«Елизавета Петровна. На троне» - Все так + - 2018-01-06
06.01.2018
Виталий Дымарский
―
Добрый вечер! Программа «Все так плюс», которая выходит из Петербурга. Я ее веду. Меня зовут Виталий Дымарский. А мой собеседник как обычно в этой программе Максим Кузахметов, петербургский историк. Мы продолжаем обследовать, я бы сказал, и исследовать, и расследовать обстоятельства жизни и судьбы всех представителей династии Романовых. Мы, если помнит наш постоянный слушатель, в прошлой программе дошли до Елизаветы Петровны. Рассказали о ее детстве, молодости, о том… о тех перипетиях, которые ее привели в конечном итоге на престол. И сегодня мы продолжим, собственно говоря, рассказ о младшей дочери Петра I, но уже о ее пребывании на престоле. Хотя пребывание, наверное, не то слово. Она достаточно активно себя вела ведь в качестве правительницы.
Максим Кузахметов
―
Это была реальная правительница, Елизавета Петровна. Не смотря на то, что всю жизнь вокруг нее были фавориты, но тем не менее, конечно же, она вовсе не удалилась от дел и своеобразно, со своим характером, принимала участие в государственных делах. То есть она же какие-то документы могла там и годами не подписывать, если ей это было не очень интересно, но оказывала влияние, конечно, безусловное. То есть это не тот вариант, когда там монарх декоративный как там в Японии – да? – император при сёгунах. Так вот. Мы закончили на том, что коронация в Москве по всем правилам. И то, вот что Елизавете Петровне всегда нравилось в первую очередь – это жизнь-праздник. Это если уж бал, то с размахом. Если уж фейерверк, то на всю ночь. Если уж там какое-нибудь… какие-нибудь танцы, то непременно с маскарадом. Но тут вот сразу можно оговориться, любопытное свидетельство очевидцев. Почему, например, Елизавета Петровна так обожала маскарады с переодеванием мужчин в женские наряды, а женщин в мужские? Откуда…
В. Дымарский
―
Она же любила мужские наряды.
М. Кузахметов
―
Обожала. И тут вот любопытное объяснение. Она считала, что у нее очень стройные, красивые ноги. А в ту эпоху, как покажешь-то? Как продемонстрируешь? Все ходят в таких огромных, несуразных платьях? и не поймешь, что там у нее с ногами. А вот оделась ты в мужской костюм… А что значит мужской костюм? Это мужчины тогда ходили в чулках, – да? – в плотно облегающих штанишках там коротеньких. И сразу все видно. И если вот Елизавета Петровна облачилась в мужской наряд, в мундир или в гражданскую одежду, все соответственно видят, какая она стройняшка, какие у нее стройные ноги. И наоборот соответственно, если у какой-нибудь ее фрейлины ноги не очень, а уж не говоря о сопернице, – да? – за мужское внимание, так пусть она тоже оденется в мужской наряд облачится и все увидят, какая она кривоногая, допустим. И Елизавета Петровна… Ну, вот сохранилось много свидетельств, как она принудительно говорила: «И ты облачайся в мужскую одежду». Ну, опять-таки как судить? Если относиться к ней с симпатией, то просто любила, чтобы всем было весело. А если недолюбливать, потому что вот таким своеобразным образом мстила своим конкуренткам. Потому что женщина она была все-таки, как мы уже упоминали, сравнительно любвеобильная, не злобная явно, но и вот чтобы была одна любовь на всю жизнь, вот такого тоже у нее не сложилось. Ну, может быть, просто не повезло. А то, как она любила наряды, это характеризуется числом платьев. После вот ее уже смерти было подсчитано, что в ее гардеробе 15 тысяч платьев. То есть не до, не после, вот такого фантастического числа нарядов никто из императриц уже… Ну, не чей гардероб не мог с ее сравниться. А расходы еще какие. То есть фактически она могла каждый день в новом платье являться. Ну, откуда брать деньги? То есть казной распоряжалась беззаботно. В отличии от своей тезки Елизаветы английской, которая переживала за казну, за лишние расходы, Елизавета российская – вот женщина-праздник, настоящая женщина-праздник.
