Суть событий - 2014-04-18

С. ПАРХОМЕНКО: 21 час и 12 минут в Москве, это программа «Суть событий», добрый вечер, я Сергей Пархоменко. Как всегда в это время, начинаем с вами обсуждать события недели. Номер для смс-сообщений +7-985-970-45-45, +7-985-970-45-45. Я смотрю, что система уже работает, уже несколько сообщений даже мне сюда пришли. Но можно отправлять сообщения и с нашего сайта www.echo.msk.ru – заходите, там есть много разных возможностей. Можно смотреть трансляцию прямого эфира отсюда, из студии, можно играть в кардиограмму прямого эфира, можно отправлять, вот как я уже говорил, сообщения сюда ко мне на экран, можно слушать радио – в общем, много чего можно там, собственно, делать. Но лучше все-таки радио по радио, не забываю всегда про это вам говорить.

Вот вы знаете, буквально первые же два сообщения пришедшие, они совершенно поразительным образом одинаковы дословно, что как-то наводит на мысль о том, что сидит какая-то компания людей и развлекается этими сообщениями, но, тем не менее, смысл в них есть. Пишет мне один из наших слушателей, не кажется ли мне, что Женевские соглашения напоминают Мюнхен 38-го года и в значительной мере отражают триумф Кремля, совершенный при попустительстве Запада и предательстве украинских властей.

Ну, знаете, я, в любом случае, собирался, конечно, говорить, прежде всего, об этом сюжете, он мне кажется очень важным, признаться, даже существенно более важным, чем вчерашняя вот эта прямая линия президента. Сетевизор не кажет, - сообщают мне. Ну, надейтесь. Я думаю, что рано или поздно закажет. Сейчас вот мы попросим нашего звукорежиссера, чтобы он проверил, все ли там с этим со всем работает, вроде все должно быть нормально.

Так вот, вчерашнее женевское соглашение – ну, давайте для начала отдадим с вами отчет, что это никакое не соглашение. Никакого соглашения там не было, и та бумага, которую я держу в руках, вот, собственно, оригинальный текст этого документа, никаким соглашением не является, а является краткой декларацией, первым таким коммюнике, который четыре участника этого события передали журналистам.

Ну, что вам сказать? Для начала, важно, что там было 4 участника. Давайте с вами вспомним, что российские официальные лица, и в том числе российский МИД, и в том числе сам российский министр иностранных дел Лавров незадолго до этой женевской встречи высказывали совершенно поразительные мысли о том, что там должно присутствовать две Украины, о том, что рядом с представителями сегодняшней украинской власти должен появиться человек, называли имя Михаила Добкина и объясняли это тем, что вот, дескать, он кандидат в президенты Украины. Там вообще чрезвычайно много кандидатов, целая, я бы сказал, большая разномастная толпа, непонятно, почему они выбрали именно этого, но вот предполагалось, что он тоже должен там сидеть рядышком на стуле с, скажем, Яценюком, с представителем современной украинской власти, и вот они там должны так как-то весело возиться, бороться за то, кто, собственно, будет от имени Украины говорить. Ну, к счастью, все это осталось где-то за кулисами, за пределами, и никакого вот этого бреда, в результате, не было реализовано.

Но тот документ, который, в результате, был принят, нет, он не кажется мне Мюнхенским соглашением. Прежде всего потому, что Мюнхенское соглашение было вполне вещью такой отчетливой, совершенно определенно была занята позиция теми, кто это соглашение, этот так называемый Мюнхенский сговор подписывал. А вот эта декларация, она мне больше всего напоминает такой, знаете, пляжный аттракцион с фотографом, когда выставляют какой-то фанерный пейзаж с дыркой, и вот там в этом пейзаже, скажем, какой-нибудь джигит верхом на коне и в бурке, и любой желающий может в эту самую дырку просунуть голову и при этом сделать любое выражение лица: можно широко улыбаться, а можно, наоборот, как-то грозно хмуриться. И вот представлять себя в этом антураже и чувствовать себя главным героем этого события. Вот примерно так же выглядит и эта штука.

Собственно, что главное здесь было вчера продекларировано? Было сказано, что все стороны воздержатся от насилия, что все, как здесь написано, нелегальные вооруженные группы должны быть разоружены, что все, как здесь сказано, нелегально захваченные здания должны быть возвращены их законным владельцам, а все нелегально занятые улицы, площади и другие публичные места в украинских городах должны быть освобождены. Сказано также, что объявляется амнистия для всех протестующих, сказано, что будет создана группа ОБСЕ, специальная миссия ОБСЕ, которая будет осуществлять наблюдение за событиями на Украине и будет организовывать моментальные, так сказать, посреднические действия, для того чтобы способствовать деэскалации событий, которые там происходят.

Ну, и последнее – это конституционный процесс, который примет характер, как тут написано, инклюзивный. Что такое – инклюзивный? Это значит, с участием всех заинтересованных сторон, это значит, что все будут туда допущены, кто хочет быть туда допущенным. Что он будет прозрачным, что он будет контролируемым и так далее и так далее.

