Военная судьба Твери - Павел Иванов - Цена Победы - 2018-07-21
В.Дымарский
―
Добрый вечер, программа «Цена Победы» и мы, ее ведущие, Владимир Рыжков…
В.Рыжков
―
Виталий Дымарский.
В.Дымарский
―
Да. Мы, как всегда, вместе, но мы сегодня в несколько необычном для нашей программы месте, мы не в Москве и даже не в Санкт-Петербурге, мы в городе Твери, куда нас забросила нелегкая судьба журналистов и авторов книги «Лица войны». Как раз по материалам программы «Цена Победы». И вот, когда мы в последнее время оказываемся за пределами этих двух российских столиц, мы пытаемся уже на местах найти историков и рассказать о каких-то неизвестных широкой публике страницах Второй мировой войны, Великой Отечественной войны, связанных с этим конкретным местом.И вот в Твери у нас такой собеседник нашелся, это – Павел Иванов, координатор градозащитного проекта «Тверские своды», тверской историк, журналист, кто еще?
П.Иванов
―
Краевед, наверное.
В.Дымарский
―
И краевед, подсказывает Павел. Хорошее слово – краевед. И мы поговорим, соответственно, о том, что такое, как пережила Тверь годы Второй мировой войны, годы Великой Отечественной войны, поскольку, знаете, мы вот по странам немного «гуляли» уже в нашей программе. Вот в прошлый раз мы заехали в Оренбург, оттуда сделали программу, вот сейчас заехали в Тверь, сделаем из Твери. Может быть, тоже получится такой сериал…
В.Рыжков
―
«Города Победы».
В.Дымарский
―
«Города Победы», «Города войны». Павел, давайте начнем с самого начала. Какова судьба Твери. Тверь, в общем-то, это недалеко от Москвы. Я так понимаю, в 41-м году, летом 41-го года она достаточно быстро оказалась в руках немцев.
П.Иванов
―
Отчасти это так, потому что очень скоро немцы оказались на территории Калининской области, а я напомню, что город тогда назывался Калинин, поскольку это название тогда фигурировало, то многие знают Калининскую оборонительную и наступательную операцию, а Тверь как-то вот отдельно.Начались военные действия на территории области уже в июле, на современной территории Тверской области, а до Калинина немцы добрались на самом деле в октябре. Город был занят 14 октября, это было такое для них последнее большое достижение, потому что здесь, на Калинине, фронт остановился, по северным и восточным окраинам города прошла вот эта вот линия. И сейчас есть, на отдельных домах висят такие таблички – «Рубеж Битвы за Москву». То есть, даже окраины города некоторые немцами захвачены не были.
Крупное сражение было оборонительное, оно, в общем, было здесь в течение нескольких дней, в течение всего октября – попытка как-то отбить город с нашей стороны, попытка немцев расширить плацдарм с их стороны. В общем, в конце концов, к 20-м числам октября фронт стабилизировался более или менее.
В.Дымарский
―
Просто чтобы уточнить, когда Калинин оказался в руках немцев и сколько времени длилась оккупация?
П.Иванов
―
По меркам войны коротко – 14 октября город был захвачен, 16 декабря немцы его оставили под давлением наступающих наших армий.
В.Рыжков
―
Я просто хочу уточнить для понимания картины. Немцы сюда, к Калинину, они с какого направления подошли? И как вообще вот это произошло? Как состоялся захват города? Были ли там кровопролитные уличные бои, были ли, как в Сталинграде, битва за каждый дом, за каждую улицу? Или наши организованно отступили, и немцы просто вошли в город, который уже фактически был пуст?
П.Иванов
―
Это – один из самых интересных эпизодов Калининской оборонительной операции, потому что рассказывают, и до сих пор рассказывают противоположные версии. Причем и немецкие источники, и наши расходятся диаметрально. Отдельные источники упоминают, что бои были, причем немцы тоже иногда подчеркивают, что им пришлось серьезное сопротивление преодолеть здесь уже, в городе. Другие, наоборот, отмечают, что как раз сопротивления не было. И город к тому времени уже день или даже более суток практически был оставлен всеми военными частями.Что я могу сказать как человек, имеющий предков здесь, в Калинине, и которые, естественно, много мне об этом рассказывали. Приблизительно с утра 13 октября какой-либо власти здесь не было. Последнее сообщение, которое получили жители по радио, еще работавшему, рано-рано утром 13 октября: «Город остается без военного прикрытия». Вот радио сообщило это рано утром, после чего оно смолкло. И более никаких нормальных сведений, куда уходить, откуда придут немцы, где вообще безопасно никто не получал.
Именно в этой связи эвакуация, которая должна была бы пройти в Калинине еще до того, фактически превратилась в бегство. А сложность была в том, что надо было отступать, уходить на левый берег Волги, как оказалось, правильно поступили те, кто уходил на Бежецкое шоссе, на Кашин. Но немцы пришли с юго-запада, от Ржева, совершив очень быстрый бросок, заняв эти города практически сразу же. 13 были захвачены Ржев и Старица, почти сразу же они вышли на подступы к Калинину.