В. Дымарский
―
Но давайте все-таки признаем, что не только из праздников и маскарадов состояла ее жизнь при дворе. Да?
М. Кузахметов
―
Но тем не менее, это была такая важная часть ее жизни. Ну, вот все-таки чтобы завершить тему «Женщина-праздник», потому что если начинались танцы, то вот пока она сама не натанцуется, не упадет, праздник будет продолжаться, до утра может продолжаться, и все должны веселиться. А то, что она там днем отоспится, то, что государственные дела подождут, ну, в ее случае это было совершенно естественно и нормально. Правда, опять-таки… Ну, вот в чем можно вступиться? Любопытна какая особенность, что если женщина на троне и у нее фавориты, ну, это не только в русской истории, вообще, как правило, ничего плохого в этом нет. В большинстве случаев это здравомыслящие государственные деятели. Так было и у Анны Иоанновны, еще раз вступимся, – да? – за эту зловещую немецкую клику. Так было при Екатерине. Это были реальные, как бы сейчас сказали, менеджеры. Будем подробнее о них потом говорить. А вот если у мужчины фаворитка, любовница, то вмешивается в государственные дела, назначает родню, идиотов каких-то. То есть все наоборот парадоксальным образом. Поэтому вот весь XVIII век, почти весь, правят, ну, кроме Петра I, женщины на троне, ничего плохого не было. Даже Анна Леопольдовна несчастная ничего плохого не сделала. Ну, может, не успела. Хотя мы уже говорили, при ней первая же… Как только война со шведами, и тут же шведы терпят поражение, потому что во главе армии талантливый полководец Ласси. Если есть в этом заслуга Анны Леопольдовны, то отдадим ей должное. Не своего бестолкового мужа генералиссимуса же отправила на войну, держала его при себе. Так вот, возвращаясь там про личную жизнь, пока мы не дошли до реформ и преобразований с особенностями. Вот она, например, как говорят опять-таки злопыхатели, страшно боялась переворотов. То есть вот она знала, когда вела гвардейцев в Зимний дворец, что Анна Леопольдовна…
В. Дымарский
―
Она знала, что это такое.
М. Кузахметов
―
Она знала, что это такое. И знала, что если пришли тебя схватить и арестовать, а ты как всегда в царской спальне, то это тревожно. А если ты непредсказуемо, где осталась ночевать, то у тебя больше шансов, когда там тебя гвардейцы пойдут искать. Поэтому мало ли, когда праздник закончится. Тем более, что перевороты — это же ночное дело. Поэтому лучше до утра веселиться, а днем отоспаться, когда светло, когда как-то заговоры-то не происходят. А то, что государственные дела от этого страдают, ну, так ничего страшного.
В. Дымарский
―
Ну, мы знаем вообще-то правителей наших, которые по ночам правили.
М. Кузахметов
―
Это там… Да. Только такие кровопийцы как Сталин тоже почему-то любили работать по ночам, а с утра отсыпаться, и вся государственная машина была под это подстроена.
В. Дымарский
―
Ну, Елизавета Петровна кровопийцей не была это точно.
М. Кузахметов
―
Нет. Нет, не одной казни, слава Богу. А если уж и были у нее какие-то специфические, ну, даже трудно назвать это недостатком, тоже вот завершая…
В. Дымарский
―
Она же первая, – да? – из правителей России, которая отменила как бы смертную казнь. Ну, исполнение смертной казни.
М. Кузахметов
―
Ну, не применялась. Да, помилование было. Сама по себе смертная казнь…
В. Дымарский
―
Ну, как сейчас вот.
М. Кузахметов
―
… не была исключена, но мораторий.
В. Дымарский
―
Ну, как сейчас, – да? – тоже…
М. Кузахметов
―
Отдадим ей должное…
В. Дымарский
―
… не исключена…
М. Кузахметов
―
Для той эпохи там, это все-таки прекрасно, потому что невозможно реабилитировать, мало ли…
В. Дымарский
―
Да и для нашей эпохи это неплохо, в общем.
М. Кузахметов
―
И в нашу эпоху, особенно по политическим мотивам, если человек сослан, а потом выясняется, что он не в чем не виноватый. Так вот, любопытная, значит, тоже у нее… Ну, как это сказать? Даже самодурством сложно назвать. Вот очень она любила, чтобы ей пятки чесали перед сном. Такая вот, как будто бы для любителя милая вот забава.
