Ситуация вокруг музея Михаила Булгакова - Роман Ерыкалов, Варвара Светлаева, Ирина Феофанова, Ирина Иванова - Город - 2007-01-06

С.БУНТМАН: 16 часов 7 минут. И мы продолжаем довольно неприятный сериал. И сегодня мы решили продолжить ситуацию вокруг дома № 10 по Большой Садовой – 302-бис у Михаила Булгакова. Дела с квартирами, дела с Булгаковским домом. И у нас сейчас в гостях Роман Ерыкалов – исполнительный директор Булгаковского дома. Здравствуйте, Роман.

Р.ЕРЫКАЛОВ: Здравствуйте.

С.БУНТМАН: Добрый день. Варвара Михайловна Светлаева – племянница Михаила Булгакова. Здравствуйте, добрый день.

В.СВЕТЛАЕВА: Добрый день.

С.БУНТМАН: И Ирина Феофанова – актриса и руководитель детской театральной студии при Булгаковском доме. Здравствуйте, Ирина, добрый день.

И.ФЕОФАНОВА: Здравствуйте.

С.БУНТМАН: По телефону же у нас, у нас в прошлый раз так было – у нас были в гостях представители другой стороны, но мы слушали по телефону представителей стороны этой, нынешней. И сейчас мне бы хотелось выяснить, по телефону как раз мы связались с Ириной Александровной Ивановой-Абалакиной, как раз проблема с квартирой была № 51, я напоминаю, где и происходили все события. Здравствуйте, Ирина Александровна, добрый день.

И.ИВАНОВА-АБАЛАКИНА: Добрый день.

С.БУНТМАН: Мне хотелось бы, Ирина Александровна, как раз у вас выяснить. У меня есть несколько документов, утверждений о том, что выселены по исполнительному листу, переселены были в квартиру на Никитском бульваре в доме, где это было, потом это было оспорены, были подтверждены решения несколькими инстанциями, решения суда. Но Верховный суд – у меня есть определение в руках, которое было мне передано еще пред Новым годом – решил отправить на рассмотрение первой инстанции проблему с вашей квартирой. В каком состоянии сейчас находится дело, каков ваш статус и где вы живете?

И.ИВАНОВА-АБАЛАКИНА: Ну, в 51-ой квартире я проживаю с детьми с 1985 года. Судебный процесс на право пользования квартирой идет с 2001 года и на сегодняшний день он еще не завершен. И все будет решаться в суде, а не Голубев и Феофанова будут решать, где мне жить с моими детьми.

С.БУНТМАН: Так, в суде. Это отправлено в первую же инстанцию?

И.ИВАНОВА-АБАЛАКИНА: Да, это отправлено в Пресненский суд.

С.БУНТМАН: В Пресненский суд. Каким образом развивались события 22 декабря, если я правильно помню число? Это было связано ведь с квартирой 51?

И.ИВАНОВА-АБАЛАКИНА: Да, квартира 51, поскольку она жилая, и других документов на эту квартиру не существует, и я в этой квартире проживаю с 1985 года, никаких судебных решений по поводу моего выселения нет, решения о выселении также не существует, – естественно, я пришла к себе домой.

С.БУНТМАН: Вот смотрите – у меня постановления об окончании исполнительного производства от 17 декабря 2004 года…

И.ИВАНОВА-АБАЛАКИНА: Они отменены.

С.БУНТМАН: Они отменены. И у вас есть бумаги, вот то же самое определение Верховного суда об отмене этих постановлений?

И.ИВАНОВА-АБАЛАКИНА: Да, решением Пресненского суда Москвы от 19.10.2005 года было отменено, и еще одно решение было от 14.03.2006 года, и судом установлено, что никакого выселения нашей семьи из квартиры 51 не было. Более того, исполнительные действия по якобы выселению нашей семьи из указанной квартиры квалифицированы Генеральной прокуратурой Российской Федерации, главным судебным приставом России как грубейшее нарушение закона. И в отношении судебного пристава Нижникова в настоящее время возбуждено уголовное дело по статье 286 УК РФ. Кроме того, возбуждено уголовное дело по статье 158 УК РФ по факту грабежа имущества. Мое имущество из этой квартиры грабят уже во второй раз. В первый раз это было на сумму 7,5 миллионов рублей, и до сих пор мое имущество ищут по городу Москве, хотя я свое имущество видела в 52-ой квартире, я свое имущество видела на черном ходу, в мусорных контейнерах. И это организовано Голубевым и Староверовым.

С.БУНТМАН: Я хочу спросить у наших гостей, прежде всего у Романа Ерыкалова, есть ли у них вопросы к Ирине Александровне?

Р.ЕРЫКАЛОВ: Нет, у меня нет вопросов.

С.БУНТМАН: Понятно, спасибо большое. Спасибо вам, Ирина Александровна, вы нам юридическую сторону дела представили. Представили юридическую… Что, в таком зависающем положении все находится? Ведь есть же действительно решение Верховного суда. Скажите мне, пожалуйста, вот с квартирой 51 в связи со всеми этими документами: постановление об окончании исполнительного производства, новый пересмотр дела – что квартира 51 сейчас представляет собой?

Р.ЕРЫКАЛОВ: Вы знаете, вот у меня есть… гражданка Иванова говорит, что квартира жилая – вот у меня есть справка из Московского городского бюро технической инвентаризации о том, что квартира переведена в квартиру нежилых помещений.

С.БУНТМАН: Это от какого времени?

Р.ЕРЫКАЛОВ: В 1988 году. Но на самом деле я пришел сюда не для того, чтобы разбираться с квартирным вопросом, потому что это действительно должен решать суд. Женщина все-таки была выселена, есть исполнительные листы, и все нужно решать в суде…

С.БУНТМАН: Но есть, с другой стороны, я скажу, есть и определение Верховного суда, и переведено в Пресненский суд.

Р.ЕРЫКАЛОВ: Ради Бога. Меня вообще не интересуют квадратные метры, если честно. Мы попросили у ТСЖ возможности в связи с ремонтом подвала, потому что у нас несколько комнат в музее нашем, он очень небольшой, нам негде хранить было, помещения, мы попросили помещение – нам его дали.

С.БУНТМАН: Кто дал?

Р.ЕРЫКАЛОВ: Товарищество собственников жилья. Мы обращались и в департамент жилья тоже, решался вопрос. То есть вот… Вот есть…

В.СВЕТЛАЕВА: Роман, а вы прочтите.

Р.ЕРЫКАЛОВ: Да я прочитал уже. На самом деле страшно-то не это, страшно то, что квартирным вопросом прикрывается… я не знаю, мне кажется, что если бы я ворвался бы куда-нибудь, выкинул вещи, разбил бы машины, которые стояли во дворе, меня бы посадили точно… Ну, вот…

С.БУНТМАН: Но г-жа Иванова-Абалакина говорит, что сначала выбросили ее вещи. Вот где - яйцо или курица? Понимаете, где судебный… Вот давайте сейчас…

Р.ЕРЫКАЛОВ: Ну, смотрите. Но это же не ко мне вопрос – это вопрос к судебным инстанциям. Пусть в правовом поле это решается. Я – директор музея, понимаете?

