Суть событий - 2017-08-25

С.Пархоменко

За исключением Арины Бородиной у нас всё на своих местах. У нас есть номер для SMS-сообщений +7 985 970-45-45. И я надеюсь, что трансляция в YouTube тоже работает. Мы знаем что-нибудь про трансляцию в YouTube? Сейчас мне ответят. Ну, вроде, должна быть. Ну, так, на вид, всё должно работать. Вот. А также и все прочие трансляции. Так что слушайте и смотрите «Эхо Москвы» - хорошо видно, хорошо слышно. И можно даже не зависеть от капризов всяких радиоволн, и это становится всё более и более распространенным способом нашего с вами общения.

Я как обычно, даже несколько раньше, чем обычно, сегодня вывесил у себя в Facebook специальный такой... Да, вот мне говорят, что всё в порядке с YouTube, всё хорошо.

Да. Так вот я вывесил в Facebook пост такой традиционный вопрососборный и темоприемный для того, чтобы люди могли мне сказать, о чем им интересно было бы поговорить и послушать в этой программе. И большое спасибо, очень много было там комментариев. Вообще это оказался такой, очень эффективный способ обратной связи, и я и дальше буду им пользоваться. Пожалуйста, если вдруг кого нет в Facebook, присоединяйтесь к Facebook и находите там меня – я там под своим собственным именем. И будем таким способом с вами общаться.

Ну, новость сегодняшняя, которую я, в общем, не планировал, но мимо которой я, конечно, пройти не могу – это вот эта история с новыми данными о катастрофе малазийского «Боинга» MH-17, которая была передана российской стороной международной следственной группе.

Вообще известно, что российская сторона последовательно саботировала деятельность этой международной следственной группы, отказывалась передавать разные сведения, отказывалась с ней сотрудничать. Много раз международная следственная группа запрашивала российских специалистов, получала под разными предлогами либо отказы, либо молчание, либо какую-то совершенно поразительную ахинею вроде фальсифицированных спутниковых снимков самолетов. Помните эту историю с Михаилом Леонтьевым, который это демонстрировал, какие-то феерические летчики Волошины, которые вылезали там из каких-то кабин самолетов и рассказывали какие-то фантастические истории лично главному редактору «Комсомольской правды» господину Сунгоркину. Ну, в общем, много было всякой ахинеи и явно был саботаж этой деятельности.

Между тем Россия заблокировала создание международного трибунала. Россия всячески препятствует тому суду, который назначен и который, по всей видимости, произойдет уже в апреле в Нидерландах. Ну вот, теперь появились давно запрошенные сведения с радаров.

Там история была такая. Я посмотрел по данным голландской прокуратуры и международной следственной группы, в феврале 2017 года, нынешнего года были, наконец, переданы данные диспетчеров, данные наблюдения за этой полетной зоной. Они были переданы в очень странном формате. Вообще есть международный формат общепризнанный. Он не является стопроцентно обязательным, но он является стопроцентно распространенным. И этим форматом пользуются все страны, в том числе и Россия. Он абсолютно привычен. Этот формат для передачи данных вот этих радарных наблюдений называется ASTERIX, и придуман он, на самом деле, был не с какими-то там криминальными целями, не для каких-то расследований, а он просто очень рациональный и с точки зрения объема передачи данных. Это формат, который позволяет, передавая очень небольшие пакеты, в том числе в условиях всякой неустойчивой связи, в условиях, когда канал не очень хорошо работает, позволяет передавать между разными системами вот этой вот всемирной системы наблюдения за полетами передавать точные и однозначно интерпретируемые (вот, что очень важно) данные о передвижении всяких воздушных объектов.

Называется он ASTERIX, еще раз скажу. Это, на самом деле, такая хитрая аббревиатура – посмотрите в интернете, если хотите, есть масса сведений на эту тему. И расшифровывается эта аббревиатура, ну, примерно так, что это общеупотребительная структурированная система наблюдения за евроконтролем и обменом информацией по этому поводу.

Интересно, что эти данные, например, как... Вот, я нашел сообщение, еще в феврале 2017 года писала на своем официальном сайте голландская прокуратура. Данные в формате ASTERIX могут быть правильным образом интерпретированы, - сообщают они, - и они могут быть верифицированы. То есть может быть очень точно установлено, были или не были с этими данными совершены какие-либо последующие манипуляции или какие-нибудь ошибки при передаче. Вот этим эти данные ценны, потому что из-за того, что это такой, очень скупой формат, очень небольшой пакет информации передается, там, в общем, нечего искажать. Это всё довольно легко перепроверяется и легко верифицируется.

