Кирсан Илюмжинов - Разбор полета - 2015-09-28
Т.Фельгенгауэр
―
Здравствуйте! Это программа "Разбор полета", программа о людях, которые принимают решения, о том, как они эти решения принимают. Ирина Воробьева, Татьяна Фельгенгауэр, как всегда в этой студии. Добрый вечер!
И.Воробьева
―
Здравствуйте! И сегодня у нас в программе "Разбор полета" Кирсан Илюмжинов, президент Международной шахматной федерации (ФИДЕ), первый президент Калмыкии. Добрый вечер!
К.Илюмжинов
―
Добрый вечер!
И.Воробьева
―
У нас традиционный вопрос, с которого мы начинаем каждую программу "Разбор полета". Это вопрос о самом трудном решении, тяжелом, которое вам приходилось в жизни принимать. Делитесь!
К.Илюмжинов
―
Много раз. Всякий раз, когда шел на выборы, а с 89-го года, когда мне всего было 27 лет, я участвовал в 15-ти выборах. И, помню, в 93-м году, когда рабочие завода «Звезда», на котором я работал два года слесарем после окончания школы, и вот в отпуск я приехал домой – и вдруг они предложили мне баллотироваться на пост президента Республики Калмыкия. Вот 29 лет. Как принять это решение? Я долго очень думал. Я отказался и уехал в Женеву, к себе в Женеву. В Женеве у нас филиал нашей корпорации. И потом узнал из газет, что все-таки рабочие выдвинули. Мне нужно было или соглашаться, или не соглашаться. И, когда я приехал в город Элисту, встретился со своими коллегами – рабочими, слесарями, токарями – они сказали: «Кирсан, ты построил для себя коммунизм. Теперь мы хотим, чтобы ты и для нас построил коммунизм».
К.Илюмжинов: Они сказали: «Кирсан, ты построил для себя коммунизм. Хотим, чтобы ты и для нас построил коммунизм»
И.Воробьева
―
Именно коммунизм? В 93-м году.
К.Илюмжинов
―
Понимаете, мы же выросли в советскую эпоху на идеях Марса, Ленина: общественная собственность на средства производства… И в свое время Никита Сергеевич Хрущев обещал построить коммунистическое будущее или светлое наше будущее, обеспечить каждого квартирой и машиной. А так как я вроде там… 27-28 лет, такой же рабочий, вместе с ними работал на заводе, стоял за станком – и вдруг через некоторое время купил и машину, и квартиру, и дом за границей, поэтому…
Т.Фельгенгауэр
―
Они хотели, чтобы вы им тоже купили!
К.Илюмжинов
―
Да, да, вот тут построил коммунизм - теперь для нас построй!
Т.Фельгенгауэр
―
Вот уж, действительно, коммунизм. Тогда расскажите подробнее. Было решение первое – отказ. Что повлияло на изменение этого решения?
К.Илюмжинов
―
Но и дома, кстати, и дедушка мой и родители говорили: «Зачем? Ты нормально работаешь. Уехал из Калмыкии в Москву, за границу». Сложно. Все родные были против. Близкие некоторые знакомые, которые в политике тогда были депутатами Народного Хурала Калмыкии, говорили: «Кирсан, зачем тебе? Ты и так уважаемый человек. Деньги есть, ты дал деньги – и все тебя хвалят. Ты станешь политиком, президентом - все начнут ругать за канализацию, за крыши, что автобус вовремя не пришел и так далее».Вот я думал: плюс - минус, деньги – власть, власть – деньги. 93-й год. Ну, в конце концов, мои друзья именно с завода, то, что я решил построить нормальное, может быть, общество в моем видении… Все-таки тогда молодой, 29 лет было, наверное, где-то юношеский максимализм – вот это двигало, что, если ты для себя что-то сделал, то нужно сделать и для других. И я попытался. Тогда дал согласие, но не сразу: неделю или две недели я думал. Мои друзья-иностранцы – я также работал управляющим советско-японской фирмы «Эхо Радуга» - вот господин Салатари, президент компании сказал: «Ты не вздумай идти».
И.Воробьева
―
Ага! Но вы все-таки решили.
К.Илюмжинов
―
Если взять, где-то 90 из 100 процентов моих знакомых, которые влияли на принятие решения, они все были против того, чтобы я возвращался в Калмыкию и баллотировался. Не знаю, что меня подвигло, но, наверное, какое-то озарение было.
И.Воробьева
―
Это же не первые выборы в вашей жизни были.
К.Илюмжинов
―
Первые – это как раз 27 лет, когда в 90-м году тоже неожиданно мои друзья предложили баллотироваться в Верховный Совет СССР. Вот я только закончил МГИМО, прошло полгода – вчерашний студент – и через полгода вдруг тоже мои друзья говорят, давай баллотироваться в Верховный Совет СССР. Но тогда выборы были одномандатные. Конкуренция сильнейшая была. Но 90-й год, еще Советский Союз, только-только гласность, перестройка. И на это одно место – это 821-й Манычский округ был – 21 кандидат. Среди них народная артистка России, министр здравоохранения, секретарь обкома партии и я, тогда 26-летний пацан вдруг решился.Я думал тоже: баллотироваться, не баллотироваться… Никто меня в Калмыкии не знал, потому что я в 80-м году, как закончил школу, уехал. Служил в рядах Советской Армии, учился в институте. И практически 8 лет меня в Калмыкии не было. И вот меня выдвигают в самом таком округе, где самый высокий вообще по Российской Федерации конкурс был. Тоже очень много думал, идти, не идти, но, с другой стороны, хотелось попробовать. Вроде бы такой закончил как бы элитарный институт, служил в Советской Армии на Северном Кавказе. Заработал миллион долларов себе – это 90-й год. Ну, подумал…
И.Воробьева
―
Шахматист.