С.БУНТМАН: Вот, понимаете, вот музей – сразу… Очень много вопросов у меня было и в Интернете – статус музея? Статус музея – музей или не музей, потому что…

Р.ЕРЫКАЛОВ: Да-да, хорошо. Вы знаете, это, я понимаю вопрос, я внимательно слушал программу на «Эхе». Ситуация очень напоминает булгаковскую какую-то, когда Коровьев и Бегемот пришли в Грибоедова, и у них попросили писательские удостоверения. У нас нет-с музейного статуса, мы существуем всего 2,5 года, мы собираем экспонаты. Нас называют музеем люди…

С.БУНТМАН: Ну, для того, чтобы мы были корректны, мы должны… Давайте будем говорить, как называть корректно сейчас?

Р.ЕРЫКАЛОВ: Называть корректно «Культурно-просветительский центр «Булгаковский дом».

С.БУНТМАН: Давайте будем называть «Булгаковский дом» вот сейчас?

Р.ЕРЫКАЛОВ: Да, хорошо, конечно.

С.БУНТМАН: Причем об этом просили еще, и я передаю от очень уважаемых людей просьбу, как раз сразу определить, что мне звонили и Мариэтта Омаровна и Инна Омаровна звонили Чудаковы…

Р.ЕРЫКАЛОВ: Да, я понимаю.

С.БУНТМАН: Не имеют к этому, к истории отношения.

Р.ЕРЫКАЛОВ: Да, они не имеют отношения.

С.БУНТМАН: И сразу давайте забудем – я еще напомню, как говорят в футбольных репортажах: «Кто к нам только присоединится во второй части», - я еще раз напомню, потому что здесь идет смешение понятий.

Р.ЕРЫКАЛОВ: Да, путаница есть.

С.БУНТМАН: Сейчас у нас идет. И вот какие помещения «Булгаковский дом» как раз сейчас занимает? Чтобы мы не думали, что это…

Р.ЕРЫКАЛОВ: Это помещение на первом этаже…

С.БУНТМАН: Это какая-то квартира или что?

Р.ЕРЫКАЛОВ: Ну, это нежилое помещение тоже.

С.БУНТМАН: Нежилое помещение?

Р.ЕРЫКАЛОВ: Да.

С.БУНТМАН: Нежилое помещение. То есть это не квартира?

Р.ЕРЫКАЛОВ: Это не «нехорошая квартира», естественно.

С.БУНТМАН: Не нехорошая квартира.

Р.ЕРЫКАЛОВ: Мемориальная квартира и «Булгаковский дом» - это разные абсолютно вещи.

С.БУНТМАН: Разные вещи – вот сразу мы поставили здесь, для того чтобы это корректно было.

Р.ЕРЫКАЛОВ: Да, да, конечно.

С.БУНТМАН: «Булгаковский дом». Вот как раз с музеем. Вот нам задает как раз участник нашей прошлой передачи Анатолий Злобовский, он член клуба слушателей «Эха Москвы», но при этом он, как раз он член комиссии Министерства культуры РФ: «Что сделали сотрудники «Булгаковского дома» с документами и материалами, которые были выброшены из окон?» Ну, дальше, достаточно – я должен сразу сказать – Анатолий Зиновьевич достаточно иронично пишет: «Надеюсь, все было аккуратно собрано, описано, запротоколировано и передано на реставрацию?» Вот, и так можно оценить стоимость

Р.ЕРЫКАЛОВ: Безусловно, мы собрали то, что удалось собрать. То, что в осколках, естественно, уже никак не реставрируешь. Что касается документации, то она частично утеряна. Мы не нашли некоторых ни картин, ни документов, которые были. То есть я не знаю, где они. Я просто не знаю даже, где они есть.

С.БУНТМАН: Еще одна у меня, прежде чем мы перейдем к какому-то, вот именно, собственно, к тому, чем занимается «Булгаковский дом», и как видят наши гости разрешение ситуации, и вот как раз перспективу, я бы хотел задать еще такой вопрос. Очень много здесь темных историй, и вот как раз у меня здесь есть документ о медицинском освидетельствовании Александра Морозова, который был избит, как следует из… Как это связано с «Булгаковским домом», как это связано с многими людьми, которые, в общем-то?.. Что-то там происходит с квартирами, с площадями, с метрами, с собственностью и т.д. Что-то вокруг всего этого или что-то внутри клубится? Вот, пожалуйста, Роман, как бы вы могли охарактеризовать это? Что здесь?

Р.ЕРЫКАЛОВ: Вы знаете, что касается г-на Морозова, он воюет с памятью Булгакова и вообще занимается хозяйственной деятельность в доме № 10 по Большой Садовой довольно давно – еще до нашего появления. Есть и статьи соответствующие, и вот Варвара Михайловна не даст мне соврать. Г-н Морозов устраивал пикеты и не пускал Мариэтту Омаровну ту же самую Чудакову в нехорошую квартиру…

С.БУНТМАН: Ну, сейчас давайте отделим Мариэтту Омаровну, давайте сейчас отделим.

Р.ЕРЫКАЛОВ: Нет, я просто… Вы спрашиваете меня о ситуации и об истории. Ее нельзя рассматривать отдельно от того, что происходило. У этого дома очень сложная история, в том числе и хозяйственная история в доме. Дом был ничейным фактически. Его хотели расселить. Потом там был какой-то инвестиционный контракт с какой-то непонятной организацией, которая только сдавала офисы в аренду. Г-н Морозов тоже сдавал часть квартир в доме – он себя объявил старшим по дому, что тоже, в общем-то, не является…

С.БУНТМАН: Но, тем не менее, у меня есть какие-то подписи, есть письмо с подписями…

Р.ЕРЫКАЛОВ: Есть, да? У меня тут тоже есть.

С.БУНТМАН: …есть подписи жителей дома. Вот здесь получается слово против слова. Они ставят под сомнение товарищество собственников жилья, вы ставите под сомнение вот то, что Морозов – старший по дому. Вот ситуация какая-то, я бы сказал, удушающая.

Р.ЕРЫКАЛОВ: Ситуация, да, ситуация тяжелая. Но поскольку все-таки я являюсь исполнительным директором «Булгаковского дома», мы открыты. То, что мы делаем, это видно.

В.СВЕТЛАЕВА: Это я могу подтвердить.

С.БУНТМАН: Да, пожалуйста, хорошо. Вот скажите, пожалуйста, Варвара Михайловна. Я напоминаю, что Варвара Михайловна…

Р.ЕРЫКАЛОВ: Нет никакой возни. Мы не участвуем в возне в этой квартире.

С.БУНТМАН: Вы не участвуете?

