Что стоит за новыми назначениями? - Владислав Фронин, Грегори Уайт - Своими глазами - 2007-02-20

М.ГАНАПОЛЬСКИЙ – Продолжаем наш эфир. У микрофона Матвей Ганапольский, и вы знаете, что с недавнего времени у меня появилась соведущая, такая авторитетная, важная, потому что она большой начальник. Здравствуйте, большой начальник.

М.СИМОНЬЯН – Привет, Матвей.

М.ГАНАПОЛЬСКИЙ – Привет, да. Это тут она приходит такая вся белая и пушистая, правда, сегодня такая коричневая и пушистая.

М.СИМОНЬЯН – Серая.

М.ГАНАПОЛЬСКИЙ – А иногда просто начинает топать ногами. Маргарита Симоньян - главный редактор телекомпании «Russia today», телевизионной. И вот теперь мы совместно ведем программу «Своими глазами», и сегодня у нас тема: новые назначения, вы знаете, что, если я не ошибаюсь, на прошлой неделе в пятницу… «22 июня, ровно в 4 часа», - как ты помнишь.

М.СИМОНЬЯН – Угу.

М.ГАНАПОЛЬСКИЙ – Так и здесь: в прошлую пятницу где-то в 19 часов 4 минуты. Я даже помню, появилось первое сообщение в информационных агентствах о появлении нового министра обороны, о появлении нового первого вице-премьера, коим стал старый министр обороны, и о других…

М.СИМОНЬЯН – А не в четверг это было? По-моему, в четверг.

М.ГАНАПОЛЬСКИЙ – Или в четверг? Ну, значит, в четверг.

М.СИМОНЬЯН – В четверг.

М.ГАНАПОЛЬСКИЙ – Да? В четверг? В четверг. Значит, в четверг, видишь? Но тоже где-то в 19 часов. Я помню, именно вечером это было.

М.СИМОНЬЯН – Да, да.

М.ГАНАПОЛЬСКИЙ – И вот сегодня об этом мы будем говорить, и будем говорить о том, что стоит за этими новыми назначениями. Вы знаете, у нас новый формат с тех пор, как появилась Маргарита Симоньян. Мы приглашаем обязательно иностранного журналиста, мы приглашаем нашего журналиста или нашего какого-то специалиста, во всяком случае, эти 2 человека должны быть обязательно в теме нашего разговора. И сейчас Маргарита представит вам наших гостей.

М.СИМОНЬЯН – Матвей так меня представил, что я думаю, что у меня шпионы Ганапольского в компании, причем не очень добросовестные, но, тем не менее, это я оставлю без комментариев, представлю гостей. У нас сегодня в гостях Грегори Уайт - шеф московского бюро "Wall Street Journal", который, конечно же, писал на эту тему. И у нас в гостях Владислав Фронин - главный редактор "Российской газеты", газеты, которая тоже никоим образом не могла перестановки в правительстве обойти. И такой уже, наверное, становящийся традиционным вопрос нашим гостям: почему вы написали то, что вы написали, почему?

В.ФРОНИН – Да, добрый вечер.

Г.УАЙТ – Добрый вечер.

М.ГАНАПОЛЬСКИЙ – Здравствуйте, Грегори, и здравствуйте, Владислав Александрович. Да, ну, Грегори, давайте с Вас начнем, пожалуйста.

Г.УАЙТ – Ну, очень большой интерес со стороны и западных читателей к вопросу о, ну, если не называется преемником, к тому, кто придет к власти в марте, после выборов в марте следующего года, поэтому когда в переходе такие перестановки, когда один из людей, который считается официальным преемником, у него или повышается должность или сдвигается, то, конечно, это все гадают, что это означает. В принципе процесс закрытый, у нас нет информации о том, как решается, и у нас подозрения как у всех остальных, что решение принимает президент Путин, кого рекомендовать избирателям. Как, на основании каких критериев, мы не знаем, так что мы, как и все остальные, гадаем, что означают эти перестановки, которые, конечно, напрямую, в открытую с статусом преемников никак не связаны.

М.ГАНАПОЛЬСКИЙ – Вот это Вы написали, да? Вот Вы написали именно так, да?

Г.УАЙТ – Ну, четче, наверное.

М.СИМОНЬЯН – И по-английски

Г.УАЙТ – Да, и по-английски. Нет, мы сказали…

М.ГАНАПОЛЬСКИЙ – Ну, перед тем, как перейти к Владиславу Александровичу, какой Вы вывод сделали вот из этой всей истории назначений? Какой Ваш вывод?

Г.УАЙТ – Ну, мы обзвонили обычных политологов и других экспертов и...

М.ГАНАПОЛЬСКИЙ – Хорошая фраза: «Обычных политологов». Да, да.

М.СИМОНЬЯН – Тех, кого обычно обзванивают в "Wall Street Journal", тоже список.

Г.УАЙТ – Ну, принято вот это такой… Круг политологов здесь ограничен. И они сошлись во мнениях, что в борьбе между Медведевым и Ивановым повышение статуса Иванова, это шаг в том, чтобы дать ему возможность, может быть, более эффективно конкурировать за, скажем так, зрительскую симпатию…

М.ГАНАПОЛЬСКИЙ – За аудиторию, электорат.

Г.УАЙТ – Аудиторию потенциальных избирателей и, чтобы доказать, что выбор окончательный не сделан, потому что…

М.СИМОНЬЯН – Не сделан?

Г.УАЙТ – Не сделан, потому что до этого считалось, вот там после этого выступления Медведева в Давосе, после других его … так как решалась его деятельность вот за последние месяцы. Многие считали, что у Медведева как, он как кандидат номер 1, а там Иванов ему как бы просто подыгрывает, такой, чтобы, тренер такой, чтобы он готовился к настоящему бою, а после этого считается, что может быть, тогда это будет более открытая, настоящая конкуренция между ними.

М.ГАНАПОЛЬСКИЙ – Угу, понятно.

М.СИМОНЬЯН – Владислав.