К.Илюмжинов
―
Шахматист. Подумал: дай-ка попробую я что-нибудь сделать. Потому что, когда я пошел в бизнес… тоже, почему принятие решение было? Когда МГИМО закончил, было направление… У нас же МГИМО – при Министерстве иностранных дел Советского Союза – направляли работать в различные загранучреждения. Вот я учил японский язык: или в Японию поехать или в другие страны… И нужно было принять решение: или идти по карьерной дипломатической лестнице или заняться бизнесом? Ну, что повлияло на мое решение – это баба Маша. Это вахтерша в нашем общежитии – Новочеремушкинская. Я вечером зашел - она читает «Московский комсомолец». Она говорит: «О! Кирсан, ты же японский учил. Тут конкурс объявляют на должность управляющего». Ну, я пошел, сдал экзамены. Из ста претендентов меня господин Салатари выбрал. Стал управляющим советско-японской фирмы. Через три месяца заработал деньги.
И.Воробьева
―
Вы потом вернулись к бабе Маше, сказали ей, что она решила вашу судьбу?
К.Илюмжинов
―
Да, моя любимая… Она там лет 30-40, скольких вырастила, можно сказать, министров иностранных дел, президентов стран и послов чрезвычайный и полномочных, потому что многие через нее прошли. И даже сейчас директор ЮНЕСКО Ирина Бокова из Болгарии, она тоже в общежитии жила, через это прошла.
Т.Фельгенгауэр
―
Все знают бабу Машу.
К.Илюмжинов
―
Ильхам Алиев, например, президент Азербайджана.
И.Воробьева
―
Если говорить про МГИМО, у вас же была история, что вас исключали?
К.Илюмжинов
―
Да, в 87-м году неприятная такая история случилась. Я теперь никогда не отмечают день рождения заранее. За несколько дней, в субботу ребята предложили: «Слушай, у тебя день рождения….». Тогда партия боролась против алкоголизма, знаете. Лигачев… Приняли они постановление ЦК КПСС. А так как я учился с иностранцами – поляки, венгры, немцы – и по вод: суббота. Все зашли в свои посольства, прихватили там по спиртному и пришли. Главный же повод – суббота. Как раз пятый курс. И они пришли ко мне. А комната небольшая – мы с афганцем жили – не поместились. Я пошел снова к бабе Маше, попросил ключи. Надо же: свободная комната – Ленинская комната оказалась. И представляете, в Ленинской комнате мы распивали спиртное, ели плов…
Т.Фельгенгауэр
―
Кощунники!
К.Илюмжинов
―
Да. Через день фотографии с нашего дня рождения оказались на Лубянке. И туда меня пригласили с фотографиями. Была неприятная история, и исключили за распитие спиртных напитков в общественном месте, в Ленинской комнате, ну и другие… что я как бы афганский, индийский шпион, так как жил с афганцем. Полгода мучился. Строгий выговор, исключили из партии. Но, слава богу, через Комитет партийного контроля восстановился и в партии…
И.Воробьева
―
Вы же писали письма и в КГБ и Горбачеву…
К.Илюмжинов
―
Да, тогда проходила 17-я партконференция ЦК КПСС. Я тогда Горбачеву написал и Чебрикову, председателю КГБ: «Прошу разобраться. Я не шпион и не алкоголик».
И.Воробьева
―
Приняли решение бороться.
К.Илюмжинов
―
Да. Я благодарен Чебрикову. Все-таки, с одной стороны, система жестко тоталитарная, но, если можно бороться с системой… Хотя мне тоже друзья говорили, когда я писал письмо Чебрикову и Горбачеву, и родители звонили, и мои однокурсники: «Ну, куда ты пойдешь против КГБ СССР, против ЦК КПСС, против Министерства иностранных дел?» Тогда декан был – факультет международных отношений – он сейчас ректор, он тоже мне говорил: «Кирсан, но это же сложно». Хотели меня перевести в МГУ, в другие как бы институты. Но я решил: или пан или пропал. Взял и написал вот «от бывшего студента МГИМО» на председателя КГБ и на Генерального секретаря КПСС, и на министра иностранных дел Шеварднадзе Эдуарда Амвросиевича.
К.Илюмжинов: Станешь политиком, президентом - все начнут ругать за канализацию, за крыши, что автобус вовремя не пришел
И вот полгода я боролся. Потом меня вызывали в МИД, КГБ, создали совместную комиссию, и, в конце концов, я помню, 90-летняя бабушка – наверное, она с Лениным бревно несла! – на заседании комиссии Комитета партийного контроля сказала: «Невиновен». И вот меня восстановили в партии, и самое главное – меня в общежитии восстановили снова.
Т.Фельгенгауэр
―
Кирсан Николаевич, вот вы упомянули про завод, про своих коллег. Как, вообще, вы слесарем-то оказались, учитывая, что вы со школьного возраста шахматная звезда, и вдруг на заводе слесарем – как это так?
К.Илюмжинов
―
Это решение тоже. Ваша передача про принятие решений. В 17 лет, я считаю, каждый молодой человек должен сам принимать решение, а не родители за него или компьютер.17 лет. Вот я выпускник средней школы №3. Я школу закончил с золотой медалью. Я был победителем всех республиканских и даже всесоюзных олимпиад по физике, химии, биологии, даже на всесоюзной Пушкиниане я победил. И, как победителя всесоюзной Пушкинианы, меня без экзамена принимали в МГУ на филологический факультет, а также в Литературный институт имени Горького и так далее. И был секретарь комсомольской организации, в 15 лет чемпионом Калмыкии по шахматам среди взрослых.
И вот я заканчиваю школу, думаю, куда идти поступать. Иду, из школы вышел, со своим другом Саналом, и останавливается секретарь парткома завода «Звезда». Они были наши шефы. «О! Кирсан, - говорит, - ты на завод придешь или не придешь?» Я говорю: «А чего?» А он говорит: «Ты же в прошлом году приходил на завод». Мы там помогали, территорию убирали. И я чего-то на собрании заводском сказал… Директор завода сказал, что рабочих не хватает. Я сказал: «Давайте мы, комсомольцы поможем нашему заводу». И как-то подзабыл. И вот секретарь парткома мне говорит: «А ты не придешь?..»
Т.Фельгенгауэр
―
Напомнил!
