Яков Широков - Сотрудники - 2008-04-11
С. БУНТМАН: Добрый вечер. Сергей Бунтман продолжает вечерние передачи. Наша программа «Сотрудники». Сейчас я переворачиваю веб-камеру для того, чтобы вы видели. Яков Широков машет рукой. Мы идём по корреспондентам, как называется. Яша, добрый вечер.
Я. ШИРОКОВ: Добрый вечер!
С. БУНТМАН: Новая волна корреспондентов, может быть, новейшая волна. Я уже не знаю, какая волна за все 17 скоро лет, которые «Эхо» существует. Веб-трансляция идёт у нас, работает «Эхо Москвы», 91.2 и пейджер у нас, он же смс-ка работает +7-985-970-45-45, телефон прямого эфира 363-36-59. И – характеристика на месте. Потом я тебя про всю мистику ещё спрошу. Сначала характеристика.
ХАРАКТЕРИСТИКА
Юстас – Алексу.
Характеристика на сотрудника радиостанции «Эхо Москвы» Широкова Якова. Агентурный псевдоним разглашению не подлежит. Был завербован на радиостанцию по собственному желанию в мае 2006 года. Подрывную деятельность начинал стажером в корреспондентском подразделении. Через некоторое время втёрся в доверие и стал штатным сотрудником. Особое предпочтение отдает работе на свежем воздухе. В толпе разношерстной и неформальной молодежи чувствует себя, как рыба в воде. Характер вспыльчиво-скрытный и неустойчиво-компромиссный, близкий к нордическому. Практически виртуозно владеет приемами игры на скрипке, курит трубку. Никогда не осваивал секреты борьбы джиу-джитсу, но пытается бороться с противником по-своему, на словесном уровне. Чем часто выводит противника из себя. В еде неприхотлив, но разборчив, предпочтения отдает соленым огурцам и селедке во всех видах. В одежде предпочитает стиль «пламенеющей готики», в свободное от работы время воспитывает котов, собак и хорьков.
Юстас.
С. БУНТМАН: Отлично! Яша! Теперь про мистику, потому, что про реальность мы поговорим ещё и про то, как пришёл. Ведь та же ситуация реальная с приходом на «Эхо», та, которая связана была с конкурсом, заданиями, это всё Сакен описывал в первой передаче. Вы же одной волной пришли.
Я. ШИРОКОВ: Да, мы с Сакеном были в одной группе в первый же день, когда проверяли наши способности и Сакена первым я выделил, у него была такая пышная, густая шевелюра, может, немножко похожая на Анджелу Дэвис, он уже тогда выделялся, привлекал внимание. А про мистику… Можно я сначала небольшое отступление, но тоже связанное с мистикой.
С. БУНТМАН: Теперь отступление, связанное с мистикой.
Я. ШИРОКОВ: Остается 50 минут до следующего дня, 12 апреля. 12 апреля – день Космонавтики и я хотел бы поздравить всех, кто связан с космонавтикой, принимал участие, пусть даже не прямо, а косвенно. Потому, что я не скрою, я живу в таком городе, который пронизан духом космонавтики. В нескольких сотнях метров от центрального управления, ЦУПа.
С. БУНТМАН: Не надо, вдруг нас враги слушают. Ты в Королеве живешь?
Я. ШИРОКОВ: Да. Я поздравляю королевцев, через 50 минут начнется их профессиональный день. Это маленькое отступление.
С. БУНТМАН: А давайте еще про отступление. Мне кажется, что день космонавтики – самый классный праздник. Когда придумывали 4 ноября, ещё чего-то, мне кажется, это абсолютно бесспорный праздник.
Я. ШИРОКОВ: Абсолютно!
С. БУНТМАН: К тебе, как человеку из Королева, я обращаюсь за поддержкой.
Я. ШИРОКОВ: Это торжество науки, техники. Действительно, таким усилием, напряжением смогли и подняли, и были первыми.
С. БУНТМАН: Ну ничего не скажешь против!
Я. ШИРОКОВ: Абсолютно!
С. БУНТМАН: Это то, где действительно, вот, наш соотечественник был первым. И если кто-то и должен отмечать космический праздник человеческий, то вот мы вполне могли бы сделать. Наверное, не интересно. Теперь про мистику давай.
