Личный приём - 2020-10-05
И. Воробьева
―
21 час и 5 минут в Москве, 23:05 в Екатеринбурге. Всем здравствуйте. Это программа «Личный прием». Как всегда, она идет их двух городов, из двух студий. В студии «Эха Москвы» здесь – я, Ирина Воробьева, а в Екатеринбурге – Евгений Ройзман. Женя, добрый вечер.
Е. Ройзман
―
Всем привет.
И. Воробьева
―
Хочу начать с хорошего. У нас много плохих новостей, поэтому хочется с чего-то хорошего начать. Расскажи, пожалуйста, про ваш ночной забег. Я видела кучу фотографий и виде в Инстаграме, в Фейсбуке? О чем это было? Как все прошло?
Е. Ройзман
―
Слушай, ну у нас ночной забег традиционный в городе. Это все составляющие международного марафона «Европа-Азия». Ну и в этот раз решили ночной забег в поддержку Миши Бахтина – маленький мальчик 2-месячный, который борется со СМА. Ставят ему сейчас уколы «Спинразы». И мать говорит: «Когда держу в руках, движение появилось, чего не было». То есть уже получается. Собираем деньги на укол «Золгенсма» – один укол, который просто этому маленькому парню подарит жизнь. И решили, что ночной забег в поддержку Миши. И флаеры раздавали и все остальное. И внимание снова обратили.Как положено, если уж я придумал, тоже я пошел сам бежать. А я после болезни-то особо еще не бегал. Ну и скажу так, дается тяжело. Но раз придумали, то надо.
И. Воробьева
―
Объясни мне механизм. Это было посвящено ему или вы какие-то деньги собрали?
Е. Ройзман
―
Нет, там уже и какие-то деньги, и со сцены несколько раз сказали. И куча народу, которые знают. Снова как информационный повод использовали. И СМИ все это взяли. И тем, кто сейчас нас слушает, хочу сказать, мы собрали уже порядка 45 млн, то есть более четверти нужной суммы. Собрали фактически за 3 недели с вашей помощью. И поэтому просьба, запомните – Миша Бахтин. Зайдите на сайт Ройзмана. Там сбор объявлен по Мише. Буду очень признателен. Это наша история. И мы должны этому маленькому мальчику подарить жизнь. Это принципиально уже.Кто-то если считает, что это какое-то очень дорогое лекарство… Да, это дорогое лекарство. Но оно возвращает жизнь. И очень хорошо Андрей Волна посчитал, что то, что мы подарили Лукашенко 1,5 млрд – это жизни 600 маленьких детей. Поэтому на одной чаше весов – жизни детей, на другой – вот эти бумажки.
И. Воробьева
―
Ладно, давай тогда к новостям. Новости у нас плохие. Вот правда, куда ни посмотри, везде все плохо. Давай начнем с трагедии, которая произошла в Нижнем Новгороде, где главный редактор издания «Koza.Press» Ирина Славина…
Е. Ройзман
―
Смотри, Ирин, ее знали многие.
И. Воробьева
―
Да, даже не смогла договорить.
Е. Ройзман
―
Она неспокойная, но очень честная девчонка такая. Она много делала. Ее знали. Я ее знал лично. Я с ней познакомился в Нижнем. Ее просто загнали. Мало того, что ее загнали, использовали практику, которую в последние годы просто разрабатывают Следственный комитет и правоохранительные органы, и Центр «Э», и все остальные. Обратите внимание, сначала ее просто душили штрафами. Она не богатый человек. Ей нечем было их платить.
Е.Ройзман: Ее просто загнали. Сначала ее просто душили штрафами. Ей нечем было их платить
А потом объявили ее свидетелем по делу, к которому она не имеет ни малейшего отношения, возбудили уголовное дело по ошибке (Великий Новгород спутали с Нижним Новгородом) и пришли к ней, внимательно, к свидетелю, утром, срезали двери, максимально унизили – застали ее голой дома, при людях вынуждена была одеваться и забрали все из дома, всю оргтехнику – телефоны, ноутбуки, планшеты, у дочери все забрали. Она журналист действующий вот так безо всего. И совокупность факторов. Ну просто человек не выдержал. Сейчас к ней вернемся.
Обратите внимание, вот вам Люба Соболь, у которой сначала пытались убить мужа. Ее таскали по судам, зашельмовали где только можно. В конце концов арестовали все вплоть до квартиры. Вообще все у нее арестовали у Любы. И навесили на нее такие штрафы, которые никогда не заплатить. И она, обратите внимание, насколько мужественный человек – она к людям не обращается, потому что понимает, что если ей деньги соберут, то они попадут к мерзавцу, которому она не может позволить, чтобы эти деньги попали. Ни она, ни Навальный не обращаются. Ну, представьте себе, у нее ситуация.
Представьте себе, в Ростове Анастасия Шевченко. Возбуждают дело за участие в нежелательной организации. Сама формулировка, как в Третьем рейхе – нежелательная организация. 1,5 года человек провел под домашним арестом уже. Мало того, дочь за это время умерла. И ко всем этим тяготам и унижениям камеру эшники установили в спальне женщины молодой. Ну представляешь? И вот так рассматривали картинки. Ну подонки.
И понятно, что вот такое давление на человека… И вот этот вот опыт – обыски проводить у свидетелей. Любого человека свидетелем объявляют и проводят обыски, и выносят все. Это ладно, если человек публичный, как Юля Галямина, которую знают, которую тоже загоняют этими обысками и этими допросами, и уголовными делами. Ладно, если человек публичный, который может выйти в паблик и сказать: «Люди, у меня забрали все. Мне нечем платить штрафы. Мне не на чем работать».
А представляешь, когда у знакомых твоих родителей проводят обыски? Люди, которых знать никто не знает. Им не к кому обратиться. А выносят из дома все. У Верзилова за один день 8 обысков провели как у свидетеля и у кучи его знакомых. То есть откровенные совершенно репрессии. Когда кто-то говорит, что это лайт такая версия, ну вот вам, видите, чем закончилось. И конечно, Ирина Славина – это протест. Это отчаянный жест. Но это жест протеста.
И на этом фоне, конечно, заявление губернатора Нижегородской области…
И. Воробьева
―
Ну вот что? Скажи, как ты отреагировал, когда увидел этот пост?
