Евгений Ройзман - Личный приём - 2021-02-22
И. Воробьева
―
21 час и 5 минут в Москве. 23:05 в Екатеринбурге. Это программа «Личный прием» с Евгением Ройзманом. Как всегда, эта программа идет из двух городов из двух студии. Здесь в студии «Эха Москвы» – я, Ирина Воробьева, ну а в Екатеринбурге – Евгений Ройзман. Добрый вечер.
Е. Ройзман
―
Всем привет.
И. Воробьева
―
Ну что, главная новость, которую хочется кричать как можно громче – Мише, я так понимаю, сделали укол «Золгенсма». Как все прошло? Все ждут новостей.
Е. Ройзман
―
Да, давай с этого начнем. 19 числа собрали последний консилиум. Очень четко отработал «Новартис». Все вовремя было поставлено, вовремя разморожено. У Миши была температура 37,8, то есть такая пограничная. Но на общем консилиуме было принято решение, что температура вызвана заболеванием, а не чем-то другим. Ну и все, поставили. Мы знали об этом знали уже. На следующий день уже не терпелось – просто сказали, что поставили.А сегодня Дима, Мишин папа, скинул фотки. Ну все, Миша там тихонечко угугукает себе, шевелит руками, ногами, улыбается, такой очень довольный. И знаешь, он такой пухленький, у него ручки и ножки как будто такими ниточками перетянуты, как у младенцев бывает. Мало того, ему сегодня исполнилось 7 месяцев. Поэтому мы Мишу поздравляем и желаем ему долгой и счастливой жизни, потому что в его жизнь вложились десятки тысяч…
И. Воробьева
―
Да, проблемы со звуком. Мы слышим эту проблему. Я прошу прощения. Мы сейчас Евгения Ройзмана наберем по телефону. Но при этом я бы хотела, чтобы картинка осталась, если можно. Сейчас я коллег попрошу, чтобы они позвонили Евгению Ройзману.
Е. Ройзман
―
Сейчас я за телефоном схожу.
И. Воробьева
―
Да, он пошел за телефоном. Для тех, кто смотрит и слушает нас, приношу извинения. Такое бывает у нас иногда, что связь, действительно, рвется в самом начале. И мы не будем рисковать и прямо сразу, чтобы звук был, сделаем так, чтобы вы могли слушать Евгения Ройзмана без перерывов и каких-либо технических проблем. Мы сейчас будем набирать. А тем, кто только что к нам подключился, напомню, что это программа «Личный прием» с Евгением Ройзманом.У нас есть номер, куда вы можете СМСки слать, а также еще присылать сообщения из Вотсапа, Телеграма и Вайбера – это номер +7 985 970 45 45. Или пишите нам сообщения в чате в YouTube. На канале «Эхо Москвы» идет трансляция. Если у нас получится сделать так, чтобы по одному телефону Евгений Ройзман говорил, а мы еще могли смотреть его через Ютуб. Все нормально? Слышно нас?
Е. Ройзман
―
Ирин, мне слышно хорошо. Мне тебя и здесь слышно, и здесь слышно.
И. Воробьева
―
Ну все. Надо оставить по телефону, чтобы у нас связь не рвалась. Про Мишу тут задавали вопрос: «Будете ли вы следить за тем, как дальше будет себя чувствовать Миша?» Потому что многие до сих пор в шоке от того, сколько стоит это лекарство. Всем хочется просто в буквальном смысле увидеть, что оно помогает.
Е. Ройзман
―
Смотрите, конечно же, будем следить, потому что общаемся напрямую с родителями. Ну и все. Потихонечку, похоже, у нас получается.
И. Воробьева
―
Я хотела бы попросить смотреть в камеру второго телефона, который транслирует нам картинку в Скайп, и при этом держать телефон. В общем, по телефону разговаривать, а картинка – через другой телефон.
Е.Ройзман: Если это был спонтанный ход, я должен отметить, что это очень серьезное политическое чутье
Е. Ройзман
―
Меня сейчас слышно?
И. Воробьева
―
Слышно, но хуже, чем до этого. Видим, на громкой связи телефон. На громкой связи тяжело. Лучше телефон держать.
Е. Ройзман
―
Давай уберем с громкой связи. Давай попробуем. Похоже, нормально уже.
И. Воробьева
―
А можем вывести обратно звук Скайпа? Давайте попробуем. Если вдруг опять у нас упадет связь, опять тогда будем набирать по телефону. Или не надо класть трубку в телефоне. В общем, разберемся. Когда отвечали на вопрос про Мишу Бахтина, прервалось ровно в тот момент, когда были слова, что ему помогли выздороветь, а дальше оборвалось. И тут у нас сразу вопрос: а кто ему помог выздороветь?
Е. Ройзман
―
Смотри, десятки тысяч людей участвовали в этой истории. Кто-то – 100 рублей, кто-то – 20 млн, кто-то – по 200, по 500, по 1000. Но много-много людей. Сегодня у Миши день рождения. И хотим, чтобы жизнь его была долгой и счастливой, потому что столько людей вложили в него свою энергию, свои эмоции. 7 месяцев сегодня ему.
И. Воробьева
―
Круто. Да, и конечно тут продолжают спрашивать про дороговизну лекарства. Я вам обещаю, что мы в другом эфире, не в этом однажды соберем эфир о том, почему так дорого стоят лекарства в случае со СМА.