Я. ШИРОКОВ: Собственно говоря, с Сакеном мы пришли в один день, но то, как я попал в первый этот день, можно сказать, что это было стечением сразу нескольких обстоятельств, совершенно случайно я узнал про этот конкурс, который существовал, когда набирали корреспондентов. Совершенно случайно почему, я и до сих пор помню этот день, это было 9 мая 2006 года. Я возвращался из Москвы, уставший, как собака, поскольку день был тяжелый, день был рабочий, я работал немножко в другом профиле, насмотрелся на толпы народа, которые шатались и гуляли, праздновали и не знаю, что ещё делали. И слушал «Эхо Москвы», передачу, посвящённую Вильнюсской речи Дика Чени. И вёл её Сергей Александрович Бунтман. И он произнёс фразу о том, что полностью эту речь можно прочесть на сайте «Эха Москвы». Я по образованию историк, мне подобные вещи интересны и интересуют с точки зрения сравнения. Шло сравнение, в частности, с речью Черчилля и с другими заявлениями. Захотелось прочесть это полностью, этот текст. И когда я приехал домой, залез в Интернет и первым делом мне бросилось в верхнем правом углу сообщение, что «Эхо Москвы» набирает корреспондентов с мужским голосом.
С. БУНТМАН: Чени помог!
Я. ШИРОКОВ: Да.
С. БУНТМАН: Дорогой Чени, - пишет тебе крестный сын Яков Широков…
Я. ШИРОКОВ: Я не скажу, что крестный, но как-то совпало, то, что я услышал именно этот эфир, то, что я вылез на сайт, потому, что ссылка пропала буквально через 2-3 дня. Почему-то решил отправить, надежды никакой не было, но было интересно, просто попробовать свои силы, насколько получается, насколько способен, может, не может, получится, не получится. И отправил. Прошло, насколько я помню, две или три недели, прежде чем позвонили. Позвонили, сообщили, что приглашают на собеседование и на дрожащих ногах я тогда и приехал.
С. БУНТМАН: Ну, дрожащих ног я не помню, а помню, когда вы уже с Сакеном прошли, уже практически было решено, что вы будете работать. Я помню, как очень интересно. Я подсматривал, этим занималась Марина Королёва, занимались и другие, а я просто, скорее из любопытства, кто будет у нас работать. Интересно. Вообще, интересная была волна и какая-то такая очень удачная, на мой взгляд. Ну, ладно… Это мы ещё посмотрим в будущем. Здесь забавно нам пишут. Тимур: «Эхо» напоминает «Макдональдс» с жесткой дедовщиной молодых и бешеной скоростью, которая не позволяет задуматься о высоком».
Я. ШИРОКОВ: Я бы сказал, что скорость – это не «Эховская» причина, это причина всего того, что происходит в мире. Ведь посмотрите, новости приходят буквально каждые 2-3 минуты, если не быстрее. И каждая новость, она в этот момент кажется очень важной, хочется ее подать, преподнести и поэтому вот такая бешеная идет. Кажется, что столько много, если взять Средние века, то, понятное дело, там одна новость могла идти два или три дня, ее все обсуждали. В целом это проблема информационного века.
С. БУНТМАН: Меня поразило, когда я читал, что новость о смерти Екатерины пришла на Камчатку тогда, когда уже убили Павла.
Я. ШИРОКОВ: Возможно.
С. БУНТМАН: Скажи, чем ты занимался? Ты в Университете учился?
Я. ШИРОКОВ: Да, истфак, обычное историческое образование. Учитывая, что это были 90-е годы, я считаю, что я не знаю как сейчас учат на истфаке, но тогда было интересно, поскольку произошел к этому времени слом определенный, уже не было ни истмата, ни диамата, если кто помнит, историческая диалектика.
С. БУНТМАН: Диалектический материализм.
Я. ШИРОКОВ: Я, действительно, не проходил.
С. БУНТМАН: Замена философии.
Я. ШИРОКОВ: Да. И учили, действительно. Показывали какие-то различные направления в истории. Это интересно.
С. БУНТМАН: А на какой кафедре ты был?
Я. ШИРОКОВ: Я занимался историей Отечественной России 19-го века. И специализировался в сфере деятельности от начала 20 века, политическая история и, соответственно, либерализм. Я не скажу, что я такой уж был поклонник, я просто изучал, поскольку на тот момент это была мало освещённая тема, малоизученная, многие люди бросались, поскольку появлялся материал, открывались архивы и многие люди бросались на эту тему. Действительно, благодатная тема.
