Просто, понятно, когда это, например, на Украине происходит. Тут, кстати, Мария Захарова дала интервью. Она пообщалась с Юлией Доренко и сказала, что не видит никаких позитивных сдвигов в отношениях с Украиной, отвечая на вопрос по поводу обмена. Говорит, что не уверена она, что наметились какие-то позитивные шаги и сдвиги.
Е. Ройзман
―
Слушайте, чтобы позитивные шаги наметились, надо отдать Крым и уйти из Донбасса. И тогда наметятся какие-то позитивные шаги. Пока этих шагов не будет сделано, ну что может позитивного быть? Но уже хоть какой-то обмен – это уже плюс. Люди вернулись к своим семьям, люди вернулись к своим детям. Это уже что-то. Я не говорю, что это потепление, но это уже что-то. Ну, на самом деле, я считаю, что для 21-го века пока это самое страшное, что произошло. Мы рассорились, разодрались, развоевались со своими самыми близкими друзьями и соседями. Это страшная история. И конечно это трагедия.
М. Максимова
―
Ну вот этот обмен – коротко, все, у нас уже 30 секунд – можно назвать началом какого-то все-таки диалога? Пусть плохого.
Е. Ройзман
―
Не знаю. Главное, что оно произошло. И поскольку осталось уже совсем немного времени, я хочу сказать, дай бог, вот на самом деле все будет хорошо. Все равно в конце концов все будет хорошо. Даже не сомневайтесь. Давайте, удачи вам. Всего хорошего!
М. Максимова
―
Спасибо! Вот на такой позитивной ноте заканчивается «Личный прием» с Евгением Ройзманом, который был с нами на связи из студии в Екатеринбурге. А в московской студии была Марина Максимова. Спасибо! До свидания!