Р.ЕРЫКАЛОВ: Нет, не участвуем.

С.БУНТМАН: Так, пожалуйста, вот скажите, Варвара Михайловна…

В.СВЕТЛАЕВА: А я хочу сказать, что «Булгаковский дом» - единственное место по сути дела, которое является, ну, как вам сказать, началом создания именно музея Булгакова. Там есть электронные экспозиции по всем картинам и по всем картинам – не телевизионным, а кинокартинам, которые прошли по булгаковским произведениям. И это в любой момент открытие «Булгаковского дома» можно посмотреть там. Там существует два проекта памятника Михаилу Афанасьевичу Булгакову. Один проект памятника Александра Иулиановича Рукавишникова, который подарил свой проект, который стоял на Перчистенке и который получил тогда первую премию. Он стоит в «Булгаковском доме». Есть еще и второй памятник. Из…

Р.ЕРЫКАЛОВ: Это выпускница Глазуновской академии Наталья Базюк, замечательный памятник. Дело в том, что мы, конечно, мы занимаемся…

В.СВЕТЛАЕВА: Я просто хочу сказать те вещи, которые там собраны сейчас. Сейчас там есть…

Р.ЕРЫКАЛОВ: У нас, да, экспонаты уникальные.

В.СВЕТЛАЕВА: … застекленные витрины.

С.БУНТМАН: Это где, в каком помещении? Давайте сразу.

Р.ЕРЫКАЛОВ: Это у нас.

В.СВЕТЛАЕВА: В большом.

Р.ЕРЫКАЛОВ: Внизу. У нас в культурном центре.

В.СВЕТЛАЕВА: В нижнем помещении. В культурном центре «Булгаковский дом». Плюс ко всему, там они временами устраивают спектакли. Причем спектакли… Я могу перечислить просто по памяти – это только по памяти, потому что у меня это не записано целиком – по памяти те спектакли, которые я видела там. Спектакль по «Белой гвардии», по «Театральному роману». Потом там был совершенно великолепный спектакль, который был поставлен какой-то молодежной студией, который назывался «Морфий». Причем он был поставлен не то, что мягко, он был поставлен по-настоящему…

С.БУНТМАН: Это по рассказу?

В.СВЕТЛАЕВА: По рассказу «Морфий».

С.БУНТМАН: Да-да-да.

В.СВЕТЛАЕВА: Причем он был поставлен так, что это вызывало просто ужас от того, что происходит с человеком, если он приспосабливается к вот этим наркотикам. Причем никаких там шприцев…

С.БУНТМАН: Это тоже происходило…?

Р.ЕРЫКАЛОВ: Все у нас, все внизу.

В.СВЕТЛАЕВА: Причем там не было никаких шприцев, никаких ужасных разговоров – ничего подобного. Там было, собственно, только по тексту и только то, что, допустим, вначале наркотик представлял собой маленький шарик воздушный, потом большой, потом больше…

С.БУНТМАН: Вы так говорите, Варвара Михайловна, как будто кто-то обвиняет в том, что это была некая пропаганда наркотиков.

В.СВЕТЛАЕВА: Нет, я не обвиняю.

С.БУНТМАН: Вы как будто защищаете.

Р.ЕРЫКАЛОВ: Вы знаете, между прочим, г-н Морозов раздавал листовки нашим посетителям о том, что мы являемся центром сатанизма, наркомании, что мы являемся центром экстремизма. Это очень давно все происходит, война. И эти люди мне говорили, в частности гражданка Иванова говорила: «Мы закроем ваш музей, во что бы это ни стало». Лично мне говорили, понимаете?

С.БУНТМАН: Музей – мы говорим условно. Мы с вами договорились.

Р.ЕРЫКАЛОВ: Ну, условно музей, да, мы раскланиваемся и говорим, что мы не музей, на самом деле мы только хотим стать музеем, но очень хотим.

С.БУНТМАН: Вот я прошу прощения, ну, вот спектакли – мы еще поговорим о деятельности о культурной и т.д. Одно из обвинений, которое сопровождается фотографиями – сегодня мне были переданы фотографии, – что на самом деле это кабак.

(Смех).

С.БУНТМАН: Нет, фотографии – какие-то люди сидят за столиками, чего-то выпивают. И об этом мне передали письмо, которое было, копия письма, копия обращения… что у вас там с питейными заведениями, скажите мне, пожалуйста?

Р.ЕРЫКАЛОВ: Ничего у нас с питейными заведениями нет. У нас есть кафе при музее – то есть это даже не кафе, а просто стойка такая небольшая. Для удобства посетителей, потому что у нас очень много проходит и литературных вечеров, и театральных спектаклей – люди просто просили: вот было бы хорошо, чтобы у вас как в театре или в любом другом заведении культурном…

С.БУНТМАН: …был буфет…

Р.ЕРЫКАЛОВ: …был бы буфет. Просто удобно потому что. Мы это сделали.

С.БУНТМАН: Значит, вы говорите, что вот это как буфет?

В.СВЕТЛАЕВА: Буфет, да, больше ничего он не представляет собой.

С.БУНТМАН: Да. Следующее. Можно перескочить к квартире…

Р.ЕРЫКАЛОВ: О, господи Боже мой. Ужас, ужас.

С.БУНТМАН: …перескочить к квартире 51? Можно я спрошу у вас такую интимную подробность о порносалоне?

(Смех).

Р.ЕРЫКАЛОВ: Да, конечно.

С.БУНТМАН: Извините, Варвара Михайловна.

Р.ЕРЫКАЛОВ: Да, у меня есть вот фотографии – вот это выброшенный журнал «Модерн», в котором работала фотохудожник Елена Мартынюк…

С.БУНТМАН: Можно я возьму?

Р.ЕРЫКАЛОВ: Вот вы можете полюбопытствовать – заслуженный фотохудожник, член многих…

С.БУНТМАН: Ой, Амалия наша.

Р.ЕРЫКАЛОВ: Да. Вот выброшенные фотографии – то, что было выброшено. Вот оно. Можете посмотреть. Вот медали Елены Мартынюк. Вот фотографии – видимо, вот это порносалон, потому что это неодетая кошка, да? Вот, возможно, это.

В.СВЕТЛАЕВА: Да, неодетый кот Бегемот там ходит.

И.ФЕОФАНОВА: Извините, пожалуйста, можно я?

С.БУНТМАН: Да, пожалуйста, Ирина Феофанова.

И.ФЕОФАНОВА: Мне очень обидно было это слышать, потому что когда я приехала на место происшествия, и весь двор был завален детскими фотографиями из спектаклей по Александру Сергеевичу Пушкину, из спектакля по Булгакову «Зойкина квартира», просто рука поднялась выбросить детские фотографии в рамках, где лица детей, и потом это назвать порносалоном. Это что такое вообще?

С.БУНТМАН: Скажите, пожалуйста, есть ли у вас протокол – все потому, что там говорили об участии милиции. И говорили, что… написано было

Р.ЕРЫКАЛОВ: Да, конечно, было.

