Новые свидетельства о пытках в омских колониях - Зоя Светова - Рикошет - 2018-09-26
А.Соломин – 18
―
34 в российской столице. Меня зовут Алексей Соломин. И в эфире радиостанции «Эхо Москвы» и YouTube-канала «Эхо Москвы» - у нас тут прямая трансляция – программа «Рикошет», в которой мы разбираем одну из самых громких статей, расследований этого дня. И сегодня нашим героем будет журналист, правозащитник Зоя Светова, которая написала большую достаточно статью для «МБХ медиа». В ней она рассказывает о новых свидетельствах о пытках на этот раз в омских колониях. Зоя Светова сейчас с нами на прямой связи. Здравствуйте!
З.Светова
―
Добрый вечер.
А.Соломин
―
Я почитал сегодня эту статью и ужаснулся в очередной раз, разумеется, тому, что происходит. Речь, я так понимаю, идет о протяженном периоде. Прежде всего, я хотел спросить вас, а действительно ли это происходит и сейчас, когда у нас вроде бы уже объявлена кампания о привлечении к ответственности тех, кто устраивает пытки в колониях?
З.Светова
―
Да, вы знаете, буквально на днях получила письмо из той же самой колонии, о которой я пишу. Это ЛИУ-10. Это, на самом деле, лечебное… это, в общем-то, больница, такая колония-больница, где содержатся в основном больные туберкулезом. И вот это такая жалоба, заявление направлена не только мне, а в различные правозащитные организации, где осужденные этой колонии, они подписываются просто: «Осужденные, находящиеся в ФКУ ЛИУ-10 города Омска». Они не называют себя…
А.Соломин
―
Опасаются.
З.Светова
―
Да, они боятся, что их будут точно так же пытать, как пытали тех, о которых я пишу, в 2015 году в течение нескольких месяцев.
А.Соломин
―
Давайте мы несколько вещей скажем, что значит, пытали, потому что…
З.Светова
―
Да, я думаю, что можно просто маленький кусочек зачитать из запроса одного бывшего осужденного, который теперь на свободе. И вот что он рассказал своему адвокату Марии Эйсмонт, как их пытали. Это пытали 11 человек с 1 сентября по декабрь. И вот одна из пыток: «Засунули в анал провод и пустили ток. Состояние было такое, как будто тебе оголяют все нервы на зубах и еще их тянут. Они что-то кричали, но я не понимал, что. Потом перевернули на спину. Один сел на грудь. И провода подсоединили к половому органу. Я не видел этих людей. Судя по голосам, в комнате было человек пять. Один из них всё время держал наволочку, чтобы она не задиралась, еще один держал ноги. Я сильно кричал. Крики были слышны отовсюду, несмотря на то, что они включали музыку очень громко».Вот, мне кажется, что это одна из самых страшных пыток…
А.Соломин
―
Я просто уточню: наволочка на голове – чтобы не видели заключенные, кто их пытает, правильно, да? И не могли пожаловаться на конкретных людей.
З.Светова
―
Да, да. И, тем не менее, например, этот бывший заключенный называет начальника ЕПКТ – это учреждение камерного типа так называется. Его зовут Махмадбеков Шодибек. И вот этот человек, обращаясь к заключенным, называя их женскими именами, говорил: «Ты кто? Вас стереть – три секунды. И никто за вас не приедет. У тебя нет миллионов. Вы что, собрались бороться против системы? Система вас сотрет».И вот тут, мне кажется, очень важно объяснить. Я всегда задаю вопрос тем, кого пытали, потому что это не первый человек, я с ним потом говорила, с этим осужденным, которого опрашивала адвокат Мария Эйсмонт… Я его спросила: «А почему они вас пытают, из-за чего?» Он говорит: «Потому что мы пожаловались». Потому что эти заключенные, они содержались в больнице ЛИУ-10 – это больница, где много больных туберкулезом. Они жаловались на условия, на то, что там очень плохие условия, что их не лечили, что было плохое питание, в камерах был грибок, сырость. И заключенных туберкулезников с открытой формой помещали вместе с заключенными туберкулезниками с закрытой формой. То есть очень легко было заразиться.
И они просто пожаловались. Но, поскольку жалобы не уходили по официальному пути, они пожаловались, позвонили жене одного из осужденного, потому что у них был мобильный телефонии жалоба, таким образом, ушла в прокуратуру, и началась проверка. И вот за это их пытали, чтобы они больше не жаловались. Им говорили: «Что, жалобы писать любишь, да? Придется тебя изнасиловать». Понимаете, это страшная история, очень страшная. И таких историй много.
