Дерипаска против Рыбки - Алексей Мельников - В круге СВЕТА - 2018-02-13
13.02.2018
С. Сорокина
―
Здравствуйте, приветствую вас. Это программа «В круге Света». И сегодня у меня в гостях Алексей Мельников, юрист, адвокат, который специализируется на делах по защите чести и достоинства и что-то рядом с этим. Здравствуйте, Алексей.
А. Мельников
―
Здравствуйте, Светлана.
С. Сорокина
―
Конечно же, отправная точка для нашего разговора то, что сейчас обсуждается очень много и дело, которое еще довольно, наверное, долгое время будет на слуху. Это дело, которое окрестили коротко и емко: Дерипаска против Рыбки. Наверняка у вас есть здесь что сказать и оценить. Напомню для тех, что случайно увернулся от этих новостей, Олег Дерипаска подал в суд на эту Анастасию Вашукевич. Которая зовет себя Настя Рыбка. И ее знакомого этого Александра. И обвинил их в незаконном распространении информации о его личной жизни. И пока что это единственное обращение в суд в связи с этим нашумевшим скандалом. И с расследованием Алексея Навального. Многие нашли, что довольно хитрый ход и много таких подтверждений. Как вы считаете, действительно хитрый ход, что именно на эту девушку с ее приятелем подал.
А. Мельников
―
Вы знаете, Светлана, дело в том, что когда мы вообще говорим о таких личных моментах как честь, достоинство, право на неприкосновенность личной жизни, то первое, что хочется сказать – что наверное каждый имеет право на неприкосновенность личной жизни. То есть господин Дерипаска не исключение. Можно все это рассматривать в контексте, который нам предлагает Алексей Анатольевич, как некую политическую акцию. А можно посмотреть на дело и с другой стороны. Абстрагировавшись от того, что господин Дерипаска это крупный бизнесмен и так далее. И вот если посмотреть на эту ситуацию с этой точки зрения, то все не так кажется однозначно. И, может быть, даже возникает какое-то согласие с тем, что происходит. То есть сейчас насколько нам всем известно Дерипаска обратился с иском о запрете распространять сведения и фото о его личной жизни.
С. Сорокина
―
А мы не знаем, как сформулировал свое исковое заявление. Суд никак свои ни решения не комментирует, ни сам текст обращения.
А. Мельников
―
Дело в том, что есть официальные выступления его представителя, не названного представителя, тем не менее, там сказано достаточно информации, чтобы нам сейчас это обсудить.
С. Сорокина
―
Чтобы только про распространение информации, а не защита чести и достоинства.
А. Мельников
―
Только распространение информации, совершенно верно.
С. Сорокина
―
То есть нечего защищать там, видимо.
А. Мельников
―
Нет, совершенно необязательно. Я думаю, что, во-первых, это может последовать потом, если он сочтет себя обиженным и сформулировать кем обиженным. Например, тем же господином Навальным. Или вот этой девушкой. Или еще кем-то. Но сейчас мы знаем то, что мы знаем. Что просьба запретить и удалить из публичного доступа его личные изображения. Некие записи аудио и видео. И вот это я все-таки предлагаю на это взглянуть…
С. Сорокина
―
Что это распространение информации и так далее. И так далее. Но давайте все-таки посмотрим не только с этой стороны. Вопрос первый. Если приглашаешь на яхту проституток, да еще не забираешь у них айфоны, наверное, как-то можно ожидать, что что-то такое может произойти. Или я чего-то не понимаю в этой жизни на яхте.
А. Мельников
―
Я могу на это посмотреть больше все-таки как юрист.
С. Сорокина
―
Да и как юрист тоже. Ну, если, то…
А. Мельников
―
Давайте как юрист. В данном случае вопрос, во-первых, кто эти девушки и так далее. То есть, есть версия Алексея Анатольевича. Мы с вами наверняка не знаем. Кроме может быть какого-то суждения бытового.
С. Сорокина
―
Дело в том, что там есть Александр Кириллов, который в пару идет как ответчик и этот человек Алекс Лесли ничуть не скрывает и про своих девушек, и про свои тренинги секс. И так далее. Это там компашка, которая себя что называется, определенным образом позиционирует и определенным образом действует. Нет тут никакой тайны.
А. Мельников
―
А второе то, с чего я начал. Есть публичные лица, которые в силу своего должностного или иного общественного положения обязаны соблюдать некие нормы морали, обязаны – подчеркиваю. И общество имеет полное право следить за ними, обсуждать их.
С. Сорокина
―
Вы про Приходько уже.
А. Мельников
―
Их личную жизнь. Я скорее как общее правило. Я хочу подчеркнуть, я пока не ответил на ваш вопрос. И получается здесь такая ситуация, допустим, то, что вы говорите даже так. Но в данном случае почему это господину Дерипаске, например, запрещено. Где это записано. Он частное лицо. Кто мы, чтобы судить его по данному вопросу. Какое у нас есть право. Это если даже все абсолютно так. А в данном случае…
С. Сорокина
―
От зависти. Все от зависти. Исключительно.
А. Мельников
―
Нет, я просто подчеркиваю, что если посмотреть на это все с точки зрения, что это такой же человек, как любой обычный гражданин, то все становится как бы, на мой взгляд, на свои места. То есть что он имеет право на личную жизнь любую, подчеркиваю любую жизнь. Такую, какую он считает нужной. И вправе, чтобы информация об этой жизни не распространялась.