Вот на мой взгляд, содержательный пункт здесь только один – о создании миссии ОБСЕ. Это вещь такая серьезная, решительная, бесповоротная. Группа ОБСЕ будет создана, она появится на Украине, она будет иметь достаточно широкие полномочия, она будет иметь возможность присутствовать везде, где она захочет присутствовать, наблюдать за всеми событиями, которые ей покажутся важными, и так далее. Все остальное – вещь очень странная.

Ну, вот, например, то, на что все обратили внимание – на необходимость разоружить все вооруженные группы и освободить все незаконно захваченные здания, то есть, как бы вернуться к положению статус-кво. Возникает один небольшой вопрос: к положению статус-кво на какой момент? Вот можно подумать, что это заявление, оно создано в результате того, что вот есть какая-то несчастная такая страна Украина, и в этой стране Украине случились какие-то странные события. Вдруг неизвестно откуда появились какие-то вооруженные люди, какие-то вооруженные группы, они стали захватывать какие-то дома, они стали появляться на каких-то площадях, и нужно с этим процессом справиться. Можно подумать, что это сегодня началось. Можно подумать, что этот процесс не развивается уже на протяжении нескольких месяцев, и в этом процессе не было некоторых важных событий: не было многомесячного стояния в Киеве, украинской столице; не было расстрела демонстрантов, ста человек погибших, которые там в центре киевской столицы случились; не было бегства президента; не было полного переворота с ног на голову, с головы на ноги всей украинской власти и ситуации, в которой украинский парламент внезапно начал принимать решения, прямо противоположные тем, которые он принимал буквально за сутки до того; не было создания нового, так сказать, временного переходного правительства и появления исполняющего обязанности президента в Украине; и, наконец, не было тех трагических событий, которые последовали затем, а именно не было отторжения от Украины куска ее территории соседней страной. Причем это отторжение происходило, как мы теперь твердо уже знаем после того, как президент этой соседней страны, а именно президент России Путин, признал это, это отторжение произошло с использованием вооруженной силы. Потому что вот эти самые таинственные загадочные молчаливые вежливые, или как там их еще называют, вооруженные люди в Крыму, они все-таки, оказывается, по признанию, вчерашнему признанию российского президента, были российскими военными, направленными туда по приказу российских властей. И вот после этого началось все то, о чем уже как будто бы напрямую говорит это самое Женевское соглашение. Можно подумать, что вот этого всего предисловия, которое… на самом деле это предисловие, может быть, гораздо важнее, чем все остальное содержание, о котором здесь идет речь, можно подумать, что ничего этого не было.

Так вот, на какой момент предлагается этот самый восстановить статус-кво? Вот это вот освобождение незаконно захваченных зданий – это что в точности имеется в виду, каких зданий? Тех зданий, которые незаконно захвачены в Харькове, в Донецке, в этом самом Славянске, всем известном, или в других небольших городах, в которых происходят события, за которыми мы все так пристально следим? А вот, скажем, здание администрации города Севастополя, или здание администрации Крыма, оно не является незаконно захваченным? Может быть, его тоже нужно вернуть обратно его, как здесь сказано, законным владельцам? А вот, скажем, здание украинской Рады, или здание администрации, или здание правительства Украины не являются незаконно захваченным? Может быть, его тоже вернуть первоначальным законным владельцам? Что в точности здесь имеется в виду? О каких вооруженных формированиях идет речь: о тех, которые были в Киеве, о тех, которые были в Крыму – это они должны быть распущены? Или, может быть, о тех, которые сегодня появляются на улицах Донецка, или на улицах Славянска, или на улицах других городов? Собственно, о чем здесь идет речь? Где вот это вот отсечение, где начинается эта колбаса, которую предлагается совместными усилиями съесть?

Я думаю, что люди, которые составляли этот документ, они прекрасно все это видят. Не я буду этих людей обучать составлять дипломатические документы. Они люди профессиональные, техничные и они замечательно в курсе того, что в точности они составили.

Что это означает? Это означает, что они это сделали намеренно. Это означает, что они, выпустив вот такой документ, просто признались в том, что они сейчас не считают нужным ни о чем договариваться, кроме миссии ОБСЕ. Все остальное они, в сущности, отложили на потом. Потом в эту дырку в этом самом фанерном пейзаже они засунут ту голову, которую посчитают нужной, и примут то выражение лица, которое им покажется уместным. Или по очереди будут это делать. И они признают друг за другом право трактовать это как угодно. Собственно, это уже произошло, уже сегодня мы знаем, что российский представитель заявил о том, что украинские власти неправильно трактуют это заявление, и что речь идет совсем не только о разоружении тех групп, которые сейчас захватывают здания в Юго-Восточной Украине, но и о разоружении тех групп, которые направляются в Юго-Восточную Украину по приказу Киева, для того чтобы там восстанавливать то, что в России бы на этом месте назвали конституционным порядком.