Е. Ройзман
―
Во-первых, шаг человеческий. Раз. Второе. Я ждал следующего шага. Следующий шаг, когда люди понесли цветы, и МВДшники зачищали эту поляну постоянно, вдруг он сказал, что не надо трогать. Как бы тоже человеческий. Но обратите внимание, за что ее судили. Она осудила, что в Шахунье памятную доску Сталину поставили. Она сказала, что про это думала – штраф 70 тысяч. Она в Нижнем Новгороде вышла с плакатом с портретом Немцова – штраф навесили 20 тысяч. Дак это Немцов, которого в Нижнем любят, который был там лучшим губернатором и столько для них сделал.И вот эта вот обстановка… Политическая обстановка полностью зависит от губернаторов. Это совершенно точно. И я смотрю, конечно, сейчас за его действиями. По-человечески прозвучало и в соцсетях, и с поддержкой. Но политика – это в первую очередь действие. Посмотрим.
И. Воробьева
―
Каких действий мы все ожидаем от него? Он не может дать распоряжение о том, чтобы завели уголовное дело по доведению до самоубийства. У него нет таких полномочий.
Е. Ройзман
―
Меня порадовал Венедиктов, который первый вышел с этой инициативой. И Венедиктов, и Дима Муратов, потом Совет по правам человека при Президенте, Союз журналистов. Я считаю, конечно, абсолютно внятное, такое ясное доведение до самоубийства. Все действия системы подталкивали человека вот к таким действиям. Это совершенно понятно. Я считаю, что, конечно, возбуждать уголовное дело в отношении следователей СК, тех, кто давал разрешение на обыск.Ну представь себе, разрешение на обыск свидетеля – это как? Ну как?! Ты увидел, что что-то произошло. И обыск у тебя. Ну это нормально? Это в голове не укладывается, понимаешь. То есть правоохранительная система просто деградирует на глазах. Всю правоохранительную систему политическая власть использует для давления на инакомыслящих. Ну ситуация, как в Третьем рейхе. Ну реально вот так вот.
Е.Ройзман: Абсолютно ясное доведение до самоубийства. Все действия системы подталкивали человека вот к таким действиям
И. Воробьева
―
Что касается обысков у свидетелей – мы это видели много раз. И вот сейчас, когда произошло то, что произошло, как-то по-другому смотришь на эти вещи. Как-то еще раз снова вспоминаешь, что каждый раз эти уголовные дела, обыски и вот этот каток с погонами, который по всем проезжается – это все живые люди.
Е. Ройзман
―
Ирин, один еще момент. Помнишь, по ФБК 90 человек самых разных людей – просто взяли и арестовали все счета, пошли с обысками. И у парня в Воронеже у координатора штаба Навального, который к ФБК отношения не имел, пришли к бабушке его, забрали у нее ноутбук, напугали. Ну к бабушке пришли. Бабушка от инфаркта умерла. Это вот тот случай, который мы знаем. Зачем они к ней пришли? Кого они хотели напугать? Ну они человека-то убили. И вот сейчас 90 человек с заблокированными счетами, которые ничего плохого в своей стране не сделали вообще, которые не могут получить зарплату, рассчитаться с карточки.Это государство. И она правильно написала: «В моей смерти прошу винить Российскую Федерацию». Российская Федерация довела ее до самоубийства. Ну конечно надо возбуждать уголовное дело хотя бы на конкретных виновников. Но есть и большие виновники, которые просто создали такую атмосферу в обществе.
И. Воробьева
―
Скажи, что должно произойти, чтобы у тебя лично сложилось какое-то ощущение, что вот эта страшная смерть Ирины Славиной была не напрасной? Что? Уголовное дело? Ну и все? Ничего не подвинется в обществе больше?
Е. Ройзман
―
Ирин, власть не подвинется. Вот это давление на инакомыслящих – это одна из очень важных составляющих политического менеджмента в стране. Вообще, политический менеджмент – это просто честные выборы. И все решается на выборах. Но они ушли от выборов. Нет выборов. И все, только вот такое давление. Просто катком едут. Знаешь, как «Смерть поэта»: «Но есть и божий суд, наперсники разврата! Есть грозный суд: он ждет. Он не доступен звону злата. И мысли, и дела он знает наперед. Тогда напрасно вы прибегнете к злословью: оно вам не поможет вновь. И вы не смоете всей вашей черной кровью поэта праведную кровь!» Вот первое, что в голову пришло.
И. Воробьева
―
Нам тут в чате наш зритель Саша прислал стихи Дмитрия Быкова на память Ирины Славиной.
Е. Ройзман
―
Дима, кстати, хорошие стихи написал.
И. Воробьева
―
Там есть такие строки: «Но дождетесь от беспалых, чтобы сжимали кулаки». Тоже, в общем, мне кажется, очень характерные слова. Ладно, давай дальше пойдем. Опять же повторюсь, что хороших новостей вообще за последние дни не было, мне кажется, ни разу. Понимаешь ли ты, что произошло на Камчатке? И как-то можно ли помочь теперь Камчатке?
Е. Ройзман
―
Смотри, из того, что я вижу, что произошло. Это произошло около месяца назад. Раз. Второе. Местные власти, местное МЧС там – абсолютно импотентские заявления. История про нефть, которая якобы просочилась – это для дебилов вообще. Все знают, как выглядит нефть. Все знают, как выглядит нефть на побережье. Ее не спрячешь никуда. Там запах нефти. Это сразу же выносит. Это совершенно иначе выглядит.Я разговаривал сегодня с Митволем. Мне когда-то доводилось с ним работать. Он реальный специалист. Ну и сегодняшняя организация «Зеленая альтернатива» – они отслеживают многое. Он честно сказал: «Пока никто не может окончательную дать картину». Анализы поступили в Москву, будешь смеяться, только в субботу. Фактически через месяц, представляешь? Только в субботу поступили анализы в Москву. Будет известно через несколько дней.
Разговаривал с Иваном Блоковым («Гринпис»). Сейчас все работают, вы пытаются понять. Окончательной версии нет. Митволь считает, что основное – это пестициды. Он говорит, скорее всего, размыло полигон. Об этом полигоне знали очень давно. Козельский полигон, где река Налычева – знали о нем давно. Полигон ядохимикатов. Скорее всего, пошло оттуда. Местные грешат на военных, но пока привязок нет. Я говорю: «Может быть гептил (ракетное топливо)?» Он говорит: «Там есть полигон – захоронения. С 2000 года брошен. Но там не гептил, там предыдущие версии ракетного топлива были, там другое».
