Суть событий - 2015-05-29

С. Пархоменко

Ну что же, довольно много было вопросов, которые пришли вот за сутки на сайт «Эхо Москвы», они, в общем, вполне соответствуют тем приоритетам тематическим, которые я расставил по поводу плана этой программы. Все, в общем, понятно, есть три темы, о которых я хотел бы сегодня говорить.

И начал бы я с довольно важного, на мой взгляд, и такого долгоиграющего сюжета. Нам много с вами предстоит об этом думать в дальнейшем, много разговаривать и часто с этим встречаться. Я имею в виду опубликованный на этой неделе указ президента «О внесении изменений в перечень сведений, отнесенных к государственной тайне». Да, вот такое у него довольно сухое и неинтересное название, а указ, тем не менее, в высшей степени увлекательный. 28 мая 15-го года он был подписан.

И, собственно, все разговоры вокруг него по поводу первого пункта этого указа. Он предлагает в перечень сведений, которые составляют государственную тайну, отнести сведения, раскрывающие потери личного состава в военное время и в мирное время в период проведения специальных операций.

Это интересный очень текст. С одной стороны, он совершенно отчетливо соответствует общей политике, которую российское руководство ведет в последнее время. Он, конечно, непосредственно связан с войной на территории Украины, которую ведут российские военнослужащие. За судьбой двоих из этих военнослужащих мы сейчас с вами наблюдаем.

Вот здесь один из слушателей прислал мне вопрос, что, дескать, как-то вот так и осталось слово против слова. «Соловьев говорит «нет», а вы говорите «да». Соловьев говорит: они, нет, не служащие. А вы говорите: да, они служащие». Послушайте, так это не я говорю, это они говорят. И они это говорят в камеру телевизионную, и они всячески на этом настаивают. И вот сейчас, когда началось следствие уже такое активное, и когда приближается суд, появились адвокаты, они каждый день будут на этом настаивать все больше и больше, потому что им важно в этой ситуации сохранить статус военнопленных и доказать, что они, да, действительно являются военнослужащими. А Российская Федерация будет последовательно от них отказываться из своих, так сказать, сиюминутных политических целей, последовательно осложняя их ситуацию и ставя их под угрозу очень большого тюремного срока и очень тяжелого уголовного наказания. Потому что, как мы с вами понимаем, если они не военнослужащие, то, значит, они террористы с точки зрения украинского, да и вообще любого другого закона. Если они не военнослужащие, как они там оказались на чужой территории с оружием в руках?

Разумеется, комментарии, которые сопровождали расширение вот этого самого перечня сведений, отнесенных к государственной тайне, они традиционно говорили нам о том, если послушать всяких чиновников из Министерства обороны, депутатов из Думы, сотрудников Администрации президента и всяких прочих, ну, основной аргумент: ну как же? В цивилизованных странах тоже так. Это вранье, в цивилизованных странах прямо наоборот.

Дело в том, что информация о потерях и в военное, и в мирное время – это краеугольный камень всей системы ответственности военного руководства и военного командования. Потому что совершенно очевидно, что для того, чтобы кто-то был потерян, чтобы какой-то военный, какой-то солдат оказался убитым, для этого кто-то должен его потерять, для этого кто-то из его руководства, из его командования, для этого кто-то из офицеров, для этого кто-то из командиров, для этого политическое руководство страны должно было загнать его в эту ситуацию. И оно, конечно, несет ответственность. Политики должны нести ответственность перед избирателем, и уж точно они должны нести ответственность за жизнь граждан.

И именно на этом основана невероятная скрупулезность, с которой построена вся система отчетности за жизни военнослужащих и в европейских странах, и в Соединенных Штатах, и, скажем, в Израиле, который известен тем… ну, вы помните, были многодесятилетние истории, когда израильская армия и израильская политическая система вызволяла одного единственного пропавшего без вести, взятого в плен. Иногда речь идет просто об останках погибшего солдата. Об одном человеке. Были истории, когда обменивали десятки и сотни палестинских террористов на одного военного, на одного солдата израильской армии. Или на тело солдата израильской армии – такие случаи тоже были.

