Ирина Петровская - Ирина Петровская - Сотрудники - 2004-04-10
10 апреля 2004 г.
В прямом эфире радиостанции "Эхо Москвы" Ирина Петровская, журналист, телекритик в программе "Сотрудники".
Эфир ведет Сергей Бунтман
С.БУНТМАН: 16:16. Ирина Петровская у нас здесь. Ира, добрый день.
И.ПЕТРОВСКАЯ: Добрый день.
С.БУНТМАН: 961-22-22, для абонента "Эхо Москвы". Я тут... понимаю, что вопросов масса. И я думаю, что мы просто по вопросам пойдем. Сейчас я на один отвечу, потом послушаем объективные данные, которые собирались нашими агентами.
И.ПЕТРОВСКАЯ: Представляю.
С.БУНТМАН: Ну, это как всегда. Это надо слушать нашу передачу. Но у меня тут был вопрос, когда мы вспомнили о президенте Лукашенко, и я его процитировал, что он мне сказал в студии. Если кто не верит, что он действительно сказал, вот здесь мы сейчас послушаем пару секунд.
ПЛЕНКА:
С.БУНТМАН: Купюр мы не делаем, это вообще очень сложно.
А.ЛУКАШЕНКО: Сережа, я тебе помогу, не мучайся.
ЗАСТАВКА
С.БУНТМАН: Ну, вот: "Сережа, не мучайся", - это, конечно, сказал президент Лукашенко, когда у нас был. Теперь Ирина Петровская в программе "Сотрудники". Ира, ты считаешь себя сотрудницей?
И.ПЕТРОВСКАЯ: Ну, конечно, уже сколько? Почти два года я каждый понедельник, а иногда бывает, что и по воскресеньям, а сегодня вот в субботу, я сюда приезжаю. И поэтому вполне себя считаю уже вашим человеком.
С.БУНТМАН: Тогда слушаем Юстаса с Алексом.
ЮСТАС АЛЕКСУ
Характеристика на сотрудника "Эха Москвы" Петровскую Ирину Евгеньевну. Агентурный псевдоним еще предстоит определить. Характер напористо-нордический. По нашей классификации, скорее пантера, чем львица. Родилась в Москве. Талант критика у агента Петровской проявился еще в раннем детстве. Затем школа. И, наконец, в 1982-ом году агент закончила телевизионное отделение факультета журналистики МГУ. Агентурно-подрывную деятельность вела на Центральном телевидении некоторые называли это "идеологический шприц", в журналах "Огонёк" и "Журналист". По заданию центра с 1990-го по 1993-ий годы работала под крышей "Независимой газеты", с 1994-го "Общей газеты". С ноября 1994-го года по декабрь 1995-го главный редактор еженедельника "7 дней". С декабря 1995-го года, используя секретные технологии, внедрилась в газету "Известия" как телевизионный обозреватель. В марте 1999-го агент Петровская за мужество и героизм, проявленные в борьбе, была награждена премией президента России. В одежде предпочитает мягкое сочетание стилей "олд скул", "Джеймс Бонд" и "сити гарбэдж". В еде и напитках консервативно-изысканна, без излишеств. В связях, порочащих ее, замечена не была. Замужем. Владеет английским и воспитывает дочь Машу. ЮСТАС
С.БУНТМАН: Ну, вот. Все сказали нам друзья.
И.ПЕТРОВСКАЯ: Ну, есть некоторые нестыковочки по годам, но я и сама уже не могу сейчас вспомнить последовательность перехода из газеты в газету, из издания в издание. Это не имеет принципиального какого-то значения...
С.БУНТМАН: Ну, так, в общих чертах все...
И.ПЕТРОВСКАЯ: ...а также не знаю стилей, которые были упомянуты в одежде. Поэтому положусь на...
С.БУНТМАН: Ну, это, наверное, обратились к агентам, чтобы посмотрели, оценили и сказали, что это такое.
И.ПЕТРОВСКАЯ: Я могу сказать только одно что всему на свете, всем стилям, бутикам и прочее предпочитаю джинсы, видимо, как вот представитель того поколения, который в свое время не наносился джинсов. И будет рядом, ну, я не знаю, какая там фирма супер, а рядом какая-нибудь джинсовая, - я пойду в джинсовую и куплю себе очередные джинсы или какую-нибудь джинсовую рубашку.
С.БУНТМАН: Да. Жизнь-то какая настала. Джинсы, вот полно везде, и даже вот пишут на какой-нибудь лавочке, говорят: "Купите одни мы вам подарим еще другие".
И.ПЕТРОВСКАЯ: Вот мне такого никогда не было, ничего не дарили...
С.БУНТМАН: (шепотом) У Смоленской есть... Но я потом расскажу, у старой Смоленской.
