Итоги Артдокфест - Виталий Манский, Катя Федулова - В круге СВЕТА - 2017-12-12
12.12.2017
С. Сорокина
―
Здравствуйте. Это программа «В круге Света». Сегодня я одна. Юрий Георгиевич передавал всем привет. А привет в первую очередь он передавал моим сегодняшним собеседникам. Это Виталий Манский, режиссер, руководитель фестиваля «Артдокфест» и Катя Федулова, режиссер фильма «Вера. Надежда. Любовь». Я сразу предупреждаю, что мы записываем программу днем, потому что в то время, когда вы будете слушать эфир, то есть вечером, будет проходить церемония закрытия фестиваля «Артдокфест», и на этом закрытии будут присутствовать мои гости. Ну, вот днем мы имеем возможность поговорить. Итак, вопрос первый. Вчера Юрий Георгиевич, от которого вам привет передала, был на фильме «Счастливые люди», один из последних, который показывался в рамках «Артдокфеста», сказал, что народу было очень много. Фильм ему очень понравился. Ну может быть потому что он любит Алтай, часто там бывает и это было ему интересно. Как проходили просмотры? Люди шли на фильм? Ведь это специфическое документальное кино.
К. Федулова
―
Наверное, вам стоит начать.
В. Манский
―
Хорошо. Я скажу, что мы впервые позволили себе такой эксперимент. Некоторые картины конкурса параллельно с залом, где традиционно смотрит жюри, достаточно небольшим, на 200 мест, мы их вынесли в большой зал кинотеатра «Октябрь». Самый большой кинозал столицы.
С. Сорокина
―
Огромный.
В. Манский
―
Огромный, на полторы тысячи мест. Правда, не включая балкон. Тысяча мест в партере. И сначала мы там показывали разного рода премьеры, в том числе фильм Анатолия Васильева, который, безусловно, вызвал интерес аудитории. И там предсказуемо было большое количество зрителей. Но вот конкурсные фильмы, когда фильм еще совершенно не известный, не раскрученный, при этом идущий параллельно, то есть не включен в тот самый сарафан, который должен казалось бы, обеспечивать зрительский интерес, и вот вчера конкретно Кобаладзе я его видел, он сидел на фильме и потом на обсуждении. Был свидетелем того, как в большом зале собралось огромное количество зрителей, пришедших на картину Дмитрия Васюкова «Другая жизнь». Почему я еще сказал, что досмотрено до конца, потому что картина, извините, два с половиной часа.
С. Сорокина
―
Это «Другая жизнь» или «Счастливые люди»?
В. Манский
―
Васюков автор сериала «Счастливые люди» и он с этим отношением к жизни снимает свои картины. И к разговору о брутальности или жесткости картин «Артдокфеста» я, естественно, смотрел картину даже не в отборе, а он ее монтировал в Латвии, я был у него в монтажной. Следил за фильмом. И только вчера во время обсуждения я вдруг понял, что меня самого в этом фильме немножко удивляло. Я это понял из вопроса одного из зрителей. Выяснилось, что в 2,5 часовой картине про жизнь простых счастливых людей в деревнях, где борьба за жизнь это повседневность их бытия, ни разу никто даже 50 граммов не выпил, не выкурил и не матюкнулся.
С. Сорокина
―
Там лакировка действительности.
В. Манский
―
Да, Васюков говорит: а зачем это показывать. Да, это есть, мы что этого не знаем что ли. Это же трудно, ты смотришь фильм, ты не контролируешь этот аспект. После этого я вчера ехал домой уже в 2 часа ночи, я возвращался к этому вопросу, думаю, что это все-таки…
С. Сорокина
―
Хорошо или плохо.
В. Манский
―
Да.
С. Сорокина
―
Правильно или нет.
В. Манский
―
Но зрителю это нравится. Тоже конкурсная картина. Хотя в других картинах авторы предпочитают сохранять тот жизненный поток, каким он является. У тебя, Катя, картина, сделана для крупнейшего точнее не для, а совместно с крупнейшим телевизионным каналом Германии, где существуют очень строгие цензурные и этические ограничения…
С. Сорокина
―
Сейчас мы про это поговорим.
В. Манский
―
…где нельзя первое, второе, третье, десятое. И вот это документальное кино, которое между авторским представлением о прекрасном, о честном и авторским вынужденным поиском языка в широком представлении телевизионного эфира. И все это вызывает интерес, полные залы и просто очень часто люди, к сожалению, оказывались за пределами зала, потому что…
С. Сорокина
―
Просто не вмещались.
В. Манский
―
Да.
В.Манский: У нас вообще в этом году много немецких картин случайно, наверное, или неслучайно
С. Сорокина
―
Я единственное напомню, что это 11-й международный фестиваль «Артдокфест», это большой ежегодный смотр документального кино в России. И главный подход, критерий, что фильм на русском языке или на языках бывшего Советского Союза.
В. Манский
―
Нет, на языках народов России или русском языке.
С. Сорокина
―
Даже если это снято кем-то кто не живет в России, все равно должно иметь отношение к нашей стране и нашим людям. И в этом смысле обращаюсь теперь к Екатерине Федуловой, которая является автором фильма «Вера. Надежда. Любовь». Катя живет в Германии, и как уже сказал Виталий, снимался фильм с помощью, под патронажем…
К. Федулова
―
Поддержкой.
