Валерий Халилов - Военный совет - 2011-04-16
А. ЕРМОЛИН - Добрый день всем, кто нас слушает. В эфире «Военный совет». Я хочу сразу же предупредить наших слушателей, что у нас необычная сегодня программа. У нас сегодня снова в гостях Валерий Михайлович Халилов. Почему необычная – сейчас станет сразу же понятно. Начальник военно-оркестровой службы Вооружённых сил Российской Федерации, военный дирижёр, генерал-лейтенант. Здрасте, Валерий Михайлович.
В. ХАЛИЛОВ - Добрый день.
А. ЕРМОЛИН - И представьте, пожалуйста, ваших коллег, наших гостей.
В. ХАЛИЛОВ - Мои коллеги – начальник Института военных дирижёров Военного университета, заслуженный артист России, полковник Турнов Михаил Михайлович. Начальник Центрального оркестра Министерства обороны, Федерального учреждения культуры, заслуженный артист России, подполковник Дурыгин Сергей Юрьевич.
А. ЕРМОЛИН - Мы встречаем большое количество гостей, военачальников в нашей студии. Но не каждый вид или род войск или вид Вооружённых сил может похвастаться такой древней историей, как военно-оркестровая служба. И недавно мы отметили дату. Назовите вы эту дату.
В. ХАЛИЛОВ - 300 лет.
А. ЕРМОЛИН - 300 лет.
В. ХАЛИЛОВ - Да, военном оркестру России.
А. ЕРМОЛИН - 300 лет.
В. ХАЛИЛОВ - Ну, эта дата… она чисто символическая, потому что не только я считаю, а это и по истории складывается таким образом, что военная музыка, собственно, родилась вместе с армией. И я помню гравюры по истории времён ещё Алексея Михайловича Тишайшего, на которых всегда в походах ещё русское воинство было возглавляемо накрами, трубами, тулумбасами. Ну а почему 300 лет в этом году мы отмечаем? Потому что указом Петра I 17 февраля 1711 года в штатах кавалерийских и пехотных полков были введены уже штатные военные музыканты в количестве 9 человек в каждом полку. Из них первый главный – это иностранец, так и было заявлено, так было предписано, и 8 русских музыкантов, коим образом иностранец должен был обучать русских музыкантов военному музыкальному искусству.
А. ЕРМОЛИН - Давайте чтобы наши слушатели были уверены в том, что мы здесь не теоретики, да, создадим определённую атмосферу.
Марш «Кант»
В. ХАЛИЛОВ - Марш «Кант». Могу объяснить, почему называется марш «Кант». Потому что в период царствования Екатерины Великой канты писались во славу русского оружия победные. И марш, собственно, поэтому так и называется.
А. ЕРМОЛИН - От кантаты до что-то…
В. ХАЛИЛОВ - Да, кант именно во славу русского оружия.
А. ЕРМОЛИН - Кто нас сейчас не только слушает, но и видит. А нас можно видеть с помощью замечательных приборов под названием «Сетевизор». Тут обращают внимание, что у нас действительно сидят необычные военные, потому что у нас запрещается барабанить по столу, но я не могу этого предложить и вам, потому что у вас так рефлекторно, я смотрю, вы слышите музыку и продолжаете быть профессионалами. Но, вот, продолжая рассказ об истории оркестров. Вот, вы, мне кажется, к месту прервали, но теперь я хочу, чтобы вы продолжили.
В. ХАЛИЛОВ - Конечно, на протяжении 300 лет видоизменялась наша структура военной музыки, и, собственно, безусловно, менялись штаты военных оркестров. И в количественном, и в качественном измерении. Но мне кажется, что со времён Римского-Корсакова, то есть конец XIX века, как раз было положено начало современным штатам военных оркестров. Что это значит? Когда, ну, Римский-Корсаков, как известно, великий русский композитор, он ещё был и военным моряком, и когда встал вопрос о совершенствовании военно-музыкальных морских хоров в Санкт-Петербурге, хоры тогда назывались, собственно, оркестры, тогда поручили Римскому-Корсакову как раз вот эту работу по совершенствованию структуры военных оркестров морских. Он очень как бы рьяно к этому делу отнёсся. Безусловно, его работа имела такой очень замечательный результат, которым потом воспользовались уже и сухопутные войска, то есть войска гвардии тоже взяли опыт, применённым Римским-Корсаковым, то есть он создал те штаты военных оркестров, которые могли бы исполнять совершенно различную музыку. Мало того, были даже созданы бальные коллективы, симфонические оркестры, которые обеспечивали различного рода мероприятия светского характера. Причём, в этих бальных коллективах даже было представлено всё семейство саксофонов, потому что мы знаем, что саксофон – это, ну, в своё время…
А. ЕРМОЛИН - Это мы про какой период говорим?
В. ХАЛИЛОВ - Мы говорим про времена Римского-Корсакова, это конец…
А. ЕРМОЛИН - XIX.