С.ПАРХОМЕНКО: Информация о потерях – это краеугольный камень системы ответственности военного руководства

Та же абсолютно история с Соединенными Штатами. Ну, все помнят эпопею с Вьетнамом. Каждое имя известно, и в центре Вашингтона стоит замечательный мемориал, который построен как раз на том, что он весь состоит из имен. Каждое имя погибшего во Вьетнаме военнослужащего. Причем они написаны там не в алфавитном порядке и не, скажем, в порядке их армейских званий, или их каких-то военных должностей, или чего-нибудь такого, они написаны в порядке своей гибели. Поэтому вот эта стена, она имеет такую очень характерную форму: она начинается, так сказать, с узких небольших плит, потому что в начале конфликта немного было погибших, потом она становится все шире, шире, шире и шире, выше, выше, все больше, больше, больше и больше имен. А потом опять все меньше, меньше, меньше и меньше. И вот где-то там на последней плите есть имя последнего погибшего во вьетнамском конфликте. Это производит очень-очень серьезное впечатление.

Ну, в ответ много всякой демагогии, разные аналитики нам вспоминают афоризмы из Бисмарка, из Сунь Цзы, объясняют: вы помните историю про Брэдли Мэннинга, который вот выдал тайны, и его с тех пор ужасно мучают, он сидит в тюрьме, получил огромный срок и так далее? Брэдли Мэннинг совершенно другое выдал. В данных, которые были переданы в Викиликс Брэдли Мэннингом – это я специально для демагогов говорю, которые пользуются этим случаем – не было никаких историй про погибших. Там, наоборот, была история первая, собственно, с которой все началось, с расстрелом таким по ошибке, по трагической случайности расстрелом мирных жителей с вертолета, и была видеосъемка этого, которую Брэдли Мэннинг выдал. Потом там были всякие переговоры военного командования и дипломатов, но совершенно это все было не по этой части.

Есть, вот я сегодня просто полюбопытствовал и советую тем, кому это интересно, заглянуть в мой Фейсбук, я там так и называюсь Сергей Пархоменко. Там есть пост, я сегодня утром еще его вывесил, с двумя очень интересными ссылками. Одна ссылка – это на открытую общедоступную американскую систему, которая называется Defense Casualty Analysis System, DCAS, вот аббревиатура такая. Это система очень подробная, с точностью до каждого конкретного человека, которая перечисляет погибших вот в разного рода военных операциях. Причем там есть и Первая мировая война, там есть и Вторая мировая война, там есть и война в Корее, там есть и война во Вьетнаме, там есть одна война в Персидском заливе, там есть другая война в Ираке, там есть война в Афганистане последняя. До конца прошлого года.

Вот последние сведения там по состоянию на 14-й год. Согласитесь, довольно недавно. Вот у нас сейчас май 15-го на дворе. Ну, вот данные на 14-й год обобщены, расклассифицированы: можно посмотреть по родам войск, по разным видам вооруженных сил, по происхождению, кто откуда взялся, кто из какого штата, кто в каком звании, кто при каких обстоятельствах и так далее и так далее. Чрезвычайно важная и такая тонкая статистическая система, действительно нет никаких шансов потеряться там ни одному человеку.

И второй документ, который я нашел, тоже ссылка на него у меня в Фейсбуке – это доклад Конгресса, который был сделан в конце декабря 14-го года. Вот доклад о самых последних сведениях о жертвах и раненых, пострадавших, покалеченных в войне в Ираке и Афганистане. Тоже это открытый документ, он выложен в интернете, любой желающий может до него дотянуться и им поинтересоваться. Так что, все здесь в полном порядке.

Так что, что касается этого вот сокрытия сведений, то это вещь вполне беспрецедентная, это вещь совершенно беззаконная. И это вещь, которая создана, прежде всего, для повышения уровня безответственности российского командования и российского политического руководства.

Вот у меня тоже один из слушателей здесь спрашивает, Евгения К. пишет мне: «Здравствуйте, Сергей Борисович. Как думаете, армия утрется по поводу гостайны в отношении потерь во время проведения спецопераций?». Евгения, как странно вы об этом пишете. Что значит «утрется»? Армия будет счастлива. Это, собственно, предел их мечтаний, чтобы они не несли за это ответственности, чтобы никто об этом не знал, сколько народу они потеряли и сколько народу они угробили. Что значит «утрется»? Они там шампанское пьют, собственно, последние два дня по поводу того, что они наконец могут не задумываться о том, что кто-то узнает об этих потерях.