Какие-то вот бои на окраинах горда с полуорганизованными отрядами, с каким-то ополчением, милицией проходили, по-видимому, в течение 13 числа. Но город их не заметил, то есть, в самом городе никто не запомнил, что эти бои вообще имели место.
И все это время в городе шли грабежи, естественно, мародерство, горели бумаги, в общем, кто-то пытался на свой страх и риск спасти ценности материальные. Ну, что говорить о том, что из города не были эвакуированы предметы, коллекция драгметаллов из местного музея. То есть, вот даже… Часть. Но успели, естественно, эвакуировать семьи партийных советских работников, то уехали первыми. И руководство областное обнаружилось только в Кашине, так что, в общем… Причем обнаружилось в тот момент, когда требовали его присутствие здесь.
В.Дымарский
―
Вот за время нашей программы, практически 13 лет, когда разговор о каких-то местных боях, местного значения, везде одни и те же свидетельства. Первыми бежали партийное руководство.
П.Иванов
―
Они бежали, пользуясь еще тем, что надо было преодолеть мост. А мост был единственный, стратегический. Мостов, на самом деле, два здесь – железнодорожный и шоссейный. К моменту оккупации оба моста готовились, естественно, к уничтожению, уничтожены оба не были. Немцам достались оба моста не поврежденными.Это, в общем, тоже достаточно сложный эпизод, который сейчас по-разному обыгрывается. Современные историки пытаются, вот недавно вышел фильм, как раз посвященный событиям обороны Калинина, где попытка конспирологической версии, что какие-то диверсанты смогли разоружить охрану, уничтожить этих…
В.Дымарский
―
Художественные фильмы пусть будут.
П.Иванов
―
Пусть будут. Я не отрицаю, что это все могло быть, потому что в это время всякие неожиданные события могли произойти. Но факт остается фактом. Так вот, 13 числа мосты охранялись. И попробуй перейди через эти мосты гражданскому человеку. По мостам шел поток машин, шли отдельные деморализованные военные части…
В.Дымарский
―
С запада на восток?
П.Иванов
―
Шли с правого берега на левый, уходили на восток, но здесь получается на северо-восток. На Бежецк они уходили. Это происходило, поскольку понятно было, откуда идет немец. Но что он так скоро проскочит от Вязьмы до сюда, 200 с лишним километров, то есть, фактически, 4 октября фронт рухнул, и, хотя бои под Вязьмой продолжались еще 2 недели, это были именно бои обреченных героев. А здесь немцы оказались буквально через неделю.
В.Дымарский
―
Интересное совпадение, не знаю, совпадение ли. Как-то между собой коррелируется, что дата, которую называет Павел, совпадает с паникой в Москве.
П.Иванов
―
Фактически – да. Это одного…
В.Рыжков
―
Понятно. Рухнул фронт, и паника пошли по всем городам, по которым была угроза.
П.Иванов
―
Чуть-чуть позже, московская паника приходится на занятие Калинина. Когда стало известно, что Калинин захвачен, эти дни как раз и были, что ожидали уже занятия Москвы со дня на день.
В.Рыжков
―
Я напоминаю, мы беседуем с тверским историком Павлов Ивановым о том, как Тверь переживала войну. И у меня такой вопрос, Павел, вы в самом начале вашего рассказа сказали о том, что фронт здесь остановился. А почему немцы остановились? Ведь до Москвы оставалось совсем немного по меркам их стремительных бросков. Почему именно на Калинине они остановились?
В.Дымарский
―
Сопротивления не было?
П.Иванов
―
Сопротивление было. Дело все в том, что нам кажется как, что в Сталинграде все остановила армия, сидевшая вот в этих подвалах и под берегом Сталинграда. При этом мы забываем, что реально остановила Паулюса отнюдь не вот эта вот, она тоже сыграла тоже свою роль, геройская оборона в развалинах города, а вот те самоубийственные атаки с севера и с юга против немецкого коридора, которые продолжались весь сентябрь 42-го.
В.Дымарский
―
И отвлекали силы немцев.
П.Иванов
―
Огромные силы. Лучшие танковые силы, которые могли быть развернуты и снести Сталинград достаточно быстро. Нечто похожее произошло и здесь. Советская сторона просто не успела, физически не успела вовремя рокировать с других участков фронта свободные соединения. Стояла 29 армия под Андреаполем, весь сентябрь она вела успешные боевые действия против немцев у Великих Лук. Перебросить ее от Андреаполя сюда, а именно это было сделано, удалось только к 20-м числам октября.Удар этой армии в конце концов просто вынудил немцев держать свою НРЗБ, а ей выступило Старицкое шоссе. Тут было серьезное сражение, к юго-западу от города. Поэтому реально развивать наступление от Калинина было уже нечем.
