Максим Пеньков - Военный совет - 2019-01-12
12.01.2019
А. Ермолин
―
Добрый день всем, кто нас слушает, в эфире очередной выпуск программы «Военный совет», ведущий в студии Анатолий Ермолин. Наш гость, наш эксперт сегодня Максим Михайлович Пеньков, генерал-майор, начальник военно-космической академии имени А.Ф. Можайского. Максим Михайлович, добрый день.
М. Пеньков
―
Здравствуйте.
А. Ермолин
―
В очередной раз.
М. Пеньков
―
В очередной раз здравствуйте, да.
А. Ермолин
―
Очень приятно видеть вас снова в нашей студии, ну собственно у нас аудитория каждый раз разная, поэтому какие-то вопросы мы будем… Будем снова к ним возвращаться и возвращаться, и наверное первый вопрос вот связан с чем? Вот вы возглавляете ну, в прямом смысле одно из старейших высших военных заведений РФ, да и России, для вас был установлен ежегодный праздник 16 января. Я вот чтобы не запутаться, не буду там тренировать память, и вникать, как эта история у вас происходила. Напомните, пожалуйста, нашим слушателям вот как, откуда есть, пошла ваша академия?
М. Пеньков
―
У нас все в России принято считать от Петра I, и его реформ. Сначала морская навигатская школа, через несколько лет военная инженерная школа. В Москве, в 1712 году, по новому стилю 16 января, среднее образование по нашим нынешним канонам. В 19-м году того же века переезжает в Петербург, размещается в деревянных зданиях не Петроградской, тогда Петербургской стороне, земли принадлежали фельдмаршалу Минниху Бурхарду, он их предоставлял, там размещались очень многие воинские части, как бы мы теперь сказали, и организации. Кроме того, огромное количество артелей профессиональных, ремесленных, поэтому старые названия улиц, которые многие сохранились до сих пор, это Большая Пушкарская, Большая, Малая, Глухая Зеленина, земельщики-пороховщики там были. Малая, Большая, Средняя Гребецкие улицы, там (неразборчиво) гребцы, которые на галерах и в торговых военных судах ходили, вот в этих условиях разместилась эта первая военная инженерная школа.
А. Ермолин
―
Так это был инновационный кластер, как сейчас бы сказали. Когда в одном месте сообщество разных артелей, да? Там военно-морской специфики.
М. Пеньков
―
Да, и там мозаично вклинивались военные да, учебные заведения. Затем, школа потихоньку преобразовалась сначала в (неразборчиво) кадетский корпус, второй кадетский корпус, и до революции нашей октябрьской, просуществовала в виде среднего учебного заведения. После октябрьской революции в школе готовились летчики, причем была интересная форма подготовки, (неразборчиво), не хватало летных училищ в стране, и поэтому теоретический курс они проходили в Петербурге, поскольку университеты ведущие были в столице, и физики, математики, они учились там, а потом разъезжались по созданным в Советском Союзе, военным летным училищам. И кстати летную теоретическую школу закончили первые герои Советского Союза Чкалов, Водопьянов, Такинаки, Команин, и (неразборчиво). А с 41-го года, эти заведения становятся высшим уже учебным заведением военно-инженерной академии, ну и с той поры мы уже считаем себя академией с 41-го года, с 27 марта. Так что история сложная, многоплановая, но всегда инженерная.
А. Ермолин
―
Да, это замечательно. Вот ну, собственно до 41-го года я так понимаю, вы были как сейчас бы сказали, средне-специальным учебным заведением, да?
М. Пеньков
―
Да.
А. Ермолин
―
А с 41-го стали не только высшей школой, но и серьезной научной школой. Вот скажите пожалуйста, вот собственно с точки зрения науки, какой сегодняшний облик академии, какой научный потенциал есть у вас?
М. Пеньков
―
Вы знаете, действительно в 41-м году, по сути объединились два средних учебных заведения, две летные школы, и очень мощный на тот момент гражданский ВУЗ, это институт инженеров красного гражданского флота, где были и работали ведущие профессора в области аэрогидродинамики. Был интересный момент, я отвлекусь, когда 27 марта 41 года в течение одного дня буквально создана была академия на базе этого ВУЗа, они успели присвоить воинские звания, положенные по рангу всем профессорам, начальникам кафедр заведующим, и была интересная… Студенты стали красноармейцами, их переодели, и профессора тоже стали красноармейцами. И был такой временный нонсенс, когда заведующий кафедры теоретической механики, доктор технических наук, профессор, красноармеец Рынин. И вот…
А. Ермолин
―
А как их этого вышли, кстати говоря?
М. Пеньков
―
А потихоньку присваивали воинские звания, и вот очень быстро стали полковниками, буквально в течение года двух заведующих кафедрами, все привело в соответствие… Ну, тогда еще не полковники, и соответственно с петличками, соответственными бригадными инженерами, и так далее. В соответствии вот тем воинским званиям до введения в 43-м году…
А. Ермолин
―
До 43-го года.
М. Пеньков
―
Да, до 43-го года. Вот, это по сути родоначальники, научных школ-академий.
А. Ермолин
―
Эти традиции сохранились? Вот они-то откуда эти традиции?
М. Пеньков
―
А вот они зарождались, в том числе от школ (неразборчиво) лабораторий, которая была в Петропавловке, которую возглавлял Валентин Петрович Глушко, соратник Королева, создатель наших отечественных двигателей, и Иван Иванович Кулагин, его соратник, первый начальник кафедры реактивных двигателей академии, генерал-майор, вот по сути создатель школы реактивных, а затем и ракетных двигателей в академии Можайской.
А. Ермолин
―
А лаборатория был прямо в Петропавловской крепости?
М. Пеньков
―
А лаборатория была прямо в Петропавловской крепости, где сейчас находится музей космонавтики Петропавловки очень хороший, вот прекрасно…
А. Ермолин
―
Как раз хотел спросить, а есть ли экспозиция, где можно с этим познакомиться.