Причем очень важны здесь два дополнительных обстоятельства. Во-первых, в тексте этого указа речь идет, вот если взять конкретную его формулировку, то речь не о данных о потерях личного состава и так далее. Сформулировано это гораздо интереснее: сведения, раскрывающие потерю личного состава. Что это означает? Любые сведения, сколь угодно косвенные, сколь угодно посторонние, имеющие сколь угодно удаленное отношение к потерям личного состава, всегда можно сказать, что они раскрывают. Это сведения об обстоятельствах гибели, о месте гибели, о времени гибели, о происхождении этих военных, о месте проживания этих военных, о семьях этих военных, о местах захоронения этих военных и прочее и прочее и прочее и прочее. Любые сведения, так или иначе связанные с военнослужащими, которые принимают участие в такого рода силовых действиях, они здесь подпадают под этот запрет и являются предметом государственной тайны.

С.ПАРХОМЕНКО: Cтипендиаты, которые получали помощь от фонда Ясина имеют право обратиться в суд с иском об ущербе

Кстати, я не зря запнулся и как-то засомневался только что в предыдущей фразе, когда стал говорить о вот этих самых действиях. Штука заключается в том, что здесь, в этом указе, употреблено словосочетание «специальная операция». Это интересная очень вещь. Дело в том, что российское законодательство не знает понятия «специальная операция». Вот можете гуглить сколько угодно, вы не найдете ни в одном российском законе определения того, что такое специальная операция.

Есть использование вооруженных сил, есть собственно, так сказать, воинская операция, военная, в момент объявленной войны. Есть другой вариант, есть еще контртеррористическая операция. Например, в законе о противодействии терроризму довольно подробно описано, что это такое. Есть всякие оперативные мероприятия в мирное время, которые предназначены для борьбы с преступностью и так далее. Но что такое спецоперация… Знаете, это термин из каких-то детективов. Это термин из каких-то американских боевиков: мы проводим спецоперацию. Нету никакой спецоперации и не бывает, с точки зрения российского законодательства, российских армейских уставов и так далее.

Что это означает? Это означает, что абсолютно, опять-таки, все что угодно можно подверстать под понятие спецоперации. Если этого понятия нет, значит, все что угодно подходит под это понятие. Если это нигде не описано, ничем не ограничено и никаким образом не формализовано – пожалуйста, вы можете любые события, любые действия объявить спецоперацией.

Вот что происходит сейчас на Украине? Спецоперация. А что такое спецоперация? А хрен его знает. Вот это вот то, что сейчас там происходит. Вот, собственно, и вся история. И нет абсолютно никаких представлений о том, как можно было бы сказать: подождите, секунду, вот это не спецоперация, это что-то другое. Вот вы сюда, пожалуйста, не суйтесь, вот эти сведения не должны быть секретными. Этого на самом деле сделать невозможно, потому что российское законодательство на эту тему просто умалчивает.

Вот это на самом деле интересная такая тенденция российского законодательства. Жаль, что ушла из этой студии Екатерина Шульман, которая очень хорошо понимает в законодательном процессе и даже преподает студентам разные тонкости законодательного процесса и очень хорошо понимает в том, как устроена наша Государственная Дума. Но у меня такое впечатление, что это в последнее время стало таким специальным фирменным приемом.

Ну, вот, скажем, в недавно принятом законе о нежелательных организациях употребляется словосочетание «неправительственная организация». Та же абсолютно история. Нет никаких неправительственных организаций в российском законодательстве. Есть некоммерческие, а что такое неправительственные – никто не знает. Coca-Cola – неправительственная организация? Неправительственная. IBM – неправительственная организация? Неправительственная. Я не знаю, там, вот будем еще сегодня говорить, ФИФА – неправительственная организация? Неправительственная. И так далее.

Абсолютно любая коммерческая компания, абсолютно любая общественная организация, абсолютно все что угодно, все, что не является действительно правительством, министерством или каким-нибудь государственным комитетом, все это можно считать неправительственной организацией. Так что, это хороший способ, изобретенный теми, кто в реальности пишет законопроекты и сует их в руки российским депутатам, для того чтобы они их механически проштамповали, хороший способ засунуть в текст что-нибудь непонятное, засунуть какую-нибудь такую дефиницию, засунуть какое-нибудь такое понятие, которого заведомо в законодательстве нет, что это такое, никто не знает – следовательно, что угодно можно за него выдать.