Е. Ройзман
―
Ирин, давай два слова скажу. Смотрите, еще 2 года назад вообще никакого лекарства не было. Сейчас есть лекарство, которое стоит 2 с небольшим…
И. Воробьева
―
Ничего у нас не получается со звуком в Скайпе. К моему большому сожалению, нам придется вернуться к телефонной связи. Вот у нас полностью завис Скайп, вообще совершенно. У нас телефонная связь еще существует или трубку повесили? В общем, Скайп вообще почти не слышно. Не будем Скайп использовать. Давайте еще раз позвоним по телефону. Никаких других вариантов у нас не остается.Я прошу прощения за такие сегодняшние технические истории. Такое бывает. Ничего страшного. Сейчас все наладим. Будем тогда просто пользоваться старым добрым дедовским способом – телефонная связь. Может быть, после середины часа, после перерыва получится у нас наладить по Скайпу. Может быть, как-то перенаберем и будем разговаривать по Скайпу. Ну а пока – по телефону. Сейчас еще раз набираем Евгения Ройзмана и будем пробовать связываться так.
Ваши вопросы, которые вы хотите направить Евгению Ройзману, вы можете присылать. Причем эти вопросы могут касаться как новостей, так и просто личные вопросы, которые вы хотите задать Евгению Ройзману. Мы будем примерно так работать: мы позвоним сейчас Евгению Ройзману по телефону, а картинку в Ютубе постараемся пустить через Скайп (она довольно сильно подвисает). Все сейчас в чате… Я очень люблю эту историю, конечно, когда все начинают нам советовать, какие еще средства связи использовать: а вот давайте Дискорд, а вот давайте Зум. Ну, все-таки постарайтесь, пожалуйста, держать себя в руках и не советовать нам, как нам тут работать.
Все, по телефону, да. И меня просят посмотреть в камеру, чтобы те, кто нас смотрит в Ютубе, все-таки видели Евгения Ройзмана. Как-то надо к другим новостям переходить. Про Мишу Бахтина мы еще много раз скажем и много расскажем именно хорошего. Тут Алексея Навального в очередной раз осудили. И многим понравилось последнее слово. Читал последнее слово?
Е. Ройзман
―
Ирин, это было очень хорошее последнее слово. И оно было неожиданно хорошее. То есть безошибочный ход пойман.
И. Воробьева
―
Безошибочный ход какой? Вот что именно было в этом последнем слове такого? Потому что Алексей Навальный, мне кажется, рекордсмен по последним словам в суде в нашей стране.
Е.Ройзман: Красиво сказано, что Россия будет свободной, но Россия еще будет счастливой
Е. Ройзман
―
Он совершенно неожиданно смел опереться на Священное Писание, причем сделал это очень искренне и прямодушно. «Блаженны алчущие правды, ибо они насытятся». И сделав такую отсылку к Священному Писанию, он разом взял в сторонники огромное количество политиков всех крупнейших европейских стран, Великобритании, Америки, потому что западная цивилизация выстроена именно на проповеди христианства и на Священном Писании. То есть очень сильный ход был. Просто встал в ряд, показал, что он не какой-то националист, левак или еще что-то, а человек, воспитанный на мировых ценностях. Это очень сильный ход был.Ну и последнее слово было очень спокойным по тону, очень глубоким и очень весомым. И, конечно, я тебе скажу, что оно когда-нибудь в учебники войдет.
И. Воробьева
―
Вот эта внезапно проявленная религиозность – она настоящая?
Е. Ройзман
―
Ирин, это не религиозность. Это показатель общей культуры человека, показатель зрелости человека. Это не религиозность. Никто там об пол лбом не долбился, не крестился, а просто сделал отсылку к Священному Писанию. То есть это одно из очень серьезных, если не главных, достижений цивилизации, достижений человечества, когда появилось желание и умение жить по заповедям, соблюдать заповеди какие-то. Это очень красивый, сильный, мощный ход для политика. Если это был спонтанный ход, я должен отметить, что это очень серьезное политическое чутье. Если это был продуманный ход, то этот человек откровенно умен. Это сильный, хороший ход, просто еще и добрый.Ну и хотел еще одну вещь сказать. Там же где-то сказано, что «блаженны изгнанные правды ради». Тоже об этом же. И еще один есть момент – «последние станут первыми». Это все в этом же контексте.
И. Воробьева
―
Я еще хотела спросить про последнее слово. Он же там рисует вот ту самую прекрасную Россию будущего, причем апеллируя и к судье, и к прокурорам. Вот есть ощущение, что эти слова дошли до каких-то ушей? Понятно, что на приговор это никак не повлияло. Но, может быть, это как-то повлияло на людей в погонах?
Е. Ройзман
―
Ирина мы не знаем. Но в любом случае, было красиво сказано, что Россия будет свободной, но Россия еще будет счастливой. Это красиво. Это хороший ход.
И. Воробьева
―
А как насчет приговора по этому делу? Все-таки штраф, не тюремное заключение.
Е. Ройзман
―
Ты по делу об оскорблении?
И. Воробьева
―
Да, по делу о клевете на ветерана, если быть юридически точным.
Е. Ройзман
―
Слушай, я даже это повторять не хочу, потому что, на самом деле, я считаю, что Навальный в своем ролике, в своей реакции был абсолютно прав. И там не за что извиняться, по моему пониманию. Вел он себя совершенно достойно. Но а те, кто пытались ветерана использовать в личных целях, в политических – это остается на их совести.Но то, что спохватилась Государственная дума… Сегодня же был внесен законопроект (там Яровая, Хинштейн, Боярский и не помню, кто еще), что оскорбление ветерана приравнять к реабилитации нацизма. Во-первых, собственно формулировка идиотская. Я понимаю тех людей, которые сразу же сказали, что пусть депутаты сначала покажут справку о своей психической вменяемости, прежде чем такие законы вносить.
Но там есть еще один подвох. Никто не объяснил, кого считать-то ветераном. Ну кого считать ветераном? Финской войны считать ветераном, Японской войны – считать? Великой Отечественной считаем если ветераном, то тогда Афганской, Чеченской и других. То есть это очень жестко надо прописать. Я думаю, что это не получится, потому что слово «ветеран» – оно такое всеобъемлющее. Поэтому нелепый очень закон, беспомощный, на мой взгляд. Но, с другой стороны, мы же видим, что происходит. Я не удивлюсь, если его примут.
