Екатерина Шульман - Статус - 2020-09-29

М.Курников

Е.Шульман

М.Курников

НЕ НОВОСТИ, НО СОБЫТИЯ

Е.Шульман

Неожиданное для многих судебное решение было принято сегодня в апелляционной инстанции. Это Верховный суд республики Карелии. Он отменил, изменил существенно приговор, который был принят Петрозаводским городским судом.

Там, я напомню, Юрий Дмитриев получил 3,5 года колонии и должен был выйти на свободу в ноябре. Апелляцию подали обе стороны, обе стороны не были удовлетворены этим приговором. Защита Юрия Дмитриева требовала его оправдать. И адвокат потерпевшей стороны, его приемной дочери был недоволен слишком мягким приговором.

И вот сегодня Верховный суд республики Карелии изменил этот срок на 13 лет колонии строгого режима, что, конечно, для человека такого возраста, как Юрий Дмитриев равнозначно смертному приговору.

Но мы сейчас не будем тут эмоциональную составляющую как-то особенно разбирать. Я хочу обратить внимание вот на что: вся эта долгая и многоступенчатая история с судом, с делом Юрия Дмитриева, со всеми теми многочисленными статьями, которые ему предъявляются, потом он по ним оправдывается, в смысле суд его оправдывает, а потом это опять возвращается на дополнительное доследование или в суд предыдущей инстанции; и имеет много странностей опять же не с точки зрения своего эмоционального воздействия, не с точки зрения гуманистической, а с точки зрения процессуальной.

Это странное дело. Я сейчас не буду говорить о том, что оно ужасное, что оно неправовое, что оно всех возмущает. Оно странное, сугубо исходя из наших судебных нравов, из наших обычаев.

М.Курников

Е.Шульман

А тут речь идет не об ужесточении. Это, в общем, такой очень серьезный упрек со стороны республиканского суда суду городскому, которые вот такое наказание назначил по статье «насильственные действия сексуального характера», по которой, конечно, не бывает никаких 3,5 лет колонии. Там нижняя граница была 13 лет. То есть предыдущий приговор был не без основания рассмотрен общественностью и адвокатским сообществом де-факто как оправдание.

Опять же это уже случилось второй раз. Перед этим появилось еще одно очередной из нескольких письмо в защиту Юрия Дмитриева с очень представительным списком подписавшихся. Если вы его посмотрите в «Новой газете», то вы увидите, что там чрезвычайно много кто из тех людей, кого вы хорошо знаете, там подписался.

На следующий день после этого вышел телевизионный сюжет в программе «Вести», в котором впервые показывались широкой публике эти самые фотографии его маленькой приемной дочери, которые являются основным сюжетом обвинения. Опять же, не останавливаясь сейчас на этической стороне демонстрации таких вещей по центральному телевидению — у нас центральное телевидение много чего демонстрировало за годы своей работы, — просто обратим внимание на это как на политический сигнал или, если хотите на такой… ну, не хочется говорить в такой ситуации — жест отчаяния применительно к стороне обвинения, но как на отчаянное стремление все-таки доказать свою правоту: «Нет, смотрите: вот он точно насильник, педофил. Мы были правы».

Что еще здесь важно понимать относительно процессуальной стороны. Этот суд проходил без адвоката. Адвокат Дмитриева болен, он на карантине. Суд не прислушался к требованию, к просьбе подсудимого перенести судебное заседание. Ему был назначен адвокат по назначению. Мы с вами много об этом говорили, что такое адвокаты по назначению. Дмитриев от него отказался, тем не менее, это и был его единственный адвокат.

Е.Шульман: Дело Дмитриева – это странное дело. Оно странное, сугубо исходя из наших судебных нравов

То есть обвиняемый был без защиты. Уже на этом основании, конечно, этот приговор не может вступить в действие, он может быть обжалован. Он и будет обжалован. Это долгая история. К сожалению, переживать Юрию Дмитриеву придется в СИЗО. Но будет кассация по тем двум статьям, которые вернулись опять в Петрозаводск. Будут новые судебные заседания. В общем, это продолжающийся сюжет.

Когда говорят о том, что такой невероятно большой срок — это как бы такая реакция на апелляцию, мол, подали апелляцию — будет вам еще хуже, то эта версия не выдерживает критики, потому что апелляция подали обе стороны.

М.Курников

Е.Шульман

Там, действительно, очень много каких-то местных разборок, каких-то местных отношений, которые очевидным образом влияли на то, что происходило. Очевидно, что для местной ФСБ, которая это дело начала и вела, это некое дело чести довести это до конца. Но при этом тем более странно, почему раз за разом у них там-то ничего не получается. Почему в Петрозаводске все время это дело рассыпается, и только на уровне Верховного суда республики Карелия удалось такой демонстративный приговор все-таки устроить.