Но в этом указе есть вещи, которые, я бы сказал, пожалуй, еще поинтереснее всего того, что я описывал здесь, и о них почему-то разговоров гораздо меньше. Там есть несколько пунктов, которые механически, однотипно добавляют к нескольким пунктам из вот этого самого перечня сведений, отнесенных к государственной тайне, добавляет одно и то же словосочетание.

Значит, есть там в этом самом перечне несколько пунктов – это пункт 86-й, 87-й, 88-й и 89-й, они касаются сведений, которые до сих пор относились к людям, которые, грубо говоря, являются завербованными агентами, завербованными агентами по разным поводам. Вот они являются государственной тайной, люди, которые… Раньше это звучало так: лица, сотрудничающие (сейчас, в настоящее время) или сотрудничавшие (в прошедшем времени) на конфиденциальной основе с – ну, вот в одном пункте – с органами, осуществляющими разведывательную деятельность. В другом случае: с органами внешней разведки. В третьем случае: с органами, осуществляющими контрразведывательную деятельность. И в четвертом случае: с органами, осуществляющими оперативно-розыскную деятельность. Вы понимаете, да? Это действующие или бывшие агенты, они представляют из себя государственную тайну.

Так вот, этим указом этот перечень расширяется еще на будущих агентов. К каждому из этих пунктов приписывается следующее дополнение: лица, изучаемые в целях их привлечения к сотрудничеству на конфиденциальной основе. То есть, человек еще нигде не работает, человека еще никуда не завербовали, человек еще не сделался ни разведчиком, ни контрразведчиком, ни сотрудником оперативно-розыскных каких-то органов или чего-нибудь еще, его только изучают, к нему присматриваются, к нему примериваются. И он уже в этот момент представляет из себя государственную тайну, и, следовательно, все, что с ним связано, вот весь этот процесс присматривания к нему, вот этого вот изучения его в целях привлечения к сотрудничеству на конфиденциальной основе – это все тоже становится государственной тайной.

Что это означает? Самое интересное – это, конечно, вот последний из этих четырех пунктов, он теперь звучит так. Я его прочту целиком. Что государственной тайной являются: сведения о лицах, изучаемых в целях их привлечения к сотрудничеству на конфиденциальной основе, сотрудничающих сейчас или сотрудничавших раньше на конфиденциальной основе с органами, осуществляющими оперативно-розыскную деятельность.

Что это означает? Любую слежку. Речь идет о любой слежке. Любая телефонная прослушка, любое чтение любых писем, любое заглядывание в любой интернет и в любую переписку, любое заглядывание в окно, любой досмотр чего угодно – все это составляет теперь государственную тайну, при желании. И на вопрос: а что это вы делаете? А куда это вы лезете? А почему вы слушаете это? А почему вы смотрите то? Всегда можно будет ответить: минуточку, мы изучаем этого человека в целях его привлечения к сотрудничеству на конфиденциальной основе. Отвалите. Он наш будущий агент. И на этом все вопросы должны закончиться.

Пауза на несколько минут, после новостей вернемся к этой теме.

НОВОСТИ

С. Пархоменко

С.ПАРХОМЕНКО: Кто-то хотел, чтобы деньги из-за границы возвращались обратно? Ну, вот они возвращаются

Мы говорили в первой половине программы почти все время об указе о засекречивании данных о потерях. Так, в общем, его называют все, хотя на самом деле в нем есть, помимо этого чрезвычайно важного обстоятельства, еще второе, на котором я заострял внимание – это то, что мы все с вами теперь объявлены лицами, которых изучают в целях их привлечения к содействию на конфиденциальной основе к чему-нибудь важному. В связи с этим с нами можно делать абсолютно все что угодно: можно куда угодно подглядывать, что угодно прослушивать – и все это будет государственной тайной, и никто не посмеет никаким образом требовать открытого общественного контроля над этим, потому что мало ли кого из нас куда вербуют. Ну, а потом: ну, не завербовали, не получилось, извините. Ну, вот я его вербовал-вербовал, изучал-изучал – не понравился. Ну, что? Ну, оставил его в покое. В чем же, собственно, теперь дело? Посмотрите при случае на этот указ, в нем много интересного.

Ну, и непосредственно примыкающий сюда сюжет – это одно из главных событий минувшей недели, это история с фондом «Династия». Я про это уже много говорил две недели тому назад, вы слышали, я почти целую программу посвятил фонду «Династия», тому, что он означает и для российской науки, и для российского образования, и тому, какое это было удивительное явление – к сожалению, я вынужден говорить об этом в прошедшем времени – для российской общественной жизни в целом. Конечно, сейчас, когда все это приобрело уже тот самый, к сожалению, решительный оборот, о котором мы с вами говорили еще две недели тому назад, осталось несколько деталей, которые здесь важно подчеркнуть.