Россия передала тогда эти данные в каком-то странном, специфическом формате в виде электронных данных, сделанных на каком-то странном самодельном программном обеспечении на русском языке и не предоставила никаких подробных инструкций относительно пользования этим. Грубо говоря, учебника никакого не было, как с этими данными обращаться и как к ним относиться. И об этом тогда же, в феврале 2017 года международная следственная группа заявила, что вы нам чего-то такое прислали, но мы не можем этим пользоваться – пришлите это в нормальном формате, так, как это принято, так, как это обычно передают из одних в систем другую, так, чтобы мы могли это нормальным образом использовать, нормальным образом расшифровать, или дайте нам подробную инструкцию, как обращаться с вашими данными. Грубо говоря, пришлите нам учебник, как этим пользоваться.

И вот только теперь, если я правильно понимаю, эти данные в нормальном формате, в формате ASTERIX были переданы. Что там в них, ну, потребуется какое-то время, чтобы их интерпретировать. Но по всей видимости, там ставится под сомнение район запуска ракеты. Это давний предмет спора между международной следственной группой и представителями российских военных властей. Пытается российская сторона доказать, что «Нет, запуск был осуществлен из другой зоны, и эта зона на момент запуска находилась под контролем украинской армии, а не ДНРовских сепаратистов».

С.Пархоменко: Возглавляют это люди, являющиеся почти эталоном трусости и сервильности на сегодня

Ну, во-первых, давно уже доказано, что, на самом деле, эта зона, даже и эта зона в любом случае находилась под контролем ДНР. Не очень понятно, почему так упорствует на этом российское руководство. А главное, что, ну, в общем, есть абсолютно точная информация и совершеннейшая ясность о том, с какой точки была запущена ракета. Ну, нет больше на эту тему совсем никакого спора, и это невозможно опровергнуть никакими данными радара, потому что это просто физически продемонстрировано. Ну, есть съемки этой ракеты, которая передвигается, пусковой установки точнее. Есть место запуска, есть след от этого запуска, есть фотографии запуска этой ракеты, есть данные о том, кто сидел за рычагами этого тягача и этого транспортного устройства. Есть конкретные имена и звания этих людей, и происхождение частей, откуда они взялись, и сама эта машина с номером, со всеми своими опознавательными знаками, со всеми своими особенностями. Там множество есть всяких дополнительных обстоятельств, которые позволяют ее идентифицировать. Там особое расположение на ней какого-то дополнительного оборудования, там какие-то провода, которые к ней были подключены так, а не сяк. Ну, в общем, есть очень много таких, индивидуальных элементов, которые позволяют точно определить конкретную машину, вот, конкретный экземпляр, проследить, откуда он взялся, как он ехал, куда он приехал, где он стоял и куда он убрался обратно.

Вот это всё есть. Не очень понятно, зачем нужно доказывать, что это было всё где-то в каком-то другом месте и с какой-то другой ракетой. Ну, в некотором роде это невозможно.

Но российская сторона решила сделать еще одну попытку. Ну, о’кей, ну, пусть делают. Ну, я думаю, что следственная группа отметит это всё на предстоящем суде, и мы с вами обнаружим какие-то пояснения относительно того, зачем российская сторона еще раз попыталась ввести в заблуждение эту следственную группу.

Само по себе это довольно интересно (ну, мотивы, например, интересны). Это чтобы что вот это всё происходит?

О’кей, будем следить. Я думаю, что осталось не очень долго. Всё это не быстро, но неумолимо приближается, прямо скажем.

Еще один сюжет, о котором я очень хочу... Точнее не так. О котором я не хочу говорить, но вынужден. Это неприятная очень история, касающаяся человека, которого я лично знаю и который мне очень симпатичен, и с которым мы даже (могу это с гордостью сказать) в некотором роде дружим. Это Сергей Алексашенко, известный российский финансист, экономический аналитик и международный экономический консультант, которые последние несколько лет живет в США. Я, вот, в прошлом году несколько месяцев (может быть, вы помните) тоже провел в Штатах, мы там с ним не раз виделись и обсуждали разные интересные сюжеты. Пользуясь случаем, передаю привет ему.

Я должен сказать, что, вот, случай с Алексашенко – он стал каким-то таким тестом, я бы сказал, на гнусность для некоторого количества российских СМИ. Ну, вот, пока чемпионом гнусности, на мой взгляд, является интернет-ресурс под названием Лента.ру, который недавно обрел своего нового главного редактора. Этому главному редактору 23 года, зовут его Владимир Тодоров. Вот, поразительно: этому человеку, если ему 23 года, значит, если я правильно понимаю, он родился в 1994, что ли, году, да? То есть через 3 или даже 4 года после формального окончания советской власти. Между тем, он этот Совок как-то умудрился всосать я уж не знаю там, с какими жидкостями. Там, с молоком матери или еще с чем-нибудь? Вот, ну, как это поселилось в его организме, не понятно.

И, вот, под руководством этого человека выходит материал – я его видел своими глазами – на Ленте.ру, который называется следующим образом: «Без наград, но в Штатах». Вы понимаете, ну, с чем рифма и на что здесь намекают, да? И дальше подзаголовок: «Беглый архитектор дефолта попался на контрабанде».