В. Дымарский
―
И кому же она это доверяла?
М. Кузахметов
―
А доверять это можно только вот особо близким подругам. Ну, не мужчинам почему-то. Ну, это так называется чесать пятки. Это вот у Шаламова, кстати, в «Колымских рассказах» тоже чесать пятки ворам в законе – особая привилегия там. Это же надо поговорить, рассказать. И многие дамы добивались этой привилегии. Ничего унизительного. Это не какая-то там дворовая девка. Это надо было… Это вот Марфа Шувалова, баба Шувалова могла только заслужить такую милость или Мария Головина, чтобы с императрицей… Ну, вряд ли опять-таки поздно вечером, в силу образа жизни, а там, может, она к утру только решила прилечь. Это почесать пяточку, рассказать ей там что-нибудь, поговорить, и вот она так заснет наконец-таки, успокоится после государственных дел. И тут вот тоже, ну, не будем грешить, если уж и было у нее такое преступление, то это самое невинное из всего того, что могло произойти. Расскажем, – да? – про государственные дела Елизаветы Петровны, всё-таки 20 лет на троне. Понятно, что были какие-то события яркие. Но для начала она, конечно же, просто декларативно: «Теперь всё будет как при папеньки. Кончилось все это немецкое засилье». Это вот тогда появился миф, что вот там всё были эти проклятые немцы, а теперь всё будет по-честному. Что не так, как мы уже рассказывали, потому что движущей силой переворота были иностранцы. Чего уж там? Так вот, но декларативно… Вот что папенька уважал? Сенат. Сенат, значит, будем возрождать. Что вот любил Петр? Чтобы магистраты были? Магистраты будем возрождать. Берг-коллегию очень он вот хотел, вот сильнодействующую, значит не разбираясь вообще не в функциях, название красивое – берг-коллегия, коммерц-коллегия.
В. Дымарский
―
Нет, ну, она же пришла под эти лозунгом, – да? – фактически восстановление политики Петра I.
М. Кузахметов
―
Провозгласила тут же. Да.
В. Дымарский
―
Провозгласила. Да, провозгласила возврат к политике папеньки.
М. Кузахметов
―
Да, так как она пришла не с крестьянским восстанием к власти, а с гвардейцами, которые помнили эту романтику походов. Правда, почему-то не хотели идти в военные походы, а просто романтику эту, наверное, как-то помнили. Какие были славные времена ведь, как вот мы там шведов под Полтавой? А почему-то со шведами в 41-м году уже никакого желания идти в близко расположенную Финляндию не решались и не против Карла XII. Ну, в общем, на словах, ну, и немножко на деле, может быть, вот вернемся к истокам. Да? Было же и хорошее при Петре I, не только вот эта была кровожадность, разорение и беззаконие полное. И тоже вот любопытная история. Ну, понятно, там о крестьянах никто особенно не думал. Вот какие были привилегии у дворян? Теперь они уже полноправно могли крестьянами владеть. То есть смешно сказать, только при Елизавете Петровне дворяне, опора трона, получили хоть какие-то права. Никто же там… Это не Англия там, никакой там хартии вольностей. Не Франция. Это же в любой момент тебя обвиняют, формально в любых преступлениях, изменник государственный, потому что человек донес, на дыбе во всем признаешься, отбирают все имения и никакого независимого суда. И тут хоть какие-то зачатки. Хоть что-то там не сразу могут у дворянина отобрать. Нет, там по крестьянам, конечно, грустная история, там закабаление все это усиливалось и абсолюта достигло уже при Екатерине.
В. Дымарский
―
Крестьянам вообще, хочу сказать, в России не везло, – да? – при всех…
М. Кузахметов
―
Не везло. Ужасная история.
В. Дымарский
―
Потому что все реформаторы реформировали все что угодно, кроме… кроме сельской жизни, кроме крестьянства. Да?
М. Кузахметов
―
Ну, как реформировать? Их надо было освободить. А как освободишь?
В. Дымарский
―
А их все больше и больше закабаляли.