С.БУНТМАН: Говорили об участии милиции, в письме говорится, что пытались взять штурмом квартиру, травили газами – и все это при участии участкового, извините?

Р.ЕРЫКАЛОВ: Все это есть – есть и протоколы, есть и дознаватели. Все это есть.

С.БУНТМАН: Есть. Официально зарегистрированные протоколы есть.

Р.ЕРЫКАЛОВ: Да, конечно. Есть свидетели, которые видели, как г-н Морозов и сын его выбрасывали вещи из окна. Все это видно. Все доказывается в суде. Мы готовы, мы хотим…

С.БУНТМАН: Вы готовы это отстаивать в суде?

И.ФЕОФАНОВА: Конечно.

Р.ЕРЫКАЛОВ: Да, конечно.

С.БУНТМАН: Еще один вопрос, один из таких: не могут считаться – опять же о статусе музея – не могут считаться многие вещи экспонатами музея, а также фотографии не могут считаться экспонатами, пока они не зарегистрированы в соответствии…

В.СВЕТЛАЕВА: Пожалуйста, вот я принесла несколько зарегистрированных последних экспонатов.

Р.ЕРЫКАЛОВ: Варвара Михайловна, это то, что вы передали в дар Булгаковскому музею?

В.СВЕТЛАЕВА: Да-да-да.

Р.ЕРЫКАЛОВ: То, что касается истории с музеем, мы собираем, естественно, мы собираем… Нам

С.БУНТМАН: Потенциальным музеем будущим.

Р.ЕРЫКАЛОВ: Мы сотрудничаем с Литературным музеем очень плотно, директор Музея Серебряного века у нас бывает…

С.БУНТМАН: Это тот, который Брюсовский дом?

Р.ЕРЫКАЛОВ: Михаил Борисович Шапошников.

В.СВЕТЛАЕВА: Да-да-да, Шапошников.

Р.ЕРЫКАЛОВ: Он является внуком друга Булгакова, он очень хорошо к нам относится. И вообще музейщики другие – такие, официальные к нам достаточно хорошо относятся. И мы сотрудничаем и с Бахрушинским музеем, и мы, естественно, спрашиваем, как зарегистрировать нашу коллекцию, потому что мы собираем уникальные экспонаты, и то, что передано племянницами Булгакова и Варварой Михайловной, и…

С.БУНТМАН: Почему до сих пор не смогли зарегистрировать?

Р.ЕРЫКАЛОВ: А там… это долгий достаточно процесс – нам всего два года. Два года назад не было ничего. Была только электронная экспозиция, на которой шли отрывки из фильмов, снятых по произведениям Булгакова, были отсканированные фотографии. Естественно, с вещами в Москве ситуация трудная. Потому что в Киеве музей открылся очень давно. В Киеве настоящий музей с настоящими экспонатами действительно. Мы являемся еще и культурным центром, то есть мы занимаемся культурно-просветительской деятельностью. Мы являемся музеем творчества Булгакова. У нас очень много экспонатов, которые можно назвать музейными, потому что это работы художников современных известных и не очень известных, и молодых. Это музейные экспонаты.

С.БУНТМАН: Роман Ерыкалов – исполнительный директор «Булгаковского дома», культурно-просветительного центра. У нас в гостях Варвара Михайловна Светлаева – племянница Булгакова, и Ирина Феофанова – актриса и руководитель детской театральной студии при «Булгаковском доме», которая у нас, к сожалению, говорила пока меньше всех, но у нас есть еще вторая половина передачи. Через 5 минут мы продолжим. Только я вам объявлю номер еще – вы можете смс присылать, если хотите +7-895-9704545. Это наш контактный номер. Продолжим через 5 минут, как я сказал.

НОВОСТИ

С.БУНТМАН: Мы продолжаем наш разговор о «Булгаковском доме» - Большая Садовая, дом 10, 302-бис который.

Р.ЕРЫКАЛОВ: Первый этаж.

С.БУНТМАН: Да. Культурно-просветительский центр «Булгаковский дом». Еще раз я вам напомню, что это не мемориальный музей, не нехорошая квартира…

Р.ЕРЫКАЛОВ: Не мемориальная квартира.

С.БУНТМАН: …не мемориальная квартира – ничего такого. И к Чудаковым это отношения никакого не имеет. Так что, пожалуйста, даже благожелательные люди, пожалуйста, не сочувствуйте ни Мариэтте Омаровне, ни Инне Омаровне…

Р.ЕРЫКАЛОВ: А сочувствуйте нам, пожалуйста, благожелательные люди.

С.БУНТМАН: Люди добрые… Нет, но давайте мы сейчас о другом несколько поговорим. Ответим на несколько вопросов, которые здесь есть. У нас очень активен г-н Николаев, который представляется как сотрудник музея, здесь задал достаточно много вопросов. Один из них я бы хотел задать. На некоторых из них мы ответили вроде бы, каков статус – мы ответили. Наши гости ответили, во всяком случае, подтвердили. А вот на такой я бы хотел. Вот ответьте мне и Валентину Николаеву – кто такой Ильдар Халилюлин – председатель попечительского совета? «Правда ли, что он был госслужащим группы «Ликом» – государственной фирмы, занимающейся недвижимостью, и руководил в качестве госслужащего и знанием Фонда спасения дома Булгакова, созданного Морозовым?»

Р.ЕРЫКАЛОВ: Ну, вы знаете, это вопрос, наверное, к Ильдару Умяровичу. Он действительно является председателем попечительского совета музея, а вот кем он был до этого?

С.БУНТМАН: Скажите, пожалуйста, такой у меня вопрос – я его припас на конец, но, может быть, в конце мы о каких-то более позитивных вещах поговорим. Скажите, пожалуйста, вот ситуация такая – есть «Булгаковский дом» со своей культурной программой, о которой еще нам скажет Ирина Феофанова. Существует некое место, связанное с Булгаковым, где подбираются экспонаты, которое потенциально может стать музеем, есть где-то там совершенно не имеющая к этому отношения мемориальная квартира, и есть абсолютно любой москвич, даже который умеет говорить, он может сказать, что какое лакомое, потрясающе лакомое место – Большая Садовая, дом 10. Дом начала ХХ века. Что бы нам ни рассказывали о деревянных перекрытиях, это потрясающе. Причем лакомое место. Что бы с ним ни делать, это денежное место. Вот вам не кажется, что… у меня нет никаких оснований, все, кто приходят в эту передачу – что в прошлый раз, что в этот, – для меня хорошие люди, которых я выслушиваю для наших же слушателей. Но что-то вот клубится вокруг и за вами – Ирина, вот вы ощущаете это на себе?

И.ФЕОФАНОВА: Можно я скажу, как я эту ситуацию вижу, поскольку я вот год вместе с музеем, и мои дети, и родители моих детей.

С.БУНТМАН: Это Ирина Феофанова.