Дальше мы начинаем читать этот текст и обнаруживаем то, что мы обнаруживаем во всех сообщениях по поводу неприятностей, которые то ли случились, то ли даже не случились с Алексашенко, что Алексашенко то ли был, то ли не был (не понятно) задержан то ли в Домодедово, то ли в Шереметьево (не понятно). И вроде бы, какое-то подразделение таможни, каковое подразделение таможни само это опровергает, имеет к нему претензии. И, вроде бы, они завели какое-то дело и арестовали его. Но сами они опровергают, что они завели дело, а Алексашенко сам 2 недели тому как уже уехал за границу и не понятно, как он это сделал, если против него возбуждено уголовное дело. Кроме того, он летел из Шереметьево, а речь идет почему-то о Домодедово и о том, что будто бы он вывозил какие-то коллекционные, а, может быть, свои собственные... Но поскольку это всё одно сплошное «будто бы», то не очень понятно. В общем, какие-то наградные предметы, какие-то то ли наградные знаки, то ли настоящие, то ли копии. И, вот, не задекларировал их.

Ну, насколько я помню, Алексашенко является коллекционером всяких денег. Во всяком случае, это модно среди российских банкиров, как-то даже не модно, а принято. Ну, скажем, очень известным таким коллекционером является знаменитый такой, я бы сказал, легендарный глава российского Центрального Банка Дубинин. По-моему, если я правильно помню, Алексашенко тоже.

Насчет орденов – не знаю. Но чрезвычайно странно узнать, что он вез какие-то копии. Ну, я вообще видал такие копии: во многих европейских городах, во всяких антикварных лавочках можно увидеть китайского производства прямо штабелями лежат там всякие советские ордена. Это, в общем, такая, модная вещь. Они почти ничего не стоят, стоят там несколько евро. Это, в общем, сувениры, это такая... Как сказать? Ну, вещь для совсем уж неискушенной публики. Как-то мне трудно себе представить, что Алексашенко всё это вез.

Но смысл этого всего мне, тем не менее, совершенно понятен. Я хорошо помню, как это всё бывало в прошлые разы. Я помню, как в январе 2007 года в аэропорту Шереметьево была задержана за контрабанду Манана Асламазян, чрезвычайно важный для российской журналистики человек, человек, который много лет руководил деятельностью компании Интерньюс в России и готовил специалистов в телевидении для разных российских телекомпаний. Прежде всего для региональных компаний они проводили всякие конкурсы, они воспитывали всякую молодежь, делали это чрезвычайно хорошо. Огромное количество всяких уважаемых замечательных людей вроде Светланы Сорокиной, например, принимали участие в их работе.

И дальше эта компания была преобразована в другую, которая называлась, если я правильно помню, «Образованные медиа», и в какой-то момент было решено, что они российскому государству не нужны, что квалифицированные журналисты, квалифицированные кадры на телевидении и не только на телевидении нашей стране больше не требуются. И нужно было эту компанию закрыть.

Вот, ее закрыли таким способом, поймали Манану Асламазян на том, что она везла при себе 10 тысяч евро (она ввозила в Россию). Обратите внимание, евро, потому что норма, которую можно провозить без декларации, это 10 тысяч долларов. Значит, вменили Манане Асламазян вот эту разницу между 10 тысячами долларов и 10 тысячами евро. Я уж не помню тогдашний на январь 2007 года курс между евро и долларом, но поверьте, это была очень небольшая сумма. Вот эта сумма превышения была объявлена контрабандой.

Манана не знала, что эти 10 тысяч имеют отношение не к любой валюте, а вот к этой конкретной, что речь идет только о долларах.

А дальше было отвратительное, абсурдное совершенно уголовное дело. Оно продолжалось 1,5 года до середины 2008 года. За это время компания «Образованные медиа» была разгромлена. Были изъяты ее архивы, было изъято ее оборудование, был опустошен ее офис, были разогнаны ее сотрудники. Сама Манана Асламазян вынуждена была уехать из России и никогда больше работа этой компании не возобновилась. Вот это один случай.

Другой случай, может быть, еще более анекдотический и менее трагичный, но тоже вполне отвратительный – это случай с Альфредом Кохом, который был обвинен тоже идиотским образом в контрабанде после того, как при нем обнаружили картину стоимостью, кажется, 18 тысяч рублей. И это было где-то весной, что ли, или в середине 2014 года (вот, примерно в такое время). И таким образом Коха тоже вынудили навсегда покинуть Россию. Почему вынудили, понятно – потому что это был человек, который абсолютно открыто демонстрировал свое сочувствие и свою поддержку с целым рядом разных гражданских организаций. В том числе, например, я знаю, что он как-то дружил с «Русью сидящей» Ольги Романовой и еще с целым рядом других организаций, и как-то помогал им, чем мог, и иногда советом, иногда, может быть, и не только советом, и опытом, и деньгами, и я не знаю, чем еще он им помогал. Но, во всяком случае, было понятно, что он этого не очень боится. Вот.

С.Пархоменко: Почему в молчаливом угрюмом, недоверчивом молчании всё это проделывается?