Через несколько дней будет известно. Пока не знает никто. Единственное, что все понимают, все точно могут говорить, что это не нефть. Митволь считает, что пестициды, и это отразится на всех рыбах, на всех выловах, уловах. То, что не было смертельным – это может все попасть на стол. Мало того, они отслеживают – пятно смещается потихонечку на юг.
У меня очень интересный разговор был. Мне позвонил владелец очень мощной юридической компании «Бельянский и партнеры». Он говорит: «Мы многие бывали на Камчатке». У нас из Екатеринбурга куча туров на Камчатку. У нас там и серфингисты, и сноубордисты ездят на Камчатку. Такая отлаженная индустрия. Он говорит: «Мы хотим всем своим агентством взяться провести мощное адвокатское расследование с привлечением лучших экспертов российских и мировых и выдать результат». Я говорю: «Ну давай попробуем». То есть он обратится с предложением провести вот такое адвокатское расследование с привлечением всех лучших специалистов. Посмотрим, как получится.
Е.Ройзман: Местные власти Камчатки, местное МЧС там – абсолютно импотентские заявления
И. Воробьева
―
Я напомню нашим слушателям и зрителям, что это программа «Личный прием» с Евгением Ройзманом и что можно нас смотреть в Ютубе на канале «Эхо Москвы», а еще в Яндекс.Эфире и вопросы, свои реплики присылать на номер +7 985 970 45 45 (это СМСки и Вайбер, и Вотсап), ну и писать также в чате трансляции. Давай немного поговорим про личный прием, который был в пятницу, чтобы соблюсти некий баланс нашей программы.
Е. Ройзман
―
Смотри, на самом деле, прием очень плотный был такой. Народу очень много. И у меня началось с медицины. Вообще, с ночи несколько обращений было. В области медицина потихонечку умирает. В области боятся делать какие-то простые вещи. Зачастую я сталкиваюсь с тем, что реально не могут диагностировать вплоть до аппендицита и говорят: «Все, везите в город», вот только чтобы сбросить с себя.Парень позвонил из Североуральска и говорит: «Не могу понять, что происходит. У сына на шее уплотнение. Пришли к хирургу. Он говорит: «Да сейчас откачаем». Откачали жидкость. Через несколько часов вдвое больше. Снова откачали. Ну и в результате уже почти дышать не может, душит. Повезли в Екатеринбург. Ладно с утра там сумели договориться, отвезли в 23-ю больницу – посмотрели, нашли, сделали. Но если бы не увезли в Екатеринбург, там бы и умер. И такого, на самом деле, полно. Сразу же с этого началось.
И. Воробьева
―
Много людей пришло в пятницу. Я видела твой пост уже поздно вечером.
Е. Ройзман
―
Слушай, больше 50. Понимаешь, столкнулся с тем, что много интересно, а силы к вечеру кончаются. Знаешь, бывает настроение, что пришел, сел, успокоился, написал.Пришла девчонка интересная. У нее сынок. Просто тугоухость. И она говорит: «Понимаете, я его воспитываю одна. И по нему нужна реабилитация. Бесплатной реабилитации нет. Мне купили аппарат новый». Фирму я специально вслух говорю, чтобы людям приятное сделать – «Трансконтейнер». Они ж не знали, что я вслух назову. Фирма «Трансконтейнер». Купили. «Но, - говорит, - я пришла не за этим. Я на реабилитацию насобираю, но у меня проблема – я не могу забрать свою машину из сервиса. Я им не могу заплатить 50 тысяч. А я живу в Пышме, работаю в Березовске, а сына вожу на реабилитацию в Екатеринбург».
Представляешь, одна женщина без мужа с одним ребенком и какие гигантские проблемы. Ничего бесплатного нет вообще. Кто хочет женщине помочь, на сайте Фонда заходите или, если что, я дам прямой контакт и ее карточку, поможете. Ей приятно будет.
И. Воробьева
―
А помочь оплатить ремонт машины?
Е. Ройзман
―
Ну ей машину надо забрать. Она ничего лишнего не просит. Старается сама. Ну пришла уже просто растерянная. Она говорит: «Без машины не могу. Машину забрать не могу. Денег взять неоткуда». Таких ситуаций, на самом деле, много.Очень интересно. Пришла девчонка. Я уже говорил, у меня была похожая ситуация. Женщина стала жить с таджиком. Четверо детей и у всех российское гражданство, а у таджика российского гражданства нету. И ему чтоб получить, попросили 300 тысяч на депозит. Ну вот с таджиком мы ситуацию решили.
И. Воробьева
―
Да, я помню, ты рассказывал эту историю. Была уже, да.
Е.Ройзман: В области медицина потихонечку умирает. В области боятся делать какие-то простые вещи
Е. Ройзман
―
Да. А тут пришла девчонка. Муж – узбек. Российского гражданства нет. Мало того, что нет российского гражданства, также четверо детей. А живет здесь уже давно. И получилось так, что у нее ВИЧ и у него ВИЧ. И из-за того, что у него ВИЧ, а он не гражданин, она терапию получает, а он не получает терапию. Следовательно, одновременно является еще источником заражения и официально не может устроиться на работу. Вот представляешь, ситуация? Она гораздо более сложная, чем предыдущая. Но тоже будем как-то решать.Но я разговаривал с теми, кто работает на стройке. Вот это отсутствие мигрантов, то, что мигранты уехали, то, что такие осложнения с коронавирусом – расценки поднялись. Но никто не идет на эту работу, потому что престиж строительных профессий упал, потому что там всегда были мигранты. Не получается пока обходиться без мигрантов.
И. Воробьева
―
Спрашивают, как у вас с коронавирусом? Везде растут цифры. Я думаю, что и у вас тоже растут цифры. Как-то город меняется вообще?
Е. Ройзман
―
Ирин, у нас, судя по всему, как я понимаю, у нас будут школьников переводить на дистанционку. У нас снова начали наполняться больницы. У нас под боком Тюмень, ХНАО, ЯНАО – у них вообще рост сумасшедший. У нас очень сильный рост пошел. Я думаю, в ближайшие дни будут приняты меры. И, по моим ощущениям, снова будут закрывать все, потому что волна идет очень серьезная сейчас. Самое серьезное – я думаю, что это Москва и Питер. Питер еще сильнее, чем Москва. В Питере заболевших вдвое больше, чем по всей Великобритании сейчас в больницах. Понимаешь, ситуация какая? Проблемы достаточно серьезные. И имеет смысл к этому всерьез относиться.