К.Илюмжинов
―
И я вот так стою ошарашенный. Я думал, в Москву… Как раз я документы подал в Военный институт Министерства обороны на переводчика с японского, или МГИМО. И тут вот мне секретарь парткома… Я Саналу говорю - а он тоже думал поступать в университет на аграрный факультет - я говорю: Пойдем. Пришли во двор, там с ребятами-одноклассниками поговорили. Никто не согласился. И мы вдвоем с ним пошли на завод. Нас зачислили на завод. Я через несколько месяцев стал бригадиром комсомольско-молодежной бригады. И радость такая большая пришла…Действительно, как принимал решение? Трудно тоже, ночами не спал. И вот как? Друзья все пошли, поступили. И потом тоже в городе, когда я пришел на завод, меня остановила директриса школы, классная руководительница Лазарева Раиса Николаевна – очень сильно она как бы оказала влияние на мое воспитание – смотрит на меня так вот, чуть не плача: «Кирсан, как так? Мы в тебя столько вкладывали. Золотую медаль тебе дали, а ты простым рабочим на завод пошел». Ну, с одной стороны, обидно, с другой стороны, должен кто-то работать на заводе?
И я благодарен судьбе, что провидение само… и я благодарен секретарю парткома, который попросил меня пойти туда…
И.Воробьева
―
Потому что в 93-м году они выдвинули вас в президенты.
К.Илюмжинов
―
А! Вот это, наверное, да… Да-да.
Т.Фельгенгауэр
―
Вот это называется, шахматист! Это игра вдолгую. Просчитал.
К.Илюмжинов
―
Просчитал… Я даже не задумывался, да…
Т.Фельгенгауэр
―
Все просчитал, все не случайное.
И.Воробьева
―
Вот вы стали президентом Республики Калмыкия. Вы помните свои первые решения на посту президента?
К.Илюмжинов
―
Ну, конечно. Один из первых указов, который я подписал, это развитие шахмат, закон о развитии шахмат. Почему? Потому что, смотрите, 98% дотаций из Москвы. 93-й год – вся Калмыкия всех налогов собрала 7 миллионов рублей. Если на доллары перечислить, 1 миллион 750 тысяч долларов. Это вся как бы республика. Нет денег ни на заработную плату, производства нет. Я приехал сюда, встретился с Егором Тимуровичем Гайдаром. Ельцин отправил к нему. Попросил деньги инвестиционные, шерстобойную фабрику построить. Он говорит: «Вот посмотри в окно. Видишь там шахтеры с Кемеровской области. У вас бараны есть? Ну, кушайте пока своих баранов…».И поэтому я думал, с чего начать? Сложно. Как поднимать узнаваемость республики? Никто не знает. Значит, нужно имидж республики поднимать. Через что? Через спорт, привлекать инвестиции. А как их? Ну, надо что-то делать. А самый дешевый вид спорта – это, конечно, шахматы. Ни стадионов, ничего не нужно строить. И мы приняли программу «Шахматы в школах». После этого 100% детей начали играть в шахматы, и многие стали победителями многих олимпиад, чемпионами мира даже среди детей, как Санан Сюгиров. И по уровню успеваемости среди 93-х регионов России, я помню, Калмыкия была в первой пятерке. Именно по программе «Шахматы в школах». Вот с этого как бы я начал. А через шесть лет уже наличными в бюджет Российской Федерации мы перечисляли более 650 миллионов долларов.
Т.Фельгенгауэр
―
Если говорить о президентских решениях, все те разы, что вы были главой Калмыкии, вы как-то очень много раз отправляли свое правительство в отставку, девять, по-моему, раз за всю историю управления республикой.
К.Илюмжинов
―
Было такое.
Т.Фельгенгауэр
―
Скажите, а с каждым разом это решение вам все проще и проще давалось или как?
К.Илюмжинов
―
Очень сложно.
Т.Фельгенгауэр
―
Девять раз туда-сюда правительство – это как, вообще?
К.Илюмжинов
―
Я работал, как говорят, не покладая рук… Я ни разу не был не то что в отпуске – ни одного выходного дня. И до сих пор, как я закончил МГИМО, у меня не было ни одного выходного дня, больничного – постучу! – ни в отпуске…. Ну, и требования. У меня помощники через полгода, например, менялись. Работали мы без суббот и воскресений.Почему правительства уходили? Не из-за того, что я как бы там недоволен. Но вспомним, с 93-го по 2010-й год - и страна менялась, и законодательство менялось. Кстати, мы первые, кто тогда в России приняли, например, кодекс о торговом обороте, а потом на базе нашего закона где-то на 90% был принят Гражданский кодекс. Или институт полномочных представителей президента – впервые в Калмыкии у нас было введено.
Или впервые в 94-м году я сказал, что в Российской Федерации одна должна быть должность президента, отказался, чтобы должность главы Калмыкии называлась «президент». Мы отменили декларацию о суверенитете, независимости Республики Калмыкии. Мы отменили закон о гражданстве Республики Калмыкии. Я говорил, что коль у нас граница одна, один Центральный банк печатает деньг, одно правительство – то зачем играть в бумажные суверенитеты. И все время мы как бы чуть-чуть шли. Ну, изменение времени, наверное – и требовалась новая команда или новый премьер-министр. И со всеми премьер-министрами у меня очень хорошие отношения. Все на очень высоких должностях. Здесь, в правительстве Москвы, в Олимпийском комитете исполнительный директор Национального олимпийского комитета у Жукова Сенглеев работает. В правительстве Волгоградской области. Во многих регионах те министры, премьер-министры, которые работали со мной, они на очень-очень высоких должностях. Значит, школа не пошла бесследно. И до сих пор мы поддерживаем отношения, дружим.
То есть я увольнял не так… Трудно, конечно, приходилось. Иногда до утра я думал-думал, но потом все-таки… Самое неприятно, что в жизни для меня не очень…, это, когда увольняешь человека, тем более, отправляешь в отставку правительство. Потому что, действительно, люди верой и правдой служили, что-то старались, делали. Не они виноваты, что они не соответствуют тому времени, в которое мы работали.