Во-первых, что касается юридической законной стороны дела, мы имеем дело с дырой в законе. Мы имеем дело с классическим случаем брака депутатской работы. Другое дело, что этот брак может оказаться осознанным, и в наших условиях вполне вероятно, что это было сделано специально.

Речь идет о том, что закон об иностранных агентах – это закон, который регулирует специальный режим для тех общественных организаций, которые получают от каких-то иных юридических или физических лиц, находящихся за рубежом, получают финансирование. В данном случае речь идет о деньгах российского гражданина Зимина, которые легальным образом находятся заграницей, на счетах, которые им были задекларированы, которые признаны им как свои, за которые он несет ответственность, с которых он готов платить налоги в случае, если это необходимо будет по российскому закону, и он нисколько не скрывает, что он является бенефициаром этих компаний, на счетах которых находятся эти деньги. Это его собственные деньги, которые он переводит сюда в Российскую Федерацию. Фактически он репатриирует деньги вот этим самым способом.

Кто-то хотел, чтобы деньги из-за границы возвращались обратно? Кто-то хотел, чтобы вывезенные капиталы возвращались назад? Ну, вот они возвращаются. Они возвращаются в количестве сотен миллионов рублей в год, больше четырехсот миллионов должно было быть потрачено на различные программы фонда «Династия» в текущем 2015 году.

Вот, пожалуйста, это деньги российского гражданина Зимина. Какой иностранный агент? Причем здесь иностранный агент?

Второе важное обстоятельство. Короткий ответ на вопрос: «за что бьют Зимина?» должен был бы звучать так: «Зимина бьют за Ясина».

Основной претензией к деятельности Зимина и фонда Зимина является то, что он финансировал фонд «Либеральная миссия» Евгения Григорьевича Ясина, того самого Евгения Григорьевича Ясина, которого вы так хорошо знаете, который ведет здесь программу на «Эхе Москвы», который является научным руководителем Высшей школы экономики, который является одним из признанных авторитетов, вообще, отцов российской экономической школы на сегодня. Это в высшей степени достойная, в высшей степени уважаемая личность. Обоим им, кстати, за восемьдесят уже, и Дмитрию Борисовичу Зимину, и Евгению Григорьевичу Ясину. Вот одного из них решили наказать за другого, за поддержку деятельности фонда «Либеральная миссия».

Но важно вот что: ни в коем случае не нужно забывать, что мы с вами, отвлекаясь на конкретный случай фонда Ясина «Либеральная миссия» и фонда Зимина «Династия» должны понимать, что эти два случая являются только конкретными приложениями абсолютно бессмысленного, абсолютно вредительского, абсолютно разрушительного и подлого закона об иностранных агентах.

Вот ни в коем случае нельзя утерять из вида лес за вот этими двумя стройными соснами, на которые мы сейчас смотрим так внимательно. В конце концов, оказывается, что в этом даже есть какой-то пропагандистский позитивный эффект для сегодняшней кремлевской власти, когда все концентрируются на этих двух случаях, и говорят: да, вот это вот совсем невыносимо, это все ужасно, этого совершенно не может быть. Ну, во всех остальных случаях – ладно, но здесь-то!

Послушайте, нет никаких всех остальных случаев, которые бы отличались от этого. А случай с Transparency International, он что, лучше что ли? А случай с «Мемориалом», он лучше что ли? А случай с «Общественным вердиктом», организацией, которая оказывает юридическую помощь людям, которые подвергаются всяким судебным и следственным дискриминациям, он лучше что ли? А случай с «Солдатскими матерями» петербургскими, он лучше что ли?

Мы видим колоссальное количество случаев, когда последовательно уничтожаются самые ценные общественные некоммерческие организации, которые работают в России под видом этого закона. И просто вот этот абсолютно невообразимый вопиющий случай с фондом Зимина, он нас как-то отвлекает от общей картины. Отвлекать не нужно. Еще нам отдельно рассказывают про то, что, скажите спасибо, что не объявили нежелательной организацией. Нежелательная организация – это вообще гораздо хуже.