М. Пеньков
―
Экспозиция есть, (неразборчиво) восстановлен, очень интересный. Мы взаимодействуем, поскольку есть чем поделиться, рассказать. И сейчас этот (неразборчиво) развивается, есть авиационная академия, в 60-м году мы стали ракетной академией, с академией Дзержинского Петра Великого разделились по профилю, те занялись боевой тематикой, мы космической, и вот с 60-го года занимаемся практически только космосом, и всеми аспектами, который связан с этой темой напрямую, либо косвенно. И научные школы таким образом развивались, формировались новые в силу развития науки и техники, сейчас в академии 32 научные школы, которые официально зарегистрированы, 130 докторов наук, 800 кандидатов, это достаточно не плохой показатель для военного ВУЗа, ну и для ВУЗа вот с такой численностью людей, где обучаются около 6000 курсантов.
А. Ермолин
―
Тут главное чтобы не было как в известной шутке, знаете, да? Что нашу докторскую иногда трудно отличить от кондитерской, чтобы такого… Но к счастью, в военной инженерной науки такого практически не бывает.
М. Пеньков
―
(Неразборчиво) шути, свое изобретение. Докторская должна отличаться от любительской.
А. Ермолин
―
От любительской? Да, но это другая вариация. Ну вот смотрите, вот Максим Михайлович, вам уже практически исполнилось 307 лет.
М. Пеньков
―
307, да.
А. Ермолин
―
Значит вот какие кадры вы сейчас готовите, с учетом того, что как… Ну, как нам стало сейчас понятно, ваш приоритет, это все-таки космос?
М. Пеньков
―
Космос, да. Особенность академии в том, что мы по сути единственное учебное заведение включая гражданские ВУЗы которые готовят специалистов одновременно по всему профилю космических специальностей. Потому, что наши ведущие ВУЗы действительно крупнейшие, уважаемые, это МАИ, МГТУ Баумана, которые это базовые наши космические ВУЗы. Они готовят все-таки профильных специалистов, по определенным направлениям. По широкому спектру, но все-таки достаточно определенному. Мы готовим специалистов, в рамках как теперь модно говорить, всего мониторинга жизненного цикла, всех изделий ракетно-космической техники, начиная от зарождения, заканчивая до полной утилизации, а главное полного использования космической информации. Соответственно, ряд факультетов готовят для космодромов, где проходит подготовка ракетоносителей, космических аппаратов к запуску, собственно проведение процедур пуска сопровождения этого процесса. Это и механики, электрики, и как специалист по системам управления, строители, специалисты по энергоснабжению, жизнеобеспечению. Ряд факультетов готовят уже специалистов по управлению орбитальной группировки, это так называемые отдельные контрольно-измерительные комплексы, разбросанные от Калининграда до Находки, от Камчатки в Елизово и Воркуты, до теперь уже Евпатории в Крыму. И таким образом, специалисты (неразборчиво). Сейчас специалисты обрабатывают космическую информацию, по всем направлениям. Это и дистанционное зондирование Земли, геофизическая информация, топографическая, геодезическая, гидрометеорологическая информация, (неразборчиво) информация, то есть полный, полный спектр. Ряд специалистов готовятся по направлению ракетно-космической обороны, это тоже космос. Ну, и наконец ряд специалистов по всему комплексу информационных новейших технологий, которые тоже неотделимы от космических исследований.
А. Ермолин
―
Вот оттуда, из космоса вы все-таки больше на Землю смотрите, или все-таки нет-нет, да ваш взгляд обращен в дальний космос… Ну, может быть даже не в дальний там, но вот китайцы сейчас про Луну вспомнили там, про Марс говорят. Вот эта тема для вас интересна, или вы ее гражданским оставляете?
М. Пеньков
―
Ну, военным любые темы интересны.
А. Ермолин
―
Ну да, обычно там по-другому происходит. Сейчас военные разрабатывают, а потом уже гражданские используют (неразборчиво).
М. Пеньков
―
Нет, ну они интересны только в том смысле, где они касаются повышения эффективности обороны родной страны. И если использование дальних рубежей позволяет повысить эффективность обороны, то конечно они интересны.
А. Ермолин
―
А за китайцами все это наблюдаете, вот то, что они сейчас делают? Это вот для вас, это прорыв Китая, или это возвращение в наши 60-е, то что сейчас вот происходит?
М. Пеньков
―
Нет, для китайцев, это прорыв. Для нас, это возвращение, но с огромным уважением отношусь к успехам, как и все сообщество кстати. Военно-космическое, и научно-космическое относится к успехам Китая, они молодцы. На самом деле, при современном состоянии космонавтики в ведущих странах, это возвращение, но возвращение с прорывом, я бы так сказал.
А. Ермолин
―
Молодцы, молодцы. Вот наша программа луноходов не будет каким-то образом продолжена? Где-то в Подмосковье там я видел, нам показывали один из луноходов.
М. Пеньков
―
Ну, буквально сегодня пролистывал свежие информационные ресурсы в интернете, вот буквально Роскосмос обсуждает программу освоения луны, поэтому в каком-то смысле конечно, это будет возрождаться.
А. Ермолин
―
Ну да, конечно стратегическое ведение, сильно стратегическое, но наверное без этого нельзя, без вот такого подхода. А вот вы перечислили огромное количество таких специализаций, профессий, по которым готовите молодых людей. Сами-то люди вам как? Вот молодые ребята, которые сейчас приходят… Буквально вот ехал на эфир, попалась в интернете статься про поколение Y, Z, что они какие-то особенные такие, как молодежь говорит няшные такие, все разнеженные. Не привыкли, чтобы ими командовали, тут же начинают увольняться. Вы как-то это чувствуете, да, что вот какая-то такая категория к вам приходит современного креативного класса? Или все-таки вы как-то отбираете скажем так ребят, которые имеют традиционную такую закалку, но в то же время сумели присвоить вот эти все креативные компетенции.
М. Пеньков
―
Вы знаете, сейчас особенность поколения в том, что стерлась граница между городом и деревней. Благодаря тому, что информационное общество открытое, информация разлетается со световой скоростью…
А. Ермолин
―
Я сразу вспомнил теорию Марксизма, Ленинизма. То есть, эту задачу мы уже выполнили, да?
М. Пеньков
―
Да.
А. Ермолин
―
Практически (неразборчиво) различие между городом и деревней.