В. ХАЛИЛОВ - XIX, да, конец XIX века. Тогда были внедрены в штаты военных оркестров даже группа саксофонов, о которых мы сейчас, в далеком будущем говорим, что вообще это чуждый нам был инструмент саксофон, от саксофона до ножа один шаг. Если ты играешь джаз, ты Родину продашь. А оказывается, саксофон-то изобрёл бельгийский мастер Адольф Сакс в 1840 году. И вот Римский-Корсаков использовал. Потом некоторое время саксофоны были выключены. И где-то уже после войны в 50-х годах – Утёсов и так далее – уже положили начало развитию такой… эстрадной музыки, и, собственно, сейчас мы используем во всех военных оркестрах целое семейство саксофонов. Ну, вот, Римский-Корсаков, положив начало современным штатам, безусловно, он сделал всё, чтобы эти штаты были жизненны, то есть вся палитра вот этой музыкальной фактуры духовой представлена в наших современных оркестрах. Особенно это ярко в Центральном оркестре министерства обороны, который представляет сегодня Сергей Юрьевич Дурыгин. Может быть, он как раз пару слов скажет о штате своего оркестра замечательного.
А. ЕРМОЛИН - Да, вот это очень интересно.
С. ДУРЫГИН - Ещё раз здравствуйте. Я представляю действительно Центральный военный оркестр, который в данный момент является главным оркестром нашей страны, нашей Родины, России. Он был создан в 1927 году приказом наркома обороны и назывался «Образцовый оркестр наркомата обороны». Имеет богатейшую историю. Соответственно, через год исполняется 85 лет. Вот такие вот небольшие моменты, вот, в начало Великой Отечественной Войны, 22 июня, оркестр встретил на гастролях по Белорусскому военному округу находился в городе Гродно. И к великому сожалению часть музыкантов погибла. Оркестр в дальнейшем был переформирован в городе Куйбышеве. И выполнял непосредственно свои функциональные обязанности в период Великой Отечественной Войны. Естественно, после войны он продолжил свою деятельность военно-творческую. Вот, оркестр неоднократно представлял русское военное искусство за рубежом. Оркестр объехал практически все республики нашего бывшего Советского Союза с гастролями, выступал как в воинских частях перед военнослужащими и членами их семей, так и перед жителями нашей страны. В данный момент мы продолжаем делать то же самое. Мы выступаем, мы принимаем участие в различных мероприятиях. Естественно, самое главное мероприятие – это парад на Красной Площади, который будет уже меньше, чем через месяц.
А. ЕРМОЛИН - Мы о нём отдельно поговорим. Вот, я почему-то так думаю, что сейчас многие слушатели тоже про себя думают, там, вот, ну, Вооружённые силы, там, современные виды оружия. Вот, вы чувствуете, что вы нужны в войсках? И в чём эта обратная связь проявляется? И почему ваше место не могут занять, скажем, гражданские музыканты? Я, конечно, подполковника хочу спросить. Извините, товарищ генерал.
С. ДУРЫГИН - Дело в том, что у нас… не только в нашем оркестре, а вообще в оркестре по штату предусмотрены не только военнослужащие, но и категория артисты оркестра, то есть в оркестре служат военнослужащие по призыву, военнослужащие по контракту и артисты оркестра, это лица гражданского персонала. В основном это те музыканты, которые ушли на пенсию военнослужащие и продолжают работать и трудиться. Таких военных оркестров немало. Но это обученные люди, это очень важно, то есть гражданский человек, придя в оркестр, он должен пройти определённый период адаптации, обучения, потому что военный оркестр имеет определённые функции и обеспечение воинских ритуалов, предусмотренных уставом Вооружённых сил, определёнными руководящими документами, законами и так далее. То есть, конечно, гражданский человек не умеет ходить строевым шагом, для этого должны быть ежедневные тренировки. И всё это происходит, естественно, только под руководством специалиста. А специалист – это военный дирижёр, который проходит определённое обучение в течение 5 лет в специализированном высшем учебном заведении. Естественно, он готовит военных музыкантов для этого. И если ответить… продолжить ответ на ваш вопрос… если мы представим, что, допустим, выпускник гражданского высшего военно-учебного заведения музыкального, например, консерватории, будет назначен дирижёром военного оркестра, то, к сожалению, это… военный оркестр потеряет свой шарм, свои определённые непосредственные функции, потому что он не может делать то, что может делать военный дирижёр.
А. ЕРМОЛИН - То есть не будет той самой косточки?
С. ДУРЫГИН - Нет, не будет.
А. ЕРМОЛИН - Валерий Михайлович.
В. ХАЛИЛОВ - Да.
А. ЕРМОЛИН - А как вы выращиваете себе кадры? Как появляются военные дирижёры?
В. ХАЛИЛОВ – Вот, по вопросу о выращивании кадров, мне кажется, очень уместно было бы послушать Михаила Михайловича Турнова, начальника Военного института военных дирижёров.
А. ЕРМОЛИН - Вы в прошлый раз приходили в гражданке. А сейчас так с личным составом и так… замечательно. Извините, пожалуйста.
М. ТУРНОВ - Добрый день, уважаемые радиослушатели «Эхо Москвы». Отвечая на вопрос, что касается системы подготовки военных дирижёров для наших Вооружённых сил Российской Федерации, то эту функцию, эту роль выполняет у нас в государстве Военный институт военных дирижёров, военный университет, это учебное заведение, которое уже 76-й год подряд, в прошлом году 28 ноября 2010 года мы отметили 75-летие со дня образования. Вот этот вуз готовил и в настоящее время готовит военных дирижёров, которые по окончании учебного заведения руководят военными оркестрами Вооружённых сил нашей Российской Федерации. За эти годы мы выпустили не одну тысячу специалистов, которые своей работой, своей службой доказали необходимость и нужность военной музыки, военных оркестров в войсках.