В.Рыжков
―
Что запомнили вот ваши старшие родственники, что они вам рассказывали, какие сохранились воспоминания, предания о том, как зашли немцы в город? Вот что происходило в первый день, 14 числа, когда они зашли? Что происходило вообще в первые дни? Как население лицом к лицу встретилось с немцами?
П.Иванов
―
Давайте я попробую просто разбить это на несколько эпизодов, потому что нет единой картины. Начнем с того, что немцы зашли со стороны Пролетарки, это – юго-запад города, с той стороны, где находится крупный рабочий квартал. В тот момент, и сейчас там остатки сохранились, но тогда это были крупнейшие текстильные фабрики. Там жило огромное совершенно рабочее население. Частью оно успело, конечно, уйти, но не все.Им нужно было перейти на левый берег, переправы были под бомбежкой постоянной. Немцы бомбили переправу, поэтому многие, кто хотел уйти, вернулись обратно. И вот понимаете, весь день шли грабежи, весь день шли, фактически, такая вот анархия. Уже непонятно было, кто – немецкие диверсанты, собственные бандиты или что происходит. И вот на следующее утро, утром 14-го, мне рассказывал мой родственник по бабушкиной линии, по линии моей матери. Он рассказывал, как они на Пролетарке увидели первых немцев.
Немцы пришли достаточно так вот свободно, не встречая сопротивления. Они перешли железную дорогу в районе нынешней платформы «Пролетарская». И вот по его ощущению сразу же прекратились грабежи. То есть, первое, что…
В.Рыжков
―
Появилась какая-то власть.
П.Иванов
―
Появилась власть, естественно, сразу же народ притих. Но его осталось не так много. Примерно в городе оставалось чуть больше трети довоенного населения, остальные постарались как-то покинуть его.
В.Дымарский
―
Извините, я здесь перебью. Уточнить одну вещь. 2/3, значит, уехали так или иначе?
П.Иванов
―
Были призваны, по деревням разошлись…
В.Дымарский
―
То есть, если я правильно вас понял, организованной эвакуации не было?
П.Иванов
―
Не было.
В.Дымарский
―
То есть, это – стихийное…
П.Иванов
―
Да, население чувствовало, что лучше уходить из города, потому что в деревне сытнее. Потом многие пытались вернуться. Немцы, в общем, даже пытались ввести некоторый порядок. Они, например, несколько раз проводили попытки переписать население и запустить работу предприятий. Насколько я знаю, им это сделать не удалось, запустить электростанцию, запустить предприятия у них не получилось. Но само по себе, ряд предприятий жизнеобеспечения, они все-таки сделали. То есть, какие-то пекарни у них работали, у них народ, как бы сказать, некоторые коллаборационисты нашлись, которые работали с властью с немецкой, то есть, местных бургомистров, называли свои вот эти вот… Да, такие были.
В.Дымарский
―
Они успели назначить бургомистра Калинина?
П.Иванов
―
Да, они уже успели назначить.
В.Дымарский
―
А они, кстати, переименовали город?
П.Иванов
―
Нет, не собирались они ничего переименовывать, так они и оставили его Калининым. Знаете, настоящей гражданской администрации у них не успело сформироваться, потому что в зоне 100 километров, если не больше, у них действовало военное командование, а горд практически весь в прифронтовой полосе был. Более того, они старались убрать население с левого берега, чтобы совсем точки соприкосновения… Чтобы не было посторонних лиц, которые могли быть и шпионами, и партизанами, и все такое.В общем, грабежи закончились, и немцы установили свои порядки. Они заключались в том, что в большую часть города они просто не совались, устраивали там только то и дело отдельные рейды. Но в центре они, конечно, были.
Они устраивались на постой в центральной части Калинина, на Пролетарке они бывали время от времени, устраивая облавы: ища оружие, скрытых, переодетых красноармейцев и командиров. Конечно, со слов, опять же, моей родни, мальчишки старались погеройствовать. Кто прятал у себя патроны, кто не сдавал охотничье ружье, а кто просто, по совету старших друзей, говорил: «Что же вы, будете отдавать? Вот тут-то вас во время отдачи и заметут, потому что начнутся расспросы, а откуда у вас. Лучше прячьте».
Пролетарка была местом, которое почти бандитское, то есть, в каждой из многочисленных комнат общежитий кто-нибудь как-нибудь по какой-нибудь мелкой краже все равно проходил, поэтому… В общем, это было весело.
В.Дымарский
―
А какую-то чистку среди жителей города немцы проводили, пытаясь выяснить, как у нас показывают в фильмах, коммунисты, евреи…
П.Иванов
―
Пытались. Но они это делали только с подачи местных, если кто-то выдавал. Знаете, примеры такие были. Выдавали. Были казни, там же, на Пролетарке, по рассказам жителей. Висели несколько дней повешенные, захваченные первые попавшиеся, кого просто показали, что это – коммунисты.