М. Пеньков
―
Да, практически и сейчас степень подготовки ребят, вот из станиц и хуторов, деревень и сел, поселков городского типа и столиц, она одинаковая. Более того, из столиц более разнеженные приходят ребята, может быть в каком-то смысле более привыкшие потреблять блага цивилизации, чем вот деревенские парни, которые знают не меньше, но к жизни приспособлены лучше… Нет, не хочется говорить огульно, ни в коем случае, это вот на уровне таких вот тенденций.
А. Ермолин
―
Нет, вы знаете, это очень интересное наблюдение, потому что у меня такое же наблюдение. Мы недавно начали работу… Ну, как бы я образованием занимаюсь, Газимурзавод такой есть. Это Читинская область, это 500 километров от Читы, туда еще надо добраться. И мы с удивлением увидели, что очень продвинутые школьники. То есть, просто такие читают, очень развитый интеллект, так что у нас с вами общее наблюдение, это очень интересно, да.
М. Пеньков
―
Продвинутые.
А. Ермолин
―
Это очень интересно, это от Читы 500 километров, и туда даже декабристов царь загнать не сумел.
М. Пеньков
―
Граница стерлась, стерся комплекс провинциала, это очень важно. То есть, ребята из провинции приезжают очень сильные. Благодаря грамотной политики распределение квот между всеми регионами, субъектами федерации, через военкоматы при наборе абитуриентов во все военные ВУЗы, очень равномерно это проводится, грамотно. Сейчас во всех военных ВУЗах гарантировано достигнут конкурс 3 человека на место, это гарантированный. Как не странно, инженерный ВУЗ, он чуть поменьше, в пехотное училище… Ну, по-старому сказать, повыше ребята вот идут. Тем не менее 3 человека, это уже хороший конкурс хочу сказать. Есть из кого выбрать, и по ряду специальностей у нас вот конкурс достигает 10 человек на место, в основном кончено это специальности информационного направления. Ну, мода определенная, но и востребованность специалистов, не только на рынке военного труда, но видимо в перспективе и на гражданской ниве играет роль.
А. Ермолин
―
Ну, да. Но это наверное за востребованностью как раз идет. То есть, если ты никому на рынке не нужен, то вряд ли это станет модным, да.
М. Пеньков
―
Да, диалектика более сложная, но в целом да.
А. Ермолин
―
Ну да, да. А как вообще вы считаете, вот роль, значимость вообще вот профессии инженера в современном обществе, она усиливается, остается такой же, или все-таки больше пиара в том, что вот сейчас вот инженеры (неразборчиво).
М. Пеньков
―
Вы знаете, мне нравилось старое русское название слова инженер, их же назвали розмыслами.
А. Ермолин
―
Розмыслами?
М. Пеньков
―
Да, розмысел. Инженер, это был розмысел, да, кто-то размышляет. А роль розмысла, она возрастает, поэтому роль инженера в современном обществе конечно возрастает. Инженера, в самом настоящем понимании этого слова. Человек, которые не просто реализует чужие технические решения как техник, а придумывает свои, и реализует их, а так же чужие. Поэтому, вот в этом смысле роль инженера возрастает не как простого исполнителя, а как креативщика, как воспитателя, как создателя, реализатора новых идей. Конечно инженеры, за ними будущее. И сейчас они очень близко стоят от ученых, на самом деле границы где-то стираются. Особенно в области информационных технологий, где бум и (неразборчиво) революция, она продолжается, развивается так просто на глазах невидимыми темпами, и на мой взгляд даже иногда непредсказуемо. Настолько быстро и качественных, в количественных параметрах.
А. Ермолин
―
Но ведь инженер инженеру рознь, да? Вот в последние годы, я считаю несколько даже искусственно, вот ну, наверное это действительно правильно было подмечено, вот появление креативного класса там, и так далее, да? Но как-то это раздувается о такой степени, что может сложиться впечатление, что нужны только такие креативные в том числе инженеры, которые все время изобретают, переизобретают, то есть… Ну, кстати там для информационных технологий так оно наверное и есть. И в этой студии мы часто спорим с вашими коллегами, которые тоже руководят тоже инженерными высшими учебными заведениями, которые говорят нет, нам не нужны креативные инженеры, нам нужны дисциплинированные инженеры, для которых вот есть четкая инструкция эксплуатации, особенно РВСНщики говорят нам не нужны никакие креативщики, нам не нужны изобретения.
М. Пеньков
―
Я согласен со своими коллегами…
А. Ермолин
―
Как вы находите вот это?
М. Пеньков
―
Просто я хочу акценты расставить. Нам нужны дисциплинированные военные, но все-таки креативные инженеры. И вот гармоничное сочетание вот этих двух, казалось бы немножко противоречивых качеств, позволит вот получить того специалиста современного и перспективного, который нам нужен. Потому, что кому нужны просто исполнители? Потому, что как только возникает внештатная ситуация, необычная, исполнитель обычно, он не способен принять ответственное решение, а главное правильное.
А. Ермолин
―
Ну, вот кстати я по-моему про вашего выпускника слышал эту историю, как старлей или капитан был награжден орденом еще красной звезды по тем временам, когда перепрограммировал спутник который падал, сходил с орбиты. То есть, человек сэкономил огромное количество государственных средств, да? И как раз в этой ситуации наверное и нужны такие креативные в том числе программисты, которые могут такие задачи решать.
М. Пеньков
―
Конечно. Дело в том, что очень сложные программы заложены специалистами, промышленностями работающих в наших ведущих предприятиях Роскосмоса, Ростеха, и конечно роль военных на первый взгляд, она мала, мы не можем особенно… Но в критической ситуации действительно они вот и академию привлекают, командующий, главнокомандующий, как ведущий не только образовательного, но и научного учреждения. И по ряду вопросов нам удалось кое в чем помочь, а кое-где и продвинуться.
А. Ермолин
―
Вот кстати наверное лет 5 назад высшая школа экономики выпустила книжку, «Переосмысление современного инженерного образования», там про подход «4П», или «CDIO», да? Там вот планирование, проектирование, применение… Производство применения, да? То есть, вот все 4 процесса, курсант или студент должен быть погружен буквально с первых дней нахождения. Вот и меня удивило то, что больше 120 ВУЗов присоединились к этому соглашению. Кстати, инициаторами были очень многие высшие военные учебные заведения США. От наших тоже серьезные организации присоединились, тот же ИТМО там, и так далее. Вы не изучаете вот эту систему, этот подход? Не было желания как бы вступить в это сообщество, или вам нельзя в силу военного статуса?