Единственное, что мы пока что можем с уверенностью сказать, что это будет продолжающаяся история, и мы будем продолжать следить за ее ходом. В ней много характерного, много сюжетов нашего времени в одной точке сошлись.

М.Курников

Е.Шульман

В чем этот контекст заключается? Прошли две большие, федерального уровня электоральные кампании. Это 1 июля голосование за Конституцию, и 13 сентября — региональные выборы. В 83 из 85 регионов России кого-то да выбирали.

Следующая точка — это 21-й год, парламентские выборы, выборы Государственной думы. И еще одна промежуточная точка — это март 21-го года: окончание полномочий нынешнего состава ЦИКа. Это первое, что хорошо понимать.

Второе. Тут мы уже из определенности переходим в некую более гипотетическую сферу, но про нее тоже сказать надо.

Есть ощущение, выражусь туманно, что этот белорусский весь кризис политический произвел на нашу политическую систему определенное впечатление. И впечатление это, как ни странно, не совсем то, которое обычно производят всякие беспорядки в ближнем и дальнем зарубежье.

По нашей исторической традиции любые национально освободительные движения в Европе, либо вокруг России приводят в России к волне реакции. Это довольно давняя традиция. Европейские революции 1848 года вызвали это «свинцовое семилетие», самую страшную, темную часть николаевского царствования, закончившегося поражением в Крымской войне.

Ближе к нашему времени: 68-й года в Праге завершил 60-е, политические 60-е в смысле отепли и открыл эпоху брежневской реакции.

2004 год — первая из украинских революций и все последующие также приводили к соответствующему откату в России. То есть когда вокруг России происходит что-то, у кого-то какие-то стремления, то есть всегда ожидание, что эта зараза, эта бацилла нехорошая перекинется на нас, поэтому надо как-то от нее максимально отгородиться.

Есть ощущение, что с Белоруссией история немножко другая. В этом белорусском сюжете наша политическая машина видит некое карикатурное отражение самой себя, доведенное до абсурда. Поскольку нельзя сказать, что чтобы белорусский лидер накликал на себя эту беду тем, что он слишком слаб, слишком либерален, шел на уступки, начал реформы — всё то, в чем обвиняют всех остальных, пострадавших от своего народа от Горбачева до Януковича — вот они…

М.Курников

Е.Шульман

И второе, чего хотелось бы избежать — им хотелось бы избежать, — это международного отторжения; опять же той ситуации, которая случилась с Белоруссией, когда вы радостно проводите инаугурацию где-то втайне. После этого ведущие мировые державы говорят: «Мы этого не признаем». Хочется, чтобы выборы прошли тихо и прилично и были, так или иначе, признаны и внутренней аудиторией и аудиторией внешней. Пусть скажут, что да, были нарушения…

Да, дискуссия о нарушениях сама по себе выгодна политической системе. Есть о чем поговорить. Вот там нехорошо у вас, тут лишний бюллетень засунули, тут на пеньке проголосовали. Давайте это обсудим, давайте, может быть, кого-то накажем, давайте как-то отреагируем на это. Это обозначает, если есть нарушения, то значит, есть и не нарушения, то есть в целом всё у нас более-менее прилично.

Опять же в белорусском сценарии нет никакого разговора о нарушениях.

Е.Шульман: Дмитриев был без защиты. Уже на этом основании, конечно, этот приговор не может вступить в действие

М.Курников

Е.Шульман

А хочется все-таки, чтобы было, о чем поговорить, и на этом фоне как бы сказать: «Да, может быть, где-то у нас отдельные регионы не так сильно хороши, но в целом мы считаем, вот данные, посмотрите на них.

Поэтому нынешнему составу Центризбиркома это особенно надо, потому что они должны продемонстрировать свое умение проводить выборы прилично.

Следует ли из этого, что на выборах в Государственную думу у нас не будет многодневного голосования, поскольку оно, конечно, приличию не способствует? Не думаю. Это все-таки слишком удобный инструмент, чтобы от него отказываться. Но что у нас будет?

Возвращаясь к началу нашего сюжета, — мы, собственно, ходили в ЦИК, чтобы капчу зловещую убрали, плохую капчу, иезуитскую, как ее называла Элла Александровна Памфилова, которая стояла на каждой странице на сайте Центризбиркома и не давала оттуда скачивать данные. Капчу убрали и даже извинились перед всеми, от нее пострадавшими.

Второе: экспертный совет, который был разогнан де-факто летом 19-го года и закрыт де-юре в начале года 20-го, восстанавливается и обещает нам много счастливых часов проведенных, видимо, с Центральной избирательной комиссией.

Кроме того обещают новый сайт, гораздо лучше прежнего, полный открытости, доступности, юзерфрендли и всяких иных сетевых добродетелей. Вот что я уже точно получила — я получила письмо из ЦИКа, как и все остальные участники встречи: «Присылайте ваши предложения, чего бы вы хотели на этом сайте видеть».