В.ФРОНИН – Да. Ну, если Грегори написал, и было интересно, то мы, во-первых, «Российская газета», во-вторых, это российское правительство, и не сообщить об этом, все равно, что Гидрометцентр не сообщил бы, какая погода на улице. Это естественно. Мы, конечно же, изложили и дали возможность президенту то, что он выступил, аргументировал, почему Иванов переходит на новую должность, почему Сердюков становится министром, и почему Нарышкин вот будет вице-премьером. Наш заголовок, комментария нашего от редакции, наших обозревателей назывался: «Первые вице-уравнения». Ну, в заголовке уже вроде бы как такое ощущение, что мы сразу тоже на Медведева и Иванова, которых уравнивает как вице-премьеры, как будущих преемников. Хотя честно скажу, нас больше, конечно, интересовало, кто этот новый министр обороны, откуда он? Это фигура мало известная, и он очень редко давал интервью, и одно из интервью было как раз тоже нашим журналистам, когда он работал в налоговой службе. Конечно, мы дали мнения политологов, естественно, тоже, которые пошли в большую плоскость такую политическую комментариев, рассматривая эти назначения через призму 2008 года, через будущие выборы. И уже только потом, второй, третий номер после изменений в правительстве, мы стали сообщать вот, например: что провел Нарышкин - первое совещание, второе совещание. А еще важнее, мы сейчас на этой неделе ждем со дня на день, я думаю, если успеем до праздника, до 23 числа опубликовать официальное решение о распределении обязанностей, и тогда будет четко уже окончательно понятно. Пока мы напечатали предварительное такое виденье источников наших в правительстве, как предполагается распределение обязанностей, что останется у Медведева, что у них было, что перейдет к Иванову, какие министерства будут в ведении первого вице-премьера Иванова. И я думаю, что это официальный документ, и мы как официальная газета в ближайшие дни получим это постановление или как называется решение, которое примет премьер. И мы сообщим нашим читателям, каков расклад обязанностей, вот за что будет отвечать первый вице-премьер Медведев, за что будет отвечать вице-премьер Иванов, вице-премьеры Нарышкин, Жуков и так далее.

М.СИМОНЬЯН – То есть получается, что нашу российскую прессу, ну, в данном случае в лице «Российской газеты» больше волнует внутренний расклад, правительственный даже больше расклад, а западную прессу, и действительно, по всему тому, что я читала в западной прессе, больше вся эта история волнует с точки зрения преемников и с точки зрения, кто будет после Путина, и насколько ближе вы, как Вам кажется и вашему списку политологов, теперь к этому ответу? Правильно я понимаю?

Г.УАЙТ – Да, безусловно, это вот для западного читателя то, что перестановки внутри правительства важны, но не настолько, сколько, конечно, правительственной газете. То, что это означает направление страны, возможные изменения их наверху это конечно, поэтому там столько внимания уделялось этому, а не другие перестановки, может быть, меньше освещаются в западной прессе.

М.СИМОНЬЯН – А вот то, что касается министерства обороны, нового министра обороны? Это как может быть интересно вашим читателям, и как это освещалось у вас?

Г.УАЙТ – Пока он, как и для многих здесь, я так понимаю, фигура достаточно загадочная. В то время, когда мы писали сразу, там если посмотреть по сайту налоговой службы биографию Сердюкова, там, по-моему, от 80-85 года по 2000 года вообще ничего нет. Оказывается, что вот судя по следующим публикациям, он тогда занимался мебельным бизнесом, до того как он пошел в налоговую службу. Вообще, о нем очень мало известно, если даже российской газете мало известно о нем, то тогда, конечно, это означает, что…

В.ФРОНИН – А завтра у нас с Грегори будет возможность. Наверное, завтра будет встреча, если я не ошибаюсь, встреча министра обороны России и министра обороны Франции. Можете себе представить: первая встреча Сердюкова в ранге министра обороны с министром Мишель, по-моему. Она же ведь тоже, ну, женщина - министр обороны. И сегодня была первая информация показана по телевидению нашему, по российскому, и я не знаю, вряд ли это американцев интересовало, когда Иванов и Сердюков посетили Институт точного приборостроения. И Сердюков пока не произнес еще ни одного слова во время посещения вот этого института.

М.СИМОНЬЯН – Передача дел.

Г.УАЙТ – Ну да, он немножко, по-моему, когда его представили в министерстве…

В.ФРОНИН – Я думаю, очень важно, когда не только своими глазами, но и своими ушами мы услышим его комментарии какие-то, ну, наверное, это в любом случае в ближайшие дни произойдет.

М.ГАНАПОЛЬСКИЙ – А, давайте пойдем чуть в глубь. Я напоминаю, что Владислав Александрович Фронин, главный редактор «Российской газеты» здесь и Грегори Уайт, шеф бюро "Wall Street Journal". Давайте чуть углубимся в это. У меня вопрос к Грегори. Вот у нас здесь были споры, да? Потому что есть журналисты, которые придерживаются кремлевских традиций, да? Они как бы оправдывают ту методику, которой следует Путин, да? Другие высказывают свои сомнения. И на мои вопросы, вот почему это произошло такое, вот такое, например, назначение и такой уход Иванова, да? И приход такой Сердюкова. Мне отвечали приблизительно так, у нас верховный главнокомандующий Путин, да? И Путин ставил этих людей, Путин ставил Иванова на эту должность, и президент принимает решение. И вот какое он решение принимает, это как, у нас есть такая песня: «Надо благодарно принимать», да? Благодарно или не благодарно, но во всяком случае, например, требовать какого-то отчета. Знаете, чтобы вот министр бороны выступил там перед парламентом и так далее, да? Он же не совсем ушел, он даже ушел на повышение. Более того мне объясняли, он будет курировать собственно военное производство, даже в более широких масштабах и так далее, да? И говорили мне как-то, что в Соединенных Штатах происходит точно так же, там министр обороны сменился. Теперь Гейтс, да? Министр, человек, занимающийся ЦРУ, тоже вот. Одного показали, у нас показывают. Выходит Буш, говорит: вот этот работал, вот теперь будет работать этот. Так может быть, излишни эти претензии к Путину? Вот как он считает нужным, так он и должен делать, а отчитываться не перед кем не нужно.

Г.УАЙТ – А почему? А перед избирателями он не должен?

М.ГАНАПОЛЬСКИЙ – Извините, чуть ближе микрофон.

Г.УАЙТ – А он не должен перед избирателями, он же все-таки, хотя глава государства, если в стране будет демократия, он, все-таки там наемный рабочий, его народ делегировал туда работать, и если он от имени народа работает, он, наверное, не плохо было бы объяснить народу, почему он какие-то шаги принимает.

М.ГАНАПОЛЬСКИЙ – Он объяснил. Там же было объяснение. Господин Фронин не даст соврать.

Г.УАЙТ – Нет, ну он объяснил, он сказал там, и все, и пока рано сказать, что он мало, что он недообъяснил, потому что, скажем, если на Западе, когда назначаются новые министры, они проходят подтверждение в штатах Сенатом, и на этих слушаниях их подробно расспрашивают о взглядах, о планах и прочее. И тогда как бы…

М.ГАНАПОЛЬСКИЙ – Это публично?

Г.УАЙТ – Это публично, это все. Ну там, когда секретно там, что касается министра обороны или там ЦРУ, то часть этого, по-моему, бывает закрытыми, но в основном это открыто…

М.ГАНАПОЛЬСКИЙ – То есть он стоит и ему говорят: «А что Вы думаете насчет этого, насчет этого?». Хорошо, а у него, например, еще есть ответ, ведь мы понимаем, что внешней политикой у нас все-таки руководит президент России, правильно? По конституции. Поэтому, ну как? А что он может думать другое, задаю я вам, чем то, что думает президент? Он - элемент исполнительной власти. Я не совсем понимаю.

