Виктор Драгунский - Непрошедшее время - 2008-11-30

М. ПЕШКОВА: 95-летие писателя Виктора Драгунского, как утверждают в энциклопедиях, сегодня. А как считает его дочь, известный драматург Ксения Драгунская, день рождение её отца завтра, 1 декабря. Рождение до октябрьского 1913 года и прибавляем число дней – получается, что дата выпадает на 1-ое число. О жизненных странствиях, о писательской биографии, более похожей на роман, нежели на жизнь, беседую с Ксенией Викторовной Драгунской.

Я прочитала, что Ваш отец родился в Нью-Йорке.

К. ДРАГУНСКАЯ: Это так.

М. ПЕШКОВА: Как оказались его родители там?

К. ДРАГУНСКАЯ: По молодости и по безрассудству. Его родители родом из Гомеля, они поженились очень молодыми и поехали за хорошей, счастливой, за лучшей жизнью, покорять Америку на пароходе, наверное. Ну а как раньше ездили в Америку? Я думаю, что только на пароходе. Я так и вижу этот пароход. И там родился у них мальчик, сын. Но покорить Америку не удалось. И бабушка Рита, папина мама, очень скучала по Гомелю, и они вернулись обратно, когда ему было полгода. Вот такая американская историка вкратце.

М. ПЕШКОВА: И в паспорте было написано «Нью-Йорк»?

К. ДРАГУНСКАЯ: Да. У меня есть военный билет, где написано: «Национальность – еврей, место рождения – город Нью-Йорк, родной язык – русский, гражданская специальность – артист».

М. ПЕШКОВА: А что было потом, после того, как вернулись?

К. ДРАГУНСКАЯ: Была Гражданская война, революция, разные передряги. И в конце-концов, в 20-е годы они оказались с мамой и с младшим братом в Москве, на Покровке, в доме № 20, по-моему. И там папа стал ходить в школу. И как раз школьники из одной школы на Чистых прудах, из 613-ой школы, они почему-то решили, что это их школа описана в «Денискиных рассказах», это очень интересная, хорошая инициатива снизу, очень приятная. И мы с ними будем встречаться тоже. А дальше уже всё пошло, покатилось.

М. ПЕШКОВА: Ваш отец вырос без отца, он рано лишился отца. Кто внёс эту мужскую компоненту в его воспитание?

К. ДРАГУНСКАЯ: Там были разные отчимы. Один отчим был красный комиссар, белорус по национальности. Его потом убили, тоже довольно быстро, в конце 20-х годов или в начале, когда была Гражданская война. Я не знаю, какая-то такая мужская компонента, мне трудно об этом сейчас говорить.

М. ПЕШКОВА: Но был ещё один отчим.

К. ДРАГУНСКАЯ: Он уехал очень быстро в Америку и как-то пропал.

М. ПЕШКОВА: Получается, что Ваша бабушка одна воспитывала детей? Их много было? Были браться, сестры?

К. ДРАГУНСКАЯ: Был брат Лёня. Он погиб на Великой Отечественной войне.

М. ПЕШКОВА: А то мне хотелось спросить, а что было с мальчиком. Я знаю, что он стал очень рано работать. Я имею в виду Вашего отца.

К. ДРАГУНСКАЯ: Да. Мой папа начал работать учеником токаря на заводе «Самоточка». Когда я была маленькая, то вдруг к нам в гости пришла одна тётенька, её звали Анна Ивановна Соколова. И она нашла моего папу, она вместе с ним работала на заводе. Она была детдомовка, её детдом командировал к этому заводу. Он встретил её как родную. Она к нам приходила и делала вафли. Ему было 16, ей тоже около того. Ей было лет 15, потому, что ей 93 года, она умерла недавно, весной.

М. ПЕШКОВА: А потом началась совсем другая жизнь, видимо, связанная с театром.

К. ДРАГУНСКАЯ: Да. Потом, как написано в книжке, которую собрала моя мама, там все это расписано, как однажды, просто проходя мимо какой-то стены, мой папа увидел такой плакат, на котором было написано, что объявляется набор в «Литературно-театральную мастерскую» Алексея Дикого*. И всё это вместе произвело на него такое чарующее впечатление, что он пошёл, сдал какие-то вступительные испытания и был принят в мастерскую Алексея Дикого, которая была, насколько я понимаю, на Пречистинских рабочих курсах, т.е. в рамках этих рабочих курсов, школы-студии МХАТ тогда ещё не было, в начале 30-х годов.