В общем, ожидаем всякого ВВ-крема и пудры на малопривлекательное лицо наших выборов для того, чтобы не было как в Белоруссии. Этот вопрос, который так часто в последние годы машина власти обращала к нам: «Вы что, хотите, как в Киеве? Вы что, хотите, как в Париже? Вы что, хотите, как в Гонконге?»

М.Курников

Е.Шульман

М.Курников

Е.Шульман

Но, понимаете, в чем дело, вся гражданская часть нашей машины политического управления не очень заинтересована в том, чтобы выборы закончились массовыми беспорядками. Почему? Не потому что даже массовые беспорядки приведут к революции, в это они не очень верят, а потому что массовые беспорядки будут подавлены Росгвардией. И дальше произойдет как в Москве в 2019 году летом, когда власть перешла к правоохранительным органам и спецслужбам. А все гражданские граждане от мэрии Москвы до политических наших великих управленцев оказались совершенно не при чем. И зачем они нужны в этих условиях, когда нужно просто улицы патрулировать и всё, не очень понятно.

Они хотят быть нужными, они хотят быть востребованными. Они хотят жить своей полной административной жизнью. Поэтому им нужна некая политическая вариативность.

Как выглядит политическая вариативность, давайте скажем пару слов на примере довольно выразительном того электорального случая, о котором говорили на прошлой неделе, — это выборы в Повалихинском поселении, в Чухломском районе Костромской области. Центральная Россия. 2 кандидата: глава и сотрудница администрации.

М.Курников

Е.Шульман

Марина Удгодская, зовут ее, получила 61% голосов избирателей. Там избирателей несколько сотен, тем не менее, она получила столько, сколько она получила. Мы надеемся, что эта мужественная женщина как-то достойно понесет тот груз, который на не внезапно свалился. Вообще, граждане Костромы, если вы нас слушаете, от вас нужна в этой ситуации помощь и поддержка. Есть у нас в Костромской области какое-нибудь грамотное население? Пожалуйста, отзовитесь, тут нужно человека поддержать.

Чем этот случай характерен, типичен и любим политической наукой? Смотрите, такого рода случаи бывают на самом деле на выборах самого разного уровня.

М.Курников

Е.Шульман

Что на самом деле политологически из этого следует? Понимаете, в чем дело, выборная процедура неубиваема по своей природе. Пока у вас есть хотя бы две фамилии, два пункта в бюллетене, а не один, у вас всегда есть вероятность этого неожиданного сценария.

Для того, чтобы победить эту неопределенность, нужно поступать только как советская власть: один пункт, один кандидат, одна партия. Вот тогда да, тогда у вас есть надежность.

Режимы, не являющиеся демократическими, но вынужденные по ряду причин имитировать демократические институты, постоянно сталкиваются с этой дилеммой. Они хотят обладать внешними признаками демократии и той устойчивостью, которую на самом деле дают электоральные процедуры, распределяющие ответственность, повышающие политическую вовлеченность граждан, делают власти более легитимными, следовательно, более устойчивой и менее зависимой от насилия, но при этом они не хотят рисковать электоральной неожиданностью. Вот они бьются в тисках, которые созданы были для них мудрыми изобретателями выборной системы. Эти механизмы, они старше, чем буквы, из которых состоит наш алфавит, поэтому обхитрить их затруднительно.

Представьте себе такую, например, метафору. Те из вас, кто читал Толкина или смотрел хотя бы фильм, помнят первую часть этой эпопеи. Отряд благородных людей и иных свободных существует идет и несет некий артефакт, который служит злу по своей природе. Он им вредит всячески. Они сами по себе очень хорошие, хотят хорошего, но эта вещь притягивает к ним взоры их врагов, она сводит с ума кого-то из них время от времени, провоцирует ссоры и всякие раздоры, способствует их личностным мутациям. Вот они должны донести и как-то уничтожить.

Е.Шульман: Есть ощущение, что белорусский кризис произвел на нашу политическую систему определенное впечатление

Представьте себе противоположную ситуацию, представьте себе отряд орков или иных, генно-модифицированных существ, которые несут какую-то вещь, которая служит добру по своей природе. Она им ненавистна, жжет им лапы. Они ее несут. Опять же не будем углубляться, по какой причине они не могут ее бросить.

Дальше у них начинается беда. Она притягивает взоры наблюдательных эльфов, от которых они не могут совсем спрятаться. Она начинает вызывать мутации у них. У кого-то вдруг выпадает шерсть, клыки уменьшаются. Остальные набрасываются на него со страшными криками, но все равно ничего не могут сделать. Вот это постоянно происходит.

