Суть событий - 2011-12-16

С. ПАРХОМЕНКО: 21 час и почти 19 минут в Москве – во как. Ну, что же, одни сплошные несчастья сегодня. Во-первых, я совершенно без голоса. Здрасьте, я Сергей Пархоменко – может быть, вы меня не узнали. Это я, да, но просто вот таким вот странным хрипом. А, во-вторых, вы слышите, как я страшно дышу. Почему? Потому что бежал, разумеется. Потому что все уже пишут: «Ну, где Пархоменко? Давай «Суть событий», - пишет наш абонент, посылающий нам смску, номер 3102. «По сетевизору какая-то ахинея вместо Пархоменко», - пишет другой. Ну, в общем, все заметили. Ладно. Это программа «Суть событий», действительно, я на своем месте, все в порядке. 363-36-59 – это телефон, который заработает через некоторое время. Смс - +7-985-970-45-45 – на этот номер можете отправлять смс-сообщения, я их немедленно увижу. И работает, замечательно работает, уже, правда, совершенно обвалилась, кардиограмма прямого эфира. Ну, конечно, кому понравится, что меня тут нет? Кардиограмма прямого эфира работает на сайте www.echo.msk.ru. Там же прямая трансляция отсюда, из студии. Там же возможность отправлять сюда сообщения. Там же вот эта самая кардиограмма, которой управляете вы, нажимая на кнопки раз в минуту, в зависимости от того, нравится вам или не нравится то, что вы здесь слышите.

Ну, что же, я нахожусь в тяжелом положении, скажу вам сразу, потому что я, пожалуй, впервые за долгие годы своей работы здесь в качестве ведущего программы «Суть событий» являюсь участником – хоть и очень периферийным, очень, так сказать, побочным – основного события, о котором мне следовало бы рассказывать. Я, знаете ли, заявитель. Я вчера так представился даже в одной компании: «Здравствуйте, я Пархоменко, заявитель». Да, действительно, я заявитель митинга, который состоится 24 числа, митинга на проспекте Сахарова, один из нескольких заявителей. Меня попросили мои друзья выставить себя в таком качестве, потому что позиция заявителя, она, на самом деле, с одной стороны, совершенно номинальна, совершенно формальна, с другой стороны, очень ответственна. Это люди, которые всегда подвергаются большому давлению со стороны, они подвергаются, так сказать, разнообразным… становятся объектом разнообразных интриг. И нужно здесь иметь и какие-то крепкие нервы, и твердое понимание, зачем все это делается, и просто терпение, и иногда просто физическую силу, потому что приходится много времени проводить, не знаю… Вот, например, как я провел пару дней тому назад целый день, сидя на стуле в мэрии, выжидая… в ожидании разрешения, формального разрешения, которое мне вручат, на проспект Сахарова, на то самое место, где 24-го числа произойдет этот митинг. И, тем не менее, вот сейчас я не заявитель, а сейчас я по-прежнему журналист. Слава богу, я не член никакой партии. Слава богу, я не ангажирован никакой политической силой. Я представляю себя в своем личном качестве в этой позиции заявителя и собираюсь в этом личном качестве представлять себя на митинге 24-го числа так же, как в совершенно личном качестве представлял себя и на предыдущем митинге на Болотной площади. Вы помните, неделю тому назад мы говорили об этом в предположительном смысле, мы не знали, что ждет нас завтра. А завтра нас ждало то, что вы все видели, и что, несомненно, является главным политическим событием сегодня, несмотря на то, что событий этих колоссальное количество, и на любую другую неделю их, наверно, хватило бы, и еще с избытком. У нас сменился глава Администрации, уже, глава Администрации Президента, наиболее влиятельного, да, по существу, и единственного в стране реально политического органа, места, где варится политика, места, где вырабатывается политическая линия страны. Владислав Сурков стал главой этого самого, так сказать, главного политического штаба. По всей видимости, это означает… ну, то есть, это уже произошло, но до тех пор, пока не состоится назначение, не будем об этом говорить твердо. Но, по всей видимости, это означает, что спикером, новым спикером Думы станет предыдущий глава Администрации. Это абсолютно естественно, Дума является таким, так сказать, придатком Администрации, штамповательной машиной для решений Администрации. Так это было раньше, так это будет и впредь. Правда, это будет несколько сложнее технически, поскольку все-таки в новом составе Думы нет монополии, стопроцентной монополии одной партии, конституционной монополии одной партии. Она, конечно, не стопроцентная, она двухтретьевая. Вот ее не существует, и в некоторых случаях, не частных, надо сказать – у нас не так много вопросов в нашем законодательном процессе, которые требуют… которые требуют конституционного большинства, но все-таки в некоторых случаях придется договариваться и заключать какие-то коалиции. Это будет не безумно сложно, потому что те партии, которые прошли вместе с «Единой Россией» в Государственную Думу – это партии марионеточные, в большей или меньшей степени. Эта большая или меньшая степень, собственно, зависит от того, есть ли в этих партиях хоть какое-то количество депутатов, которые пытаются в личном, опять-таки, своем гражданском качестве сохранять некоторую самостоятельность. Такие люди есть и в коммунистической фракции, такие люди есть и во фракции «Справедливой России». Их, надо сказать, все меньше и меньше, но они появятся. Вот мне что-то такое несут чрезвычайно важное... ну-ка, посмотрим, давайте я поработаю одну минуту… одну минуту попытаюсь… так, «Указ об отставке Сергея Нарышкина с поста руководителя Администрации Президента РФ не подписан. Он продолжает исполнять свои обязанности», – сообщила журналистам пресс-секретарь президента Наталья Тимакова. Вот это вот поворот сюжета. Вы извините, но это называется «обратно покойника несут». Я как-то не хочу ничего сказать, но в русском народе это называется именно так. Ну-ка, почитаем дальше. Ранее пресс-секретарь президента Тимакова заявила, что исполнять обязанности главы Администрации Президента будет первый заместитель главы Администрации Владислав Сурков. «В связи с тем, - это цитата, я открываю кавычки, - в связи с тем, что Сергей Нарышкин продолжит работу в Госдуме, на данный момент его обязанности будет исполнять первый зам главы Администрации Владислав Сурков. Глава Администрации будет назначен в ближайшее время», - сообщила Тимакова журналистам в четверг. Да, действительно, я отлично помню, как она это сообщила, и я именно поэтому вам и говорил. Видите, не успел я закончить фразу, как покойника понесли обратно. Что вам сказать? Это означает, что происходит какая-то борьба, это означает, что происходит там, знаете, уже не драка бульдогов под ковром, а такая совершеннейшая медвежья возня, если вот такие вырываются наружу обстоятельства.