И.Воробьева
―
Но не только же верой и правдой служили. У вас же в Калмыкии были коррупционные сандалы с приездом комиссии из Москвы, с увольнением, с какими-то невероятными суммами денег, которые куда-то не туда были потрачены. Не только же верой и правдой, извините…
К.Илюмжинов
―
Ну, конечно, не только верой и правдой. 13 раз приезжала Генеральная прокуратура, 11 раз Счетная палата. И, когда приезжали руководители, мы старались вместе работать, помогать. Я, как руководитель республики, тоже был заинтересован, потому что у нас не только республиканские, местные деньги, но и федеральные, практически половина бюджета – приходили федеральные. Конечно, нужно было разбираться, нужно было наказывать. Нужна была прозрачность. Так, например, глав районов сажали, мэра города.
К.Илюмжинов: Вот это двигало, что, если ты для себя что-то сделал, то нужно сделать и для других. И я попытался
Я помню тоже, 94-95 год, один из глав районов был в кабинете, попросил просто по жилью – он из другого района приехал – я помог ему с квартирой. Он еще попросил – у него дочка в Ростовском университете учится – направление, все… И буквально на следующий день приходит министр внутренних дел генерал Бакланов и говорит: «Вот у нас данные на этого главу района, что он попросил взятку крупную в долларах у корейца за то, что он в аренду будет отдавать землю». Но я не поверил такому… Он говорит: «Мы должны сделать оперативные мероприятия…». Все-таки глава района, это начало 90-х, он был депутатом парламента… Трудно было. Я даже не поверил. Ну, хорошо, это не может быть, наговаривают на человек. И буквально через несколько дней он привез его в кабинет. Дали взятку. Деньги были как бы засвеченные и под видеокамеру все это засняли. Просто его привели в кабинет. Он голову опустил, говорит: «Ничего не надо… Всё – сажайте».
И.Воробьева
―
А, когда в убийстве журналистки Юдиной был обвинен ваш советник Сергей Васькин, вы поверили.
К.Илюмжинов
―
Сложно было. Когда мне в обед тот же министр внутренних дел позвонил и сказал, что обратился муж Юдиной, что она не пришла домой, я спросил – когда? То есть вечером ушла и почему-то не пришла. Спросили, почему целые сутки человека не было – можно было и вечером обратиться и ночью. И вот где-то в обед он обратился. Я сразу сказал: Поднимайте всех на ноги, обращайтесь в соседние регионы. Почему-то первая мысль пришла… А это середина 90-х…
И.Воробьева – 98
―
й.
К.Илюмжинов – 98
―
й. Много было похищений. Там в соседней республике… Почему я сказал, сразу дать данные в соседние регионы – подумали, может быть, выкрали, может быть увезли. Тогда журналистов тоже воровали. И благодаря генералу Бакланову, министру внутренних дел запросили соседние группы: буквально через несколько часов преступление было раскрыто. И, когда там были люди где-то связанные, не связанные со мной, поэтому я обратился к министру внутренних дел, написал письмо президенту Российской Федерации, чтобы расследовала бригада из Москвы, и суд был в другом регионе. И приехала бригада из Москвы, Ставропольского края, и суд был в другом регионе Российской Федерации.
И.Воробьева
―
Вы довольно долго возглавляли республику и Лариса Юдина – это не единственная журналистка, которая писала и про вас, и про республику, и про коррупцию. И масса оппозиционеров, разных выступлений. Как вы на это реагировали? Каждый раз какое-то решение принимали, что «вот на это не будем реагировать», или «здесь мы поведем проверку», или «закроем газету»?
К.Илюмжинов
―
Кстати, я помог этой газете, ее открыл. Она тиражом 500 экземпляров издавалась. И в 91-м году, вы помните, август 91-го года, это ГКЧП, путч. Коммунисты нашей республики, они поддержали КГЧП и эта газета тоже поддержала. И тогда Верховный совет РСФС и Борис Николаевич Ельцин и комиссия по информации, Они закрыли те газеты, которые поддержали путч. И в этот список – там было несколько десятков газет – попала как раз и газета «Советская Калмыкия». Я по поручению Бориса Николаевича Ельцина как раз был членом этой комиссии по информационной политике и еще был членом комитета по международным делам.И приехали ко мне журналисты, в том числе, и Юдина. Они пришли в Белый дом, тогда Верховный Совет СССР, сейчас – Дом правительства. Я не только там принял журналистов из Калмыкии – еще ряд других регионов. Они сказали: «Так получилось, не разобрались». Газета была закрыта. Они передали мне на имя Бориса Николаевича Ельцина письмо от коллектива. И Борис Николаевич нас, членом комиссии разослал по регионам, нескольким регионам. Вот я начал со своей родной республики – Республики Калмыкия, так как я был тогда депутатом Верховного Совета от Республики Калмыкия. На улице Ленина я как раз встретился с коллективом этой газеты. Кстати, многие, наверное, 90% сотрудников этой газеты до сих пор работают, и как бы я помогал… Так получилось в это сложное время: ни финансирования, ничего. И те публикации, которые делались – у нас и на выборах и всё – они печатались, разбирались. Неоднократно, кстати, по публикациям не только этой газеты, а московских газет и «Комсомольской правды», отправлялись в отставку и пэры и мэры, и главы районов, и депутаты…
Т.Фельгенгауэр
―
И только глава республики неизменно оставался на своем месте.
К.Илюмжинов
―
Ну, почему? Я же не прирос как бы к креслу этому. Я пару рас обращался к руководству, что я Брежнев – все время сидеть, как и президент ФИДЕ тоже. Я писал заявления, чтобы уйти.
Т.Фельгенгауэр
―
Для вас важная была оппозиция в вашей республике, конкуренция, чтобы была какая-то альтернатива и выборы были не безальтернативными, как в 95-м году, например, у вас были выборы?
К.Илюмжинов
―
Конечно, у нас все время альтернативные выборы были. Сегодня, кстати, один из кандидатов в президенты Калмыкии ко мне приходил. В 2002-м году, вы помните, что я не с первого раза победил. У нас выборы были в два тура, как в Иркутской области сейчас в два тура. Тоже я тогда набрал 49% с лишним, и были вторые выборы. Тогда оппонировал бизнесмен из Москвы Баатр Иванович Шанжиев. И нормальные выборы были. И когда я баллотировался тоже в Совет Федерации, там не один человек – там много людей было. Нормально.
Т.Фельгенгауэр
―
То есть вам нужно, чтобы вам кто-то оппонировал?
