Говорим по-русски. Радио-альманах - 2015-11-15
15.11.2015
О.Северская
―
Почему церковные слова становятся ругательными? Что происходит в языке и сознании народа, из-за чего церковные слова, наполненные сакральным смыслом, перерождаются и начинают обозначать явления сугубо негативные?
М.Королева
―
Этим вопросом задалась журналист портала «Православный мир» Анна Аркуша. И опубликовала интересный материал, с которым мы вас сегодня и познакомим.
О.Северская
―
В народе, например, чтут преподобного Николу Святошу. Он стал первым русским князем, принявшим монашество и отказавшимся от всех мирских благ. Монашеский постриг князь Черниговский Святослав принял в Киево-Печерской лавре с именем Николай. За свое смирение и усердие в служении Богу он и получил прозвище Святоша. А сегодня это слово воспринимается негативно…
М.Королева
―
Вот что пишут современные толковые словари русского языка по поводу слова «святоша»: 1. Богомольный человек, строго исполняющий церковные обряды (устар.). 2. Лицемер, притворяющийся набожным, праведным человеком, ханжа (презрит.). Так как же так получилось, что слово, имевшее изначально красивое духовное значение, стало использоваться как презрительное и уничижительное? И ведь не только со святошей произошли такие «бестолковые» метаморфозы.
О.Северская
―
Времена меняются – а с ними и значения слов, с этим поспорить трудно. В древности религиозные традиции почитались и береглись, передавались из поколения в поколение. Отношение ко всему церковному было трепетным. В СССР, напротив, делалось всё, чтобы отдалить человека от Бога: закрывались церкви, уничтожалась богословская литература, переписывались школьные учебники… В итоге родились поколения людей с крайне негативным отношением ко всему церковному, - напоминает Анна Аркуша.
М.Королева
―
Из всех языковых уровней именно лексика всегда является наиболее чувствительной к изменениям политики и культуры. В годы советской власти, по сугубо идеологическим причинам, перемены особенно затронули религиозную лексику. Во-первых, ее стали употреблять реже, во-вторых, некоторые слова и выражения хотя и продолжали активно употребляться, но были переосмыслены – они часто использовались в составе журналистских клише: например, «алтарь отечества», «апостолы мировой революции» и пр.В-третьих, церковную лексику в советском обществе часто употребляли в пренебрежительной форме, либо происходила подмена понятий, когда первоначальный смысл заменялся чуть ли не диаметрально противоположным.
***
О.Северская
―
Основная причина «перерождения» значений церковной лексики в том, что в любом обществе есть люди верующие и неверующие. Для невоцерковленного человека поведение верующих кажется, по меньшей мере, странным: он не понимает, как христианин может смиренно принимать суровые жизненные обстоятельства, отвечать добром на зло, искренне любить ближнего и т.д. Люди, которые отличаются от других, часто становятся изгоями в обществе.
М.Королева
―
«Ох уж этот святоша!» – восклицает неверующий, видя нетипичное поведение другого человека. Вот мы уже привыкли, что «святоша» – слово обидное. В нем сквозит ирония. Так называют тех людей, следование которых канонам религии, а также доброта – напускные, неискренние.
О.Северская
―
А ведь раньше святошей называли человека, который был не только верным служителем Церкви или усердно верующим мирянином, но и просто человека честного, бескорыстного, отзывчивого. А еще на Руси «Святоша» было ласкательным вариантом имени Святослав.
М.Королева
―
Еще в толковом словаре великорусского языка Даля (середина XIX века) отмечено как минимум два значения слова «святоша». В Архангельской губернии это инок, чернец; либо пустынник, скитник. А в Орловской – нечистый, бес, который является о Святках тому, кто рядится, накладывая на себя рожу. «Святошный, к святоше, ханже относящ. Святошначать, жить в личине святости, быть ханжею, ханжить, лицемерить. Святошество, -шничество и святошничанье ср. ханжество, пустосвятство, притворное, лукавое богопочитание».
