Сотрудник Amnesty International был похищен и избит в Ингушетии - Олег Козловский - Рикошет - 2018-10-15
А. Плющев
―
Московское время – 18 часов 34 минуты. Вы слушаете программу «Рикошет». Меня зовут Александр Плющев. И в ближайшие 10 минут я хотел бы поговорить о том, о чем сегодня много говорили (и на сайте у нас об этом есть). Сотрудник Amnesty International Олег Козловский (в недавнем прошлом активист) был похищен и избит в Ингушетии. Я надеюсь, что Олег Козловский у нас сейчас по Скайпу. Олег, слышите ли вы меня?
О. Козловский
―
Да, добрый вечер, Александр!
А. Плющев
―
Да, добрый вечер! Надеюсь, действительно добрый. Я не буду напоминать всю историю, – времени не очень много. Те наши радиослушатели, которые не слышали подробности, я прошу их отправиться на сайт и там посмотреть. Но думаю, что из нашего разговора контекст станет понятен. Но я хочу поговорить не о том, что с вами случилось, а, например, о том, какой вопрос сейчас больше всего вы сами себе задаете.Обычно, когда случается какая-либо стрессовая ситуация…любая, даже не такая криминальная, как вы написали: «За 18 лет со мной ничего подобного не было, хотя бывало всякое»…ты задаешь себе вопрос, условно говоря, «почему я?», или «как они на меня вышли?», или что-нибудь еще в этом духе. Какой вопрос вы задаете себе сейчас больше всего?
О. Козловский
―
Ну, в первые дни анализировал свое поведение и думал о том, правильно ли я поступил, никого ли я ни где не подставил. Но мне кажется, что в итоге я сам себе дал утвердительный ответ на это. Сейчас меня, конечно, больше всего волнует – как дальше эта ситуация будет развиваться, а также каково людям в самой Ингушетии, в этом регионе более широком (Северо-Кавказском), которые занимаются какой-то общественной деятельностью, не очень одобряемой властями, в ежедневном режиме которые не могут, как я, уехать или тем более уехать из страны. Я думаю, что это просто тяжелейшая дли них ситуация. И вот это меня, честно говоря, гораздо больше беспокоит, чем то, что случилось непосредственно со мной.
А. Плющев
―
Я правильно вас понял, что вы уехали из страны тоже?
О. Козловский
―
Да. Но на какое-то время, пока страсти не улягутся немного, я покинул Россию. Но собираюсь вернуться.
А. Плющев
―
Вы полагаете, что для вас за пределами Ингушетии, но в России, небезопасно?
О. Козловский
―
Ну, те люди, которые меня похитили, утверждали, что у них есть хорошие связи в Москве, и они могут в том числе добраться и до меня, и до моей семьи, что меня больше беспокоит.
А. Плющев
―
Вот тот вопрос, который я бы хотел поставить и перед вами, и перед нашей аудиторией для голосования. У нас традиционно есть голосование, хотя сейчас оно, конечно, будет из области догадок. Мы понимаем, что никто из нас об этом не знает. Я спрашивал об этом у Сергея Смирнова вот сейчас в программе «Особое мнение». Как вы думаете, знали ли региональные власти, в частности, Юнус-Бек Евкуров, которые не сходит у нас сейчас из лент новостей в связи с событиями в Ингушетии…знал ли он о произошедшем с Олегом Козловским?Я просто запущу голосование, а потом, Олег, вы дадите свой ответ на этот вопрос. Если вы считаете, что, видимо, региональные власти знали об этом – 660 06 64. Если вы полагаете, что Юнус-Бек Евкуров ничего не знал – 660 06 65. Да знают они все, не могут не знать – 660 06 64. Нет, эти сотрудники действовали самостоятельно; у них своя федеральная программа – 660 06 65. Что думаете вы, Олег?
О. Козловский
―
Тут вопрос распадается на 2 части. Первый: собственно, кто были эти люди? Строго говоря, я не могу утверждать на 100%, что это были именно сотрудники Центра по противодействию экстремизму, хотя они не скрывали (или даже, может быть, показывали) свою принадлежность к этой структуре.
А. Плющев
―
Да. Более того, источники сейчас в силовых структурах Ингушетии всячески опровергают: говорят, что ничего такого не было.