К.Илюмжинов
―
Не то что оппонировал… То есть я пахал… Я никогда не набирал 90%. 57%, 62%... Вот, например, в 93-м году я выдвинулся в президенты Калмыкии первый раз, меня выдвинули. Моим оппонентом был Герой Советского Союза прославленный генерал Очиров – это герой афганской войны. Третий кандидат был – это первый секретарь Калмыцкого обкома партии, он возглавлял обком комсомола. Уважаемые люди, известные – на Аллее Героев. И тут вот пацан приехал из Москвы. И вот выборы были открытые, честные. Тогда власть, администрация, они работали на этих оппонентов. Поэтому, когда я приезжал в районы – клубы были закрыты…
Т.Фельгенгауэр
―
То есть вы сами были оппозицией практически.
К.Илюмжинов
―
Да, я ездил как бы от дома к дому.
Т.Фельгенгауэр
―
Давайте мы сейчас прервемся. Напомню, это "Разбор полета", и в гостях у нас сегодня Кирсан Илюмжинов. Мы вернемся к вам через несколько минут.НОВОСТИ
Т.Фельгенгауэр
―
Продолжаем программу "Разбор полета". Здесь Ирина Воробьева, Татьяна Фельгенгауэр и наш гость Кирсан Илюмжинов, президент Международной шахматной федерации (ФИДЕ) и первый президент Калмыкии.
К.Илюмжинов: В Ленинской комнате распивали спиртное, ели плов. Через день фотографии с дня рождения были на Лубянке
И.Воробьева
―
Да, и, собственно, продолжая тему про выборы, когда мы говорим о том, что важно, чтобы всем могли избираться, хотелось бы спросить вас про ваше решение 94-го года, когда Конституционное собрание Калмыкии приняло Степное уложение. И в справке Генеральной прокуратуры, когда они говорили, что это не соответствует Конституции, говорилось о том, что для кандидатов в депутаты Калмыкии введен имущественный ценз, обязательный избирательный залог в 100 минимальных зарплат, а треть парламентариев – 9 человек – назначается президентом напрямую. Как-то это не вяжется с тем, что…
К.Илюмжинов
―
Ну, почему? Тогда конституционная реформа назрела. Смотрите, маленькая республика: 300 тысяч человек, 130 депутатов. Одновременно они и главы районов, и директора совхозов, и для такой небольшой республики такой громоздкий парламента… Сейчас миллионные города и миллионные области имеют несколько десятков. Это одно.Второе: без конституционной реформы невозможно было отменить декларацию о суверенитете и независимости, закон о гражданстве Республики Калмыкия и других актов. Почему Степное Уложение… Кстати, тогда в нашей комиссии работали эксперты. Я приглашал из Верховного Совета России, из парламента России, из Генеральной прокуратуры. Мы вместе тогда решали. И, когда было принято Степное Уложение, вот смотрите, в старой Конституции Республике Калмыкия было 189 статей. Многие конституции бывших автономных социалистических республик и регионов, они писались как бы под копирку. В нашей Конституции или основном законе Степном Уложении - там был несколько десятков. Я первый тогда в 94-м году и просил отменить должность президента Калмыкии. Зачем нам, небольшой республике иметь президента и все переписывать, коль мы небольшой регион Российской Федерации? Поэтому я предложил одной строчкой в Конституции, основном законе Калмыкии мы поддержим все законы международного права, Российской Федерации и дальше конкретно, что касается по нашей республике.
Почему Степное Уложение назвали? Все-таки национальная республика. И в 1640 году, за 8 лет до принятия на Руси великого Соборного Уложения, наши ханы Калмыкии приняли великое Степное Уложение. И именно, продолжая традиции свода законов, мы назвали Степное Уложение. Ну, правда, из прокуратуры все время просили изменить название, но мы тогда дописали: «Степное Уложение (Основной закон)». Дальше были комиссия, которую возглавлял министр по делам национальностей и регионов Абдулатипов Рамазан Гаджимурадович, который сейчас руководитель Дагестана – он, еще сотрудники администрации приехали, изучили и не нашли ни одного пункта, противоречащего Конституции Российской Федерации, ибо я попросил: если что вы найдете, пожалуйста, обращайтесь в Конституционный суд, и мы решим. Поэтому Степное Уложение было принято и администрацией президента Российской Федерации и Конституционным Судом.
Что касается 9 человек из 27 - ну, для этого нужно было баланс соблюсти. Почему? Вот 27 всего. Представляете, 130 было, а осталось 27. Одна третья – это 9. Для чего? Для того, чтобы, во-первых, половой состав был, национальный. Республика многонациональная, около 90 национальностей проживало на территории Республики Калмыкия, поэтому 9 человек. Мы предложили общественным организациям, национальны землячествам – а у нас и казахское землячество и дагестанское, многие-многие – они должны были по представителю дать и конкурс был среди этих общественных организаций и национальных комитетов. И 9 равномерно распределялось: один от одной общины, один – от дагестанской и так далее. То есть 9 не я распределял, а при президенте был совет старейшин и общественный совет, и они давали места. Я не подписывал, кто должен быть депутатом.
Т.Фельгенгауэр
―
Если говорить об отношении с федеральным центром…
К.Илюмжинов
―
Да, еще тогда не было ни одной женщины…
И.Воробьева
―
Депутата.
К.Илюмжинов
―
Да. И среди 9-ти половина вошли женщины и представители разных национальностей, конфессий. Республика, еще раз подчеркну, многоконфессиональная. Это единственная республика на Северном Кавказе, где буддизм, православие и ислам вместе.
Т.Фельгенгауэр
―
Если говорить про отношения с федеральным центром – вот Ира уже упомянули, как часто к вам приезжали разные проверки, ревизоры и прочее… история с прокуратурой…
К.Илюмжинов
―
Не чаще чем НЕРАЗБ.
Т.Фельгенгауэр
―
Но мы говорим сегодня про вас и про Калмыкию. Насколько вы себя чувствовали самостоятельным в решениях как глава республики?