Вот он учился у Алексея Денисовича Дикого. Там надо было одновременно заниматься актёрским ремеслом и писать. Он писал какие-то рассказы, которые написал в 18-19-летнем возрасте. И Алексей Денисович всегда говорил ему: «Не писал бы ты ничего, дружок. Артист из тебя точно получится, а писатель - нет».

М. ПЕШКОВА: И ещё среди специальностей, коими владел Ваш молодой тогда папа, была профессия лодочника. А это что было?

К. ДРАГУНСКАЯ: По молодости лет. Крепкий парнишка катал на лодке или перевозил через Москва-реку. Он и сёдла шил у Старостина, шорником работал. Отличная биография для такого писателя.

М. ПЕШКОВА: Очень рукастый был.

К. ДРАГУНСКАЯ: Да. Мы все рукастые. У меня и сын очень рукастый, он всё, что угодно может сделать. «Мы все» - гордо сказала я. Но я абсолютно… У меня, наоборот, руки не из того места растут, я руками ничего делать не могу.

М. ПЕШКОВА: Ещё была «Синяя птичка»**. Что это такое?

К. ДРАГУНСКАЯ: «Синяя птичка» организовалась в конце 40-х годов из артистов театра киноактёра, которые находились в глубоком простое, потому, что штаты были очень раздуты, людям было нечего делать. И тогда люди, у которых люди просто чесались, среди них был и мой папа, он собрал такой коллективчик из молодых актёров из московских театров на базе театра киноактёра. Это назывался театр сатирических миниатюр, театр «Синяя птичка».

Когда мы стали сотрудничать с Александром Александровичем Калягиным, с Ширвиндтом, то они мне сразу говорили о «Синей птичке». До сих пор театральная общественность помнит, как это было необыкновенно круто тогда, в конце 40-х годов.

М. ПЕШКОВА: Кто входил, какой был актерский состав «Синей птички»?

К. ДРАГУНСКАЯ: Там кого только не было! Там был Борис Сичкин, Зиновий Гердт, Санаев, я имею в виду старшего, дедушку. Тенин, Сухаревская, Весник.

М. ПЕШКОВА: Большая и очень хорошая команда.

К. ДРАГУНСКАЯ: Да. Жалко, что тогда это невозможно было записать. Но ничего, мы тоже продолжим традицию постепенно. Сейчас уже перестанем писать глупые тексты, пьесы и займемся чем-то более таким интересным.

М. ПЕШКОВА: После того, я хочу вернуться в 30-е годы, как закончилось обучение у Алексея Дикого, Ваш отец где-то работал?

К. ДРАГУНСКАЯ: Он был сразу принят в театр Гоголя.

М. ПЕШКОВА: Он тогда иначе назывался.

К. ДРАГУНСКАЯ: Да, театр Транспорта. Потом перешёл в Театр Сатиры, потом перед войной он перешёл в цирк, а потом в театр киноактера, потому, что Дикий в то время вернулся из отсидки и стал руководить этим театром, и позвал его к себе. Так что мой папа Дикого в ссылке никогда не оставлял, а посылал ему то гостинчик, то письмишко. Как-то они хорошо с ним дружили. Я нахожу все время, когда разбираю архивы, какие-то черновики на жёлтых бумажках. Мало того, что они работали в театре киноактера, им все равно… все время чесались руки, они все время ещё что-то внутри придумывали, какие-то капустники, розыгрыши, я нахожу черновики каких-то скетчей на злобу дня.

Тенин, Владимир Лепко, это отец Виктории Владимировны, там тоже династия. А потом из этих скетчей, наверное, из миниатюр стали произрастать миниатюры, тексты песен, миниатюры для эстрады, я знаю, что он для одесской филармонии много писал и вообще для эстрады. Уже к печатному слову художественному, острому словцу человека потянуло. У него обнаружились такие наклонности.

М. ПЕШКОВА: А почему произошёл этот кульбит из театра в цирк?

К. ДРАГУНСКАЯ: Никто не может уже ответить на этот вопрос.

М. ПЕШКОВА: Ваша матушка не писала об этом?

