Русский язык не только велик и могуч, но и загадочен и непредсказуем - Говорим по-русски. Радио-альманах - 2014-09-14
О.: Русский язык не только велик и могуч, но и загадочен и непредсказуем: за весь период его существования многие слова изменили свое значение практически на противоположные. Это касается и всем известных … ругательств.
М.: Портал AdMe.ru составил список слов, которые можно безболезненно употреблять в своей речи культурному человеку — ведь в них даже нет ничего «ругательного», во всяком случае, словари рядом с ним не ставят помету «бранное». А история этих привычных нам слов способна открыть в них новые стороны. О.: Ну что ж, полистаем составленный AdMe.ru словарик. Первым в нем упомянут безобразник. Человек, не чтивший священных образов, не творивший перед ними положенных поклонов и крестных знамений, не державший икон дома, считался личностью ненадежной задолго до патриарха Кирилла с компанией. «Какое безобразие!» — мрачно качали головами честные верующие, глядя в пустой красный угол.
М.: Прилагательное бесшабашный пришло в русский язык прямиком из еврейских местечек. Бесшабашными, то есть не соблюдавшими шабат, субботу, правоверные иудеи с неодобрением называли молодежь, которая стремилась вести обычную светскую жизнь, не слишком церемонясь с древними заповедями. Вот и сегодня, замечают на портале, «ортодоксальные иудеи Израиля возмущены бесшабашностью местных властей, разрешающих таксистам работать по субботам».
О.: Следующий на очереди – гад. Это одно из древнейших праславянских слов. Гадами именовали живность, которая «не была ни птицей, ни рыбой, ни зверем, ни скотиной, ни насекомым». Змея, скажем, гад безусловный. Лягушка, в общем, тоже. Ящерица — несомненно. Осьминоги всякие и каракатицы — это, стало быть, гады морские. А человек, похожий на всех перечисленных животных одновременно, понятное дело, существо неприятное.
М.: Идиот – именно так именовали в древних демократических Афинах людей, которые отказывались от какого-либо участия в гражданском процессе, предпочитая вести тихую частную жизнь вдали от политики. Почему прозвище этих почтенных людей превратилось в ругательство? Потому что гордо не интересоваться политикой, которая каждую минуту может поставить твою жизнь с пяток на загривок, считают на AdMe.ru, — это, безусловно, идиотизм чистой воды. Как ты думаешь, скажет сегодня кто-то: «Я идиот, поэтому не хожу на выборы принципиально»?
О.: Нет, те, кто придерживаются такой позиции, идиотами себя не считают. А кстати, в современной Греции идиотами называют не только таких аполитичных товарищей, но и вполне уважаемых владельцев какой-то собственности. Идешь по греческому приморскому городку – так почти на каждой калитке увидишь табличку: идиотикос хорос, т.е. «частное владение».
М.: Тот, кто посягнет на чужую собственность или сделает какую-то подлость по отношению к ближнему, вполне может быть назван постылым мерзавцем. Определение «постылый» обозначает неприятную нам личность, а если взять слова «мразь» или «мерзавец», то это уже будет то, что вызывает у окружающих страшное отвращение, так как оба эти слова происходят от «мороза», то есть крайней формы холода. Как жители северных стран, праславяне, да и многие европейцы вообще, держали тепло за нечто непременно хорошее, а холод — за что-то безусловно плохое. Но если иметь в виду устаревшее прямое значение, вполне можно сказать, например, что «жидкий азот — это эффективная мразь», - шутят авторы словарика.
О.: Рядом с мерзавцем закономерно появляется негодяй. Как указывал советский писатель Сергей Наровчатов, слово «негодяй» стало употребимым в современном значении примерно двести пятьдесят лет назад, напоминают коллеги. Так называли молодых парней и мужиков, которые не подлежали призыву в армию. Среди государственных крестьян «негодяи» славились буйным поведением, ибо, в отличие от «годяев», им ничто не грозило: община не могла повлиять на них угрозой сослать в солдатчину вне жребия, а полиции в селах тогда еще практически не водилось. Но вот попробуй сегодня сказать юноша: «Призывная комиссия признала меня негодяем», - его засмеют.
М.: Оболтус. Латинизированная форма глагола «болтаться». Будущие священнослужители и пастыри душ, изнывавшие за изучением кое-какой латыни в бурсах, имели привычку привязывать латинские окончания к привычным словам и общаться друг с другом на этом жаргоне. И говорили что-то вроде: «Я по улицам оболтус, обжиратус, упиватус и к девицам приставатус», - но это современная вариация, конечно.
О.: Обормот - гость из немецкого языка. Произошел он от Übermut, слова, обозначавшего шалуна, кривляку, хулигана. Принесли его нам немецкие бонны, называвшие так своих русских воспитанников. А скажи вы сегодня какому-нибудь родителю: «Ваш малыш — милый обормот!», он вряд ли подумает, что для вас его дитятко – просто милый шалун, может всерьез обидеться. Как бы до драки не дошло!