С. БУНТМАН: Ну да, это тот период, который Левандовский охватывает в «Не так»?
Я. ШИРОКОВ: Да. Но он немножко более ранний период.
С. БУНТМАН: Мы с ним все время до 80-х доходим годов.
С. БУНТМАН: А у меня где-то 1905 – 1907 годы. Не позже 1907 года.
С. БУНТМАН: А скажи, что тебе помешало внутренне или внешне и дальше заниматься историческими исследованиями или это не то, или тебе хотелось немножко другого? Что тебе не позволило стать историком?
Я. ШИРОКОВ: Я бы сказал, что это в силу характера, очень трудно для меня сосредоточиться на какой-то одной теме очень долго. И с этим связан приход на «Эхо». Было такое желание быть в гуще событий, наблюдать. Если только сидеть и ждать, когда это всё будет меняться, не меняться даже, а сидеть и очень долго ждать, наблюдать, как в архивах. А вот именно выход на какое-то мероприятие, где все быстро, динамично.
С. БУНТМАН: Каждый день новая история.
Я. ШИРОКОВ: Да. Ну, видимо, это в какой-то мере это просто в силу характера такого. Неусидчивость. Что для историка, конечно, это беда. Историк – это, в первую очередь, у него должно быть огромное терпение, чтобы сидеть в архиве, перелопачивать груду, огромное количество документов и чтобы в этой огромной груде документов находить крупицы информации. Те самые крупицы, которые необходимы для его работы, для каких-то его конструкций.
С. БУНТМАН: Вот интересно, что-нибудь тебе пригодилось из того, чему учили, потому, что журналиста никто не освобождал от дотошности.
Я. ШИРОКОВ: Я скажу, что в первую очередь, конечно, это принцип поиска и проверки информации, т.е. когда сравниваешь, находишь несколько разных источников, сравниваешь, отбрасываешь, отбраковываешь какие-то вещи, которые не подтверждают другие источники. Опять же, идёт такая работа историка, только на уровня сегодняшнего дня. Существует масса каких-то сенсационных теорий, которые опровергают все то, что было создано годами. Но это для меня…
С. БУНТМАН: Ну и пускай существует. Историком как раз и становятся для того, чтобы понять, что на что опирается, как раз!
Я. ШИРОКОВ: Первые 2-3 года какое-то время это меня бросало в ступор. А сейчас да, есть масса учебников и читаем эти учебники, иногда интересно. Но надо понимать, что есть учебник, который написан с предельной историчностью, я бы так это назвал, который основывается на фактах. А есть учебник, где где-то опустили какой-то факт, где-то его по-другому подают, где-то интерпретация автора этого учебника достаточно интересная, но она основывается на одной части источников, а он совершенно не берет другую часть источников. Это исключительно мой опыт, мне пришлось одновременно преподавать в школе, школьная практика, всех историков отправляют на школьную практику. И на примере учебника Средних веков, это было интересно.
С. БУНТМАН: А по какому учебнику сейчас учатся? По тому же самому?
Я. ШИРОКОВ: У меня были те же самые.
С. БУНТМАН: Агибалова и Донской. Издание чуть-чуть подправленное и чем-то дополненное?
Я. ШИРОКОВ: Они дополненные, исправленные, но если сравнить с тем, что я видел в своем шестом классе, то я бы не сказал, что они как-то существенно изменились.
С. БУНТМАН: Но чуть изменились с тех пор, когда я учился.
Я. ШИРОКОВ: Насколько мне известно, был в тот момент, когда у нас у всех практика была, это было начало 2000-х, в разных школах были разные учебники. Какие-то учебники подавались, как экспериментальные. Это было весело, конечно, но какой-то учебник, я не буду говорить за правдивость этой истории, поскольку это мне рассказывали люди дотошные. Но в каком-то из учебников, скажем, битва при Атолле подавалась значительно более расширенно, чем Сталинградская битва.
С. БУНТМАН: В нашем учебнике.
Я. ШИРОКОВ: Да. Это было сколько-то лет назад. И кто-то из моих знакомых это рассказывал.
С. БУНТМАН: Я бы на это не ссылался. Это был основной аргумент, что надо все переделывать и снова забывать.