К. ДРАГУНСКАЯ: Она это не рассматривала, почему. Бывает. Значит так надо.

М. ПЕШКОВА: И сразу на арену пришёл Ваш отец?

К. ДРАГУНСКАЯ: Да. Он работал рыжим клоуном.

М. ПЕШКОВА: Он что-то Вам, девочке, рассказывал?

К. ДРАГУНСКАЯ: Он учил меня кувыркаться. Я отлично кувыркаюсь, несмотря на крупное своё телосложение. Я отменно совершенно кувыркаюсь. Могу покувыркаться под настроение.

М. ПЕШКОВА: Это до войны было. А во время войны что было?

К. ДРАГУНСКАЯ: Ополчение. Он об этом повесть написал «Он упал на траву»***.

М. ПЕШКОВА: Насколько я знаю, Ваш отец был освобождён от таких тяжелых работ.

К. ДРАГУНСКАЯ: Его забраковали совсем в армию, не знаю, по какой причине.

М. ПЕШКОВА: В статьях пишут, что у него была астма.

К. ДРАГУНСКАЯ: Да, верно. На моей памяти я помню, что у него была гипертония и сердечная недостаточность. Но я думаю, что в молодости была астма. Мне говорили, что он с детства страдал астмой. Его в армию забраковали в действующую, но когда глубокой осенью, когда все встали под ружье, он тоже пошел в ополчение, об этом он написал повесть, очень трогательную.

М. ПЕШКОВА: Как она называется?

К. ДРАГУНСКАЯ: «Он упал на траву».

М. ПЕШКОВА: Ксения Драгунская. Воспоминание об отце. К 95-летию Виктора Драгунского, автора не только «Денискиных рассказов» в «Непрошедшем времени» на «Эхо Москвы».

О чём пишет отец в этой повести?

К. ДРАГУНСКАЯ: Про ополченца, про парнишку, который хроменький, работает художником-исполнителем в театре. И вот он идёт в ополчение, попадает в Калужскую область.

М. ПЕШКОВА: А потом Ваш отец, видимо, об этом писала Ваша мама, во время войны он вернулся домой, весь исхудавший, плохо одетый, оборванный. Но он не остался сидеть дома или работать в театре. Он уезжал…

К. ДРАГУНСКАЯ: Они выезжали с бригадами и веселили бойцов. Об этом есть фотографии интересные, свидетельства, справки, что он направляется туда-то, сюда-то, это всё хранится.

М. ПЕШКОВА: Я хотела спросить, что было потом, когда наступил мир?

К. ДРАГУНСКАЯ: Началась работа в театре киноактера. Началась «Синяя птичка».

М. ПЕШКОВА: И была игра. Ваш отец был задействован в каких-то спектаклях?

К. ДРАГУНСКАЯ: Говорят, что он очень хорошо играл в спектакле «Плутни Скопена». Мне кажется, что это было сразу после окончания школы-студии Дикого. Что это было в 30-х годах. Он даже снимался в кино у Михаила Роома в фильме «Русский вопрос», он играл переводчика.

М. ПЕШКОВА: Это единственная работа?

К. ДРАГУНСКАЯ: Да, в кино единственная.

М. ПЕШКОВА: А где познакомились Ваши родители?

К. ДРАГУНСКАЯ: Они познакомились в квартире у Александра Галича****, это было на Спиридоньевском переулке, где жил Галич со своим братом Валентином, который потом стал известным кинооператором. Моя мама училась во ВГИКе. С Валентином они учились параллельно. Была большая студенческая компания, там все ели, пили. И Валентин Гинзбург и брат его, Александр Галич, который дружил с папой с 30-х годов, позвонил Виктору Драгунскому и сказал: «Витька, иди к нам! У нас есть симпатичные девушки. Много». И вот так всё и получилось.

М. ПЕШКОВА: Но это был конец 40-х, наверное?

К. ДРАГУНСКАЯ: Да. Это был конец 40-х годов.

М. ПЕШКОВА: А дальше что было?

К. ДРАГУНСКАЯ: Дальше родился мальчик в 1950 году, 15 декабря под названием Денис. И всё, тогда его судьба была предопределена. Судьба и папы, судьба этого мальчика, который выбрасывал каши на голову прохожим, летал под куполом цирка со сметаной и помидорами и т.д. То есть, рождение именно этого ребёнка стало источником вдохновения для папы. Ведь у него был старший сын Леонид, мама его была актриса МХАТа Елена Корнилова, Елена Петровна. Но они по молодости лет быстро разошлись. Хотя со своим сыном Лёней всегда и папа дружил, и Денис, и я.