Обратите внимание, любые запретительные законы и любые дополнительные полномочия для правоохранительных органов – мы должны понимать, что все будет использоваться в борьбе с политическими оппонентами и в политических целях. Когда стало известно, что возрождаются вытрезвители, и полицейским будет позволено не только с улицы забирать, а приезжать домой забирать – все, это стало ясно, что это совершенно точно будет использоваться для борьбы с политическими оппонентами. Поэтому иллюзий нет никаких. Могут и принять.
И. Воробьева
―
То есть получается, что нам в открытую сказали, что депутаты Государственной думы хотят использовать ветеранов для политической борьбы с неугодными, правильно я поняла?
Е.Ройзман: Я понимаю тех людей, которые сказали, что пусть депутаты покажут справку о своей психической вменяемости
Е. Ройзман
―
Даже не сомневайся. В принципе, в переводе на русский оно именно так и прозвучало.
И. Воробьева
―
Тем, кто смотрит нас в YouTube, наверное, сложно, потому что вот сейчас, например, камера была закрыта ненадолго. Вы уже простите нас, пожалуйста. Это зависит не только от того, какой софт стоит у нас в студии, но и от того, насколько хороший интернет на той стороне. Поэтому пока вот так. Ничего, после середины часа мы попробуем снова.Еще про Алексея Навального просят прокомментировать сегодняшние сообщения. Вот «Рейтер» сообщал о том, что министры иностранных дел государств договорились ввести персональные санкции. И вроде как, по данным их источника, там звучат имена Александра Бастрыкина, Александра Калашникова (это глава ФСИН), а также Виктора Золотова и Игоря Краснова. Вот эти персональные санкции опять не сработают или все-таки будут чувствительными?
Е. Ройзман
―
Ирин, мы, во-первых, не знаем, кто присоединится. Но совершенно четко обозначены те, кто принимали участие в разгоне мирных митингов, те, кто принимали участие в этом позорном процессе – это и ФСИН, и прокуратура, и Следственный комитет. Я думаю, что по целевому совершенно понятно, какой был посыл. Мало того, по моим ощущениям, это только начинается. Это просто пробуют смотрят. Эта история будет продолжаться.Но все что касается санкций, надо понимать, все помнят, что такое была поправка Джексона-Вэника, когда в Советском Союзе не выпускали евреев на постоянное место жительства в Израиль, просто держали. И они уходили в отказ, находились в отказе. И Америка приняла поправку Джексона-Вэника. И она работала много-много лет. И ее с огромным трудом потом отменили. Уже евреев давно выпустили, уже все границы открыли, уже хочешь – уезжай, хочешь – возвращайся. А поправка продолжала работать. И, кстати, отмена этой поправки – это прямая заслуга Немцова и Кара-Мурзы. Они этим занимались, объясняли, что уже она не имеет смысла. Но это я говорю к тому, что когда санкции принимаются, они отменяются очень тяжело.
И. Воробьева
―
А вот заявление самых разных чиновников о том, что будут на законодательном уровне тоже преследовать за то, что человек какой-нибудь как-то способствует принятию санкций против страны или отдельных официальных лиц – это будет у нас принято и как это будет согласовываться с тем, что делают разные политики, в частности Владимир Кара-Мурза?
Е. Ройзман
―
Не знаю. Но Кара-Мурза, я думаю, что ему терять вообще нечего. Его несколько раз пытались убить. У него это совершенно последовательная позиция. И он никого не боится. Он открытым текстом объясняет, что эти санкции не касаются России, что Путин и его окружение – это не Россия, и на народ России они не распространяются. Но попытаются, наверное, как-нибудь. Ирин, очень важный момент. Судя по тому, что вообще об этом идет речь, санкции все-таки вещь очень чувствительная для руководства страны.
И. Воробьева
―
Ну да. Еще, кстати, про Немцова тут мне напомнили. Поскольку фамилия Немцова прозвучала, действительно, совсем скоро будет очередная годовщина убийства Бориса Немцова в Москве. Мы знаем, что там все запретили, даже цветы класть и зачистили мемориал. И там даже были задержания на мосту. Честно, искренне я совсем не понимаю, зачем все это происходит. Потому что люди-то все равно же захотят почтить память. И все равно же этот мемориал уже почти 6 лет живет на мосту, и каждый день там есть какие-то люди. Зачем они это делают?
Е. Ройзман
―
Мало того, мы совершенно точно понимаем, что мост перекрыть невозможно. И людей очень много, которые хотят отнести цветы. И я на следующей неделе буду у тебя там в студии. И я думаю, что мы с тобой это сделаем принципиально.
И. Воробьева
―
Дело же в том, что это же какая-то очень простая вещь, как мне кажется. Это же не какая-нибудь несанкционированная акция. Это вообще не политическая акция. Это какая-то простая человеческая история. И ее почему-то тоже запрещают. Я искренне не понимаю почему.
Е. Ройзман
―
Ирин, ну конечно это политическая совершенно вещь. Конечно, они это понимают, что она политическая. Немцова не забывают. Но здесь имеет место эффект Герострата, когда говорят: «Всем надо срочно забыть Герострата. Дети, не забудьте забыть Герострата». Поэтому как только Немцова пытаются заставить забыть, люди снова вспоминают, снова это держится на слуху, снова разговаривают между собой, снова возникает чувство негодования, все вспоминают это ощущение, когда перспективного, сильного политика, нормального мужика просто взяли и убили в центре Москвы. И все понимают, откуда это пошло. Поэтому дольше будут помнить.
И. Воробьева
―
Вообще удивительно, как у нас все это происходит в последнее время в стране. То есть Немцова нужно забыть, а имя Алексея Навального нельзя произносить, потому что он вообще кто такой и никому он не нужен. И все это работает, конечно, в обратную сторону, разумеется.
Е. Ройзман
―
Ну конечно же.