И. Воробьева
―
Тут спрашивает тебя Андрей из Петербурга про ситуацию в Нагорном Карабахе: «Почему мы (в смысле Россия) не вступились как члены ОДКБ за Армению, тогда как без всякого ОДКБ встревали в осетинский и абхазский конфликты?»
Е. Ройзман
―
Значит, что я вижу. Как историк я понимаю немножко другие вещи. Но я не буду сейчас эти лекции читать.
И. Воробьева
―
В прошлый раз уже возвращались туда. Да, мы обсуждали уже это. Тут речь идет именно о том, почему, как ты думаешь, Россия отмалчивается?
Е. Ройзман
―
Я думаю, что была очень большая инициатива Эрдогана. Там и пантюркизм, и вот эти фантомные боли по разрушившейся Османской империи и так далее. Это все имеет место. Плюс нужна маленькая победоносная война что ему, что Алиеву. Но блицкрига там не получилось. Там стоят насмерть. И там армянам уходить некуда. Они понимают, что может произойти. У них в голове этот геноцид. Они его помнят на генетическом уровне. Они понимают, что будет, если они бросят. Смотри, это какая война – там даже пленных нет. Это очень жестокая война. И там будут стоять насмерть. Блицкрига там не будет.И армяне все искренне уверены, что поведение России в этой ситуации несколько демонстративное – хотят проучить Пашиняна, потому что Пашинян вроде как не туда сориентировался. Я не хочу так думать. Хотя я свою страну знаю достаточно хорошо. Действительно, позиция России половинчатая. Но я не понимаю, хотелось бы мне как гражданину России, чтобы Россия туда вмешивалась, залезала, потому что это начинается серьезная мясорубка. С другой стороны, союзников бросать нельзя. Ну, сложная ситуация.
Но сегодня интересно. Сегодня Столтенберг, Генсек НАТО, сказал вслух, находясь в Турции, что надо прекращать огонь, надо прекращать военные действия. Сказал достаточно жестко во встрече с Чавушоглу, с министром иностранных дел Турции. Находясь в Турции это сказал. Но там тоже свое. И Турция – тоже член НАТО. И армянская сторона предполагает, что если там будут миротворцы НАТО, если там будет Турция, это еще хуже может быть. То есть сложнейшая ситуация. И конечно, первое, чего надо добиваться –прекращение огня.
И. Воробьева
―
Вернемся, наверное, еще к этой теме, поскольку много вопросов по этой поводу. А сейчас пару шагов назад к историям с личного приема. Здесь некоторые люди крайне возмущены тем, что ты рассказываешь про четверо детей и папу из Таджикистана или папу из Узбекистана с ВИЧ. Андрей спрашивает: «Почему иностранному жителю обязательно нужно получать гражданство? Разве недостаточно просто ВНЖ в России, чтобы получать лекарства и не париться?»
Е. Ройзман
―
Слушай, у него четверо детей, у него жена здесь. Он не с ВИЧом приехал, он у него отсюда. На самом деле, мы заинтересованы в притоке какой-то свежей крови, когда нормальные люди рожают здесь детей, интегрируются, работают на нашу страну. Но в свое время Америка сказала, что миграция – это наш ресурс, засчет миграции страна богатеет. И если Россия умеет адаптировать к своей культуре, к своему быту иностранных граждан, то это плюс нашей стране, это только обогащение страны. Поэтому совершенно нормальный процесс. Если у тебя здесь жена и четверо детей, это совершенно нормально – получить гражданство России.
И. Воробьева
―
И сразу же вопрос. Даже не вопрос, а скорее возмущение. Но тут тоже можно, наверное, понять это возмущение. Люди пишут в чате: «Почему мы (мы в смысле налогоплательщики) должны оплачивать лечение человека, который приехал из другой страны и здесь живет нелегально?»
Е. Ройзман
―
Смотри, мы вообще ничего не должны. Но этот человек здесь работает. Он постучался к нам в дверь. Мы ему открыли дверь, пустили. Когда наши уезжают на Запад, сталкиваются с тем же, что там оплачивают и помогают. А самый яркий пример – Израиль, когда люди уже в 80 лет, которые ни дня в Израиле не жили, уезжают туда и точно не будут там жить, но они получают там достойную пенсию, о которой здесь и не помышляли никогда. И медицинское обслуживание другое. Если страна может себе позволить – это плюс стране, это привлекательность страны, это уровень, мощность страны, это показывает, что сюда можно ехать, что страна хорошая. Поэтому объективный нормальный процесс.
Е.Ройзман: У нас очень сильный рост пошел. По моим ощущениям, снова будут закрывать все
И. Воробьева
―
Мы сейчас прервемся буквально на несколько минут на краткие новости и небольшую рекламу. Я напомню нашим слушателям и зрителям, что вы можете писать нам в эфир, задавать вопросы: те, кто смотрят нас в трансляции на Ютубе и в Яндекс.Эфире – в чате, в все остальные – по номеру +7 985 970 45 45. Никуда не уходите. Мы скоро вернемся.НОВОСТИ / РЕКЛАМА
И. Воробьева
―
21 час 34 минуты в Москве, 23:34 в Екатеринбурге. Продолжается программа «Личный прием» с Евгением Ройзманом. И сейчас мы немного поговорим о событиях, которые происходят. Тут вот просят спросить про Бишкек, где сейчас силовики разгоняют митинги (участники там протестуют против результатов парламентских выборов), ну и еще дальше поговорить про ситуацию в Беларуси. И есть ли у них какой-то выход у всех?
Е. Ройзман
―
Смотри, мы в Бишкеке видели, эта же история повторялась не раз. И у них, скажем так, вот эта граница очень зыбкая. Там быстро берутся за палки, за камни, за «коктейли Молотова». Мы это видели не раз. И все, кто находятся у власти в Кыргызстане, должны понимать, что если люди поймают за руку на фальсификациях, то выйдет вся Киргизия на улицу. Поэтому, я думаю, у них достаточно уроков. И это действительно, видимо, люди столкнулись с массовыми фальсификациями. Посмотрим.