И в какой-то момент было решено, что не надо больше здесь Альфреда Коха. Ну, я, наверное, один из последних людей в России, который будет как-то лично о Кохе отзываться, там, с каким-то сочувствием или с чем-то еще. Я хорошо помню его роль, ужасную роль в уничтожении компании Медиа-Мост, когда он выступил таким наемником. Но с другой стороны, я должен сказать, что, вот, в последние годы... Я уж не знаю, отчего. Может быть, от того, что как-то ему захотелось, чтобы его репутация была связана с чем-то другим в жизни, а не только с историей с компанией Медиа-Мост. Он, вот, работал вместе с разного рода гражданскими организациями в России, и за это поплатился вот таким способом.

Кто такой Алексашенко, вы прекрасно знаете, вы слышите его еженедельно по «Эху Москвы». Вы знаете, как этот человек говорит. Вы знаете, что этот человек думает. Вы знаете, что он довольно решительно, очень квалифицированно, очень аргументированно, очень спокойно и очень систематически критикует российскую власть, прежде всего российские разного рода экономические и финансовые ведомства. И довольно часто демонстрировал их некомпетентность, и довольно часто демонстрировал некоторые такие реальные мотивы, по которым они действуют, которые, ну, совсем-совсем не описываются как попытка отстоять экономические интересы российских граждан и, в частности, наименее защищенных слоев российских граждан, когда речь идет, скажем, о пенсиях и о том, что вытворяет российское правительство с пенсиями, систематически там их частично конфискуя, когда речь идет обо всяких социальных программах, когда речь идет о поддержании разумной политики в области национальной валюты и так далее, и так далее.

Все вот эти истории с санкциями, все истории с антисанкциями, которые, по существу, являются санкциями, наложенными Россией на самою себя.

Алексашенко – человек едкий, сложный, так сказать, в общении. Противоречить ему трудно. Аргументы его жесткие и достаточно сложные для любой полемики. И я бы сказал, что он как... Ну, он не журналист, несомненно, он, может быть, в какой-то мере публицист или он, скажем, такой, популярный аналитик (вот так я бы это назвал). Он власти российской сегодняшней неудобен и не нужен. И вот результат: нашли достаточно нечистоплотных людей в журналистской среде, прежде всего это относится, вот, к «Московскому комсомольцу», который в одиночестве поднял сейчас эту историю абсолютно непроверенную, абсолютно сумбурную, абсолютно такую, надутую, накрученную. Ну и нашлись и другие. Интерфакс приложил свою руку к этому, ну и вот Лента.ру, конечно, как-то особенно отметилась.

В очередной раз я должен сказать, что мне стыдно за коллег. Я стыжусь в такие минуты своей собственной принадлежности к этой профессии. К сожалению, в нашей профессии есть люди бессовестные, безграмотные и, я бы сказал, предающие наше дело. Сознательно причем. 23 года – это достаточный возраст, достаточно уже большой мальчик, чтобы понимать, что он делает, и нести ответственность за свои поступки. Уже как-то вот это самое молоко, с которым он всосал этот Совок, оно на губах у него должно было обсохнуть за это время. А он всё изображает из себя дитя неразумное. Вот, что я хотел бы сказать по поводу Алексашенко.

У меня осталось не так много времени до перерыва. Я начну сюжет, о котором очень много, неожиданно много для меня было вопросов и разговоров вот в этом моем Facebook сегодня. Речь идет о довольно скандальном сюжете, о том, что ряд московских школ сначала объявили, а потом опровергли, как я понимаю, свое намерение перенести 1-е сентября в связи с Курбан-Байрамом.

Я довольно глубоко залез в эту историю, посмотрел, что есть на сайте Департамента образования Правительства Москвы. Убедился, что ничего нет на сайте Департамента образования Правительства Москвы. Департамент образования набрал в рот воды вместе с господином Калиной и всеми остальными сотрудниками, и молчит в тряпочку, и не говорит на эту тему ни слова.

И сейчас формально дело обстоит следующим образом. Что будто бы вопрос об этом передан на личное усмотрение директоров нескольких школ, которые находятся в Мещанском районе Москвы, то есть в том районе, который непосредственно окружает большую московскую мечеть и который обычно является местом, где происходит массовое празднование Курбан-Байрама: там обычно все улицы бывают заполнены молящимися людьми, и там не пройти, не проехать. Вот, значит, решайте сами.

Я ни одной секунды в это не верю. Не бывает такого, чтобы директора школ сами решали, когда им начинать учебный год. Совершенно очевидно, что они в последний момент, может быть, за день, за два до 1-го сентября получат команду в виде телефонного звонка, скорее всего, и им велят или открыться, или не открываться, или перенести, или не переносить, и они этому подчиняться. Так устроено образование в Москве, так это будет и в этот раз, я думаю.

Но московская администрация спряталась за их спинами, за спинами этих директоров, за спинами учителей, оставила их один на один в разговоре с родителями. И им это будет нелегко, потому что видно, что вокруг этого большой скандал, мнения разделились.