А. ЕРМОЛИН - А у вас есть какой-то такой обязательный репертуар? Вот, как в образовании говорят, федеральный компонент и произвольная программа.
М. ТУРНОВ - Ну, конечно. Не без этого, поскольку мы готовим военных дирижёров и вся учёба наша, все учебные программы – они непосредственно связаны с той деятельностью, которой они будут заниматься впоследствии в войсках. Отсюда и репертуар, который они изучают во время обучения в нашем вузе, и непосредственно связано с теми произведениями, это прежде всего произведения служебно-строевого репертуара, который они будут исполнять потом при проведении воинских ритуалов, ну и, естественно, произведения классического плана, эстрадной музыки, посредством которых они будут вести свою концертную деятельность. Это всё предусмотрено, это выполняется. Этому мы их учим.
А. ЕРМОЛИН - Спасибо большое.
М. ТУРНОВ - Пожалуйста.
А. ЕРМОЛИН - Валерий Михайлович, а кто из великих русских композиторов носил на плечах погоны, как это было? Вот, вы уже назвали Римского-Корсакова…
В. ХАЛИЛОВ - Ну, из великих русских носил погоны по-настоящему и был, собственно, так я считаю, военным дирижёром, главным инспектором… был Римский-Корсаков. Но имели отношение к написанию музыки для военных оркестров другие композиторы. Скажем, и Глинка, и Мусоргский, и Пётр Ильич Чайковский. Они писали в том числе военные марши. Или была тема, посвящённая армии. Чайковский написал увертюру «1812-ый год». Это тема победы в Отечественной войне 812-го года. И так далее. Кстати, мы эти произведения исполняем и до сих пор. Скажем, мы 300 лет уже исполняем «Встречный марш Преображенского полка». Тот самый полк, которым руководил великий Пётр. Пётр I, который, кстати, был старшим барабанщиком в этом полку. Это тоже немаловажно, потому что отношение к военной музыке складывалось именно тогда уже, от Петра I. И то, что указ 711-го года, подписанный Петром I, это тоже символично. То есть наша военная музыка на протяжении 300 лет продолжает развиваться, это я опять же рефрен такой делаю к первому вопросу, и я должен сказать, что сегодня нам есть, чем гордиться, потому что у нас уже давно сложилась система и структура подготовки военно-дирижёрских кадров, подготовки военных музыкантов, служебной деятельности военных оркестров. Поэтому есть управляемость этими оркестрами, есть перспектива развития этих оркестров через репертуар, через совершенствование воинских ритуалов. Но вот такой вопрос, как вы задали, Сергей Юрьевич на него ответил, сегодня в эпоху урбанизации, так сказать, технического прогресса и прочее-прочее, является ли она архаикой? Конечно, с точки зрения развития истории это архаика, но в хорошем смысле слова. С точки зрения патриотизма это тоже архаика, но это, опять же, хороший элемент патриотизма. То есть мы несём в себе культуру, заложенную ещё нашими далёкими-далёкими предками, мы этой культуре не изменяем, мы её развиваем и совершенствуем. И через призму военной музыки можно видеть собственное развитие нашей армии, потому что на всех стадиях развития армии, стадии складывания армии в единый организм, военная музыка играла существенную роль в её становлении, организации и боя, кстати сказать, и строя, и самое главное – поднятии духа. Я могу привести несколько таких вот и афоризмов, и посвящений военной музыке… ну, например, всем известно изречение великого Суворова: «Музыка удваивает, утраивает армию». Действительно, с крестом в руках священника с громогласной музыкой взял я Измаил. Или Маяковский писал в советские времена: «Это мало расставить парами, По штанине распушить канты, Все совдепы не сдвинуть армии, Если марш не дадут музыканты». Понимаете? То есть отношение даже гражданских людей, они совершенно чётко себе представляют, что такое… когда мы играем в каких-то таких местах народных гуляний, площадях, это бывает очень часто, потому что, собственно, военный оркестр, кстати, является связующим звеном между, как мы говорим, армией и народом, потому что вне стен воинской части оркестр очень часто выступает, играет, обеспечивает… областного, городского характера и прочее, прочее. То есть люди видят и слышат оркестр. И надо сказать, вот, в последнее время особенно почему-то интерес к звучанию духового оркестра растёт. Мне кажется, это связано с тем, я всегда об этом говорю, что наша музыка представляет свой экологически чистый жанр. Вот, нас нельзя ни с кем перепутать, нас нельзя ни с кем смешать. Даже внедрение каких-то других элементов технической музыки, ну, всё равно это противоестественно нашей природе. Всё равно это как бы отторгается потом. Это можно какой-то эпизод отдельный, скажем, ввести бас-гитару, ритм-гитару, сделать бэнд из оркестра, но, тем не менее, природа военного оркестра таковая, именно как природа военного оркестра. Мы не то что всеядны, но мы всепогодны. Мы играем на улице, мы играем в помещении, мы играем при любых метеорологических условиях, то есть вот заменить оркестр нечем. Ну и я всегда говорю о том, что военная музыка вообще – это, в общем-то, музыкальный символ нашего государства, потому что есть у нас символы – это флаг, есть герб, есть гимн. Так вот мы пока сейчас с вами здесь находимся в студии, я уверен, что в данный момент исполняется государственный гимн