Если это кажется вам слишком сказочной картиной, то я вас адресую к одной из самых цитируемых статей в политической науке, называемой «Три дилеммы гибридного режима». У нее как раз три автора: один — это американский политолог Генри Хейл, и двое наших соотечественников: Николай Петров и Мария Липман. Это такая, ставшая классической статья «Три дилеммы гибридного режима». Вот одна из этих дилемм — это эта самая неубиваемая вариативность выборов.

Вот наш с вами костромской повалихинский кейс вне зависимости от того, что там дальше будет происходить, иллюстрирует именно его.

Что мы должны сказать еще про приключения нашей политической системы. Мы говорили о том, что в начавшуюся сессию Государственной думы у нас будет много всякого конституционного законодательства, поскольку поправки-то внесены, теперь нужно их имплементировать в федеральные, конституционные законы.

Вот 23-го числа президент Российской Федерации внес 8 сразу законопроектов, которые целый ряд этих поправок вписывают в наше законодательство. Самый из них масштабный — это закон о Конституционном суде. В нем больше 90 страниц. Это надо внимательно читать. В основном там поправки ослабляют, конечно, Конституционный суд. Уменьшают его количественно: теперь там будет только 11 человек, и делают судей снимаемыми, то есть президент может снять судью.

Мы говорили в прошлом выпуске, говоря о Руд Гинзбург, о том, что американский президент назначает пожизненных судей, но снять их может только господь бог, снять.

М.Курников

Е.Шульман

Мы с вами в прошлом выпуске говорили о проекте закона о возвращении жилья репрессированным, который как раз появился после решения Конституционного суда. Кстати, это законопроект в его правительственном варианте, который не нравится заявителям, рассматривался тоже на прошлой неделе. Профильный комитет в Думе не смог принять решения, отложил. И, судя по тому, что происходило на заседании комитета, альтернативный проект Хованской будет все-таки признан альтернативным. В общем, там есть надежда, — не углубляясь в детали, — на то, что все-таки не будут их ставить в общую очередь, этих потомков людей, родившихся уже в ссылке.

М.Курников

Е.Шульман

М.Курников

Е.Шульман

Закон о правительстве правится довольно радикально, исходя опять же из необходимости копипаста и вставлять туда конституционные поправки. Вводится де-юре ныне существующее де-факто разделение на президентских министров и правительственных министров — на силовых, так сказать, со звездочкой — написано, что руководит ими президент напрямую; и гражданских министров, которыми руководит премьер-министр.

Премьер-министра можно снимать, не распуская правительство в целом. Силовые министры назначаются президентом по согласованию с Советом Федерации. Гражданские — по согласованию с Государственной думой по представлению премьер-министра. Кто-то назвал это, из читавших проекты, системой двух ключей. Ну, скажем так, некоторая попытка изобразить бо́льшую совещательность, она там присутствует. Это всё надо еще дополнительно читать, потому что у нас в таких проектах любят чего-нибудь вписывать незаметное, чего ни в какой Конституции не было. Надо будет еще смотреть. Это довольно большой объем текста.

Чего нет, чего мы ждем, может быть, этой осенью, может быть, чуть позже? Мы помним наши три законодательных сюжета, за которыми мы следим. Закон о Госсовете (его нет), изменение в закон о местном самоуправлении (этого пока нет). И разъяснение понятия публичной власти, что относится к теме местного самоуправления и федеральные территории. Что такое федеральные территории, как они будут выглядеть.

По поводу местного самоуправления еще одно слово. Наш с вами любимый сюжет с выборами мэра. Екатеринбургские граждане свои 13 тысяч подписей за внесение проекта закона о прямых выборах мэра Екатеринбурга (не Екатеринбурга, а вообще городов Свердловской области) внесли в законодательное собрание. Оно там есть, правда, спикер этого заксобрания сказала: «Ваша инициатива несвоевременна, поскольку скоро будут переписывать закон о местном самоуправлении».

Но очень она своевременна, пускай переписывают. Как в русской сказке: Суди судья, да поглядывай сюда. Там был герой, помните, который камень держал за пазухой. Пусть переписывают закон и поглядывают туда, где люди собрали 14 тысяч почти подписей (у них там 600 еще отвергли) за то, чтобы им позволили выбирать своих собственных градоначальников. Наверняка повлияет на законотворческий процесс.

С.Крючков

Е.Шульман: Нужно поступать как советская власть: один кандидат, одна партия. Вот тогда да, тогда у вас есть надежность

НОВОСТИ

М.Курников

АЗБУКА ДЕМОКРАТИИ

Е.Шульман

Что такое футурология? Два элемента этого термина разноязычные. «Футурум» — это будущее по латыни, «логос» — как многие знают, это учение или наука.

Итак, футурология звучит как название науки, как, например, политология или социология. С другой стороны, астрология тоже так же звучит. Является ли футурология наукой?

Надо сказать, что в некотором количестве университетов есть если не курс образования — нельзя выучиться на футуролога, — но в качестве post studies можно курс этой футурологии пройти.