Но на самом деле, за этой историей есть довольно, по-моему, одно важное серьезное обстоятельство, о котором я поговорю уже после 3-4 минут перерыва, после новостей в программе «Суть событий» со мною, с Сергеем Пархоменко.

НОВОСТИ

С.Пархоменко

Мы говорили о вот этом вот постепенно назревающем (я думаю, что самая горячая его стадия еще впереди) скандале с переносом 1-го сентября в связи с празднованием Курбан-Байрама в Москве в нескольких школах в том районе. Это довольно густонаселенный, надо сказать, московский район, который окружает мечеть, главную московскую мечеть и который обычно становится основным местом празднования мусульманских праздников уже на протяжении многих-многих лет.

Так вот. Что мне кажется важным во всей этой истории? Москва – многонациональный город, сопротивляться этому бессмысленно, а, главное, не нужно. Любой большой город, любой мегаполис, на самом деле, в большей или в меньшей степени оказывается вот таким местом объединения и перемешивания, сожительства и, не побоюсь этого слова, взаимообогащения людей разных национальностей, рас, культур, религиозных предпочтений и так далее, и так далее. Москва не исключение.

Я думаю, что в сегодняшней Москве статистически большинство еще не принадлежит людям, которые относятся к исламскому вероисповеданию, но мы движемся в этом направлении. И я совершенно не удивлюсь, если через несколько лет это произойдет, и тоже, ну, в этом есть своя логика. Во всяком случае, я думаю, что в Москве будет всё больше и больше мест компактного проживания... Это как раз не очень хорошо (лучше бы, если бы люди более или менее перемешивались и не образовывалось каких-то таких специальных национальных районов). Но это вещь сложная, и Москва вряд ли сможет этому сопротивляться, и вряд ли будет этому сопротивляться. Я думаю, что в Москве будут образовываться традиции, когда в тех или иных районах живут люди определенных национальностей или определенных вероисповеданий.

Отчасти это уже есть. В Москве есть и армянские районы – я их хорошо знаю и, надо сказать, этим пользуюсь, потому что там прекрасные армянские магазины, которые я очень люблю, со специальным сыром, особенными овощными консервами, фруктами и всякими другими прекрасными вещами.

С.Пархоменко: Именно эти люди несут ответственность за диалог, который должен быть в Москве

Есть места, где живет достаточно много выходцев из Средней Азии. Есть места, где живут выходцы из других регионов Кавказа. И так далее.

Вот, насколько я знаю, татарского района еще нет, но я не сомневаюсь, что рано или поздно он появится в Москве – татарское население довольно большое.

Так вот. Голоса этих людей не слышно в тех ситуациях, когда их голос нужен. Чаще всего мы узнаем о том, что в Москве есть, скажем, азербайджанское сообщество или грузинское сообщество, или узбекское сообщество, или таджикское сообщество тогда, когда случается какой-то мелкий локальный конфликт, какое-нибудь преступление или подозрение на преступление, кого-нибудь арестовали, кто-нибудь с кем-нибудь подрался или что-нибудь вроде этого. Тогда они, значит, вылезают и пытаются каким-то образом эту историю уладить.

Но мне кажется, что в создавшейся ситуации именно эти люди несут ответственность за диалог, который должен быть в Москве. Вот, я скажу вещь, которая, может быть, многим не понравится, но в целом я не вижу ничего особенно ужасного в том, что если так вышло, что календарно большой праздник, который празднует огромное количество людей и в связи с этим собираются вокруг своей мечети, вокруг своего храма, совпал с началом учебного года, не будет ничего ужасного, по-моему, если будет принято такое техническое решение, что поскольку там просто много народу, улицы заполнены людьми, трудно пройти, трудно проехать, почему бы не перенести на день или два... Тем более, что перенести этот религиозный праздник невозможно. Ну, он так устроен, он не двигается туда-сюда.

А 1

Я не понимаю, а чего они молчат? Они считают, что их не касается эта вся история? Вот, я абсолютно не слышу никакого их голоса по этому поводу. Почему их представители, какие-то люди, пользующиеся авторитетом, уважением, люди, к которым прислушивается сама эта община (причем, совершенно не обязательно какие-то религиозные деятели, не обязательно, там не знаю, муллы этой мечети или еще что-нибудь, а просто люди, которых уважают в этой среде), почему они, скажем, не обратятся к администрации этих школ, к родителям этих детей, к самим этим детям с нормальными человеческими словами «Дорогие друзья, у нас праздник. Мы, к сожалению, не можем его подвинуть. Пожалуйста, будьте так любезны, перенесите на несколько дней ваше начало учебного года – так будет нам всем удобнее. Мы не будем беспокоиться за вас, что, вот, вы должны продвигаться к своим школам через битком набитые улицы, вы не будете волноваться (вы, родители) за своих детей, вы, учителя, не будете волноваться за детей. Вы, дети, спокойно сможете отпраздновать свое начало учебного года. Пожалуйста, давайте с вами договоримся, как нам всем будет удобнее»? И не будет ничего удивительного, если в знак, так сказать, признательности за эту любезность эта мусульманская община пошлет, не знаю, всем учителям этих школ по букетику Незабудок. Ну, ничего в этом совершенно не будет зазорного.