Вот оно, собственно, уже началось. Каждый теперь будет двигать вот эту точку статус-кво, каждый теперь будет принимать решение о том, как правильно толковать этот документ, и о чем, собственно, какие из них, из захваченных, являются незаконно захваченными, какие являются предыдущими законными владельцами, какие является предпредыдущими незаконными владельцами, и кто что от кого и в какой момент должен освободить. Каждый будет трактовать это совершенно по-своему. И, в сущности, эти трактовки не будут иметь никакого значения. Украина будет говорить свое, глядя в этот самый документ и заявляя о том, что в точности он означает, Россия будет говорить свое, глядя в этот же самый документ и утверждая, что в точности он означает, Европа – свое, Америка – свое. И все четверо будут одновременно правы, и все четверо будут одновременно врать. Они, собственно, об этом и договорились, это и есть главный смысл того, что произошло вчера в Женеве. Они сказали друг другу и в некотором роде молчаливо намекнули на это же и нам с вами: ничего сейчас решить не можем, ничего не понимаем, справиться с этой ситуацией не способны. Поэтому назначаем миссию ОБСЕ, засылаем ее на территорию Украины, пусть она там наблюдает – а там посмотрим.

Ну, знаете, это небольшой, небольшой результат для такого мощного события. Ну, можно, конечно, радоваться, как я это делаю, например, мне все-таки кажется это очень важным, что здесь здравый смысл возобладал и эти четыре страны не позволили друг другу сразу там на месте констатировать раскол Украины на две части, иметь две украинские делегации, двух украинских представителей как бы двух Украин, просто потому, что этого захотел российский МИД. Хорошо, что все-таки этого не случилось, хорошо, что все-таки были произнесены какие-то слова о конституционной реформе, это значит, что действительно все четыре страны считают ее необходимой. Но судя по тому, что мы слышим из Киева, и Украина совершенно не отказывается от того и не пытается обойтись без конституционной реформы. Совершенно очевидно, что украинское государство сегодня и украинское государство завтра не сможет жить с той конституцией, которую оно унаследовало вот от последних лет, потому что выяснилось, что эта конституция не гарантирует Украину от тех событий, которые сегодня ее разрывают. Так что, здесь, в общем, на мой взгляд, это один из тех немногих пунктов, с которым все согласны, что конституционная реформа эта должна быть.

Та же абсолютно история с амнистией, что, вот, будет дарована амнистия, как здесь написано, всем тем, кто принимал участие в этих событиях, за исключением тех, кто заслуживает смертной казни. Опять возникает вопрос: начиная с какого момента? Амнистия тем, кто захватывал Крым, будет дарована? А амнистия тем, кто защищал, наоборот, Крым, она будет дарована? Амнистия тем, кто штурмовал улицу Грушевского, будет дарована? А амнистия тем, кто защищал улицу Грушевского? Или мы уже считаем эту всю историю заигранной? Или мы считаем, что это уже какой-то прошлый оборот всей этой истории, а мы начинаем как-то сначала? Вот документ этот на эту тему молчит. Делать какие бы то ни было выводы, на мой взгляд, невозможно. И я здесь не разделяю мнения ни тех, кто говорит, что это какая-то поразительная победа, и что вот, как это так, удалось – поразительная победа, я имею в виду, Украины – удалось заставить Россию признать, что все вот эти вот события, которые происходят сейчас на Юго-Восточной Украине, они незаконны, и эти вооруженные группы незаконны, они должны быть распущены, и здания должны быть освобождены. Удивительно, как это так, кто это выкрутил Лаврову с такой страшной силой руки, что он на это согласился? На мой взгляд, никто ничего никому не выкрутил и никто ни на что не согласился, потому что это, что называется, «ще неизвэстно», еще вот мы посмотрим, как это все трактовать. Ровно так же я не разделяю панических настроений тех, кто говорит, что, вот, Украина, де-факто, расчленена, Украина лишена возможности распоряжаться своей собственной судьбой, Крым заигран, все признано, все остановлено и так далее.

Знаете, с Крымом все, собственно, еще впереди. Каждый день выясняются некоторые обстоятельства, которые все снова и снова демонстрируют, что, несмотря на то, что о Крыме говорят сегодня все меньше и меньше, и несмотря на то, что, собственно, мы видим, что европейская дипломатия склонилась перед грубой силой и прекрасно понимает, что требовать просто выхода российских войск из Крыма сегодня невозможно, поскольку Россия на это не пойдет и она как бы заявила здесь свою силу. Но совершенно очевидно, что для того, чтобы эта штука как-то функционировала, предстоит решить еще колоссальное количество проблем, и их невозможно будет решить без согласия Украины, без согласия Европы. И практическое освоение Крыма Россией еще на самом деле только предстоит, и предстоит договариваться об этом, и предстоит подробно обсуждать это с большим количеством заинтересованных сторон, как, собственно, будет устроен Крым.