М. Пеньков
―
Нет, все что касается инновации в образование, нам нужно все. Министр обороны это приветствует, и все что касается взаимодействия с гражданскими ВУЗами в вопросах внедрения вот новейших и интересных, и полезных образовательных технологий, конечно же мы участвуем.
А. Ермолин
―
Ну, это тоже кстати трудно назвать наверное инновацией, потому что ну, собственно понятно, что инженер должен не учебники читать, да? А кроме того, что он читает учебники, он должен чего-то еще делать, изобретать, там собственно в этом то и суть, да? Что собственно студент должен что-то делать, думать, как розмыслом заниматься, но после этого сразу же начинать результат этого розмысла притворять в свою практическую деятельность.
М. Пеньков
―
Но он же еще организатор (неразборчиво).
А. Ермолин
―
Вот как у вас это организовано? Вот как ваши курсанты, какие есть практические возможности для того, чтобы не только учиться, а потом чего-то делать придя в войсках, а вот будучи еще курсантом вот.
М. Пеньков
―
Ну, здесь тоже ничего нового не придумано, в гражданских ВУЗах это студенческие общества, у нас военно-научные общества курсантов и слушателей. Научные школы, которые имеются на кафедрах, которые созданы ряд давно, новые школы возникают, а возникают они на основе того, что преподаватели академии одновременно являются и учеными, и вот сейчас тут разработки новейших образцов ракетно-космической и военной техники. И говорят не о том, что почерпнули из учебников, о чем только что сказали, но о том, что сами придумали, и внедрили, позволяет увлечь курсанта этой идеей. И вот курсанты, начиная с первого курса, активно занимаются в военно-научном обществе, это является основным средством вовлечения их в креативную, инженерную, и в последующем научную деятельность. Тот, кто проявил больше рвения, и результатов. Дальнейшем по сути является наша социальная база для отбора в будущие ученые педагоги, через аспирантуру, военную адъюнктуру и докторантуру. Ну, а остальные становятся нормальными инженерами, и организаторами, я еще раз хочу подчеркнуть, это тоже очень важное направление деятельности инженера. Он не просто придумщик, реализатор своих идей, но он еще и организатор их воплощения.
А. Ермолин
―
Ну, то есть у него (неразборчиво).
М. Пеньков
―
Особенно военный инженер, поскольку он должен знать работу воинского коллектива. Причем (неразборчиво) система, это мощная человеко-машинная система, когда одновременно нужно и людьми управлять, и чтобы техника реализовывала (неразборчиво) свои потенциалы, решала задачи при этом безопасно, и надежно.
А. Ермолин
―
А вот кстати… Ну, иногда складывается такое впечатление, что в общем ну понятно, что есть научно-технический прогресс, да? Но иногда присутствует такое явное влияние пиар-деятелей, да? Когда собственно то же самое теперь называется там какими-то модными словами. Там Фаблабе там, или я не знаю, какие-то еще. Вот вы кстати вот на какую терминологию ориентируетесь, вот на ту советскую, где были рационализаторские предложения там, или все-таки потихонечку как-то начинаете использовать там современные подходы? Инновационные проекты, инновационное проектирование там я не знаю, скрам всякий там, проектный менеджмент, и так далее.
М. Пеньков
―
Вы знаете, мы используем все, но при этом иногда конечно немножко все, что очень быстро (неразборчиво), и не успеваешь освоиться с новыми терминами, как появляются новыми, и о старых забывается потому, что этих технологий уже было столько, и много. Но я хочу вернуться в начало 50-х годов, когда был период в истории нашей страны, когда боролись засилием иностранщины, и некоторые термины были кончено очень смешными. Я специалист-термодинамик, и мне очень нравились термин, то есть, есть процесс дросселирования, то есть переохлаждение газа при прохождении через препятствие. Иностранный термин там эффект Джоуля Томсона, вот появился эффект мятия, и газ назвался мятым. И это было нормально, и когда открываешь учебники 50- годов, мятый газ, сейчас это кажется смешным. Поэтому, надо я думаю относиться…
А. Ермолин
―
(Неразборчиво) в другую сторону совсем был.
М. Пеньков
―
Да, спокойно. (Неразборчиво) забывать, но относиться с уважением, ну а ко всем научным неологизмам тое относиться спокойно, с пониманием. Если они дают содержательное движение вперед, почему бы и нет. А если ради пиара, так отомрет как (неразборчиво).
А. Ермолин
―
За терминами смысла не терять, да?
М. Пеньков
―
Да, да.
А. Ермолин
―
А ребята сами, какие в основном специальности выбирают? Вот самые-самые сейчас популярные, (неразборчиво).
М. Пеньков
―
Вы знаете, когда я поступал в 79-м году в Можайку, самыми престижными считались специальности радиоэлектронщиков. А у нас строительный факультет был изначально, факультет аэродромного строительства, и не очень, не очень строительные специальности котировались. Сейчас это самая котируемая специальность у нас, ну там три жизнеобеспечения стартового комплекса, это энергообеспечение, ну и там собственно строительные некоторые вопросы.
А. Ермолин
―
Народ пошел в строительство.
М. Пеньков
―
Да, сейчас вот конкурс на наш строительный факультет – 10 человек на место. Вот больше, чем на информационные технологии. Поэтому очень высокий конкурс на факультет кстати (неразборчиво) обеспечения картография, в 6-м году в состав академии вошла знаменитое императорское топографическое училище, в дальнейшем (неразборчиво) институт имени генерала армии Антонова со своими традициями, элитно, все. Был период, когда был спад определенный, когда…
А. Ермолин
―
Ну, сейчас это Глонасс и так далее, да?
М. Пеньков
―
Вы знаете, здесь интересно, что академия всегда занималась Глонассом, более того (неразборчиво) профессор Валентин Семенович Шапшаевич, еще до запуска первого искусственного спутника Земли, обосновал возможность точное определение координат объектов трехмерных пространств, с помощью четырех искусственных спутников Земли. Это считается началом обоснования вот системы глобального позиционирования. И по сути, они являются одной из родоначальниц космической навигации. А сейчас, за военно-топографическое управление генштаба закреплена вся навигационная тематика, и таким образом, естественным образом слились школы космической навигации академии, и школа наземной навигации вот топогеодезического направления, и в этом смысле очень полезно.