С. Сорокина
―
ЦДФ. Но я знаю, что это три судьбы, три женщины со своей любовью и со своей борьбой. Скажите два слова об этом фильме и скажите, как его принимали.
К. Федулова
―
Во-первых, ЦДФ это не просто ЦДФ, там есть разные отделы в этом канале и самый такой именно для нас, для авторского кино любимый отдел это «маленькая телевизионная игра». То есть они показывают кинофильмы в формате от 60 минут и больше. И там у нас вообще нет никаких ограничений. Там нет никаких канонов или каких-то запретов. Поэтому он очень любим всеми киношниками в Германии. То есть мой фильм это был не заказ с их стороны, я сама пришла к идее снять этот фильм, меня всегда очень интересовала Россия.
С. Сорокина
―
Там даже начинается у вас разговор с бабушкой.
К. Федулова
―
Да, и я просто написала концепт вместе с моим соавтором Калле Овервег, подали на (неразборчиво), чтобы сначала найти героинь, получили от немецкого фонда деньги, нашли героинь, написали концепт, который мы хотели внедрить в продакшн кино. И предложили ЦДФ. ЦДФ прочитали и сказали: супер, мы хотим. И так получилось, что по времени мы подсчитали, будем готовы к столетию революции.
С. Сорокина
―
И к фестивалю получилось.
К. Федулова
―
Да, конечно.
В. Манский
―
А чем подкупили редакторов, какой главной ключевой фразой. Фильм о…
С. Сорокина
―
Я хотела спросить, как в нескольких словах это можно сформулировать. Мне тоже интересно.
К. Федулова
―
Вы знаете, я сказала, что будет фильм о женщинах, которые борются, борются за лучшую Россию. То есть вообще в Германии сейчас очень популярна тема женской независимости.
С. Сорокина
―
Мы это поняли.
К. Федулова
―
Она уже давно. Она не устает быть…
С. Сорокина
―
То есть такой феминистский все равно уклон.
К. Федулова
―
Да, обязательно.
С. Сорокина
―
Женская борьба.
К. Федулова
―
Женская борьба становится впереди всех тематических каких-то контекстов.
С. Сорокина
―
Кать, мне интересно, я уже поняла, чем вы могли зацепить редакторов немецкого канала. Феминизм и все такое. Я понимаю, что у вас в голове всплыл, например, с вашей бабушкой. И это тоже интересно. Но ведь те три героини, которые у вас в фильме появляются, их же надо было просто обнаружить. А у вас сначала была идея, а потом героини или наоборот? Я не поняла.
В.Манский: Когда запретили фильм «Мустафа», мы немедленно связались с авторами, и они решили фильм открыть
К. Федулова
―
Идея началась с того, что я сидела с одной своей коллегой и обсуждала. Вера, Надежда, Любовь. Вот в Германии Вера, Надежда, Любовь это просто три добродетели. Я ей рассказала. Это три мученицы, три сестры, которые императором Адрианом были казнены. Потому что они не захотели отказаться от своей веры. Я сказала, что в принципе три героини того времени. И в этот момент, когда я рассказывала, я подумала, интересно, а какие бы Вера, Надежда, Любовь были бы героинями нашего времени. За что бы они боролись и какую цену они бы были готовы заплатить. И это была первая идея, и я начала ее развивать, искать в Интернете сейчас очень удобно, сначала у меня…
С. Сорокина
―
Судьбы.
К. Федулова
―
Была первая героиня, была девушка, в 30 лет бывшая модель, сделала операцию и стала мужчиной. Она боролась за права ЛГБТ, и параллельно у нее было очень интересное движение – мыслепреступники. Она совмещала все оппозиционные политические движения за права человека, плюс ЛГБТ. И я до последнего момента снимала его…
С. Сорокина
―
Я поняла, что он не вошел.
К. Федулова
―
Не вошел, к сожалению. Хотя он был безумно интересный. Но просто фильм разваливался, потому что он был четвертым. И мне пришлось от него отказаться. Но материал есть, я думаю, что когда-нибудь продолжу.
В. Манский
―
Вера, Надежда, Любовь и Коля.
С. Сорокина
―
То есть сначала была идея, эти три имени, само название практически, а потом уже пришлось искать женщин героин, которые рассказали о своей борьбе. Виталий, хотела спросить, вот этот фильм с очевидной феминистской составляющей на вас произвел впечатление.
В. Манский
―
Если бы он не произвел впечатления, абсолютно точно он не был бы в программе «Артдокфеста» и вообще самый прямой путь попадания в программу это произвести впечатление на отборочную комиссию. Иногда, ну в данном случае мы очень высоко оценили эту картину, она была включена в конкурсную программу. Это топ наших эмоций, наших оценок фильма. Но иногда мы включаем в программу фильмы, которые нас потрясают какими-то не только парадоксальными, но в чем-то даже радикальными и категорически находящимися в противоречии с нашим ощущением взглядами. Так, например, у нас вообще в этом году много немецких картин случайно, наверное, или неслучайно…
С. Сорокина
―
Сделанными в Германии.
В. Манский
―
Но у нас в том числе, например, есть программа, которая называется «Парадокс», где мы вообще предлагаем, представляем фильмы, с которыми на уровне гражданской что ли позиции или эстетической позиции мы категорически не согласны.