Давайте мы с вами все-таки вспомним, что статус иностранного агента был изобретен для оскорбления, намеренно для оскорбления людей, которые создают эти организации, которые работают в этих организациях и которые имею дело с этими организациями.

Я абсолютно уверен, что те стипендиаты, которые получали помощь от фонда Ясина – студенты, аспиранты, действующие ученые, они имеют полное право сегодня обратиться в суд с иском об ущербе, который был нанесен их чести, достоинству и деловой репутации, потому что они, будучи стипендиатами этого фонда, получили оскорбление в форме вот этого самого иностранного агента. Они ничей не агент. Они – люди, которые работают на свою родину, на российскую науку, на прогресс российского общества и так далее.

Это было сделано, во-первых, для того, чтобы нанести моральный ущерб этим организациям и этим людям, как я говорил, и это было сделано для того, чтобы практически сделать их работу невозможной.

То, что говорят сегодня чиновники: а чего они так булькают, чего они так возбухают, чего они обижаются? Им же ведь никто не запрещает продолжать, - говорит, скажем, господин Песков. Говорит, что, не надо тут утрировать и не надо тут преувеличивать. Когда господину Пескову, когда вдруг и если ему удастся в жизни сделать что-нибудь достойное, и он будет по этому поводу оскорблен, вот тогда он и сможет говорить о том, что нужно, а чего не нужно утрировать или преувеличивать. Пока ничего подобного тому, что сделал Зимин, ему в жизни сделать не удалось. Поэтому пусть помалкивает. Ему эта ситуация незнакома.

Совершенно очевидно, что с этим статусом иностранных агентов организации эти работать не смогут, коль скоро они хотят работать и с государственными учреждениями, и с государственными учебными учреждениями, с библиотеками, с учебными центрами, с научными организациями. В том числе, в огромном количестве расположенными вдалеке от Москвы. Мы понимаем, что чем дальше, тем с большим недоверием относятся к этому статусу в России.

И в этой связи последнее, что я хотел бы сказать, что, насколько я понимаю, 6 июня состоится в Москве митинг, в котором примут участие люди, работающие в научных учреждениях, люди, работающие в сфере науки, в сфере образования, в защиту фонда «Династия» и в защиту российской науки, которая таким образом в очередной раз оказалась дискриминирована при помощи вот этих репрессий, которым подвергся фонд «Династия». Подробностей, конечно, до 6-го числа будет еще много, но пока просто, что называется, запомните эту дату.

Ну, и последний сюжет, без которого я, конечно, не мог бы эту передачу закончить, это история о вот этом скандале вокруг ФИФА, вокруг футбольных чемпионатов. Действительно, история невероятно живописная, такая детективная, кинематографическая. И здесь тоже очень много всякого лишнего по этому поводу наговорено.

Ну, прежде всего, причем здесь Соединенные Штаты? Почему Соединенные Штаты влезли в эту историю на территории Швейцарии, почему они занялись этой организацией и так далее? Дело в том, что среди тех, кто сейчас последовательно подвергается обвинениям со стороны американской системы юстиции, среди этих людей очень много американских граждан или граждан, так сказать, примыкающих к Соединенным Штатам территорий, всяких Каймановых островов, разнообразного Тринидада и Тобаго и так далее. Это традиционно территория, которая в связи с близостью к границам Соединенных Штатов находится под постоянным, так сказать, присмотром и является предметом постоянного внимания и американской юстиции, и американских следственных органов, и американской прокуратуры, поскольку это и такой какой-то передаточный пункт на пути наркотрафика из Южной Америки на территорию Соединенных Штатов. И это традиционное место отмывания криминального капитала в банках этих стран, что, конечно, мы ясно видим в деле вокруг ФИФА.

Ну, и было еще одно абсолютно конкретное обстоятельство. Американское следствие заработало особенно интенсивно после того, как было принято решение о проведении очередного Чемпионата мира в 2022 году в Катаре. Дело в том, что Соединенные Штаты претендовали на этот чемпионат, и у них были очень хорошие шансы этот чемпионат получить, и для американских чиновников в какой-то момент стало совершенно ясно и, что называется, невыносимо видеть, как у них из-под носа увели этот чемпионат благодаря тем коррупционным схемам, которые в ФИФА работали.