В.Дымарский
―
Коммунист, но не обязательно оказывал сопротивление?
П.Иванов
―
Даже не коммунистов там для острастки просто повесили. Вот что называется – зашли и нашли.
В.Рыжков
―
Павел, можете вы примерно оценить, вот известно, сколько немцев находилось в городе вот в эти месяцы оккупации? Вообще, оккупантов-завоевателей было сколько? Это первое. И второе: мы с Виталием Дымарским довольно много сделали программ о коллаборационизме, то есть, о сотрудничестве советских граждан с немецкими оккупантами, с их администрацией. То есть, два вопроса – сколько немцев находилось здесь в период оккупации? И были ли люди, которых они нанимали на работу, в администрацию, в коммунальные службы? Не знаю, выпускалась ли газета советскими журналистами и так далее.
П.Иванов
―
Да, это все, естественно, имело место. Больше того, после освобождения очень тщательно были проведены, естественно, уже советскими органами проверки.
В.Дымарский
―
Люстрации.
П.Иванов
―
Да, люстрации. Все это было. Многие были репрессированы, даже те, кто на самом деле, как мы сейчас это знаем, спас имущество, например, не уничтожив, а просто утопив ценное имущество электростанции. И когда наши пришли в город обратно, она была запущена буквально через день. То есть, ток дала электростанция, которая не запустилась во время оккупации, через день после того, как город был взят. Это было огромное достижение. Те люди, которые были причастны к этому событию, были привлечены к ответственности как не уничтожившие оборудование по приказу командования отступавшего нашего.То же самое, был репрессирован и, в итоге, погиб Серафим Бершинский, который был одним из инициаторов сохранения коллекций Калининского музея, картинной галереи. Там была общая коллекция тогда еще, только-только разделенная. Например, то есть, к эвакуации в Германию были подготовлены картины, часть собрания картин, часть предметов из музея. Эвакуация застряла. И в итоге многое сохранилось.
Кое-какие вещи, я не знаю, по умыслу чьему-то или по случайности, но уцелели полностью собрания русских рукописей Тверской2 архивной комиссии, то есть, практически весь древний архив, собиравшийся до этого почти 100 лет, исторический. То есть, немцы его не вынесли, не уничтожили, так он всю оккупацию и лежал.
И вот я назвал драгфонд музейный, он тоже пролежал в пломбированных ящиках в одной из церквей, где было музейное хранилище. Немцы его не обнаружили. Как это получилось – я не знаю, не обошлось без чьего то…
В.Дымарский
―
Кстати, раз уж вы заговорили о церквях, то такой вопрос. Во многих оккупированных городах, которые попали в руки немцев, немцы восстанавливали тут же работу церквей, работу, фактически, православной церкви. Допускаю, поскольку это в пику большевикам, в пику коммунистам, которые фактически религию изгнали из нашей жизни… И насколько эти церкви, эти храмы были очагами… Чего? То ли сопротивления, то ли коллаборационизма.
П.Иванов
―
В случае с Калининым четко могу сказать вам – сопротивления, потому что зная, что немцы открывают церкви, здесь была оставлена специальная диверсионная группа под прикрытием специально оставленного здесь епископа. В общем, из обновленцев, к тому времени уже совершенно красных, фамилия Василий Ратмиров была хорошо известна в кругах церковных, что это человек такой беспринципный. Но он подходил, он имел подходящий церковный сан. Его срочно рукоположили в епископы.И немцы, не проведя соответствующей проверки, дали ему, открыли для него центральный собор, Вознесенский собор в центре Калинина. И там начались богослужения, причем многие прихожане с большим удовольствием отмечали, что у владыки такие симпатичные алтарники. Да-да-да, алтарники были непростые, они прикрывали разведывательную группу.
Собственно, они ею были и прикрывали ее. Когда вошли наши, Василий Ратмиров не только не получил каких-либо взысканий за сотрудничество с немцами, а он как бы сотрудничал, получается. Больше того, его епархия была расширена на все те оккупированные территории, которые освобождались от немцев. Они сразу же входили, у него даже был титул – Калининский и Смоленский. В общем, на все земли, которые будут освобождены.
В.Дымарский
―
Мы еще поговорим не только о Калинине, но и об области. Но пока мы говорим о городе.
В.Рыжков
―
Да, и вот я так понял, Павел, что гражданской администрации не было, так как это был прифронтовой город, фактически был военный комендант, видимо, немецкий. А вот как выживало население? То есть, понятно, когда была наша власть, там были карточки, снабжение и так далее. И вот пришли немцы. Грубо говоря, десятки тысяч жителей города, свыше 30 000 без электричества, как мы уже выяснили, без коммунальных услуг и так далее. Немцы просто бросили людей на произвол судьбы или они как-то организовали снабжение, карточки, питание, не знаю. Как вообще быт был устроен у людей в те два месяца, когда Калинин был под оккупацией?