С. Сорокина
―
Я поясню, что помимо основной программы есть еще несколько программ в «Артдокфесте», где есть самые разные фильмы.
В. Манский
―
Абсолютно. 137 фильмов мы показали за эти дни, и там была тоже немецкая картина, тоже сделанная девушкой. И ты видела картину. Она называется, простите, радиослушатели, «Какую страну мы просрали». Речь идет о Германии, русская эмигрантка снимает фильм о том, как исчезает та Германия, в которую она приехала тоже лет 10 назад в качестве беженца. Очень комфортно в ней расположилась, а теперь она категорически выступает против следующего потока беженцев, и именно этот поток должен, точнее по ее мнению сметает и уничтожает истинную Германию. А то, что она уже там обосновалась это для нее совершенно естественная форма. И она в этом электорате этих партий, которые сейчас продвинули такие весьма сомнительные политические силы в Бундестаг и так далее. Она нас поразила, она с нами конфликтует, и мы ее тоже ставим, чтобы возникла дискуссия и была очень яркая дискуссия. А вот сейчас у нас начинается, а, уже заканчивается, то есть мы, в том числе ставим картины, которые призваны вызывать дискуссию и мы считаем, что дискуссия в цивилизованном пространстве фестивального показа это то, что крайне необходимо российскому обществу сегодня. Здесь и сейчас.
К. Федулова
―
Абсолютно.
В. Манский
―
И попытки срыва этих дискуссий, попытки выведения этой цивилизованной формы диалога на баррикады, это очередная, направленная на дестабилизацию общества деятельность, которая в принципе, вот, кстати, эти люди, которые пришли в камуфляже и сорвали показ…
С. Сорокина
―
Воскресный.
В.Манский: Очень обидно, что когда заканчивается фестиваль, эти фильмы для российского зрителя умирают
В. Манский
―
Беаты Бубенец. Они же ровно также пришли в мирное пространство Украины, вот ровно также. И заварили там кашу и с этими российскими паспортами. Они же все граждане России. Точно также заварили там кашу, которая теперь унесла жизни тысяч и тысяч людей, не считая уже очевидные вещи как материальные потери, как сломанные судьбы. Как годы и годы восстановления. Как торможения движения Украины вперед, вот эти мерзавцы это делают. Конкретно они. И они пытаются сейчас и войну из Донбасса перенести сюда в Москву. В центр. В наши дома, наши сердца, наши умы. И очень конечно меня порадовала стойкая позиция зрителей, которые практически выгоняли из зала, которые упрекали в их, достаточно деликатно, к сожалению, в отличие от них.
С. Сорокина
―
Да, в их поведении.
В. Манский
―
В общем, и очень жаль, что вместо нормального спокойного цивилизованного диалога нам предлагают совершенно иную повестку дня люди, которые и фильмы, кстати, не смотрят.
С. Сорокина
―
А диалог с ними что ли? С этими камуфляжниками? Вы уверены?
В. Манский
―
Я, Света, думаю, что с ними же никто не разговаривает. Точнее с ними говорит телевизор, как с последним идиотом, как с абсолютным быдлом. И они принимают эту риторику телевизора, они ему доверяют. Этот телевизор уже их подставил, он уже отправил их на эту войну. Они уже хоронят своих боевых товарищей по ночам, потому что в отличие от Украины, где погибших на войне хоронят днем и несут на руках по центру города. А они-то хоронят по ночам, а их жены говорят, что нет, муж не погиб, он на рыбалке. И это…
С. Сорокина
―
Эта неправда во все это и выливается. Это понятно.
В. Манский
―
Абсолютно.
К. Федулова
―
Просто каноны демократии мирным способом пытаться объяснить людям без всякого насилия.
С. Сорокина
―
В нашем маленьком коллективе, где мы с вами разговариваем, на этот счет разночтений нет. Но, к сожалению, произошло то, что произошло. Я кстати вот о чем хотела спросить. Чуть-чуть в продолжение этого. Даже умудряются, во-первых, на вас какие-то заявления писать за разжигание, еще чего-то. Не смотрел, но осуждаю. Вопрос, насколько сейчас вот эта диктатура условного зрителя из толпы, который не согласен, хоть и не смотрел, насколько она может быть страшнее, чем любая другая цензура. У меня ощущение, что именно такие люди, гопота выходит на первый план и может делать уже все, что угодно.
В. Манский
―
Знаменитое «не смотрел, но осуждаю» принадлежит женщине, снятое в советские годы документалистами, которая сообщает, что она Пастернака не читала, но она осуждает. И я когда документалист эти кадры знаю хорошо, и я прекрасно даже сейчас вижу лицо этой женщины, и ее некое внутреннее смущение, когда она произносит эти слова. То есть в советские годы все-таки было в людях, они были мне кажется, прежде всего, были правила игры четко определены. Все понимали, в какой стране живут, и все-таки было какое-то смущение. Сейчас у этих людей никакого смущения нет. Более того, они очевидно и открыто подогреваются официальными медиа. Вчера я приехал домой, мне показали сюжет программы «Вести», где после сюжета о визите Путина в Сирию, следующий сюжет, посвященный режиссеру фильма «Полет пули» Беаты Бубенец, где таким издевательским, уничижительным образом рассказывается о талантливом и уважаемом в сообществе режиссере. Да, там есть какие-то вопросы у нас профессиональные, этические. Там нельзя сказать, что все идеально и кстати картина, которую она представила, это ведь картина точно также вызвала бы определенное напряжение и в Украине. Потому что она не только не героизирует, она очень критически показывает вообще происходящее на этой войне. Но работа журналистов, которые даже берут слова Беаты, она говорит, послушайте, я так резюмирую: послушайте, что говорит эта крашеная идиотка. И дается ее синхрон. Но я снимаю кино, у меня есть люди, которые справа, которые слева. Они объединяются. Я хочу понять, в чем их конфликт. Вы видите, вы слышите, что она говорит.