С. Сорокина
―
Скажите, пожалуйста, до Приходько еще не добрались, это отдельная история. Но я вот что хотела спросить. Та же девушка вот эта, которая Настя Рыбка, она же не то чтобы вела слежку, просто у нее был айфон, она фотографировала себя на этой яхте, всех, кто там находится. И вроде как даже не из-под полы. Такие есть вполне фотографии, которые сделаны, наверное, даже с согласия. Потому что трудно не видеть, когда тебя фотографируют. Так вот если она размещает, а она первая стала размещать у себя в Инстаграм, в этой книжке. Везде она размещала эти фото. Ей похвастаться охота. Так это же ее личная жизнь тоже. Она имеет право такого рода размещать фотографии. Каким образом это совмещается с интересом господина Дерипаски.
А. Мельников
―
Особенность таких дел то, что они всех нас, мы-то юристы, допустим, это должны знать, а более широкий круг людей этот вопрос никогда не беспокоит. И вот возникает такое дело, и здесь мы обсуждаем. Я сейчас расскажу и уверен, что много полезного наши слушатели узнают об этом.
С. Сорокина
―
Хорошо.
А. Мельников
―
Дело в том, что когда речь идет об изображении человека, то нужно получать согласие у него для того, чтобы сделать это публичным. То есть если ты делаешь для бытовых нужд, фотографии взаимные, два друга, давай я тебя сфотографирую. А я тебя. Все хорошо. На самом деле Верховный суд даже разъяснял в своем пленуме довольно свежем 2015 года, что если изображено несколько лиц, то либо надо спрашивать согласие у каждого, кто там изображен, либо оно должно подразумеваться. Кроме того, тот же Верховный суд разъяснил, что даже согласие, данное на публикацию изображения, может быть в любой момент отозвано и соответственно эта публикация может быть запрещена. И еще очень важные вещи, что например, сейчас ведут активную жизнь в Интернете, публикуют в каких-то своих блогах фотографии. А кто-то другой начинает это перепечатывать. И Верховный суд сказал, что если условия пользования этим ресурсом содержат указание, что это изображение может распространяться в дальнейшем без согласия, тогда да. А во всех остальных случаях требуется согласие. Вот как это ни звучит странно для обычного человека, даже Верховный суд говорит, что согласие на публикацию это сделка. Понимаю, что это немножко казуистично, но это так.
С. Сорокина
―
Очень казуистично и конечно очень легко использовать для того же иска, потому что казуистично.
А. Мельников
―
Это точно было сделано не для этого иска.
С. Сорокина
―
Теперь вот что еще странно. Это в каком городе…
А. Мельников
―
Усть-Лабинск.
С. Сорокина
―
Да. Это у нас Краснодарский край. Итак, суд в этом городе. Где прописан, как я поняла господин Дерипаска. И где он платит свои налоги личные. И на эту тему уже не одна статья вышла. Исследование. И из всего выходит, что такой город-то, что называется, свой. Такой свой-свой. Наверное, этим объясняется, что суд, где председательствовала в этом заседании чуть ли ни руководитель этого суда…
А. Мельников
―
Это я не знаю.
С. Сорокина
―
Председатель суда, просто в день обращения вот тут же на всех нужных условиях и тут же решение, которое почему-то под козырек берет наш Роскомнадзор, как вот здесь.
А. Мельников
―
Я стараюсь внести в наш сегодняшний эфир эту юридическую нотку. Вы уж меня простите за это, что на этот счет говорит закон. Вот есть ГПК, который говорит, что любое лицо по любому иску вправе обращаться за обеспечительными мерами. Что такое обеспечительные меры. Сформулировано от обратного - что это те меры, которые, если их не принять, то в дальнейшем решение суда может стать неисполнимым, либо исполнение его будет затруднено. Здесь я уверен, что вы как человек объективный со мной согласитесь. Ситуация такая, какая она есть. Допустим, сейчас какие-то миллионы просмотров, это будем считать личная информация. Судебное рассмотрение займет несколько месяцев. Просто потому что такие у нас сроки по Гражданско-процессуальному кодексу и, допустим, через три месяца будет принято решение, через четыре. Потом право на обжалование. И через 8-10 месяцев, когда решение вступит в законную силу, выяснится, что десятки миллионов или несколько миллионов неважно, все равно очень большая цифра, ознакомились с этой информацией. Будет вынесено какое-то решение. Оно будет каким? Неисполнимым в этом случае. Потому что будут перепосты и так далее.
С. Сорокина
―
Оно сейчас уже неисполнимо.
А. Мельников
―
Я с вами и здесь соглашусь. Что действительно сейчас в наше время, когда техника и все остальное действительно это…
С. Сорокина
―
Ну смешно, потому что мало того, что посмотрели миллионы, так еще и скопировали и друзьям послали. И как все это выгребать.А.Мельников: Навальному кажется, что все, что он произносит, уже сразу является истиной
А. Мельников
―
Полного восстановления, все-таки если принять то решение, которое примет суд, оно должно быть исполнено, то совершенно обосновано, что суд принял обеспечительные меры. Что касается, как он принял. Я тоже скажу. Дело в том, что в ГПК сказано, и любой человек, который проверит меня, посмотрев на статью 140, там сказано: в день обращения, без вызова сторон. Почему? Потому что если ты начнешь вызывать, вот представьте, речь идет не только о запрете обращаться к какому-то ресурсу, а например, арест имущества. Ты вызовешь этого человека, чье имущество собираешься, что он сделает – он побежит в этот же день, когда получит повестку это продавать. Поэтому это все имеет совершенно жизненную логику.