А. Ермолин
―
Вот мы сейчас подошли к очень интересной теме с моей точки зрения, надеюсь слушатели тоже разделяют такой интерес, это тема… Ну то, что называют сейчас управление знаниями, да? То есть, сохранение как раз вот самого ценного, что было, да? Потому что знания, они как люди живут, уходят на пенсию, стареют, умирают, а в какой-то момент потом выясняется, что без этих знаний никуда. Но об этом давайте поговорим после нашего перерыва, я напомню нашим слушателям, что сегодня у нас очень интересный разговор с Максимом Михайловичем Пеньковым, генерал-майором, начальником военно-космической академии имени А.Ф. Можайского. Мы говорим про академию, и как мне кажется, очень много вообще про профессию военного инженера. Через несколько минут, мы вернемся в студию.НОВОСТИ.
А. Ермолин
―
Мы продолжаем заседание «Военного совета», ведущий в студии Анатолий Ермолин, наш эксперт, наш гость сегодня Максим Михайлович Пеньков, генерал-майор, начальник военно-космической академии имени А.Ф. Можайского. Мы говорим про академию, говорим про профессию военного инженера, которая связана напрямую с космосом, и вот Максим Михайлович, буквально за несколько секунд до нашего перерыва мы подошли к теме управления знаниями, сохранение опыта. До этого, мы говорили про модные там наименования, там вот я тут потянулся было за своим мобильным, да? Там сейчас называется нанотехнология, а в 4-м году за изобретение литиевых батарей сталинские премии вручали. Но слова тогда не было, а технологии были. Вот скажите, как вот… Ну вообще, как вы считаете, удается ли нам все-таки ну не растерять вот этот уникальный багаж, особенно вот за те годы непростые, там начиная с 90-х. В них были свои преимущества, я не хочу говорить, что все было плохо в эти 90-е. Но в то же время система-то рушилась, и вот в этой связи, не потеряла ли в том числе инженерная наука какие-то такие знания, которые сейчас очень нужны, но вот как их достать, как вернуть, как сохранить? Я вам пример приведу, вот у меня товарищ, полковник «Вымпела» тоже, вместе мы служили там, он до сих пор скупает все учебники по математике, по физике. Весь гараж завален вот учебниками 60-х, 50-х там. Человек уже в возрасте, и говорит ну таких сейчас нет, таких сейчас нет. Ну, я поставлю многоточие, скажите, что вы думаете по этому поводу.
М. Пеньков
―
Я хочу продолжить, мне попался учебник по сопротивлению материалов 1902 года с ятями и эрами, и хочу сказать, что таких сейчас нет. Он еще лучше, чем учебники 60-х годов. Но дело в том, что объем знаний резко увеличивается, и если сохранять подходы к оформлению учебников тех, которые были вначале, в середине века, то не хватит времени для освоения знаний. И здесь конечно формируются новые способы преподнесения. В основе сейчас интерактивные методы получения знаний, они связаны с большим вовлечением обучающихся в процесс получения знаний, и не смотря на то, что сейчас активно пропагандируются курсы дистанционного обучения, и все такое. Я считаю, без лектора, без того, кто общается напрямую с аудиторией, их сейчас модно называть ютерами, модераторами, по-разному. Я считаю, что…
А. Ермолин
―
Коучами.
М. Пеньков
―
Да. (Неразборчиво) коуч тренер-наставник, да? И разница меду ними на самом деле, на мой взгляд это примерно одно и тоже, в разных интерпретациях. Главное, как говорил Адам Смит, есть ли спрос. Есть спрос, он рождает цену. Спрос на знание есть, они будут, невзирая на все текущие трудности. Базовые знания сохранились, спрос на них сейчас появился, санкции появились, у нас сразу стала возрождаться наша отечественная промышленность, и сельское хозяйство, пожалуйста. Появился спрос, наши стали решать. Точно так же, наши отечественные знания, да и мировые тоже. Мы же о знаниях говорим, как о знаниях конкретной человеческой личности, или той или иной… Ну, в общности людей, а в целом как элемент культуры, (неразборчиво) новые запасы. Ведь они никогда не стоит, никуда не исчезают. Поэтому знания, они только вперед, и только и только накапливаются.
А. Ермолин
―
Вот мы собственно, с этого начинали наш разговор, вот предлагаю сейчас его продолжить в этой привязке. Вот про то, что какие сейчас курсанты к вам приходят. Вот меня например пугает вот какая-то клиповость. И даже вот подача материалов в школе, иногда такая вот… Ну, как-то хочется видеть какое-то вот… Где зернышко посеяли, как оно проросло, как оно системно развивалось. А такое ощущение, что сейчас вот ну, все подряд в голову. Может я ошибаюсь, вот на выходе-то что получается? Вот вы видите людей с системным мышлением, видите людей, способных достигать? То есть те, кто не просто там многое знает, да? Но который действительно может управлять проектом, который может поставить какую-то исследовательскую, инженерную задачу. Но при этом мобилизовать свою волю, волю команды, создать коллектив, выполнить поставленную задачу. То есть, вот ну сейчас модно говорить компетенция, да? Но вообще, они воспитанные люди, с точки зрения вот черт характера, с точки зрения действительно ну знания, с точки зрения системного мышления, такого вот… Ну, глубокие ли это люди?
М. Пеньков
―
Отвечу – да.
А. Ермолин
―
Это радует.
М. Пеньков
―
Отвечу, да. Много нюансов, но в целом - да. И это радует, потому что на самом деле двое из трех приехавших не поступают. Но даже те кто не поступает, приезжают очень мотивированные. Потому, что все-таки принять решение стать военным, оно очень ответственное, и здесь не только влияние родителей, потому что примерно только процентов 20, это дети военнослужащих, продолжают какие-то семейные традиции, потомственность. А так, в основном дети… Я тоже, у меня в семье не было никогда военных, принимал решение самостоятельно. И здесь вот хотелось быть и военным и инженером, и ребята приезжают с этими же мыслями. И не смотря на то, что сейчас как бы в школе по-другому. Многие считают хуже, я считаю не хуже, просто по-другому материал дают. Они готовы эти знания впитывать, губка осталась той же, насыщаемость не уменьшилась. И при грамотной организации учебного процесса, при грамотной мотивизации обучающихся я думаю, что отнюдь не хуже современное поколение чем наше, чем предыдущее.