И. Воробьева
―
Знаешь, вот это просто «посмотрим»… Мы на все это смотрим. Вот давай повернемся в сторону Беларуси. Люди продолжают выходить на улицу. Лукашенко продолжает сидеть…хотела сказать «в Кремле»…в своем местном Кремле. Все застыло. Ничего не происходит. Мария Колесникова, которая порвала свой паспорт, продолжает находиться в СИЗО, как и куча других людей.
Е. Ройзман
―
Слушай, меня очень сильно задевает эта ситуация. Лукашенко приземлили, Лукашенко просто поставили на место и показали ему свое место здесь в России. Лукашенко продал свою Родину. Он сюда приезжал продавать Беларусь. Он ее продал за недорого. И за сколько он ее продал становится понятно, когда вдруг к нему начинают приезжать губернаторы российские на равных как к одному из российских губернаторов. Это Лукашенко четко показывают на его место в сегодняшней российской иерархии. Его воспринимают как губернатора Беларуси. Он продал свою Родину незадорого.Но в Беларуси когда говорят, что протест стихает, он, в общем-то, особо и не стихает. Но с каждого протеста каждый раз берут и сажают людей. Люди выходят, снова кого-то берут и сажают, берут и сажают, берут и сажают. И вот так вот ходить и отдавать своих, чтобы их снова сажали – как-то так себе занятие.
Но мы с тобой сидим, нам тепло, безопасно. И что-то советовать белорусам, которых там хлещут дубинками, разгоняют водометами, газом, сажают в тюрьмы, пытают, насилуют, нам сложно что-либо им советовать. Понятно, что наше сердце с ними и наши симпатии на их стороне. И конечно ж, Лукашенко – упырь настоящий и человек, у которого нет ни чести, ни совести никакой, человек, который продает свою Родину, для того чтобы остаться у власти.
И. Воробьева
―
И все. И как бы на этом все заканчивается. Я не про то, что ты должен что-то придумать, Женя. Просто меня очень как-то волнует происходящее там. Еще раз говорю, то есть мы видим, что люди там, Мария Колесникова, которую мы слышали у нас в эфирах и вообще везде слышали, вот она продолжает находиться в тюрьме. И ничего не меняется, ничего не происходит.
Е. Ройзман
―
Ирин, я скажу вслух. На мой взгляд, единственная настоящая объединяющая идея белорусского протеста – это освобождение политических узников. Нет другой никакой идеи. Вот это единственное, что может быть. И я думаю, что как раз Колесникова в данном случае на себе может сконцентрировать эту идею. То есть это достойный человек, который сидит за свою позицию. И белорусы могут просто передавить количество. Ну, увидим. Ничего я не могу сказать.
И. Воробьева
―
Да. Но мы продолжаем, естественно, очень внимательно смотреть за тем, что происходит в Беларуси. И тут я солидарна с Евгением Ройзманом. Мое сердце тоже с белорусами и отдельно с Марией Колесниковой и с теми людьми, которые не побоялись и которые остались, и, к сожалению, которые находятся сейчас в застенках. Давай поговорим про личный прием.
Е. Ройзман
―
А есть вопросы, Ирин, у нас?
И. Воробьева
―
Конечно. Да, есть вопросы. Есть и споры. Очень много споров по поводу твоей позиции относительно мигрантов. То есть Юрий, например, пишет: «Почему вы так агитируете за поддержку строительных мигрантов, когда Екатеринбургу, как и всей области, нужны леса и сохранение парков, живой природы, а не нескончаемые стройки. Свердловская область и так промышленный регион. Экологическая ситуация – беда полная».
Е. Ройзман
―
Смотри, все, мир стал другим. Уже не закрыться. Я, конечно, всегда был за то, чтобы был визовый въезд для граждан Средней Азии, особенно в те годы, когда шел поток наркотиков оттуда. Но я вынужден признавать, что Россия удерживает популяцию, просто удерживает какую-то демографическую ситуацию сейчас только засчет мигрантов. И даже мигранты не восполняют. Нас становится меньше и меньше.Русская культура – это настолько мощное явление, которое способно адаптировать кого угодно. То есть, действительно, русская культура в свою воронку втягивает всех и в конце концов обогащает любого приезжего. Мы можем этого не бояться. Мы адаптируем любое количество. Но все равно это придется выстраивать. Никуда от этого не деться. Я в свое время сталкивался с тем, что женщинам в районе сверстников не хватает – или спились, или скололись. Просто сверстников нет. И это приходится признавать, это медицинский факт. Будут мигранты. И мигранты будут как-то обогащать и пополнять Россию. Ну не получится у нас сейчас по-другому.
И. Воробьева
―
Знаешь, я помню, мы обсуждали здесь в эфире, когда, помнишь, закрашивали в Питере граффити разные важные и нужные. И художники из Петербурга придумали, как их восстановить. Они сделали просто приложение мобильное с функцией дополненной реальности. То есть ты идешь мимо того же места, телефон подносишь к этому месту, и у тебя то самое граффити, которое там было. Я вот вспомнила, что мы это обсуждали, и захотела с тобой поделиться.
Е.Ройзман: Это очень жестокая война. И там будут стоять насмерть. Блицкрига там не будет
Еще вопросы от наших слушателей. Наталья спрашивает, очень просит узнать, когда выйдет книга «Личный прием»?
Е. Ройзман
―
В середине ноября. Дам знать.
И. Воробьева
―
То есть она уже почти готова?
Е. Ройзман
―
Да.
И. Воробьева
―
Еще спрашивают про пробежки и все остальное. Вот ты когда рассказывал об этом, сказал, что тебе все еще тяжело. Это все последствия коронавируса, я правильно понимаю?
Е. Ройзман
―
Да. Именно бегать тяжело. То есть понятно, что я могу с этим бороться. Но я понимаю, что мне надо восстанавливаться. Поэтому все, что касается коронавируса, имеет смысл беречься, имеет смысл серьезно относиться. Но я полагаю, что мы, наверное, личный прием снова перенесем на дистанционный уровень, и пробежек пока тоже не будет, потому что очень сильно и очень резко у нас идет по нарастающей заболеваемость.
И. Воробьева
―
Есть ли ощущение, что люди сами теперь стали смотреть на цифры и как-то сами уже принимать решение что все, вот это мы отменяем, вот это мы проводить не будем, это опасно. Или все ждут, когда все запретят?