А.Соломин
―
Правильно ли я понимаю, что сейчас Мария Эйсмонт, которая как раз общается с заключенными особенно на фоне этой кампании – у многих же появляется надежда, может быть, даже страх в какой-то степени они пытаются подавить и рассказывают об этих случаях – что ей всё сложнее и сложнее встречаться с заключенными?
З.Светова
―
Да, самая беспрецедентная ситуация произошла… Вчера мне позвонила как раз адвокат Эйсмонт и рассказала, что она приехала вот в эту колонию ЛИУ-10 и хотела встретиться с осужденными и с теми, которых пытали вот тогда, которые входят в эти 11 человек. И начальник колонии или кто-то или, не знаю, кто-то из администрации сказал, что это невозможно, потому что эти люди отказались с ней встретиться.Тогда она сказала: «Давайте мы пойдем к ним и спросим, действительно, ли они отказываются встретиться с адвокатом. И ей это не разрешили.
Хочу сказать, что это типичный случай. Я сама была в такой ситуации, когда приезжала в мордовскую колонию по жалобам заключенных. Это была ИК-18 несколько лет назад. И мне сказали: «Заключенные не хотят с вами встречаться. Они отказываются». Потом, когда этот человек вышел, я с ним связалась, когда он освободился, он сказал: «Меня пугали, что будет еще хуже, если я с вами встречусь и расскажу вам о пытках». То есть э то типичный метод сотрудников колоний не пускать адвокатов, чтобы люди не рассказывали правду о тех пытках и о тех нарушениях прав человека, которые происходят.
А.Соломин
―
В статье, которую вы написали, я обратил внимание на то, что многие из заключенных идут по уголовным статьям, они не экономические, не политические, и что, если я правильно понимаю, они меньше всего могут получить защиту.
З.Светова
―
Да, да.
А.Соломин
―
что именно как раз и тюремщики к ним плохо относятся и, насколько я понимаю, обществу очень сложно… как-то их убедить в том, что они тоже нуждаются в защите.
З.Светова
―
Да, это простые заключенные. Это люди из народа, которых некому защитить, у которых нет денег на адвокатов. Правозащитники за них не стоят в пикетах. И что можно было бы сейчас сделать – это если бы руководство ФСИН взялось расследовать тоже эту историю. Потому что уже ведется проверка Следственным комитетом в Омске, понимаете? Но нужно, чтобы был этому расследованию импульс из Москвы, чтобы из Москвы пришло указание в эту колонию, чтобы адвокатов туда пускали и не препятствовали.Вы помните историю, когда заместитель начальника ФСИН Валерий Максименко извинился перед Евгением Макаровым? Этот тот осужденный, которого избивали в Ярославле. И вы помните видео, которое было опубликовано…
А.Соломин
―
То есть нужно аналогичное какое-то выступление федеральных властей.
З.Светова
―
Да, нужно, чтобы федеральный ФСИН дал указание, чтобы не саботировали расследование, чтобы адвокаты имели доступ к этим людям. Потому что уже троих опросили и, в принципе, все описания – вот то, что описано в моей статье, то, что ранее было описано в различных статьях и в опросе Эйсмонт, адвоката Дмитрия Козюкова – помните, он точно так же описывает, как их пытали; было 11 человек, которых так страшно пытали.
А.Соломин
―
Спасибо вам большое. Я напомню, что это Зоя Светова, журналист и правозащитник на радиостанции «Эхо Москвы». И традиционное голосование. Я не зря обратил внимание на отношение со стороны тюремщиков именно к таким заключенным – не экономическим, не политическим, к уголовникам. Мне интересно, как аудитория относится к ним.Еще раз: это не осуждая никого, не пытаясь расставить приоритеты, хочу узнать, вы относитесь к судьбе уголовных заключенных и заключенных по другим – экономическим, политическим статьям – одинаково (все люди), тогда – 660 06 64, либо вам менее интересна и важна судьба уголовников именно, чем осужденных по другим статьям – 660 06 65.
Попробуем выяснить, как распределяется интерес аудитории. Может быть, действительно, мало внимания обращаем на это, может быть, действительно, людям это менее интересно, они считают менее важных судьбы обычных людей, обычных уголовников, которые находятся в тюрьмах по уголовным статьям.
Я останавливаю голосование. В принципе, оно уже понятно: 81% относится одинаково к одним, другим и третьим: все люди. И для 20% все-таки разница есть. Это была программа «Рикошет». Алексей Соломин. Всего доброго!