К.Илюмжинов
―
Ну, как самостоятельным… Я мог повлиять только на республиканский бюджет, республиканские законы. Где-то примерно две трети, 70%, если взять тогда, это территориальное управление федеральных структур. То есть все силовые структуры глава республики не назначает. Тогда ФСК называлось, потом ФСБ. МВД, налоговая полиция, налоговая инспекция и так далее. Даже доходило до того – я не мог снять директора одного семеноводческого хозяйства небольшого. Там склад был. Он все время пил и пил. И глава района, и директор жалуются. А это федеральная структура. И вот пока добежишь до министра сельского хозяйства Российской Федерации скажешь, пока тот даст команды туда вниз - и вот этот все работал и работал… То есть наглядный пример.
К.Илюмжинов: В 17 каждый молодой человек должен сам принимать решение, а не родители за него или компьютер
Поэтому иногда из-за каких-то прогулов, нарушений трудовой дисциплины мы не могли влиять. Поэтому была Счетная палата, федеральные структуры, которые работали по своим направлениям. Ну, а глава республики, он должен отвечать за все. Вроде бы тебе некоторые структуры и не подотчетны… Иногда проводишь заседание правительства, приглашаешь, а они не приходят, даже заместителей своих не присылали. И приходилось жаловаться, звонить в Москву замам и министрам и говорить: «А почему ваш не приходит?». Там пока нагоняй ему дадут – вот придет, потом не придет…
И.Воробьева
―
Скажите, а вы со многими президентами в шахматы играли?
К.Илюмжинов
―
Со многими. Кто может играть, с теми играл.
И.Воробьева
―
С российскими президентами вы играли в шахматы?
К.Илюмжинов
―
С российскими – нет. Борис Николаевич любил шахматы, Владимир Владимирович, Дмитрий Анатольевич был у нас недавно, когда в Сочи проводили чемпионат мира среди женщин. Даже с Дмитрием Анатольевичем Медведевым сыграли с роботом Васей. Он у нас чуть не выиграл. Робот играл, он там передвигал фигуры, нажимал на время. Робот себе одну минуту взял на раздумья, а нам с премьер-министром дал 10 минут и чуть не выиграл. Пришлось отключить его.
И.Воробьева
―
Слушайте, а вы Ельциным играли в шахматы?
К.Илюмжинов
―
Борис Николаевич – нет. Это с его легкой руки я стал президентом ФИДЕ, потому что шахматная федерации России – они были против. Это 24 ноября 95-го года, когда Флоренсио Кампоманес, 5-й президент ФИДЕ в Париже на Генеральной ассамблее ФИДЕ предложил мою кандидатуру. Я решил посоветоваться, позвонил министру спорта, тогда Шамилю Анвяровичу Тарпищеву, который возглавлял комитет по спорту. Шамиль сказал: «Нет, это не моя компетенция. Звони Андрею Макарову». Андрей Макаров сейчас председатель бюджетного комитета Госдумы, тогда шахматную федерацию возглавлял. Но очень сильно на шахматную федерацию оказывал влияние Гарри Кимович Каспаров. Говорит: «Спрашивай у Каспарова».Я позвонил Каспарову. Подняла трубочку Клара Шагеновна. Клара Шагеновна: «Вот, Кирсан, пельмени кушал… Почему не так поступаешь?» Гарик взял трубку: «Зачем ты идешь в президенты ФИДЕ?» Я говорю: «Гарик, но это здорово! Ни разу россиянин не был президентом ФИДЕ. Представляешь, мы вместе много чего сделаем». Тоже – как решения принимал. Гарик: «Нет, если ты пойдешь в ФИДЕ, ты обманешь меня…». Я говорю: «Как, обманешь? Давай вместе объединяться». А почему Гарик был против – потому что он в Америке в США в 93-м году создал с Бесселем Коком с голландцем Профессиональную ассоциацию шахматистов, и он хотел, чтобы ФИДЕ перестало существовать.
Ну, тогда я позвонил Виктору Васильевичу Ильюшину, он был старший помощник Бориса Николаевича. Он говорит: «Надо Бориса Николаевича спрашивать – единственная инстанция». Он тогда в Барвихе болел. Он ему передал. Борис Николаевич спросил, где я нахожусь и вообще… Он сказал: «Хорошо, для России это нужно. Водружай флаг над Россией». И тогда, действительно, я где-то пошел, может быть, против своих друзей, но просьбу, наверное, или пожелание президента Российской Федерации я выполнил. Потом приехал, я подарил Борису Николаевичу шахматы. Он расставил, сел и говорит: «Ну, я знаю, как лошадь ходит». И мы согласились на ничью.
И.Воробьева
―
А, если честно, люди, которые не умеют играть в шахматы, они для вас имеют какое-то значение в жизни? Есть люди, которые умеют играть в шахматы…
Т.Фельгенгауэр
―
Каспарова и Дворковича слушаете.
И.Воробьева
―
Да-да, правда, это имеет значение?
К.Илюмжинов
―
Ну, почему? Я много стран посещаю. Вот в прошлом году – 86. В позапрошлом году рекорд – 108 стран. Там не только с шахматистами встречаюсь. Те, кто играет, не играет…В свое время Альберт Эйнштейн, когда к нему журналист ВВС пришел, он хотел интервью взять. Тот говорит: «Подожди-подожди…» - все решал какую-то шахматную задачу. И журналист спрашивает: «Как, профессор, вы находите время? Вы такое великий… находите время эти в эти шахматы?..» Он шашки их, по-моему, назвал. Он так посмотрел на него, говорит: «Молодой человек, почему вы находите время, чтобы тренировать мышцы тела, рук, ног, а не находите время тренировать мышцы головы. Единственный способ тренировать мышцы головы – это играть в шахматы».
Вот следуя, заветам Альберта Эйнштейна, я прошел многих своих друзей, те страны, которые я посещаю, чтобы все играли в шахматы.
И.Воробьева
―
А с Каддафи вы зачем играли в шахматы?