С. Сорокина
―
Это что, это журналистский наговор такой?
В. Манский
―
Это программа «Вести», Беата Бубенец на самом деле кто вы думаете. Она не Беата Бубенец, она там Катя Степанова. Мы это вообще оставим без комментариев. Она участвовала в конкурсах красоты. Вы понимаете, что это за человек.
С. Сорокина
―
Ну вроде бы не удивляет и каждый раз неприятно это все.
В. Манский
―
Она пыталась работать на Первом канале, а теперь она играет в демократа. Ах ты… Большой сюжет там. Восемь минут.
С. Сорокина
―
Много примеров таких можно найти. И, честно говоря, ладно, не будем длить это описание. Я вот о чем. Скажите, пожалуйста, именно по ощущению, Катя, и к Виталию обращаюсь, украинская тема по-прежнему выводит из себя и возбуждает. Или не только. Как вы думаете.
К. Федулова
―
Я думаю, я, живя в Германии, наблюдаю уже, разговаривая со своим кругом друзей, разные мнения по поводу отношения к России. Кто-то говорит, что надо прекращать этот конфликт, надо просто смотреть, как мы можем опять жить дальше и как мы можем жить вместе. То есть, есть наша Европа и Россия и все в этом уверены, Россия принадлежит Европе, она тоже европейская страна. И естественно, этот конфликт, который сейчас происходит на Украине и в Восточной Украине, он также и в Германии очень людей раскалывает. Мнения. Конечно, не в таких масштабах как здесь…
С. Сорокина
―
Но на фестивале именно эта тема вызывала наибольшее возбуждение или…
К. Федулова
―
Я думаю, что да. Потому что это наверное все-таки основная тема. Там очень много фильмов и в моем фильме также затронута эта тема. То есть в моем фильме я портретирую девушку, которая также подверглась очень сильной пропаганде и с которой также очень сложно говорить, потому что она никак, я уже со всех сторон попыталась, эта фраза, которая два раза промелькнула в фильме: за Родину нужно не умереть, за Родину нужно убить. Это слова от женщины молодой, это конечно меня больше всего тогда шокировало. Потому что женщина наоборот должна стремиться к каким-то более гуманным подходам. То есть надо бороться, но все-таки убить это уже мне кажется…
С. Сорокина
―
Перебор. Это правда. Виталий, я помню, что и начиналось все, фильм открытие был «Процесс», который просто напрямую связан с этой темой. Но действительно очень у многих она проходит эта тема, я вот о чем хотела спросить. А почему именно «Процесс» был выбран для начала фестиваля и как к нему отнеслись. Тогда камуфляжников этих вроде не было как.
В. Манский
―
Дело в том, что я вообще не представляю себе, как можно было открывать фестиваль документального кино в России, не поддержав нашего коллегу молодого режиссера, который осужден на 20 лет за действия, которые даже еще не совершил, даже если предположить, что он их собирался совершить, он их не совершил. Он не считает себя гражданином России, он не совершал их на территории РФ. Он естественно считает Крым территорией Украины.
С. Сорокина
―
Там много вопросов.
В. Манский
―
И тот факт, что этот фильм был, мировая премьера была в феврале 2017 года на одном из трех главных мировых фестивалей Берлинале, и с февраля в течение 10 месяцев в России 120 только официальных кинофестивалей, ни один фестиваль даже не запросил копию, чтобы посмотреть ее на предмет отбора. После Берлинале. Конечно, все это вместе взятое…
К. Федулова
―
Фантастика.
В. Манский
―
Ну просто я бы считал, что мы делаем бессмысленное и бессовестное дело, если мы начинаем фестиваль, не показав картину «Процесс» как в том числе и знак поддержки нашего попавшего в беду товарища. Что касается внимания или не внимания вот этих аудиторий в камуфляжной форме. Мне кажется, что ими кто-то управляет, направляет, выбирает те моменты, которые им кажутся наиболее удачными для проведения той или иной акции. Изначально был выбран фильм внеконкурсной программы «Война ради мира» и вокруг него до фестиваля такие пляски в официальных медиа исполнялись. Мы даже этот фильм отдавали на экспертизу юристам и выяснилось, что он не нарушает никаких составляющих российского законодательства. Потом за два часа до показа совершенно волюнтаристским решением был снят с премьерного показа фильм «Мустафа» о Мустафе Джемилеве.
С. Сорокина
―
Крымская история.