Г.УАЙТ – Ну да, но он все-таки там, как он подходит к вопросам. Он не только исполняет…

В.ФРОНИН – Грегори, как министр обороны говорил новый относительно того, что ему нужно денег больше для того, чтобы… поскольку есть опасность, что Россия непредсказуема, поэтому американская армия, новому министру обороны необходимо больше денег для того, чтобы сухопутные войска были. И это естественная реакция, вот нас заинтересовало в России, конечно, это высказывание нового министра обороны.

М.СИМОНЬЯН – То есть Грегори, Вам не хватило объяснений, Вам кажется, что избирателям тоже не хватило.

В.ФРОНИН – Да, так и я так понял Максима… Матвея…

Г.УАЙТ – Ну пока рано сказать, потому что еще мало времени прошло и мы не знаем, ну там было достаточно скупое объяснение президента о том, что...

М.ГАНАПОЛЬСКИЙ – Нет, как мало времени? Человека уже назначили. Вон Владислав Александрович говорит, что завтра будет его первая там, публичная история, да?

Г.УАЙТ – Ну да, понятно.

М.ГАНАПОЛЬСКИЙ – Т.е. либо сказали…

М.СИМОНЬЯН – Международная.

М.ГАНАПОЛЬСКИЙ – …либо не сказали. Международная, понимаете?

Г.УАЙТ – Нет, так вот это не обязательно, потому что все-таки если его назначают, там у него, может быть, не первым делом он должен докладывать публично, что он собирается делать на этом посту, и какие-то публичные заявления делать, особенно, потому что, вот опять же по публикациям, вот Сердюков особо не ожидал этого и планировал, вот какие-то были цитаты из его министерства, что он собирал, так что если это ново…

М.ГАНАПОЛЬСКИЙ – Но перед законодателями, перед кем-то старый, который уходит, должен чего-то сказать, даже если он идет на повышение и новый, который приходит, должен чего-то произнести или нет, или это не обязательно?

Г.УАЙТ – Сразу, наверное, это не обязательно, потому что это когда они готовы что-то говорить. Я так понимаю, что если Сердюков еще не готов ничего говорить, зачем ему выходить?

М.ГАНАПОЛЬСКИЙ – Понятно.

М.СИМОНЬЯН – Ну, в общем, нужно внедриться в ситуацию, понять, что происходит и что он намерен делать, правильно я понимаю? И потом уже рассказать об этом.

Г.УАЙТ – Да.

В.ФРОНИН – Ну я думаю, что да.

М.ГАНАПОЛЬСКИЙ – Владислав Александрович Фронин.

В.ФРОНИН – Безотносительно к американской или к российской ситуации, мы должны сказать, что демократия это процедура, то есть, что обязан был сделать Путин и что он не сделал? Если бы Сердюков был назначен генеральным прокурором и при этом он не предстал пред светлые очи наших сенаторов, я понял бы вопрос тогда Матвея. Он, это, Матвей сказал: Но позвольте, но ведь написано, что генеральным прокурором должен быть представлен человек, и ответить на вопросы сенаторов. И так у нас происходило, когда назначался генеральный прокурор. Другое дело, что нарушил в данной ситуации президент Путин, и если он не представил сенатора. Он не должен был его представлять, ни в Думе, ни в Сенате по процедуре, по законам демократии. Назначают на стадионе, даже на радиостанции «Эхо Москвы», по-моему, это невозможно.

М.ГАНАПОЛЬСКИЙ – Да нет. Я как-то с трудом себе представляю, как на «Эхе Москвы» происходит процедура назначения министра обороны.

М.СИМОНЬЯН – А хотелось бы, Матвей.

В.ФРОНИН – Другое дело, я понимаю… Я все прекрасно понимаю, Матвей.

М.ГАНАПОЛЬСКИЙ – Вы прекрасно понимаете, почему я спрашиваю это. Потому что армия у нас не простая, и отсюда идет трактовка и давайте, мы с этого начинали, да? Это так сказать ушел Иванов на отмывание, да? И чтобы исчез вот этот шлейф вот этих Сычевых и так далее, вот всех этих неприятностей, это одна история, да? Или тут чисто история, что так сказать президент действительно предоставляет ему более широкое поле деятельности и так далее, да? А теперь получается, многие говорят, оппоненты, они говорят: «Все, он ушел». И фактически вот все то, что происходило в армии.

В.ФРОНИН – Но он недалеко ушел.

М.ГАНАПОЛЬСКИЙ – Нет, дело не в этом. Но он уже не несет за это ответственность. Он, я себе представляю, как он провел, ну, фигурально выражаясь, рукой по лбу и сказал, как Мартин Лютер Кинг: «Свободен, - как там? - Наконец, свободен».

М.СИМОНЬЯН – «Free. At last».

М.ГАНАПОЛЬСКИЙ – Да, понимаете: «Free. At last».

Г.УАЙТ – Да, но в то же время некоторые считают, что для него новое место сложнее, с точки зрения и как министр обороны, нормально, что он все время выступает с заявлениями о внешней политике, и он занимал такую, достаточно истребительскую позицию по этим вопросам, и ….

М.СИМОНЬЯН – Какую?

Г.УАЙТ – Ну, позицию ястреба.

М.ГАНАПОЛЬСКИЙ – Ястребиную.

Г.УАЙТ – Ястребиную позицию по этим вопросам и считал, что это как бы его козырь, его основной предвыборный момент. А сейчас как уже вице-премьер, отвечающий за экономику или часть экономики, уже сложнее ему, он же, его чисто формально не будут на эти Мюнхенские конференции вызывать, а политические возможности делать такие заявления, может, они сокращаются на новом месте, так что хотят от Сычевых подальше, а этих возможностей может быть и поменьше.

М.ГАНАПОЛЬСКИЙ – Тогда получается, что Медведев опять в выигрыше, потому что Медведев по национальным проектам может говорить, а Иванов не может, потому что поле у него такое, ну, что он скажет: «Мы выпустим на 400 самолетов новых больше. Танки у нас опять же будут с броней более крепкой».

Г.УАЙТ – Ну, у него первое заявление, что вот в этом году мы не на 6 миллиардов будем продавать за рубеж оружие, а 7 с половиной. Так что…

М.ГАНАПОЛЬСКИЙ – О... Пожалуйста.

В.ФРОНИН – Ну, я бы так все-таки не утрировал и не рассуждал. Я понимаю прекрасно, что есть еще, повторяю, призма 2008 года, это отдельно можно говорить, а с другой стороны есть ситуация конкретная, при которой происходят какие-то процессы. Я бы все-таки вот попробовал увязать таким вот образом: Путин, Иванов выступают в Мюнхене, в Польше, Чехии, объявляют о том, что развертывают 3 эшелон противоракетной обороны, Иванов становится первым вице-премьером, и достойным ответом, возможным ответом, неистеричным ответом России на развертывание вот этого 3 эшелона в Европе, и в частности, близко очень от наших границ. Может быть, именно в значении в том смысле, что Иванов обязан сегодня заняться развитием как военной технологии, применением военной технологии в гражданских с тем, чтобы мы не ввязались в гонку вооружений и чтобы мы вот этот симметричный ответ на эти действия наших партнеров через деятельность Иванова, через научные технологии и через военно-технические какие-то новинки, которые позволили бы создать то оружие, которое было бы адекватным на эти действия. Я вот так больше увязываю.