где-то, например, в каком-то отдалённом гарнизоне. И этот гимн сейчас звучит одновременно где-то в нескольких точках в исполнении многих военных оркестров. То есть ежедневно, может быть, ежечасно наши военные оркестры несут в себе вот эту государственную символику музыкальную через государственный гимн, через воинские ритуалы, которые, кстати сказать, никогда не отомрут, потому что они являются не таким показателем какого-то театрального действа, нет. Когда воинская часть выстраивается фронтом, встречается начальника, происходит вынос боевого знамени или флага Российской Федерации, конечно, это говорит о том, что состояние этой воинской части в данный момент отмечено каким-то событием, каким-то ритуалом. И к этому ритуалу относятся все очень серьёзно. Это предписано и уставом, это и предписано нашими, так сказать, государственными различного рода праздника, воинский ритуал. Поэтому мы очень трепетно относимся к исполнению вот этих своих служебных обязанностей военно-музыкальных. И ещё хотел бы сказать. Сергей Юрьевич сказал о том, что нельзя гражданскому музыканту быть военным дирижёром. Можно, конечно, быть, если этому научиться, как это было сказано. Но специфика военного дирижёра такова, почему 5 лет мы обучаемся? Потому что очень много предметов, касаемых именно нашего жанра, именно нашего жанра. Михаил Михайлович сказал. Именно в этом есть разница между военным дирижёром и гражданским дирижёром. Мы играем музыку, которая присуща именно армейской среде, именно для армии, именно в недрах армии. Военный дирижёр всегда был, есть и будет образцом строевой выправки, строевого шага. Надо не забывать о том самом главном, что военный оркестр – это воинское подразделение. И в необходимый момент этот военный оркестр может таким же образом исполнять функцию боевого подразделения, как любое другое подразделение, он должен быть обучен, он должен знать своё место, что называется, в строю не только оркестра, но и, как скажем, на корабле… расписаны в боевой части все музыканты морского военного оркестра. То есть в этом, видимо, и смысл военной музыки, что она именно военная, то, что она является и лицом армии, и, собственно, она это сама армия.
А. ЕРМОЛИН - А сколько сейчас военных оркестров в стране?
В. ХАЛИЛОВ - Ну, порядка 200 военных оркестров. Много это или мало? Я всегда говорю – это столько, сколько нужно, для того чтобы личный состав был овеян военной музыкой, которая позволяет и гражданскому персоналу, и, конечно, самое главное, военнослужащим чувствовать себя в таком приподнятом состоянии боевого духа, хорошего настроения, оптимистического настроения. Вот таким образом.
А. ЕРМОЛИН - Да. На этой ноте как раз мы должны сейчас уйти на небольшой перерывчик. Услышимся после перерыва. Продолжим.
НОВОСТИ
А. ЕРМОЛИН - Напоминаю, что мы продолжаем заседание «Военного совета», у нас в гостях Валерий Халилов, начальник военно-оркестровой службы Вооружённых Сил Российской Федерации, коллеги. И, Валерий Михайлович, вот, какие творческие проекты у вас есть, какие вы больше всего любите? И если можно, начните с проекта как раз «Спасская башня». Или это не совсем творческий проект?
В. ХАЛИЛОВ - Почему? Это достаточно творческий проект.
А. ЕРМОЛИН - Как он появился? Что он из себя представляет?
В. ХАЛИЛОВ - Я понял. Появился он в 2007 году, первый был фестиваль «Кремлёвская зоря» назывался, мы потом название изменили. Последний фестиваль прошёл в прошлом году в сентябре. В этом году будет с 30 августа по 4 сентября, окончание будет 4 сентября в день закрытия города, мы закончим фестиваль. И в следующем году уже определено, что фестиваль тоже состоится, и лейтмотив будет – 200 лет, Отечественная война 812-го года. Это, конечно, проект, один из наших ведущих проектов творческих именно музыкальных, то, что называется Международный военно-музыкальный фестиваль, в нём принимают участие страны… военные оркестры из стран совершенного разного географического направления. Это и Африка, и Европа, и Азия, и отовсюду. В этом году фестиваль будет представлен такими коллективами, как Франция, Испания, два коллектива из Италии – сбандьератори, это флагоносцы, и берсальеры, единственные в мире бегающие музыканты, играющие на музыкальных инструментах. Я назвал…
А. ЕРМОЛИН - Как можно бегать и играть?
В. ХАЛИЛОВ - Вот так. Такая традиция. Я назвал два коллектива – Испания и Италия. Нельзя забывать, что это год как раз Испании и Италии у нас в России. Будет представлен оркестр из Пакистана, Иордании. Мы надеемся, что приедет к нам оркестр с Украины, потому что в прошлом году он великолепно совершенно выступил. То есть география очень обширна. И надо сказать, что повторяемость… в общем-то, казалось, одно и то же, дефиле, перестроение под музыку… повторяемости нет ни в коллективах, ни в музыке. Мы просим каждый коллектив, который приедет к нам на «Спасскую башню», чтобы он представлял именно ту музыкальную культуру страны, которую именно он представляет, чтобы, скажем, не играл нашу музыку, потому что мы её сами будем играть, а чтобы он играл свою музыку, но традиционно мы в финале выстраиваем все оркестры в сводный единый оркестр, и там уже исполняем музыку, как правило, отвечающую, скажем, теме этого года.
А. ЕРМОЛИН - И сколько человек?