В. Манский
―
Потом история с «Пулей». Хотя картин, связанных с Украиной очень много, потому что фестиваль фильмов на русском языке и русский мир, конечно, самым тщательным образом размышляем по поводу происходящего в Украине.
С. Сорокина
―
Остановимся сейчас. Сразу после новостей продолжим.НОВОСТИ
С. Сорокина
―
Еще раз вас приветствую. Говорим мы об итогах «Артдокфеста», самого большого ежегодного смотра документального кино в России. Мы говорили о том, что все-таки кто-то руководит теми людьми, которые пытаются срывать показы и что самая чувствительная тема конечно же украинская, российско-украинских отношений. И поскольку было много фильмов, так или иначе, затрагивающих эту тему, конечно, это вызвало определенную реакцию.
К.Федулова: Мой фильм - это был не заказ, я сама пришла к идее, меня всегда очень интересовала Россия
В. Манский
―
Я обратил внимание на следующую странность. Украина всегда присутствовала на нашем фестивале очень активно, потому что там много снимается фильмов на русском языке. Это по определению. Когда начались события майдана, конечно, Украина стала еще более активно присутствовать и у нас была целая программа в 2014 году «Украина не Россия», и мы показывали и майдан, и потом пошли фильмы о войне. То есть каждый год Украина присутствовала, была программа фестиваля, так или иначе, пронизанная этой темой. Но только в этом году возникло такое жесточайшее напряжение вокруг этих показов. Я до конца не понимаю, почему это происходит.
С. Сорокина
―
Переход количества в качество. Так долго промывали мозги, что видимо, это в какой-то момент срабатывает.
В. Манский
―
А мне кажется, у меня есть другое ощущение. Мне кажется, что это какая-то может быть стадия агонии этого процесса. Может быть, я хотел бы, чтобы так было. Когда эти радикальные силы понимают, что война России в Украине проиграна, и им нужна какая-то сатисфакция, победив в главных сражениях, они хотят остаться в своем внутреннем самоощущении победителями каких-то локальных боев. Потому что в принципе Россия совершенно очевидно в Украине проиграла. И совершенно очевидно, что Россия всей своей внешнеполитической деятельностью ищет выходы из Украины. Выходы из Украины, которые могут при этом сохранить какие-то остатки приличия или статуса людей, принимавших это решение. Прежде всего, мы говорим о президенте. А тех, кого они туда послали, они по сути дела бросили. И вот эти брошенные люди сейчас у меня такое ощущение…
С. Сорокина
―
Ну посмотрим, что называется, увидим, если поживем. Хотелось бы думать, что если это завершение процесса, уже последний выхлоп, но мне, к сожалению, кажется, что все-таки это не так. Ну, посмотрим. Я еще хотела обратить внимание, столько интересных тем в фильмах было поднято. Мне кажется еще одна картина, которая как-то что-то объясняет, в том числе про нас, это фильм «Стена». У кремлевской стены. Это поклонение могиле Сталина. Кать, вы тоже видели этот фильм?
К. Федулова
―
Я, к сожалению, его не успела посмотреть. Потому что в связи с переездами в Санкт-Петербург и Екатеринбург…
С. Сорокина
―
Напоминаем, что в этом году фестиваль был в трех городах. Санкт-Петербург, Екатеринбург и Москва. На разных площадках можно было посмотреть. Но я про «Стену». Там про поклонение могиле Сталина. Как я поняла даже без закадрового текста. Практически на картинке. Как это бывает в документальном кино. От того оно кажется честнее и либо только монологи героев, либо просто картинка. Вот что можете про этот фильм сказать.
В. Манский
―
Вообще говоря, у нас у программной дирекции была достаточно сложная дилемма. У нас было две картины, которые нам очень были важны и близки. Это картина российская «Стена» Дмитрия Боголюбова. Которая без какого-либо текста предъявляет такое ошеломляющее, визуальную мистификацию людей, бесконечным потоком идущих поклоняться могиле Сталина. С другой стороны картина голландских документалистов Джессики Гортер «Красная душа».
К. Федулова
―
Это я смотрела.
В. Манский
―
Которая как раз вербализирует все эти страхи, заложенное в генетическом коде рабское что ли сознание. Удивительный фильм и я должен сказать, ты была у нас членом жюри, вы вручали приз этому режиссеру за фильм «900 дней».
С. Сорокина
―
Это его же.
В. Манский
―
Этот же автор, поэтому мы с тобой можем на одной волне здесь вспомнить, что казалось бы, тема блокады в документальном кино вообще в искусстве казалось бы уже все сказано. Но я помню и твои ощущения, когда принимали решение награждать картину и мои ощущения потрясения, истории этой бабушки с кошками, это вообще.
С. Сорокина
―
Все равно вопрос: как рассказать и что иметь в виду при этом.
В. Манский
―
И вот здесь тоже, когда Джессика взялась за эту тему, а мы же все в документальном мире где бы мы ни жили, друг за другом следим, общаемся, я думал, ну что там уже можно в сталинизме, мы уже все знаем. И вдруг особенно финальный это просто сносит, ну это надо смотреть картину. Тут даже спойлерством не обойтись.
С. Сорокина
―
Я сразу скажу, что я смотрела только трейлеры многих фильмов и мечтаю, чтобы вы реализовали эту идею об онлайн кинотеатре. И я прочитала о том, что такая идея есть и мечтаю об этом. Потому что если будет онлайн просмотр, то возможность выудить любой из этих фильмов. Я уже себе списочек прикинула того, что я не видела.