Вообще, почему я говорю о том, что события 10 декабря, события на Болотной площади оказались важнейшим событием, а остальное – следствие этих событий? Потому что мы наблюдаем сейчас за тем, что происходит и в Московской мэрии, и в федеральных органах власти, и в формирующейся Думе. Напомню, что 21-го числа Дума соберется впервые. Уже 22-го она выслушает послание так сказать президента Российской Федерации. По-прежнему, я вам напомню, у нас президентом числится Дмитрий Медведев, это будет еще некоторое время продолжаться. Так вот, этот так сказать президент заявит то, что ему велят заявить, то, что велит заявить ему реальный руководитель государства и победившая вот в этой самой борьбе – не бульдогов, а медведей, не под ковром, а над ковром – партия. Вот это, казалось бы, в этот момент начнется не просто новый политический сезон, а новая политическая эпоха. Между тем, она, на самом деле, уже началась 10-го числа. Журналисты, которые работают в тесной связке с источниками в Администрации Президента и в Московской мэрии, сообщают о том, что там происходят самые невероятные вещи. Прежде всего, происходит лихорадочное, я бы сказал, прогнозирование, прогнозирование того, что произойдет 24-го числа. От 24-го зависит очень многое. Надо сказать, что я наблюдал вблизи – так уж получилось – как постепенно менялось отношение чиновников к постепенно надвигающемуся 10-му декабря. Сначала это было абсолютное, не просто недоверие, а глубокое, так сказать, пренебрежение и презрение к очередной вот этой вот пустой затее, которая приведет, там, к каким-нибудь тремстам, тремстам фрикам, которые стоят на холодном перекрестке. Потом постепенно что-то такое в них стало созревать. Потом они постепенно начали понимать, что вот эти странные циферки, которые бегут где-то в интернете на каких-то неведомых им сайтах, они что-то такое означают. Потом произошел митинг на Чистых Прудах, собравший не просто много народу, а собравший, прежде всего, совсем других людей, не тех, которых они ожидали увидеть на улице, не тех, которых они ожидали увидеть участниками этой акции. Надо сказать, что и организаторы этого митинга готовились не совсем к этому. Я знаю о том, что один… к одному из организаторов, формальных организаторов митинга на Чистых Прудах, когда, собственно, вся эта история только начиналась, обратился один молодой человек – я уж как-то рассказывал про это – с вопросом: «А не хотите ли вы, может, что-нибудь в Фейсбуке сообщить про это, может быть, что-нибудь как-то попробовать пошевелить интернет?» И ответом ему было: «Да ладно, чего там, этим серьезные профессиональные люди занимаются. 300 человек придет – да и хватит, в общем. Все нормально, у нас все тут… все как-то схвачено, натренировано, все в порядке». А потом пришли люди совсем другие. И в этот момент чиновникам стало понятно, что что-то такое произошло, что-то такое сдвинулось. И вопрос не в том, что появилась какая-то новая технология, что кто-то, не знаю, в России заново изобрел Фейсбук, что кто-то научился пользоваться вот этими самыми какими-то фейсбучными техниками, созывая людей, оповещая их и устраивая такие лавинообразные рассылки. Нет, дело совершенно не в этом. А дело в том, что, похоже, на этих выборах и сразу вслед за выборами произошли какие-то очень важные сдвиги, очень важные события в головах у людей. Не в компьютерах у них, не в фейсбуках, а именно в головах. Люди вдруг поняли, что вся эта история их касается. Вот проломилось то самое, о чем я 8 лет говорю, сидя на этом стуле: «Однажды вы поймете, что фраза «Эта ваша политика меня не касается» докажет вам свою абсолютную несостоятельность». Я прервусь на этом месте, и давайте через три-четыре минуты вернемся к этой теме в программе «Суть событий» со мною, Сергеем Пархоменко.