В. ХАЛИЛОВ - Ну, это более 1000 человек получается ежегодно. Мы обязательно… как обязательное произведение это у нас финал увертюры «1812-го года» Чайковского. Это произведение, которое уже является нашей заставкой, таким символом нашего фестиваля. Почему выбрано это произведение? Потому что в нём есть всё. В нём и как бы… сочетание русского и европейского, потому что увертюра «1812-й» - это торжественная увертюра, она оптимистичная, она как бы громогласная и даёт возможности показать вот этот сводный оркестр во всей своей красе. Причём Чайковский предусмотрел даже канонаду, салют и так далее. Это в финале нашего праздника. Мы всегда её играем. То есть это одно из самых наших главных мероприятий, причём ставшее уже у москвичей популярным. Не только у москвичей, потому что сейчас оно транслируется это мероприятие на весь мир, тем более на всю Россию. Я думаю, этот процесс у нас будет развиваться, мы будем совершенствоваться в подготовке и проведении этого замечательного фестиваля. Ну, кроме того, конечно, у нас есть другие проекты. Вы говорите – какие любимые. Любимые все, потому что мы к каждому проекту музыкальному относимся, безусловно, с самым высоким, так сказать, таким… с ответственностью, с высочайшей ответственностью, потому что приходят люди, приходят, слушают военный оркестр. Военный оркестр надо не только слушать, но ещё и видеть, и смотрят на нас, как мы одеты, потому что мы представляем армию. Поэтому каждая программа выступления – это для нас, в общем-то, история и эпоха. Мы выступаем сейчас, слава богу, вот, Сергей Юрьевич здесь сидит, начальник Центрального оркестра. В последние три года мы уже завоевали наши самые престижные московские залы. Это и большой зал консерватории, который после реконструкции, вот, в мае опять откроется, это концертный зал Чайковского, и Дом музыки, это и концертный зал Академии Гнесина. На самом деле завоевали, потому что если раньше мы добивались этого зала, то теперь руководители администрации этих залов просят нас выступить в каком-то мероприятии. Это очень нам и престижно, и приятно, потому что именно в этих залах, известных европейских, мы можем наибольшую точку отсчёта, показать своё мастерство. Я много говорю, мне кажется, что мои коллеги тоже могут…
А. ЕРМОЛИН - Нет, вы ж всё по делу говорите. Очень интересно слушать. Мне, например, вот… хочу понять для себя: если больше 1000 музыкантов, как вы ими дирижируете? Это же коллектив… люди приехали со всего света, да? У вас есть какие-то репетиции? Как они вас видят вообще? Как достигается вот эта вот гармония музыкальная?
В. ХАЛИЛОВ - Вы знаете, конечно, это легко наблюдать. И кажется, что всё легко и просто. Это обманчивое такое мнение. На самом деле это очень такой трудоемкий процесс подготовки. Ну, мы загодя рассылаем репертуар оркестрам, ну, нашим само собой… загодя, то есть где-то за полгода даже. У нас в финале обычно мы аккомпанируем волынкам или что-то другое, грандиозный финал. А они разучивают эти произведения. И у нас практически, в общем-то, с иностранными оркестрами 2 репетиции. Но мы достаточно методически грамотно даём понять, что будет требоваться от них, скажем, в том же финале. Мы им даём место расстановки оркестра, так сказать, исполнение и прочее. Когда они приезжают, практически они теоретически и практически готовы. Осталось только сорганизовать правильно, поставить в строй.
А. ЕРМОЛИН - Слаженность. Только две репетиции.
В. ХАЛИЛОВ - Да. В данном случае, конечно, у меня очень много хороших таких, очень профессиональных помощников, обученных и вооружённых тамбурштоком. Вот, предметом, который…
А. ЕРМОЛИН - Как это по-русски?
В. ХАЛИЛОВ - Тамбуршток… «шток» – это палка в переводе с немецкого, а «тамбур» - это барабан. Вообще-то, когда-то была ещё при Павле I должность тамбурмажор. Я уже сказал, что «тамбур» - барабан, а «мажор», вот, майор – это старший. Майор… звание «майор» - это старший офицер.
А. ЕРМОЛИН - Майор при барабане.
В. ХАЛИЛОВ - Да, тамбурмажор – это человек, который управлял, старшим был, управлял, ну, подразделением барабанщиков. Было человек 20. Поэтому назывался тамбурмажор. Управляющий вот этим взводом барабанщиков. Потом, конечно, со временем необходимость в содержании таких коллективов отпала, но должность как бы, вот это название этой должности перешло сейчас к тем дирижёрам современным нашим, которые, скажем, на параде вы видите с тамбурштоком, с этим предметом управляет оркестром. Этот предмет нужен для того, чтобы дирижёр, шедший впереди оркестра, отбивал такт, чтобы его было видно с задних рядов музыкантам. Вот для этого нужна эта палка.
А. ЕРМОЛИН - А вот вы видите своих коллег, ну, со всего мира. Есть ли какая-то принципиальная разница в подготовке? Есть ли то, чему вы учитесь, перенимаете друг к друга?
В. ХАЛИЛОВ - Ну, вот, Михаил Михайлович здесь…
А. ЕРМОЛИН - Михаил Михайлович, поделитесь.
В. ХАЛИЛОВ - У него в военном институте учатся иностранные военнослужащие, приехали к нам учиться нашему военно-музыкальному делу. Это тоже отрадно. И, видимо, у нас есть, чему учиться, если к нам приезжают.
А. ЕРМОЛИН - И много таких?