В. Манский
―
Кстати, когда запретили, сняли с показа фильм «Мустафа», мы немедленно связались с авторами, точнее они даже с нами, потому что все следят за происходящим, и они решили фильм открыть. И мы его в том числе открыли в «Артдокмедиа», и огромное количество людей, там зал, в котором должен был быть показан фильм, мне сейчас трудно сказать, 230 что ли мест. Весьма ограниченное количество. Но сейчас уже в десятки если не в сотни раз больше посмотрело. Поэтому любой запрет, я обращаюсь к людям, которые принимают какие-то решения, если они вдруг слушают «Эхо Москвы». Хотя что им еще слушать. Не, в общем понятно. Ребята, не делайте это. Вы наоборот привлекаете внимание, вы только расширяете аудиторию. Если вы не хотите, ну просто сидите спокойно, вам что там кресло что ли жмет в вашем кабинете. Вызовите секретаршу, поговорите с ней о сериале, который она смотрела накануне и успокойтесь.
С. Сорокина
―
Еще то, что я внесла в свой списочек и хотелось бы посмотреть это «Куба и оператор». Интересная работа? Я была поражена, что столько лет снимался этот фильм.
В. Манский
―
40 с лишним лет.
С. Сорокина
―
И вспомнила фильм Виталия Манского соответственно, который он в Корее снимал.
В. Манский
―
И на Кубе. Я три месяца жил на Кубе.
С. Сорокина
―
Это интересно, то, что сейчас было?
В. Манский
―
Слушай, это было настолько интересно посмотреть, жизнь человека за полтора часа экранного времени. Потому что «Куба и оператор» это Куба и оператор, режиссер фильма Элперт, выдающийся американский режиссер, который вдобавок ко всему сам лично приехал представлять картину. Он человек поразительной энергетики. Он на следующий день давал мастер-класс нашей «Артдокшколе» для молодых авторов, я сидел, открыв рот. Мне так было интересно его слушать. Он такой фонтанирующий. Он там рассказывает, как с ковбоями жил, как он снимал этих преступников. В общем, человек легенда. 11 Эмми у парня. Ну, парня, уже сколько-то лет. И конечно он зажигал большой зал после показа картины своим обсуждением. И, к сожалению, там уже было достаточно поздно и мы в какой-то момент дискуссию прервали. Я думал, что это пройдет для нас безнаказанно, мне человек 10 моих друзей написали, что мы так и не задали свой вопрос.
С. Сорокина
―
Что не фиг было прерывать разговор. То есть это действительно интересное достаточно наблюдение.
В. Манский
―
Жизнь, можете себе представить, жизнь, которая прошла у тебя перед глазами. Жизнь страны и жизнь человека. Такой двойной портрет. Уникальная совершенно картина. Она сейчас на Netflix, если кто…
С. Сорокина
―
То есть можно посмотреть.
В. Манский
―
Можно, заплатив американскую денежку, посмотреть этот фильм. И вы не останетесь равнодушными, особенно для советских людей, для которых некий имидж острова свободы материализуется во что-то весьма конкретное, притом Элперт снял с большой любовью. Он вообще левак, судя по всему. Сам по себе. И у него определенная симпатия, но при этом он американец, поэтому эта симпатия каких-то… оценок происходящего. И это очень любопытно.
С. Сорокина
―
Это интересно.
К.Федулова: Смотря фильм, нужно просто абстрагировать в нужное русло
К. Федулова
―
Я бы хотела вернуться на тему Украины. Посоветовать нашим слушателям посмотреть фильм «Обезьяна, страус и могила». Это очень сильное кино. Я на самом деле удивилась, что оттуда никто не пришел, и там ничего не случилось. Потому что это конечно все по-другому подано. Смотря фильм, нужно просто абстрагировать в нужное русло. Этот фильм шокировал, просто сносит башку, мозги и все мы все вышли в шоке.
С. Сорокина
―
А, да, да, я читала.
В. Манский
―
Олег Мавроматти.
С. Сорокина
―
Я читала про этот фильм. С неожиданной развязкой.
К. Федулова
―
Мне просто даже интересно, если этот фильм покажется на Западе, там есть некоторые вещи, я как человек, который живет на Западе, я не поняла. Мне потом разъяснили, кто такие «зеленые человечки». Такие моменты я не знала. Но я смотрела фильм и думала, если его показать в Германии, какая будет реакция зрителей.
В. Манский
―
Но сначала будут вызывать кареты неотложной помощи для половины зала. Которая будет терять сознание.
К. Федулова
―
Я не сомневаюсь.
С. Сорокина
―
А кто снял?
В. Манский
―
Олег Мавроматти. Это такой известный современный художник, видеоартист, он делает инсталляции, он вообще живет уже давно не в России и не въезжает в Россию. Он снимает фильмы о России, не въезжая в Россию, это совершенно уникальный творческий метод. Он снимает фильмы по Интернету, у него есть фильм, может быть который кто-то из слушателей знает «Дуракам здесь не место». Это его картина, это фильм портрет человека, с которым Мавроматти ни разу в жизни не общался. Полуторачасовая картина о человеке, с которым режиссер только контактировал в виртуальном пространстве. Уникальная история.