И.ПЕТРОВСКАЯ: Ага. Это мне Бунтман подсказывает, где это может быть.
С.БУНТМАН: Есть у старой Смоленской. Я потом расскажу. Все. Поехали, сейчас прямо по вопросам. Я думаю, так вразброс мы будем заниматься. "Скажите, пожалуйста, сколько лет вашей дочери, где она учится? Вы хотели бы, чтобы она стала журналисткой? Я вас очень люблю. Желаю успеха. Татьяна Михайловна".
И.ПЕТРОВСКАЯ: Спасибо, Татьяна Михайловна. Дочери моей только недавно, вот месяц назад, исполнилось 18 лет. Она учится на первом курсе, увы, факультета журналистики Московского государственного университета...
С.БУНТМАН: Почему увы?
И.ПЕТРОВСКАЯ: Ну, потому что, мне кажется, была некоторая с ее стороны инерционность принятия этого решения. Хотя она пошла не на теле- и не на радиоотделение, а на фотожурналистику.
С.БУНТМАН: На фото? А-а.
И.ПЕТРОВСКАЯ: Да. И я надеюсь, что если не станет великим фотомастером, то хотя бы хлеб... будет зарабатывать на хлеб тем, что будет снимать свадьбы и крестины, ну, например. Хорошее дело в руках.
С.БУНТМАН: Свадьбы и крестины это да, это... Ну, там своеобразная фотография. Давно она снимает, кстати говоря?
И.ПЕТРОВСКАЯ: Ну, как-то она увлеклась более или менее этим, ну, года два, наверное, как...
С.БУНТМАН: Года два серьезно или раньше щелкала?
И.ПЕТРОВСКАЯ: Ой, трудно сказать, как они там, серьезно или несерьезно. Но, во всяком случае, мне кажется, что это ее интересует реально.
С.БУНТМАН: Как-то так скептически ты к отпрыскам относишься.
И.ПЕТРОВСКАЯ: Ну, потому что я пока еще не поняла, насколько серьезно, вообще, она подошла к этому выбору.
С.БУНТМАН: А ты пытаешься понять вообще? Что для тебя главное понять или рассказать? Это два таких стандарта поведения родительского и учительского.
И.ПЕТРОВСКАЯ: Ну, во всяком случае, в выборе я не давила мне было важно понять. А рассказать она прекрасно знает профессию, поскольку она видит с детства и меня, и отца в этом процессе. И мне кажется, что это может помочь, или может быть помочь в будущем я имею в виду. Потому что у нее нету тех иллюзий, с которыми многие молодые люди приходят на журфак, думая, что...
С.БУНТМАН: Сейчас я стану звездой.
И.ПЕТРОВСКАЯ: ...звездами сразу становятся. Сразу приходят слава и деньги. Она видит, вобщем, как это делается и зарабатывается.
С.БУНТМАН: Ну, это хорошо. Это уже хорошо. "Ирина, вы работали на телевидении, знакомы с ТВ-кухней. Это вам помогает сейчас писать статьи о телевидении?" Галина, студентка 1-го курса факультета журналистики, между прочим.
И.ПЕТРОВСКАЯ: Конечно, помогает. Потому что, во-первых, необходимо знать эту кухню, а во-вторых, вот после того, как я побывала в шкуре ведущего это длилось два года, программа "Пресс-клуб", разумеется, я стала лучше и, наверное, как-то точнее понимать состояние психологическое человека внутри в прямом эфире. И, как мне кажется, все-таки более аккуратно относиться к оценке своих коллег.
С.БУНТМАН: Аккуратно-то, да, но вот...
И.ПЕТРОВСКАЯ: Я имею в виду психологическое состояние и то, что человек испытывает во время эфира, мне это понятно. Конечно, если происходит какая-нибудь совершенная ерунда, околесица и прочее, то я, естественно, выскажусь по этому поводу. Но вот так просто безапелляционно судить, как у нас любят: "Вот такой-то, да он вообще вести не умеет, почему он не держал разговор?" А вы попробуйте, говорю я в этой ситуации. Например, предвыборный или выборный эфир, когда все с колес, когда приходят люди, - и неизвестно, кто из них подойдет в первую очередь, кто во вторую, кто из них вообще не придет. Поэтому это важно для понимания того, что испытывает человек во время эфира.
С.БУНТМАН: Ну, это с одной стороны. А с другой-то стороны, в общем-то, и слушателям, и зрителям, им не то что может быть, им должно быть, в общем-то, наплевать на наши переживания, обстоятельства, больную тетю...
И.ПЕТРОВСКАЯ: Ой, ну, по идее, должно...
С.БУНТМАН: ...и пробку, через которую мы едем.