М.СИМОНЬЯН – Ага, то есть вот это вот интересный поворот, то есть Вы...

В.ФРОНИН – Да, поскольку у нас Грегори сегодня эфир. Мне кажется, что больше не, конечно, еще есть моральный аспект и есть ответственность и отчет президента перед своей страной, перед обществом, перед народом, за Сычева. Иванов тоже, когда он выступает на «Эхе Москвы» и не выступает на «Эхе Москвы», когда он выступает перед западными журналистами или нет, а Иванов, надо сказать… И вот Маргарита, наверное, подтвердит, да, что Иванов даже на английском языке пресс-конференцию для корпуса западных журналистов.

М.СИМОНЬЯН – Все время на английском языке.

М.ГАНАПОЛЬСКИЙ – У нас не на английском, а на русском.

В.ФРОНИН – Но вот только Грегори, наверное, это слышал. Вот так, во всяком случае, я понимаю. Поэтому мне кажется, что больше вот интерес назначения в плоскости возможностей развития российской экономики и возможности ее сегодняшней в мировой политики играть самостоятельную роль, при этом не поддаваться, еще раз повторяю, на вот эту гонку вооружений, которую сегодня нам вот так настойчиво предлагают наши партнеры.

М.СИМОНЬЯН – Вот это поворот, на самом деле, интересный, то есть Вам кажется, что это связано в большей степени не с преемниками, не с историей Сычев и прочее, да, то о чем все писали и говорили, а Вам кажется, что это идет продолжение той самой темы….

В.ФРОНИН – Это сплетение разных аспектов, но одно из них ведущее, это вот то, о чем я сказал.

М.СИМОНЬЯН – А вам не кажется, что это может быть так, Грегори?

Г.УАЙТ – Нет, абсолютно нельзя, когда вот во всех этих разговорах, о преемниках, о 8 годе, забыть о том, что вот у них ежедневно, у этих людей ежедневная работа, что развивается государственная политика, и они за что-то отвечают. Так что я думаю, что это как раз переплетение этих тем, что вот когда возникает вопрос, который надо решать, то естественно президент принимает во внимание и дальнейший политический рост, возможно, этих людей, когда он подбирает, кого куда направлять. Думаю, что не исключительно то, что мы говорим только о 8 годе, это больше отражает то, что западным читателям больше, ну, сиюминутно, наверное, более интересно…

М.ГАНАПОЛЬСКИЙ – Да. Им не очень интересно, как в новом российском варианте будет развиваться министерство средней промышленности, так оно называлось. Мы сейчас послушаем новости, после этого Маргарита Симоньян задает дальше вопросы нашим гостям.

НОВОСТИ

М.ГАНАПОЛЬСКИЙ – Я напоминаю, что здесь, в студии Матвей Ганапольский. Вместе со мной Маргарита Симоньян – главный редактор «Russia today» и два гостя: Владислав Александрович Фронин, главный редактор «Российской газеты» и Грегори Уайт, шеф бюро «Wall Street Journal». Мы с вами будем дальше общаться. Я напоминаю, что у нас два прямых телефона: 783-90-25, 783-90-26. Первый телефон для москвичей, второй телефон для жителей наших регионов. Вы можете по вот этой всей ситуации задавать необходимые вопросы. Интересно, как на ваши вопросы ответят два наших гостя, представляющих два разных средства массовой информации из разных стран. Конечно, такая довольно сложная история… Ну, хотя это даже хорошо, что Владислав Александрович Фронин представляет государственную «Российскую газету», хотя не знаю, насколько это Вас ограничивает в суждениях. Не знаю. Ну, по-моему, не очень, во всяком случае, то, что Вы говорите…

В.ФРОМИН – Ну, не очень, ну, по крайней мере, да. Ну, мы государственная газета, мы обязаны просто представлять еще и государственную точку зрения, как и все остальные тоже, чего не делают частные газеты, не всегда.

М.ГАНАПОЛЬСКИЙ – Да, да. Значит, так. Идем дальше. Я напоминаю, что главная наша сегодняшняя тема – это что стоит за новыми назначениями. Давай пойдем от твоих вопросов и поедем дальше.

М.СИМОНЬЯН – Да, очень хотелось бы обсудить с шефом бюро «Wall Street Journal» последнюю новость, которую принес нам Александр Климов про Гуантанамо, но не будем, мы сегодня о нас, а не агрессивных методах ЦРУ. Вот Вы сказали, Грегори, несколько минут назад, что у Иванова была ястребиная позиция, что, как Вы сказали, было его козырем. В своей заметке в «Wall Street Journal», где Вы как раз пишете об этих назначениях, Вы дважды называете Дмитрия Медведева прозападным, прозападным вице-премьером, прозападным кандидатом. Это Вы почему сделали такой вывод? Почему он Вам кажется прозападным?

Г.УАЙТ – Он так считается экспертным сообществом…

М.СИМОНЬЯН – Список политологов?

Г.УАЙТ – Ну, список политологов. И ссылаются на его выступления на Давосском форуме, его вообще более… считается, что у него и экономические взгляды несколько более либеральные, то, что он публично говорил, может быть, только потому, что он меньше обсуждает внешнюю тематику, чем Иванов, но так считается, у него такой стереотип, что он считается несколько более прозападный, а Иванов более… у него позиция более жесткая по внешним вопросам.

М.ГАНАПОЛЬСКИЙ – А скажите, пожалуйста, Грегори, что обозначает в Вашем понимании прозападный?

М.СИМОНЬЯН – Вот это я и хочу понять.

М.ГАНАПОЛЬСКИЙ – Прозападный, да. Прозападный – это что? Например…

М.СИМОНЬЯН – Что именно?

М.ГАНАПОЛЬСКИЙ – Например, ему понравится то, что в Польше и в Чехии будут компоненты ПРО. Что такое прозападный?

Г.УАЙТ – Нет, если честно, это вот такой…

М.СИМОНЬЯН – Ярлык.

Г.УАЙТ – Ну, это просто ярлык для… это упрощение, естественно, целого комплекса взглядов, часть которых мы, наверное, и сами не знаем. Ну, чисто по совокупности его выступления, что у него… может быть, прозападное – это… лучше сказать просто менее…

М.СИМОНЬЯН – Менее провосточное.

Г.УАЙТ – Ну, менее антизападное, скажем так, чем Иванов. Ну, очень трудно сказать конкретно.

М.ГАНАПОЛЬСКИЙ – Маргарита, позволишь я тогда, вот тут антизападное прозвучало, я хотел еще один вопрос задать.

М.СИМОНЬЯН – Конечно.