С. Сорокина
―
Я одно поняла, что я точно не буду смотреть фильм «На краю свободы». Просто потому что высоты боюсь. Когда я поняла, что там будет постоянно…
К. Федулова
―
Там кружится голова.
С. Сорокина
―
Что-то забирающее дух,
В. Манский
―
Его в большом зале показывали, честно говоря, подташнивало.
С. Сорокина
―
Я поняла, что вряд ли буду это смотреть. Я довольствовалась несколькими кадрами, мне хватило. Но, Кать, дополните мой список избранных фильмов. Что бы вы мне еще посоветовали посмотреть?
К. Федулова
―
Я бы еще обязательно всем вам и нашим слушателям посоветовала посмотреть «Девушки и мед». Это фильм, который только 8 минут или 6.
В. Манский
―
Восемь.
С. Сорокина
―
Когда я работала в жюри, как я любила короткие работы.
К. Федулова
―
Да, мне кажется это…
С. Сорокина
―
Мы все кстати любили.
В. Манский
―
Питер-Ян де Пуэ.
К. Федулова
―
То есть 8 минут там столько, тема Украины, кстати. Но это сделано настолько, там идет параллельный монтаж этой страшной совершенно, на 16 миллиметров снят фильм.
В. Манский
―
На кинопленку.
К. Федулова
―
То есть страшных совершенно военных действий, просто ужас. И параллельно жизнь людей, которые еще не сбежали оттуда. От всего этого ужаса. И пытаются жить своей жизнью, портрет пчеловода, его семьи. Потрясающие кадры, и вот этот контраст, 8 минут контраста между ужасом и желанием жить и это просто…
С. Сорокина
―
Поняла. Виталий, какой бы еще посоветовал?
В. Манский
―
Да все.
К. Федулова
―
Ну и конечно мой фильм «Вера. Надежда. Любовь».
С. Сорокина
―
Это мы уже проговорили
В. Манский
―
Но, вообще говоря, очень обидно, что когда заканчивается фестиваль, эти фильмы для российского зрителя умирают.
С. Сорокина
―
Ну сделайте какой-то вариант просмотра.
В. Манский
―
Это все-таки проблема авторских прав.
С. Сорокина
―
Я все понимаю. Но что-то может…
В. Манский
―
И вот даже мы пытаемся какие-то картины, которые снимают с показа, ну давайте хотя бы один сеанс сделаем. Давайте закроем территории, но это все очень сложный механизм. Это права телевизионных компаний, это права дистрибьюторских компаний. И это преодолеть, поэтому у нас, кстати, на «Артдокмедиа» действительно наш проект «Артдокфеста», глобальная синематека документального кино, там есть информация уже на сегодняшний день о тысячах фильмов. Можно хотя бы почитать, можно посмотреть трейлер, и можно в принципе попытаться поискать этот фильм в каких-то платформах. Наверняка твой фильм есть на платформе ЦДФ.
К. Федулова
―
Да.
В. Манский
―
То есть можно, посмотрев информацию, рейтинг фильма, насколько он высокий, посмотреть, когда снят, интересует ли эта тема, уже забить это название в поисковике и найти его.
С. Сорокина
―
Я так собираюсь сделать.
В. Манский
―
Но мы конечно постараемся может быть за год-два, сейчас можно посмотреть 200-300 фильмов.
С. Сорокина
―
На «Артдокмедиа».
В. Манский
―
Да. Но это длительный процесс. Потому что я же, еще такой плюс ко всему ортодоксальный антипират.
К. Федулова
―
Главная проблема, потому что мы тоже как режиссеры заинтересованы, чтобы наши фильмы были показаны на интернациональных фестивалях. Потому что мне, например, очень интересно именно фестивали из-за диалога с публикой. Со зрителем. Потому что только так мы с обеих сторон можем общаться. И действовать.
В. Манский
―
И потом нет же проката. Один только центр документального кино на страну.
С. Сорокина
―
Это грустно, конечно. Хочу успеть задать очень банальный привычный вопрос. Но для меня интересный. Чем этот фестиваль отличался от предыдущих. Настроением, тематикой, атмосферой. Чем?
В. Манский
―
Ничем не отличался. Сам фестиваль не отличается друг от друга с момента его рождения. А вот страна, в которой он проходит, с каждым годом настолько меняется, что сейчас это уже совершенно что-то такое одиозное событие, свободный фестиваль свободных людей, свободных авторов, свободных зрителей. Это уже просто…
С. Сорокина
―
Невозможно.
В. Манский
―
Это уже что-то запредельное. И вот эта запредельность естественного бытия, это главный конфликт фестиваля 17-го года на мой взгляд.
С. Сорокина
―
Но вот эти изменения в стране не могли же не сказаться все-таки, это уже длинные изменения, не один год в этой сгущающейся атмосфере живем. Они же как-то должны были сказаться на тематике.
В. Манский
―
Конечно.
С. Сорокина
―
Все-таки «Стена» появился фильм. Как это.
К.Федулова: Мне интересны фестивали из-за диалога с публикой. Только так мы с обеих сторон можем общаться, действовать
В. Манский
―
Я вынужден с огромным сожалением и откровенностью признать то, что российские авторы все-таки в массе своей уходят от актуальной повестки дня. Они начинают искать…
К. Федулова
―
Критической.