В.Дымарский
―
Или каждый выживал как мог?
П.Иванов
―
Скорее, второе, потому что по известным мне документам и свидетельствам, карточек немцы ввести не успели. Они ввели, естественно, рынки, где более или менее проводили контроль…
В.Дымарский
―
Рыночная экономика?
П.Иванов
―
Да. То есть, торговали кто чем мог. Там, естественно, мена большей частью. Существовал элеватор недогоревший, куда ходило все население горда за зерном, сахаром и всем, что можно было там. Немцы гоняли, но гоняли вяло, понимая, что людям надо хоть что-то принести домой, чтобы что-то съесть.
В.Дымарский
―
А сами немцы ничем не снабжали?
П.Иванов
―
Сами немцы ничем не снабжали, лишь только если в тех домах, где они стояли, они вступали в личные отношения, договаривались с хозяевами. Далеко не обязательно эти отношения были такие враждебные. Конечно, хозяев стесняли, оставляли какой-нибудь маленький угол, в остальную часть дома въезжали уже сами оккупанты, а дальше шло как получится. Могли кому-то… Давайте расскажу эту историю.Бабушка моя, она была из деревни, совсем близко к городу, в 8 километрах. А у них стояла немецкая часть, такая, очень пестрая. Там были чехи, финны, немцев тоже было много.
В.Дымарский
―
Интернационал.
П.Иванов
―
Да. У нее остались самые теплые отношения, воспоминания об этих вот людях. Они, в общем, большей частью, зимой, условиях вот этой вот русской осени-зимы, они, тем не менее, наладили хорошие, добрые, тесные отношения. И вот, когда случилась у ее брата, например, заболел зуб, вот этот вот немецкий врач, он был чех по национальности, увидев, что… Понял по жестам, что происходит с мальчиком, взял таблетку, разломил ее пополам, половинку положил себе, показав, что это не яд, проглотил, и вторую дал ему. Зуб прошел. Он до сих пор… Он уже не живой, но, пока он был жив, он это всегда вспоминал со слезами: немец – а вот так.Потом, в конечном счете, их же и предупредили, что: «Нужно уходить, потому что за нами идут факельщики, будут поджигать ваши деревни». То есть, население успело уйти, их не угнали в Германию. Но тут уже длинная история, почему бабушка не ушла и спасла дом. Но это – случайность, которая, в общем…
В.Дымарский
―
Возвращаясь к сопротивлению. Вот вы сказали про церковь, в которую был заслан епископ. А вот какое-то стихийное сопротивление возникало?
П.Иванов
―
Да. И сейчас есть мемориальная доска в честь погибших подпольщиков. Это – ребята, которые просто на свой страх и риск попытались без всяких санкций что-то делать. Листовки расклеивать, объявления Совинформбюро. Их выдали, они погибли. Погибли жестоко, горько, но память о них жива.
В.Дымарский
―
Мы, напоминаю, беседуем с Павлом Ивановым, тверским историком о том, как Тверь, город Калинин пережил Вторую мировую войну. А сейчас у нас будет небольшой перерыв на новости, после чего мы продолжим программу «Цена Победы».НОВОСТИ
В.Дымарский
―
Еще раз добрый вечер, мы продолжаем программу «Цена Победы», напоминаю, Владимир Рыжков, Виталий Дымарский. И сегодня не у нас в гостях, а мы в гостях, в Твери. И с нами беседует тверской историк, координатор градозащитного проекта «Тверские своды», журналист Павел Иванов. До перерыва мы говорили о том, как, собственно говоря, началась оккупация. Может быть, мы теперь… Вы там все более или менее рассказали, о жизни при оккупации. Может быть, такой вопрос теперь, как она заканчивалась и как…Давайте, если вот, сравнить, как встречали сначала оккупантов, а потом освободителей? Говоря советскими терминами, потому что вот вы сами говорите, что многие люди даже почему-то у них остались позитивные, положительные впечатления от общения с немцами. Когда пришли наши, насколько были сильны репрессии против тех людей, которых обвинили, скажем, в коллаборационизме? Насколько это было жестко и жестоко по отношению к освобожденному городу?
П.Иванов
―
Знаете, очень сложный, на самом деле, разговор, потому что он всегда упирается в какие-то частные истории, личные истории. Мы, с одной стороны, понимаем, что люди к концу 41-го года уже иллюзий особых не питали относительно того, что придут немцы. Сначала, в первый период войны действительно было ожидание, что немцы – это освободители.
В.Дымарский
―
Особенно в западных областях.