М.ГАНАПОЛЬСКИЙ – Может быть, он чуть-чуть по касательной. Я очень удивился реакции и господина Гейтса, и реакции вообще западного сообщества на выступление Путина в Мюнхене. Я, конечно, понимаю, что тяжело западным лидерам было сидеть и все это слушать, потому что он там все время на иранцев показывал и чего-то говорил про иранцев и т.д. Но... Кроме того, он там не улыбался, там, не танцевал польку, не был в каком-то костюме особом, да? У него своя манера говорить, такая очень конкретная. И вот он, по сути, сказал, вот я прочитал, вот именно… т.е. здесь важно прочитать текст, который он сказал. Как и полагается у Путина, каждое слово там выверено, всё, как принято говорить в этих случаях, расставлены акценты, точки и прочее, прочее, прочее, прочее. И вдруг на следу… Т.е. конечно, все сидели с ужасными выражениями лиц, но он говорил: а) на 90% то, что есть на самом деле, но это правда, то, что он говорил, он не лгал. И второе: он говорил как лидер, как он это понимает. При этом никаких кровожадных с ножом там криков, что вот… И вдруг на следующий день сначала Гейтс, потом все остальные…

М.СИМОНЬЯН – Схейфер очень жестко сказал.

М.ГАНАПОЛЬСКИЙ – Схейфер. Это холодная война, он объявил холодную войну и т.д. Я не обвиняю, я просто хочу понять, почему такая реакция? Вот на ваш взгляд, почему вдруг так среагировали?

Г.УАЙТ – Я думаю, что…

М.ГАНАПОЛЬСКИЙ – Сравнили, а мне понравилось еще одно сравнение: сравнили его с ботинком Хрущева.

М.СИМОНЬЯН – Это российские сравнили журналисты.

М.ГАНАПОЛЬСКИЙ – Ну, они одни других стоят. Бог с ним, чего там они сравнили.

М.СИМОНЬЯН – На Западе сравнили с Пултонской речью.

М.ГАНАПОЛЬСКИЙ – С Пултонской. Вот объясните, почему они так остро на это прореагировали? Что, не так сказал?

Г.УАЙТ – Ну, я так понимаю, что он это говорил… Я там не был, но судя опять же по сообщениям, там было… другие речи были достаточно мягкие. Хотя там действительно многие в Европе и в Америке согласны с тем, что… со многим в его критике Соединенных Штатов. Там, по-моему, кто-то говорил, что если такую же речь произнес кандидат в президенты от демократов, никто бы вообще не обратил внимания, а что это как…

М.СИМОНЬЯН – Или президент Франции.

Г.УАЙТ – Да, что это просто стандартный… И со стороны и Путина, даже для Путина это то, что он все это в одном месте сказал и перед такой публикой, конечно, это вышло жестче, чем раньше. Но он год назад говорил про товарища Волка.

М.ГАНАПОЛЬСКИЙ – Но сейчас он не говорил про товарища Волка. Уже без этих образных народных присказок.

Г.УАЙТ – Да, да. Ну, это достаточно там, по пунктам просто достаточно жестко. И я так понимаю, что…

М.СИМОНЬЯН – Откровенно.

Г.УАЙТ – Откровенно. Что для такой конференции выделялось из тона других выступлений.

М.ГАНАПОЛЬСКИЙ – Т.е. что, еще раз объясните мне. Я просто хочу понять. Что, в этом формате было это так не принято? Т.е. нужно было где-то в другом месте так говорить?

Г.УАЙТ – Нет, он мог бы там помягче сказать, мог бы… но в принципе он хотел сказать, что вот со всеми вот этими пунктами мы не согласны, мы считаем, что это все неправильно и надо что-то по-другому делать, и правильно, что он это сделал вот перед такой публикой, высказал свою позицию, хотел, чтобы его услышали и действительно это было. Если бы он это сделал в России перед другой публикой, был бы другой эффект. Ожидается от Запада, что они все будут: «А! Что он говорил? Он прав». Вот мы об этом не думали…

В.ФРОМИН – Грегори, но извините, Запад не однороден и Запад разный тоже.

М.СИМОНЬЯН – Не то слово.

В.ФРОМИН – Мы только говорим о Гейтсе, но были другие реакции и другие оценки.

М.СИМОНЬЯН – Вы знаете, я очень хочу…

Г.УАЙТ – Ну да. Нет, он спрашивал как раз про НАТО и про Гейтса, и естественно, НАТО и Гейтс, ну, чего они будут говорить? Они будут говорить, что… Они что будут говорить, что, ну, он… Или могут признать, что да, он прав, вот не надо было в Ирак влезть. Ну, как-то…

М.СИМОНЬЯН – Очень хочу проверить одну информацию, которая прямо перед тем, как я сюда ехала, увидела у нас на сайте, нам прислал телезритель, не помню, из какой страны, что CNN якобы, как утверждает телезритель, проводила опрос. Они часто проводят опросы у зрителей и по их опросам 73% их зрителей согласилось с речью Путина. Вот это о реакции Запада. Надо еще, конечно, проверить, так оно или нет, это я сейчас ссылаюсь на то, что зритель нам прислал, но тем не менее, это интересно, если это так.

Г.УАЙТ – Ну да, ожидать от Гейтса и от НАТО другой реакции достаточно сложно. Но то, что другие… И может быть, и в кулуарах по-другому это все воспринимается, естественно…

В.ФРОМИН – Просто не все могут сказать это, и в том числе и Америке не могут сказать, в том числе и западные страны, западные лидеры. И в приватных беседах они могут и согласиться с Путиным, но они не могут себе позволить. Особенно Европа, которая сегодня… И Запад разный, и Европа разная. Есть старая Европа, есть новая Европа. Если новая Европа – Польша и Чехия, которая мы говорим, готова тут же согласиться, чтобы ракеты сбивали над их территорией, чтобы останки ракет падали на поляков и на чехов, им наплевать на собственное население, что оно при этом будет чувствовать, то германский министр иностранных дел, как Вы помните, вчера очень жестко оценил эти действия Америки в отношении развертывания ПРО в Чехии и сказал, что не надо торопиться ни чехам... Я так понял его. И в этом случае он хотел не потрафить России. Вот, кстати, у нас сегодня утром в «Российской газете» был гостем на деловом завтраке Лавров Сергей, министр иностранных дел. Я в данном случае, не своими глазами, а своими ушами слушал его, и поэтому некоторые вещи просто повторяю. У нас заголовок, не подумайте, что это реклама, завтрашний номер «Российской газеты»: «Сергей Лавров: ответим без истерики». Мы ему задали вопрос: как ответит, чем ответит Россия? Вот мне понравилось это слово: «без истерики». Я так понимаю министра иностранных дел России, что мы – партнеры, мы остаемся, и вот Лавров обратил внимание, когда говорили мы о Мюнхене, что об Ираке Путин не злорадствовал, он не говорил, что вот мы вас предупреждали, вы нас не послушали. Он говорил о будущем. И Лавров сегодня говорит о будущем. И если мы – партнеры, если Америка предлагает России сейчас разгрузить, нам важно, и России, и Америке, и всему миру, что там, разрубить этот узел в Ираке. Так пускай Россия поставляет оружие, пускай Россия вооружает иракскую армию? Вопрос, какую иракскую армию? Только в тех районах, которые поддерживают правительство, которые сотрудничают с американскими властями? Или все же давайте вооружать ту армию, которая к национальному согласию действительно ведет в Ираке. Я так понимаю, что американская сторона хотела, чтобы все-таки она была партнером, за которым следует партнер младший – Россия. А Россия – и в этом смысле выступление Путина знаменательно – хотела, чтобы было взаимоуважение. И в Европе Западной, и в других регионах Запада, мне кажется, вот так и восприняли выступление Путина.