И.ПЕТРОВСКАЯ: Другое дело, что вот я по письмам иногда сужу, да и по звонкам сюда тоже ведь наотмашь вот так вот судить людей...
С.БУНТМАН: Это другой полюс.
И.ПЕТРОВСКАЯ: ...когда вообще ты не понимаешь, как это все устроено и как делается, вот просто, однозначно ах, он такой, он непрофессионал, или там еще, не дай Господь, козел, - не имеют право.
С.БУНТМАН: Ну, так вообще не стоит судить.
И.ПЕТРОВСКАЯ: Само собой, да.
С.БУНТМАН: "Ирина, пожалуйста, расскажите, из какой вы семьи, кто ваши родители, почему вы решили стать журналисткой?" - спрашивает Анна.
И.ПЕТРОВСКАЯ: Из семьи самой обычной, такой, как говорится, средне интеллигентной. Мама у меня закончила филологический факультет Московского университета и почти всю жизнь преподавала русский и литературу в школе. Папа техническое образование, хотя он довольно рано исчез из нашей жизни, поэтому мне трудно говорить о влиянии отца, скажем, на себя. Почему журналистом? Не знаю, не знаю. Потому что это было, наверное, какое-то такое спонтанное решение. Ну, как все такие гуманитарные девочки, чего-то пописывала, чего-то почитывала. Но, как сейчас я понимаю, в общем, не представляя, конечно, в то время, что такое журналистика, я тем не менее тянулась к... вот охота к перемене мест. Я потом уже узнала эту фразу, что командировка это есть удовлетворение собственного любопытства за казенный счет. Вот, во-первых, это, а во-вторых, вообще, я поняла, потом уже поняла, что самое для меня важное это возможность поездить, пообщаться. И в результате за свои 20 с небольшим лет в профессии я объездила, точно, всю страну. Наверное, проще назвать место, где я не была.
С.БУНТМАН: Так, вопрос еще сразу. "Вы всегда мечтали стать телеведущей или повлияла встреча с мужем он ведь тоже связан с телевидением? Для женщины это трудно быть телекритиком?" Сразу опять студентка МГУ, Светлана, будущий журналист. Сразу вот такой набор вопросов. Смятение чувств, я бы сказал, он отражает.
И.ПЕТРОВСКАЯ: Да, да, да. Телеведущей никогда не мечтала быть, хотя училась на телевизионном отделении. И не знаю, что тут первично, что вторично, потому что я училась на телеотделении, и потом, уже учась на третьем курсе, познакомилась с будущим мужем, который в то время ну, классика тоже преподавал на кафедре телевидения и радио, сейчас он зав кафедрой телевидения и радио. Но выбор как таковой телевидения, телеотделения, и встреча с мужем две разнесенные во времени истории. Трудно ли быть для женщины телекритиком? Да, мне кажется, я вот вообще как-то половой подход к профессии не одобряю, и вообще, любой подход, такой гендерный, как сейчас модно говорить, или как это... Для женщины, вообще, мне кажется, и для мужчины тоже довольно сложно быть профессионалом, потому что...
С.БУНТМАН: Критиком вообще быть сложно.
И.ПЕТРОВСКАЯ: Критиком, да, неприятно, потому что на тебя потом смотрят как на вражину. Особенно неприятно встречаться с клиентами, попавшими под твой каток, на следующий день или, например, в этот день. Ну, что поделаешь. А работать для женщины журналистом, в каком смысле трудно? Потому что ты волей-неволей временами как-то забрасываешь семью, забрасываешь всякие дела по хозяйству, потому что хочешь ты не хочешь, болен ты не болен, но ты должен сесть и ровно вот к назначенному сроку написать эти свои странички текста, что бы с тобой ни происходило. У газетчиков такая есть, наверное, у радийщиков тоже, может быть, присказка, что ты можешь лежать в гробу, но газета не может не выйти.
С.БУНТМАН: Да, верно, да. Еще есть знаменитая театральная фраза, что вдохновение должно приходить в то время, которое обозначено в афише. Вот да, тут тоже, хоть тресни.
И.ПЕТРОВСКАЯ: У газетчика тоже хоть тресни...
С.БУНТМАН: Хоть тресни, хоть разорвись. Да.
И.ПЕТРОВСКАЯ: ...но в пятницу днем я должна сдать текст, и если даже в четверг много раз такое бывало температура, не знаю, сердце болит, ну что делать? Садишься и, не ожидая музы, начинаешь бить по клавишам.
С.БУНТМАН: "Как у вас складываются взаимоотношения с телевизионными людьми?" Вот это к вопросу о вражине.