НОВОСТИ

С. ПАРХОМЕНКО: 21 час и 35 минут в Москве, это программа «Суть событий», вторая половина этой программы. Я Сергей Пархоменко. Смс - +7-985-970-45-45, телефон через некоторое время заработает – 363-36-59. Мы говорили с вами о том, что в какой-то момент люди начали вдруг после этих выборов чувствовать, что эта политика их коснулась. На самом деле это объясняется и масштабом тех фальсификаций, которые на выборах были, и объемом их. Вот сейчас постепенно становится понятно, работа ведь продолжается, и, так сказать, данные об этих фальсификациях постепенно суммируются, причем всеми сторонами. Журналисты говорят о том, что в разного рода администрациях и органах местного самоуправления, а потом и региональных администрациях собираются сведения о том, как в точности прошло голосование, а именно, сколько удалось этих голосов, так сказать, перетащить с места на место, сколько удалось их добавить, а каково было реальное, реальный результат голосования. Это выясняется только сейчас, потому что в дыму, так сказать, и в спешке вот этого скоростного подведения итогов, когда вопрос нужно было закрыть как можно быстрее, мы с вами очень много видели, особенно в интернете, всяких роликов о том, как бегом таскают туда-сюда бюллетени, протоколы и так далее. Иногда, в общем, даже и самим устроителям этих фальсификаций становится непонятно, сколько они в реальности нафальсифицировали, а сколько получили на самом деле. Вот журналисты говорят о том, что есть некоторый аналитический доклад, который ходит сейчас по рукам в Московской мэрии, и там масштаб того, что там деликатно называется – замечательный, между прочим, термин – как это называется там? Это называется «мягкие методы корректировки волеизъявления». Знаете, бывают мягкие методы корректировки волеизъявления, а бывают жесткие методы корректировки волеизъявления. Иногда вместо слова «корректировка» употребляется слово «управление»: «мягкие методы управления волеизъявлением», «жесткие методы управления волеизъявлением». Вот благодаря этим самым методам управления волеизъявлением получено примерно 900 000 голосов в Москве. Это колоссальная, на самом деле, цифра, особенно если иметь в виду, что для «Единой России», конечно, принципиальное значение при подсчете итогов этих выборов имело то, переходит ли она через 50% мест в Думе. Не через 50% голосов, да? Вы понимаете, что существует формула пересчета одного в другое, и вот эта самая недопятидесятипроцентная цифра голосов, полученная «Единой Россией», тем не менее, дала в Думе большинство. Так вот, эти 900 000, они, конечно, сыграли здесь очень значительную роль. И это, например, доказывает, что требование о пересмотре московских выборов – казалось бы, только московских, казалось бы, только один город, пусть очень большой, пусть самый большой в стране – это требование, которое приводит к колоссальному результату. Могло бы привести, если бы его каким-то образом удалось реализовать. Потому что, по существу, это ставит под сомнение вопрос о большинстве «Единой России» в Государственной Думе. Сейчас велика вероятность, что выборы могут быть пересмотрены в нескольких крупных российских городах, в том числе даже и в Санкт-Петербурге. Такое впечатление, что давление достаточно велико на сегодня, чтобы это удалось. Но не в Москве. Понятно, что власть будет держаться за эти 900 000 голосов, полученных в результате фальсификаций, чрезвычайно, так сказать, настойчиво и надежно, потому что слишком большая здесь, слишком велика здесь ставка. И в этой ситуации вот эти самые митинги, которые происходят в Москве – а происходят они именно в Москве, и именно москвичи могли бы быть вправе потребовать вот этого самого пересчета голосов, голосов в Москве – эти митинги приобретают, как видите, таким образом, колоссальное общероссийское значение. Именно поэтому огромное количество чиновничьих судеб сегодня задействовано на эти митинги. И, в частности, возвращаясь к началу этой передачи и к тому, что мы обнаруживаем