И.ФЕОФАНОВА: Да, моя студия. Вы знаете, вот, да, Большая Садовая, да, Маяковка, да, лакомое место. Но с точки зрения, как ни называли Морозова – Швондер – вот я вижу ситуацию: идет просто противостояние двух сил. Берут люди, приходят люди, приходит Николай Борисович Голубев, приходит Рома Ерыкалов – сами, днями и ночами создают, ну, пусть это нельзя назвать музеем, но место, куда приходят люди, где создаются замечательные выставки, замечательные выставки, посвященные Виктору Авилову – известному актеру, Рома сделал, замечательные художники молодые представляются, устраиваются поэтические вечера, играются спектакли, дипломные спектакли, детские спектакли.

Р.ЕРЫКАЛОВ: Всё бесплатно.

И.ФЕОФАНОВА: Всё бесплатно – какое это, скажите мне, лакомое место? Человек тратит свои деньги, создает культурный центр…

С.БУНТМАН: Лакомое место – это квартиры. Это квартиры в этом доме.

И.ФЕОФАНОВА: Можно я скажу? Вы знаете, там еще есть другие квартиры, принадлежащие другим людям. Мы же не захватили весь дом, мы, в общем, да? И появляется человек – Морозов, который не создал ничего. Налицо ситуация – люди создали культурный центр, куда приходят люди, где встречаются люди, общаются люди, что-то для себя получают, культурно, в нашем достаточно сложном мире. И появляется г-н Морозов, который не создал ничего, который только может это все взять и разрушить. Там происходит просто борьба такая, вот как в сказках – добра и зла. Ну, я идеализирую, может быть, немножко, но ситуация налицо: человек, который не создал ничего, может ворваться, все вышвырнуть и ходить с крестным ходом. А вы знаете, что он до этого за два дня до нападения, мне просто страшно стало, я посмотрела – он всю лестницу разрисовал черными зловещими крестами. За два дня, как произошло нападение на квартиру. Мы как-то не придали этому значения, но вся лестница – просто я ходила, репортажи снимали, «Столица»…

С.БУНТМАН: Идет война, идет суровая война.

И.ФЕОФАНОВА: Да, ну, понимаете, люди создают, а находятся какие-то просто некрасивые люди, злые, которые пытаются вредить. Я думаю, что вот у Морозова просто смысл жизни – взять и навредить.

С.БУНТМАН: А кто при этом – а вот скажите, вот не вы же, Ирина, не вы, Роман, и ни в коем случае не Варвара Михайловна, кто? Его все-таки побили, Морозова. У него есть медицинское свидетельство.

И.ФЕОФАНОВА: Вы знаете, вот самое интересное, что когда его побили – я не знаю, когда, я не была, но я была в музее, я говорила с охраной, Скорую вызвал наш охранник, нашего музея. Мы все еще говорили: «Зачем ты это сделал?» Он лежал избитый в арке и все проходили мимо. У нас это свойственно.

С.БУНТМАН: Правильно сделал. Правильно сделал. Что значит, зачем?

И.ФЕОФАНОВА: И наш охранник вышел…

Р.ЕРЫКАЛОВ: Нет, правильно сделал, конечно.

С.БУНТМАН: Правильно сделал абсолютно.

И.ФЕОФАНОВА: И наш же охранник… Ну, наверное, правильно. И наш же охранник вызвал Скорую. Почему косвенно надо на нас, что его побили? У Морозова, я думаю, с его характером достаточно врагов – среди разных…

С.БУНТМАН: Решит суд и следствие.

Р.ЕРЫКАЛОВ: Нет. Просто на самом деле это вопросы к следствию, а то, что первая моя встреча…

С.БУНТМАН: Я вот опять же с г-ном Николаевым согласен абсолютно, что нужно решать хозяйственные споры в суде. Это точно совершенно. А также и нападения, избиения, вскрывания, открывания, травление газами и прочие интересные вещи. Да, Ирина, пожалуйста.

И.ФЕОФАНОВА: Можно мне слово? Ну, вот хозяйственные вопросы, конечно, должен решать суд, кто что, кто где живет, но мне просто странно – я не очень хорошо в этом понимаю, мне странно, как так женщина, которая не являлась вообще в квартиру в течение года: мы туда въехали, была убитая совершенно квартира, потолки драные, все мы делали там ремонт, приводили в порядок, чтобы можно было там заниматься. Год – про нее не видно, не слышно вообще. Вдруг ночью, с каким-то непонятным… Морозов вообще какое отношение к этой квартире имеет? Влезть ночью, вскрыть дверь – это как, это, что, нормально?

С.БУНТМАН: А вот вы когда въехали, вот кто вам предложил туда въехать?

Р.ЕРЫКАЛОВ: Это мы попросили помещение просто, мы обращались…

С.БУНТМАН: Вы попросили помещение в этом доме именно?

Р.ЕРЫКАЛОВ: Да, ну, потому что нужно где-то хранить было музейные экспонаты. Поскольку в подвале идет ремонт у нас сейчас – мы готовим открытие театральной площадки при музее опять-таки. И нам нужно было где-то хранить экспонаты. И вот к нам присоединилась Ирина со своей студией – они сначала занимались в музее, но мы поняли, что мы мешаем друг другу. Там несколько комнат – и вот дети бегают, экскурсии ходят, ну, мы просто не умещались. И мы попросили у товарищества собственников жилья…

С.БУНТМАН: И вот ТСЖ – товарищество собственников жилья, чей статус оспаривается, но для вас оно существует?

Р.ЕРЫКАЛОВ: Ну, безусловно.

С.БУНТМАН: То есть вы… И вам дали помещение. Все остальное – статус этого помещения будут решать…

Р.ЕРЫКАЛОВ: Да, конечно, это не к нам.

С.БУНТМАН: …и суд, и сейчас в Пресненский суд это назад отправлено. То есть вы попросили – вам дали. Это некоммерческая организация ваша.

Р.ЕРЫКАЛОВ: Да-да-да.

С.БУНТМАН: И вы не стали разбираться ни каков статус этого помещения и т.д. Вам сказали, товарищество собственников жилья вам дало…

Р.ЕРЫКАЛОВ: Да-да-да, нам сказали: «Вот есть помещение, мы можем потесниться, вот пустить туда студию вашу и место для хранилища».

С.БУНТМАН: Понятно. Здесь понятна тогда ваша позиция. «Эти ваши гости сегодня просто банда. Играют у них спектакли и вспоминают Авилова, и сами не знают, причем тут Булгаков. Только для захапывания лакомого…», - а дальше…

И.ФЕОФАНОВА: Какой кошмар.

С.БУНТМАН: …перо выпало из рук поэта. У меня просто прервалось ваше сообщение. Я думаю, что правильно вспоминают. Вот так же, знаете, как… Я прочел г-на Николаева, я прочел все вопросы кроме одного. Один вопрос: «Там читают плохие стихи». Вот вы знаете, на мой взгляд, в половине московских театров играют очень плохие спектакли. Я не буду бегать по инстанциям и требовать закрытия этих театров. Это вкус.