И.ПЕТРОВСКАЯ: По-разному. Есть их большинство, кстати сказать, коллег с телевидения, которые относятся с абсолютным пониманием того, что я делаю в профессии, и разграничивают отношения человеческие и профессиональные. Есть, как мне кажется, не вполне умные люди, которые обижаются, перестают здороваться, переходят на другую, условно говоря, сторону улицы. Но, мне кажется, это такой глуповатый подход. Друзей мало, потому что я сознательно отсекаю вот эту вот более тесную дружбу, чтобы не сужать для себя сектор обзора. Хочешь не хочешь, но ты обязан, в общем, собственно, любого из людей, появляющихся на экране, так или иначе оценивать. Ну и вот эта дружба... меня в свое время этому научила, была прекрасный критик, очень рано ушла из жизни, телекритик Лидия Ивановна Польская, которая работала в "Литературке", потом в "Известиях". Вот она говорила, что для чистоты взгляда необходимо как можно дальше дистанцироваться от людей, о которых ты пишешь.
С.БУНТМАН: Маленький вопрос от Ольги нашей традиционной слушательницы: "Почему за несколько лет вы сменили несколько лет работы неуживчивый характер?"
И.ПЕТРОВСКАЯ: Нет, нет. Так складывалось. Ну, во-первых, в принципе, по всем психологическим законам, для того, чтобы не закиснуть, менять места работы. Потом в некоторых случаях я оставалась на том или ином месте работы до той поры, пока я чувствовала, что я абсолютно свободна. Как только начиналось некое давление, я начинала смотреть на сторону. Но в некоторых случаях, конечно, и вопрос заработка тоже влиял на выбор того или иного издания.
С.БУНТМАН: Вторая часть вопроса Ольги: "Что заставило зацепиться за "Эхо" - большие оклады?" Я пока до новостей скажу, чтоб у нас были такие оклады, как вы думаете. Вот, а потом мы продолжим разговор, что действительно представляет собой для Ирины Петровской работа на радио. В программе "Сотрудники" Ирина Петровская. Продолжим через 5 минут.
НОВОСТИ
С.БУНТМАН: Ирина Петровская. 961-22-22, для абонента "Эхо Москвы". Да, с "Эхом" мы не разобрались. Насчет окладов, это понятно все.
И.ПЕТРОВСКАЯ: Да, первое, значит, сразу отметаем подозрения. Мне интересно менять некоторые ипостаси, так же, как было интересно внедриться внутрь телевидения, так же мне интересно было попасть на радио. Мне всегда казалось, что радио в чем-то, в чем-то по выразительным средствам, богаче телевидения. Потому что ты остаешься один на один со своим слушателем фактически, и у слушателя включается воображение, если он тебя не видел никогда, то он создает твой образ, он может тебя полюбить, он начинает общаться с тобой, как с близким человеком. И у моей, скажем, одной подруги, радийной ведущей Тани Визбор, которая работает на "Радио России", у нее бывали ужасно смешные истории, когда в нее по голосу влюблялись поклонники, и когда они приезжали к ней, и она выходила им навстречу, они говорили: "Нет, нам Татьяну Визбор, пожалуйста". То есть они что-то другое себе воображали, и кто-то потом говорил: "Нет, вот вы соответствуете", а кто-то, наоборот испытывал какое-то разочарование. Это целая такая история, причем такая кинематографическая...
С.БУНТМАН: Ну, конечно. Есть такой рассказ чудесный.
И.ПЕТРОВСКАЯ: Да и есть, по-моему, какие-то фильмы, тоже с этим связанные. Но радио очень интересное средство массовой информации и коммуникации, в первую очередь.
С.БУНТМАН: Да. "Уважаемая Ирина, - пишет Елена. Я считаю, что профессия журналиста не дает права быть критиком". Ну, здесь дальше не очень такое внятное: "Автор, редактор и критик разные профессии". Естественно, разные профессии. Мне кажется, не в этом дело, а дело в функции, которой занимается... Вот сейчас придет Кедровский читать новости, если он там будет давать оценки всем и вся, то это другое дело.
И.ПЕТРОВСКАЯ: Моя специализация сложилась, в общем, абсолютно стихийно и случайно. Я попала в журнал "Журналист", еще когда рожала своего ребенка и сидела в декретном отпуске, и меня попросили время от времени оценивать телевизионные программы. И вот почему-то пошло, и почему-то вот так вот на всю жизнь и закрепилась эта специализация. Дает или не дает право? Ну, это вы отчасти солидаризируетесь с нынешним министром культуры, который тоже считает, что всех журналистов, пишущих в газетах о театре, кино, литературе и телевидении, нужно отправить на обучение в профильные вузы. Наверное, кого-то или кому-то не мешало бы чему-то обучиться, а у кого-то и так получается неплохо.