С. Сорокина
―
Это логику имеет. Но скажите мне, много ли вы таких дел встречали, когда так стремительно решалось и исполнялось. Вы опытный человек.
А. Мельников
―
По обеспечительным мерам встречалось. Честно скажу. И не раз и не два. Другое дело, что наши суды часто их не принимают. Эти обеспечительные меры. Потому что они начинают рассказывать, докажите, расскажите. Почему их надо принять. То есть понимаете, это некая оценка судом.
С. Сорокина
―
А здесь без явки…
А. Мельников
―
Не должен был.
С. Сорокина
―
Ни того, ни другого нет. Все быстренько в закрытом, в день обращения. Да это ладно, не удивительно. Но то, как Роскомнадзор прям в тот же день кинулся выполнять это невыполнимое задание, меня повергло в абсолютное изумление. Я с таким еще не сталкивалась.
А. Мельников
―
Вы знаете, действительно иногда бывает эксцесс исполнителя. Здесь мне сложно выступать адвокатом.
С. Сорокина
―
Будем считать, что это эксцесс исполнителя. Все понятно. Еще один нюанс касается именно этой части нашего разговора. Дело в том, что газеты обратили внимание, журналисты на интересную вещь, что 7 февраля Верховный суд внес большое количество поправок, которые в ГД должны быть рассмотрены…
А. Мельников
―
Поправки во многие процессуальные законы.
С. Сорокина
―
Да. Там как раз и есть норма про запрет информации в качестве обеспечительной меры. То есть получается, что сейчас этой нормы нет, раз она внесена Верховным судом.
А. Мельников
―
Вы знаете, Светлана, она есть, только она сформулирована таким образом, что суд может принимать и иные меры. Иные – любые те меры, которые суд сочтет необходимым для того, чтобы это будущее решение суда было в дальнейшем исполнено. То есть просто там есть перед этим перечисление, арест имущества, например, такие случаи наиболее распространенные, но так как жизнь как писал Гете, «суха, теория мой друг, а древо жизни пышно зеленеет», вот она так в нашей России пышно зеленеет, что иногда нужно сделать что-то, что не прямо указано в законе. Но, тем не менее, соответствует целям. То есть это нормально. Судебное усмотрение во всем мире, реформа суда идет в сторону, что суд приобретает больше прав. Конечно, желательно чтобы это был справедливый, порядочный объективный суд.
С. Сорокина
―
Скажите мне, пожалуйста, если про цели говорим. А какова цель обращения Дерипаска с иском к Анастасии и ее другу Александру. Такое ощущение, что главная цель как раз хитрая, именно про обеспечительные меры, чтобы заблокировать все ресурсы, на которых можно увидеть как расследование, так и фотографии, видео, аудиозаписи. До смешного дошло, журнал «Максим», на его сайте запретили даже анекдоты и шутки, которые посыпались сразу после этого. Видимо, цель не эта Настя Рыбка, не этот ее не знаю, как назвать друг. А именно блокировка этих ресурсов.
А. Мельников
―
Дело в том, что как смотреть. Если с точки зрения права, то получается, что иск должен быть заявлен первичному распространителю информации. А это действительно эта девушка, потому что тот же господин Навальный на это ссылается. То есть ни в каких правоотношениях может быть за исключением чести, достоинства сейчас может быть и не состоят истец и тот же Навальный. А вот эта девушка, которая сама опубликовала информацию, она, делая это без согласия правообладателя, нарушила закон. Поэтому иск к ней абсолютно обоснован. Здесь я не лукавлю, это действительно так.
С. Сорокина
―
Обоснован-то обоснован, но создается ощущение, что она здесь с боку припеку, а главное – блокировать эти ресурсы.
А. Мельников
―
Вы знаете, мне кажется, что если я бы поставил себя на место истца, главное – прекратить распространение сведений частной жизни. Другое дело, что любое средство, которое достигает того результата правового, оно, наверное, доступно.
С. Сорокина
―
И годится.
А. Мельников
―
И кстати в определении суда насколько мне известно сказано, что меры приняты в том числе для того, чтобы потом истцу не пришлось судиться еще с десятками тысяч каких-то ресурсов. Что совершенно понятно.
С. Сорокина
―
Еще здесь же. Представитель Дерипаски заявил, что эта информация является плодом воображения группы лиц и одним из проявлений планированной заказной кампании, направленной на дискредитацию репутации. Поэтому Дерипаска будет защищать свою честь в судебном порядке. Создалось впечатление, что он будет выступать с какими-то судебными исками и к Алексею Навальному тоже.
А. Мельников
―
Наверное, нельзя это исключить. Потому что я смотрел, например, этот ролик, не скрою и мне показалось, что там выпады личные присутствовали.
С. Сорокина
―
Какие? Я тоже смотрела.
А. Мельников
―
Различные. Например, достаточно было сказано, что человек нарушил закон. Для меня это как человека, специализирующего на сфере защиты чести и достоинства прямое четкое обвинение.
С. Сорокина
―
Секундочку. Мы тогда вернемся к цитате представителя этого миллиардера. А давайте тогда немножко не столько про Дерипаску, бог с ним, может быть, он, действительно вас послушать, так на все имеет право. Хорошо, что Настя даже на момент этого события была уже совершеннолетней. Хотя недалеко ушла от этого возраста совершеннолетия. Но давайте теперь вспомним гостя, который находился на этой яхте. Человека, похожего на господина Приходько. Что вы скажете по поводу него. Выпады Навального касались в основном даже не Дерипаски, а именно господина Приходько. Именно про него там красными титрами было заявлено, что это взятка. Здесь Дерипаска только что разве взяткодатель. Тоже не самая замечательная роль. А могут ли быть претензии здесь у того же Приходько. Или не зря он затихорился и никак не вылезает с какими-то исками.
