Случай на Кутузовском проспекте, где инспектор ГИБДД угрожал пистолетом беременной женщине - Александр Ноздрачев, Елена Алексеева - Разворот (утренний) - 2011-07-20

М. ГАНАПОЛЬСКИЙ: Елена Игоревна, доброе утро.

Е. АЛЕКСЕЕВА: Доброе утро.

М. ГАНАПОЛЬСКИЙ: Матвей Ганапольский, Татьяна Фельгенгауэр, Лев Гулько – мы в студии «Эха Москвы». Еще раз хочу поблагодарить вас, что вы вчера позвонили и дали свои координаты, так сказать. Ну, вы нам расскажете, что к чему, ладно?

Е. АЛЕКСЕЕВА: Вам нужно по материалам, правильно, проверки?

М. ГАНАПОЛЬСКИЙ: Да, да, по материалам проверки. Пожалуйста, расскажите. Вы в эфире.

Е. АЛЕКСЕЕВА: Хорошо. Значит, по факту инцидента на Кутузовском проспекте была проведена самая тщательная проверка. Как уже вы, наверное, знаете из ряда СМИ, вчера представители руководства ГАИ встречались со всеми участниками этого инцидента – соответственно, с женщиной, ее мужем, с нашими сотрудниками. В общем-то, по итогам проведенной проверки пришли к двум глобальным выводам. Во-первых, с одной точки зрения, наши сотрудники, безусловно, допустили нарушение тем, что они не представились. Соответственно, человек, который был инспектором 2-го спецполка ДПС, закрепленного на этой трассе, который запечатлен на пленке, он не представился мужу гражданки. Несмотря на то, что тот не являлся непосредственным участником этого инцидента, тем не менее, он сделать это должен был. Соответственно, к нему будут применены меры дисциплинарного взыскания в виде того, что ему будет объявлен строгий выговор. К руководителю подразделения, где служит указанный сотрудник, командиру первого батальона 2-го спецполка, также будут применены определенные меры. Ему указано на недопустимость подобных фактов поведения среди сотрудников подразделения и приписано провести работу с личным составом по правилам вежливого и внимательного обращения с сотрудниками и гражданами. Но с другой стороны, так же я хотела бы обратить внимание на тот момент, что утверждение о том, что женщине угрожали пистолетом, своего подтверждения не нашло, так как предоставить видеозапись, на которой этот факт был бы зафиксирован, супруг женщины не смог.

Т. ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Елена Игоревна, я прошу прощения. Что значит «угрожал пистолетом»? Если сотрудник ДПС достал пистолет, это значит, что он угрожает или нет?

Е. АЛЕКСЕЕВА: У нас нет подтверждения факта того, что он доставал пистолет.

Т. ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Ну, здесь слово против слова.

Е. АЛЕКСЕЕВА: Нет, здесь не слово против слова, здесь есть два таких момента. Во-первых, никакой видеозаписи, о которой он говорил, предоставлено не было. Кроме того, вчера все объяснения, которые были даны, также были зафиксированы на пленку, и об этом знали все участники. И в своих объяснениях женщина заявила, что никто ей оружием не угрожал.

Т. ФЕЛЬГЕНГАУЭР: А она говорила, доставали пистолет или нет?

Е. АЛЕКСЕЕВА: Нет, она сказала дословно, что ей никто оружием не угрожал.

Т. ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Просто разные вещи: угрожать, доставать пистолет.

Е. АЛЕКСЕЕВА: Ну, вы знаете, для нас это, в общем-то, факт – либо он есть, либо его нет. Ни подтверждения, ни опровержения этому факту установлено не было.

М. ГАНАПОЛЬСКИЙ: Елена Игоревна, и второй момент – это вопрос отъема прав. Если помните, муж утверждал, что сначала инспектор отдал права, но потом по рации с употреблением нецензурного слова ему приказали права изъять. Что по этому поводу?

Е. АЛЕКСЕЕВА: По этому поводу, значит, во-первых, все радиоэфиры, все радиопереговоры сотрудников тоже так же постоянно фиксируются. Причем фиксируются они в автоматическом режиме, изменить эту фиксацию невозможно, у нас нет доступа там что-то стереть, изменить или что-то сделать. Была запрошена пленка всего, соответственно, радиоэфира в районе инцидента, ее полностью изучили, нам привезли диск. Фраз, содержащих ненормативную лексику в отношении женщины и указаний о том, что что-либо с ней сделать, в нецензурном порядке, в радиоэфире обнаружено не было.