П.Иванов
―
Здесь уже иллюзий не было. Уже было понятно, что надо или бежать, или как-то прятаться, то есть, делать все возможное, чтобы не попасться на глаза оккупантам. Поскольку бежать надо было на северо-восток, две реки преодолевать, мосты были очень поздно открыты для прохода простого населения, бежать могли не все.И вот ситуация. Рассказывает, опять же, я уже поскольку про бабушку свою говорю, звали ее Зинаида Васильевна, ей тогда было около 17-18 лет, она оказалась в деревни на Волоколамском шоссе, две дороги, по которым они снабжались. Одна – через Старицу, вторая – через Волоколамское. Причем обе эти дороги прорывались наступающими нашими, как раз в ходе вот этих попыток выбить немцев, поэтому немцы держали на них значительные силы, на имея возможности развивать наступление дальше.
Пришли они, вернее, приехали, как и полагалось в 41-м году, в маршевых колоннах, полностью механизированные, на грузовиках и броневиках, сидя на броне, играя на губных гармошках и разбрасывая мальчикам и девчонкам из деревень конфеты из разграбленных магазинов.
В.Дымарский
―
Типичный образ из советских фильмов.
П.Иванов
―
Абсолютно типичный образ, причем это так и было, то есть, это – октябрь 41-го года, последние сухие дни. Буквально они закончились через два дня, вот 14-го, 15-го были дня сухой теплой осенней погоды, а затем началась вот эта гнилая мокрая слякоть, которая остановила и наших, кстати, попытки противодействовать немцам, и немцев попытки дальше развить наступление.Ну так вот. Пока этого не было, все было хорошо, наступление затихло. Дальше понятно, отношения более или менее. Все люди, немцы, я так понимаю, тоже не хотели оставаться без крова, без какого-то обеспечения, поэтому эти бытовые вещи были неизбежны. В декабре наступление началось на Калининском фронте раньше, чем на Московском направлении. Если Западный фронт перешёл в наступление уже 6 декабря, то Калининский – утром 5-го.
Главный удар наносился к западу и востоку от города, западное направление не получилось, а вот к востоку, в районе НРЗБ, удар получился очень существенным. И оборона немецкая рухнула. Там через Волгу наступала 31-я армия, ее удар стал решающим для дальнейших событий. В течение следующих двух недель, прогрызая немецкую оборону… Немцы пытались контратаковать, естественно, но, в общем, это не удалось.
В первый же день, фактически, было перерезано Московское шоссе и дальше расширялся наш плацдарм на правом берегу. И к 16 декабря в руках у немцев оставалось буквально вот две дороги, причем обе уже удерживались ими из последних сил. Поэтому началась эта эвакуация из города.
Вот моя бабушка рассказывала этот эпизод, я запомнил его с раннего детства, она мне его много раз пересказывала, такое, видимо, пережить удается один раз в жизни. Деревня у них стояла на Волоколамском шоссе, то есть, она была до последнего, по шоссе шли и шли отступавшие немецкие колонны.
Затем немцы закончились, но их предупредили заранее, немецкий, чешский врач он предупредил, что: «Уходите, потому что здесь идет основная часть, а за нами идут факельщики». Немцы сжигали все деревни, какие успевали сжечь. Не все они успели сжечь, но многие.
Она осталась одна в деревне со своей сестрой, потому что не могли оставить дом. Потому что дом построили перед войной, как же его можно бросить? Вот еще там 2-3 старушки остались в разных домах в деревне. И вот она рассказывает…
Все стихло, могильно стихло. И вдруг останавливается немецкая машина, скрип тормозов, к ним стук такой серьезный. Они увидели дым из трубы. Все остальные дома были брошены, а они топили печку. В общем, зашли немецкие офицеры в очень больших чинах, как она поняла, что там… При погонах, в фуражках, жестами стали показывать, что они хотят есть. Очень голодные. У девчонок что было? Картошка. Значит, срочно начали делать картошку, приготовили котелок. Стали варить эту картошку. Немцы ели прям горячую, в кожуре, очень торопились.
И как раз в этот момент у них началась операция по уничтожению деревни. Какой-то бежал, значит, солдат, и описывала этот эпизод она почти в лицах. Он так из-за стола, один из офицеров, встал, гаркнул, и того, говорит, просто вынесло из горницы. Что они сделали, значит, с немецкой пунктуальностью? Они не только этот дом не сожгли, но и два дома рядом, чтобы не занялся дом, который их прикормил. Они этого не сделали.
Соответственно, уцелел бабушкин дом и еще два других. После этого немцы сели в свою машину и уехали, деревня загорелась. Представляете себе картинку? Это – ночь на 16-е число, все горит, лопнули стекла от страшного жара, девчонки под печкой сидели в ужасе, какое там – тушить…
И вот все, значит, начало стихать, пламя начало униматься. К их счастью не было ветра. Такой холодный морозный день, ветра не было. Те дома, которые горели – сгорели, но сгорели не все. С десяток домов на концах деревни уцелели.
И, говорит: «Вот мы услышали такой звук, тонкое циньканье – цинь-цинь. Пули. Выглянули, уже утренние рассветные сумерки, увидели далеко идущую по снегу нашу цепь солдат, которые, в общем, идут освобождать. Скоро они, значит, добрались, выяснилось, что немцев в деревне нет. Картошка еще не остыла.