вот эту вот странную чехарду с назначением и переназначением главы Администрации, я думаю, что сейчас момент, когда в чиновничьей среде происходят большие интриги, решаются большие вопросы и ломаются большие судьбы. Именно теперь, в зависимости от того, что происходит на улице. Говорят, что в зависимость от итогов предыдущего митинга, митинга 10 декабря, была поставлена судьба нескольких высоких чиновников мэрии. Было понятно, что если в результате этого митинга 10 декабря энергия толпы, так сказать, прорвется в какое-то серьезное насилие, в какую-то серьезную атаку, то многим этим чиновникам несдобровать. И мы видели, как они боялись и как они рассчитывали на то, что, договариваясь с организаторами этого митинга, им удастся сохранить эту энергию уличную в каком-то, ну, я бы сказал, мирном русле. К счастью, интересы эти совпадали, и было понятно, что устроители митинга тоже не хотят ни крови, ни жертв, ни беспорядков, ни насилия на улицах. И обе стороны в этот момент чувствовали свою ответственность за происходящее. Мне кажется, что это очень важный урок 10-го числа, который мы все несем. Тем не менее, впереди еще один митинг, и этот митинг – не просто вопрос о том, сколько народу выйдет в Москве, это еще и таким образом испытание для москвичей, это еще и испытание для тех, кто находится, ну, фигурально выражаясь, по другую сторону баррикады. Конечно, никакой баррикады в этой ситуации, к счастью, нет, но есть люди, которые представляют власть, которые отстаивают власть и которые понимают, что митинги такого рода – это именно тот инструмент, который способен расшатать сегодня их всевластие. Мы узнаем с каждым днем о том, какие варианты рассматриваются относительно этого самого 24-го числа. Каждый день доносятся какие-то сведения оттуда, так сказать, из властных коридоров. Надо сказать, что немало там, так сказать, и всяких бредовых затей. В частности, довелось мне слышать от одного из своих коллег, что он получил в очень хорошем, так сказать, очень надежном своем источнике историю о том, что должна получить новое развитие та ситуация, новая совершенно ситуация, которая сложилась во взаимоотношениях между вот этой самой митингующей массой и прессой. Есть действительно фактор федеральных каналов, он чрезвычайно важен. Вы слышали, Арина Бородина до начала моей программы говорила об этом довольно подробно. В этот раз произошли вполне чрезвычайные события, и на телевидении тоже. Впервые, как она правильно выразилась, телевидение прорвало свою собственную блокаду. И мы видели, что, во всяком случае, с нескольких наших коллег упала вот эта пелена страха. А может быть, они просто поняли, что дальше, так сказать, сопротивляться реальности, сопротивляться фактам более или менее бесполезно, это становится уже просто смешно и это совершенно уничтожает их как профессионалов, низводя их до какого-то совсем уже униженного положения. Так вот, на нескольких федеральных каналах появились все-таки сообщения о митинге 10-го числа, и, по всей видимости, это очень беспокоит тех, кто задумывается о том, как дальше будет развиваться вся эта митинговая стихия. Так вот, у нас есть сведения о том, что на митинге 24-го числа готовится очень неожиданная провокация: готовится избиение нескольких журналистов федеральных телеканалов, будто бы со стороны митингующих. Ну, вы понимаете, что когда в митинге участвует не 200 человек, не 300 и не тысяча, а несколько десятков тысяч – речь идет именно о такой цифре – абсолютно невозможно никому проконтролировать с точностью до одного человека или с точностью до нескольких человек участников этого митинга. Совершенно очевидно, что в такой толпе может быть значительное количество провокаторов. Так вот, такое впечатление, что в чьей-то голове родился вот какой план: журналисты федеральных телеканалов, какие-то из них, должны достаточно существенно пострадать от митингующих, от тех людей, которые выйдут из митинговой толпы и в этой митинговой толпе потом растворятся. Разумеется, они