М.Курников

Е.Шульман

Это собирательный термин, который не столько обозначает определенную науку — пока она еще, по крайней мере, явно в таком виде не появилась, — но это различные междисциплинарные исследования, направленные на попытку предсказать развитие социальных трендов, увидеть будущее состояние общество и, собственно, социальных процессов.

Сам термин «футурология» появился в 40-х годах, употреблен он был немецким социологом Флехтхаймом в письме, между прочим, к британскому писателю Олдосу Хаксли, известному своим романом «Дивный новый мира», в котором там, кажется, употребление кислоты очень способствовало прозрению будущего. Но, тем не менее, это интересная литература.

Большим поклонником future studies и человеком, который сформулировал в некоторой степени, что это такое в том виде, в котором мы сейчас это понимаем, был Герберт Уэллс. Он будущим интересовался как писатель-фантаст и как наблюдатель мировых процессов. Вот даже в Советскую Россию ездил с этой же целью: посмотреть, чего там происходит.

Конечно, футурология ассоциируется с научной фантастикой или ненаучной, с какими-то предсказаниями в художественном смысле, когда вдохновенных бард, творец, певец сквозь магический кристалл различает ясно или неясно будущие процессы.

С другой стороны, предсказаниями будущего, в том числе, и скорого, в том числе, в самый практических НРЗБ занимаются многие люди совершенно непоэтических профессий, например, те, кто на бирже торгуют, или деньги инвестируют, или занимаются риск-менеджментом, или пытаются советовать другим людям, как им инвестировать деньги, — они тоже заинтересованы в том, чтобы понять, что будет дальше.

Что такое футурология с точки зрения социальной динамики? Если мы не дуем, по крайней мере, попытаемся не скатиться ни в поэтическое предсказательство, в пророческий жанр, ни в то шарлатанство, которое вам точно обещает рассказать, кто будет следующим президентом США или сколько будет стоить доллар через 4 месяца, то что мы можем предсказывать и каким образом? Каковы методы футурологических исследований?

Различают следующие виды будущего. Это будущее вероятное, возможное и желаемое. С точки зрения индивидуальных планов, мы будем говорить о том будущем, которого вы бы хотели, о том будущем, которое вам кажется вероятным, и о том будущем, на которое вы работаете, то есть к которому вы деятельно стремитесь.

В условиях психической нормы эти три вида будущего — желаемое, проектируемое и прогнозируемое — не должны особенно друг с другом расходиться. То есть если вы считаете наиболее вероятным сценарий атомной войны, климатического апокалипсиса, при этом желали бы вы перейти в астральное тело, а работаете вы на то, чтобы получить высшее образование в сфере гендерных исследований, но, наверное, что-то странное у вас происходит в голове.

Тем не менее, это три разных видов будущего. Полезно нарисовать когда-нибудь на бумажке эти три вектора и посмотреть, куда они у вас показывают, просто чтобы вы не инвестировали свои усилия в то, во что вы сами не верите, а, с другой стороны, не закрывали для себя те возможности, которые вам, может быть, наоборот, доступны.

То есть тут для любого типа прогнозирования — хоть вы будущее страны, хоть свое личное — полезно понять, что вы хотите, что вам кажется вероятным и на что вы готовы работать.

М.Курников

Е.Шульман

То есть тогда мы должны смотреть на социально-политические тренды или тенденции, на некие объективно обусловленные процессы, которые не вчера начались, не завтра закончились и будут иметь разнообразные последствия. Мы пытаемся вычленить — мы все наши эфиры, собственно, этим и занимаемся, по крайней мере, стремимся к этому — вот это объективно обусловленное русло, по которому течет великая река истории.

На ее поверхности много плавает разных предметов: какие-то листики, какие-то топоры, какие-то руки оттуда высовываются, какие-то вопли раздаются. Много всего, но при этом общее направление нам полезно знать.

Что такое в этом контексте тренд или тенденция? Многие думают, что тренд — это мода. Что нынче в тренде? Что сейчас носят: стразики или наоборот, пирсинги или то и другое одновременно?

Е.Шульман: Закон о правительстве правится радикально, исходя из необходимости вставить конституционные поправки

Социологически, когда мы говорим о больших трендах — ну, скажем, что такое пример большого тренда? Ну, скажем, урбанизация. Вот коллективное человечество переезжает на протяжении 400 лет постепенно из деревни в город. Индустриализация — большой тренд, демографические переходы, связанные с этими процессами, — это большие тренды. Технологическая революция, в принципе технологические революции. Научный поиск, выражающийся в технических новшествах — это большой тренд. Мы не можем точно сказать, какой у нас изобретут дальне смартфон или что придет на смену смартфону. Но мы можем сказать с очень высокой долей вероятности, что человечество продолжит свой поиск в этом направлении. То есть маловероятно, чтобы завтра человечество отреклось от науки и технологий и сказало: «Знаете, мы будем молиться, поститься, а вот это всё изобретать мы не будем, а всё изобретенное разобьем». Это маловероятно.