Такой, я бы даже сказал, счастливый эпизод, который, естественно, счастье было неописуемо наше. Конечно, все было потом очень плохо. Потом, конечно, было трудно, отдали потом баню, построить дом кому-то из соседей на первое время, у них была хорошая баня по-белому, одна из немногих в деревне хороших бань, еще оставшаяся доколхозная.
Естественно, отдали все постройки, какие можно было, дрова… Понятно, что жили очень трудно, но все равно – наши, свои.
В.Дымарский
―
Такой вопрос. Мы большее количество времени, естественно, посвятили Твери, деревне. А если взять… Калинин, не будем забывать, что тогда это называлось Калинином. Если взять Калининскую область, там такая же картина была или там все немного по-другому было?
П.Иванов
―
Очень по-разному. Наступление началось, как я сказал вам, 5 декабря. К 15, фактически, немцы сидели уже в полуокружении и начали эвакуировать свои части из Калинина. Эвакуация закончилась к утру 16-го. Вот от линии соприкосновения, по северным окраинам тоже началось наступление. И уже к 10 часам утра 16 декабря был захвачен железнодорожный вокзал, то есть – ключевое здание в южной части города. Можно было говорить о взятии.Дальше наступление шло медленно, по глубокому снегу, в условиях сильных морозов, преодолевая все крепнувшее немецкое сопротивление… Немцы тоже приходили в себя и пытались организовать такие оборонительные рубежи. Еще удалось нахрапом взять Старицу, с наскока, потому что Старицу уже немцы готовили, 70 километров юго-западнее Калинина… Удалось захватить, потому что, на счастье, ну тут немцы сами проявили полную беспечность, она была захвачена в новогоднюю ночь на 1 января 42-го года. Немецкий гарнизон готовился праздновать Новый год, значит, в землянках, в блиндажах, в домах стояли елочки, значит, значительная часть гарнизона была просто выпимши.
Поэтому внезапный штурм ночной Старицы оказался для них неожиданностью. И несколько часов уличных боев, город достался почти без потерь. То есть, он даже не был серьезно разрушен. Потом, конечно, немцы отыгрались. Они бомбили его неоднократно. Но именно достался он практически нетронутым.
И к 7 января наступающие вышли на окраины Ржева. Случилось то, что бывает… По рассказам, здесь я сказать не могу по своим собственным историям, потому что у меня…
В.Дымарский
―
НРЗБ.
П.Иванов
―
Ржев в Калининскую область входил. Он и сейчас входит в Тверскую, да. Ржев – это от Старицы, получается, еще 50-60 километров. Одна дорога и идет на юго-запад, сначала – Старица, потом – Ржев. И вот на подходе ко Ржеву, видимо, немцы тоже не рассчитывали его удержать. Говорят, что несколько дней во Ржеве творилось примерно то же, что было в Калинине в октябре 41-го года. То есть, город был фактически брошен немецким военным командованием. И там уже со дня на день, что вот-вот придут наши.Но наши не пришли. То есть, тоже… Какие там были случайные эпизоды, какие события, кто из командиров не решился дать последний приказ, кто промедлил, у кого просто дрогнула рука и он решил дать бойцам нужный отдых, просто в деревне переночевать, и не сделал вот этого последнего шага… Но Ржев был не захвачен тогда. И немцы вернулись.
После этого Ржев стал символом мясорубки, символом позиционной войны, которая длилась потом 500 дней. То есть, на протяжении… Да, символом этого стал Ржев, хотя, фактически, много чего… Но Ржев почему надо было брать, и верховное командование прекрасно знало, что Ржев стратегически важнее, чем та же Старица в несколько раз. Потому что во Ржеве скрещиваются железные дороги. И шоссейные, и железные. И кто удерживает этот узел, тот удерживает коммуникации и снабжение.
В.Дымарский
―
То есть, немцы оставили город, а наши его не взяли? После чего немцы вернулись?
П.Иванов
―
Немцы вернулись. Немцы тоже предприняли достаточно жёсткие меры в отношении своего проштрафившегося военного командования, сняты были многие командиры, проявившие себя трусами. И затем, собственно, Модель, гений их немецкой обороны, он действительно возглавил все войска, отошедшие от Москвы ко Ржеву. На протяжении всего 42-го года этот город превратился во что-то такое, во что НРЗБ многочисленные и грандиозные наступления Красной Армии.
В.Рыжков
―
Я так понимаю, что Калининская область была довольно большая тогда. И вышло так, что в декабре 41-го года часть Калининской области была освобождена, а часть оставалась под оккупацией чуть ли не до 43-го года.
В.Дымарский
―
Та часть Калининской области, наверное, которая сегодня Псковская область, да?