Р.ЕРЫКАЛОВ: Я просто назову людей, которые у нас читали плохие или хорошие стихи, я не знаю – Алексей Цветков, Юрий Кублановский, Дмитрий Быков и многие-многие другие люди, очень известные, и известные поэты.

С.БУНТМАН: Но для кого, для кого…

Р.ЕРЫКАЛОВ: Для кого плохие?

С.БУНТМАН: Для кого Дмитрий Быков – амнистия за всех остальных, для меня, например, Юрий Кублановский – амнистия за всех остальных. Для третьего может быть третий. Так, это оставим в стороне.

Р.ЕРЫКАЛОВ: Я специально разные дал.

С.БУНТМАН: Опять же оставили в стороне содержание. Нету у нас… Как комиссия у Булгакова называлась, которая… Нет у нас ни репертуарных комиссий, ни зрелищных комиссий.

Р.ЕРЫКАЛОВ: Да, репертком, да.

С.БУНТМАН: Нет этого и надеюсь, что не будет. Так, теперь, Ирина – статус вашей студии.

И.ФЕОФАНОВА: Моя студия – моя личная студия театральная, детская.

С.БУНТМАН: Театральная детская студия.

И.ФЕОФАНОВА: Да, да.

С.БУНТМАН: Коммерческая, некоммерческая?

И.ФЕОФАНОВА: Коммерческая.

С.БУНТМАН: Деньги за спектакли берете?

И.ФЕОФАНОВА: Нет, нет. Мы играем бесплатно для зрителей.

С.БУНТМАН: А в чем она коммерческая?

И.ФЕОФАНОВА: Ну, она коммерческая, поскольку нужно платить зарплаты педагогам – у меня преподают очень известные педагоги, и заслуженные артисты, и… Она коммерческая с точки зрения, что сейчас хороший педагог бесплатно работать, конечно, не будет. Поэтому…

С.БУНТМАН: Если не секрет, кто ее финансирует, эту студию?

И.ФЕОФАНОВА: Никто. Она частная. Частная студия.

С.БУНТМАН: Частная. Чья-то?

И.ФЕОФАНОВА: Моя личная.

С.БУНТМАН: Ваша.

И.ФЕОФАНОВА: Моя личная студия. Да.

С.БУНТМАН: Ваша. Тогда все, у меня нет вопросов.

И.ФЕОФАНОВА: Нас никто не финансирует.

С.БУНТМАН: Вопросов тогда нет – ваша частная студия. Это вас пригласили или вы сами обратились?

Р.ЕРЫКАЛОВ: Ну, мы нашлись, как-то так. Хорошие люди находятся.

И.ФЕОФАНОВА: Можно я? Нашлись, нашлись. Я очень долго искала, где можно заниматься в центре. И я ходила, вы знаете, вот это проблема большая у нас в стране. И я ходила по разным помещениям и по префектурам и говорила, что, вот есть задумки, мы ставим Пушкина, мы ставим, дети должны где-то заниматься, дайте какое-то помещение в центре – на что на меня смотрели и говорили: «Ир, ты сумасшедшая? В центре можно открыть ресторан, бильярдную, клуб, но не детскую студию. Это не прибыльная история». И когда я пришла в музей и встретилась с Николаем Борисовичем, и он мне просто сказал: «Знаете что, мне это интересно, я давно, я вообще здесь делаю культурный интересный центр, и я хочу иметь здесь детскую студию. Давайте попробуем», - я просто своим ушам не поверила. Потому что я столько ходила и пыталась как-то где-то существовать. Оказалось, что у нас в стране студия в центре существовать не может. Не может. Бильярдные могут. Клубы, рестораны, бары пивные могут. А детская студия не может. Потому что это невыгодное дело.

С.БУНТМАН: Марина у нас прислала нам сообщение, я смотрю на экран здесь: «Товарищество собственников жилья не имеет никакого отношения к квартирам. Есть реестры, надо было обратиться и узнать, кому принадлежит квартира. А говорить, что она принадлежит ТСЖ, - а никто не говорил, – детский сад», - говорит Марина. Никто не говорил, Марина, что она принадлежит ТСЖ.

Р.ЕРЫКАЛОВ: Квартира принадлежит городу, конечно же, она нежилая.

С.БУНТМАН: Ну, здесь вот по одним документам она принадлежит городу, по оспоренным документам… Вы попали в спорное помещение, вы это признаете?

Р.ЕРЫКАЛОВ: Ну, да. Безусловно, мы…

С.БУНТМАН: Вы сейчас попали как известный К.У.Р попал в известный ощип. В общем-то, вы попали в очень спорную ситуацию.

Р.ЕРЫКАЛОВ: Ну да…

С.БУНТМАН: Не мог ли кто-нибудь намеренно вас туда, в эту ситуацию вогнать?

Р.ЕРЫКАЛОВ: Да ну вряд ли, вряд ли.

В.СВЕТЛАЕВА: Можно мне сказать два слова?

С.БУНТМАН: Да, пожалуйста, пожалуйста. Варвара Михайловна Светлаева.

В.СВЕТЛАЕВА: Я не могу ничего сказать насчет квартир, но что г-н Морозова намеренно ищет там драки и ссоры по любому минимальному поводу… потому что я сама была свидетельницей того, что меня пытались как-то раз не пустить в эту самую, в «Булгаковский дом» вниз.

С.БУНТМАН: Вниз – вот именно в то помещение? Я все время предлагаю слушателям вот сориентироваться, чтобы они знали.

В.СВЕТЛАЕВА: Вниз, в «Булгаковский дом», культурный центр. Причем я сказала: «Нет, я пойду», - понимаете, просто сказала и все. И пошла. Но там: «Вы знаете, что там за люди в этом центре, вы знаете…», - дальше я слушать ничего не стала и пошла просто и все. В общем, что у них были тенденции не пускать людей вниз. Я не знаю, били ли Морозова или не били, свидетельницей я не была. Но что было желание напасть на тех людей, которые идут в культурный центр «Булгаковский дом» со стороны вот, от тех людей, морозовских прихлебателей. Причем я не понимаю, почему они при этом ходят с иконами. Господи, помилуй.

С.БУНТМАН: Ну, по убеждениям своим считают, что так надо.

Р.ЕРЫКАЛОВ: Ну, что касается нападений на посетителей…

С.БУНТМАН: У нас как нет запрета ходить в помещения, так и нет запрета ходить с иконами, извините.

В.СВЕТЛАЕВА: Это я тоже знаю. Так у меня, простите, у самой крест, который освящен. Ладно.

С.БУНТМАН: Как мне не хочется, чтобы с крестами друг на друга ходили…

И.ФЕОФАНОВА: Можно я? Дайте мне.

С.БУНТМАН: Да, пожалуйста, Ирина.