И. Воробьева
―
Тут много разных вопросов от наших слушателей. Но меня тут уже упрекают в том, что нет ни слова про личный прием. Надо последние хотя бы 5 минут перед перерывом все-таки ему посвятить.
Е. Ройзман
―
Слушайте, очень много информации. Помните, мы очень радовались, что президент озвучил, что будет создан фонд для детей с редкими заболеваниями, туда закачают 60 млрд, возглавит его некто Александр Ткаченко. И вдруг оказывается, что фонд особенно не настроен закупать «Золгенсму» для детей, фонд как-то пытается от этого уйти.Мало того, в силу того что нет денег и фон не хочет этим заниматься, медики в регионах, у которых вообще нет денег, они перестают назначать «Спинразу», потому что закупать невозможно. Ну представьте себе какой-нибудь бюджет Курганской области. Там здравоохранение. Может, там полмиллиарда даже у них. И если там на «Спинразу» надо 40 млн на одного человека, то это такой удар по бюджету, что придумывают все что угодно, чтобы только не назначать. И у вот у нас яркий пример в Чувашии, где умерла девочка из-за того, что не стали назначать – деньги экономили. А у них там еще 5 человек в такой ситуации. И регионы просто бедные. Они не могут себе это позволить. А фонд на себя не берет.
Сейчас сложная ситуация. Там Матвей Куликовский в Питере. 35 млн люди собрали. Рассчитывали на этот фонд. Уже все вроде готово. А фонд отказался, фонд не участвует в этом. Питерские кто слушает, 35 млн собрано, там осталось еще 130 млн. И пока этот фонд «Круг добра», который озвучил президент, пока он не включается ни в какую работу, и все дети со «Спинразой» и «Золгенсма» вот так вот подвисли.
Е.Ройзман: Как только Немцова пытаются заставить забыть, люди снова вспоминают, возникает чувство негодования
И. Воробьева
―
И даже Ольга Германенко, я помню, в какой-то из дней сначала сказала, что вроде фонд зарегистрировали. Потом сказала, что она поторопилась. Но это какая-то очень странная история с этим фондом.
Е. Ройзман
―
Нет, нет, нет, он пока не формализован никак. Пока ничего не прописано. Пока нет возможности нормально с ним связаться. И пока это остается на словах. Но региональным чиновникам, региональным минздравам это дает возможность не тратить деньги и говорить: «Дак вот же есть фонд. Ждите». А вся проблема – что ждать-то дети не могут.
И. Воробьева
―
Еще пара минут до перерыва. Все-таки что происходит с приемом сейчас?
Е. Ройзман
―
Слушай, Ирин, прием стал перманентным. То есть он просто стал перманентным, постоянным. И очень сложно сейчас отслеживать, потому что идет сплошным потоком. Все работаем. Но я хочу сказать, у меня была мысль, что мы там, может, к концу марта откроемся. Нет, у нас снова пошел рост по ковиду. И похоже, эта история долгая сейчас.
И. Воробьева
―
А сейчас все закрыто или все открыто? Вот как все в Екатеринбурге?
Е. Ройзман
―
Открыто вообще все. Как будто ничего и не происходило. В магазинах, в помещениях люди надевают маски. То есть стараются. Многие уже привыкли. Но открыто все, все работает. Как будто ничего нет. Но снова пошел рост. И врачи это замечают.
И. Воробьева
―
И про вакцину традиционно спрашиваю. Вакцинация «Спутником» у вас все так же плохо проходит, потому что ее нет?
Е. Ройзман
―
У нас проходит. У нас поступило 40 тысяч вакцин на 4,5-миллионную область. То есть в процентах можете посчитать сами. Но в то же время мы знаем, что Россия везде вакцину продвигает, на внешние рынки предлагает в то время, когда собственно своя страна не обеспечена вообще, там в рамках статистической погрешности. Отстаем от всех по вакцинации (где-то – в десятки раз). То есть тоже нелепая ситуация. И вакцина начинает работать не для людей, а как пиар. И конечно, это нехорошо.
И. Воробьева
―
Те, кто смотрит в Ютубе, могут заметить, что у Евгения Ройзмана футболка, на которой написано «Все будет хорошо».
Е. Ройзман
―
Видно, да?
И. Воробьева
―
Я видела, когда полный кадр был. Сейчас не очень хорошо видно. Но тем не менее я успела заметить. Сейчас у нас будут новости 2-минутные, а потом у нас будет еще пара минут пауза рекламная в радиоэфире. А в Ютубе за эти пару минут мы попробуем еще обсудить то, что давно хотели – разный мерч, который мы все-таки сделаем для нашей программы, потому что все спрашивают меня об этом, а мне пока нечего ответить. Никуда не уходите. Программа «Личный прием» с Евгением Ройзманом продолжится буквально через несколько минут.НОВОСТИ / РЕКЛАМА
И. Воробьева: 21
―
35 в Москве, 23:35 в Екатеринбурге. Это программа «Личный прием» с Евгением Ройзманом. Мы продолжаем. Пока у нас была пауза в радиоэфире, и нас транслировали только в Ютубе, мы договорились, что фразы из нашей программы для мерча, который мы используем и будем что-то с ним потом делать, мы будем собирать в течение нашего следующего эфира ровно через неделю. Вот будет у нас час эфира, и в этот час мы будем принимать отовсюду фразы, которые, как вам кажется, подойдут для мерча нашей программы. И вот ровно через неделю всю программу мы будем принимать ваши пожелания и из них уже отберем то, что будем нужно.Не надо меня спрашивать, что мы собираемся делать с этим мерчем и где мы будем его продавать, раздавать. Я понятия не имею, как это работает. Но мы придумаем. Не переживайте.
Тут нас просят высказаться по поводу памятников. Но прежде чем поговорить про вот эти памятники, фонтаны на Лубянской площади, нам тут напоминают, что, вообще-то, было бы правильно, конечно, поставить памятник Немцову. Но, может быть, если не в Москве, так в Екатеринбурге?