Я. ШИРОКОВ: Я просто говорю, что можно брать, для чего существует образование историческое. Берется учебник и один человек освещает какую-то часть более насыщенно, предельно, факт, цифры, портреты деятелей, а какую-то часть истории он совершенно опускает и пропускает, рассказывая дальше.
С. БУНТМАН: История ведь не замыкается в написании учебников, в учебниках не главный продукт истории, как науки. Наверное…
Я. ШИРОКОВ: Одна из главных целей, я бы сказал.
С. БУНТМАН: А мне кажется, что побочная. Почему она главная, Яш?
Я. ШИРОКОВ: На самом деле, историки, которые заканчивают ВУЗы, их настраивают на то, чтобы писать монографии. А то, что учебники… Это же дается молодому поколению, детям.
С. БУНТМАН: Ну да. Но, наверное, это, все-таки, не главный, а подготовительный продукт. А что может школа дать, кроме общего представления некоторых важных фактов? Чего так все сконцентрировались на школе?
Я. ШИРОКОВ: На самом деле, дело и не столько в учебниках, сколько в преподавателях. Хороший преподаватель привьет ребенку любовь к истории. А преподаватель, который не стремится к тому, чтобы собственный предмет был интересен детям, он ее не привьет.
С. БУНТМАН: Который просто читает параграф за параграфом и все.
Я. ШИРОКОВ: Поэтому я и понял, что не смогу быть учителем истории, потому, что не мог представить. Как это сделать интересно для детей. Потому, что ребенок более сложный психологически, трудно подойти к нему и сделать так, чтобы было интересно. Чтобы он не пришел домой и не вызубрил учебник, а чтобы он сам поинтересовался, что это было, как это было. По большей части я и сам помню, что сам приходил домой, зубрил учебник, сдавал и забывал. И потом уже в ВУЗе вспоминал заново, все эти даты, все эти события.
С. БУНТМАН: Но ведь, когда ты пишешь для взрослых, говоришь для взрослых, их же тоже надо заинтересовать. Всех, кто слушает. Вот с этой проблемой ты сразу же столкнулся? Как это сделать? Если этой проблемы не существует, мне кажется, тогда нечего работать корреспондентом.
Я. ШИРОКОВ: Для взрослых, как писать для взрослых и как их заинтересовать, этому учились чуть ли не весь год, как пришли на «Эхо», если не больше. Я, например, считаю, что и сейчас я продолжаю это самое обучение. Так что я не останавливаюсь в каких-то поисках. Для взрослых писать, все-таки, какие-то правила существуют. В частности, как подать заголовок, как сделать подводку, которую прочитает ведущий информационной передачи так, чтобы человек не выключил аппарат, а так, чтобы он остановился, послушал и заинтересовался, а что же будет дальше?
С. БУНТМАН: Конечно! Здесь и своя композиция и свои приемы. Яков Широков в программе «Сотрудники». Сели мы на любимого конька, стали про историю говорить. Хотя это действительно очень интересно. И веб-трансляцию можно тоже смотреть, показывает она Якова Широкова. Вот здесь нам несколько человек говорят, что есть хорошие учебники, новые. Бойцова есть учебники.
Я. ШИРОКОВ: Я помню.
С. БУНТМАН: Была большая книжка Буревича, вполне это может быть. Но все равно, все по кругу возвращается.
Я. ШИРОКОВ: Дело даже, все-таки, в человеке. Человек, который преподает в школе, это очень сложный, тяжелый и если это интересно, то это счастливый человек. А если он выходит к детям с мыслью, представляя себя дрессировщиком перед разъяренной толпой, это будет очень тяжело.
С. БУНТМАН: А дети тебя очень напугали, когда ты был на практике?
Я. ШИРОКОВ: Первый урок у меня тряслись руки.
С. БУНТМАН: Хорошо, что только руки.
Я. ШИРОКОВ: Это был шестой класс, руки тряслись. Нет, дети очень….Я считаю, чем полезно работать в школе, хотя это и было совсем немножко, но умение завоевать аудиторию. Пытаешься разными путями. Легкий путь – срываться на крик…
С. БУНТМАН: Это тупик!
Я. ШИРОКОВ: Это каждый раз приходится все громче и громче.
С. БУНТМАН: Конечно, да.