Или не скажет, что «А мы за это к 1-му сентября в каждую школу принесем большую коробку наших восточных сладостей, чтобы дети пили чай как-то и вместе с нами тоже радовались нашему общему празднику».

И что? Почему нет? Почему не так? Почему в молчаливом угрюмом таком, насупленном, недоверчивом молчании всё это проделывается? Отчего это?

Мне кажется, что без этого жизнь нормальная в Москве не наладится. Мне кажется, что люди должны начинать разговаривать на разные темы, в том числе и на такие. На самом деле, ничего трагичного в этой теме нет – она вполне радостная. У одних людей праздник и у других людей праздник, и хочется, чтобы оба праздника прошли хорошо.

Вот, не знаю. Хотите, воспринимайте это как мое стороннее наблюдение, хотите, воспринимайте это как мой безответственный совет. Я уж не знаю. Но я лично не понимаю, почему взрослые люди и с одной, и с другой стороны не могут этого наладить.

То же самое, между прочим, относится и к православным праздникам. То же самое относится к еврейским праздникам. Они не столь многочисленны по понятным вам причинам как православные и мусульманские, не такое большое в Москве еврейское население, но оно тоже есть. И тоже бывает заметно, и тоже люди идут по улице, и тоже... Наверное, будет хорошо, если все будут знать, что происходит в этот день и почему люди так одеты, и почему они сегодня, там, не на работе, а направляются в синагогу. Почему бы и нет?

Без разговоров это не получается. Ну, вот, посмотрим, как это будет в этом году, но у меня такое впечатление, что пока это имеет какой-то, я бы сказал, характер неприятного противостояния на совершенно пустом месте. И обе стороны в этой ситуации легко могут от этого избавиться. Вот, что я хотел сказать на эту тему.

Ну и теперь про Серебренникова, конечно, и про дело «Седьмой студии». Никак от этого не уклонишься. Вот, пока я говорю, тут мне сыпятся смски. Дмитрий пишет мне: «Чем объясните арест Серебренникова, несмотря на гарантии Путина ему? Кому тут Кремль хочет показать Кузькину мать?»

Я много комментировал для разных ресурсов эту ситуацию, и могу сказать следующее. Во-первых, в таких ситуациях никогда не бывает одной причины. Совершенно очевидно, что причин здесь много, и некоторые из них носят такой, я бы сказал, глубокий идейно-политический характер. Основная эта причина заключается в том, что российское государство так устраивает свои взаимоотношения со всем, с чем может (и с бизнесом, и с общественной жизнью, и с искусством, и с образованием, и с социальной сферой, и с журналистикой, со всеми), устраивает свои взаимоотношения таким образом, чтобы все были на крючке и в ловушке, по возможности. Вот, если вы приходите в какой-то ресторан, вы можете быть абсолютно уверены, что в этом ресторане нарушены санитарные и пожарные правила. Не потому, что кто-то здесь на этом сэкономил или не потому, что кто-то относится к этому пренебрежительно или безответственно, или еще почему, а потому что эти санитарные и пожарные правила установлены намеренно, абсолютно намеренно таким образом, чтобы исполнить их было невозможно.

С.Пархоменко: Невозможно осуществить театральную постановку, не имея какого-то маневра в обращении с деньгами

Ну, вот, есть там всем известная истина о том, что российский предприниматель, который пытается заплатить все налоги, все пошлины, все сборы, все отчисления и вообще всё, что он должен государству, должен будет платить больше, чем выручка, которую он получает. Даже не прибыль, не то, что у него от прибыли ничего не остается. Больше, чем выручка!

Поэтому, разумеется, никакой предприниматель этого не делает. И всякий хороший предприниматель отличается от плохого тем, что он умеет таким способом построить свои дела, чтобы нарушить множество из этих законов и остаться при этом на свободе, и сохранить при этом свой бизнес.

Так же ровно устроена, например, сфера общественной жизни и сфера работы общественных неправительственных организаций. Невозможно следовать всем правилам, уложениям и инструкциям, которые на вас налагают, потому что ваш персонал больше 100% времени будет вынужден заниматься исполнением этих инструкций, а не своей прямой работой. То же самое происходит с общепитом, то же самое происходит со здравоохранением, то же самое происходит в школе, несомненно. Ни один директор школы, ни один учитель не способен исполнить всё то, что от него требуют исполнять инструкции. И так устроена экономическая и организационная сторона российского искусства тоже.