Е. Ройзман
―
Очень жесткое противодействие. Я считаю, что если ставить памятник Немцову, самое справедливое, самое честное, самое правильное – конечно, ставить в Нижнем Новгороде.
И. Воробьева
―
В Нижнем Новгороде, да.
Е. Ройзман
―
Просто это нормально совершенно. Но я думаю, что всему свое время. Я думаю, что к этому придет. Ну а что касается Лубянской площади. Я считаю, что просто для того, чтобы увести от основной темы, сделали этот вброс с памятником.На самом деле, есть несколько стандартных схем. Первое – это когда вбрасывают, что Чубайс сказал, что пенсии платить необязательно. Ну, типа такого что-нибудь. То, что Чубайс точно не говорил, но, по сути, просто сам Чубайс – всё, все туда бросаются обсуждать. Или говорят: «Чубайс сказал, что школьное образование должно быть платным». Ну и поднимается вой по всей страны, все всё забывают. Хотя Чубайс этого не говорил и не сказал бы никогда. Второе – Ленина надо вынести из Мавзолея. Снова начинается вой. Ну и вот сейчас – памятник Дзержинскому. Это явления одного порядка. Это желание напустить туману, сбить со следу.
В этой ситуации надо помнить одно – от чего пытаются отвлечь внимание. Первое – это отравление Навального. Второе – это то, что убийц сумели установить и прямо показать их фотографии. Третий момент – то, что Навальный поговорил со своим убийцей, и убийца сознался. Ну и четвертое – это, конечно, фильм про геленджикский дворец Путина. Вот это основные позиции. Плюс совершенно неправосудные решения суда. И пытаются от этого увести в сторону. Поэтому участвовать, не участвовать в этом обсуждении… Выглядит это все достаточно нелепо.
Но я свою позицию тогда сказал, что если делать памятник Дзержинскому, то надо тогда взять из Верещагина «Апофеоз войны», вот эта гора черепов… Где это у нас? В Третьяковке же верещагинский зал очень мощный. И прямо поставить его на этот постамент. Потому что ВЧК была создана для внесудебных расправ. И ставить памятник человеку, который стоял во главе внесудебных расправ в России – так себе отсылка.
И. Воробьева
―
Насколько мне известно, там история была немножко другая. Наоборот, как я понимаю, я могу ошибаться просто, но, наоборот, «Офицеры России», которые все очень хотят почему-то и ссылаются на какие-то миллионы людей, которые тоже этого хотят, восстановить памятник Дзержинскому. Не новый поставить, а восстановить его на Лубянской площади. И все было бы тихо, если бы в том числе не Венедиктов, который начал это поднимать на свет. Но у меня почему-то нет сомнений, честно признаться, что Дзержинский появится на Лубянской площади, поскольку это же такой символизм.
Е. Ройзман
―
Ирин, как только Дзержинский появляется на Лубянской площади, значит на уровне государства признается возможность внесудебных расправ, признается правомерность, справедливость внесудебных расправ. Ну и государство начинает двигаться уже по иному пути и очень быстро в сторону Северной Кореи и так далее.Знаешь, коммунисты в Каргополе откопали бюст Сталина и решили его установить. Ну хотите вы бюст Сталина – следующим этапом надо просто вспомнить, что такое Каргопольлаг, где смертность была больше, чем в Бухенвальде. И вообще по ГУЛАГу во многих местах смертность была больше, чем в Освенциме и Бухенвальде. Поэтому так себе стремление-то. Ну и удивительно просто, основная парадигма страны – это держаться за прошлое и возвращаться в прошлое в то время, когда весь мир продолжает идти вперед. И конечно, здесь надежда только на молодых, которым это прошлое уже мало о чем говорит, и они хотят жить совершенно другими реалиями, а не то, что мы там у себя задней памятью помним.
И. Воробьева
―
Меня тут просят некоторые слушатели объяснить, что такое мерч. Извините, да, я не сообразила как-то по-другому это объяснить. Мы имели в виду, что мы хотели бы напечатать на футболках или на толстовках, на одежде, в общем, какие-то фразы и реплики, которые чаще всего звучат в эфире нашей программы «Личный прием» с Евгением Ройзманом, разумеется, от Евгения Ройзмана. В общем, на одежде напечатать. Но мы собирать будем их от вас. То есть то, что вам больше всего понравилось, что бы вы, честно говоря, сами носили.Нам тут уже начали присылать варианты. Но я, к сожалению, не смогу их сегодня собрать. Давайте договоримся, в следующей передаче ровно через неделю приходите, и весь час я буду собирать все ваши варианты. И по-честному мы рассмотрим вообще все-все-все, которые придут. Я все соберу. Потом мы решим и что-нибудь сделаем.
Е. Ройзман
―
Ирин, мне сегодня подарили три футболки. На одной написано «Все будет хорошо», на другой написано «Темные времена не навсегда», а на третьей футболке на спине написано «Здесь все всё понимают».
И. Воробьева
―
Ну вот, кстати, про темные времена нам тут все пишут, что нужно сделать такую футболку. В общем, мы сейчас этим займемся. И мне кажется, что про темные времена не навсегда – действительно, это то, что сейчас крайне актуально и многим нужно просто. Нужно просто хотя бы смотреть, условно говоря, на себя в зеркало и видеть, что написано «темные времена не навсегда».
Е. Ройзман
―
Да. И «Россия будет счастливой». Во всяком случае, мы будем в это верить и делать для этого все что можем. Слушай историю серьезную. С Ульяновска написали. Просят просто уже озвучить. У них был известный врач Чикин Михаил Владимирович. Ну, человек пожилой. Он эндоскопист, он детский хирург, он преподавал. Ну, действующий врач. Прямо на дежурстве стало плохо. Коллеги – все-таки все врачи – тут же быстро сделали УЗИ сердца. Поняли, что инфаркт передней стенки. Быстро повезли его. А у них есть реабилитационный центр кардиологический «Радуга».