Я. ШИРОКОВ: К сожалению, тех нескольких уроков, которые были на практике, не хватило, но какую-то пользу для себя я извлек. Хотя бы просто, как выходить и как общаться с аудиторией.
С. БУНТМАН: А ты человек застенчивый по природе или как? Я не буду всякие умные вещи говорить.
Я. ШИРОКОВ: Скажу, что когда я не на работе, то я себя иногда в большой толпе чувствую неприятно, потому, что, почему мне нравится на акциях участвовать в качестве корреспондента, потому, что я чувствую, что я при деле. А если я пришел просто посмотреть, то мне как-то неловко.
С. БУНТМАН: Зевакой вообще быть неловко. Но кому-то нравится.
Я. ШИРОКОВ: Мне неловко, мне кажется, что я ни при деле. Мне хочется чем-то себя занять. Поэтому иногда, если какие-то акции проходили и я на них приезжал в качестве зрителя, я брал фотоаппарат и вел себя, как фотокорреспондент, делал снимки, пытался найти что-то интересное. Но просто смотреть тяжело. Хочется быть при деле. Хотя бы просто посмотреть, кому-то рассказать, что было.
С. БУНТМАН: Значит просто так ты бы не пошел и потом бы не рассказывал всем на свете, что «прохожу мимо и вижу, там стоят с плакатами». Никогда бы так сам по себе не остановился? А вот когда корреспондент – это другое дело.
Я. ШИРОКОВ: Если я просто прохожу и вижу с плакатами, я остановлюсь посмотреть, что это было. Тут уже взыграет желание…
С. БУНТМАН: Теперь ты уже профессионал.
Я. ШИРОКОВ: Раньше да. Но некому было рассказать, кроме как дома своим родным. Чем интересна работа корреспондента. Мне всегда удавалось попадать на интересные акции и наблюдать их вживую, вместо того, чтобы слушать, смотреть. А здесь как раз именно возможность увидеть это все вживую.
С. БУНТМАН: Это событие, которое происходит на глазах. Здесь был задан вопрос. «Какое самое необычное место, в которое тебя направили на задание?»
Я. ШИРОКОВ: Необычное… Сложно вспомнить. Самое необычное, наверное, это было, когда я ездил искать людей, которые задорого перепродают билеты на концерт Мадонны.
С. БУНТМАН: А! Когда вся эта штука была!
Я. ШИРОКОВ: Да! Это было нечто! Меня нагрузили техникой и сказали взять у них интервью. Я приехал, сначала косил под простачка, мол, хочу билет на Мадонну. И потом набрался смелости и спросил в лоб, не хотят ли они для радио рассказать. И они сказали: «Э, нет, дорогой! За деньги мы тебе все расскажем. А за бесплатно – иди-ка ты!» Но разговорить мне их удалось, послушать и рассказать своими словами. Но на микрофон они рассказывать не стали. Это понятно. У них своя работа, у меня своя. Ну вот, была такая интересная история.
С. БУНТМАН: А было ли когда-нибудь страшно?
Я. ШИРОКОВ: Страшно? Страшно… Ну… Пытаюсь вспомнить. Во всяких акциях, происшествиях, есть элемент опасности. Одно из происшествий, позапрошлой осенью, когда на Ленинском проспекте был убит один из противников, там была своя история, я сейчас не помню, Байсаров, по-моему.
С. БУНТМАН: Да.
Я. ШИРОКОВ: И когда милиционеры нас стали теснить с криком: «Там граната неразорвавшаяся!». И вот в тот момент холодок по спине пробежал.
С. БУНТМАН: Это серьезно.
Я. ШИРОКОВ: Потому, что, кто его знает, может быть, там обычный взрывпакет, а может Ф-1, лимонка, с площадью поражения… Ну, холодок. Не скажу, что страшно. Все происходило очень быстро, настолько стремительно это все происходило, что просто не успевал мозг реагировать и обрабатывать информацию.
С. БУНТМАН: А иногда, когда работаешь, некоторые вещи, включая страх, отключаются. Так же, как стеснительность, ощущение, что неудобно, что что-нибудь не в том месте, так же и страхи отключаются.