А. Мельников
―
Претензии могут быть у разных лиц к разным лицам. Это здесь неблагодарное дело обсуждать, кто к кому может. Но я могу точно сказать, что путь правильный всегда, когда ты обвиняешь государственного чиновника, это обращение соответствующее в соответствующие органы. На мой взгляд. И, насколько мне известно, это уже сделано. Господином Навальным. И это, наверное, правильный путь. Потому что если мы будем обвинять людей в совершении преступления, но не будет компетентного нормального расследования и рассмотрения дела в суде, то мы уйдем куда-то к суду Линча или еще куда-то.
С. Сорокина
―
Да причем тут Линча. Послушайте, Алексей, все, затаив дыхание, ждали, как отреагирует сам господин в данном случае Приходько. Как он отреагировал? Он разместил некий гневный пост, где сказал, встретил бы типа Навального, дал бы ему как мужик. Но останемся в рамках правового поля. И что он объяснил этим своим выпадом. По сути ничего. Зато возникает вопрос: а нельзя ли действительно внимательнее посмотреть, был ли он на яхте, велся ли разговор про Манафорта и еще про кого-то, касающийся российско-американских отношений. Пользовались ли этими девочками, летал ли на том самолете. Это все элементарно проверяется. Почему же это не проверяется. Почему ни одного комментария ни от правительства, ни от президента. Не понимаю.А.Мельников: Для меня моментом истины было дело Усманова
А. Мельников
―
Я согласен с вами, что вопросы какие-то существуют, но еще раз хочу сказать и напомнить, как вообще правильно. Правильно то, что тот, кто обвиняет, тот и доказывает. А не наоборот. У нас презумпция невиновности существует. Правда? И это значит, что господин Навальный он часто и многих людей обвиняет. Он обвинял господина Усманова, премьера Медведева и так далее. Был спор с господином Усмановым. Было открытое судебное заседание, огромное количество ваших коллег журналистов. Это был позор. Конечно, он потом говорил, что не дали собрать доказательства и так далее. Но вы как журналист знаете, в законе о СМИ есть статья 57-я, которая говорит, что журналист, перед тем как что-то сделать, сначала собирает доказательства, потом говорит. Здесь логическая последовательность, на мой взгляд, нарушена. То есть просто книжка Рыбки мне кажется недостаточное доказательство, чтобы кого-то в чем-то обвинять. Тем более там какие-то замаскированные имена. Это все в основном додумывание.
С. Сорокина
―
Алексей, но там были такие кирпичики в довершение. Как его усадьба и его квартиры, которые не вписываются ни в какие приемлемые расчеты его заработков.
А. Мельников
―
Конечно, про усадьбу я ничего не скажу, потому что не знаю.
С. Сорокина
―
Это же тоже легко проверяется. Вот оно выдвинуто. Ну так опровергните. Скажите и подтвердите, что вы живете в маленьком дачном домике и у вас однокомнатная квартира в сносимом в результате реновации хрущебном доме.
А. Мельников
―
Вполне возможно, что так, как вы говорите. Совершенно верно. Но я еще раз говорю, что, на мой взгляд, единственным путем цивилизованным является обращение в соответствующие органы, то есть если государственный служащий нарушил закон о государственной службе или Уголовный кодекс, то это не та форма, например, если Навальный выступит на митинге или мы обсудим…
С. Сорокина
―
Слушайте, он обратился к общественному мнению. Он предложил то, что он нашел. Это нормальная журналистская работа, которая предъявляет на гора то, что найдено. Дальше уже те, кто по идее должен следить за поведением, обликом и прочим высокопоставленного государственного служащего, они должны на это обратить внимание. Ведь неслучайно сейчас совершенно лыко в строку все стали вспоминать знаменитое дело про человека, похожего на генпрокурора Скуратова. Было это в 99 году. Там и пленочка была похуже, и видно было так себе. И тоже человек вроде как очень личным делом занимался в обществе совершеннолетних проституток. Однако что тогда господин Путин, глава ФСБ сказал. Сказал, что пленка, мы подтверждаем, что она настоящая. Сразу проверили. Никто не просил. И мы считаем, что он должен уйти в отставку. И мы тогда все восприняли это совершенно нормально. А сейчас чего же молчок такой.
А. Мельников
―
Можно лишь сказать одно, что у нас система построена так, что надо пойти на выборы, выбрать соответствующих должностных лиц. Те назначат соответствующих должностных лиц в качестве главы Следственного комитета, генпрокурора и так далее. И тогда…
С. Сорокина
―
Нет, система такова, что как всегда друзьям всё, врагам – закон. Это все, что у нас действует на данный момент, к сожалению. И здесь можно вспомнить не только про господина Скуратова. Здесь воспоминания и о Касьянове, которого таким же образом снимали и показывали и многих других. Ящик Пандоры был открыт, и все это понеслось. Только когда дошло до конкретной истории с господином Приходько и другом его Олегом Дерипаской почему-то опять все норовят схлопнуть, запихать и бечевочкой перевязать.
А. Мельников
―
По сути, что можем сказать, что свобода слова у нас существует.
С. Сорокина
―
Да вы что!
А. Мельников
―
А мы сейчас что делаем.