Е.Ройзман: Вакцина начинает работать не для людей, а как пиар
И вот привозят человека, которому плохо. Врач. Представляешь, он в одежде врача, как на смене был. И они вместо того, чтобы начать оказывать сразу ему первую помощь при инфаркте, потому что уже все выписки дали врачи, они его послали на КТ. А он перенес пневмонию. У него был ковид в ноябре. У него там было поражение легких. И они говорят: «Нет, ковид. Его к нам нельзя». Им говорят: «Какой ковид? Вот у него инфаркт». Они говорят: «Нет-нет, ковид. Давайте туда». И его повезли на другой конец города в ковидный госпиталь. В общем, он умер. Им говорят: «Слышите, вы врачи. Это ваш коллега с инфарктом. Вы не оказали ему никакой помощи». И у них там такой скандал сейчас в Ульяновске.
Но это же не единственный случай. Такого стало, на самом деле, больше. Где-то это связано с оптимизацией медицины, где-то – с каким-то общим оскотиниванием. Но люди возмущены. И я думаю, что будем следить за этой ситуацией.
И. Воробьева
―
Там была еще чудовищная история, которая никак не связана со здравоохранением, а связана с полицией. Я вот сейчас пытаюсь найти город, в котором это произошло, где девушку убивали в квартире, соседи вызывали раз за разом полицию, 112 звонили, но полиция так и не приехала. В итоге соседи, если я правильно понимаю, как-то смогли вскрыть дверь.
Е. Ройзман
―
Они ломом выбили дверь.
И. Воробьева
―
Да, дверь. И уже было поздно.
Е. Ройзман
―
И опоздали.
И. Воробьева
―
Какая-то жуткая история. Сейчас я пытаюсь ее найти.
Е. Ройзман
―
Причем, Ирин, там была куча звонков в полицию. Они реагировали на звонки и говорили: «Да». Проигнорировали. Просто не поехали. И человека убили. Чудовищная история.
И. Воробьева
―
В Кемерово, да, вот мне подсказывают. Спасибо большое. К сожалению, приходится признавать, что эта чудовищная история не новая. Мы же помним, откуда пошла фраза: «Будет труп – звоните, опишем». Это же реальная история. Это же реальный звонок.
Е. Ройзман
―
Там получили какой-то маленький-маленький срок за это, чуть ли не условный. Но я таких историй знаю достаточно из практики. Причем, знаешь, была бы какая-то политическая составляющая, сказали бы, что там листовки с Навальным расклеивают, примчались бы мигом. На самом деле, огромная проблема – вот эта политизированность правоохранительных органов (следствия, прокуратуры, полиции). Это вместо того, чтобы заниматься своим непосредственным делом и помогать всем, ну вот занимаются политическими разными делами. Ну нормально, да – по делу Навального там 150 следователей… Это просто в голове не укладывается.
И. Воробьева
―
Еще просят очень поговорить про Беларусь. И тут у нас есть два повода. Во-первых, встреча президентов. Это тоже какой-то диссонанс лично у меня вызывает. Я, может быть, просто излишне трепетная девушка, но когда я вижу в новостях, что Владимир Путин и Александр Лукашенко поговорили, обсудили, а потом поехали кататься на лыжах и на снегоходах, как-то мне сложно очень это все читать.
Е. Ройзман
―
Лукашенко сейчас в мировом мнении (в европейском – точно) изгой. К Лукашенко относятся как к кровавому упырю, как к палачу собственного народа, как к человеку, который незаконно совершенно, проиграв выборы, захватил власть. И когда наш президент здоровается с ним за руку… Я не знаю, может быть, потом наш президент украдкой вот так руку об штаны вытирает, вполне возможно, но с Лукашенко здороваться за руку – это нехорошо, это надо потом руки с хлоркой мыть.Еще момент. Все знают, что Лукашенко приехал просить денег. И Лукашенко сейчас у власти находится только засчет денег российских налогоплательщиков. Беларусь вся в долгах. И те деньги, которые уходят, они уходят на поддержку этого кровавого палаческого режима людоедского. И в Беларуси это тоже понимают. Беларусь – это наши братья, это самые близкие нам люди, это наши друзья. И вдруг они видят, что мы их людоеда снабжаем деньгами и позволяем ему оставаться у власти.
При этом мы совершенно точно знаем, что Путин Лукашенко ненавидит, что Путин не верит ему ни одному слову, как, в общем-то, никто в окружении Путина Лукашенко никто не верит ни одному слову. То есть он в их глазах клятвопреступник. Если ему оттуда поманят, он перебежит туда. Он пытается играть. Но они не могут от него отпуститься, потому что это будет создан опасный прецедент. Чудовищная ситуация, на самом деле, некрасивая.
И. Воробьева
―
Тем временем, у нас буквально сейчас в новостях это было. Возможно, вы слушали. О том, что Светлана Тихановская анонсировала новые акции протеста в Беларуси. Если я правильно понимаю, хотят вернуть как-то улицы. Потому что было у нее интервью до этого, где она сказала, что оппозиция потеряла улицы. Она потом сказала, что ее неправильно поняли, но тем не менее.
Е.Ройзман: Если Дзержинский появляется на Лубянке, значит государство признает возможность внесудебных расправ
Е. Ройзман
―
Во-первых, если человек себя позиционирует как лидер вообще хоть как-то, то такие вещи вслух не произносятся. Это капитуляция и выбрасывание белого флага. Но Тихановская – она человек неопытный, она в этой ситуации человек совершенно случайный. Но я думаю, что большинство белорусов сориентировано не на нее. Она где-то как рупор общается с главами правительств, с президентами. Но это не самый сильный лидер.Вот очень сильный бы лидер была, конечно, Мария Колесникова. Но ситуация такая. Я к ней с огромным уважением отношусь. Потому что все равно политика – это в первую очередь поступок. И она совершила поступок на глазах у всех. И подобный поступок – это приблизительно то, что сделал Навальный. И она сидит в тюрьме. И неизвестно сколько сидеть. Но у меня к этой женщине большое уважение. Но то, что белорусы не собираются сдаваться, и то, что белорусы не собираются это терпеть… Да, бывает, что-то удобно, что-то неудобно, где-то затихли, где-то перегруппировались. Но, судя по всему, там сдаваться никто не собирается.