Я. ШИРОКОВ: Да. Ещё я помню какие-то моменты, как сказали бы в рок-музыке «прет драйв», это разгон прошлогодний майский гей-прайда. Вот в тот момент просто пер драйв, если честно. Когда оказываешься в этой куче, которая по Тверской от Моссовета до памятника Юрию Долгорукову и просто не успеваешь понимать, что вокруг происходит, движение, перемещение, кого-то задели, ударили. Совершенно не ощущаешь, потом чувствуешь прилив, как будто спустился с горки на лыжах.
С. БУНТМАН: Да, сурово. Слушай… Вот здесь восприняли, когда ты сказал, извините, про либерализм, что неприятно выглядит попытка Широкова оправдаться за то, что он делал диплом по русскому либерализму.
Я. ШИРОКОВ: А я не делал по русскому либерализму.
С. БУНТМАН: А ты оправдывался?
Я. ШИРОКОВ: Нет, я сказал, что, извините, я не сторонник русского либерализма был в тот момент и я стараюсь абстрагироваться от какого-либо течения. Я изучаю с позиции исследователя, а не сторонника той или иной категории. Хотя я могу сказать, что у историков это профессионально. Если человек долго занимается каким-либо течением, то он перенимает все их взгляды.
С. БУНТМАН: Похож иногда становится. На свою эпоху. Вот это удивительно. Ты замечал, между прочим?
Я. ШИРОКОВ: Более того. Я не видел самого этого человека, но мне рассказывали про одного нашего профессора, или не совсем нашего, не из Университета, он очень долго занимался народниками, это было еще при советской власти, в итоге он стал убежденным народником и он все их взгляды, все их мысли, идеи, он был их горячим сторонником. Что касается меня, то я не оправдываюсь. В тот момент, когда я изучал либералов, это была тема своеобразная «Взаимодействие либералов и власти». Это был предреволюционный момент, когда внезапно кому-то, части общественных деятелей, это были земцы, они не все постулаты либерализма принимали. А в тот момент им показалось, что они могут переломить ситуацию, добиться что-то от властей. Но грянула революция 1905 года и все замешалось. Последующие события были продиктованы по-другому.
С. БУНТМАН: Да, разводили всех по коридорам.
Я. ШИРОКОВ: В тот момент, когда я это все изучал, моей настольной книгой были «Записки революционера Крапоткина»,
С. БУНТМАН: Ооооооо!
Я. ШИРОКОВ: Поэтому я на них смотрел с этих позиций. Ну а что? Очень интересная, очень поучительная книжка.
С. БУНТМАН: Я не сомневаюсь. Мне просто интересно, с каких ты позиций смотрел, с какого крыла смотрел. Оказывается, с этого! Интересно!
Я. ШИРОКОВ: Более того, я считаю, что книжка, ее стоило бы и в школе преподавать в старших классах детям, просто как неплохую литературу. Но это мое мнение.
С. БУНТМАН: Мне тоже так кажется. Очень многие вещи хорошо написаны. Совершенно не значит, что ты по прочтении книжки ты станешь горячим сторонником. Хотя увлекает, но все равно. Вот здесь масса вопросов. «Не хотел бы ты написать учебник?» Ну, уже ясно, что не хочешь.
Я. ШИРОКОВ: Монографию – да. У меня мечта сделать монографию, но именно по той эпохе, по тем людям. Время нужно.
С. БУНТМАН: А здесь написано, что каждый журналист мечтает написать книгу. Меня это всегда выводило из себя. Дайте, я напишу книгу!
Я. ШИРОКОВ: Ну почему? Книга книге рознь. Не художественную литературу. Из меня художественный литератор никакой, а что-нибудь интересное про то время. потому, что насколько я понимаю, в общении с людьми, очень мало людей представляют себе, что в России была возможна альтернатива, что при Александре Втором, эта альтернатива была оборвана взрывом, что в 1904 году в конце 1904 года. Действительно, была возможность у России получить свою Конституцию без каких-то потрясений, но все сорвала слабость Императора и последующие события. Причем, последующие события были инспирированы людьми, которых заслали представители власти.
С. БУНТМАН: Ну да. Очень во многом. Это было провокацией.