Е. Ройзман
―
Ирин, у нас за последние дни у всех куча знакомых заболело. Плюс ковид-приложение вот это я свое смотрю. У меня в доме опять заболели, вокруг. И очень много знакомых. У нас у каждого так. Поэтому я думаю, что имеет смысл поберечься. Сейчас все что можно будем отслеживать.
И. Воробьева
―
Еще спрашивает Михаил здесь в чате: «Не понял, как помочь той женщине, которая с ребенком и не может машину из автосервиса забрать».
Е. Ройзман
―
Можете мне в личку завтра в Фейсбук написать или в Инстик в Директ. Я дам ее карточку напрямую. Или просто Фонд Ройзмана. То есть у нас сейчас основной сбор – это Миша Бахтин. В любом поисковике найдете Фонд Ройзмана. Можно через Фонд Ройзмана помочь.
И. Воробьева
―
Да. Ну или вот в личные сообщения Евгению Ройзману тоже. Мы сейчас пришли к такому…сразу на две темы, скажем так. «Вот, Ройзман, вы охаиваете Лукашенко, - пишет наш слушатель, - а у него медицина бесплатная». Это к словам о медицине в России.
Е. Ройзман
―
Слушай, вот пусть мне ничего лучше про эту медицину не рассказывают. Мы жили в таких условиях и знаем, что это такое. Если они коронавирус не заметили, просто что его нету, и не говорят об этом… Мы в Советском Союзе жили, тоже никто не болел. Никто СМСками ни на кого не собирал, потому что даже знать не знали. Заболел, умер – и никто об этом не узнал. Мы про такую медицину все знаем.
И. Воробьева
―
Еще одна реплика про мигрантов из чата: «Разве мигранты не вывозят деньги из России? Получается, что зарабатывают тут и уезжают на Родину или отправляют деньги туда. А если бы наши работали на их местах, экономика была бы богаче».
Е. Ройзман
―
Проблема в том, что наши не работают на таких местах. И мы с этим столкнулись. Я, будучи главой города, просто столкнулся с этим. Ну не идут наши работать за такие деньги. Мало того, а когда попадают вот так параллельно, вдруг оказывается, что наши не конкуренты. Они не готовы вставать в 7 утра и работать до позднего вечера вот за такие копейки. Но это проблема нашей демографической ситуации. Стареет население, мало рожаем. Можно, конечно, заняться сейчас, выпучив глаза начать рожать детей. Есть и такой способ. Но вот не получается пока.
И. Воробьева
―
Ты же помнишь жуткий скандал с Аленой Водонаевой, которая написала, что материнский капитал – это, конечно, все прекрасно; но как рожать, если мы знаем, что происходит в стране? И прямо по списку в буквальном смысле пошла. Ее там очень сильно за все это дело затравили. Давай еще истории с личного приема. Пока вопросы наберу от наших слушателей.
Е. Ройзман
―
Слушай, очень интересная у меня ситуация. Я когда-то о ней рассказывал. Ко мне пришел парень. Парень очень ожесточенный такой, оскорбленный. У него мать шла по улице. Ее два подонка ограбили. Один ударил в лицо, второй отнял телефон и тысячу рублей. И убежали. И никто не хотел этим делом заниматься. Они сразу. Он взял мать, написали заявление. Никто не поехал по горячим следам этих двух подонков искать. Никто не взял с камер наружного наблюдения информацию. Никто не хотел работать. Он их начал подпинывать. Он начал приезжать к ним в отдел, в ОП №6. И говорит: «Вы че не занимаетесь?»В общем, он им настолько надоел, они говорят: «Дак ты мать-то и ограбил». Он говорит: «Вы че, с ума сошли?» Они его заперли в кабинете, они давай его плющить: «Да мы сейчас докажем, что это ты мать ограбил». Еле его выпустили оттуда. Он был настолько возмущен… Он пришел ко мне, написал во все прокуратуры. А у него, представляешь, еще брат. И он говорит: «Представляешь, если бы брат хоть на секунду подумал, что я мать ограбил, это что у нас такое между собой бы было? Да мы с мамой вместе в одной квартире живем. Ну как?» А он работал стропальщиком. У него зарплата своя там 40 тысяч. Ну, по-своему нормальный, обеспеченный парень. И для него это была такая досада.
И все, когда начали давить через нас тоже, через передачу на прокуратуру, на Следственный комитет, они вынуждены были работать. И они нашли двух мерзавцев: один – из Арамиля, один – откуда-то еще. Действительно, ударили женщину в лицо, отняли телефон, тысячу рублей. Один получил 4 года, а другой получил 3 года условно. И парень ко мне пришел и говорит: «С одной стороны, хорошо. Но передо мной вообще никто не извинился. Они ведь меня чуть не посадили. Представляешь, я бы попал в тюрьму за то, что я ограбил свою мать».
Вот такая вот ситуация была. Следователь Калинина была такая. Ну вот, слава богу, как-то история закончилась. Но ведь действительно никто не извинился. Ну а что извиняться? Вроде не посадили. На свободе же остался.
Е.Ройзман: Лукашенко продал свою Родину. Он сюда приезжал продавать Беларусь. Он ее продал за недорого
И. Воробьева
―
То есть это означает, что если ты хочешь добиться справедливости, у тебя ничего не получится, даже не пытайся; а если ты будешь ходить и требовать, тебя самого посадят. Такой же вывод можно сделать, правда?
Е. Ройзман
―
Они ему это попытались продемонстрировать, да.
И. Воробьева
―
Ну так себе, конечно, история. В смысле хорошо, что его не посадили
Е. Ройзман
―
Хорошо, хоть так кончилось.
И. Воробьева
―
Но это не означает, что это хорошая история в результате.
Е. Ройзман
―
Давай, если вопросы есть, поотвечаем. Потому что у меня-то тут много всего.
И. Воробьева
―
Да, вопросы есть. Тут спрашивают, как ты относишься к новостям про Дональда Трампа? Накануне выборов ковид.