С.БУНТМАН: Александр Петрович задает такой странный вопрос, на мой взгляд, но закономерный. "Рад слышать вас на "Эхе", - ну, это понятно, это все рады. Что делать с засильем звезд на телевидении и в периодических изданиях? Неужели им не стыдно? Это кошмар не страна, а звездная вселенная. Реклама агрессивная (от Лесина). С почтением, Александр Петрович". Что такое засилье звезд? Ира, я что-то не разобрался в этом вопросе.
И.ПЕТРОВСКЯ: Ну, если иметь в виду периодические издания, то, наверное...
С.БУНТМАН: Что жизнь из звезд? Какое-то... Что, кроме звезд, нет ничего?
И.ПЕТРОВСКАЯ: Наверное, Александр Петрович имеет в виду очень распространенный сегодня жанр таких жизнеописаний глянцевых, с показом интерьеров, домов, квартир, машин. С одной стороны, это, видимо, соответствует, как и во всем мире, требованиям и интересам читателей. Они любят про это читать. С другой стороны, некоторые те же самые звезды меня изумляют вот этой вот откровенной демонстрацией всего того роскошества, которое у них есть. Хотя, наверное, большинство все это приобрело совершенно легальным путем за заслуженные гонорары. Но мне вот просто кажется, что в стране, где уровень доходов населения еще весьма невысок, может быть, не стоит вот так откровенно все это демонстрировать, вызывая в людях, наверное, иногда зависть и даже какую-то ненависть, отторжение. Особенно я люблю, извините, в дополнение некоторых таких борцов за права трудового народа телевизионщиков, которые показывают в разных таких вот желтых бульварных изданиях свои мраморные дворцы и ковры, и кинжалы, и прочее. А вот получается, что борьба за права народа, она, в общем-то, достаточно, видимо, прибыльна.
С.БУНТМАН: Хорошая штука бывает, да. Как ты относишься к понятию социальная солидарность? Я понимаю, что люди живут по-разному: некоторые живут.... и жить в какой-то там... ну, скажем, если ты имеешь возможность покупать хорошую одежду, ну, покупай, на здоровье. Но вот такое понятие как социальная солидарность, которое существует в Европе очень серьезно, развито. Даже вот в этих отчетах всевозможных таких. Открытия жизни.
И.ПЕТРОВСКАЯ: Я совершенно нормально отношусь к тому, что люди неравны по своей природе. И одни могут себе что-то позволить, другие не могут. И я думаю, что вот в частности, мы, работающие в газетах и на радио, очень многого именно в силу того, что мы не слишком высоко оплачиваемые, очень многого себе не могут позволить. Я только против одного против вот такой откровенной, иногда наглой демонстрации. Только против одного.
С.БУНТМАН: Видишь, какие у нас друзья всегда. Здесь вот Ольга. Я уже начинаю думать, что я когда-то обещал на ней жениться и не женился, наверное. Каждый раз пишет. Ольга, если так, то я, наверное, правильно сделал. "Как у вас складываются отношения с домашними животными?" - Елена спрашивает. И тут был вопрос о собаке.
И.ПЕТРОВСКАЯ: У меня есть домашнее животное собака. Меня всегда спрашивают: "А как вот зовут собаку?" Ее, вообще, в принципе, зовут она мне уже досталась с именем Бетти, - но в доме ее зовут либо "собака"...
С.БУНТМАН: Но она маленькой досталась?
И.ПЕТРОВСКАЯ: Досталась она 9-месячной. Это была довольно трагическая история.
С.БУНТМАН: Ну, это уже большая.
И.ПЕТРОВСКАЯ: Та же самая моя подруга Таня Визбор, у нее появился стаффордширский американский терьер. И через какое-то время она позвонила и сказала, что теперь у нее в доме два стаффордширских терьера, потому что на одной из автостоянок она подобрала брошенную с документами 9-месячную стаффордшириху. Когда она увидела этот пыльный мешок, который вышел и ласково ткнулся ей в колени, она ничего не могла поделать и взяла ее к себе домой. Но, к сожалению, две, извините, суки в данном случае именно обозначение пола собаки они вместе не живут и начали грызться. И тогда мы пришли с мужем просто посмотреть на эту собаку. И увидели вот такую вот лежащую на полу черную грустную невероятно собаку 9-месячную. Мы ее взяли и привели к себе домой. И вот с тех пор она у нас уже 8 почти лет. И любимее существа, вообще, не существует. Вообще, нету просто в природе. Это такое объединяющее что-то в семье. Потому что ругаемся ли мы или там какие-то напряженности происходят, но потом глаз утыкается в это существо, невероятное просто по ласковости просто это кошка в собачьем обличии.