И.ФЕОФАНОВА: Вот вы знаете, я извиняюсь, вот они ходят с иконами. Я это светопреставление вижу не первый раз. У меня все приходят и говорят: «А это кто там? Что там?» Я говорю: «Ну, вот есть у нас такой странный человек». Вот когда я вошла в 51-ую квартиру после этого разгрома, когда были вышвырнуты все детские вещи, костюмы, декорации, у нас лежали, стояли иконы и лежал детский крестик, который девочка сняла, занималась танцами, ушла, забыла, мы его положили – это все было вышвырнуто. Вот как люди могут ходить с иконами и вышвыривать детские кресты? Это что такое?

С.БУНТМАН: Оставляем без ответа вопрос. Ответа нет. Так, пожалуйста, Роман.

Р.ЕРЫКАЛОВ: Да, что касается опять нападения. Вот 1 декабря у нас был инцидент. У нас было открытие выставки очередной. И г-н Морозов лил из своего окна на людей воду и бросал бутылки. Одной девушке рассекли бровь. Об этом тоже мы писали заявление, понимаете, и, и… Я не понимаю, как можно так? Я не понимаю, почему он до сих пор ходит, угрожает…

С.БУНТМАН: А в прошлой передаче мне рассказывали противоположную историю, что 40 литров пива вылилось откуда-то куда-то…

И.ФЕОФАНОВА: А свидетели есть?

В.СВЕТЛАЕВА: (вздыхает). Ой.

С.БУНТМАН: Мне рассказывали.

И.ФЕОФАНОВА: Ну, рассказывали. Они, вообще, сказочники.

С.БУНТМАН: Хорошо, пока… Я очень хочу, что есть… Вот опять же, промежуточный итог. Я очень хочу, что есть какая-то такая хозяйственная история – история с квартирами, история с правами на квартиры, кому что принадлежит, какое помещение. Есть первая история. Вторая есть история – «Булгаковский дом», культурно-просветительский центр, который работает, делает то-то и то-то. Есть третья история – это история неприятия, именно какого-то идеологического неприятия, какого-то вот… шибкой идеологической вывески над этим.

В.СВЕТЛАЕВА: Вот! Идеологическое неприятие я от этого г-на Морозова чувствую очень сильно. Причем совершенно непонятно, у него какое-то патологическое неприятие именно фамилии человека Михаила Афанасьевича Булгакова. По каким причинам, неизвестно. Причем человека, который проработал врачом в империалистическую войну, будучи студентом еще, в военных госпиталях, после этого в Сычевской больнице принял больше полутора тысяч человек – 1561 человека. Причем еще со сложнейшими операциями, и продолжал свою врачебную деятельность…

С.БУНТМАН: ну, да, это мы знаем.

В.СВЕТЛАЕВА: И я не понимаю, как можно к такому… от того, что он потом сделался писателем, сделаться к нему…

С.БУНТМАН: Нет, есть люди, которые активно не принимают именно роман «Мастер и Маргарита».

Р.ЕРЫКАЛОВ: Да, безусловно.

С.БУНТМАН: Есть люди, которые активно. Имеют право не принимать.

В.СВЕТЛАЕВА: Имеют.

С.БУНТМАН: Но…

Р.ЕРЫКАЛОВ: Разрушать чужое имущество, выбрасывать из окна – даже если это не музейные экспонаты, даже если это просто чужая бумажка, лежащая где-то, ну, нельзя, нельзя. Где мы живем, если это… если человек может войти, даже если он имеет право, даже если там гражданка…

С.БУНТМАН: Старший по дому, да?

Р.ЕРЫКАЛОВ: Да, даже если он старший по дому, хотя у меня есть справка, что нет.

С.БУНТМАН: С санкциями, да?

Р.ЕРЫКАЛОВ: Да, с санкциями. Ночью почему-то, странно.

С.БУНТМАН: Прописанный там вопреки тому, что, извините, говорилось…

Р.ЕРЫКАЛОВ: Прописанный в 2005 году, как вы сказали, да, проживающий в доме раньше гораздо. Почему прописка появилась в 2005 году – это тоже вопрос. Но это все не ко мне.

С.БУНТМАН: Там стоит регистрация. Было судебное разбирательство.

Р.ЕРЫКАЛОВ: Ради Бога, да. Ради Бога.

С.БУНТМАН: Было восстановление. Давайте суду все, как это называется, все судово оставим.

Р.ЕРЫКАЛОВ: Да, это все в суд. Что у нас осталось в сухом остатке на самом деле, вот вопрос.

С.БУНТМАН: Да, вот, пожалуйста. Что у нас остается?

Р.ЕРЫКАЛОВ: У нас разбиты картины, разбиты рамы.

С.БУНТМАН: Оценка произведена – вот то, о чем спрашивали?

Р.ЕРЫКАЛОВ: Оценка вот сейчас… потому что у нас часть правоустанавливающих документов там же, в этих же лужах были, часть правоустанавливающих документов мы просто не нашли, я не знаю, куда г-н Морозов их дел.

С.БУНТМАН: Но правильный ход вот, но правильный ход – идти активно…

Р.ЕРЫКАЛОВ: Естественно, мы активно идем.

С.БУНТМАН: Идти активно регистрироваться как музей, и если у вас есть это намерение…

Р.ЕРЫКАЛОВ: Да, конечно.

С.БУНТМАН: …а у меня нет поводов не верить, что у вас есть это намерение. Регистрируйтесь как музей активнейшим образом. Тем более на том, что сейчас это громкая история. Если вы музей – не то, что вы доказываете всем. Регистрируйтесь, как музей, регистрируйте экспонаты, оценивайте их. И что же делать? А что сейчас в 51-ой квартире?

Р.ЕРЫКАЛОВ: Ничего сейчас в 51-ой квартире? Сейчас там невозможно…

С.БУНТМАН: Она сейчас представляет из себя – спорная территория.

Р.ЕРЫКАЛОВ: Да, спорную территорию. Пусть разбираются.

С.БУНТМАН: Спорная пограничная территория. Пусть разбираются. «У вас есть намерение любой ценой получить 51-ую квартиру?» - как спрашивает нас Николай Ефимович.

Р.ЕРЫКАЛОВ: Да нет, конечно. Нет, конечно, у нас намерений таких. Если придет человек, представитель власти, и скажет, что вот все, вы здесь не имеете права находиться, здесь должна находиться Иванова, там Абалакина, Морозов, кто угодно…

С.БУНТМАН: Печать. То есть если суд, которому снова…

Р.ЕРЫКАЛОВ: Мне совершенно неважно. Я найду там место в музее как-нибудь, еще что-нибудь, там на стенки повешу, в углах рассую. Ну, найду куда экспонаты девать.

С.БУНТМАН: В какие-то времена по квартирам держали у себя. И, кстати говоря, и те же костюмы, и т.д., а потом свозили.

Р.ЕРЫКАЛОВ: Ну, да, но не удобно же это.