М.СИМОНЬЯН – Я думаю, из этого мы должны сделать все один вывод: последние две недели, о чем бы ни заходила речь, все возвращается к мюнхенской речи Путина, и этот информационный повод никакие перестановки в правительстве пока что перебить не могут.

М.ГАНАПОЛЬСКИЙ – Нет, нет, Маргарита, я не согласен с тобой. Мне кажется, что, по сути, президент ничего такого особенного, да? Пусть там его приверженцы и большие любители вот его такой конкретики со мной не согласятся, он ничего такого революционного не сказал, и вообще, вот я тут согласен с Грегори, ну, это была бы речь демократов, да? Но дело в том, что именно вот такая вот реакция, она и... Короля играет свита. Здесь это именно и произошло, понимаешь? Ну, сказал, ну, вышли. Через 5 минут: «Это «холодная война»! Началось! Враг…» Ну, и так далее, и прочее, прочее, прочее …

М.СИМОНЬЯН – Ну, не знаю, Матвей, все-таки…

Г.УАЙТ – Нет, нет, нет. Официальная… Надо отделить официальную реакцию от…

М.СИМОНЬЯН – Да, да, да.

Г.УАЙТ – …реакции прессы. Официально был Гейтс.

М.СИМОНЬЯН – И ощущения потрясения было еще до реакции, вот как только в прямом эфире посмотрели все, уже было так: ничего себе! Такое ощущение…

Г.УАЙТ – Ну, Гейтс немножко про «холодную войну» иронизировал, но от Белого дома, по-моему, никакой официальной реакции не было. И дальше развития в Вашингтоне, официальном Вашингтоне этого, по-моему, и не имело. А, конечно, в прессе, вот среди комментаторов…

М.СИМОНЬЯН – Ну, МакКейни говорил, конечно, Схейфер очень жестко сказал.

Г.УАЙТ – Ну, МакКейни… очень предвыборная кампания…

М.ГАНАПОЛЬСКИЙ – Хорошо, давайте вернемся к самому лакомому. Я напоминаю, что у нас сегодня тема: что стоит за новыми назначениями? Мы опять вернемся к… вот к этим людям, которые пришли. Значит, вот как ни странно, ни о двух преемниках якобы да? или не якобы, но в общем, не знаем, не можем сказать. Вот как вам кажется, по какому принципу Путин подбирает людей? Вот назначены два человека. Еще раз: мы здесь в идеальной ситуации, мы про них не знаем ничего. Т.е. мы знаем, там, их биографии, да? Но мы не знаем… Ну, знаем какие-то некоторые там, что вроде бы, значит, нынешний министр обороны, он друг того-то, который… ну, и так далее, и так далее. Я не хочу здесь плутать в этих темных коридорах, да? Потому что… Более того, меня даже не смущает то, что он занимался мебелью, да? Потому что получается, что каждый человек, который чем-то занимался, с чего-то начинал, он этим и должен. И мне глубоко противно…

М.СИМОНЬЯН – И не может делать карьеру, да?

В.ФРОМИН – А министр обороны Франции руководил министерством по делам молодежи и спорта до этого.

М.ГАНАПОЛЬСКИЙ – Не, ну, знаете, ну, тут просто вот мебель такая, это она такая репризная история в духе Петросяна, понимаете? Вот сейчас уже пошли анекдоты, что ясно, чем закончится реформа в армии: заменят мебель и так далее. Еще раз говорю: для меня это вообще не разговор, потому что жизнь наша вот извилиста, вот чем он занимался, - это как-то вот не очень интересно. Если бы он работал в министерстве обороны Соединенных Штатов, я бы удивился.

М.СИМОНЬЯН – Но это другой вопрос.

М.ГАНАПОЛЬСКИЙ – Итак, по какому же принципу, на ваш взгляд, Путин подбирает людей в свою команду?

М.СИМОНЬЯН – Грегори?

М.ГАНАПОЛЬСКИЙ – Грегори?

Г.УАЙТ – Кадровые решения Путина глубоко непонятны, если честно, потому что они объясняются достаточно скупо официально. И все гадают, ну, кто там из питерских, кто их какого клана, подклана, так что очень трудно сказать, вот по каким принципам Путин...

М.ГАНАПОЛЬСКИЙ – Нет, ну, он питерский?

М.СИМОНЬЯН – Питерский.

М.ГАНАПОЛЬСКИЙ – Можем ли мы сказать, что один из главных критериев – быть питерским?

Г.УАЙТ – Ну, трудно сказать, он питерский, он какой питерский? Он питерский юрист, там разные, якобы есть разные питерские. Это трудно очень сказать. Нет, просто поскольку очень мало официальной информации о том, почему его назначили, буквально там, по-моему, две фразы. Ну, не знаю.

М.СИМОНЬЯН – Вам тоже непонятно, Владислав?

В.ФРОМИН – Я думаю, что по любому принципу любой руководитель подбирает команду свою, и Путин формирует свою команду, конечно, из питерцев, конечно, это раздражает. Я, например, живу на Ленинградском проспекте, хоть что-то, да? И тоже опять же…

М.ГАНАПОЛЬСКИЙ – А вот почему, вот почему товарищ Фронин руководит…

В.ФРОМИН – Но выше никаких больше шансов у меня нет. Но я еще живу напротив Белорусского вокзала, но в союз с Белоруссией меня тоже не назначат. Это раздражает, конечно, так сказать, но помните, были у нас и из Днепродзержинска тоже в советское время, в разные периоды. Это как…

М.СИМОНЬЯН – А Вас раздражает, Владислав?