С.БУНТМАН: Ну неужели. Так о них всегда говорят, вот с ужасом.
И.ПЕТРОВСКАЯ: Это абсолютный вот клянусь вам я всегда с огромной болью смотрю сюжеты, когда говорят: "Вот эта порода, - и называют именно американских стаффордширов, - она человеконенавистник, она убийца". Во-первых, как собаку воспитать. Может пудель стать убийцей и спаниель стать убийцей. И, кстати сказать, у меня есть знакомая, у которой спаниель практически палец откусил, потому что она дернулась в момент, когда она его кормила, дернулась к его миске. А у этой можно кость из пасти доставать. Притом не только хозяевам, но и приходящим гостям. В общем, с собакой у меня отношения нежнейшие. Это существо, которое я обожаю, которое просто приносит какое-то умиротворение и хорошее настроение. И благодарна тому, что вот так сложилось, и моя подруга в свое время забрала эту прекрасную собаку с этой автостоянки, где ее бросили отвратительные люди.
С.БУНТМАН: Да. Нет, ну это здорово, когда такое... Сейчас ей сколько?
И.ПЕТРОВСКАЯ: Сейчас ей 8 уже с небольшим лет. И она, мне кажется, становится человеком. Вот чем дальше, тем больше, она проявляет человеческие черты. Мало того, она у меня, например, говорит "Мама", мы с ней поем песенки. Она абсолютно на той же как бы волне голосом выводит такие рулады. Просто... как сказать, ну, не нечеловеческая собака, а именно человеческая собака.
С.БУНТМАН: Ирина Петровская у нас в гостях. Вот такое было. Здесь очень интересно. Вот. Ольга пишет: "Скажите, пожалуйста, почему есть телекритики и телекритика, но нет передач по поводу радио?" Я бы прибавил, что нет и статей, по-моему, даже...
И.ПЕТРОВСКАЯ: Увы, так сложилось...
С.БУНТМАН: ...по поводу радио. Очень не хватает информации о радиоэфире. Что-то у нас как-то... А вот почему, ты думаешь, у нас это произошло? Вот очень интересно, кстати, было бы. Потому что радио было такой несущий... в советское время радио такой могучий аппарат был, и там было столько всего интересного. Да и сейчас не меньше интересного. Такое разнообразие.
И.ПЕТРОВСКАЯ: Я не знаю, почему так сложилось. Я только могу сказать, что когда тот недолгий период год, когда мы пытались несколько изменить еженедельник "7 дней" и сделать его таким телерадио-... ну, не профессиональным, но полупрофессиональным изданием и говорить всерьез о телевидении и радио, - у нас было несколько полос радио. Были обзоры разных станций. Были интервью с ведущими разных станций. Потом это все ушло.
С.БУНТМАН: Ну, вот никогда так не было, чтобы... Я понимаю, конечно, что телевидение привлекает большее внимание, и больше охват, и большая яркость. Радио какая-то вещь, сама собой разумеющаяся. Но интересно было бы толкового критика почитать о передачах, о проектах радио, именно с таким разбором, как это делается про телевизионные передачи.
И.ПЕТРОВСКАЯ: Ну, разборы телевизионных передач тоже не ахти какой популярный жанр. Как правило, вокруг да около все описывается. Ну, вот у меня, например, ну, просто физически на это не хватает времени. Может быть, я бы и хотела. И мне было бы это точно интересно. Но если представить, что ты почти круглосуточно что-то смотришь по телевизору, а потом еще и слушаешь по радио, ну, боюсь, что я уже скоро окажусь в известном заведении.
С.БУНТМАН: Понятно. "Сколько телевизоров надо смотреть одновременно, чтобы за всем следить?", - здесь спрашивали.
И.ПЕТРОВСКАЯ: Ну, такой типичный вопрос. Много раз говорила. Вообще, телевизоров у меня немало, потому что иногда приходится записывать с нескольких, чтобы что-то посмотреть с эфира, а что-то уже в записи. Но, в общем, одного-двух вполне достаточно, для того чтобы... Вот многие люди думают, что критик это тот, который тупо сидит и смотрит. Это не так. Составляется некая карта каждую неделю. Когда ты получаешь очередную программу передач на следующую неделю, ты себе размечаешь, что примерно тебя должно заинтересовать и о чем можно будет написать. Ведь нельзя же каждую неделю в одну и ту же точку, например, только про информационно-аналитические программы или только про ток-шоу. Надо менять темы, и поэтому уже заранее, составляя себе план просмотра, ты выстраиваешь, возможно, и темы будущего обзора. Хотя не всегда, естественно, потом это совпадает.