С.Пархоменко: Случай с Алексашенко стал тестом на гнусность для некоторого количества российских СМИ

Я знаю, что Ксения Ларина, например, которая очень внимательно следит за этим делом, относится очень, я бы сказал, ревниво и внимательно к этому, и говорит о том, что ничего пока за исключением заявлений бухгалтера Масляевой нету в деле Кирилла Серебренникова. Но показания-то эти есть. И эти показания, несомненно, можно интерпретировать. И несомненно, есть, что вышибать из бухгалтера Масляевой. И из нее вышибают, конечно. Но есть, что вышибить.

Потому что если вы видите какой-нибудь фильм, вот, просто по факту его существования в кинотеатре, вы можете быть уверены, что этот фильм появился на свет потому, что там кто-то что-нибудь из каких-нибудь бесчисленных, из сонма, тонны инструкций, которые связаны с этим производством, кто-нибудь что-нибудь нарушил. Кто-нибудь за что-нибудь заплатил из кармана, а потом вернул себе, компенсировал эти деньги. Кто-нибудь переложил деньги с одного счета на другой, потому что с этого второго счета удобнее платить. Не для того, чтобы эти деньги украсть, а для того, чтобы произвести этот фильм – иначе бы его не было. Ровно так же устроен театр. Ровно так же.

И тут никакая Ксения Ларина ничего мне не докажет. Я прекрасно знаю, я сам много лет провел в журнале «Театр», просмотрел многие сотни спектаклей и посетил многие десятки театров тогда, когда я был театральным журналистом в начале своей карьеры. Это было, правда, еще в позднее советское время, но с тех пор ничего совершенно не изменилось.

Так вот, невозможно осуществить театральную постановку, не имея какого-то маневра в обращении с деньгами. Невозможно.

Кто это устроил так, что в тот момент, когда ты абсолютно естественным образом управляешь тем бюджетом, который у тебя есть, ты оказываешься нарушителем каких-то законов, правил, инструкций и так далее? Тот, кто установил эти законы, правила и инструкции. Зачем это нужно было сделать? Затем, чтобы все в этой сфере оказывались виноваты и оказывались на крючке. Это относится к сфере предпринимательства, это относится к сфере искусства и, повторю, это относится к любой другой сфере, где вообще циркулируют какие-то деньги государственного происхождения.

А дальше государство и его силовые органы решают, в данную конкретную минуту за какую веревочку дернуть? На какой крючок кого посадить? Чью ловушку захлопнуть? Вот, в этот раз хочется вот эту – кажется, что это будет правильнее.

Это делается, еще раз скажу, осознанно. Это государственная политика. Это способ общения и способ регулирования этих сфер. Это система управления этим. По-другому оно не будет управляться, если люди не будут себя каждую минуту чувствовать виноватыми и знать, что они что-нибудь нарушили и за это им что-нибудь будет. И единственный способ от этого избавиться – найти себе каких-нибудь покровителей больших или маленьких. Вот это первое, что я хочу сказать.

Таким образом, любой человек, абсолютно любой, работающий в российской сфере искусства, например, раз мы говорим об искусстве, мог быть объектом для самого разного рода обвинений. Кто про это знает? Ну, финансовая часть, конечно, про это знает, бухгалтер про это знает. Возьмите бухгалтера, выверните ему руку за спину или еще что-нибудь, я не знаю, прищемите ему мочку уха, и он вам расскажет, что и когда, и куда он перекладывал из одного кармана в другой, потому что иначе это производство не будет работать. Вот и всё. Ни одной минуты не будет работать.

Дальше вопрос – «А почему Серебренников?» Да по множеству причин. Одна самая простая, самая ясная – а потому что самый яркий. Потому что речь идет о том, чтобы произвести впечатление. На кого? На вас, на меня, на нас всех.

Это, несомненно, педагогическая акция, несомненно, привязанная к выборам предстоящим, потому что существует, все-таки, какой-то объем избирателей или, точнее, не избирателей, людей, которые не хотят участвовать в этих выборах, которые не хотят мириться с демонтажом демократических институтов в России, которым нужно ясно и недвусмысленно сказать: «Сидите тихо, не вылезайте, не высовывайтесь». Как это сделать? Продемонстрировав способы давления на человека, который казался защищенным много чем – своей собственной известностью, своим собственным успехом, своим собственным талантом, своей независимой манерой общения, своими связями в верхах, которые он не только не скрывал, но и всячески афишировал.

Надавив на такого человека и его окружение, легче всего нам с вами сказать «Сидите тихо. Уж вас-то точно ничто не спасет. Уж с ним, посмотрите, что вытворяем. А с вами – уж тем более». Это первое.

Дальше может быть любое количество других дополнительных обстоятельств. Есть Министерство культуры, которое бесконечно доказывает всем вокруг, что оно этим всем командует и заведует, у которого есть истории с директорами больших театров или с директорами огромных музеев, там, типа Эрмитажа, или с директорами огромных библиотек, которые время от времени пытаются продемонстрировать Министерству культуры, что они тут сами по себе. Или яркие режиссеры, или яркие постановщики в кино, или руководители творческих союзов время от времени чего-то такое пытаются выпендриться, и пытаются этому прачечнику, который во главе Министерства культуры сегодня, пытаются ему сказать, что «ты нам тут не начальник». Ему надо время от времени доказывать обратное. Вот вам еще один, второй фактор и еще один дополнительный интересант в этой истории.