С. Сорокина
―
Только что на отдельном островке.
А. Мельников
―
Разговариваем. И как вы говорите про общественное мнение, если факты какие-то есть, то можно обращаться и наверное будет какой-то результат. Блажен, кто верует.
С. Сорокина
―
Блажен, кто верует. Вот у нас с этим делом только. Сейчас выдохнем. Мы послушаем новости. Говорим мы о развивающейся ситуации судебных разбирательств Дерипаски против Рыбки, а может быть далее по списку.НОВОСТИ
С. Сорокина
―
Еще раз вас приветствуем. Говорим сегодня о деле, связанном с расследованием Алексея Навального. Дело Дерипаски и этой самой Рыбки. Как-то звучит все это так странновато, конечно. И я хочу напомнить телефон для смс+7-985-970-45-45. Есть уже sms, нас ругают и меня и вас. Меня за то, что я перебиваю вас. И встреваю со своими какими-то репликами. Вас – за то, что вы оправдываете и отмазываете.
А. Мельников
―
Кровавый режим.
С. Сорокина
―
В общем, всем досталось, все недовольны. А значит все идет правильно. Из тех сообщений, Евгений из Москвы спрашивает: то есть если завтра я попаду на задний план репортажа Первого канала, то в один день смогу заблокировать весь канал.
А. Мельников
―
Вы знаете, опять же казуистично отвечу специально. На самом деле закон говорит, что есть понятие основного объекта изображения и можно сказать фонового. Во-вторых, есть…
С. Сорокина
―
То есть если фоновый, то вряд ли чего-то…
А. Мельников
―
Есть четкое правило, что фото или видеоизображения, сделанные в публичных местах не обладают вот этой охраноспособностью.
С. Сорокина
―
Но вопрос, извините, что опять встреваю. Я в первую очередь перед радиослушателями извиняюсь. Алексей, а если на заднем плане в репортаже Первого канала окажется, например, тот же Дерипаска, который стоит в обнимку с какой-нибудь девушкой легкого поведения и оскорбится этим.
А. Мельников
―
В этом случае ему будет отказано в суде, как мне кажется.
С. Сорокина
―
А мне кажется, тоже не откажут, если захочется.
А. Мельников
―
Мы же не суд, правильно.
С. Сорокина
―
То есть понятие фонового и основного объекта.
А. Мельников
―
Да. Это тоже оценочное понятие. Но представьте портрет некий. Расскажу чуть, что говорит Гражданский кодекс по данному вопросу. Что есть места публичные, фотографии видеоизображения сделанные, то есть концерты, там много разъясняется, спортивные мероприятия - они не обладают тем свойством, которым обладает то же самое в частной обстановке. Здесь очень легко провести разницу.
С. Сорокина
―
Понятно, основной объект, не основной объект. Смотрите, это взяла уже непосредственно из вашего недавнего комментария. Где вы сказали о том, закон о государственной службе, статья 18 – запрет на совершение поступков, порочащих честь и достоинство. Должностное лицо должно избегать любых ситуаций, когда репутация его может быть поставлена под сомнение. А к поведению госслужащих применим повышенныйэтический стандарт. Об этом вы, кстати, упомнили.
А. Мельников
―
Я всегда так говорил.
С. Сорокина
―
Вот. Тогда вопрос, который задается нам человеком, который называет себя Алкид из Пензы: а грозит ли Приходько отставка по потере доверия Путина. Ну просто все сделал, чтобы это случилось.
А. Мельников
―
Ох, такой тяжелый для меня вопрос. Потому что я могу сказать точно, что есть сейчас обращение Навального или любого другого лица, как он написал, что обратился в администрацию президента. Вот она и занимается кадровой работой. Там специальный отдел по борьбе с коррупцией, с тем, с этим…
С. Сорокина
―
Плохо работают.
А. Мельников
―
Может быть. Там раньше был человек с хорошей фамилией Плохой, сейчас другой человек возглавляет управление. Мы должны просто дождаться, как мне кажется компетентного ответа. Потому что здесь просто я как юрист хочу еще раз сказать, иногда получается такая компиляция. То есть разные факты, домыслы, какие-то личные мнения смешиваются в единый коктейль и получается, что получается. Ты смотришь, думаешь, верю. А потом начинаешь разбирать конкретно и понимаешь, что не совсем все так.
С. Сорокина
―
Согласна. Но это все, по крайней мере, повод для такого рассмотрения внимательного.
А. Мельников
―
То, что любое обращение должно быть рассмотрено, это закреплено в целом ряде…
С. Сорокина
―
Очень хотелось бы дождаться, чтобы такое расследование было проведено.
А. Мельников
―
И, наверное, неплохо, чтобы было не просто сказано да или нет, но может быть появилась какая-то информация – почему то или иное решение принято.
С. Сорокина
―
Какое-то объяснение. Не то, что я как мужик, встретил бы, в морду дал. Это совершенно не устраивает. Поэтому лучше было бы объяснение. Вопрос немножко в сторону. А как на ваш взгляд репутация у нас в стране это уже такой рухнувший институт?
А. Мельников
―
Надо признаться, что это институт, который очень плохо защищается и я во многом поэтому сейчас так достаточно горячо отстаиваю право на то, чтобы хоть кто-то защищал свою частную жизнь, потому что такие дела как я сказал, польза их, хотя сейчас казалось бы, мы с улыбкой даже может быть говорим об этом деле, в том состоит, что и суды по-другому начинают немного работать и граждане больше узнают о своих правах. Потому что у нас дичайшая, почти пещерная юридическая неграмотность.