М. ГАНАПОЛЬСКИЙ: Итак, давайте подведем итог: нет факта того, что доставали пистолет, и нет факта, что с нецензурной фразой кто-то приказал сотруднику забрать права у нее. Нету, да?

Е. АЛЕКСЕЕВА: Совершенно верно. Есть два других факта. Первый факт - что сотрудник не представился должным образом и некорректно себя вел, не предоставив данные о своем имени, о подразделении, в котором он работает. И также есть факт, по поводу которого также имеется видеозапись, что женщина не пропускала машину, имеющую специальную светографическую окраску и двигавшуюся с включенным сигналом…

М. ГАНАПОЛЬСКИЙ: А она могла уйти… То есть она не пропускала, потому что не хотела или потому что не могла?

Е. АЛЕКСЕЕВА: Можно опять-таки я поясню? У нас есть данные видеофиксатора, установленного на машине, как раз вот на той, которая ехала. То есть у нас есть полная запись. На записи отчетливо видно, что правая полоса свободна, и женщина, тем не менее, не перестраивается. Мы также готовы предоставить эту запись на всеобщее обозрение.

М. ГАНАПОЛЬСКИЙ: И последний вопрос. Вот все вот это, то, что вы сейчас сказали, супруг знает?

Е. АЛЕКСЕЕВА: Да, в общем-то, знает. Ему вчера все это разъясняли. Встреча была очень долгой.

М. ГАНАПОЛЬСКИЙ: И как встреча закончилась? Потому что мы сейчас ему позвоним и спросим его, если, конечно, он снимет трубку.

Е. АЛЕКСЕЕВА: Вы знаете, ну, я не могу вам сказать, что он думает по этому поводу, поскольку я не готова судить за мнение другого человека. Я вам могу сказать с нашей стороны. Мы согласны, мы понимаем, что наш сотрудник допустил нарушение, мы вынуждены наказать его. Но с другой стороны, мы выявили нарушение женщины, соответственно, мы все материалы по поводу нее обязаны передать в суд. Я считаю, что здесь должна быть улица с двусторонним движением: и наши сотрудники, допустившие правонарушение, должны понести наказание, и, соответственно, если налицо нарушение правил дорожного движения по статье 12.17 части 2-й КоАП, мы обязаны передать документы в суд для решения вопроса по существу. Поскольку есть правило, согласно которому спецтранспорту с включенными звуковыми сигналами нужно уступать дорогу.

М. ГАНАПОЛЬСКИЙ: Спасибо.

Т. ФЕЛЬГЕНГАУЭР: А видео можно будет, да, Елена Игоревна, посмотреть?

Е. АЛЕКСЕЕВА: Да, мы сегодня будем распространять видео. Мы как бы совершенно объективны, учитывая, что у нас есть видео о поведении нашего сотрудника, и есть видео о нарушении. Мы считаем, что в данном случае комплекс доказательств должен быть общедоступен для того, чтобы мы полностью представили объективную картину произошедшего события.

Т. ФЕЛЬГЕНГАУЭР: И можно еще один вопрос просто от наших слушателей? Какие-то фразы в радиоэфире были по указанию… может быть, без ругательств, без всего, но кто-то дал указание все-таки забрать права. Это было, или вообще никаких таких фраз не было?

Е. АЛЕКСЕЕВА: У меня таких фактов нет. Там были фразы в радиоэфире по поводу проверок, по поводу того, что происходит с инцидентом, по поводу звонка 02. Так как была выставлена карточка, соответственно, опять-таки сразу же запрашивали, связывались. Для понимания: что такое звонок на 02? Как только гражданин любой звонит на 02, выставляется карточка. Эта карточка автоматом отправляется во все службы, которые могут быть заинтересованы, в данном случае это служба собственной безопасности, руководство и так далее. Естественно, сразу происходит запрос информации на месте, что происходит. Именно этим и объясняется количество людей, которые приехали на данный инцидент. Приехал командир подразделения, приехал ответственный по карточке 02. То есть это все действия, которые предпринимаются в любом случае, когда происходит звонок такого характера на 02. Мы немедленно обязаны на него реагировать.

М. ГАНАПОЛЬСКИЙ: Спасибо большое за ваши разъяснения, благодарю вас, что нашли для нас время. Спасибо. Елена Игоревна Алексеева, руководитель пресс-службы ГУВД города Москвы. Ну, естественно, мы должны, и сейчас попросим наших звукорежиссеров. Наберите, пожалуйста, номер мужа пострадавшей Александра Ноздрачева, чтобы узнать его позицию по этому поводу. Как вы слышали, он был вчера там, ему все показали, все продемонстрировали и так далее. Значит, для того, чтобы не было каких-то непоняток…

Л. ГУЛЬКО: Две стороны послушаем.

