Память святителя Филарета Дроздова - Вглядываясь в традиции - 2011-11-27

ОТЕЦ М. КОЗЛОВ: В пятницу на этой неделе память святителя Филарета Дроздова, митрополита Московского и Коломенского. Об этом человеке можно было бы говорить бесконечно много, даст Бог когда-то и представится нам такая возможность. Одно перечисление: переписка с Пушкиным, написание манифеста об освобождении крестьян в 1861-м году, создание русской Библии (он был главным инициатором перевода русской Библии), идея строительства Храма Христа Спасителя, 50 лет епископского служения, из них более 40 на московской кафедре – и я называю только самые-самые значимые вехи. Но расскажу вместо короткого образа его жизни один эпизод, который, может быть, побудит ближе познакомиться с этим человеком. К юбилею войны 1812-го года в Москве были построены известные всем нам теперь Триумфальные вороты. Такое важное церковно-государственное действие. Действительно великая победа, важнейшее патриотическое начинание. Сам император желает прибыть на освещение ворот. Все сходится. Ну, кому как не Московскому митрополиту их освещать? Но есть одно преткновение: на воротах – сколь многие люди бы этого даже сегодня и не заметили – языческие изображения. Ну так, из эстетических побуждений, просто потому, что это аналог греко-римской архитектуры – ну, как по-другому? Все понятно. Но только освещать языческие изображения для митрополита видится невозможным. А с другой стороны, гнев государя, отказаться. И вот что, собственно, последовало. Флигель-адъютант императора приехал к митрополиту и объяснил ему, что государю императору (далее я цитирую) «благоугодно завтра освятить Триумфальные ворота». Митрополит Филарет опускает глаза к земле и отвечает: «Слышу». Флигель-адъютант продолжает: «Государю императору благоугодно, чтобы Ваше Высокопреосвященство возглавили освещение». Филарет опять тихо отвечает: «Слышу». Флигель-адъютант несколько поражен его задумчивостью. «Не будет ли каких распоряжений, ваше высокопреосвященство? Что прикажете доложить государю императору?» «А что слышите, то и доложите». Предельно озадаченный офицер прибывает к Николаю Первому. Когда тот спросил: «А что Филарет?», - не нашел ничего другого, как доложить, что не понял его и дословно пересказать всю эту историю. Впрочем, надо сказать, что Николай Первый был вровень Филарету, он-то все понял. Сказал так: «Я все понимаю. Приготовить лошадей – я сегодня уезжаю». Таким образом, открытие Триумфальных ворот прошло в отсутствие и государя, и митрополита – просто полковой священник, довольно скромно. Это к разговору о раболепстве Русской Церкви 19-го столетия, о том, что у архиереев не было мужества в синодальное время говорить и поступать так, как им велела христианская совесть, а не так, как им велели власти. Наряду с какими-то эпизодами в ту сторону важно помнить и, как умел вести себя Филарет. Но, впрочем, эта история была бы неполна без одного существенного дополнения. Духовником митрополита Филарета был наместник Троице-Сергиевой Лавры архимандрит Антоний. И много лет спустя, уже после смерти святителя Филарета, он вспоминал, как тот пришел к нему в предельном смущении по поводу этого эпизода. Архимандрит Антоний говорил ему: «Не освещайте». Филарет: «Будет скорбь». «Потерпите». Потом скорбь-то эта пришла в связи с уездом императора. Еще раз говорит Антоний: «Потерпите». Прошло несколько мучительнейших дней. Наконец, примерно через неделю наместник Лавры видит митрополита Филарета спокойным и радостным. «Что случилось, владыка?» «А ночью ко мне приходил преподобный Сергий, утешил и сказал, что гроза разойдется. И я крепко ему верю». Можно считать этот рассказ несущественным, но, только соединив вместе отказ архиерея к освящению Триумфальных ворот и рассказ его духовника о том, как он пережил этот отказ, мы представим действительный образ этого великого человека, посетить которого каждый может сегодня в Храме Христа Спасителя, где он почивает своими мощами. А еще бы лучше немножко побольше стараться узнать о недооцененном, но великом деятеле русской истории 19-го столетия.