М.: А вот озорниками детишек и сегодня часто называют, при этом нисколько не в ругательном смысле. И невдомек никому, что «озорничать» и «разорять» — слова, между прочим, однокоренные. Озорниками у нас традиционно именовали грабителей, особливо тех, кто озорничал с кистенем на больших дорогах. Постепенно слово выместилось «разбойником» и превратилось в беззлобнейшее из ругательств. Представляете, если бы в милицейских протоколах сегодня написали нечто вроде: «Банду озорников удалось обезвредить после перестрелки»? Вот шуму-то было и смеха! О.: Следующий по списку – остолоп. Согласно фасмеровскому словарю, остолоп или остолоб — это человек, ведущий себя как столб, то есть тупо стоящий и ровно ничего не понимающий. «В защите нашей команды, к сожалению, играли сплошные ос¬толопы», - может сказать болельщик клуба, который проиграл, потому что у него на поле вдруг выросли … деревья. Дерево на болельщицком сленге – это тот же старый остолоп.
М.: По мне так лучше остолоп, чем пакостник. Славянский корень раkоst обозначал много чего — беду, несчастье, превратность судьбы и зло в самом широком смысле слова. А «пакостник», соответственно, изначально был страшным злодеем, но потом малость измельчал.
О.: И стал таким же мелким вредителем, как какой-нибудь паршивец. Раньше, напоминают авторы словаря современных ругательств, паршой называли почти все кожные заболевания — как у людей, так и у животных. И «паршивцами», то есть подпорченными, неприятными и заразными персонами, наши предки дразнили друг друга регулярно. Сегодняшние паршивцы, записанные к дерматологу, должны иметь направление из районной поликлиники, где их, может, и отругают за невнимание к собственному здоровью, но потом все же пожалеют.
М.: Далее по списку значится подлец. Если аристократов — панов и бояр — у славян родовые привилегии освобождали от любых налогов, то «подлый народ» — это был народ, подлежавший налогообложению, а «подлец» — человек, обязанный платить дань, подданный. Постепенно слово стало означать «низкий», «грубый». Так что все мы подлецы, кроме тех, кто умеет успешно скрываться от налоговой. Но представить себе, что какой-то чиновник заявляет: «Как гражданин и как подлец, я не могу равнодушно смотреть на неэффективное использование бюджетных средств», сегодня, конечно, невозможно.
О.: Сволочью раньше именовали то, что сволакивалось, соответственно, на свалку. То есть обычный мусор. Можно, конечно, написать сегодня объявление: «За сволочизм в неположенном месте — штраф 5 тысяч рублей», но ведь не поймут, и бумажки-банки-бутылки опять пронесут мимо урны. М.: Там где сволочь – там и стерва. Дамы, выступающие в телепрограммах с названиями типа «Хочу стать стервой!», наверное, редко открывают этимологический словарь. А зря. В противном случае они бы узнали, что славянское слово «стерва» обозначает труп животного, падаль, разложившуюся плоть. В современном языке это значение осталось в слове «стервятник», стервятник – это, в общем-то, трупоед. Так что имейте этимологию в виду и при обнаружении стервы в населенном пункте немедленно вызывайте представителя сан¬эпиднадзора! – дают шутливый совет авторы словаря.
О.: Супостат – звучит грозно. А это зловещее словечко означало всего лишь «стоящий против», то есть «противник», и изначально употреблялось нейт¬рально. Впрочем, «противник», как мы знаем, тоже разжился ругательным прилагательным «противный», в котором тоже не было поначалу ничего оценочного. А вот в наши дни сообщение: «Китайский чемпион по пинг-понгу сумел обыграть супостата из Южной Кореи» прозвучит смешно, тогда как если бы он победил противника воспринималось бы нормально.
М.: Хмырь. Тут все просто: это существительное — близкий родственник слову «хмуриться». То есть «хмырь» — всего-навсего существо, пребывающее в мрачном расположении духа. «У нас в редакции, например, их полным-полно», - признаются сотрудники AdMe.ru, и уточняют, что «хмыри посещают психолога и пьют антихмырисанты».
О.: Оставим хмырей в покое, перед нами уже шваль. Швальные команды в обозах занимались тем, что подбирали павших лошадей и проводили с ними кое-какие живодерные работы. Назывались они так потому, что «шваль» по-французски означает именно «лошадь», но в русском слово закрепилось в значении только такой лошади, которая лежит в канаве, задрав к небу все четыре копыта. После Отечественной войны 1812 года, наверное.
М.: Как и слово шаромыжник. «Мон шер ами!» («Дорогой друг мой!») — так обращались к смоленским крестьянам бредшие по заснеженной дороге французы, которые промышляли мелкими кражами и крупным попрошайничеством. «Мон шер ами, как у вас насчет ля курочка и лё каравай в обмен, скажем, на эту дивную кисточку для украшения панталон?», спрашивали они первого встречного крестьянина. А сегодня шаромыжники собирают по подписке деньги на помощь хромым голубям и душевно нестабильным зябликам.
О.: Но вы-то понимаете, что это – шаромыжники, озорники, паршивцы, обормоты и супостаты? Мы – М.К., О.С. и звукорежиссер… - надеемся, что вы сделали для себя выводы и знаете теперь, кого и как называть.
М.: Ну и кто испокон веков стоял за каждым «нелепым словом» (а именно так называли бранные слова) знаете тоже. Благодарим портал AdMe.ru за интересные сведения. И прощаемся с вами – до встречи через неделю.