Я. ШИРОКОВ: Я нашел интересный факт, это интересная история. Ее рассказал Лопухин, был такой директор Департамента полиции, начала ХХ века. Лопухин Алексей Александрович. Он интересную историю рассказал. Он был директором Департамента полиции, в его руках были все нити политического сыска и он контролировал практически всю заграничную сеть. Он имел влияние на это дело. И он в своих воспоминаниях написал, что Витте, Министр финансов, когда его отстранили от Министерства финансов, а это была в то время очень влиятельная структура. Он написал, что Витте пришел к нему и под строжайшим секретом сказал: «Вы же контролируете всех провокаторов среди эсеров, Вам легко будет организовать маленький взрыв на пути следования царского кортежа». И Лопухин прогнал Витте.
Я стараюсь собирать воспоминания людей, которые жили в 90-е годы, в 2000-е об этом времени. Есть, что вспомнить. Нравится переписку читать каких-нибудь исторических деятелей. Сугубо профессиональный круг чтения. Естественно, что-то из современного, если удается.
С. БУНТМАН: Скажи мне, ты все говоришь «профессионально». Прошло почти два года, ты себя чувствуешь на своем месте? Как ты выстраиваешь себе перспективы?
Я. ШИРОКОВ: Профессионально на своем месте… Скажу одно, что по внутренним ощущениям…
С. БУНТМАН: Яша! Никто не подумает, что ты считаешь себя превзошедшим все секреты профессии. Нет!
Я. ШИРОКОВ: Во-первых, я здесь реализовываю свою цель, а именно то, что учусь, как все делать. Я не говорю, что я тут все уже….
С. БУНТМАН: Я понимаю. Уже договорились.
Я. ШИРОКОВ: Я учусь работе корреспондента, в радийном формате. Интересно. Интересно особенно, когда удается поехать на какую-то акцию, на какое-то событие, даже на пресс-конференцию, если там удается, либо скажут, какой вопрос задать, либо самому придумать интересные вопросы и потом увидеть, что этот вопрос тиражируют агентства. Вот это интересно! Как вижу? Пока не знаю. Я не люблю загадывать.
С. БУНТМАН: Я понимаю. Но ты занимался чем-то другим, у тебя была другая работа. Ты увидел объявление и вот тебе, пожалуйста, ты пошел и принял участие в конкурсе. Прошел хорошо. Дальше. Что нужно? Какой мистический баннер нужно увидеть, чтобы ты понял, что кроме того, что я корреспондент, я сделаю все, чтобы попытаться вести «Разворот» или что-то еще, выйти, выпрыгнуть.
Я. ШИРОКОВ: А вот это, видимо, нужно стечение обстоятельств. Знаете, бывает моё и не моё. Если что-то у человека получается и идёт к этому – то это его. А если что бы он не предпринимал, как бы он не бился, не старался, не получается, значит, либо не время, либо не то направление, надо подумать по-другому. Опять же, почему стукнуло так, что стоило придти на «Эхо» и попробовать себя? Стечение обстоятельств. Именно то стечение обстоятельств, которое как будто запрограммировано. Одно, второе, третье, четвертое, пятое. И в итоге получается, что прошел конкурс.
С. БУНТМАН: А это для тебя свидетельство правильности? Значит правильный щелчок произошел в судьбе и если правильно, знаешь, как если первую пуговицу правильно застегнешь, значит и другие правильно.
Я. ШИРОКОВ: Да. Да. Я в этом немножко даже фаталист.
С. БУНТМАН: Да вот видно.
Я. ШИРОКОВ: Я стараюсь именно в этих каких-то маленьких событиях, маленьких щелчках увидеть именно ту стройную линейку, которая будет выстраиваться в ряд.
С. БУНТМАН: А как же история про жестокий мир, в котором если ты железными локтями не раздвинешь, если за горло не схватишь судьбу, то ничего и не будет?
Я. ШИРОКОВ: Это интересная концепция.
С. БУНТМАН: Спасибо!
Я. ШИРОКОВ: Нет, на самом деле, все по-разному. Я считаю, что в том случае, когда человек расталкивает локтями, все равно, если это его путь, он будет продираться. Просто ему добавили больше испытаний.
С. БУНТМАН: А если не его путь, то толкайся, не толкайся, все равно не растолкаешь.
Я. ШИРОКОВ: Да. Так.
С. БУНТМАН: Скажи, здесь были «кто скрывается под кодовыми именами кот, хорек» и т.д.
Я. ШИРОКОВ: Я объясню. У меня дома живет целый зверинец. Две кошки, два хорька, собака. Скажу сразу, что живут они все замечательно, хотя можно было бы сказать, что это полторы пищевые цепочки…
С. БУНТМАН: В общем-то да.