Но одна простейшая, на первый взгляд, проблема, простейшая просто потому, что она концентрируется в одной конкретной международной организации. Вот, например, ИКАО, организация, которая управляет воздушным пространством и которая определяет, как осуществляются полеты над той или другой территорией. На сегодня она не признала суверенитета России над крымским небом. Сегодня есть документы ИКАО, которые утверждают, что полеты над Крымом по-прежнему должны управляться из тех диспетчерских центров, которые находятся на территории Украины, один в Одессе, другой где-то там еще поблизости, не помню, в точности где, то ли в Днепропетровске, то ли в Запорожье. Ну, в общем, где-то там поблизости. Так вот, как на самом деле, как на практике будет это происходить, каким образом будет осуществляться движение авиации над Крымом, если этим по-прежнему должна управлять Украина? Будет она управлять или нет? Вот вам один маленький пример, а множество разных других примеров после перерыва, во второй половине программы «Суть событий» со мною, с Сергеем Пархоменко, после новостей.

НОВОСТИ

С. ПАРХОМЕНКО: 21 час и 35 минут, это программа «Суть событий», вторая половина этой программы, я Сергей Пархоменко. Номер для смс сообщений +7-985-970-45-45, +7-985-970-45-45. Очень активно идет поток смс-сообщений. Правда, к сожалению, примерно половина из них посвящена проблемам Сетевизора: то он работал, то не работал, то он показывал другую студию. Теперь вроде говорят, что заработал, так что, пожалуйста, успокойтесь и наконец уже воспользуйтесь этими самыми смс-сообщениями по назначению, для того чтобы что-нибудь содержательное сюда мне прислать. Вот. А еще можно это проделать при помощи нашего сайта www.echo.msk.ru – заходите, там тоже много всяких электронных возможностей, начиная от просмотра вроде бы, кажется, видеотрансляции из студии прямого эфира и до кардиограммы прямого эфира. И, в общем, чем только этот сайт не окажется вам полезен.

Так вот, мы говорили про Крым, разумеется, и про Украину, и про Женевское соглашение, и про то, что, собственно, аннексией Крыма процесс только начался. И, собственно, вчера в многочисленных заявлениях Путина во время этой прямой линии, из них следовало, что Россия, конечно, не намерена на этом на всем останавливаться, и понятно, что не прочь бы российское руководство получить весь этот рукав, так сказать, вплоть до Приднестровья, от Харькова до Приднестровья, включая, там, и Одессу, включая Николаев, Херсон и так далее, все то, что Владимир Путин начал, теперь уже он, так сказать, ввел это в официальный обиход, и вот увидите, что только так это теперь и будет обсуждаться и российскими официозными средствами массовой информации, и российской пропагандой, и российскими наемными кремлевскими политологами, и, по всей видимости, российской дипломатией – будет речь идти о такой Украине и недо-Украине, о Украине и какой-то странной такой вот штуковине, которую в России принято называть Новороссией, оказывается, и вот, собственно, она испокон веку так и называлась, и вообще непонятно каким образов в Украине появилась.

Вообще это, конечно, чрезвычайно рискованный и, я бы сказал, безответственный путь. Если российская власть и российская дипломатия опускается в своих рассуждениях уже вот до этого исторического горизонта, до горизонта, скажем, Первой Мировой войны, когда, на исходе которой, точнее, вот неизвестно почему, как говорит президент Путин, бог их знает, что там, собственно, ими двигало, какие-то непонятные красные комиссары передали этот кусок, значит, Украинской Республике, хотя, конечно, на самом деле все это принадлежало России и так далее. Там, конечно, много путаницы в голове у Владимира Путина, начиная от того, что он почему-то считает, что центром этой Новороссии был Новороссийск. На самом деле центром была, несомненно, Одесса, и достаточно почитать разнообразные мемуары, для того чтобы понять, что именно Одесса была самым, так сказать, мощным и значимым городом вот этой части Российской Империи.

Но я к тому, что если опуститься до этого исторического горизонта, до Первой Мировой войны, то, в общем, нужно разобрать на запчасти более или менее всю Европу и начать собирать ее заново, и выяснять, а где была Польша в этот момент, а кому принадлежала Финляндия, и почему, собственно, Финляндия сейчас там, а не тут. И что, собственно, происходило на Балканах, и что происходило на границе между Францией и Германией, и что происходило даже в тех местах, которые кажутся нам совершенно железобетонными, где, казалось бы, просто тысячелетиями ничего не происходило. Ну, где-нибудь в Скандинавии, например. Да ничего подобного! Давайте посмотрим, там были свои всякие истории между Норвегией, Данией, Швецией, некоторых стран в то время просто вообще не было, и все это выглядело совершенно по-другому. А потом давайте займемся Германией или, точнее, тем, что было на ее месте еще, там, скажем, 150 лет тому назад, начнем выяснять, где была Прибалтика, и кому какие части ее принадлежали, и что происходило с Восточной Пруссией, и что было на месте города Калининград, исконного русского города, из которого есть пошла русская земля, и так далее и так далее.