М. ТУРНОВ - Ну, раньше было побольше, конечно. Сейчас их не так много, но, тем не менее, специальные группы у нас есть, как Валерий Михайлович уже сказал. Обучаются иностранные военнослужащие. Среди них военнослужащие наших бывших союзных республик, таких как Таджикистан, Казахстан, вот, представители вооружённых сил Белоруссии обучаются. Из дальнего зарубежья у нас на сегодняшний момент это военнослужащие республики Йемен, военнослужащие монгольской республики. Раньше представительство, конечно, было побольше. Что касается вашего вопроса, система подготовки там за рубежом, насколько я правильно понимаю, чем мы отличаемся…
А. ЕРМОЛИН - Вот, видите, приезжают… как вы их уровень оцениваете?
М. ТУРНОВ - Уровень бывает разный. Видимо, система музыкальной подготовки разная. Допустим, у йеменцев… наша система – она, конечно, отличается. Поэтому мы их приводим к нашему знаменателю, то есть к той системе музыкальной подготовки прежде всего, которая существует у нас. Вот. А на сегодняшний день, вот, вуза такого, который имел бы такую цельную систему подготовки, как наш, вот, в мире, насколько мы владеем информацией, нет. Вот, все по-разному готовят.
А. ЕРМОЛИН - Это более общественные какие-то оркестры, да, наверное? Или профессиональные?
М. ТУРНОВ - Нет, почему? Там тоже профессиональные оркестры. А система подготовки военных дирижёров, ещё раз говорю, в каких-то вузах специальная какая-то подготовка, которая включает и музыкальное образование, и гуманитарный цикл, и военную составляющую в целом, таких вузов нет. Вот, по-разному там готовятся дирижёры. Как правило, назначают наиболее опытных музыкантов. И где-то в каких-то странах отбираются из числа выпускников консерватории и музыкальных учебных заведений в конкурсах. Такой системы подготовки нет.
А. ЕРМОЛИН - А большой конкурс к вам абитуриентов?
М. ТУРНОВ - По-разному бывает, но, в общем-то, достаточно большой, как правило. 3-4 человека на место.
А. ЕРМОЛИН - А если говорить уже про оркестры, которые непосредственно в войсках находятся? Туда же и срочники ребята идут?
В. ХАЛИЛОВ - Да, у нас Сергей Юрьевич рассказал, что как и в Центральном военном оркестре, так и любой военный оркестр – он складывается из 3 категорий: это военнослужащие по призыву, военнослужащие по контракту и артисты оркестров, то есть гражданский персонал. У нас ещё есть категория воспитанников военных оркестров, то есть разрешается содержать при каждом оркестре до 10 воспитанников. Этой возможностью (я всегда говорю дирижёрам) надо пользоваться, потому что это наш кадровый резерв. Но мне хотелось бы дополнить тот вопрос, о котором вы говорили. Имеется в виду отличие наших оркестров от иностранных оркестров. То есть всё познается в сравнении. Вот, приезжает к нам оркестр, и мы частенько бывает за рубежом. Конечно, у российских оркестров, безусловно, своё лицо. Оно складывается из чего? Из репертуара в первую очередь. Но весь мир знает «Калинку», «Катюшу», это уже наш музыкальный символ, но дело безусловно не в этих символах, а в том, что действительно русская музыка пользуется искренней популярностью во всех странах мира, где бы мы ни бывали. Почему она пользуется? Потому что русская музыка – она очень лирична… русская очень мелодична. В основе русской музыки это мелодия, это очень бытовая музыка, это бытовой русский романс, и прочее, прочее, прочее. Поэтому как бы за душу берёт. И с другой стороны, вот, как уже было сказано, у нас целая система подготовки кадров военных дирижёров, музыкантов, я об этом говорил, которая с каждым годом совершенствовалась до сегодняшнего дня, и это, безусловно, даёт нам возможность гордиться нашими достижениями. И я хочу сказать – ни один мало-мальски престижный фестиваль за рубежом не обходится без российского военного оркестра. И если военный оркестр в таком мероприятии участвует, статус такого мероприятия, конечно, становится сразу более весомым, более обособленно высоким. Это абсолютно точно. Это не лицемерие и не ханжество, я вам говорю вполне серьёзные вещи. Поэтому я думаю, что военная музыка наша – она не будет стоять на месте, она получит дальнейшее развитие во всех отношениях. В последнее время мы играем на очень хороших инструментах, мы закупаем инструменты в тех фирмах, которые нам уже нужны. Раньше такого не было. Скажем, 10 лет назад. 15 лет назад. Были только самые образцовые оркестры обеспечены такими инструментами. Сейчас мы уже начинаем идти к периферии от центра, обеспечивать такими инструментами профессиональными оркестры, вот, наших четырёх военных округов. Это очень важно, потому что качество звука военных оркестров, безусловно, зависит ещё от качества инструментов. И в физическом отношении играть на них легче, и качество звука легче, и визуально, так сказать, точно так же. Когда инструмент красив, он сам по себе красив. Ну и так далее. То есть мы как бы развиваемся, и нам сейчас дают возможность нашего развития. Мне хотелось бы, как такой элемент пожелаемости что ли, остановиться на форме одежды. Мне кажется, что форма одежда у военных музыкантов должна быть какая-то особая, обособленная, как, собственно, это во всех странах мира.
А. ЕРМОЛИН - Есть же какие-то такие особые атрибуты.