Поэтому технологический прогресс — это большой тренд. Большие тренды касаются всех, в них не надо встраиваться, они сами вас найдут. Вопрос, что называется, на каких условиях и какое место вы займете в этом великом потоке, будете ли вы тем телом, которое по нему проплывает, будете ли вы рыбой, которая в нем плавает, будете ли вы тем медведем, который эту рыбу лапой выцепляет, но вам из этой реки уйти затруднительно. Историческое время течет для всех. Поэтому те, кто пытаются от него как-то окопаться, сказать «Мы в домике, нас это не касается», в общем, совершают ошибку. К ним все равно придет это будущее, но только они могут занять в нем не то местно, которое им хотелось.

Какие методы используются в футорологии? Опять же сам термин мне не очень нравится, ну, вот в этом future studies, потому что футурология совсем звучит как астрология и хиромантия. Методы все те же самые, которые мы употребляем для анализа социальных процессов. Сбор данных и их анализ. Экспертное интервью: опрос экспертов, спрашиваем их, что они считают вероятным. Эксперты в своих областях обычно разбираются. Симуляции, всякого рода ролевые игры, имитации каких-то ситуаций — это тоже методы групповой работы по планированию. Многие с этим сталкивались, кто работают в корпорациях. Там любят устраивать такие игрища. Это, в общем, небесполезно.

Действительно, некоторый предсказательный элемент в этом деле есть, потому что важно почувствовать то, что называется в футурологии «слабый сигнал» — это нечто… шум приходящего поезда. Для того, чтобы его услышать, вот ухо приложить к земле и почувствовать эти колебания того, что снесет вам голову или вы будете слишком долго ухом лежать на нем.

М.Курников

Е.Шульман

На этом предсказательном поле, конечно, много всякого жульничества, шарлатанства и безобразия. Ничего с этим не поделаешь. Желают знать, что будет люди, как в известной песне советской поется. Поэтому будут они и снам и карточным гаданиям и предсказаниям Луны тоже верить.

Тем не менее, я не смогу вас в отведенное нам время рассказать, как отличить правильный прогноз от неправильного, но помните, в общем, хороший, добросовестный предсказатель тот, кто вам дает несколько вариантов. Помните про это: вероятное, возможное, предпочитаемое будущее. Из того, что нечто является маловероятным, не значит, что оно не является невозможны. Это полезно учитывать. То есть, скорей всего, произойдет то-то. Но вот то-то тоже может произойти.

И еще одна последняя вещь, которую надо знать про тренды. Довольно часто люди не понимают, что имеется в виду, когда мы говорим, какая тенденция к снижению, какая тенденция к росту. Говоришь: «Вот имеется глобальная тенденция к снижению насилия». Тебе говорят: «Да вот тут в новостях только что рассказали: кого-то побили, убили, посадили, даже танк подбили. Даже две страны практически воюют друг с другом». То есть люди думают, что снижение чего-то — это его полное исчезновение. И они думают, что опровержением этого тезиса является указание на какой-то случай, который случился. На самом деле нет. Это бывает очень грустно для тех людей, с кем случился этот случай, хотя вам, наверное, будет все равно, являетесь ли вы жертвой типичного обстоятельства или какого-то уникального, которое специально ради вас выползло из исторической тьмы и вам голову откусило. Это вам все равно будет печально.

Но, тем не менее, для общества в целом небесполезно знать, что является… Ну, скажем, опять же простые вещи. Из снижения числа насильственных преступлений также следует, что возрастает число киберпреступлений. Гораздо более вероятно, что вам позвонят псевдосбербанковские сотрудники и попытаются развести вас на деньги. Но менее вероятно, что вас встретят возле подъезда с целью убить вас и отобрать сумку с продуктами.

М.Курников

Е.Шульман

М.Курников

Е.Шульман

ОТЦЫ. ВЕЛИКИЕ ТЕОРЕТИКИ И ПРАКТИКИ

М.Курников

Е.Шульман

Кто такой Элвин Тоффлер? Это американский социолог, футуролог, автор этих книг, которые чрезвычайно больше впечатление производили на разных людей, в том числе, на мировых лидеров. Его любили очень в Китае, приглашали, он там с китайскими руководителями встречался. С нашим Михаилом Сергеевичем Горбачевым встречался.

Его «Третья волна» вышла в 80-м году. «Революционное богатство» — последняя его книга — Revolutionary Wealth вышла в 2006. Вот где-то с 80-х по 2000-е годы его совместно с его женой (они писали книги вдвоем) эта деятельность происходила.

Он был по образованию… учился он английскому языку и литературе. И даже они с женой работали промышленными рабочими работали, чтобы опыт некий приобрести.