С.БУНТМАН: Понятно. Бывают какие-то такие досады, что что-то вот пропустилось? Когда потом говорят об этом, и кто-то написал. Были такие промашки, о которых просто иногда жалеешь?
И.ПЕТРОВСКАЯ: Ну, во-первых, даже если что-то и пропустил, всегда есть возможность получить кассету, если обратиться на канал. Есть пресс-службы. Есть коллеги, которые, наоборот, записали, а ты что-то не успел записать. Бывает...
С.БУНТМАН: Всегда можно добрать, да?
И.ПЕТРОВСКАЯ: ...чисто по-человечески, может быть, бывает иногда жалко, что ты пропустил, скажем, ты не запланировал посмотреть какую-то программу, а она оказалась как раз супер. Вот это бывает жалко, но опять же, говорю, невозможного нет, и всегда можно восполнить этот пробел.
С.БУНТМАН: Ну, да. Возвращаемся к собаке. Вот здесь два изумительных совершенно... Вот Татьяна Викторовна и Марьяна говорят, что "Всегда любили, а сейчас заобожали после рассказа..."
И.ПЕТРОВСКАЯ: О собаке?
С.БУНТМАН: О собаке. Да.
И.ПЕТРОВСКАЯ: Дело в том, что когда моя мама, которая все-таки знает меня изрядное количество лет, увидела впервые, как я общаюсь с собакой, она на меня посмотрела широко открытыми глазами и сказала: "Я никогда даже не подозревала, что у тебя в голосе могут быть такие интонации. Ты с ребенком так не общалась". И я поняла, что она, в общем, во многом права.
С.БУНТМАН: Права, да?
И.ПЕТРОВСКАЯ: Потому что собака вызывает какие-то глубинные, неизрасходованные резервы нежности из тебя вот вытаскивает. Еще когда ребенок был небольшой, и когда собака появилась, ей было лет 10, она говорила: "Вы ее больше любите, собаку, чем меня". И тогда отец ей придумал такое оправдание: "Ну, как же, вот у тебя есть мама, папа. А у собачки никого нет ни мамы, ни папы".
С.БУНТМАН: А она брошенная.
И.ПЕТРОВСКАЯ: И ребенок зарыдал, вообще представив себе весь этот ужас сиротства собачьего. И с тех пор ревность ушла.
С.БУНТМАН: Хорошо. Здесь вот спрашивают совета. "Не читает, 14 лет, не любит читать ребенок, дочь, по-моему, не любит читать". Вообще, вот как с этим поступать? Вот с детьми. Мы вот с этого начинали. И что интереснее прислушиваться или учить вещать?
И.ПЕТРОВСКАЯ: У меня тоже, естественно, лет с 12-ти у ребенка возникла эта самая проблема, что она перестала читать. А до 12 читала постоянно то, что необходимо было читать Тома Сойера, много чего прочитала, а потом, вот, как отрезало. И потом это стало периодически возникать. Здесь очень важно грамотно подсунуть книжку. Скажем, когда начались подростковые проблемы, я ей книжечку подсунула "Над пропастью во ржи". Она ее проглотила. И с тех пор какое-то даже время она говорила: "Вот если бы еще такую, вот я бы прочитала". Я пыталась ей объяснить, что еще есть много других книжек, уже не эта, но не менее интересные. Поэтому у нее периодически вспыхивает интерес. Вот, например, она довольно рано и в большом объеме прочитала Набокова. Вот как это объяснить, притом, что нечитанными остались другие, в общем, не меньшие мастера. Но хорошо. Набоков, все-таки это формирует чувство языка.
С.БУНТМАН: Ну, человек все равно себе формирует. Если он не энциклопедию себе формирует, а свой мир какой-то, все равно он формируется удивительно всегда.
И.ПЕТРОВСКАЯ: Гарри Поттеру я была благодарна вот первым книжкам. Потому что это хотя бы позволяет я вот проходила мимо, видела, что сидит ребенок, читает, и говорила: "Слава тебе, Господи. Хотя бы навык не утрачен будет чтения". Ну, и потом вообще это доказывает ему, что книги могут захватывать. Их можно читать и пренебрегать сном, пытаться прятаться от родителей, которые требуют погасить свет, как во все времена бывает. В общем, что-то читает. Но сказать, что системно читает, нет, не могу.