останутся ненайденными, разумеется, они останутся неузнанными. Ответственность ляжет на организаторов митинга, на участников митинга, на тех, кто в этот момент будут на трибуне. И в этот момент появится тот вожделенный для власти новый раскол, разрыв между журналистским сообществом, прежде всего, между журналистами федеральных телеканалов, от которых в этой ситуации зависит так много, и людьми, которые выходят на площадь, требуя справедливых выборов, требуя прекращения этого обмана и воровства на государственном уровне. Ведь, по существу, деформированные, искаженные выборы – это не что иное, как кража голосов. Вот я рассказываю об этом просто для примера. Традиционные провокации, которых в этой ситуации можно ожидать – это, прежде всего, разного рода манипуляции с националистами. Они были и 10-го числа, мы их хорошо знаем. Просто мы, те, кто были на этом самом митинге и кто видели это своими глазами, что в какой-то момент там, на Болотной площади, появилась довольно сплоченная группа людей с националистической символикой, которые приблизились к трибуне и попытались, в общем, вполне отчетливо попытались завладеть ею. Их остановили на подступах. Знаете, это всегда довольно деликатная ситуация, потому что даже если такие намерения видит полиция, если видит ОМОН, и даже если они понимают, что эти намерения абсолютно противоправны, им трудно вмешаться. Потому что представьте себе, скажем, ОМОН, который прорубается сквозь толпу митингующих, для того чтобы… а бог знает, для чего он прорубается. Может быть, они бегут, для того чтобы кого-нибудь арестовать, как несколькими днями раньше на Чистых Прудах, и тогда толпа может начать сопротивляться, и будет совершенно права. А может быть, они бегут для того, чтобы занять какие-то оборонительные позиции вокруг трибуны и отсечь от трибуны людей, которые пытаются организовать какую-то провокацию, захватить сцену. Так вот, ОМОНу очень сложно действовать в толпе, и ОМОН, слава богу, на эти действия обычно не решается. Так вот, на митинге 10-го числа произошло такое противостояние – к счастью, противостояние, а не какое-нибудь противоударение или что-нибудь вроде этого. Мы это видели. Нет никаких сомнений, что такого рода попытки будут проделаны и в этот раз. Другое дело, что у нас есть сведения, - у нас, у журналистов, которые работают сегодня в разного рода властных органах, - есть сведения о том, что существуют гораздо более масштабные и гораздо более серьезные планы такого рода провокаций и такого рода давления. Совершенно очевидно сегодня, что в российской власти существует несколько вот таких партий. Не собственно политических партий, а есть партия мира, мира с демонстрирующими, мира с митингующими, мира с требующими наказания тех, кто фальсифицировал выборы, отмены части выборов. Я не сомневаюсь, что есть чиновники, которые готовы в этой ситуации идти на переговоры, идти на компромисс. А есть другая партия: партия уличной войны, которым кажется, что, поддерживая страх в горожанах, гораздо проще ими манипулировать. И в этом смысле премьер-министр России Владимир Владимирович Путин совершенно прав, когда он говорит, что прицел делается основной, действительно, на президентские выборы. Совершенно очевидно, что та митинговая волна, которая поднимается сейчас – это именно волна. За этой волной, как всегда это бывает в шторм, последует некоторая впадина. Весь интерес в том, что будет дальше, что последует, будет ли эта волна одиночной, будет ли она единственной, или за ней последуют другие. Короче говоря, нас ожидает с вами 24-го числа чрезвычайно напряженный момент, напряженный момент в российской истории, напряженный во многих отношениях. Это испытание и для избирателей, это испытание и для власти, это испытание и для правоохранителей. Это испытание одних – на твердость, и силу воли, и ясность намерений, а других – на здравый смысл, на ответственность. И, несомненно, эти качества переплетаются во всех участниках этого мероприятия.