Он тоже, как многие футурологи, пытался писать стихи и прозу, но как-то у него это не вышло. Нашел он себя в качестве журналиста, был даже президентского пула корреспондентом. А также в 60-х года он в качестве интервьюера журнала Playboy брал интервью у таких людей, как Владимир Владимирович Набоков и Айн Рэнд. Это считается такая классика американского интервью — это вот беседы Элвина Тоффлера с этими людьми. То, что с Набоковым, я, естественно, читала, оно и правда чрезвычайно интересное.

Потом он стал общаться с корпорациями, в частности, IBM, которые его просили делать предсказания будущего. Таким образом, он достаточно рано, когда это не было еще мейнстримом, столкнулся с этими зачинателями технологической революции, будущими компьютеризаторами Вселенной. И писал о том, каким образом это изменит человечество.

Что такое третья волна, одна из его концепций, которая наиболее влиятельна, наиболее распространена? Волны, о которых идет речь — это изменение социальных формаций.

Первая волна — это аграрное общество, которое сменило малые социумы охотников и собирателей и дало это самое аграрное общество, традиционное. С точки зрения социологической, традиционное общество — это именно это.

Вторая волна — это волна индустриализации, которая породило общество индустриальное. Вторую волну Тоффлер обозначал как продолжавшуюся с конца XVII века до середины 60-х годов века XX. Это массовое промышленное производство, стандартизирующее образование. Массовая урбанизация, атомизированная городская жизнь — вот то, что мы до сих пор принимаем как некое дефолтное существование, само собой разумеющееся, хотя эта социальная формация во много уходит в прошлое.

Третья волна по Тоффлеру начиналась как раз с 60-х годов, и это постиндустриальное информационное общество. Вот он, собственно, первый начал говорить о многих из тех понятий, вводить те концепции, о которых мы сейчас много рассуждаем: и об обществе потребления; и о том, что производитель и потребитель сливаются в некое одно лицо. Это его термин — просьюмер, который продюсер и консьюмер одновременно. Можно в этом месте себе представлять человека, вооруженным 3D принтером, который сам что хочет себе изготовляет, а можно представлять любого из нас, который сам себе обслуживающая среда, сам себе организатор любых услуг от поездки до покупки билетов онлайн. То есть мы производим во многом… мы сами себе при помощи информационной среды поставляем те услуги, в которых мы нуждаемся.

Е.Шульман: В нашем языковом контексте различение русский и российский является в значительной степени искусственным

Весь этот набор концепций является вкладом Тоффлера в мировую футурологическую науку. С ним, конечно, некоторая сложность состоит в том, что не то чтобы у него научная была какая-то карьера и достижения. Опять же он образование получил, свой English major в юности. А потом на заводе работал, в журналах работал, познавал жизнь и писал книги. Поэтому он такой скорее предсказатель полухудожественного типа, но, действительно, очевидным образом он чуял очень много.

М.Курников

Е.Шульман

И также делает лежащий довольно на поверхности вывод о том, что стареющее общество нуждается в большом количестве этих услуг, он говорил о том, что экономический рост и новые экономические места будут именно там.

М.Курников

Е.Шульман

Вот это «Революционное богатство», последняя его с женой книга, она во многом тоже об этом. В общем, интересный был автор. Книги его невероятно популярны. Все эти титулы, названия, которые я упоминала, все они переведены на русский язык. Это можно почитать, это занимательно.

Можно сказать, если быть строгим социологом, что это не совсем наука, а такая публицистика научпоповская. Но, вы знаете, термины, которые он ввел, мы ими пользуемся — «информационная эпоха», «космическая эпоха», «глобальная деревня» — это всё…

М.Курников

Е.Шульман

М.Курников

ВОПРОСЫ ОТ СЛУШАТЕЛЕЙ

М.Курников

Вопрос такой: «Екатерина Михайловна, в этой программе вы весьма часто оперируете словом «русский», обычно описывая распространенные феномены или явления для жителей всей страны. Не считаете ли вы, что крайне важно разграничивать термины «русский» и россиянин»? Ведь права национальных меньшинств — острая проблема. А таким уравниванием двух разных понятий мы стираем пресловутую видимость всех нерусских граждан. И как вы сами упоминали, язык формирует мышление». Это задает вопрос «Поморский латыш».

Е.Шульман

Если мы с вами не будем употреблять этот термин там, где мы хотим его употреблять, то у нас останется «русский фашизм», «русский шансон» и, слава богу «русский язык» — ну, слава тебе, господи, хоть что-то! Так что как это… на чужой роток не накинешь платок. Опять же я понимаю, что эти дискуссии возбуждают большие страсти, это то, что людей волнует. Еще можно про феминитивы поговорить. Если, например, захочется, всех обидеть, со всеми переругаться, можно еще про это.