С. Сорокина
―
Это правда. В том числе и по репутационным защитам.А.Мельников: Общество имеет полное право следить за публичными людьми, обсуждать их
А. Мельников
―
Я почти в любой передаче или каких-то своих комментариях всегда говорю, как может считаться надлежащей защита той же деловой репутации или личной жизни, если то взыскание, которое, как правило, применяется российскими судами, составляет 10-15 тысяч рублей. То есть нарушителю проще это сделать, заплатить эти 10 тысяч рублей и все. Причем это просто где-то как будто выжжено на какой-то доске железной и висит в каждом суде. Почему так, разве можно репутацию любого человека оценивать в такие деньги. Деньги они вообще не восстанавливают репутацию. Я даже расскажу такой юридический анекдот, который очень полезен для понимания. Дело в том, что когда появился институт защиты чести и достоинства то обсуждался среди цивилистов того времени, 60-е годы, вопрос: а вот зачем вообще брать деньги. Потому что моральный вред или утрата органа, представьте, у человека нет руки, ты дашь ему 50 тысяч рублей или не дашь. У него же рука не отрастет. И вот одна абсолютно гениальная российский советский цивилист Екатерина Абрамовна Флейшиц сказала, что с деньгами страдать легче. Это конечно шутка. Но к тому, что если мы смотрим на нарушителя права, то его вообще-то надо наказывать. Потому что если не наказывать, то нет превенции, то есть, нет преграды для дальнейшего нарушения права. На мой взгляд, здесь у нас очень ненадлежащий подход. У нас репутация (это прямой ответ на ваш вопрос) она не стоит почти ничего. То есть с точки зрения закона, вернее правоприменительной практики.
С. Сорокина
―
Мне трудно оценить, сколько стоит репутация Дерипаски. Очень трудно оценить. Но одно хочу спросить. А что может в худшем случае грозить этой Анастасии и ее знакомому Александру. Что к ним может быть применено. Штраф, ну смешно.
А. Мельников
―
Насколько мне понятно, в данном случае речь идет именно о запрете распространять эту информацию. То есть, материальных требований там нет. Будет ли какой-то иной иск, например, что все-таки наступил некий моральный вред, я не знаю. Но вот я своим клиентам, когда ко мне приходит клиент, страшно обиженный говорит, вот я сейчас… Вот когда ты начинаешь ему рассказывать как будет, то чаще всего советуешь этого не делать. Не заявлять материальные требования. Или как раньше помните, для издевательства или для шутки заявляли один рубль.
С. Сорокина
―
То есть главное, чтобы не распространяли.
А. Мельников
―
Чтобы не звучало вот это, что репутация стоит 10 тысяч рублей. Это уже само по себе издевательство.
С. Сорокина
―
Но сама попытка пресечь распространение выглядит довольно нелепо. Потому что все равно это все ушло в сети и при желании легко обнаруживается. И легко просматривается. Тогда следующий вопрос. Мы с вами уже говорили, что Дерипаска устами своего представителя сказал, что возможно будут какие-то следующие иски по защите чести и достоинства. Может быть, уже обращенные не к этой девице. Но у меня ощущение, можем с вами поспорить, потом проверим, что не будет он этого делать. Потому что если он будет судиться, например, с Навальным, то это уже другой совершенно расклад. У Навального юристы сильные и сам он человек в этом смысле очень грамотный. И внимание к этому будет привлечено будь здоров. Никакого расследования в сетях не надо будет. Из этого можно новый что называется фильм сделать. Поэтому мне кажется, он не будет при всем своем оскорбленном достоинстве.
А. Мельников
―
Если цель будет достигнута, а я не знаю, какую перед собой цель ставит господин Дерипаска. Если цель только удалить, например, то может быть и вы правы. А если говорить о Навальном как процессуальном противнике, извините, может быть у нас разное к нему отношение, но я еще раз говорю, для меня моментом истины было дело Усманова.
С. Сорокина
―
Согласитесь, все-таки другое.
А. Мельников
―
Оно абсолютно другое. Здесь вопрос подхода. Алексей Анатольевич страдает одной как мне кажется, как юристу мне кажется болезнью. Дело в том, что ему кажется, что все, что он произносит, это уже сразу является истиной. А в процессе надо все доказать. И ты приходишь и тебя суд, самый объективный суд, я не говорю про ангажированность, он говорит, ну давай, ты сказал вот этот вор, этот то. Показывай доказательства. Начинается развод руками в воздухе.
С. Сорокина
―
Нет, я понимаю, о чем вы. Но давайте не будем сравнивать с усмановским делом, потому что там действительно были нюансы, передача в благотворительные фонды. Здесь все довольно выпукло выглядит. Но Дерипаска в Инстаграме назвал расследование лживыми обвинениями. И пригрозил судом. А Навальный тут же спросил в комментарии: а что именно лживое. Что конкретно. И тот вместо ответа просто прикрыл комментарий к этому посту. И более ничего и лучше выдумать не мог.
А. Мельников
―
Согласен.
С. Сорокина
―
Поэтому мне кажется, что иска не будет, поскольку Дерипаска сам не очень хорошо будет выглядеть в этом рассмотрении.
А. Мельников
―
То, что любой спор привлечет еще больше внимания, чем, наверное, затронет его личную сферу…
С. Сорокина
―
Конечно. Еще один вопросик. Вот этот иск, который сам Алексей Навальный подал не к Дерипаске, а к Роскомнадзору. Опротестовывая решение по закрытию. Потому что действительно не вызван представитель, никак не объяснились конкретно с ними. Есть какая-то перспектива этого суда?