Мало того, там продолжает ухудшаться экономическая ситуация в Беларуси, то есть куча долгов. Совершенно неэффективное вот это государственное производство, где государство собственник. И все эти рассказы Лукашенко о том, что они все по ГОСТам, белорусское – значит качественное… Ничего подобного в этом нет. Это не соответствует действительности. Их ждут очень большие проблемы. Но пока этого упыря содержим мы.
И. Воробьева
―
Я бы хотела еще напомнить нашим слушателям и зрителям, что на сайте «Эха Москвы» в блогах – вот сейчас на главной странице это висит – вы можете найти обращение Марии Колесниковой, которое зачитала ее сестра Татьяна Хомич. И там, если на слова посмотреть, то это удивительно, насколько слова, которая произносит Мария Колесникова, отзываются эхом буквально от слов, которые говорит Алексей Навальный. Если вот привести буквально небольшую цитату: «Много чего может сделать действующая власть, но нельзя забрать любовь, свободу, чистые мысли и наше стремление к тому светлому будущему, для которого мы были рождены. Поэтому ничего у них не получится».
Е. Ройзман
―
На самом деле, это хорошие слова. Видно, что Навальный, что она – они говорят от сердца. И то, что Навальный в этих ситуациях… Представляешь, когда ты находишься в клетке на суде, это ощущение стресса такого. И если ты в таком стрессе умудряешься сохранять ясную голову и чувство юмора, конечно, это дорогого стоит. Это огромный плюс как человеку.Кстати, вот на фоне того, что мы опять, похоже, Лукашенко начинаем снабжать деньгами. У меня ситуация интересная. Обратилась Катя Степанова. Хорошая девчонка. Она была в Березовском детском доме. И по выходу из детдома ей положено жилье. Она толковая. Она поступила в Уральский государственный экономический университет, учится там. И в 16-м году ей было положено жилье, но не дали. В 17-м году она прошла через суд. Суд принял решение, что Фонд жилищного строительства Свердловской области выделит ей жилье – 16 метров в черте города Екатеринбурга. 16 метров – это может быть комната в черте города Екатеринбурга. В хорошем месте это может 1,5 млн стоить (20 тысяч долларов).
И вот девочка с 16-го года без жилья, 5 лет без жилья. Вынуждена снимать. И никто ей ничего не предоставляет. Хотя, на самом деле, 20 тысяч долларов – это, допустим, четверть губернаторской машины одной какой-нибудь. А у них там много в гараже машин. Или колеса двух машин. Как-то можно это посчитать. Это все считается. 20 тысяч долларов жилье для девчонки, для сироты.
И вот теперь смотри. 5 лет она платит за съемное жилье. Никто эти деньги компенсировать не собирается, хотя уже есть решение суда. И мы сейчас попробуем. У нас юрист сильный. У нас было несколько прецедентов, когда мы умудрялись отсудить вот эту компенсацию, что человеку было положено жилье, ему не давали, он 5 лет снимал. Все эти чеки подбираются. И реально можно получить с правительства Свердловской области эти деньги. Но это опять же ляжет на плечи налогоплательщиков.
И. Воробьева
―
Я не знаю, работает ли этот проект сейчас, но я бы очень хотела вас познакомить с проектом Русфонда. Они были у меня в эфире, рассказывали вот эти истории чудовищные. Этот как раз был проект, который бился за выпускников детдомов, которые никак не могли получить жилье.Например, была жуткая история, когда вот эта комиссия, которая определяет, есть ли жилье у выпускника детского дома или нужно ему выделять от государства, приезжает. А там дом сгорел, родители погибли, ребенок отправился в детдом. Дом сгорел до корешков, что называется. И эта комиссия приезжает, видит этот какой-то фундамент, который там где-то под снегом, ставит себе галочку, что все в порядке, дом есть, ну он же есть, вот он по документам, вот фундамент же стоит. И уезжает. Соответственно, подросток выходит из детского дома, а у него по документам есть дом. Он приезжает, а там сгоревший остов.
Е.Ройзман: С Лукашенко здороваться за руку — это нехорошо, это надо потом руки с хлоркой мыть
Е. Ройзман
―
Ирин, это чудовищная ситуация. Выглядит она следующим образом. Если у ребенка родителей лишили родительских прав и забрали его в детдом, то у него сохраняется жилье в родительском доме. У родителей могла быть комната в общежитии, и у него сохраняется доля в комнате в общежитии. И ему говорят: «Тебе ничего не положено. У тебя есть». Он жил в детдоме в Екатеринбурге. Он приезжает к себе в Новую Лялю и обнаруживает, что этого общежития нет давно. Ну вот то, что ты рассказала. Это действительно так. У нас, к сожалению, много сирот. У нас очень много подобных ситуаций.Но у нас, надо понимать, деньги сосредоточены в Москве, деньги сосредоточены в столичных городах. И для бюджетов маленьких городов невозможно. Они даже придумать не могут, из чего эти деньги взять. И когда суд принимает решение и говорит: «Вы обязаны предоставить», они говорят региональному правительству: «Ну так вы выделите, а мы тут же предоставим». Те говорят: «Вам надо предоставить». Они говорят: «А как мы предоставим, когда у нас нету?» И этого много.