В.ФРОМИН – Я признаюсь честно: раздражает. Да. Знаете, почему? Ну, потому что, ну, сколько же из Питера, ну, сколько еще, сколько можно, сколько там… все переехали уже, все, по-моему, должности уже все заняли. Но это раздражение не из той категории, которая вот… мы должны не принимать что ли во внимание. Правы опять же, Путин действительно исповедует свои принципы. Я же не обсуждал с ним конкретно, вот по каким принципам он подбирает кадры. Но как Грегори, судя по логике тех назначений, которые он делает, первое, что удивляет, - это неожиданность всех назначений всегда. Вот этот будет, вот тот придет, вот у того шанс. Вот мы сейчас обсуждаем два с вами кандидата, возможных преемника, а мы совершенно забываем, что есть еще Совет Федерации, есть губернаторы, и кто там будет третий? Я хотел бы вам напомнить 2000 год, когда Путин набрал 52% голосов, а тогдашний лидер коммунистов, не знаю, будет сейчас Зюганов или нет, он набрал 30 с небольшим. Если так дальше будет продолжаться, и мы здесь в студии и по стране будем обсуждать, там, Медведев, Иванов, Медведев, Иванов, в итоге появится Зюганов или еще какой-нибудь совершенно четвертый неожиданный. И кого, на ком остановит свой выбор, по какому принципу Путин назовет? Наверное, будет из Питера вот этот преемник или этот человек, на которого…

М.ГАНАПОЛЬСКИЙ – Ну вот наконец-то что-то нам стало известно.

В.ФРОМИН – Ну, мне кажется. Ну, это же… Наверное, это он вынужден будет сделать. Не может два кандидата выходить с благословением или с мнением, что… с мнением, что вот Путин считает о них то-то и то-то. Он должен все-таки тоже будет сделать свой выбор. Я не знаю, какой он сделал выбор и решил ли он это окончательно сам для себя, что это будет ближе к 2008 году уже, ближе к самим выборам.

М.СИМОНЬЯН – А вот я сегодня разговаривала с одним человеком, тоже иностранный корреспондент, который живет и работает в Москве. Он сказал, что а вот может вообще так быть, что ближе к выборам, когда действительно уже начнется предвыборная кампания, и Владимир Путин, как он и сказал, объявит, кто, как ему кажется, мог бы стать достойным следующим президентом России, вот может ли так быть, что он объявит не одного человека?

Г.УАЙТ – А, т.е. двоих или больше?

М.СИМОНЬЯН – Двоих, троих. Вот этот достойный и этот достойный, и этот.

В.ФРОМИН – На мой взгляд, если вот Грегори думает пока, исключено, еще раз повторяю, это самоубийственное решение для Путина. Он и себя и своих преемников, если он двоих назовет, значит, он двоих может и утопить. Очень большой риск, огромный риск. Почти что 100%-ный риск.

М.ГАНАПОЛЬСКИЙ – Нет, секундочку, подождите, Владислав Александрович, но он же сказал, помните, что он не будет...

В.ФРОМИН – Да, он сказал, преемников не будет, будут кандидаты.

М.ГАНАПОЛЬСКИЙ – Он сказал: преемников не будет, будут кандида-ты.

В.ФРОМИН – Конечно, будут кандидаты.

М.ГАНАПОЛЬСКИЙ – Значит, предположим, давайте, условно возьмем: Иванов, Медведев, ну, легко их брать, потому что как-то это... Вот - Иванов, Медведев, вот я вам моделирую ситуацию. Он говорит: вот вы знаете, вы ожидали, что я ткну пальцем в кого-то, но вот вы видите, один, там, двигал национальные проекты, более ли менее, но вот он их продолжает двигать, да? Я верю, что этот человек та, та, та, та, та. Министр обороны Иванов. Вы видели, да, есть отдельные недостатки. Путин так любит говорить.

В.ФРОМИН – Ну, один – больше либерал, другой – больше консерватор.

М.ГАНАПОЛЬСКИЙ – Да. Дальше он говорит, вы видите, что один там такой какой-то. Ну, наверное, это он говорить не будет. Вот два человека, которые шли со мной по жизни все время. Я считаю, что это два человека вполне достойных. Внимание! Для вашего выбора. Понимаете?

М.СИМОНЬЯН – Угу. Вот я о том и спрашиваю, да.

В.ФРОМИН – Вот если бы при этом, Матвей, не было бы коммунистов, если бы при этом не было других, третьих, четвертых сил в стране, то это понятно. Тогда были бы либералы, консерваторы, как в Америке, были бы два кандидата. Это я понимаю.

Г.УАЙТ – Ну да, безусловно. Ну да, можно было бы…

В.ФРОМИН – Но у нас, к сожалению, другая система. Мы же прекрасно понимаем, что есть и третий, четвертый кандидат, и есть еще там мэр Архангельска, между прочим. Я не знаю, правда, допустят его или нет до выборов, получится у него или не получится.

М.ГАНАПОЛЬСКИЙ – В кандалах, допустим.

В.ФРОМИН – Ну, не знаю, наверное, все-таки не получится. Но это более серьезные, я имею в виду, все-таки другие силы – силы коммунистические, прежде всего. И потом…

М.ГАНАПОЛЬСКИЙ – Т.е. это важно. Вы имеете в виду, что ему придется брать одного консолидированного в его сознании человека?

В.ФРОМИН – Вот есть лексика… Вот Вы говорите: преемник…

Г.УАЙТ – Но он должен победить в первом туре.

В.ФРОМИН – Победить в первом туре, конечно, да.

Г.УАЙТ – Потому что он идет и с Медведевым, и с Ивановым, идут бессменные Зюганов с Жириновским.

М.ГАНАПОЛЬСКИЙ – Не трогайте святое, у нас должно быть так.

Г.УАЙТ – И первый тур, т.е., скажем, Иванов получает 30, Медведев 20 и остальные чуть меньше. А выходит… или, может быть, Жириновский или Зюганов получает второе место…

М.ГАНАПОЛЬСКИЙ – Т.е. победить нужно в первом туре обязательно, правильно?

В.ФРОМИН – Чем отличается преемник от кандидата? Ведь все равно, что как правление от работы. Он говорит: «Я не правлю, я работаю». Но это лексика, тут, понимаете, вот также преемник и кандидат. Я в данном случае не вижу разницы между преемником и кандидатом…

Г.УАЙТ – Согласен.

В.ФРОМИН – …которых поддержит Путин или скажет о которых доброе слово.

Г.УАЙТ – Да, как раз вот эта разница с правлением. Путин вот этим, мне кажется, хотел сказать, что не будет преемника, потому что это не монархия, это не передается. Будет кандидат, я буду из них вот рекомендовать…

М.СИМОНЬЯН – Но преемник – это такое же слово, как вот мы сейчас выяснили с прозападным. Это тоже такой ярлык, который, собственно, мы, пресса навесили и так называем. Мы же слово преемник от Путина не слышали, да? Или там от…

М.ГАНАПОЛЬСКИЙ – Ну, мне кажется, ты довольно жестко говоришь. У нас просто… Назови какими-то другими словами. Что значит, мы навесили? Но не говорить же наследник, они же не родственники, правильно? Он не царь, поэтому…

М.СИМОНЬЯН – Правильно. Вот преемник – он так вот и звучит, я с Грегори здесь соглашусь. Он больше звучит так, как будто это монархия, как какой-то назначенный человек. Но мы же говорим о том человеке…

М.ГАНАПОЛЬСКИЙ – Нет, монархия – наследник, а здесь – преемник, человек, который примет дело. Нет, мне кажется, что все довольно адекватно воспринимают.