В. Манский
―
Да. Они начинают искать иные формы своего физического существования в этом пространстве. И по сути дела, таких на отмашку российских картин единицы по сравнению с прошлыми годами, и в этом смысле процесс очень опасный. А если еще завтра нас отрежут, как было раньше от взгляда на нашу жизнь в более свободном выражении зарубежных авторов, мы окажемся в вакууме.
С. Сорокина
―
А ведь это возможно.
В. Манский
―
Предвестник вакуума уже где-то на следующем шаге. Уже на пороге, я бы так сказал.
С. Сорокина
―
Грустно. Очень грустно.
В. Манский
―
Я ведь смотрю огромное количество фильмов. Я смотрю ежегодно полторы-две тысячи картин. И поэтому я могу в отличие от многих ощутить общее настроение. И оно присутствует и в фильмах, которые мы отбираем и которые не отбираем. И все это. И еще очень любопытный, на том же «Артдокмедиа», там есть разные фильтры, они сделаны были для совершенно других задач. Но, тем не менее, там можно нажать форму финансирования. Министерство культуры или независимое финансирование. И вот я случайно нажал на эту кнопку и удивился. Из 137 картин в этом году только 4 фильма имели финансирование Министерства культуры. И то это фильмы не конкурсные. Один фильм прошел через министерство… цензуры, ему дали 32 листа текста. И изменили картину. Другой фильм, и так далее. В принципе государство вообще идет планомерно по пути уничтожения документального кино, уничтожения летописи нашего времени. Это вообще большое преступление перед будущим.
С. Сорокина
―
И это тоже симптоматично.
В. Манский
―
Абсолютно.
С. Сорокина
―
Мы сейчас с вами говорим, а когда это будет в эфире, уже будет идти церемония закрытия. Я бы даже сказала, уже что-то будет объявлено. Кто же победит? Виталий.
В. Манский
―
Мы сейчас параллельно снимаем еще передачу для одного хорошего телеканала. Я просто всегда ношу с собой в кармане видеокамеру. И прошу прощения, без разрешения нажал на rec. Так вот вопрос был, кто победит. А в котором часу эфир?
С. Сорокина
―
Сейчас мы уже к девяти приближаемся вечера.
В. Манский
―
Не знаю.
С. Сорокина
―
А, еще нет, не объявляем. Жалко.
В. Манский
―
А вдруг мы чуть задержимся. Мы же не можем в эфире нашего любимого радио сказать, кто победил. Я знаю, жюри вчера ночью заседало. Мучительно выгрызало из дирекции фестиваля дополнительные дипломы, но стена что называется, даже крепче, чем кремлевская. У нас очень строгое правило. На «Артдокфесте» три приза, и максимум одно упоминание жюри.
С. Сорокина
―
Я помню, потому что мы тоже выгрызали. И тоже ничем не кончилось.
В. Манский
―
Каждый год такая песня.
С. Сорокина
―
Кто в этот раз возглавляет основное жюри?
В. Манский
―
Сергей Казарновский, директор московской школы «Класс-центр», член совета по культуре президента РФ. Дизайнер Наталья Барбье и поэт Вера Полозкова. Такой у нас в этом году состав. Они даже мне угрожали члены жюри, ну теперь я могу об этом рассказать, потому что все уже в прошлом. Что они устроят эту акцию неповиновения. Говорят, вот мы дадим призы, а потом встанем на табуретку и будем говорить еще кому мы хотели дать призы, но нам не разрешили. Но на «Артдокфесте» начальник я, полная диктатура, никаких несанкционированных митингов, короче говоря, дадим действительно три приза. Я бы как всегда поспорил с членами жюри. Но никогда не спорю.
С. Сорокина
―
Что выбрали, то выбрали.
В. Манский
―
Что выбрали, то выбрали. И в любом случае это достойные картины, потому что мы искренне каждой картине, которую включаем в конкурс считаем можно давать главные призы.
С. Сорокина
―
Катя, вы рассчитываете на победу. Надеетесь?
К. Федулова
―
Я бы, конечно, была бы очень рада, потому что я знаю, то есть я помню, в каких условиях мы снимали мое кино, не только мой фильм. Это фильм всей моей съемочной группы. Мы просто семья. И поэтому я бы, конечно, очень обрадовалась бы за нас всех.
С. Сорокина
―
Ну понятно. Ну что же, я думаю, что в эти минуты уже решается судьба этих дипломов. Судьба первых трех наград основного конкурса. Будем надеяться, что это достойные фильмы, ну, собственно говоря, чего другого ожидать. Еще раз напоминаю, что это финал «Артдокфеста». Самого крупного просмотра у нас документального кино. Самой большой программы. Это 11-й фестиваль. Я желаю этому фестивалю долгой-долгой жизни. Так же как желаю Виталию Манскому большого терпения, и большого запаса сил для того, чтобы все это преодолеть и снова сделать. И я желаю Кате конечно и в вашем лице всем, кто делает кино, новых идей и их реализации. Спасибо вам большое за этот разговор. Это Виталий Манский, Катя Федулова были сегодня с нами. Мы говорили о финале «Артдокфеста».