Но надо понимать, что на самом деле ситуация экономическая реально ухудшается. Вот сейчас на сегодняшний день соотношение средней зарплаты к средней пенсии самое низкое за последние лет 13. И продолжает уменьшаться. У нас средняя зарплата считается по стране в районе 29 тысяч, а средняя пенсия – 14 тысяч с небольшим. Сейчас пенсия составляет от средней зарплаты 29%. То есть это самое низкое соотношение. И эта ситуация будет ухудшаться. И это будет накапливаться все.
И. Воробьева
―
Я сейчас скажу буквально пару слов. Меня попросили. И мне кажется важным это сказать в эфире. У нас сегодня в Москве ночью ожидаются довольно экстремальные заморозки до -25 – -28. А это жуткая температура для Москвы. И есть у нас, как и во многих других городах, отряд «Лиза Алерт», который занимается поисками пропавших людей. Но в период экстремальных температур они выезжают на так называемый ночной патруль – просто ездят по городу и смотрят, чтобы если кто-то сидит, например, на остановке или еще где-то, подходят, спрашивают, если что, отправляют в какое-то тепло, как-то помогают.В общем, если вы хотите к этому присоединиться, вы можете зайти на сайт lizaalert (там есть номер горячей линии) и вот конкретно в эту ночь экстремальных температур как-то помочь. Потому что люди замерзают на улице очень быстро и им, конечно, очень нужно помогать. Если у вас есть такое желание, вы можете зайти на сайт lizaalert и связаться с ними по номеру горячей линии или через сайт и таким образом тоже поучаствовать.
Е. Ройзман
―
Еще с приема одну историю расскажу, и на вопросы поотвечаем. У меня очень интересная ситуация. Женщина, у нее четверо детей. И так получилось, что у нее двое детей свои (инвалиды) и двое приемных. Четверо детей. И у нее дом в Арамиле. И ей врачи говорят: «Вы своих детей можете поднять, но вам надо уезжать на Юг в месте с ними к морю. Нормально все будет. Надо уезжать к морю».А у нее дом в ипотеке. И она начинает искать, куда продать. Находит мужика. А мужик такой ушлый. Ну, здоровый мужик, нормальный такой, колхозник. Он говорит: «Давай я возьму». Дает ей 100 000 как залог и за нее выплачивает 1 600 000 ипотеки. И она его пускает в дом. Он должен ей еще 2 000 000. А сама переезжает на съемное жилье и договаривается о покупке дома на берегу дома. И мужик что-то прижился, ему платить не охота. И он давай ей, бабе с четырьмя детьми, выкручивать руки: «Да не, здесь не то. Да это не то. Давай подвинься». И давай ее трамбовать.
Но она уже просто за голову схватилась и в конце концов пришла к нам. И его нашли. Наш юрист Саша Шумилов с ним разговаривал. Ну просто настыдили уже мужика. Сказали, что если дойдет до судов, то он попадет в очень печальную ситуацию. Все-таки сегодня вышли, договор подписали, он деньги на аккредитив ей перевел.
Но это я к тому, что существует примитивная вообще заповедь: «Вдову и сироту не обижай». Это если возвращаться к Священному Писанию. То есть все было проговорено. Ну и вот человек попытался эту заповедь нарушить. Оно, слава богу, как-то решилось. Давай поотвечаем на вопросы.
И. Воробьева
―
Тут, на самом деле, вопросов не так уж много, если честно, таких, чтоб мы могли… Потому что большую часть вопросов я уже озвучила. Буквально пара минут у нас осталось. Лариса пишет: «Евгений обещал прояснить ситуацию в Шиесе». Было такое, да?
Е.Ройзман: Мы совершенно точно знаем, что Путин Лукашенко ненавидит, что Путин не верит ему
Е. Ройзман
―
Слушай, да, связался с Шиесом. Они чувствуют подвох. Они будут снова ставить лагерь. Они знают туда все подходы. Там не перекрыть к Шиесу подходы, потому что это леса. То есть они там знают все. Народ там дружный. Причем очень интересно, что там есть и из Коми, и из Архангельской области, и местные там поблизости. И они будут ставить лагерь снова. Потому что до тех пор, пока там не будет закончено, наблюдение никто не снимет. Эти люди сдаваться не собираются. Но это новая точка напряжения. И я думаю, что у власти хватит ума ее не создавать. Здесь достаточно других точек напряжения.
И. Воробьева
―
Полторы минутки до конца. В чате самый главный вопрос, ответ на который я знаю. И все, кто смотрит и слушает наш эфир часто, они тоже все знают ответ на этот вопрос. Но все равно все спрашивают, что же там такое пьет во время эфира Евгений Ройзман?
Е. Ройзман
―
Просто вода. Самая обычная вода. Но я хочу сказать, что я же волнуюсь. То есть ничего себе, эфир федеральный. Я волнуюсь. Я поэтому припиваю сижу себе тихонечко.
И. Воробьева
―
Да. Но и, конечно, если вы попробуете однажды час говорить, практически не замолкая, вы поймете, что вода – ваш лучший друг в этом смысле. Ну что же, полминуты у нас буквально до конца эфира. Все полминуты принадлежат Евгению Ройзману.
Е. Ройзман
―
Да. Я хочу выразить публичную поддержку Алексею Навальному. Я считаю его достойным человеком и храбрым человеком. И желаю ему мужества и стойкости. И привет передать его родителям и Юле Навальной, которая сегодня вернулась в Россию. И всем добрым людям я хочу пожелать добра, удачи и доброго здоровья и напомнить, что все равно темные времена не навсегда и в конце концов все равно все будет хорошо. Во всяком случае, мы будем стараться, чтобы оно так было.
И. Воробьева
―
Спасибо большое. Это была программа «Личный прием» с Евгением Ройзманом. Далее в эфире «Эха Москвы» после 22 часов в программе «Разбор полета» журналист Маша Слоним. После 23 часов – «Футбольный клуб» с Максимом Курниковым. Ну а после полуночи – «Битловский час».