М. ГАНАПОЛЬСКИЙ: Да, две стороны. Я надеюсь, Александр, что вы… есть гудок, да? Алло, Александр?

А. НОЗДРАЧЕВ: Да-да.

М. ГАНАПОЛЬСКИЙ: Здравствуйте. Матвей Ганапольский, Татьяна Фельгенгауэр, Лев Гулько. Ну, вы уже знаете, почему мы звоним, я так понимаю.

А. НОЗДРАЧЕВ: Ну, догадываюсь.

М. ГАНАПОЛЬСКИЙ: Значит, я вас прошу… только что… Вы не слушали наш эфир, нет? Или слушали?

А. НОЗДРАЧЕВ: Нет, вы знаете…

М. ГАНАПОЛЬСКИЙ: Значит, только что была у нас Елена Игоревна Алексеева, руководитель пресс-службы ГУВД. Она рассказала, что вчера у вас там были разговоры, вы там были, и вам там показывали, демонстрировали и так далее. И мы спросили ее про два ключевых момента, с которыми, я так понимаю, вы были ознакомлены. Значит, первое – что никакого матерного слова и приказов отобрать права у вашей жены не было – это раз. Второе – никто не доставал пистолет, вернее, в том смысле, что нет подтверждающего этого видео. И третье – то, что вам показано было видео, где ваша супруга спокойно могла уйти вправо и освободить дорогу. Я хотел бы… ну, мы не суд. Просто поскольку мы услышали ту точку зрения, то хотели бы услышать и вашу. Пожалуйста.

А. НОЗДРАЧЕВ: Ну, значит, по всем трем пунктам это абсолютная ложь. Первый момент – что касается вот этого матерного выражения в прямом эфире, мы запросили запись эфирную, запись эфирная должна вестись на этой трассе. Нам это предоставить отказались вчера, сказали, что это технически сложно. Это первый момент. Второй момент – мы попросили запись нарушения моей жены. Потому что, по утверждению сотрудников вот этого ДПС, эта запись велась. Нам отказались это предоставить. Третий момент – мы попросили предоставить запись из машины одного вот этого дэпээсника, потому что говорили, что там ведется съемка. Тоже предоставить отказались, сказали, что видеорегистрации в этой машине нет. Поэтому по всем трем пунктам, о которых говорит руководитель и представитель пресс-службы, это абсолютная ложь. Более того, когда я задал вопрос, на каком основании, на фотографии это даже видно, человек в форме передо мной стоит и держится за кобуру, мне дали ответ, что ему просто так стоять удобнее. На мой вопрос, а почему же он тогда за промежность не держится, знаете, ответить затруднились. Знаете, то, что было вчера, это больше похоже на какую-то клоунаду, нежели чем на разговор нормальных взрослых людей. Путались в показаниях. Один сказал, что жена моя украла с торпеды машины права, вот у этого дэпээсника. Второй дэпээсник заявил, что она взяла у него из рук. Я говорю: «Ребята, вы даже подготовиться толком не смогли к нашему с вами разговору, вы путаетесь в показаниях, вы откровенно врете. Неужели вам не стыдно?». Знаете, в ответ ничего. Потом сказали, что, значит… пытались мне угрожать. Угроза состояла в том, что «с вас требовали предоставить права». Мои. Потому что на самом деле он тоже пытался у меня их отобрать. «Чего ты здесь стоишь?». Я говорю: «А я стою со включенным аварийным сигналом». «Вот, на камере видно, что вы стоите». Я говорю: «Покажите камеру». Показывают запись видеокамеры вот этого дэпээсника. Там нигде не видно, что я стою как-то неправильно, но зато прилично слышно: «Я представляться тебе не буду, мы не в магазине». Я говорю: «А как вы объясните вот эту фразу?». Господин полковник, это его начальник, вы знаете, стеснительно отвернулся и сказать ничего не мог. И поэтому, ну, что я могу сказать? Конечно же, у меня нет комментариев, потому что когда сталкиваешься с такой абсолютно наглой, хамской ложью, а еще особенно из официального источника, из пресс-агентства Министерства внутренних дел, вы знаете, я, конечно, немножко даже в тупике. Потому что я не знаю, я отказываюсь это понимать.