Е. Ройзман
―
Слушай, я тебе скажу так. Ковид – вещь серьезная. И вот такое, что сегодня он попал, а завтра его выпустили – это так себе. На самом деле, это действует. Есть один момент. Когда у Клинтон была пневмония на предыдущих выборах, и она старалась до конца оставаться на ногах, а потом упала в обморок, Трамп над этим просто посмеялся и обратил внимание всех на эту ситуацию. Вот сейчас он находится ровно в такой же ситуации. На этом фоне Байден начинает набирать, хотя ведет себя достойно – он Трампа в этот момент не пинает и не трогает. Но вот такое прилетело обратно. Так бывает.
И. Воробьева
―
Да. У нас до этого в прошлом часе же эфир программы «Полный Альбац», где Евгения Марковна очень подробно рассказывал, что дата выборов в Штатах не может сдвинуться, она записана в законе.
Е. Ройзман
―
Посмотрим, как будут работать эти институты. Там, как в спорте, это все.
И. Воробьева
―
Кстати, еще просили обратить внимание на еще одну историю экологическую, которую мы обсуждали тоже много раз в этом эфире – это история с «Норникелем» и экологической аварией в Норильске. Там компания «Норникель», если я правильно понимаю, они подали иск, чтобы снизить ущерб от аварии экологической в 7 раз.
Е. Ройзман
―
Слушай, на самом деле, понятно, что «Норникель» на своей территории хозяева, будут бороться до последнего. «Норникель» – это же история такая, это строила вся страна в свое время. Это давно строила вся страна. И они едут на этом еще советском багаже.Надо сказать одну вещь, что в свое время в Советском Союзе на экологическую ситуацию внимание особо никто никогда не обращал. Во-первых, последствия войны. Во время войны вообще не задумывались: вырубали леса вдоль дорог где угодно, сбрасывали все прямо здесь. У нас в Екатеринбург в городской пруд сбрасывали. Никто даже не задумывался об этом.
Я столкнулся в свое время в Карабаше… Город Карабаш, Челябинская область. Там «Карабашмедь». Сейчас «Русская медная компания» занимается. Во время войны, представь себе, 50% всей советской меди выдавал Карабаш. Там 40 тысяч человек жило. Вообще ни о чем не думали. И вот эти пиритовые хвосты просто сбрасывали. Более ядовитого ничего в природе придумать невозможно. Это все попадало в реку Сак-Элга, все попадало в Миас. Из Миаса забирали воду. То есть все натерпелись. Потом советская власть там плюнула, бросила. Затопило шахты. И сейчас эта вода тоже туда попадает. Там горит все вокруг еще с советских времен.
И сейчас «Русская медная компания» в Карабаши. Вот это наследие советской власти. Просто заново отстраивают Карабаш. Вынуждены. И такого по стране достаточно. Но это если люди взялись, это воспринимают как пришли всерьез и надолго, вваливают деньги, покупают новое оборудование, перестраивают – это одна история (как «Русская медная компания» в этой ситуации). А «Норникель»… То, что строили зеки, то, что строили советские люди – они на этом багаже продолжают ехать. И конечно, им неохота вкладывать деньги. Видишь еще, «Норникель» – это немножко далеко. Так же, как далеко от всех Камчатка. И когда нет постоянного пригляда за этим – сложно.
И. Воробьева
―
Да. просто в следующий раз, когда кто-нибудь будет говорить, что «Норникель» ведет себя достойно в истории с экологической аварией в Норильске, хочется вспоминать много разных историй реакции «Норникеля» и главы его в этом смысле.
Е. Ройзман
―
Ну вот смотри, я тебе просто еще раз про Карабаш. Вот я просто сам столкнулся. Карабаш разливается. Его «Русская медная компания» заново отстраивает. Просто заново отстраивает. И я понимаю, какие у них нагрузки сейчас лежат. Потому что при производстве меди они вместо того, чтобы эти пиритовые хвосты, как при советской власти, сбрасывать, они переводят их в серную кислоту и серную кислоту продают. Так они ее продают за 90 копеек за тонну, а обходится она им там по 2 тысячи рублей за тонну. «Но, - говорят, - мы воспринимаем как нагрузку, потому что нам здесь жить». И вот когда люди эту землю воспринимают как землю, где им жить…Кстати, по Карабашу еще одну интересную вещь заметил. Объехал весь Карабаш. Выходные. Ни одного пьяного. Вот просто отношение людей меняется. Дай бог, чтоб так было.
Е.Ройзман: Единственная настоящая объединяющая идея белорусского протеста – это освобождение политических узников
Слушай про позитивные истории давай еще немножечко поговорим.
И. Воробьева
―
А есть такие, да?
Е. Ройзман
―
Слушай, есть такие. Пришел мужик. «У меня, - говорит, - производство. Я делаю ложечки». И представляешь, ложечки он делает вот такие по метру длиной металлические хорошие, разноцветные. Притащил несколько упаковок, тяжелющие. Говорит: «У тебя пожилые люди ходят. Им трудно наклоняться обувь надевать. Дак давай ты им каждому ложечку такую и дари». Представляешь, вот просто так мужик пришел. Приятно было.
И. Воробьева
―
Прекрасно. Спрашивают, кстати… Мы уже поговорили про ковид. Спрашивают все-таки про вакцину.
Е. Ройзман
―
Ирин, смотри, я к вакцине серьезно не отношусь по ряду причин. Потому что Израиль не выдал вакцину, Америка не выдала, Германия не выдала, Франция, Англия не выдали, наши выдали. И поэтому у меня есть свои сомнения. Но я вижу, что мои сомнения разделяет более ¾ граждан России. Поэтому я считаю, что мои сомнения правильные.Слушай, историю расскажу, чтобы не опоздать. Очень важно. Расскажу одну историю. А потом еще позитивную одну хорошую расскажу. Женщина пришла. Дочь-красавица, 17 лет. Учится в очень престижном учебном заведении. И ее начал обхаживать молодой человек, говорит: «Я фотограф. Давай мы сейчас с тобой договоримся, будешь выезжать в Таиланд на фотосессии, будешь работать моделью». Мать вдруг спохватилась: «Эээ, минуточку. Какая модель?» Те говорят: «Это такая престижная, хорошая работа». А мать жизнь прожила. Она понимает, что просто вытаскивают молодую девчонку в проститутки, в эскортницы».