А. Ермолин
―
Про губку – это вы хорошо сказали, да. Ну, то есть я правильно понимаю, что вот переход на ЕГЭ вас сильно не напугал.
М. Пеньков
―
Он меня обрадовал.
А. Ермолин
―
Да вы что, расскажите почему.
М. Пеньков
―
Как директор я очень рад, потому что субъективный элемент, который был в руках ректора, и на первый взгляд позволял ему принимать определенные субъективные же решения (неразборчиво), я теперь от этого отстранен. Не я как Пеньков, а я как один из представителей ректорского сообщества, начальника ВУЗА. И я заинтересован в том, чтобы ко мне приходили очень сильные абитуриенты. Есть объективный критерий, по которому я хотел бы всех принять, у кого ЕГЭ за 3 экзамена 300 баллов. В военные ВУЗы идут поменьше сейчас, мы вышли, конечно нам далековато, чтобы у всех было 300 баллов, но на уровень уже 220-240 баллов мы входим, это уже не плохой результат.
А. Ермолин
―
Это очень серьезно уже.
М. Пеньков
―
Да не плохой. Похуже, чем в ведущих гражданских ВУЗах, но очень не плохой. Ну, от себя мы добавили только физкультуру и профпсихотбор. Ну, здоровью естественно уделяем. Если бы еще и физкультуру кто-то объективно принимал, было бы еще лучше потому, что вот мы готовый продукт принимаем. Но с другой стороны заинтересованы конечно при условии, что там объективно все.
А. Ермолин
―
А народ не мухлюет? Ну вот я знаю там по медицинским ВУЗам там откроешь, там списки рейтингов там 300-бальников, да? Там одни кавказские фамилии. Ну, сам просто видел такой список.
М. Пеньков
―
Нет, ну значит там проводится ЕГЭ. Ну я не могу ставить под сомнение деятельность других органов, мы принимаем то что есть, но в военных ВУЗах есть еще профессионально-психологический отбор, и вот как правило наблюдается полная корреляция, то есть полное соответствие между результатами ЕГЭ привезенными из школы со всех регионов страны, и уже нашими, очень детальными анкетными опросами, а они проработан очень детально, в течение многих лет глубокие тесты, там 4 группы профотбора. Четвертая, это полностью не годен, первая группа ты практически гений. Нормальный человек, это вторая-третья группа профотбора. Третья может чуть похуже, вторая чуть получше. Так вот опыт показывает, из 100%... Первая группа профотбора, это процента 2, четвертая процента 3, и примерно пополам распределяется… Две трети занимает вторая группа профотбора, то есть нормальные люди. Ну, и чуть меньше трети, третья группа. Так вот я хочу сказать, у всех, у кого ЕГЭ по 300 баллов, как правило первая группа профотбора. У всех, у кого ЕГЭ выше 200, как правило вторая группа профотбора. И это вот в рамках там каких-то хвостов…
А. Ермолин
―
То есть, коррелируется, да?
М. Пеньков
―
Коррелируется. Поэтому я считаю, что… Вот я считаю, система ЕГЭ очень правильная, ее нужно сохранять, может быть где-то модифицировать, но сохранять обязательно.
А. Ермолин
―
Ну, спасибо вам за это мнение, вот у меня чисто ну и профессионально, и интуитивно был такой аргумент, что если во всем мире это прижилось, значит это работает. Вы сейчас доказываете, что это так и есть. Скажите пожалуйста, вот мы уже говорили о том, что губка та же, но способы впитывания становятся другими.
М. Пеньков
―
Жидкость другая может быть.
А. Ермолин
―
Жидкость другая, да.
М. Пеньков
―
(Неразборчиво), но губка та же, да.
А. Ермолин
―
Вот собственно, какие соответствующие технологии у вас есть для того, чтобы вот действительно отвечать требованиям и современной жидкости, и современны способов впитывания, да?
М. Пеньков
―
Без применения новейших IT- технологий, не обойтись. Потому, что они конечно существенно расширяют возможности преподнесения усвоения знаний. Особенно для категории среднего обучающегося. Ведь дело в том, что вот отличник, ботаник классически мотивированный, гораздо меньше зависит от методики обучения. Все изыски методически направлены на среднего артиста, на среднего бойца для того, чтобы гарантированно обеспечить госзаказ по выпускникам, чтобы они у себя получили необходимые компетенции, гарантировано по критерию пригодности, не ниже определенного уровня. А все что выше, это уже вопрос другой, определенного уровня. Так вот все что выше, это высокая мотивированность, и природные способности, особенно намного выше. И там может быть лектор сухим, таким очень забубенным голосом читать, там все будут спать кроме того, кто заинтересован.
А. Ермолин
―
Кроме тех, кто понимает, что это за люди.
М. Пеньков
―
То же самое, интерактивных технологий. Они позволяют существенно повысить качество обучения, вот среднего контингента, хорошистов и троечников. Это мое мнение, я 20 лет сам преподавал, был 8 лет начальником кафедры, это однозначно. Поскольку включается дополнительный механизм восприятия, включается не только правое, но и левое полушарие головного мозга. Все не только вот логистикой, но и с эмоциями, с (неразборчиво), с ассоциациями, вот это (неразборчиво) подходы так называемые в логике восприятия. И соответственно в совокупности получаются такие кумулятивные эффекты, когда не просто механическое (неразборчиво) сложение вот медиальных восприятий, но и какие-то уже сверхэффекты системные (неразборчиво) хорошие получаются, да.
А. Ермолин
―
Ну, то есть те, которые…
М. Пеньков
―
Поэтому я считаю, что современные (неразборчиво) позволяют существенно повысить качество обучающихся, всех категорий обучаемых.
А. Ермолин
―
Ну, вот в этой связи очень радует ваше наблюдение за ребятами из регионов, да?
М. Пеньков
―
Да.
А. Ермолин
―
Что с интеллектуальной точки зрения провинция…
М. Пеньков
―
Как минимум, не хуже.
А. Ермолин
―
Размывается.
М. Пеньков
―
Как минимум, не хуже.