В общем, начать это все разламывать сегодня – это вещь чрезвычайно рискованная и безответственная. Понятно, что немного найдет Владимир Путин сегодня последователей в этом деле, немного он найдет людей, которые вместе с ним захотят погрузиться в эту жижу. И, собственно, это, конечно, путь к изоляции, это путь к тому, чтобы оказаться человеком, который разговаривает на языке, которого другие люди не приемлют, и от которого люди стыдливо отворачиваются.

Ну, вот, собственно, сегодняшняя выходка Жириновского, она, ну, является некоторой такой метафорой того, что проделывает и как выглядит российское руководство и Путин во главе его на европейском фоне. Ну, вот примерно это можно экстраполировать таким же ровно образом. Вот как-то путь Путина – это превращение его в европейского Жириновского. Примерно так же к нему будут относиться, если он продолжит всю эту историю с переделом и разделом и глубоким презрением к установившимся государственным границам и к суверенитету стран на свою территорию.

Знаете, недавно один, совсем недавно, буквально несколько недель тому назад, один влиятельный французский политик сказал, рассуждая о Крыме, что, ну, да, конечно, если рассуждать о том, сколько времени Крым принадлежал Украине, а сколько времени до этого Крым принадлежал России, то давайте зададим себе вопрос, кому должен принадлежать, например, полуостров Бретань. И выяснится, что Крым принадлежал России существенно дольше, чем Бретань принадлежала Франции. Может быть, кто-нибудь захочет эту Бретань у Франции теперь на этом основании отторгнуть?

Ну да, хотел бы я посмотреть, хотел бы я посмотреть, как выглядела бы, например, Великобритания, которая вдруг сказала бы: а что, Бретань-то отдайте, она нам принадлежит испокон веку, и совершенно непонятно, откуда она там у вас взялась, и кто вы вообще такие. Там даже на другом языке разговаривают, и блины пекут совершенно не так, как во всей остальной Франции, и вместо вина там сидр. Поэтому, знаете, это, пожалуй, наше, мы, пожалуй, это все освободим и зашлем туда вежливых британских джентльменов в форме, не знаю, лондонских полицейских, которые будут там наводить порядок.

Совершенно очевидно, что то, что вытворяет российская власть сегодня в отношении Украины, она вытворяет, имея в виду наоборот российское население и российскую территорию. Смысл происходящего заключается в том, чтобы вести этот разговор с российским населением в условиях, когда Россию ждут достаточно тяжелые, прежде всего, экономически, времена, и когда нужно будет бесконечно искать возможности для того, чтобы каким-то образом свои собственные неудачи и свой собственный непрофессионализм таким образом как-то оправдывать.

До сих пор Россия жила в условиях, когда правительство и президент России имели возможность делать любые глупости, имели возможность допускать любые ошибки и любые нелепости, денег было достаточно, и деньгами можно было эти нелепости замазать. С того момента, как денег становится меньше… а их становится меньше потому, что нас всех ожидает топливно-энергетический кризис, нас всех ожидает резкое снижение спроса на российский газ, и все истории с Китаем здесь на самом деле никого ни от чего не спасают. В этих обстоятельствах выяснится, что замазывать деньгами свои собственные ошибки и свое собственное воровство российской власти будет уже невозможно. Замазывать нужно будет чем-то другим – вот этим, патриотизмом, вот этим, некоторой такой истерикой великодержавной, имперской, захватнической, которая оказывается очень полезной в условиях, когда нужно же, в конце концов, чем-то оправдать свое бессилие.

Ну да, я употребил тут слово «Китай». Действительно, собственно, в последние недели мы наблюдаем за тем, как начинается постепенно торговля России – торговля, пока в дипломатическом смысле торговля, то есть, переговоры, еще самой торговли в существенном смысле нет – торговля России с Китаем по поводу будущего переноса акцента на поставки газа. Собственно, идея России заключается в том, чтобы сказать своим европейским партнерам: ну, пожалуйста, если вы не хотите нашего газа, вон есть рядом огромный Китай, он потребит все, что ему достанется, и будет только счастлив, если мы свои газовые запасы переведем главным образом в ту сторону, оставив вас без отопления, без энергии и вот, значит, в таком катастрофическом положении.

Но есть одно небольшое обстоятельство: с Китаем, знаете, тоже не забалуешь. Китай хочет газа по 170 долларов за тысячу кубометров и мотивирует это одним простым обстоятельством: мы знаем, что был момент, когда вы продавали газ по этой цене. Значит, вы можете его продавать по этой цене. Значит, в принципе, это возможно. И все эти цены, которые вы нам сообщаете – это цены, которые означают, что вы просто не хотите продавать нам газ по 170 долларов за тысячу кубометров. Ну, значит, захотите. Ведь вам же надо, ведь вам нужен потребитель. Я боюсь, что Россию в этих взаимоотношениях с Китаем на газовой почве ждут очень-очень большие разочарования.