Всё что касается гендерных различий и этнических — это взрывоопасные темы. Опять же, кто бы спорил.

М.Курников

Е.Шульман

Мне не нравится, когда мне говорят… по одной доске ходи, на другую не гляди, и как мне своим родным языком пользоваться. Обижать никого не надо. Не надо ни каком слову прибавлять оскорбительных определений. Вот этого не надо делать. А сами по себе слова употреблять можно.

М.Курников

Е.Шульман

Ну, больше внимания может обернуться и нехорошей стороной, поэтому прежде, чем вы завидуете молодой девушке, что с ней плохо обошлись на работе, посмотрите, что происходит с теми, кто жалуется на такие вещи. Они получают кучу общественного внимания, после чего им начинают угрожать, у них начинаются политические расстройства, они не могут дома у себя ночевать, в общем, много всего хорошего с ними происходит. Внимание вещь амбивалентная.

М.Курников

Е.Шульман

Для того, чтобы молчаливый пенсионер мог быть тоже защищен и его интересы могли быть представлены, придумало человечество такую штуку как электоральная демократия.

Почему-то многие думают, что электоральная демократия нужна для защиты прав меньшинств, а я-то большинство, поэтому мне это все не нужно. Демократия нужна для защиты большинства безгласного, бессубъектного, беззащитного большинства, которое не представлено нигде, не оформлено никак и которого любая организованная группа грабит и режет просто как хочет именно потому, что она организована, сознает свой интерес, умеет пользоваться политическим инструментарием и свои интересы воплощать в политические решения. Вот для того, чтобы совсем большинство наше не раздели, у него проявляется возможность время от времени придти и проголосовать. Там его численность становится силой, потому что во всех остальных случаях эта численность ничего ему не дает. Вас может быть миллион триллиардов, но если вы друг с другом не связаны, то вас в политическом пространстве не существует. Нет организации — нет субъектности. Нет ножек — нет мультиков. Нет субъектности — нет политического влияния.

М.Курников

Еще один вопрос: «Уважаемая Екатерина Михайловна, Economist Intelligence Unit гибридным называет режимы с расчетным индексом демократии в диапазоне от 4 до 6. У России же индекс демократии в 2019 году 3,1. То есть по таблице EIU это авторитарный режим. Насколько это корректно — определение гибридности авторитаризма по такому индексу. Если не слишком, то на какие методики и списки нынешних типов режимов в разны странах порекомендуете ориентироваться?»

Е.Шульман

Поэтому попытки присвоить всем цифровой рейтинг, его замерить и опубликовать, будут. Мы с ними не боремся, но мы осознаем их некоторый маркетологический характер.

Что касается терминологии, на которую ориентируюсь я, когда мы говорим о гибридных режимах, я ориентируюсь на Левицкого и Вэя, на нашу политологическую классику, на их сочинение, которое называется следующим образом: «Конкурентный авторитаризм. Гибридные режимы после «холодной войны». Гибридные режимы — это авторитарные режимы. Гибрид — это не смесь авторитаризма и демократии. Хотя я понимаю, что термин «гибрид» наводит на эту мысль.

Гибриды — да, это мутанты, они вынуждены притворяться тем, чем они не являются. Но гибриды — это автократии. Они могут демократизироваться и, в общем, в большинстве случаев они это делают. Из этого не следует, что ваш родной гибрид сделает так. Говорили мы с вами про вероятность — про вероятное будущее, про желаемое и про возможное. Но, тем не менее, большинство стран от имитационных демократических практик, институтов переходит к тому, что они как-то прирастают к ним. Но еще раз повторю, гибриды — это автократии.

В терминологии есть очень разные употребления. Например, есть термин анократия, который, в принципе, означает безвластие, слабая власть. Вот его употребляют очень по-разному. Например, в некоторых рейтингах… скажем, есть такой Polity IV, такая система оценки политических режимов. В некоторый рейтинга анократию употребляют в том смысле, в каком мы с вами говорим о гибридах — промежуточные модели.

Почему такая неопределенность? Потому что все изучающие от ученых, которым не надо ставить оценок, до авторов рейтингов, в которых надо что-то напечатать, — все стоят перед этой меняющейся, непрерывно морфирующей реальностью, в которой уже не так много чистых автократий, а есть эти мерцающие режимы, которые изображают из себя то, чем они не являются и иногда этим постепенно и становятся. Мы думаем, как их назвать.

Вот сейчас «информационные автократии» — тоже красивый термин ввели Гуриев и Трейзман в совместной статье. Тоже хороший термин. Он обращает наше внимание на то, каким образом именно информационными инструментами эти политические модели поддерживают свое существование и вводят в заблуждение своих граждан и внешний мир.

Да, мы имеем дело со сложной реальности, да, наши термины многозначные. Мы работаем над этим.

М.Курников

Е.Шульман

М.Курников

Е.Шульман