Давайте я, давайте я попробую вернуться к телефону и предоставить слово тем, кто, может быть, был на московских улицах 10-го числа и кто собирается, или не собирается, у кого есть какие-то аргументы в пользу или против того, чтобы участвовать в предстоящих в Москве событиях. Одну минутку, сейчас я попробую включить телефонную связь. Вот, слава богу. Кажется, у меня здесь все работает. 363-36-59 – телефон прямого эфира «Эха Москвы». Сейчас я попробую сначала избавиться от тех, кто давно уже здесь висит, и предложить одному из наших слушателей, - вот этому, он, кажется, никогда не дозванивался в эфир «Эха Москвы», - ответить на вопрос: что же делать 24-го? Але, здравствуйте. Вы слышите меня? Вы в прямом эфире.

СЛУШАТЕЛЬ1: Да, Сергей Борисович.

С. ПАРХОМЕНКО: Как вас зовут? Говорите чуть громче, пожалуйста.

СЛУШАТЕЛЬ1: Сейчас. Геннадий меня зовут, Москва. Сергей Борисович, скажите, вам не кажется, что путинская Джамахирия приходит к концу?

С. ПАРХОМЕНКО: Спасибо, спасибо, Геннадий. Ну, знаете, я не стал бы здесь бросаться какими-то словами. Мне кажется, что в этой ситуации у нас появляется очень важное преимущество. У нас, у здравомыслящих людей. Мы наблюдаем на экране человека, как это, собственно, было вчера, на протяжении четырех с половиной часов, который, в отсутствие каких бы то ни было аргументов, начинает прибегать к тому, что в мировой политике называется «политический фейслифтинг». То есть, к разного рода таким, я бы сказал, пластическим операциям своей, так сказать, своего политического имиджа. Вот фейслифтинг этот заключается в том, что он начинает употреблять снова и снова, он возвращается к таким несложным методам, начинает злоупотреблять разного рода сальными шуточками, начинает накачивать, так сказать, напряжение в своей речи. Это просто означает, что по существу сказать нечего. На самом деле, никакого объяснения тому, что происходило на московских улицах, и что дальше будет происходить, у Владимира Путина нет. Это очень важный признак. Это означает, что люди, которые окружают его, и сам Владимир Путин постепенно теряют не просто контроль над ситуацией, они теряют контроль над информацией. Они перестают ориентироваться в окружающем мире. Они начинают жить в каком-то мире, выдуманном ими самими. Это приводит их вот к тем ситуациям, в которых они оказываются. Они не представляли себе, что вот эти 900 тысяч голосов, украденных в Москве, могут в конце концов привести к достаточно серьезным неприятностям, которые, в свою очередь, потом заставят их бешено пересаживаться с одного стула на другой и выдумывать разного рода утихомирительные меры. Ведь на самом деле вот эти, предстоящие нам отмены выборов в нескольких больших городах, уступки по процедуре избрания глав администраций, то есть, возвращение выборов глав администраций. Пусть в какой-то, чрезвычайно извращенной, уродливой, урезанной, кошмарной, далекой от нормальных принципов демократии, форме, но, в конце концов, это первый шаг. Ведь это не что иное, как результат того, что Владимир Владимирович Путин и его советники, его окружение, пропустили, что называется, прошлепали, прощелкали момент, когда нужно было остановиться. Когда нужно было ударить самих себя по рукам. Когда нужно было перестать рассчитывать на простую и эффективную систему, которую они устроили. В чем, собственно, эта система заключается? Что они переоценили? Они переоценили, в сущности, надежность той воровской схемы, которая была придумана для фальсификации выборов. Надо сказать, что следы этой воровской схемы мы находим и в речи Путина в течение вот этих вот 4-х с половиной часов. Помните эпизод, когда он говорит о том, что на всех избирательных участках нужно установить видеокамеры, пусть они снимают круглосуточно и так далее. Знаете, что это такое? Это след разработанной и уже дискредитировавшей себя обманной схемы. Штука заключается в том, что видеоматериалы такого рода не могут приниматься по действующему российскому законодательству, по тому самому законодательству, на котором настоял Путин, и которое организовали его чиновники, не могут приниматься в расчет при расследовании разного рода нарушений при голосовании. Это ведь повторялось многие тысячи раз на этих выборах. Когда люди снимали, снимали на видео, снимали фотокамерами, снимали просто мобильными телефонами. Записывали на диктофоны речь и так далее. И получали вот такие вот электронные свидетельства, абсолютно неопровержимые, свидетельства нарушений, иногда чрезвычайно наглых, иногда абсолютно каких-то невыносимо демонстративных, на избирательных участках. Я сам разговаривал