Т. ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Я просто хотела не то чтобы спросить, просто рассказать, раз вы не слышали наш разговор. Просто представитель пресс-службы нам пообещала, что сегодня эта видеозапись… Я спросила, сможем ли мы увидеть эту видеозапись, нам сказали, что сегодня эти материалы будут как-то распространены. А что касается того, что там технически сложно предоставить аудиозапись, то вот у той самой главы пресс-службы, по ее собственным словам, есть диск, который они прослушивали, если я все правильно услышала. Поэтому, я думаю, стоит еще раз попробовать…

М. ГАНАПОЛЬСКИЙ: Ну, то есть вам ничего не давали, вы ничего не слышали?

А. НОЗДРАЧЕВ: Нет, вы знаете. Ну, честно говоря, то, что вы мне сегодня рассказали, это интересная новость. Будем смотреть. Но я уже так, знаете, для себя понимаю, что что бы я ни увидел, я уже ничему не удивлюсь, потому что уже та позиция, которую они заняли, она достаточно ложная. Более того, я попросил тогда вот этого руководителя пресс-службы выдать запись мне, потому что меня снимали, и я имею право на эту запись – ту, которую снимали в ГИБДД, куда нас приглашали. И я думаю, что вот эту запись тоже очень неплохо было бы распространить, чтобы было видно, кто говорил, что говорил, какие показания давались.

М. ГАНАПОЛЬСКИЙ: Нет, ну тут я сразу хочу сказать, вы же знаете, наверное, об этом, и в новостях это было, что тех сотрудников, которые вам не представились, вашей супруге не представились, что там у них будут серьезные дисциплинарные взыскания. Последний вопрос: какие ваши будут дальнейшие действия? Или вы решили: ну, раз так, то и все?

А. НОЗДРАЧЕВ: Нет, вы знаете, я думаю, что мы будем подавать в суд, это в краткосрочный период, наверное. А в долгосрочном периоде, мы уже с женой об этом переговорили, мы думаем, что, наверное, будет для нас полезно и для нашего будущего ребенка сменить место проживания – страну. И пусть останутся вот такие деятели, как этот дэпээсник, а также те, кого они охраняют. Вот, наверное, и все.

М. ГАНАПОЛЬСКИЙ: Хорошо, Александр, спасибо вам за интервью ваше. И если будут какие-то новости, ну, кроме смены страны… перед тем, как менять страну, подумайте, стоит ли ее менять из-за истории с ДПС.

А. НОЗДРАЧЕВ: Вы знаете, это звено одной цепи. Вы знаете, это то, что уже, наверное, последняя капля. Вот, наверное, и все.

М. ГАНАПОЛЬСКИЙ: Хорошо, спасибо вам большое. Всего вам доброго.

Т. ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Спасибо вам большое. До свидания, Александр…

…

М. ГАНАПОЛЬСКИЙ: Елена Игоревна?

Е. АЛЕКСЕЕВА: Да.

М. ГАНАПОЛЬСКИЙ: Да, простите, снова с «Эха Москвы». Вы не слышали сейчас наш эфир?

Е. АЛЕКСЕЕВА: Нет, к сожалению.

М. ГАНАПОЛЬСКИЙ: Вы знаете, тогда у меня к вам просьба. Ну, мы сейчас разговаривали с Александром Ноздрачевым, это супруг. Ну, он сказал много удивительных вещей. Можем ли мы вас попросить, чтобы кроме вашего официального комментария вы нашли потом возможность послушать вот этот фрагмент эфира, я вам потом дополнительно…

Е. АЛЕКСЕЕВА: Да, конечно…

М. ГАНАПОЛЬСКИЙ: Нет, послушайте меня. …и сделать следующее. Мы выложим расшифровку того, что он сказал, но после того, как вы пришлете ваш комментарий. То есть мы хотим на сайте «Эха» выложить дополнительно ваш комментарий – понимаете, да? – именно по тем пунктам, которые он сказал. Вы понимаете меня, да? Не ваш официальный комментарий, который вот вы сейчас распространяете, а вот он нам сказал какие-то совершенно удивительные вещи. И мы бы все-таки хотели поставить в этом точку. Поэтому я после эфира… Я просто почему это говорю сейчас – чтобы радиослушатели понимали, что будет. Я вам позвоню после эфира, объясню, где найти эту запись, вы это послушаете, и я бы вас попросил прислать мне ваш комментарий по этому поводу. Хорошо? Чтобы мы это выложили рядом, и чтобы, так сказать…

Е. АЛЕКСЕЕВА: Хорошо, конечно.

М. ГАНАПОЛЬСКИЙ: Все, договорились. Спасибо вам еще раз. Пока.