С.БУНТМАН: Это не удобно, но это лучше, чем быть в центре спора, наверное.

Р.ЕРЫКАЛОВ: Такого скандала – да уж.

С.БУНТМАН: В центре такого скандала. Продолжаете ли вы делать у себя спектакли, вечера, что-то еще? Ирина?

И.ФЕОФАНОВА: Вы знаете, хорошо, что это случилось накануне каникул зимних детских. Мы отыграли спектакль детский. Кстати, перед спектаклем – это тоже заявлено в судебном разбирательстве, есть свидетели – Морозов ворвался в 51-ую квартиру, там был мой администратор, ударил ребенка, полчаса ругался матом. Непонятно, зачем он хотел туда проникнуть. Это было за 5 дней до 22…

С.БУНТМАН: Объясняется, что соблюдая интересы г-жи Абалакиной.

И.ФЕОФАНОВА: Ну, знаете, ударить ребенка – это я не понимаю, чьи интересы он соблюдает. Это у Абалакиной, как она говорит, своих трое детей - значит, пусть со своими… Ну, неважно. И мы отыграли 17-го спектакль по Михаилу Афанасьевичу Булгакову по «Зойкиной квартире» с детьми. И сейчас у нас каникулы. Вот. Мы планируем начало занятий, планируем.

С.БУНТМАН: После 11-го, да?

И.ФЕОФАНОВА: Да.

С.БУНТМАН: После 11-го, после окончания школьных каникул.

И.ФЕОФАНОВА: Вы знаете, я даже думаю вплоть до того, что раз у нас такая ситуация, что можно так беспардонно ворваться в детский центр, ударить ребенка и остаться безнаказанным в стране, что можно повышвыривать вещи и опять через день на глазах у детей и родителей ходить с крестным ходом по двору, я задаюсь целью, наверное, нужно у нас в стране мало того, что зарабатывать деньги на педагогов в детском центре, надо зарабатывать деньги и на охрану этого детского центра. Понимаете? Вот какая у нас ситуация в стране.

С.БУНТМАН: Это ситуация в доме. Я не думаю, что… Эта ситуация, давайте не будем обобщать вообще, все у нас так. Все у нас по-разному.

Р.ЕРЫКАЛОВ: По-разному, да.

С.БУНТМАН: Бывает и хуже, бывает и лучше.

И.ФЕОФАНОВА: Можно я скажу?

С.БУНТМАН: Да, Ирина.

И.ФЕОФАНОВА: Понятно, понятно, что Абалакина – я не знаю там, тоже мне все очень странно, когда человек не живет, то ее выписали, то прописали, как-то это очень непонятно…

С.БУНТМАН: Бывают разные ситуации.

И.ФЕОФАНОВА: Но почему г-н Морозов в этой ситуации так активно участвует и остается абсолютно безнаказанным, все его деяния, абсолютно безнаказанным…

Р.ЕРЫКАЛОВ: Это – в суд.

С.БУНТМАН: Да, это – в суд.

И.ФЕОФАНОВА: Это просто беспредел.

С.БУНТМАН: В суд, пускай суд разберет. Значит так, я думаю…

Р.ЕРЫКАЛОВ: Мы все равно будем продолжать работать. Как бы мне ни говорили, что мы закроем ваш музей, ваш центр культурный. Мы будем работать. И будем и экспонаты собирать, и будем регистрироваться как музей. Будем работать для людей. Потому что люди – это главное, что у нас есть.

В.СВЕТЛАЕВА: Ходят. Люди ходят причем.

Р.ЕРЫКАЛОВ: У нас 200-300 человек в день. Для литературного музея – это невероятная посещаемость. Невероятная. Поверьте – я знаю, о чем я говорю.

С.БУНТМАН: Хорошо. Суд, судом. Что касается, вот Татьяна говорит: «С этой квартирой 51 обращайтесь в суд, в Арбитражный суд, нанимайте адвокатов». «Неплохо себя поставить, - пишет Лиля, - на место жильцов подъезда. Хотели бы вы, чтобы в вашем подъезде открыли театр с буфетом? И какой там уровень шума?»

Р.ЕРЫКАЛОВ: Отдельный вход, помещение на первом этаже, наверху офис. Жильцы… Это не подъезд булгаковский. Я просто еще раз хочу ответить, еще раз, что это не нехорошая квартира, это квартира с отдельным входом, поэтому у нас есть возможность работать так, как мы работаем.

В.СВЕТЛАЕВА: Это помещение, ну, это Роман мне скажет, подтвердит, оно вообще никогда не было жилым. То помещение, которое занял культурный центр.

Р.ЕРЫКАЛОВ: Может быть, и было когда-то, но точно уже…

В.СВЕТЛАЕВА: Мне говорили, что…

Р.ЕРЫКАЛОВ: Ведь у г-на Морозова там был офис до нашего появления – вот ведь в чем дело. Тут еще вот такая история. Он был там, в этом помещении. И он воюет с нами.

С.БУНТМАН: Сан Санычу из Тольятти я хочу напомнить просто, что у нас была еще одна передача, он спрашивает, почему нет в эфире Морозова. Морозов был в эфире, и вот целая передача, ровно такая же передача «Город» - а, нет-нет-нет, извините, это у нас было в «Развороте», 26 числа, в дневном эфире у нас был в «Развороте» г-н Морозов отвечал, показывал паспорт, отвечал, принес документы. Так что тут абсолютная корректность у нас соблюдена со всех сторон. Я желаю этому конфликту неприятнейшему разрешения. Мне очень хочется, чтобы любая культурная, с перспективой музейная, просветительская деятельность была отделена от сшибки хозяйственных голов в разных формах. Понятно, что это очень интересное место для всего. И я думаю, что помещение, где у вас культурный центр, театр, буфет, кафе и т.д., оно представляет их себя во всех смыслах большой интерес для любой организации, и жителей никто никогда не спросит, будет там пивная, бильярдная или что-нибудь еще – никто никогда не спросит. И есть масса способов сделать это самопально. Конфликту разрешения.

Р.ЕРЫКАЛОВ: У нас все официально, на самом деле.

С.БУНТМАН: Мы теперь будем следить не с бесконечными ответами и вопросами разнообразных сторон, мы будем следить за этим по событиям. И прошу все стороны информировать нас именно о событиях, а не о своих позициях. И в том числе о судебных решениях. И 52-ой раз скажу, что именно мемориальная квартира не имеет к этому никакого отношения. Вроде бы обо всем договорились. Роман Ерыкалов – исполнительный директор «Булгаковского дома», Варвара Михайловна Светлаева – племянница Булгакова и Ирина Феофанова – актриса и руководитель детской театральной студии при «Булгаковском доме». Спасибо, что пришли. Мы всех выслушали, всего вам доброго. До свидания.

В.СВЕТЛАЕВА: Спасибо.

Р.ЕРЫКАЛОВ: Спасибо.