Почему я так уверенно говорю об этих коррупционных схемах? Дело в том, что расследование это ведется очень давно, и сегодня совершенно очевидно, что, начиная с конца 80-х годов, или уж точно с начала 90-х годов, обнаружены и описаны очень ясно и очень отчетливо разнообразные факты колоссальной по масштабу – речь идет о многих десятках, а в ряде случаев сотнях миллионов долларов – криминальной деятельности в рамках ФИФА. Речь идет о взятках, о рэкете по существу, об откатах, об отмывании криминальных денег во всяких сомнительных банках и так далее.

И вот центром этого расследования стал человек, чрезвычайно интересная и парадоксальная фигура, человек, который называется Чарльз Блейзер, это по национальности, по гражданству американец, ему 72 года, чрезвычайно колоритная такая фигура с огромной бородой, похожий на Деда Мороза такой здоровенный дядька, который довольно давно уже получил, что называется, прозвище «Мистер 10%».

Это был человек, который, будучи во главе одной из самых, что называется, денежных организаций в составе ФИФА, организации, которая называется КОНКАКАФ, это Конфедерация футбола Северной Америки, Центральной Америки и стран Карибского бассейна, вот он был генеральным секретарем этой самой КОНКАКАФ, и на этом посту вращал огромными деньгами, огромными контрактами, и, собственно, первый эпизод, о котором идет речь, это эпизод, который относится к Чемпионату мира по футболу 1998 года, это тот самый чемпионат мира, если помните, который прошел во Франции, и который французы тогда триумфально выиграли. А голосование о том, где будет происходить этот чемпионат, проходило в 1992 году, и тогда соперничало три страны: Франция, Марокко и Швейцария. Когда состоялось голосование, Швейцария не получила ни одного голоса, Франция получила тогда 12 голосов, и Марокко 7.

С.ПАРХОМЕНКО: Последовательно уничтожаются ценные общественные НКО,работающие в России под видом этого закона

Так вот, по меньшей мере, 1 из этих 7-ми голосов, отданных за Марокко, за проигравшую страну, был Марокко куплен. И есть подробнейшая разработка того, как происходила продажа этого голоса. В ней участвовал, собственно, этот Чарльз Блейзер, и некий человек, который в следственных документах называется «сообщник №1», есть серьезное подозрение, что это такой Джек Уорнер, который как раз руководил тогда Футбольной федерацией Тринидада и Тобаго, а Тринидад и Тобаго во всей этой истории чрезвычайно важен потому, что именно банк этого самого Тринидада и Тобаго является перевалочным пунктом для огромного количества криминальных денег, которые переходят из рук в руки в ходе вот этих всех операций.

И вот этот самый Блейзер, который тогда занимался и получил огромную, примерно миллионную взятку за вот этот самый голос, за Марокко, который, тем не менее, не помог Марокко выиграть, после этого было еще несколько таких криминальных эпизодов, Блейзер этот с 1996 по 2013 год был генеральным секретарем этого самого КОНКАКАФ, Конфедерации североамериканского футбола, и уже в 2011 году он был завербован ФБР.

Сегодня об этом говорят вполне открыто, ему были предъявлены тогда конфиденциально обвинения, и он согласился быть осведомителем ФБР, и был им на протяжении последних 4-х лет, и записал огромное количество разнообразных разговоров при помощи скрытой аудиозаписи. У него был специальный микрофон, вмонтированный в брелок для ключей, с которым он все эти 4 года ходил со встречи на встречу.

Особенно много он записал во время Олимпийских игр в Лондоне в 2012 году, когда там тоже собирались футбольные чиновники для обсуждения всяких текущих проблем.

И больше 45-ти встреч прошли под непосредственным наблюдением ФБР при помощи этого человека. В том числе, одна из встреч, о которых идет речь, это его большой разговор с российским чиновником по имени Алексей Сорокин, это довольно крупная фигура, это человек, который был тогда генеральным директором Российского футбольного союза, он возглавлял заявочный комитет Чемпионата мира 2018 года. Он сейчас является главой Организационного комитета по подготовке к проведению Чемпионата мира 2018 года. Это очень важный российский чиновник, вот он оказался одним из тех, разговор с которым был записан этим самым Блейзером. И вот теперь Блейзеру тоже предъявлено судебное обвинение. Ну, по всей видимости, его наказание будет смягчено, его вина будет признана частично, так сказать, искупленной.