П.Иванов
―
Нет, давайте определимся. Тогдашняя Калининская область была действительно больше, чем современная Тверская, раза в два. Она была больше за счет Псковской нынешней области… После войны там сделали Великолукскую область. Территории были очень сильно разорены во время войны, там сделали потом областной центр Великие Луки, как раз для того, чтобы координировать восстановление.Но тогда Калининская область была. Великие Луки, Пушкинские Горы… Все эти места, все входили в Калининскую область, их освободили вообще в 44-м, летом. Территорию современной Тверской области окончательно освободили в последние дни марта 43-го года в ходе немецкой операции по эвакуации… С их стороны – эвакуация, у нас это называлось Ржевско-Вяземская наступательная операция, она началась 3 марта и закончилась 31 марта 43 года. Вот этот выступ был, наконец, срезан.
Вокруг него, конечно, происходило множество боев, даже точное число наступлений историки спорят, потому что они шли постоянно. 40% всех сил, которые имела Красная Армия вообще на всем фронте, были так или иначе против этого выступа задействованы. Я думаю, огромная совершенно численность войск была здесь.
В.Дымарский
―
Вот какой вопрос, у нас остается минут пять, мы посвятим их, может быть, такому неожиданному вопросу. Смотрите, существует официальная история войны. Существует история войны не совсем официальная, которую многие историки, профессионалы, дилетанты, тоже там белые пятна затушевывают. А существует ли, вопрос к вам, если хотите, такая региональная история? Насколько те эпизоды, которые вы нам рассказали, насколько они известны в Твери, насколько пытаются местные энтузиасты, учителя истории в школе, донести это до молодых, до школьников, до людей постарше. Вот что такое историческая память на уровне города?
П.Иванов
―
Я думаю, что, пока есть люди, хотя бы заставшие детьми те годы, эта память будет живой. И для горда важно, чтобы эта память поддерживалась и транслировалась. Понятно, что уже сейчас мы видим проводимые уроки по патриотическому воспитанию, уроки обществознания, краеведения, когда они имеют место. Уже пользуются не рассказами живых очевидцев, а текстами, которые есть в свободном… Из интернета берут.У нас же город имеет звание почетное, «Город воинской славы», хотя, лично для меня это не очень ясно, потому что «Город воинской славы», если уж на то пошло, заслуживает Ржев по всем параметрам заслуживает. Заслуживает Зубцов и Белый, города, которые были местами ожесточеннейших боев…
В.Дымарский
―
Я вас просто на секунду буквально перебью, чтобы просто сообщить нашим слушателям, а, быть может, и вам, что сейчас как раз, я знаю, есть высокопоставленные люди, энтузиасты, которые пытаются добиться того, чтобы во Ржеве был памятник. Потому что там ад действительно был.
П.Иванов
―
Да. И вот на этом фоне звание «Город воинской славы» в отношении Калинина, это, что называется, почетная Звезда Героя Советского Союза…
В.Дымарский
―
Брежневу.
П.Иванов
―
Да, Леониду Ильичу Брежневу. Потому что, вроде бы, надо, вроде бы он – руководитель. Но вот то, что я говорил, фактически – бегство из города и оставление его обороны в октябре 41-го на энтузиастов, на тех героев, которые реально остановили немцев здесь. Я вам только частные рассказал эпизоды. Естественно, если бы не было подвига батареи Кацитадзе НРЗБ, которая одна, на свой страх и риск, их там было человек 15, остановила немецкие наступления на мосту, всякие там отдельные эпизоды, подвиг 29 армии… Не было, конечно, что город остался, фактически, последним рубежом, до которого немцы дошли.Но это не тянет на высокое звание. Хотелось бы конечно понять, что надо дифференцировать такие вот…
В.Дымарский
―
Оно в какой-то мере дифференцировано, потому что это «Город воинской славы», а есть еще города-герои. «Город воинской славы» - статус чуть-чуть пониже.
П.Иванов
―
Это так. Но мне бы хотелось… дело в не в статусе, но хотелось бы, чтобы не только книжка, нам выпало на долю подобные публикации, газетные, журнальные были предметом школьных уроков. Это нужно, это хорошо. Но публикация всего, что сейчас вышло, запись живых рассказов, запись семейных рассказов, возможное введение их в научный оборот – вот все это нам очень нужно. Я считаю, что каждый и юбилей, и годовщина должно стать предметом, обязательным для жителей города.
В.Дымарский
―
В Твери есть некая такая историческая школа, я бы сказал, именно военной истории?
П.Иванов
―
У нас хороший архивный отдел, у нас много людей, которые занимаются, в областном музее, в архиве военно-историческом. Публикации время от времени выходят. Не так много, но выходят. То есть, работа ведется.
В.Дымарский
―
Ну, что? Будем благодарить. Спасибо огромное Павлу Иванову, по-моему, очень интересный рассказ об одном из городов – Калинине, о том, как он пережил войну. Спасибо еще раз Павлу Иванову, тверскому историку. И до новых встреч в других городах нашей необъятной Родины. Это была программа «Цена Победы», спасибо, до встречи через неделю.