М. Кузахметов
―
А когда они сотни лет…
В. Дымарский
―
Начиная с Филарета, кстати, да?
М. Кузахметов
―
Да, да, да. Они же неразумные. Это, кстати, вот забегай вперёд про реформы в образовании, научишь их читать, так они не то что-нибудь прочтут. Зачем? Они же должны барину своему и так в ножки кланяться, хозяин своему, а он у них заботиться. Ну, вот расскажем дальше как… какие все это формы приобретало. Так вот про реформы. Ещё раз упомянем, что и подробнее потом будем рассказывать про фаворитов. Ну, конечно, были какие-то вещи, которые казались современникам революционными, а нам кажутся невероятными. Существовало ведь множество внутритаможенных тарифов. То есть переезжаешь из губернии в губернию с телегой заплати денежку. Плывешь на корабле по реке по пути заплати денежку. Въезжаешь в Москву, таможня, заплати денежку. И вот это все, правда уже позднее в 1753 году, эти внутренние пошлины, они были отменены. Это дело казалось бы для коммерции, для торговли сверх важное. Ну, отсутствие внутренних таможенных барьеров. Там вся Европа сейчас без таможенных барьеров. А в ту эпоху внутри России существовали таможни внутри государства. И это же удар по бюджету. И тем не менее, ну, конечно, это смелое и отчаянное, смелое решение, оно же оживляет любую торговлю, если не надо платить денежку там. Да это же поборы. Мы же знаем, как только появляются поборы, также появляется и произвол, ну, на любом этапе. Ну, можно сказать, что как-то пыталась оживить экономику. Тем более что купцы всё-таки не крепостные были, хоть кто-то предпринимательством занимался. Но гораздо любопытнее другие ее законы. Вот приведу в пример закон, который можно принимать в России столетия, каждый год можно его принимать и на следующий год сначала, что нельзя гонять по улицам и нельзя публично браниться. Прекрасный закон, казалось бы. И можно как угодно… Ну, какая мера наказания? Бить батогами или сажать в тюрьму, вырывать язык, лишать водительских прав.
В. Дымарский
―
Штрафы.
М. Кузахметов
―
Штрафы, что угодно. И в следующем году опять, опять распоряжение, снова запрещается гонять по улицам и громко браниться. Ну, вот в 1744 году вышел указ. Ну, конечно уже там в сотый раз в российской истории появился такой закон. Ну, как-то вот, наверное, Елизавету Петровну это лично волновало и беспокоило, потому что это с трудом может отразится на экономике. Но и сейчас мы бы поддержали это смелое решение. Только непонятно, как оно будет исполняться, и кто перестанет громко на улицах браниться после принятия такого закона. Но мы подробнее будем говорить про преобразования всё-таки в связи с фаворитами, а про Елизавету Петровну вот хочется, если уж про ее преобразования упомянуть непременно, то про ее специфическое отношение к религиозной жизни. При всей вот ее – ну, как это мы говорим? – вегетарианской, – да? – направленности правления, тем не менее по нынешним меркам были просто жутковатые решения. Например, что все иудеи должны покинуть пределы России. А это XVIII век, просвещенный. Ну, или креститься. То есть вот страшно представить. Ну, понятно, что в России никто не воспринимал это как нечто против людей. Это же… Что тут такого? Это же иудеи там, что это они здесь ещё в наше государство приехали, еретики эти страшные. Как-то смирись более-менее с лютеранами…
В. Дымарский
―
Со своими ритуальными убийствами.
М. Кузахметов
―
Да. Или вот преследования староверов продолжалось. А там жуткие истории, потому что именно в эпоху Елизаветы скорее всего возникла знаменитая вот секта, это настоящая секта уже, скопцов. То есть вот как победить в себе все плоские устремления? Оскопить себя и всё. Вот я мол какой. А это и продолжение рода не будет. Ну, опять-таки это же православная церковь не может поддержать. Какая была внутренняя сила, – да? – вот где-то там пассионарность у людей в глубинке и там на сотни лет затянулось это движение.