А. Мельников
―
Вполне возможно. Здесь надо смотреть. Посмотреть, как выглядело предписание. Дело в том, что есть такая вещь как техническая возможность. Я сколько понимаю, суд очень конкретно сказал - запретить доступ к определенным даже к частям публикации. Если государственный орган, работающий в этой сфере, вышел за рамки этого, то перспектива этого иска существует.
С. Сорокина
―
А если не вышел, то ничего тут не сделаешь.
А. Мельников
―
Именно вопрос, это нужно было или можно было достичь цели, указанной в решении суда, не закрывая какой-то ресурс. Поэтому, наверное, будут какие-то компетентные исследования специалистов.
С. Сорокина
―
Тоже посмотрим. Еще о чем хотела спросить. Кстати, Собчак совершенно правильно сказала, что есть подозрение в коррупции простое и недвусмысленное. И никакая неприкосновенность частной жизни не должна помешать гражданам получать максимально полную информацию о госслужащих. Я помню, когда появился этот замечательный фильм про человека, похожего на генпрокурора Скуратова это объяснялось, написано было, что общественно-значимая информация, поскольку господин генпрокурор является высоким должностным госслужащим. Поэтому мы имеем право знать. Ну да, имеем право. Только в одном случае имеем, а другом почему-то никак не имеем.
А. Мельников
―
Здесь два разных субъекта. И совершенно разное отношение к ситуации. Если Дерипаска, вот как на него ни смотри, это крупный предприниматель, но, тем не менее, это частное лицо. В отношении Дерипаски совершенно точно не действуют эти повышенные стандарты. В отношении государственного служащего с вами соглашусь.
С. Сорокина
―
А если он действительно оказывал услуги, которые подпадают под понятие взятка.А.Мельников: Книжка Рыбки - недостаточное доказательство, чтобы кого-то в чем-то обвинять
А. Мельников
―
То должно быть профессиональное компетентное объективное расследование. Другого пути нет. Нет смысла обвинять человека в преступлении, потому что в этом случае ничего не происходит.
С. Сорокина
―
В этом случае надо всего лишь посмотреть. Действительно ли летел на самолете, действительно ли катался на яхте.
А. Мельников
―
Это конкретные вещи…
С. Сорокина
―
Либо пускай ищет квиточки о самостоятельной оплате. Это будет интересно. Хочу вот о чем успеть спросить. Это может быть более серьезная история по поводу тех изменений и поправок, которые внес 7 февраля Верховный суд в ГД. Мы коснулись только одной уточняющей поправки.
А. Мельников
―
Самой маленькой я бы сказал.
С. Сорокина
―
А я знаю, что их там много. Что там интересного на ваш взгляд?
А. Мельников
―
Я не могу не остановиться, на мой взгляд, на самом главном моменте этого законопроекта об изменении процессуальных кодексов. Это предложение Верховного суда в качестве общего правила больше не мотивировать судебные акты. На мой взгляд…
С. Сорокина
―
Давайте расшифруем. Не мотивировать это как заявление сторон, разъяснение суда по поводу того, почему он принимает то или иное решение. И потом резолютивная часть.
А. Мельников
―
Да. Что решил суд. То есть понимаете, здесь очень важно воспроизвести это слово «общее правило». Потому что и сейчас есть дела особого производства. Они соответствуют неким критериям. В силу их небольшого значения. Именно там и так сейчас происходит, что решения выносятся без мотивировочной части. Но сейчас предлагается поменять эту ситуацию наоборот. То есть сделать общим правилом, что любое решение за исключением нескольких категорий дел не будет мотивироваться. Мои бы оппоненты сказали, как же, там же написано, что стороны могут попросить изготовить мотивированное решение. Но я знаю миллионы примеров, когда это будет невозможным. Самый простой пример. В силу тех расстояний, которыми обладает наша страна, в силу не очень высокой грамотности людей, в силу очень многих причин часто стороны в судебное заседание не попадают. По объективным, субъективным и иным причинам. То есть представьте, будет вынесено такое решение против, допустим, некого гражданина. Он узнает о том, что решение состоялось, и я думаю, через длительное время, когда его или остановят где-то на пограничном контроле, когда он соберется выехать. Или пристав придет к нему домой. Тут он узнал, что против него есть некое решение. Он бежит в суд, желая узнать, на каком основании с него взыскали эти деньги или присудили…
С. Сорокина
―
А там никакого объяснения.
А. Мельников
―
А там просто написано, что такой-то суд города Москвы, например, принял решение взыскать или обязать или еще что-то сделать. И что происходит дальше. Ну, хорошо, он молодец, у него есть отметки в загранпаспорте, что он отсутствовал или что он жил в другом месте. Или почта потеряла его заключение. Он приходит в этот суд. Пишет заявление о восстановлении процессуальных сроков для обжалования. Даже есть основания восстановить сроки. Но представьте, судьи уже нет. Она умерла, уволилась. Он вернее умер, уволился. Или просто спустя год он ничего не помнит, при той загруженности судов, которые сейчас имеют место. Что произойдет. Образуется правовой тупик. То есть права гражданина будут нарушены. Он будет лишен возможности даже узнать, на каком основании. Акт правосудия по моему мнению это применение нормы права к жизненной ситуации. И должно быть объяснено, каждый довод за и против должен быть взвешен, отклонен. Поэтому это предложение очень плохое и опасное.