Причем у них такая мамка появилась, 21 год, сама из Красноуфимска, которая рассказывает: «Я там работала несколько лет. Так хорошо, так здорово. Девчонки, давайте». И они просто вот такой пул русских девчонок, которых вывозят в разные страны восточноазиатского региона якобы работать фотомоделями. Люди, кто это слышат, имейте в виду, что ваших дочерей вербуют в проститутки. Мать возмутилась, как-то создала им проблемы. Они тогда девчонке говорят: «Да ладно, подожди, сейчас 18 лет исполнится – можешь мать уже не слушать и ехать».
И я в свое время когда работал в Госдуме, Комитет по безопасности занимался. Это подходит под торговлю людьми. Весь мир эти вещи отслеживает. Ну вот здесь мы за этой ситуацией будем следить. И если что, мы будем просто ее озвучивать со всеми действующими лицами. Если кто-то сейчас слышит, кто-то с этим сталкивался, попадал в подобные ситуации, давайте информацию, будем ее выносить.
И. Воробьева
―
Спрашивают, видел ли ты интервью, которое дал Алексей Навальный «Шпигелю»?
Е. Ройзман
―
Слушай, это хорошее интервью. Это выверенно и очень честное интервью. Я с уважением к Навальному отношусь. И я очень рад, что все-таки он сосредоточен, что он не теряет чувство юмора, что интеллект восстанавливается. Я очень доволен.
И. Воробьева
―
Да. Потому что тут нас в начале программы спрашивали: «Почему про Навального молчите?» Замалчиваем просто про Навального.
Е. Ройзман
―
Не, не, не. Мы за Навальным следим. Мы за него болеем. И он достаточно жестко задекларировал, что он вернется в Россию. И у нас с ним есть своя договоренность, что все-таки мы проведем общую пробежку в Москве.
И. Воробьева
―
Это хорошо. Это мы уже слышали и уже обрадовались.
Е. Ройзман
―
Ирина, ты можешь к нам присоединиться, если ты горазда пятерочку тихонечко пробежать.
И. Воробьева
―
Пятерочку тихонечко быстро не побежим. Потом чай попьем с пирогами.
Е. Ройзман
―
Да, да, да.
И. Воробьева
―
Хорошо. Прям договорились в прямом эфире, что когда у вас будет пробежка с Навальным, я с вами.
Е. Ройзман
―
Хорошо. Как приятно.
И. Воробьева
―
Очень хорошо. Я не знаю, как я выдержу эту пятерочку с вами.
Е. Ройзман
―
Потихонечку.
И. Воробьева
―
Я подготовлюсь. К такому можно и подготовиться. Еще есть несколько минут. Давай про прием еще поговорим, потому что никаких хороших новостей вообще нет.
Е. Ройзман
―
Давай хорошую новость еще скажу одну.
И. Воробьева
―
Давай.
Е. Ройзман
―
Я говорил, что ко мне пришел парень. У сынка обнаружили… В 5 месяцев сделали электрофорез, и у него запустился механизм – эпилептически припадки по 10-20-30 в день. Ну, измотали. В результате увезли его в клинику в Италию. Денег у него нет. Но итальянские врачи делают вперед. Жена там живет бесплатно. Там Ватикан в доле в этой клинике. Клиника «Bambino» называется.Ну и он пришел и говорит: «Мне надо проплачивать. Они все-таки его избавили от припадков эпилепсии. Сейчас ставят на ноги». И я уже ничего придумать не мог. Я говорю: «Ну давай попробуем», и отправил его к Игорю Алтушкину. Я говорю: «Ну давай. Может, он закроет». Ну, отправил и забыл вроде. И представляешь, он мне звонит в прием и говорит: «Все, Алтушкин полностью закрыл. Я просто счастлив. У меня жена не верит».
Е.Ройзман: Это подходит под торговлю людьми
Я пишу Игорю: «Тебе огромное спасибо». Он говорит: «А что это?» Я говорю: «Ну вот мальчику маленькому». Он говорит: «Слушай, мы по несколько человек в неделю закрываем. Я даже не знаю, о ком идет речь. Но все равно очень приятно». Ну вот я тоже хотел «РМК» поблагодарить, что маленькому человеку дали возможность жить.
Еще одно приятное. Я отмечаю, когда наши, у кого есть деньги, которые вваливают деньги от себя и особо не афишируют. Игорь Заводовский на Малышева, 74 открыл благотворительную столовую. Причем на хорошем уровне в городе. И это уже вторая благотворительная столовая. Первую 27 лет назад сделал Алтушкин. 1,5 тысячи человек в день кормит столовая, причем кормит достойно, на протяжении 27 лет. И добрые примеры гораздо более заразительные, чем злые. Сейчас вот Заводовский сделал. Сейчас, может, еще дальше пойдут.
Но наши в пандемию вот все, у кого есть деньги, кого принято тут называть олигархами, просто обеспеченными людьми, в пандемию очень сильно вложились в свой регион – и закупали маски, линии ставили. Многое-многое сделали. И я хотел, конечно, всем доброе слово сказать. Молодцы.
И. Воробьева
―
А вот эти столовые, о которых ты говоришь, они в карантин не закрывались?
Е. Ройзман
―
Не закрывались. Но кучу предосторожностей. Они за этим тоже следят. Но я их еще объеду, еще сам посмотрю. Потом расскажу про них. Но я знаю людей с приемов, которые засчет этих столовых живут, которые выживают засчет этих столовых.
И. Воробьева
―
Еще полминутки. Про хоспис хотела спросить. Вернули ли хоспис хоспису?
Е. Ройзман
―
Слушай, хоспис вернули. 50 человек уже в хосписе. На этой неделе в субботу будет День работников паллиативной помощи по всей стране. Мы, конечно, это отметим, потому что люди работают за небольшие деньги и вкладывают душу. Этим людям, конечно, почет и уважение. В субботу будет День работников паллиативной помощи. Это к хосписам всем относится. Мы это обязательно отметим. Хоспис работает.
И. Воробьева
―
Теперь осталось буквально 20 секунд. Все твои.
Е. Ройзман
―
Мне после Ирины Славиной очень сложно говорить, что все будет хорошо. Ирине, конечно, вечная память. Такой мужественный, дикий совершенно, но мужественный поступок. Но я все равно буду продолжать верить, что в конце концов все будет хорошо. Во всяком случае, мы постараемся сделать для этого все что можем.
И. Воробьева
―
Спасибо большое. Это была программа «Личный прием» с Евгением Ройзманом. Далее в эфире «Эха Москвы» – «Разбор полета», в гостях Валдис Пельш.