Но я обещал перед перерывом сказать еще несколько слов о том, как предстоит еще дальше, собственно, разматывать вот эту самую крымскую историю. Если кому-то кажется, что она закончилась, если кому-то кажется, что, собственно, все, Крым получен, все в порядке, Крым, собственно, стал частью России, с ним теперь как-то все будет хорошо, и можно будет просто его осваивать, делить там землю, делить побережье, воровать более или менее, превратить это во второй Сочи, то вот, собственно, на этом все проблемы и закончились.

Вот вам еще один небольшой пример. Помимо истории с ИКАО и с гражданской авиацией, которая на сегодня абсолютно непонятно каким образом будет устроена в небе над Крымом. Мы с вами знаем несколько случаев, когда целые аэропорты, когда-то достаточно активные (ну, вот, например, аэропорт Сухуми), так, собственно, и умирали и постепенно зарастали уже не просто травой, а уже целыми какими-то деревьям, потому, что выяснялось, что никакого движения там организовать невозможно. Более того, любая авиакомпания, которая попытается туда летать, немедленно попадает под санкции и немедленно оказывается авиакомпанией-изгоем, которая не может летать больше никуда.

Но вот вам история покруче, чем все эти авиационные дела. Давайте с вами отдадим себе отчет, что Крым – это туристическая индустрия и больше ничего. Собственно, в Крыму есть две вещи, теперь осталась одна. Крым – это большая военная база, которая генерировала для украинского государства довольно существенные доходы, потому что Россия платила за эту военную базу. Теперь этого не будет, теперь это просто такая же территория России с этой точки зрения, с точки зрения расположения военных, как и любая другая. И Крым – это туристическая индустрия. Больше ничего там нет, одни, так сказать, одни расходы в дальнейшем.

Так вот, по статистике, вот я рыл-рыл, искал-искал, как-то пытался найти какие-нибудь разнообразные цифры – никакого разнообразия нет, цифры все одни и те же. В Крым ездит в год немножко больше 6 миллионов человек. Это вот, собственно, емкость крымской туристической индустрии на сегодня. Из этих 6 миллионов человек примерно 4 миллиона – это граждане Украины. Немножко больше 1,5 миллионов – это граждане России. Все остальные – это разные другие случайные заезжие. Ну, например, там последнее время довольно существенный поток пошел с Кавказа. Ну, не с российского Кавказа, а с Кавказа-Кавказа. Ну, например, грузины начали туда ездить отдыхать. Еще там некоторые, так сказать, прилегающие народы тоже посещали Крым. Но в основном это Украина и Россия.

Значит, 4 миллиона украинцев в этом году в Крым отдыхать не приедут. И это, в общем, уже свершившийся факт, давайте отдадим себе в этом отчет. Теперь 1,5 миллиона российских отдыхающих. Надо сказать, что большая часть этих людей, вы удивитесь, не прилетала туда самолетами в Симферополь и даже не приезжала поездом в Феодосию или, там, в разные другие прекрасные города. Значительная часть из этих 1,5 миллионов приезжала туда автомобильным транспортом. То есть, либо сами на машинах, либо довольно много народу приезжало туда автобусами из относительно недалеких российских областей. Ну, например, из Ростовской области, из Волгоградской области, из Краснодарского края люди ехали охотно туда на автобусе. Это не очень далеко, это очень дешево, и люди с удовольствием, такие, так сказать, не очень богатые российские семьи, пользовались такой возможностью, чтобы организовать свой отпуск. Они таким образом туда не поедут, потому что возникнут большие проблемы на границе, а кроме того, даже если кто-нибудь эту границу через Украину попытается преодолеть, то, ну, я думаю, что люди будут опасаться каких-то эксцессов по дороге. Не очень хорошо сейчас появляться на украинских дорогах с российскими номерами: могут и камнем бросить, могут остановить какие-нибудь местные полицейские, могут не продать бензина – много чего всякого может там произойти. Знаете, я сам большой любитель всяких автомобильных путешествий, и вот даже зимой этого года предпринимал довольно большое такое автомобильное турне, и возвращался в Россию как раз через Украину. Я уехал через Прибалтику и там паромом в Скандинавию, а назад возвращался через Украину. Ну, должен вам сказать, что это и так-то было удовольствие ниже среднего, и все эти границы, я даже рассказывал об этом здесь в одной из своих программ, а уж теперь-то…