В. ХАЛИЛОВ - Ну, это атрибут маленький очень. Вы имеете в виду атрибут крыльца, которые носят наша рота барабанщиков, это крыльца, да. Мы тогда, скажем, убедили. Это было лет 10 назад. Убедили начальство наше, что эти крыльца являются символикой как раз военной музыки. Они украшают на самом деле. Вот, только что их показали по телевизору. Нам сейчас разрешено носить. Но я говорю не о том. Я говорю о том, что, в общем-то, во многих странах военные музыканты – они обособлены в военной форме. Эта форма несёт элементы символики армии предыдущих поколений и современной символики, как, скажем, вот, есть президентский полк, есть рота почётного караула в Москве у нас. У них есть своя форма одежды. Мне кажется, что все военные оркестры, ну, может быть, самые главные – оркестры штабов – должны иметь свою военную форму, чтобы она была и красивой, чтобы она отвечала, так сказать, и жанру нашей военной музыки, потому что, вот, когда, скажем, военный музыкант при мне садится на стул и начинает играть, диафрагма не позволяет ему свободно владеть, понимаете, способом дыхания. Это немножечко она начинает топорщиться. Когда он встаёт со стула, приходится её поправлять. То есть если это всё предусмотреть, хотя я такие предложения вносил, она должна быть ещё и красивой. Военный музыкант всегда впереди. Он всегда виден и слышен, он носитель культуры. Вот, в этом главное. Мне кажется, что это тоже надо сделать.
А. ЕРМОЛИН - Дополнительное задание Юдашкину получается, то есть сделать…
В. ХАЛИЛОВ - Я не знаю, кому задание, но если была бы такая возможность, конечно, мы бы помогли любому дизайнеру найти правильную модель такой формы, потому что мне кажется, это веяние времени, это необходимо.
А. ЕРМОЛИН - Исторические прототипы есть для этого?
В. ХАЛИЛОВ - Есть. У нас очень много исторических прототипов. Музыканты всегда, посмотреть, опять же, те же старинные гравюры, они всегда были обособлены в своей военной одежде. Скажем, даже на киверах султаны у них были своего цвета. Именно музыканты носили именно тот, скажем, бордовый цвет. То есть музыкант всегда он выделялся, потому что музыканта надо было всегда видеть на поле боя, потому что он подавал сигналы, он регламентировал, собственно, сам бой, он подавал сигналы к нападению, к наступлению.
А. ЕРМОЛИН - Горнист, например, да?
В. ХАЛИЛОВ - Трубач и барабанщик. Я могу вам привести много примеров, когда тот же военный музыкант, в общем-то, картину боя поворачивал в нужную сторону. Когда вокруг себя собирал вдруг войска, которые уже потеряли какую-то ориентацию на поле боя, он своим боем барабанным, предположим, да, специальным сигналом, давал понять всем окружающим, что надо собраться здесь в этом месте. Это влекло за собой правильную организацию, особенно способствовало успеху боя. То есть военная музыка – это символ, это и часть боевого порядка всегда были. Но это всегда красиво. Военная музыка – это всегда красиво. И даже на военных парадах, обратите внимание на нашу форму одежды, в общем-то, она такая же, как у всех, и тем не менее, она обогащена теми же аксельбантами, цветом шнура на фуражке золотым. И так далее, и тому подобное. И вот, мне кажется, есть перспектива нашего развития.
А. ЕРМОЛИН - Прежде чем чуть подробнее поговорить о парадах, вы, кстати, как-нибудь откликнулись на инициативу… это же не инициатива, это уже на уровне приказов… физической подготовки, там, вот, кто у вас сейчас среди музыкантов преобладает? Худенькие стройненькие? Вот, как вы все трое сидящие…
В. ХАЛИЛОВ - Среди музыкантов бывают разные, а среди дирижёров у нас преобладают и преобладали только худенькие. Военный дирижёр должен нести в себе, сами понимаете, так сказать, образец не только музыкальной культуры, но и строевой выправки. Я, кстати, об этом тоже говорил. Вот, Сергей Юрьевич Дурыгин, сидящий рядом со мной, мы по вторникам играем в минифутбол, например. Это уже на протяжении нескольких лет.
А. ЕРМОЛИН - Это опасно, вот, по «Вымпел» скажу, что это самое травмоопасное.
В. ХАЛИЛОВ - Это травмоопасное.
А. ЕРМОЛИН - … меньше теряли, чем на футболе.
В. ХАЛИЛОВ - Это не дань моде или… мы просто держим себя в физической форме на самом деле. Но я люблю не только футбол, я вообще по сути своей холерик, люблю, так сказать, двигательную систему. Я как дирижёр, в общем-то, двигаюсь… мы не стоим никогда на месте. На параде сейчас придётся дирижировать, ну, буквально, я скажу, более часа. Это не просто какие-то физические упражнения дирижёр показывает, это эмоциональное такое мощное должно быть воздействие, эмоционально-физическое через мануальную технику военного дирижёра, любого дирижёра, это очень большая физическая нагрузка. И если постоянно этим не заниматься физически, конечно, просто не получится.
А. ЕРМОЛИН - Я как человек, отходивший 4 парада на Красной площади, представляю, как готовится коробка, шеренга и одиночная подготовка. А какая специфика у вас? Здесь такая сложная комбинация.