А. Ермолин
―
А нужны вам гении? Или может быть как, ну как все время в армии говорили… И чем вообще славились высшие военные учебные заведения, и вообще военные заведения. Как говорилось там, не знаешь…
М. Пеньков
―
(Неразборчиво).
А. Ермолин
―
Не знаешь – научим, не хочешь – заставим. То есть, в любом случае там хорошистом инженером ты выйдешь, если ты пройдешь все этапы, все ступени обучения, тебе не дадут… По крайней мере в училище не запить, не там в какую-нибудь дурь попереть. Там в любом случае тебе дадут такое надежное ремесло, которое тебе…
М. Пеньков
―
Да, вот гарантированный набор компетенций.
А. Ермолин
―
(Неразборчиво) какой процент должен быть гениев, и…
М. Пеньков
―
Чем больше гениев, тем лучше, на самом деле. Я скажу так, (неразборчиво) не помешает. Потому, что из кого-то нужно выращивать ученых, будущих преподавателей, которые смогут донести знания… Не просто донести, а придумать новые способы преподнесения. И не только знаний, но и собственно самих знаний-то надо придумать побольше.
А. Ермолин
―
Ну, вот я уже не первый год, давно знаю, что у вас есть своя собственная орбитальная группировка, вот зачем она вам нужна?
М. Пеньков
―
Ну, это зачем самолеты нужны военно-воздушной академии, зачем нужны танки в танковом училище. Мы космическая академия, нам нужно что-то космическое, и хотя планета Земля это тоже космический корабль, на котором все человечество сегодня, но это не значит, что все являются космонавтами. Поэтому конечно, небольшие спутники, кстати нано-спутники, хотя там все кто до 100 килограммов, спутники там нано, там от 500 микро, и так далее. Малые, и в целом малые космические аппараты. На самом деле ну небольшой, 80 килограмм «Можаец» четвертый, который до сих пор летает, сейчас к сожалению второй «Можаец» сошел с орбиты, сейчас временно у нас (неразборчиво) один аппарат «Можаец» четвертый. Он кстати летает со второго года, и запускали мы всего на 3 месяца для исследовательских целей по влиянию факторов космического пространства на новые элементы оборудования. Оказались что хороши, управляем до сих пор, получаем данные, сигналы. Сейчас готово предложение по запуску новой серии малых аппаратов «Можаец», различного назначения. В том числе управляемых, которые способны (неразборчиво) с орбиты на орбиту, ну и так далее. Очень много интересных задач, и главное вовлечены курсанты. И на малых аппаратах отрабатываются реальные живые технологии, управление группировкой, отработки нештатных ситуаций, получение новых научных данных, а главное взаимодействие в огромном боевом расчете, которые реализуют все процедуры, связанные с освоением космического пространства, управлением орбитальной группировкой и обработкой информации, получаемой оттуда.
А. Ермолин
―
То есть, это не просто такое лабораторные работы, да? То есть (неразборчиво).
М. Пеньков
―
Нет, это не просто лабораторные работы, а комплексы. Завязано несколько факультетов, огромный институт наш научно-исследовательский внутри академии, который есть. Это очень важная составляющая, и образование нашей науки академической.
А. Ермолин
―
Вот у вас есть планы, сотрудничество с МГТУ имени Баумана. Вот можно подробнее рассказать, как вы себе это представляете, а я вот как-то вот постоянно вспоминаю историю, когда вот во времена, когда Главкомом был Горшков ВМФ, тогда специально брали самых умных ребят из той же Баумановки, да? Самых умных выпускников военных училищ, на 2-3 года их так соединяли в такие кластеры, да? И при этом, современные американские ученые могут позавидовать, какими ресурсами они располагали, с точки зрения ведения экспериментальной работы там, закупки необходимых материалов там, и так далее. Но это вот описано в книге про создание боевых информационных систем БИОСов, да? А как вы себе это… Это было в 60-х, да, а как вы себе сейчас представляете вот взаимодействие (неразборчиво)
М. Пеньков
―
Я хочу сказать, что у нас не только планы, мы вот именно с Бауманкой, да и не только с ней, с другими ведущими, ведущими крупнейшими не только в (неразборчиво) гражданские ВУЗы, это и МАИ, это и наш питерский Политех, и Военмех, это ВУЗы с мировым именем. И мы взаимодействуем на уровне ректорского сообщества…
А. Ермолин
―
И квоты уже наверное, да?
М. Пеньков
―
Да, естественно. Ну, а мы стоим рядом по ряду специальностей, нас объединяет политехничность прежде всего, вот именно Можайка. Нас объединяет фундаментальность подготовки, и очень много общих, совместных тем для обсуждения, дискуссии, развития, совместных научных исследований, совместных методических и педагогических экспериментов. Что касается второй части вопроса о кластерах, то министр обороны… Я считаю, это уникальная совершенно придумка, и придумал, реализовал эту идею научных рот, которые по сути повторяют то, о чем вы сказали. Когда лучшие студенты гражданских ВУЗов объединяются в научные роты, год служат, продолжают научные исследования в рамках научных школ, ВУЗов, к которым они прикреплены, и при желании продолжить дальше свои работы на научной стезе, и инженерных ВУЗов и научно-исследовательских учреждений Минобороны, продолжают. Они сейчас (неразборчив) по сути на базе технополиса «Эра» в Анапе, где вот по сути наше военное Сколково. Эта идея реализуется, и уже пошла в жизнь, и там все получается очень не плохо.
А. Ермолин
―
А у вас есть своя научная рота?
М. Пеньков
―
Именно в Можайке научной роты нет, в космических войсках есть научная рота, но у нас есть свой взвод в Анапе, мы озадачены, там ребята, их пока мало, 16 человек по тем направлениям, которыми Можайка занимается. В основном, это конечно комплексное дистанционное зондирование земли, и техническое зрение. Это то, чем занимаемся мы с нашими ребятами из научной роты в Анапе.
А. Ермолин
―
Ну вот вы сказали, что такое военное Сколково. Я тут немного в замешательстве, потому что все, что происходит в таких… Ну, в долинах так называемых, да? Там в том числе в Сколково, это конкуренция. Конкуренция за деньги, то есть там ну, в основе этого коммерческое состязание в общем-то лежит, да? А в военной-то среде как там? Рынка ведь нет все равно это же квази-рынок.