В общем, короче говоря, я думаю, что к окончанию нынешнего туристического сезона Крыму предстоит отдать себе отчет, что этого сезона в этом году не произошло. И совсем непонятно, что должно случиться, чтобы он произошел на следующий год или еще через год. История про то, что построят мост хрустальный через Керченский пролив – это все-таки история не на один год, при всем том, что за это сейчас возьмутся братья Ротенберги, много денег на этом будет заработано, еще больше денег разными людьми на этом будет расхищено, поэтому будут стараться изо всех сил. Но все равно, это история чрезвычайно большая, длинная. И даже тогда, когда она будет закончена, одним мостом проблему Крыма, несомненно, не решить. Так же, как этим мостом не решить проблему топлива, не решить проблему пресной воды, не решить проблему электричества и так далее и так далее. Что с этим со всем будет происходить? И каким образом вся крымская туристическая индустрия, которую сейчас будет с такой страшной нечеловеческой силой накачивать российская пропаганда, будет обеспечена морским сообщением в те порты, которые существуют в Крыму? А портов там не очень много: есть Керченский порт, есть совсем малюсенький Феодосийский порт, есть Севастопольский порт, достаточно большой, но не то чтобы сильно предназначенный для приема пассажирских судов – это, в общем, военная гавань, многие годы которая была закрыта. Ну, вот есть Ялтинский порт, такой сугубо пассажирский, круизный, но тоже емкость его не бесконечна.

В общем, при попытке разглядеть всю эту ситуацию каким-то таким спокойным разумным взглядом, имея под руками, ну, хотя бы счеты, я уж не говорю, калькулятор, все это немедленно принимает такой, достаточно интересный, оборот.

Есть еще второй сюжет, о котором я обязательно хотел бы поговорить в этой программе, потому что он касается нас с вами, и вот тут мне, кстати, сто человек сообщают, что в Бретани живут французы, а не англичане. Нет, ребята, вы плохо знаете, в Бретани живут бретонцы. И говорят они на очень специфическом языке, и называют свои города и деревни очень особенным образом, и едят очень особенную пищу, и одеваются в очень особенные костюмы. Это так, если приглядеться. Я понимаю, что с точки зрения Франции, это все звучит смешно, но, знаете, может быть, с точки зрения Великобритании, которая попытается завтра отнять Бретань у Франции, это будет звучать по-другому? Логика так логика.

Ну что же… Это вино не хуже, чем во Франции, - пишут мне, - это Крым. Ну, расскажите это вашей бабушке, что-нибудь про крымские вина.

Да, так вот, еще один сюжет. Я в оставшиеся несколько минут хотел бы поговорить об этом. Все-таки сегодня произошло достаточно большое, как кажется многим, событие, а именно принят во втором чтении закон о контроле над блогерами, закон о том, чтобы можно было, в сущности, произвольным образом, волюнтаристским образом, осуществлять давление на людей, которые что бы то ни было пишут в интернете. Один из таких людей – я. И я получил сегодня довольно много телефонных звонков от разных людей, которые спрашивали: ну, вот у вас есть, например, Фейсбук, и в этом Фейсбуке, согласно тому счетчику, который там размещен, имеется 107 тысяч подписчиков. Или вот, например, у вас есть Живой Журнал, или вот, например, вы вывешиваете ваши тексты на сайте «Эха Москвы», и там мы видим, сколько народу эти тексты читает: иногда бывает 10 тысяч, 20 тысяч, 30 тысяч, иногда и 90 тысяч, иногда и за 100 тысяч переваливает. Что вы со всем с этим собираетесь делать? Отвечаю, так же на самом деле, как ответили уже сегодня большое количество разных других блогеров: ничего не собираюсь. Собираюсь этот закон игнорировать как абсурдный и смотреть за тем, как его будут пытаться ко мне приложить.

Ну, вы знаете, мы с вами и так живем в условиях достаточно развитого произвола. Мы понимаем, что принцип «был бы человек, а дело найдется», он применяется в России сегодня довольно широко. Можно остановить человека на улице, засунуть ему в карман горсть пистолетных патронов. Можно остановить человека на автомобиле и засунуть ему в багажник 5 грамм героина. Много чего можно с человеком сделать при желании, если хочется его подставить, если хочется каким-то образом создать ему неприятности. Так, собственно, это и происходит. Избирательность российского закона является очень важным инструментом давления на граждан. Вот сегодня депутаты Государственной Думы решили приобрести еще один такой инструмент.

Дело в том, что этот закон, он, ну, прежде всего, страдает глубокой неопределенностью в отношении того, к каким категориям граждан он должен быть применим. Вот есть эта самая волшебная формулировка, о которой многие теперь уже знают, она много раз была произнесена в эфире, о том, что вот владелец сайта или страницы сайта в сети интернет, на которых размещается общедоступная информации, и доступ к которым в течение суток составляет более 3-х тысяч пользователей сети Интернет. Вот этот человек является блогером, с точки зрения этого закона, и к нему нужно применять самые разнообразные дальнейшие меры.