С.БУНТМАН: Вот. Ира, здесь, наверное, последнее такое соображение. Вот очень интересно, как... Я вот часто слушаю ваши разговоры с Матвеем, обзоры, по понедельникам, когда есть такая возможность. И несколько раз я наталкивался на такой подход к передачам. Передача, например, такая, как "Школа злословия" - вот когда с самого начала, потом она развивалась. Вообще, на мой взгляд, передача очень славная. Но вот сколько раз я слышал, я всегда наталкивался. Ты говоришь, вот, то-то, то-то, то-то хорошо, но вот так вот нельзя. Вот нельзя в спину. И вот о некоторых других передачах было... такой вот подход. Но вот этого нельзя. Вот насколько тебе это мешает или не мешает, как критику. И насколько для тебя это важный человеческий подход, когда каких-то вещей делать нельзя: там, в спину человеку говорить какие-то замечания, как бы художественно это ни выглядело, еще какие-то вещи. Вот слово "нельзя", "так нельзя", "так не делают". Вот мне показалось, что для тебя это важный какой-то момент.
И.ПЕТРОВСКАЯ: Для меня это важно. Есть какие-то вещи, которые невозможно даже обсуждать. Вот это нельзя, потому что нельзя. Я вчера прочитала интервью в "Российской газете" с Галиной Вишневской. Она оценивает там некоторые нынешние тенденции на сцене, на экране. И вот то же самое абсолютно сказала нельзя, потому что... "Нельзя материться, нельзя. В публичном, доступном эфире". И даже это не обсуждается, хотя периодически возникает дискуссия. Да? Есть какие-то этические проблемы. Вот одна из них в "Школе злословия". Ну, скажите все в глаза человеку! И тогда дискуссия будет более честной. Иначе это такое лестничное остроумие дипломатическое. Вы не смогли это сказать на программе, не смогли, не сумели, упустили какой-то шанс какую-то реплику отпустить.
С.БУНТМАН: Ну, здесь это заявлено ведь как прием. Заявлено, как жанр сам. Поэтому и называется вослед Шеридану.
И.ПЕТРОВСКАЯ: Ну, мне не нравится этот прием. Тем более, что это не работает. Эти обсуждения на кухне, они привязаны за уши часто. И они не интересны. Интересно все-таки прямое столкновение, особенно если герой интересен. Вот мне кажется, что выиграла бы передача, если бы "Школа злословия", и злословие как таковое хотя и тоже в рамках, безусловно, происходили бы тут на наших глазах, и говорилось все это в лицо герою.
С.БУНТМАН: Когда-то вышеупомянутый Набоков говорил, какого бы ему хотелось читателя. Что ему вовсе не хотелось бы прежде всего интеллектуала, а ему хотелось бы человека, который с чувством бы следил за тем, что происходит в той книге, которую он написал. А вот какого бы тебе хотелось зрителя? Потому что... я не знаю, очень часто ссылаются у нас от министров до телеведущих или руководителей каналов, например, говорят, что ведь это же люди хотят, люди хотят то, хотят пятое, десятое. И, по-моему, такое... игра в поддавки идет. А с другой стороны, ну, вот это не понимают, это не поймут. Вот какого бы ты хотела зрителя, и насколько с ним надо играть в поддавки?
И.ПЕТРОВСКАЯ: Да дело не в том даже, какого я бы хотела зрителя. У нас какой есть, такой есть. Я бы хотела, чтобы зрителя все-таки пытались поднимать, а не опускать. Это очень часто происходит, когда звучит этот мотив: "Этого хочет наш зритель". А зрителя никто не спрашивает. Ориентируясь на рейтинг, наши телеканалы имеют в виду простое количество людей, включивших телевизор. И если в момент, когда они включили его, нет выбора: на первом, втором, там четвертом канале идет однотипная продукция, - то трудно сказать по одному лишь тому факту, что у человека включен телевизор, что зрителю это нравится. Ну, и в конце концов, у нас был зритель, и он никуда не делся. Зритель, который смотрел, и вымирали улицы на старой "Саге о Форсайтах", - другого не предлагали. И он благодарно принимал и понимал то, что было. Он смотрел Андронникова эти программы литературоведческие, по сути, хотя Андронников был, конечно, супер-рассказчик. И смотрел любой зритель от того самого пресловутого дяди Васи до высоколобого академика какого-нибудь. Все смотрели. Поэтому зритель, с одной стороны, он неоднороден, с другой стороны, зрителю необходимо показывать то, что может быть. А не то, что вот кушайте то, что мы вам даем. Будут кушать.
С.БУНТМАН: Есть проблема предложения, а не спроса здесь скорее?
И.ПЕТРОВСКАЯ: И вкус испортят. До конца жизни уже никогда не захочешь мяса, если всю жизнь будешь шамкать манную кашу, - у тебя зубы и клыки атрофируются.
С.БУНТМАН: На этой ужасной картине мы сейчас с вами завершим. Ира, большое спасибо. Это была программа "Сотрудники" с Ириной Петровской. Ждем понедельника. Спасибо.
И.ПЕТРОВСКАЯ: Спасибо.
С.БУНТМАН: Всего доброго.