К.Илюмжинов
―
В шахматы… это очень интересное время. Мы с Каддафи много раз играли и встречались. Я в 2004-м году чемпионат мира проводил по шахматам в Триполи, где были, кстати, представители 56 стран, в том числе, шахматисты из США, Великобритании, даже из Израиля должен быть Милов приехать. Каддафи поддерживал шахматы. Мы даже должны были принять программу «Шахматы в школах». Часто с ним разговаривали.А играли последний раз, когда по ВВС, CNN прошло на несколько, можно сказать, месяцев до трагедии, когда его убили. Ну, был слух, что его убили. Был слух, что он с ума сошел. Но в это время натовские бомбардировщики утюжили Триполи и другие города. 12 июня, кажется, это был 12-й год или 11-й. Я находился в посольстве Российской Федерации. Мы с моими коллегами дипломатами отмечали день независимости России. И тут раздался звонок. Позвонил Мухаммед, старший сын Каддафи. Он возглавлял шахматную федерацию, был президентом Олимпийского комитета. Говорит: «Кирсан, слушай, мы тут недалеко. Мы слышали, ты в посольстве. Приезжай, отец хотел с тобой переговорить». Я подъехал. Он на первом этаже встретил. На второй этаж прошел – здоровый, всё. Я к нему обратился: «Слушайте, тут все говорят, что вы с ума сошли от этих бомбардировок. Вы же управляете? Управляете. Давайте, покажите всему миру, что вы играете в шахматы». Он говорит: «Ну, давай». И даже шахматы там и не предполагались.
Из соседней комнаты принесли шахматы. Мы сыграли с ним партию в шахматы, которую показали по всем телеканалам мира, что Каддафи как бы живой, нормальный, контролирует ситуацию. И через меня он тогда написал письмо всем главам натовских государств, чтобы не бомбили, он хочет провести реформы, выборы и так далее, но чтобы людей не уничтожали. Это письмо я передал в натовский штаб.
И.Воробьева
―
Для вас такие решения - это политика?
К.Илюмжинов: Шахматы, они всегда были связаны с политикой
К.Илюмжинов
―
Когда нам исполняется 18 лет по Конституции Российской Федерации, мы можем быть избранными, и мы можем избирать любого. То есть сразу с 18 лет мы активно включаемся в политическую жизнь. Поэтому мы всегда в политике. Я всегда в политике. И поэтому, когда принимаешь решение… А шахматы, они всегда были связаны с политикой. Вспомним, когда Карпов – Корчной, диссидент Корчной. Или Каспаров – дитя перестройки. Или Спасский с Фишером играл – чья система лучше: американская или советская? Борис Спасский, представляющий Советский Союз или Бобби Фишер, представляющий американскую систему, когда в Рейкьявике они играли? Америка против СССР.
Т.Фельгенгауэр
―
То есть и шахматы – это тоже политика.
К.Илюмжинов
―
Ну, конечно. Все в нашей жизни политика. Если ты не занимаешься политикой, политика занимается тобой.
Т.Фельгенгауэр
―
Получается, что все свои решения вы принимаете так же, как в шахматах - просчитываете сильно вперед – или все-таки эмоционально? Потому что, сказали посмотреть на эти отставки какие-то или на конфликт с мэром Элисты, кода вы взяли управление на себя. Со стороны выглядит, что вы часто эмоционально принимаете решения?
К.Илюмжинов
―
Нет, все просчитываю. Я по гороскопу Овен и Тигр. Я очень как бы эмоциональный. Я, спасибо, что в армии служил, научился эмоции держать в своих руках. Кто нас слушает – Овны и Тигры – понимают. Поэтому я в армии воспитал себя, чтобы не быть эмоциональным. Вот вся буря, она внутри проходит. Но, когда я в армии стал командиром отделения – 10 солдат, потом в 19 лет замкомвзвода, когда в моем подчинении сначала 30, а потом 100 солдат было, когда на учениях под этими пулями бегаешь – то ты должен принимать решения. Поэтому я благодарен Советской Армии, что прошел службу – спасибо ей! – которая научила все время думать и быть ответственным за людей.И, когда потом был и депутатом и президентом – любое мое решение, которое принято, оно выстрадано, и оно всегда по принципу: First think, then make a move, сначала подумай, потом сделай ход. И лучше не на один ход, а на пять-шест ходов вперед просчитай. И поэтому те заявления, что я эмоциональный, что шкаф на меня сверху упал или я с кровати свалился – ну, крэйзи какой-то. Там Кирсан заявил что-нибудь необычное. Это не эмоциональный выход. Потому что я уже в политической жизни с 18 лет и с 26 лет депутат. Поэтому все я просчитываю.
И.Воробьева
―
То есть, когда вы заявляете о контакте с инопланетянами в паблике, вы просчитываете.
К.Илюмжинов
―
Конечно.
И.Воробьева
―
Вы понимаете, что люди будут крутить у виска, что они будут связывать имя Кирсана Илюмжинова с человеком, который на полном серьезе говорит, что его похищали инопланетяне и так далее. В чем тогда расчет? На что вы надеялись?
К.Илюмжинов
―
Я шесть месяцев думал об этом, кажется даже больше. Я думал перед тем, как журналистам ВВС и первая радиостанция «Свобода», вот ваши коллеги в прямом эфире меня спрашивали. Я думал где-то полгода, я анализировал плюсы и минусы.Вот я сегодня как бы первый раз объявляю, что я встречался с инопланетянами. Мы должны вместе втроем просчитать плюсы и минусы. И одни минусы… Я скажу, что инопланетяне… Во-первых, дома там родители, родные, братья скажут: «Ну, ты вообще крэйзи! Ты сошел с ума. Потом над нами будут смеяться». Это раз.
Во-вторых, близкие, избиратели мои. Все скажут… Там в Калмыкии, рядом граждане из Ставропольской, Астраханской областей скажут: «Кого вы там себе избрали? С гуманоидами встречается, с инопланетянами». Это два.
Третье: что шахматисты? 600 миллионов играет в шахматы. 186 стран входят во Всемирную шахматную федерацию. Не самая глупая международная организация. Все мозги все-таки. Два раза выиграл в выборах против Карпова, Каспарова – тоже не самые такие люди… Ну, умные, скажем так.
И вот заявить. Везде минусы. Шахматисты… и, кстати, Гарри Каспаров во время прошлогодних выборов он использовал, он ездил по странам и говорил: «За кого вы хотите голосовать? Это сумасшедший, он там с инопланетянами встречается».