У Лёни уже есть дочь. Это немудрено, конечно. Есть дочь Лида, у которой есть в свою очередь два сына, которых зовут Саня и Ваня. Соответственно, Саня и Ваня – это правнуки моего папы. Вот такая у нас династия, наша поросль, драгунское отродье. Я всё планирую, что мы 1 декабря будем фотографироваться во дворе дома на Покровке, устроим фотосессию всего драгунского отродья.

Придёт Денис Викторович со своей дочерью Ириной Денисовной, тоже уже довольно взрослой девушкой. По-моему, прекрасно, что нас много.

М. ПЕШКОВА: И с того момента, как появился на свет будущий политолог Денис Драгунский, началось творчество Вашего отца. Я не говорю о тех репризах, которые звучали в цирках, о тех скетчах, которые писал Ваш отец. Тогда и родился детский писатель Драгунский?

К. ДРАГУНСКАЯ: Да, наверное, так. Это начало 50-х годов, нет, середина. Потому, что в 1961 году вышла первая книжечка с иллюстрациями Горяева «Он живой и светится», очень хорошая. На всё воля Божья. Значит, надо было так.

М. ПЕШКОВА: Говорят, что Ваш отец был очень гостеприимным.

К. ДРАГУНСКАЯ: Да.

М. ПЕШКОВА: И хотя жилплощади было не так много, всегда в вашем доме были гости. Так ли это?

К. ДРАГУНСКАЯ: Я тоже этого не застала.

М. ПЕШКОВА: Об этом рассказывают современники.

К. ДРАГУНСКАЯ: Я что-то такое помню. Для меня это было не очень интересно, потому, что скучные взрослые, которые сидят, говорят непонятные шутки, хохочут, накурено, пахнет винегретом, а до меня нет никому дела. Говорят, что раньше это вообще было паломничество какое-то. Был открытый дом очень. И Винегрет…

М. ПЕШКОВА: Говорят, что совершенно блистательные воспоминания Вашей мамы. И там же, в этой книге, опубликованы воспоминания друзей Вашего отца, друзей вашего дома. Чьи там воспоминания?

К. ДРАГУНСКАЯ: Там воспоминания Бориса Голубовского, Зиновия Гердта, там много чьи воспоминания. Надо эту книжку Вам обязательно принести.

М. ПЕШКОВА: А как относились литераторы к творчеству Вашего отца? Я знаю, что Твардовский очень высоко оценил то, что выходило из-под пера Виктора Драгунского. Это сосед по дачному посёлку?

К. ДРАГУНСКАЯ: Да. Это сосед наш по дачному посёлку. Да нет… Мне кажется, что каких-то таких не было… Я почему-то по ошибке говорю «Новая волна», на самом деле, оттепель. Эта ватага, которая пришла во время оттепели, люди ведь были разных возрастов. Например, Бэла Ахатовна Ахмадулина, она на 24 года младше, чем мой папа, тем не менее, они дружили. Они шли единым таким потоком, единым поколением, невзирая на то, что они были разных возрастов. Именно поэтому им удалось эту стену прошибить, я думаю.

М. ПЕШКОВА: Юрий Нагибин говорил: «Кто ещё умел так ценить золото человеческого общения, как Драгунский?» Ваш отец был очень общительный?

К. ДРАГУНСКАЯ: Мне трудно об этом говорить, потому, что я этого не помню, врать не стану. Но раз люди говорят, значит был общительным. С Нагибиным они дружили, были такие старые друзья.

М. ПЕШКОВА: Тоже сосед?

К. ДРАГУНСКАЯ: Да, как-то все начали дружить гораздо раньше, потом уже все оказались. И с Трифоновым они дружили, друг друга как-то очень уважали, прислушивались друг к другу.

М. ПЕШКОВА: А сейчас Вы планируете что-то издать? Я так понимаю, что все права принадлежат семье, и это правильно.