Но это обвинение совершенно никак не связано ни с каким российским чемпионатом. И когда российские чиновники говорят, что это все атака на Россию, это классическая горящая на голове шапка. В тех юридических документах, которые сегодня имеют отношение к тому, что уже произошло с чиновниками высокопоставленными, чиновниками ФИФА, нет почти ни слова про Россию. Там Чемпионат 2018 года упоминается очень вскользь. А материалы, например, вот этого исторического разговора между Чарльзом Блейзером и Алексеем Сорокиным, они до сих пор не опубликованы. Никто не знает, о чем они говорили. Известно, что был этот большой разговор.

И Блейзеру предъявлено обвинение по трем пунктам. Один – это взятки при, собственно вот, голосовании о том, где будет проходить Чемпионат мира 1998 года, вот этот самый случай с Марокко и Францией. Второй эпизод – это контракты, и взятки, и откаты, которые он получил при организации золотого кубка вот этого самого КОНКАКАФ, то есть, Североамериканской ассоциации. Вообще, надо сказать, что это Блейзер сыграл огромную роль в продвижении футбола в Соединенных Штатах Америки. Вот на американском рынке он оказался совершеннейшим королем, он первый, так сказать, почуял, что все-таки Соединенные Штаты не проживут без этого самого соккера. У них там есть другой футбол, но он вот занимался, собственно, футболом на американской территории, и вот, собственно, второй эпизод, он связан вот с этим самым кубком Североамериканской футбольной конфедерации.

И третий эпизод связан тоже с взятками, которые были получены при раздаче контрактов, связанных с маркетингом и с правами на трансляции Чемпионата мира в Южной Африке 2010 года.

Ни слова про Россию, ни слова про 2018 год.

И, собственно, на основании его показаний и на основании его записей, главным образом, выдвинуто второе обвинение – этот документ опубликован, его можно найти в сети, он у меня есть целиком. Вот, собственно, документ с обвинением против Блейзера относительно небольшой, там 35, что ли, страниц. Второй документ гораздо больше, в нем больше 160-ти страниц. Это документ с обвинением против 14-ти высокопоставленных чиновников ФИФА, в том числе, 9 членов исполкома.

Там есть такой вице-президент ФИФА Джеффри Уэбб, там есть Джек Уорнер, человек, который вот собственно из этого самого Тринидада и Тобаго, который считается основным подельником Блейзера в этих делах о взятках при голосовании за то, где будут происходить разные чемпионаты мира. Ну, и некоторое количество еще всяких влиятельных людей, такой Эухенио Фигередо, Хосе Мария Марин, Эдуардо Ли, Хулио Роча, Николас Леос, Рафаэль Эскивель, Костас Таккас и еще некоторое количество чиновников.

По 12-ти эпизодам им предъявлены обвинения. Очень подробные, буквально с перечислением конкретных телефонных звонков, которые они сделали, конкретных встреч и конкретных переговоров в конкретных местах, которые они привели, конкретных переводов на конкретные банковские счета. Чрезвычайно подробно.

Я готов, если вдруг наши футбольные специалисты здесь на «Эхе», прежде всего, Алексей Осин, который, я думаю, должен этим заинтересоваться, захочет посмотреть на это на все своими глазами, я готов ему представить все эти документы. Они у меня есть, я их все раздобыл. Это чрезвычайно увлекательное зрелище, демонстрирующее, каким образом была устроена ФИФА, и как глубоко были разработаны там механизмы разнообразного выкачивания денег из вот этого самого мирового футбольного процесса. Вот эти 12 эпизодов, о которых идет речь, они главным образом связаны с американским и латиноамериканским футболом. Это всякие кубки – Кубок Бразилии, Кубок Центральноамериканского футбольного союза, Кубок Южноамериканской федерации футбола КОНМЕБОЛ, Кубок Карибского футбольного союза, и так далее и так далее.

Вот основное воровство происходило там. Опять-таки, очень вскользь упоминается российский чемпионат будущий 2018 года и чемпионат 2022 года в Катаре, буквально в нескольких словах.

Но что чрезвычайно важно: все эти люди, эти люди знали все, эти люди сегодня остались один на один с американской юстицией. Им грозят колоссальные сроки, им грозят долгие десятилетия тюремного заключения и неотвратимый американский суд. Там все доказано. Эти люди будут разговаривать, они будут разговаривать и про российский чемпионат, они будут разговаривать и про катарский чемпионат. И я думаю, что нас с вами в ближайшие дни ожидает чрезвычайно много интересного на эту тему.

Это была программа «Суть событий», я Сергей Пархоменко, всего хорошего, до свидания.