с такими людьми 2 недели тому назад, собственно, в то воскресенье, когда происходило голосование. Я разговаривал с наблюдателями, которые показывали мне такие видео, которые показывали мне фотографии. Все они, за редчайшим исключением, были обречены, потому что все это не работает, если у вас нет заверенной копии протокола, которая в результате отличается от той, которая дальше идет наверх, и принимается во внимание при подсчете голосов на территориальном, региональном и так далее, уровне. По существу, единственная форма нарушения, которая учитывается сегодня, которую можно зарегистрировать и которую можно отсудить, это различие в цифрах в протоколах. И то, это бесконечно нарушается. Защита от этого для тех, кто, собственно, голоса ворует, чрезвычайно простая: не выдавать заверенные протоколы на руки. И таких случаев, собственно, и были тысячи. Когда люди что-то фотографировали, когда люди что-то снимали, а потом им говорили: «Снял? Ну, и засунь себе это куда-нибудь, эту свою съемку. Потому что протокола мы тебе не дадим, а со съемкой идти тебе некуда». И человек шел в суд и говорил: «Я видел своими глазами. Я видел это нарушение. Я видел, как перекладывали бюллетени. Я видел, как из урны вываливались пачки, заранее туда засунутые. Я видел урны, в которых эти пачки лежали до начала голосования. Я видел, как подчищали пометки на бюллетенях. Я видел, как заменяли одни бюллетени другими. Я видел это своими глазами. Я снял это. Вот кадры, вот фотографии, вот видео». А ему говорили: «А где ваш протокол? А где протокол заверенный, который вам выдали? Ах, вам его не выдали? Вы не смогли его получить? Вы, может быть, забыли?» А для того, чтобы получить его, необходимо содействие, как много раз мы убеждались, по существу, всех людей, которые присутствуют на этом избирательном участке. Между ними должен быть более или менее полный консенсус, ну, в конце концов, они все вместе могут пересилить какого-нибудь одного председателя избирательной комиссии участковой, да и то не всегда. И уж, по меньшей мере, все наблюдатели должны здесь действовать заодно. А они не действуют, потому что некоторые из них – от правящей партии, а некоторые из них – от ЛДПР. И ждать от этих наблюдателей какого бы то ни было содействия законного абсолютно не нужно. Они не за этим здесь присутствуют. И вот теперь Владимир Путин говорит: «Мы поставим видеокамеры на 90 тысячах участков». Ну, поставите. И что будут делать люди с записями на этих камерах? Я уж не говорю о фальсификациях этих записей, о том, что половина этих камер не будет работать. И так далее, и так далее. Но забавно, что, придумав один раз эту схему: пусть люди снимают, пусть люди фотографируют, на самом деле, эти съемки, эти фотографии, они очень много раз существуют, появляются в российском избирательном законодательстве поразительным образом. Например, там есть специальное указание о том, на что имеют право представители средств массовой информации. Там говорится, что журналист, имеющий журналистское удостоверение и имеющий редакционное задание, пришедший на избирательный участок, может наблюдать там то и се, а также вести аудиозапись и видеосъемку. Знаете, почему он может вести эту видеосъемку? Потому что она никому не нужна. Потому что он с ее помощью ничего потом никому не докажет. Когда-то это изобрел чрезвычайно вероломный, чрезвычайно хитрый, чрезвычайно наглый циничный человек. Распихать эту историю про видео повсюду, но забыть одну маленькую деталь, забыть распорядиться о том, чтобы эти видео потом учитывались, принимались в качестве вещественного доказательства, в качестве аргумента в тот момент, когда определяется, было нарушение на этом участке или не было. И потом Чуров выходит, весь залитый божьей росой с головы до ног, абсолютно мокрый от божьей росы. Он выходит и говорит: «Послушайте, а в чем дело? У меня есть только 60 заявлений на всю страну, а больше у меня ничего нет». Вот это те 60 случаев, когда люди каким-то чудом, зубами, ногами, с дракой, я не знаю каким образом, выбивали эти протоколы на руки. А больше никому это не удалось. Тысячи людей с видеосъемками, с фотокадрами, с аудиозаписями остались за порогом российских судов, потому что они ничего не могут доказать. И Путин говорит им: «Завтра вас будет больше. Завтра мы расставим эти камеры повсюду». Почему я вспоминаю об этом? Потому что я вижу, что на самом деле это и есть доказательство вот этой выдуманной реальности, в которой эти люди существуют. Вот вам ответ на вопрос о том, кончается или не кончается эта власть. Приближается или не приближается она к своему концу.