В. ХАЛИЛОВ - Да, у нас две составляющих нашей работы на военном параде. Это, конечно, строевая подготовка, то есть сам ритуал, и, собственно, сам репертуар, то есть профессиональная подготовка. Два. Что касается репертуара, мы его определяем загодя, буквально, вот, сейчас парад закончится, и мы уже начинаем философию размышления – а что будет дальше? Следующий парад. Что касается репертуара. И к моменту первой репетиции, скажем, уже гарнизонной мы готовы в профессиональном отношении. А что касается строевой подготовки, то, конечно, в этом году будет огромный сводный оркестр. И, причём, много будет военнослужащих по призыву, то есть солдат, которые впервые вообще встанут в строй. И оркестр сводный состоит из множества оркестров, более 60 в этом году, поэтому привести всё к единому знаменателю, к одному высочайшему уровню – это достаточно сложно. Но должны быть определённые… самое главное – методика подготовки, которая бы собирала музыкантов, она должна быть очень чёткой, очень своевременной и очень правильной, потому что времени, к сожалению, не так много.
А. ЕРМОЛИН - А у вас свой строевой шаг какой-то особый?
В. ХАЛИЛОВ - Ну, у нас строевой шаг такой же, но когда музыкант на ходу играет и идёт, он должен ставить ногу в более такой мягкой форме, то есть конец на носок, как и все, но не отбивая, не чеканя этот шаг, потому что амбушюр, то есть вот эти губы могут пострадать из-за удара мундштука, то есть железного предмета по губам, поэтому он остаётся внешне строевым, по сути строевой, но он должен быть таким очень корректным этот шаг, чтобы музыкант не пострадал.
А. ЕРМОЛИН - Давайте, вот, уже в конце передачи ещё раз, вот, запустим эту энергетику.
В. ХАЛИЛОВ - Ощутим.
А. ЕРМОЛИН - Ощутим.
В. ХАЛИЛОВ - Дыхание марша.
А. ЕРМОЛИН - Энергетику. Послушаем ещё один марш.
Марш «Улан».
А. ЕРМОЛИН - Что там за ржание было такое в самом начале?
В. ХАЛИЛОВ - В начале… Марш называется «Улан». Это как бы прототип того улана. Улан – это всадник, отличающийся от остальных тем, что у него в руке копьё такое очень длинное. Ну, определённый род войск, кавалерии. Ржание как раз лошади, потому что улан без лошади – это не улан.
А. ЕРМОЛИН - Не улан.
В. ХАЛИЛОВ - Да.
А. ЕРМОЛИН - Вот, времени совсем мало остаётся, но буквально в двух словах, вот, лично: почему выбрали эту профессию?
В. ХАЛИЛОВ - Ну, в двух словах трудно. У меня папа был дирижёром военным, и он определил мою профессию ещё в возрасте 11 лет, когда я поступил в Московскую музыкальную школу, сейчас это Московское музыкальное училище. Тогда была определена моя… я её не выбирал. Но это было сделано правильно, потому что…
А. ЕРМОЛИН - Это династия.
В. ХАЛИЛОВ - Династия. Это совершенно правильно. Потому что отец знал, что такое профессия военного дирижёра и мог передать мне опыт своего уже, так сказать, своей службы, своей работы. Это замечательно, я считаю. Вообще, любая династия для меня это пример такой традиции хорошей очень.
А. ЕРМОЛИН - А у ваших коллег есть династии?
С. ДУРЫГИН - Ну, у меня мой папа был тоже офицером Советской армии. И я, естественно, с ним разъезжал по отдалённым гарнизонам. И с самого детства я влюбился в военную музыку, в военный оркестр, в военное дирижирование и как-то само собой я уже понял для себя со временем, что я бы хотел приобрести эту профессию.
А. ЕРМОЛИН - Мне кажется, сейчас будет правильно, если, вот, по поводу 300-летия оркестров, оркестровой службы, сейчас вы поздравите своих коллег и сделаете это прямо сейчас в конце программы.
В. ХАЛИЛОВ - Дорогие коллеги, сейчас перед нами очень важная задача – это обеспечение мероприятий, направленных на проведение нашего любимого народом праздника 9 мая. Не только на Красной Площади, но и во всех городах-героях, городах воинской славы, во всех городах и весях. И я хочу пожелать вам в этом, чтобы всё складывалось удачно в нашей с вами профессии. Самое главное, конечно, состояние духа, состояние здоровья, желаю вам бОльших и больших творческих успехов. Желаю вам, чтобы круг наших почитателей, круг наших любителей духовой и военной музыки – он был постоянно в такой в динамике, расширялся. Это то как раз, что несёт нам радость. Я хочу предоставить также слово Сергею Юрьевичу и Михаилу Михайловичу. Ура.
М. ТУРНОВ - Есть хорошая поговорка: «Всё уходящее, только музыка вечна». Военная музыка тем более вечна.
С. ДУРЫГИН - Вы знаете, я хотел бы сказать, что когда приезжаешь с оркестром с военным за рубеж, и любой режиссёр – он, естественно, вот, концерт или концертную программу режиссирует так, чтобы самое лучшее всё было напоследок. И когда приезжает русский оркестр военный, они всегда говорят – вы выступаете в финале, потому что после вас уже играть нет смысла.
А. ЕРМОЛИН - Ну, вот, на этой замечательной ноте… я хочу напомнить, что вместе с коллегами у нас сегодня в гостях был Валерий Халилов, начальник военно-оркестровой службы Вооружённых сил Российской Федерации, генерал-лейтенант, военный дирижёр. Спасибо, что были у нас в гостях.
В. ХАЛИЛОВ - Вам спасибо.