О. Козловский
―
Ну, естественно. Было бы странно, если бы они это не опровергали. Но тем не менее мне никто не показывал никаких удостоверений, никаких документов, - ничего подобного не было. Единственное, что они демонстрировали, во-первых, осведомленность явную о том, как работают эти структуры. И они даже жаловались мне на то, как им тяжело бороться с экстремизмом, что правозащитные организации им мешают, все время следят за их работой, критикуют, что вот они не могут нормально защищать покой граждан из-за этого.То есть либо это был какой-то очень хорошо продуманный такой спектакль, специально на меня рассчитанный, либо все-таки это действительно были представители этих силовых ведомств. Второй вопрос: на каком уровне принимаются подобные решения, согласовываются ли они на уровне президента Республики или на каком-то более низком. Я, разумеется, тоже об этом не знаю. Я не думаю, что прям каждое подобное событие согласуется на уровне главы региона. Более того, если это был действительно Центр «Э», то у ингушского Центра по противодействию экстремизму очень плохая репутация, они и раньше занимались подобными вещами.
В этом году было громкое уголовное дело, когда бывший глава ЦПЭ Ингушетии получил 7 лет лишения свободы за подобные истории. Поэтому я не думаю, что это прям что-то экстраординарное, что они согласуют на самом высоком уровне.
А. Плющев
―
Мы еще пару минут поголосуем. Знали ли региональные власти, в частности, Юнус-Бек Евкуров… Прежде всего он нас интересует сейчас в том числе и потому, что он дал большое интервью моему коллеге Владимиру Варфоломееву (там, разумеется, об этом не было ни слова). Если вы считаете, что знает – 660 06 64; если он не знал – 660 06 65.Олег, расскажите чуть-чуть о своей работе. Понятно, что делают журналисты в Ингушетии, когда там происходят митинги. Что делает Amnesty International? Зачем вы туда поехали?
О. Козловский
―
Amnesty сейчас готовит большой доклад, исследование по свободе собраний в России; по тому, как власти реагируют на различные протестные выступления и по политическим, и по неполитическим темам. Буквально в октябре я начал заниматься этим проектом. И здесь, можно сказать, так удачно совпало, что в Ингушетии начались акции протеста. И мы практически сразу решили, что как раз это хорошая возможность понаблюдать в поле, как это происходит. Тем более, что это достаточно нестандартная для России ситуация, когда такой протест круглосуточный на протяжении нескольких дней (на тот момент) уже продолжался.И моей задачей было наблюдать за тем, как развивается ситуация прежде всего с точки зрения применения насилия, то есть если будет какой-то силовой разгон (к счастью, на данный момент ничего подобного не было), то был ли он спровоцирован самими участниками либо это было совершенно не спровоцированная агрессия силовых структур. И что интересно: то, что я там наблюдал в Магасе, - это совершенно мирная, спокойная, ненасильственная акция и в целом адекватное поведение сотрудников полиции, которые не пытались чинить ей какие-то препятствия.
То есть даже в Москве в целом ситуация на подобных акциях гораздо жестче. И поэтому то, что потом случилось вечером 6-го октября – это был, конечно, такой мощный контраст с почти что идиллическим слиянием народа и власти, которое я наблюдал до этого.
А. Плющев
―
Да, я спросил у Владимира Варфоломеева, только что вернувшегося оттуда, и он сказал, что потрясен тоже этим происходящим, потому что атмосфера, которая там, несмотря на то, что много силовиков, много людей в масках, например…он говорит, что ничего подобного он представить себе не мог и крайне удивился. У нас есть результаты голосования. Я единственное хочу…буквально 15 секунд на вопрос и ответ… А почему вы решили, Олег, рассказать об этом спустя столько дней?
О. Козловский
―
Ну, здесь было несколько моментов. Первый: с Международной Амнистией мы согласовывали наши действия и в том числе место нахождения мое и моей семьи. Мы все-таки решили, что правильно вывести семью и меня из России на какое-то время. Это заняло несколько дней. Ну и до этого мы общались с адвокатами, с тем чтобы успеть подать все документы.
А. Плющев
―
Понятно. По соображениям безопасности и юридически. Спасибо! Это Олег Козловский, сотрудник Amnesty International. Результаты нашего голосования. Все равно 85% (86% почти) считают, что Юнус-Бек Евкуров знал об этом – о похищении Олега Козловского и пытках фактически, избиении. И 14% с небольшим говорят, что скорее всего он ничего не знал. Ну, посмотрим. Время, как говорится, покажет. Будем смотреть за развитием событий в Ингушетии; за тем, что скажет по этому поводу (а должен, как мне кажется, сказать) Юнус-Бек Евкуров. По Скайпу у нас был Олег Козловский.