К. ДРАГУНСКАЯ: Периодически что-то издается. Слава Богу, что нет каких-то пауз. И очень хорошо, что издают не только отдельные книги, но и в хрестоматии это всё включают. Они распространяются очень хорошо по школам и библиотекам, чтобы детишки имели возможность это всё почитать. Всё ведь издано.

М. ПЕШКОВА: Ничего не осталось не изданным?

К. ДРАГУНСКАЯ: Может быть, остались какие-то черновики и какие-то скетчи. Это надо разбирать. Но это менее интересно, чем проза конца 50-х и 60-х годов, сформировавшаяся.

М. ПЕШКОВА: Я хочу спросить о Людмиле Давидович.

К. ДРАГУНСКАЯ: Да, тётя Мила. Это была такая старушка, которая меня забавляла тем, что была меньше меня ростом, даже когда я была маленькая. Она была очень весёлая, и всегда все ждали, что она будет очень остроумно шутить. И она приходила тоже и ела винегрет. Старушка… Да, они писали вместе песни. Для меня это удивительно, как можно вместе писать. Я не человек коллектива ни в жизни, ни в творчестве. А они писали довольно хорошие, складненькие песни вместе. Кстати! Вот чем надо заняться! Надо выпустить диск этих песен, перепетых какими-то современными нашими певцами и певицами. Вот такой проект!

М. ПЕШКОВА: А какие песни они сочиняли?

К. ДРАГУНСКАЯ: «Чудо-песенка», «Три вальса», «Теплоход плывёт по морю», «Под стук колес». Там можно наковырять десятка полтора, наверное, песен, и сделать такой проект. «Три вальса» Шульженко пела. Это был маленький такой спектакль.

М. ПЕШКОВА: А была Шульженко у вас дома?

К. ДРАГУНСКАЯ: Нет, я не помню.

М. ПЕШКОВА: А Наталья Дурова, которая была ребёнком, говорила о том, что Ваш отец спас их, детей Дуровых, от напраслины и окрика. «Он умел снять напряжение и внести равновесие. Я его обожала». Была ли Наталья Дурова у вас дома?

К. ДРАГУНСКАЯ: Нет, никогда не была.

М. ПЕШКОВА: А после смерти Драгунского его друзья бывали у вас?

К. ДРАГУНСКАЯ: Самые близкие друзья бывали. Но часто это люди непримечательные, никак не отметившиеся в искусстве, одноклассники, друзья.

М. ПЕШКОВА: А Ваша мама потом где работала?

К. ДРАГУНСКАЯ: Она работала в хореографическом ансамбле «Берёзка» на ролях конферансье. У неё очень хорошие способности к языкам. Она могла любую фразу на любом языке сходу повторить почти без акцента. Очень много ездила, гастролировала. Тогда, при «железном занавесе» это было вообще что-то удивительное. Потом она поступила в институт им. Мориса Тереза, окончила его, как учительница английского языка и работала на каких-то спокойных должностях, типа в медицинском училище.

М. ПЕШКОВА: Получается, что Вы ребёнок «Березки»?

К. ДРАГУНСКАЯ: Нет, она закончила работать в «Березке» году в 1960-ом. А я родилась в декабре 1965 году. Я ребёнок какой-то такой… Некое такое существо, поздний ребёнок. У меня было очень много нянь, потому, что папа болел, мама занималась папой. Какие-то няни, няни, пятидневка… Вот так вот. Наверное, поэтому я не человек коллектива, мизантроп.

М. ПЕШКОВА: К театру имеют какое-то отношение внуки Драгунского?

К. ДРАГУНСКАЯ: Мой сын учится в школе-студии МХАТ на продюсерском отделении. Посмотрим, насколько он будет иметь отношение к театру, но пока ему очень нравится учиться. Это совершенно дивное место. Дивная школа.

М. ПЕШКОВА: А дочка политолога Дениса?

К. ДРАГУНСКАЯ: Она полиграфический дизайнер. Она художница.

М. ПЕШКОВА: То есть, в семье все люди творческие.

К. ДРАГУНСКАЯ: Как-то да, более-менее творческие люди.

М. ПЕШКОВА: А теперь, если можно, я хотела бы вернуться к произведениям Драгунского. Какова их судьба театральная и кино-судьба?