Я. ШИРОКОВ: Живут они дружно, по мере сил. Все, как у людей. Звери, они вообще интересные создания. За ними можно… Это четвертый пункт, за которым можно наблюдать, после огня, воды и чужой работы.
С. БУНТМАН: Бесконечно за поведением зверей.
Я. ШИРОКОВ: Вы знаете если выйти на улицу с живым хорьком, то вся улица твоя.
С. БУНТМАН: Серьезно?
Я. ШИРОКОВ: Абсолютно!
С. БУНТМАН: А крики «О ужас! Фу, фу!»
Я. ШИРОКОВ: Нет. Наоборот, сбегаются. «А что это, а как это, а можно потрогать, а он не кусается? А как вы выдерживаете?»
С. БУНТМАН: Неужели не было никаких поползновений у кого-то кого то сожрать?
Я. ШИРОКОВ: Пресекаются по мере возможности, даже если они происходят, то обычно задираются как раз самые мелкие до самых крупных. И крупные только отлаиваются, оттявкиваются и отбрыкиваются. На самом деле, нет. Если им не мешать, то они всю свою среду создадут сами и без посторонней помощи.
С. БУНТМАН: Здесь вот продолжают историю фатализма, ожидания судьбы. Владимир: «А что остается запасному? Ждать своего шанса?»
Я. ШИРОКОВ: Почему запасному? Нет, я скажу так. Я, например, порой ощущаю среди корреспондентов чуть ли не стариком по возрасту. Иногда обидно, вот моложе… Ну и что? Почему запасному?
С. БУНТМАН: А ты зря сконцентрировался на слове «запасной».
Я. ШИРОКОВ: Почему именно ждать? Я не говорю, что надо сидеть, сложив ножки. Надо искать. Нет, я считаю, что всю жизнь стоит искать. Если не искать, то можно…
С. БУНТМАН: Просто так баннеры не появляются.
Я. ШИРОКОВ: И это тоже. Я скажу так, что в 2006 году я пришел, за три года до этого, спросите меня, кто такой Медведев, кто такой Сурков, я бы не сказал вообще. Я знал только Путина. Про Касьянова я слышал.
С. БУНТМАН: Кто такой медведь, кто такой сурок, ты бы рассказал.
С. БУНТМАН: Да. Я совершенно не представлял, даже кто такой Касьянов я узнал, когда произошла отставка правительства. Как-то целенаправленно готовить себя именно к этому, подсознательно, может быть, может не специально, а подсознательно, начал именно с 2004 года путем чтения газет, путем вникания, чтения Интернета, слушания радио. Я для себя составлял, если не письменно, то устно таблицу. Этот политический деятель занимается этим, эта личность – это министр, он находится там-то и там-то, с ним связано то-то и то-то.
С. БУНТМАН: У меня такое ощущение, что ты к ним подходил, как к деятелям столетней давности. Ты их квалифицировал, как на истфаке.
Я. ШИРОКОВ: Да. И это помогло. Это не была письменная таблица, это было в уме.
С. БУНТМАН: Внутренне! Зачем тебе. Ты же тех ребят знал прекрасно.
Я. ШИРОКОВ: Более того, стал интересоваться, кто к какой группе элит относит кого, кто где состоит. Тогда я уже пришел на первое прослушивание, я уже представлял, сколько в правительстве первых вице-премьеров, сколько просто вице-премьеров.
С. БУНТМАН: У тебя в голове была структура этого дела.
Я. ШИРОКОВ: Опять же, истфаковское образование.
С. БУНТМАН: Научился учиться. Это замечательная вещь. Яша! Спасибо большое! Для меня незаметно все это пролетело. Я прошу прощения, что я телефон не включал, здесь столько было смс-ок, столько интересных нюансов. Конечно, мы улетели в историю, но это поучительные штуки.
Я. ШИРОКОВ: Если брать какие-то моменты, особенно захватывающие, можно рассказывать часами.
С. БУНТМАН: Ну да. Я очень любил цитату, с которой начинаются «Проклятые короли» «История – это роман, который был на самом деле». Спасибо. Яков Широков! У нас в следующую пятницу мы продолжаем наше развлечение – поход по корреспондентам и будет Татьяна Фельгенгауэр. Спасибо всем. Счастливо.