М. Пеньков
―
В Сколково, в долинах тоже два аспекта, с одной стороны деньги и состязание, с другой стороны креативность, инновации. Так вот, когда я говорю военное Сколково, то есть оттуда берутся составляющие, связанные с креативностью инноваций.
А. Ермолин
―
(Неразборчиво) долина создавалась при активнейшем участии Пентагона, да, и он был одним из (неразборчиво) заказчиков, поэтому наверное в этом есть смысл. Просто они уже забыли, что это (неразборчиво).
М. Пеньков
―
Нет, ну на самом деле идея прекрасная, и реализация очень интересная, и самое главное мы чувствуем, что есть эффект. И более того, я еще как педагог, как руководитель ВУЗа, с точки зрения формирования социальной базы для отбора будущих ученых педагогов, поскольку есть возможность смотреть не только на наших ребят у (неразборчиво) можно отобрать сильных вот тех самых условно гениев, но и база вот студенческая очень не плохая, и очень свежая, и профессионально подготовленная.
А. Ермолин
―
Ну, вот мы затронули сейчас специфику инновационной деятельности в военной среде, но вот в этой связи, а вот военные ученые, ну понятно, что для ученого там его статус подтверждается его статьями, его работами, его публикациями. Но вашим то ученым нельзя публиковать зачастую то, над чем они… Даже темы, даже там вопросы, которые они исследуют. Как вы вот с этим справляетесь, у вас есть какая-то своя закрытая ученая среда, да?
М. Пеньков
―
Наука не может быть закрытой, она всегда открытая, иначе это уже не наука, а получается какой-то Масонский (неразборчиво).
А. Ермолин
―
Не прикладная наука.
М. Пеньков
―
Поэтому есть особенности военной науки, причем военная наука, связанная с (неразборчиво) новых форм и способов применения, новых структур вооруженных сил, организаций, которые должны быть созданы под новые формы (неразборчиво). Формы строительства вооруженных сил, концепций, принципы вооруженной борьбы, это одна составляющая. Вторая, это техническая составляющая, связанная с развитием вооружения. Они всегда идут рядом, где-то опережают, что создается то ли под танковый взвод, то ли взвод под танки, ну условно я говорю, утрируя конечно, немножко примитивно. Но тем не менее, это так. Есть открытая часть, мы активно участвуем во всех открытых публикациях, ведущих журналах, причем не только с российскими индексами цитируем (неразборчиво), но и (неразборчиво). Это все в открытом доступе, кроме того в программах развития академий всех, утвержденных министром обороны, обязательно одним из показателей эффективной деятельности, это как раз индексоцитируемость, в соответствующих международных сетях, и в нашем российском индексцитируемости. Кроме того, высшая аттестационная комиссия Министерства образования науки, теперь науки и высшего образования, это так называемые (неразборчиво) журналы, там тоже публикации там ценятся (неразборчиво) выше, и соответственно мы как бы соревнуемся между ВУЗами, всеми военными и гражданскими, всегда сравниваем. Поскольку помимо количества показать, потенциала числа докторов наук, кандидатов. А как они работают, вопрос уже второй, не менее интересный публикуется. И закрытая часть, есть закрытые научные сборники, которые публикации идут. Все равно, внутри сообщества народ обменивается идеями и мыслями.
А. Ермолин
―
Ну, совсем немного остается, буквально 3 минуты с небольшим. Максим Михайлович, а что бы вы посоветовали молодым ребятам, ну которые может уже сейчас планируют поступать в вашу академию? За сколько надо начинать готовиться к вам поступать?
М. Пеньков
―
Я скажу на свой собственный опыт, я (неразборчиво) поступать в Можайку, в сентябре тогда 10, теперь 11 класса. Не переоценивая значение собственного опыта скажу, что наверное это оптимальное решение, примерно за год. Ну, оно так и формируется, с участием родителей в том числе, за год нормально. Успешно настроится, подготовится. (Неразборчиво) достаточно универсальные сейчас для многих ВУЗов, в этом смысле подготовка, она достаточно унифицируется.
А. Ермолин
―
А какие у вас кстати по ЕГЭ (неразборчиво).
М. Пеньков
―
У нас по большому случаю специальности естественно математика, русский язык как и везде, и физика как профилирующая специальность. По специальностям (неразборчиво) профиля, и топогеодезического, там вместо физики география. То есть, либо русский, математика, физика, русский, математика, география. Что касается что посоветовать, главное мотивированность. Если будешь мотивирован, ЕГЭ сдашь, здоровье поправишь, физкультуру за год подгонишь, опыт показывает, и гарантированно поступишь. Любишь родину, в Можайку поступишь, как и в любой другой военный ВУЗ. Не любишь, не поступишь никуда.
А. Ермолин
―
Хороший совет. Ну, вот совсем уже крайний вопрос, куда движется академия, о чем мечтаете, какие планы (неразборчиво).
М. Пеньков
―
Академия движется только к звездам. На самом деле, идет огромная, обширная реконструкция академии, вот и в рамках вот большой программы реконструкции и нового строительства, которая утверждается министром обороны, часть касается академии. Мы сейчас… А у нас же здания, мягко говоря все исторические, (неразборчиво), памятники федерального значения. Вот мы завершаем реконструкцию огромную нашего корпуса Павловского училища кадетского, уже на выходе все получается (неразборчиво), и получается просто ну красота исключительная. И развиваем еще направление, наш специальный факультет, очень много иностранных у нас курсантов, специалистов все больше и больше, уже больше 300 курсантов, что не специфично для такого ВУЗа как мы. Тем не менее по ряду специальностей и число стран все больше и больше.
А. Ермолин
―
Космосом не так много стран занимается, на планете Земля.
М. Пеньков
―
Но пользуются космосом все.
А. Ермолин
―
Да, это правильно. Максим Михайлович, огромное спасибо за такой интересный, содержательный, профессиональный разговор, я хочу напомнить нашим слушателям, что в эфире была программа «Военный совет», наш эксперт сегодня был Максим Михайлович Пеньков, генерал-майор, начальник военно-космической академии имени А.Ф. Можайского, говорили про звезды, космос и не только. Приходите к нам еще.
М. Пеньков
―
Спасибо, до свидания.