Третья история – это клерикальное лобби, которое существует в России. Понятно, что то, что делал Серебренников в разных сферах своей деятельности, оно особенно в последнее время не отличалось особенным уважением, я бы сказал, к высшим чиновникам Русской Православной Церкви на сегодня. Речь идет о чиновниках, потому что совершенно очевидно, что это перерождение состоялось. У них есть свои претензии.

Свой мотив и своя игра есть у силовых органов. И я бы, кстати, сказал, что здесь своеобразную роль, несомненно, сыграл вот этот знаменитый эпизод с фразой Путина «Дураки какие-то». Вы помните, да? Что на самом раннем этапе, когда началась атака на всю эту структуру вокруг Серебренникова, его коллеги, там, Хаматова и еще кто-то прорвались, типа, к Путину. И какое-то письмо ему принесли. И Путин сказал: «Ну вот, дураки какие-то».

Какая реакция у, собственно, людей из силовых органов в этой ситуации? Доказывать, что нет, не дураки. «Мы дураки? Да какие ж мы дураки-то? Сейчас мы вам покажем, там всё серьезно. Там есть, из-за чего. Сейчас, Владимир Владимирович, мы вам продемонстрируем» и начинают рыть с тройным усердием. И роют уже там, где, в принципе, ничего не нароешь, но нарывают и здесь.

И выкручивают эти руки и ноги бухгалтеру, я не знаю, еще кому, еще с удвоенной силой. Потому что надо продемонстрировать, что «не дураки мы никакие, мы серьезное дело вскрыли. Как это? Банду нашли! А вы говорите «дураки».

Так что в этой ситуации вот эта фраза Путина... Все пытаются интерпретировать, что он имел в виду. Да ничего не имел в виду. Ляпнул, чего на языке было. Можно подумать, что он задумывался над фразой, которую он там сказал. «Дураки», еще чего-нибудь мог выдать в этой ситуации. Его абсолютно эта история не интересовала в эту секунду, он вообще думал о другом.

Но ответ на это вполне серьезный. На вот это вот плевое, так сказать, бросовое слово ответ оказался вполне содержательный, и вот мы его видим. Ну и, конечно, не без конкурентов здесь, не без завистников.

И, наконец, еще одна история, конечно, это то, что адресатом всего этого преследования является вовсе не один только Серебренников и не одни только его сотрудники, но несомненные люди, которые были и возле Серебренникова, за Серебренниковым, над Серебренниковым и так далее. Его поклонники, его покровители, люди, которые ему помогали, люди, которые ему обеспечивали эти государственные дотации и так далее. Ну, вот, называют Суркова чаще всего. Наверное, не без него. Скорее всего, он и не один в этой истории, скорее всего, там этих доброжелателей было побольше. Им тоже нужно продемонстрировать, у них тоже есть свои друзья, которые хотят им показать, где их место и возле какой параши они должны и как тихо сидеть.

Так что, вот, всё это сходится вместе и всё это сходится в одной точке, и в какой-то ситуации вдруг оказывается, что вот есть кнопка, на которую лучше нажать, и сколько будет решено разных проблем. Сурков будет поставлен на место, прачечник будет объявлен большим начальником, еще бóльшим начальником, чем он кажется другим. Люди, которые что-то такое собираются из себя продемонстрировать перед выборами, поймут, что лучше ничего особенно не демонстрировать. Люди в Следственном комитете получат каких-нибудь своих дополнительных звездочек.

Сколько у этого всего разнообразных бенефициаров, сколько всякого разного добра из этого можно извлечь, из одной небольшой истории! Вот так оно ровно и получается, вот так оно и работает.

Дальше вопрос о том, что с этим со всем делать? Значит, письма не работают. Нужно прекратить писать письма, это совершенно очевидно. Я думаю, что в какой-то момент эта среда (я имею в виду художественная среда и, там, околотеатральная, в частности, среда, литературная среда, вообще интеллигентская среда) решится, все-таки, на какое-то действие. Шансов на это не много.

Ну, надо сказать, что, в частности, среда театра (тут я тоже на это достаточно профессионально) – она довольно трусливая, довольно косная, разорванная большим количеством внутренних интриг, зависти. Ну, это, в общем, не самое приятное сообщество (театральное), прямо скажем. И ждать от них какой-то солидарности трудно, тем более что возглавляют это люди, являющиеся почти эталоном трусости и сервильности на сегодня. Ничего с этим совершенно не поделаешь.

Ну, будем ждать. Может быть, в конце концов придумают какое-то действие и однажды это случится?

Я должен прекратить на этом свои речи. Это была программа «Суть событий». До следующий пятницы, всего хорошего. Ждем и наблюдаем дальше.