Одни минусы, я плюсов не вижу: минус, минус, минус… сумасшедший, сумасшедший… И вдруг я заявляю. Но я же на сумасшедшего не похож. Я начал анализировать. Ну, кто-то же должен сделать ход вперед, должен огонь вызывать на себя. Я понимал, что все на меня обрушатся, будут говорить. Для чего? Ну, для того, чтобы все показаться, что… Во-первых… У вас же есть дома кошка или собака. Иногда оно что-то чувствует. Есть где-то элементы разума, не разума… но вперед. То есть доказать, что, во-первых, мы на этой земле, на планете не самые умные не самые единственные разумные; что кроме нас, человекоподобных… человеков, есть и другие разумные существа на нашей зеленой планете. Это одна мысль.
И второй посыл – что мы не одни в этой вселенной. Константин Эдуардович Циолковский сто лет еще писал, что наша Галактика кишит различными цивилизациями. Значит, мы не одни. Ну, должен кто-то первый сказать, вызывать огонь на себя. Пусть хоть люди задумаются, что мы не одни на этой планете, и мы не одни этой вселенной.
И.Воробьева
―
То есть вы не видели на самом деле никаких инопланетян, но заявили для того, чтобы – поскольку ваши должности и ваше имя…
Т.Фельгенгауэр
―
Привлечь внимание.
И.Воробьева
―
Да, привлечь внимание к теме.
К.Илюмжинов
―
Некоторый пиар, да. Но какой пиар? У меня и так пиара достаточно. Это не очень хороший пиар, который до сих пор… Это было в 97-году в сентябре. Это сколько лет прошло?
И.Воробьева
―
Ну да, но вы просто продолжаете это повторять?
К.Илюмжинов
―
Я не продолжаю. Это вы спрашиваете. Я бы, например, и не вспомнил…
И.Воробьева
―
Так встречались или не встречались?
К.Илюмжинов
―
Ну, конечно, встречался. Если бы я не встречался, я бы не говорил.
Т.Фельгенгауэр
―
А вы ни разу за эти годы не пожалели о своем решении рассказать?
К.Илюмжинов
―
Нет. Знаете, сначала было сложно. Когда NHK приехали ко мне, журналисты из Японии, и они по опросам показали сначала не то что осуждение, но, когда начали приходить десятки, а потом сотни тысяч разных просьб и сообщений взять интервью у меня… Оказывается, многие люди, даже NASA американская, она каждый год фиксирует официально более 4 тысяч разных НЛО и так далее, контакты и всё. То есть если это есть, то есть, нужно говорить. Это одна сторона.А вторая сторона. Мы же никогда не спорим, верит ли человек в Христа, или в Будду, или в Магомеда. Это вопрос веры. Если вы верите в Христа, Будду или Магомеда, то почему я не могу верить в инопланетян, которые создали нашу жизнь?
Т.Фельгенгауэр
―
Вопрос веры не нуждается в доказательствах, это правда. И у нас еще несколько минут.
И.Воробьева
―
Зачем вы снимались в телесериале, объясните?
К.Илюмжинов
―
Баба Ванга?
И.Воробьева
―
Зачем?
К.Илюмжинов
―
Потому что меня попросил и продюсер и авторы. Они попросили моих советов, потому что я один из немногих, который с бабой Вангой встречался более 40 раз. Кстати, она мне тоже сказала, что я буду президентом. Просто мы с ней дружили. И Елена Яковлева снималась в роли Ванги, и я там некоторые моменты советовал. Во-первых, речь бабы Ванги. Вначале как бы неправильно было… Баба Ванга, она говорила очень отрывисто, резко и вот так как бы кулаком… Многие такие вещи. С другой стороны, мне приятно было окунуться снова в ту атмосферу бабы Ванги, и где-то помочь ребятам. Кстати, я получил гонорар за это.
Т.Фельгенгауэр
―
Тоже не лишним будет.
К.Илюмжинов
―
687 рублей, что ли. Расписался в ведомости.
Т.Фельгенгауэр
―
Есть ли решение, над которым вы сомневаетесь сейчас, учитывая вашу нынешнюю работу?
К.Илюмжинов
―
Конечно. Сейчас думаю над принятием решения. Две недели назад президент Российской шахматной федерации и вице-президент ФИДЕ Андрей Филатов выступил с речью на конгрессе ФИДЕ. Он предложил, и многие делегаты потом поддержали, все участники конгресса, ФИДЕ предложил мне выдвинуться на пост президент ФИФА, побаллотироваться, принять участие вы этих выборах. Это нужно для развития, популяризации шахмат, для узнаваемости бренду ФИДЕ и так далее. То есть ФИДЕ – мы сейчас во многих акциях участвуем. Например, организовываем матч мира между детьми Северной и Южной Кореи на 37-й параллели.
Т.Фельгенгауэр
―
ФИФА и ФИДЕ – это все-таки разные совсем…
К.Илюмжинов
―
Ну нет, почему? Мы же одно дело делаем: спорт во имя мира. И то, что мы в шахматах сделали… Шахматы, например, последние 20 лет единственная из международных спортивных федераций, где не было ни одного коррупционного скандала, самая чистая, наверное, организация.
И.Воробьева
―
И вы решили баллотироваться?
К.Илюмжинов
―
Вы у меня спросили. А я думаю.
Т.Фельгенгауэр
―
А вы сомневаетесь…
К.Илюмжинов
―
Был сделано предложение. Я посетил уже с десяток стран. Как бы советуюсь тоже. Если, например, вы что-то завтра-послезавтра услышите: Вот там Кирсан снова с тумбочки свалился! Нет. Было предложение. Я езжу сейчас по странам, начиная от США, заканчивая Северной Кореей. Советуюсь, спрашиваю, как можно, не можно… просчитываю все плюсы и минусы. Поэтому я сейчас нахожусь в процессе принятия решения.
И.Воробьева
―
Вы, когда примите решение, сообщите.
Т.Фельгенгауэр
―
Обязательно, да. Это важное решение. Спасибо большое! Кирсан Илюмжинов, президент Международной ФИДЕ был нашим сегодняшним гостем.
И.Воробьева
―
Да, спасибо большое! Это была программа "Разбор полета". Счастливо.
Т.Фельгенгауэр
―
До свидания!
К.Илюмжинов
―
Спасибо!