Г.УАЙТ – Но возникают сомнения, что если Путин захочет провести своего кандидата, что этот кандидат не пройдет?

М.СИМОНЬЯН – Ну, конечно, нет сомнений, но тем не менее, это же не делает это монархией, правильно? Все равно сначала будут голосовать, он же его не назначит.

Г.УАЙТ – Да. Поэтому и появляется слово преемник.

М.ГАНАПОЛЬСКИЙ – Означает ли то, что Вы сказали одну удивительную вещь, что влияние Путина такое огромное и сильное, и рейтинг доверия к нему столь велико, что он – это я иду от Владислава Александровича Фронина – что он пою за эти кандидатуры две, да? которые, ну, что делать? Это, так сказать, государственная целесообразность. Он потом за какой-то очень маленький срок скажет: а вот смотрите… Как Ельцин, да? Вот смотрите, вот - Путин. Ну, там он скажет: вот…

В.ФРОМИН – Вот 31 декабря.

М.ГАНАПОЛЬСКИЙ – Вот 31 декабря. Вот этот человек. Я верю этому человеку, я считаю, что это будет хороший… Я уж не помню, там он может даже поднять те слова, которые говорил Ельцин, только без фразы: «Я ухожу в отставку» и так далее, и вот это произнести. И все сработает.

В.ФРОМИН – Я думаю, что не исключен и такой вариант. А почему мы исключаем сейчас вариант, что и Путин может остаться, мне кажется? В любом случае, ведь…

М.СИМОНЬЯН – Ух.

В.ФРОМИН – Как бы он ни говорил, почему вот… Ну, Маргарита, понимаете, в чем дело…

М.ГАНАПОЛЬСКИЙ – Что Вы сказали, Грегори?

М.СИМОНЬЯН – Правительственная газета.

М.ГАНАПОЛЬСКИЙ – Прави… Нет. Правительственная газета, он так… если б… Стойте, тут что-то не то. (Все смеются). Правительственная газета…

В.ФРОМИН – Напугал Матвея.

М.ГАНАПОЛЬСКИЙ – Или его уже уволили, пока он пришел к нам, либо его уволят сразу после этой передачи, потому что ну как, нарушение… подождите, Владислав Александрович, нарушение конституции...

В.ФРОМИН – Нет, речь идет… В этом-то и сложность.

М.ГАНАПОЛЬСКИЙ – Ну, расскажите.

В.ФРОМИН – Нет, почему? В этом-то и сложность. С одной стороны, есть конституция, которую нельзя нарушать, безусловно. Это было бы дурной знак и понятно, так сказать, нас бы не приняли в мире, да?

М.ГАНАПОЛЬСКИЙ – Так.

В.ФРОМИН – А с другой стороны, есть, мы же прекрасно с вами знаем, действительно, рейтинг – это не дутый рейтинг, и его авторитет – тоже не дутый авторитет. И в этой ситуации вот так просто пренебрегать мнением народа, в данном случае, а не электората, Путин тоже не имеет права.

М.ГАНАПОЛЬСКИЙ – Так какой ход?

В.ФРОМИН – А в этом-то вся сложность сейчас. От этого и появляются и преемники, и кандидаты, и два, и не один, и три, и мне кажется...

М.ГАНАПОЛЬСКИЙ – Не понимаю. Я понимаю белорусский вариант, понимаю. Какой еще может быть?

В.ФРОМИН – Потому что мне кажется, нет ясного сейчас…

М.СИМОНЬЯН – Украинский.

В.ФРОМИН – Матвей…

М.ГАНАПОЛЬСКИЙ – Ну, украинский - нет…

В.ФРОМИН – Мне кажется, нет ясного и четкого ответа на эту вот дилемму: или конституция или народ. Вот что, какой сделает выбор, и какой правильно сделает, и как обойтись… Возможно, третьего нет, возможно, середины здесь и нет. Я сейчас тоже ответа на этот вопрос не знаю.

М.ГАНАПОЛЬСКИЙ – Ну, я понимаю Вас, да.

В.ФРОМИН – Но…

М.СИМОНЬЯН – Конституция – такая штука, что вот так вот ее менять – это только начни.

В.ФРОМИН – Тоже правильно.

Г.УАЙТ – Нет, и потом Путин говорит столько о преемственности и расставляет своих людей по правительству, чтобы как раз обеспечить, что даже при новом президенте будет его курс продолжаться. И он поэтому, и как говорил на пресс-конференции, будет избирателям говорить, что если хотите, чтобы виртуальный я остался, то голосуйте за это, потому что формально по конституции я не могу остаться. Я сделал все, чтобы мой…

М.ГАНАПОЛЬСКИЙ – Ну, было продолжение моей политики.

Г.УАЙТ – Чтобы да.

М.ГАНАПОЛЬСКИЙ – А Вы лично, Грегори, считаете, что он все-таки уйдет, да?

Г.УАЙТ – Судя по всему. Он столько раз это говорил.

М.ГАНАПОЛЬСКИЙ – Хорошо. Значит, если… Давайте подведем итог, да? Вот если говорить, еще раз вернемся к началу и одним предложением скажем, что же стоит за новыми… вот комплексом этих новых назначений, которые были вечером в четверг? Пожалуйста, Владислав Александрович Фронин, главный редактор «Российской газеты».

В.ФРОМИН – Ну, за этим стоит необходимость развития России, проведения дальнейших экономических реформ и чтоб была большая управляемость… Ведь Путин говорит как раз о том, что необходимо достичь рубежей 2010, 2016 даже, по-моему, годов называет. И вот на этом этапе он принимает такое решение по кадровым вопросам.

М.ГАНАПОЛЬСКИЙ – Угу. Грегори?

Г.УАЙТ – Да, я согласен. И, ну, с налетом, конечно, того, что Иванов является одним из возможных кандидатов в президенты, и поэтому это, наверное, улучшает его шансы проявиться перед электоратом.

М.ГАНАПОЛЬСКИЙ – Ну, что скажешь?

М.СИМОНЬЯН – Я думаю, что еще одна мысль главная, к которой мы, в конце концов, подошли после твоего вопроса, чем руководствуется Путин, когда приближает людей или возвышает как-то людей, это то, что вне зависимости от преемника, для него, видимо, важно обеспечить преемственность. Чтобы все, что было сделано за 8 лет, не полетело в тартарары тем, кто вдруг решит, что теперь надо делать совсем по-другому.

М.ГАНАПОЛЬСКИЙ – Хорошо. Прощаемся, Маргарита.

М.СИМОНЬЯН – Да.

М.ГАНАПОЛЬСКИЙ – Да. Я напоминаю, что вместе с Маргаритой Симоньян – главным редактором «Russia today» мы разговаривали с Владиславом Александровичем Фрониным, главным редактором «Российской газеты» и Грегори Уайтом, шеф бюро «Wall Street Journal».

Оставайтесь с нами.