С. Сорокина
―
Вопрос. Конечно же, в правительстве должны дать заключение, юридическая служба должна дать заключение на это предложение Верховного суда. А какое заключение, известно?
А. Мельников
―
Да, известно. Сейчас пакет этот внесен в ГД несколько дней назад и в его составе есть заключение правительства. По нескольким таким очень спорным вопросам, не могу не выразить благодарность правительству, вот по этому в частности моменту правительство дало отрицательное заключение. То есть сказало, что это приведет к снижению качества правосудия и безответственности некой судей.
С. Сорокина
―
Еще что в поправках, которые вносит Верховный суд. К чему готовиться.
А. Мельников
―
Готовиться пока может быть еще не надо. Потому что еще дума не приняла. И тем более прекрасно, что есть разные точки зрения на некоторые моменты. Но в частности предлагается следующая новация. Новация в области судебного представительства. Что представителями в судах должны быть лица, либо адвокаты, либо лица с высшим юридическим образованием. Здесь есть свои за и против. За – то, что действительно процесс…
С. Сорокина
―
Грамотное представительство.
А. Мельников
―
Грамотное представительство это хорошо и для граждан, и для суда. Но когда мы начинаем думать о наших реалиях, то мы понимаем, что это все хорошо, но и количество юристов может быть не вполне достаточно. Очень большой вопрос с качеством юристов. Колоссальный вопрос. Потому что каждый заборостроительный техникум уже имеет юридический факультет. Все их выпускают. Премьер Медведев много раз говорил на эту тему, будучи юристом, что надо вообще с этим ужасом заканчивать. Что-то делается. Но пока еще результата нет. Поэтому сейчас наличие диплома не гарантирует качества. Ограничение в этой области может привести к проблемам.
С. Сорокина
―
Понятно. Видимо, это пока и не случится. Вы упомянули премьера нашего господина Медведева, я вдруг подумала, а ведь когда вышел фильм «Он вам не Димон», Медведев как-то не стал судиться и разбираться. И в этом смысле я не знаю, прав он не прав. Тоже, наверное, мог бы выиграть что-нибудь. Но не стал судиться.
А. Мельников
―
Как гражданин скажу, что я, конечно, тоже за то, чтобы когда вопрос ставится, и если он ставится в корректной форме, когда можно ответить, то государственные служащие должны отвечать. Это мое мнение.
С. Сорокина
―
Там тоже не было отвечено. Там появился Усманов со своими частными претензиями. На все большие вопросы с большими вопросительными знаками ответа мы как тогда не получили, так к сожалению, очень боюсь, не получим и сейчас. А хочется. Очень хочется. И до выборов и после выборов и вообще выборы тут ни при чем. Есть просто какая-то практика действительно падения института репутации и довольно паршивого поведения самых разных в том числе высокопоставленных людей. Хотим ответов. Хотим. Ну, на этом, наверное, будем уже мы завершать. Еще есть минуточка. Сейчас еще вопросы посмотрю. Пишут нам, конечно, вспоминают самые разные ролики, когда были нарушены права на частную жизнь. Например, по отношению к Шендеровичу. По отношению еще к целому ряду людей, когда просто подставы были. Я не знаю, правда, обращался Виктор в суд или нет. Такое, во всяком случае, было. Да, статья 150, пункт 2 пишут нам, нет запрета на сбор информации, если информация представляет общественный интерес. Причем поправка внесена в 12-м году. Очень свеженькая. Люди грамотные, все знают. То есть если общественный интерес.
А. Мельников
―
Понятно, да.
С. Сорокина
―
Между прочим, тот же защищаемый вами не государственный чиновник Олег Дерипаска, он сидит просто бок о бок с этим Приходько. Не вырезать же его.
А. Мельников
―
А вот скажите, просто я вас спрошу…
С. Сорокина
―
И разговоры ведут про международные отношения.
А. Мельников
―
Сидят даже, например, чиновник и бизнесмен. Это уже сразу состав преступления? Ответ: нет.
С. Сорокина
―
Если на его яхте с проститутками – да.
А. Мельников
―
А вдруг было не так. То есть понимаете, я к тому, что факты надо отделять от эмоциональных оценок и так далее.
С. Сорокина
―
Кстати, Наталья нам из Москвы напоминает: напомните юристу, что на основании журналистского расследования тоже со съемочкой какой-то расплывчатой Удальцова посадили на 4 года.
А. Мельников
―
Я могу сказать одно: что то, что суд желательно, чтобы был объективный и справедливый, это и проблема, и задача, и необходимость. Я тоже могу множество примеров привести, когда просто чудовищные какие-то вещи происходят. Но повторяю, что в каждом деле, вот нет такого универсального, что везде все плохо, везде все хорошо. То есть здесь я вижу, по крайней мере, в ряде моментов совершенно обоснованные вещи. То, что мы говорили про обеспечительные меры…
С. Сорокина
―
Начали мы про Дерипаску с Рыбкой. А пришли к вопросу состояния наших судов, что закономерно. И я, которая с начала 90-х годов про эти суды говорила, мы на что-то все надеялись, могу сейчас констатировать, что, собственно говоря…
А. Мельников
―
Стало только хуже.
С. Сорокина
―
Стало только хуже. Спасибо. Мы на этом заканчиваем наш разговор. Говорили мы с Алексеем Мельниковым, юристом, адвокатом. Благодарю вас за разговор. Всего доброго. До свидания.
А. Мельников
―
Спасибо.