О.Северская
―
И если в словаре Ушакова еще упоминается первоначальное значение этого слова, то более поздние составители толковых словарей русского языка в ХХ веке (Ожегов, Шведов, Кузнецов и прочие), замечает Анна Аркуша, его «стыдливо» опускают, оставляя перерожденный смысл как единственный.
М.Королева
―
Зато приводятся примеры употребления слова «святоша» в литературе, правда, без ссылки на автора и произведение: «Во внешности этого изувера аскетическая изможденность сочеталась с самодовольством святоши»; «…никогда ни один человек не был сотворен свободным от порока, – разве что какой-нибудь святоша, которому прикормленный им льстец из благодарности считает нужным возносить хвалы» ... Ну и так далее.***
О.Северская
―
Православного священника часто теперь называют в просторечии «поп», особенно когда хотят сказать о нем пренебрежительно. А ведь до середины XVIII века это было общепринятым названием священнического сана: поп, протопоп – эти слова фигурируют в богослужебных книгах дониконовской печати. «Поп» – это упрощенное русское произношение позднегреческого слова «папас», т.е. «отец».
М.Королева
―
Однако уже начиная с XIX века это слово приобретает ироничный характер. Вспомним пушкинскую «Сказку о попе и его работнике Балде». А после революции 1917 года, когда начались гонения на Церковь, оно стало и вовсе оскорбительным. И в сознании людей на постсоветском пространстве слово «поп» по-прежнему ассоциируется с чем-то оскорбительно-пренебрежительным.
О.Северская
―
В советские времена «поп» стал едва ли не первым врагом народа. Искусственно навязывалось мнение, что это человек, который занимается непонятно чем – он же не производит в день 300 гаек или один утюг. К сожалению, изначальное позитивное значение этого слова еще не восстановлено, хотя определенные тенденции есть.
М.Королева
―
Одна матушка, когда ее спрашивают: «Почему священников зовут попами?», говорит, что это аббревиатура слов «пастырь овец православных» (кто-то в народе так придумал). По ее мнению, тогда сразу всё становится на свои места.
О.Северская
―
Наверное, тут всё зависит от обстоятельств: кто и по какому поводу произносит это слово. Во внутрицерковной среде оно произносится чаще с оттенком иронии или даже скорее самоиронии. А нецерковные люди придают слову «поп» отрицательную оценочность.
М.Королева
―
Интересная история и у слова «оглашенный». Сейчас кого только так не называют. Распространенное мнение об оглашенном – это человек умалишенный, недалекий или сумасшедший. Кто-то думает, что оглашенными можно называть излишне темпераментных людей, один «респондент» вообще ответил, что это тот, кого чем-то оглушили, после чего он оглох.
О.Северская
―
Здесь наблюдается другая тенденция: слово стало архаизмом, его первоначальное значение забылось. И человек, который собирается креститься, стал чуть ли не сумасшедшим. Сюда же можно отнести и смену коннотации слова «догматик». Сейчас так называют или, скорее, обзывают человека, который что-то утверждает без достаточного основания.
М.Королева
―
Если говорить о подмене понятий, то многие, наверно, удивятся, узнав, что «катавасия» – это не пьяный дебош в соседнем доме, а припев (заключительный ирмос), который поется на богослужении (на утрене) во время канона.
О.Северская
―
Изменение языковых норм – неотъемлемая часть развития языка. Но большинство факторов, которые влияют на смену значений тех или иных слов – общественно-политические. И вот на них можно влиять. Прежде всего, хорошим примером, а еще разъяснительной работой в СМИ. И кто знает, возможно, в скором времени мы увидим противоположную тенденцию – смену негативной коннотации этих церковных слов на позитивную?
М.Королева
―
Мы – О.С., М.К. и звукорежиссер… с этим не можем не согласиться. Спасибо Анне Аркуше и «Православному миру» за публикацию. И за напоминание: прежде чем что-то сказать, нужно сначала хорошо подумать и прислушаться к значениям выбранных слов.