К. ДРАГУНСКАЯ: Там снимали же фильмы какие-то по «Денискиным рассказам», самая хорошая картина – это Шенгелия «Девочка на шаре», 1968 года выпуска, изумительная. Очень хорошая картина из трех разных новеллок «Волшебная сила искусства». Потом ещё какие-то по «Денискиным рассказам». В Театре тоже ставили «Денискины рассказы», в ТЮЗе московском, это было давно. Дениску играла Лия Ахеджакова, которая была тогда юная и такая мальчиковатая. Вот так.

М. ПЕШКОВА: А как за рубежом книжки Драгунского, выходят?

К. ДРАГУНСКАЯ: Я знаю, что у меня просто в шкафчике стоит очень много книг на разных языках, которые были изданы в 60-е, 70-е годы. А сейчас… Я не знаю, наверное не выходят. Но есть книжки на хинди, японская книжка, ещё какие-то книжки на разных языках, на норвежском, шведском, немецком, польском, молдавском.

М. ПЕШКОВА: Для меня безумно интересна биография самого Драгунского.

К. ДРАГУНСКАЯ: Биография удивительная, очень интересная. Уже сразу ясно, что это всё не спроста.

М. ПЕШКОВА: И в своё время, когда ему предложили стать стукачом, он сумел поставить на место тех, кто предложил.

К. ДРАГУНСКАЯ: Эта история мне неизвестна, я не была свидетельницей. Надо перечитать повнимательней, что по этому поводу пишут в воспоминаниях. Но, конечно, надо иметь большое мужество, храбрость, можно сказать даже безрассудство, чтобы поставить на место людей, которые тебе предлагают стать осведомителем. Всё непросто.

М. ПЕШКОВА: Мы слышали и раньше песни «Три вальса», «Теплоход», «Звезду моих полей», и вовсе не знали, что с Людмилой Давидович тексты написаны совместно и Виктором Драгунским. А «Денискины рассказы» читали своей подрастающей детворе. Виктор Драгунский стал прозаиком поздно, в конце 50-х, хотя ещё до войны выходили его фельетоны и юмористические рассказы. Умер писатель в мае 1972 года в Москве. Вера Кузнецова – звукорежиссёр, и я – Майя Пешкова. Программа «Непрошедшее время».

* * * * * *

* Студия Дикого — театральный коллектив в Москве, существовавший в 1931-36 годах. Студия была организована в 1931 году А. Д. Диким при участии М. Ф. Андреевой и А. Н. Тихонова (Сереброва). До 1935 года назывался театрально-литературной мастерской, в 1935 году коллектив был переименован в «Театр-студию под руководством Алексея Дикого». В основу воспитания молодых актёров студии было положено глубокое изучение литературы. Учебные спектакли студии Дикого были отмечены самобытной индивидуальностью самого Алексея Денисовича, утверждавшего на сцене искусство яркой красочной театральности. Среди актёров учившихся в студии: Георгий Менглет, Л. Н. Горячих, А. В. Миропольская, О. П. Солюс, Г. Д. Степанова, А. Г. Ширшов, О. И. Якунина, С. И. Якушев, С. Д. Столяров. Преподавал в студии сам Алексей Денисович и Василий Топорков.

** «Синяя птичка» - созданный в 1948 году Виктором Драгунским пародийный театр в театре. «Синяя птичка» разыгрывала нечто вроде забавных капустников. Мгновенно прославившийся коллектив начали приглашать в Дом актера, а затем в самые разные места, вплоть до не имевших никакого отношения к театру научно-исследовательских институтов. По предложению руководства Мосэстрады Драгунский организовал эстрадный ансамбль, также называвшийся «Синяя птичка», и ставил концертные программы. Здесь играли такие актеры, как Е. Весник и Б. Сичкин, а тексты писали В. Масс, В. Дыховичный, В. Бахнов и др. В общей сложности «Синяя птичка» просуществовала десять лет, с 1948 по 1958 г.

*** Повесть «Он упал на траву» (1961) рассказывает о самых первых днях войны. Герой ее, молодой художник, несмотря на то, что его по инвалидности не брали в армию, записался в ополчение. Это особого рода жертвенность – жертвенность интеллигента, согласного со временем.

**** Александр Аркадьевич Галич (настоящая фамилия Гинзбург; 1919—1977) — советский поэт, сценарист, драматург, автор и исполнитель собственных песен. Галич — литературный псевдоним, составленный из букв собственных фамилии, имени и отчества.