Ну, в этой фразе все ахинея. Ну, для начала, что такое «доступ к которым составляет»? Вообще вот доступ к любой странице интернета, если он специально не ограничен владельцем этой страницы, если он специально не говорит: я это пишу только для друзей, и, пожалуйста, никто больше сюда не ходите, никто больше этого не должен видеть, поисковики не должны индексировать эту страницу, и вообще никаких сведений о ней не должно появляться за пределами того ограниченного круга людей, который я назначаю – так вот, любая страница открытая, она доступна миллиардам людей. Собственно, она доступна всем, кто находится в интернете во всем мире. Любой человек из любой Новой Зеландии или любого Габона может заглянуть на мою страницу, она ему доступна. Так что, что это такое за доступ?

Дальше чудесная история про 3 тысячи. 3 тысячи чего? 3 тысячи раз один человек зашел на эту страницу и 3 тысячи раз прочитал, что там написано? Или 3 тысячи разных людей с 3-х тысяч разных компьютеров туда зашли? Или 2 тысячи разных людей, но с 3-х тысяч разных компьютеров? Или 3 тысячи разных людей, но с одной тысячи компьютеров? Что, чего, кто здесь считается пользователем? Кто считается здесь отдельной вот этой самой единицей? Дальше. Что такое 3 тысячи в сутки? Один раз в жизни? Вот случилось мне повесить какую-то, не знаю, чудесную фотографию, и на эту фотографию пришло посмотреть один раз 3 тысячи человек – все, кранты, с этого момента меня зарегистрировали. Или это должно происходить ежедневно на протяжении чего? Недели? Месяца? Года? Всей жизни? Как это все будет происходить в точности?

Ну, и, наконец, последнее. А почему, собственно, вы объявляете меня блогером? А если я ничего не пишу на этой странице? Вот есть эта страница, и я на ней, не знаю, воспроизвожу расписание движения подмосковных электричек. Вот мне кажется, это полезно, пусть люди ходят и смотрят электрички. Я блогер что ли? Я не написал там ни единого слова.

Или на этой странице, не знаю, размещен текст «Войны и мира» Льва Николаевича Толстого. Я считаю, что чем больше людей прочтет «Войну и мир», тем будет лучше. Я тоже не написал ничего, не сообщил ничего, ничего не добавил. Какой же я, собственно, блогер? Мало ли есть в интернете разных полезных страниц?

Или это корпоративная страница моей фирмы. Я тоже блогер что ли? Или это страница, где перечислены мои соученики в университете, и вот у нас тут вот такая вот товарищеская группа. Мы ничего не пишем, а просто здесь висит наша фотография, и время от времени мы заходим сюда посмотреть. Мы тоже, что ли, блогеры? Что это такое за ерунда? Откуда это все взялось?

Но дальше начинается самое интересное. Что я обязан с того момента, как я признан вот этим самым официальным блогером? Выясняется, что я обязан выполнять то, на что я и так обязался, будучи гражданином Российской Федерации, уважающим Уголовный кодекс и Кодекс об административных правонарушениях Российской Федерации. Здесь сказано, что я должен проверять достоверность и так далее информации, которая у меня там размещается. Ну, я и так должен проверять эту достоверность, если я не хочу, чтобы кто-нибудь, кого затронула недостоверность моей информации, обратился бы в суд и призвал меня к ответу. Я должен соблюдать запреты и ограничения, предусмотренные законодательством Российской Федерации. Ну, так они же уже предусмотрены – что вы еще, собственно, от меня хотите? Я должен соблюдать права и законные интересы граждан. Что, собственно, вы от меня хотите? Ну, и так далее. То есть, все то, что уже на самом деле предписано и Уголовным кодексом, и Гражданским кодексом, и Кодексом об административных правонарушениях, вот на это все я оказываюсь обязан.

Самое интересно, конечно, не в этом. Самое интересное в том, что появляются некоторые дополнительные обстоятельства. Они заключаются в том, что если раньше в случае нарушения, обычного нарушения, которое я совершаю как гражданин Российской Федерации… я множеством разных способов могу его совершить: я могу кому-нибудь отправить личное письмо, я могу что-нибудь выкрикнуть на улице, я могу кого-нибудь обидеть в личном разговоре, могу написать в интернете, могу начертать на заборе – мало ли как и каким образом я кому-нибудь что-нибудь затрону. Так вот, теперь появляется возможность некоторого дополнительного наказания меня, а именно запрета для меня осуществлять эту деятельность и дополнительных штрафов, которые на меня могут быть наложены в результате того, что я размещаю информацию в интернете.

И дальше это вопрос формулировок. Вот есть важнейшая вещь, которую мне запрещают здесь делать – мне запрещают сокрытие общественно значимых сведений. Вот я узнал некоторое время тому назад благодаря моим коллегам из сообщества «Диссернет» о том, что очередная диссертация очередного министра оказалась поддельной, и не написал об этом потом, не написал об этом достаточно быстро. Можно ли меня немедленно за это оштрафовать?

Давайте с вами поговорим об этом в моей следующей программе, через неделю, в будущую пятницу. Я Сергей Пархоменко, всего хорошего, до свидания.