Следующий звонок. Да, я слушаю вас, але. Але.

СЛУШАТЕЛЬ2: Але.

С. ПАРХОМЕНКО: Да, говорите, пожалуйста, громче, я не слышу. Але.

СЛУШАТЕЛЬ2: Здравствуйте.

С. ПАРХОМЕНКО: Здравствуйте. Как вас зовут.

СЛУШАТЕЛЬ2: Кирилл Николаевич.

С. ПАРХОМЕНКО: Да, здрасьте.

СЛУШАТЕЛЬ2: Москвич.

С. ПАРХОМЕНКО: Да.

СЛУШАТЕЛЬ2: Мне 77 лет.

С. ПАРХОМЕНКО: Неплохо. Это вам уже удалось. Поздравляю вас.

СЛУШАТЕЛЬ2: Я был членом Коммунистической партии, в которую вступил, чтобы строить коммунизм.

С. ПАРХОМЕНКО: Ну, и как? Получилось?

СЛУШАТЕЛЬ2: Нет. Я понял, что это все бесполезно.

С. ПАРХОМЕНКО: А с чем звоните?

СЛУШАТЕЛЬ2: А потому, что мне эта власть теперешняя отвратительна так же, как и прошлая. Я хочу ее изменить. Поэтому я хожу на митинг.

С. ПАРХОМЕНКО: В 77 лет?

СЛУШАТЕЛЬ2: Да.

С. ПАРХОМЕНКО: Вы один ходите? Или у вас есть дети, внуки, правнуки, которые ходят вместе с вами?

СЛУШАТЕЛЬ2: Нет, жена есть. Она тоже пойдет 24-го.

С. ПАРХОМЕНКО: А что вы делаете в жизни? Какая у вас профессия? Вы, наверное, на пенсии сейчас?

СЛУШАТЕЛЬ2: Нет, я сейчас на пенсии, но я работаю. Я – физик.

С. ПАРХОМЕНКО: Так. Вы ученый?

СЛУШАТЕЛЬ2: Да нет, я не ученый.

С. ПАРХОМЕНКО: А как же это можно быть физиком и не ученым.

СЛУШАТЕЛЬ2: Я работал у Лужкова в предприятии. Это была такая показуха! Такая ерунда! Але?

С. ПАРХОМЕНКО: Как вам кажется, вам удастся что-нибудь изменить?

СЛУШАТЕЛЬ2: Ну, я все для этого делаю. Я был в партии «Яблоко», я был членом комиссии избирательной участковой. Я был наблюдателем. Но, правда, тогда все было честно.

С. ПАРХОМЕНКО: Когда – тогда?

СЛУШАТЕЛЬ2: Ну, это было в 96-м году, потом следующие выборы. Сейчас я уже не участвую.

С. ПАРХОМЕНКО: Понятно. Спасибо вам большое. Я, к сожалению, должен прервать наш разговор.

Вот, смотрите, 77 лет. Что на это можно сказать? Это и есть жизнь. Вот эта позиция – это способность оставаться человеком, который интересуется тем, что происходит вокруг. Это и есть жизнь. Давайте попробуем мы тоже дожить до 77-ми лет, сохраняя такой интерес к жизни. Меня зовут Сергей Пархоменко, это была программа «Суть событий». До будущей пятницы. До свидания.