В. Дымарский
―
Скопцы. Да. И да, они долго существовали…
М. Кузахметов
―
Да, это до сих пор будоражит воображение. Люди, которые себя там лично там оскорбляют. Это, конечно, жуткая история. Но Елизавета Петровна и на этом не остановилась, не только у нас тут враги в иудействе или враги внутри там, которые староверы. Елизавета Петровна на каком-то этапе озадачилась, а не строят ли незаконных мечетей, например, в Казанской губернии. И распорядилась снести всё, что вот незаконно возведено. И вот судя по цифрам, если из 600 мечетей снесли около 500 по документам. И, кстати, что-то вот неслышно было волны народного гнева, там восстания были в основном крестьянские, то в религиозную жизнь Елизавета Петровна вмешивалась получается очень активно. Но опять-таки по меркам XVIII века ничего такого она не делала. Хотя в Западной Европе уже давно перешли от таких репрессивных методов. Там уже с протестантами, с веротерпимостью всё-таки была совершенно другая эпоха. Но в России вот Елизавета Петровна могла, главное исполнялось всё это. И тоже вот чтобы завершить религиозную тему, с годами она становилась все более беспокойной и всё как-то вспоминала там о своих предках, для которых богомолье было очень важно. Сколько вот Алексей Михайлович приводил месяцев в путешествиях по монастырям, навещал какие-то скиты, поклонялся особо намоленным иконам. И тут вспомнила Елизавета Петровна о том, что в принципе она же детство проводила в Москве, а Москва — это же такой особо сакральный город, не вот это вот вся европейщина петербургская, одно только название… И стала ездить она на богомолья. Но опять-таки, вот ярко характеризует эту женщину подход к богомолью. Вот невозможно не упомянуть. Ну, хорошо, отправилась она на богомолье, это же пешком вообще-то надо идти. Ну, хорошо, пешком так пешком. Идёт какое-то она время и неважно там осталось 2-3 версты до назначенного монастыря, устала, значит, останавливаемся. Значит, садиться в карету, едет там, где поприличнее место, ночует. Может остаться там на неделю, может попутно съездить на охоту, повеселиться, на бал. То есть у неё там путешествие в 40 верст могло занять месяц. Но потом она требует непременно привести себя на тоже самое место, откуда ее карета забрала. Для чего? Чтобы дальше продолжить свой путь пешком к святыням. И вот это, ну, особенно с годами… Вот опять-таки, вступлюсь за неё, не кровожадная женщина и такая практическая, если уже что-то устала по пути, ноженьки устали, ну, ничего страшного, отвлечемся там на месяцок, и бал устроим где-то там за одно, неважно, что там пост. Чего уж там? Мы же путники. Путникам же можно в пути там и вина немножко выпить, силы поддержать. А если не здоровится, тоже можно. А я себя плохо чувствую. И вот опять-таки там противоречивые свидетельства. Но вроде бы под конец жизни, да еще и незамужняя, она стала даже задумываться о том, не уйти бы мне в монастырь, ну, как это называлось тогда, насельницей. И вот якобы наш в Петербурге один из там главных монастырей – Смольный, вот именно при ней получил такое небывалое развитие, она готовила его себе. История вообще известная. Наверное, она не хотела до такой степени воспроизводить несчастную жизнь своих родственниц. Ну, еще раз напомним. Да? Ни одна из дочерей Алексея Михайловича не вышла замуж. Такого, наверное, себе Елизавета не желала да еще и в монастыре проводить жизнь. Но возможно, с возрастом, тем более опять-таки очевидцы говорят, уже когда ей было за 40, уже не так легко было отплясывать, стала она достаточно тучная, стала быстро уставать. Ну, возможно, задумывалась о том, что пора бы оставить эту суету всю мирскую, но до монастыря, тоже забегая вперед, не добралась.
В. Дымарский
―
Не добралась. Да.
М. Кузахметов
―
Не добралась. А вообще возвращаясь вот к самой эпохе невозможно не упомянуть, что то, к чему так стремился Петр, когда заставлял просто своих приближённых приходить на ассамблеи с женщинами, дело неслыханное в патриархальной России. Ну вот опять-таки нам, многим из наших современников кажется невероятным, что еще 100 лет назад женщина с непокрытой головой, но не дворяне, а вот просто женщина, а 90% крестьяне были или рабочие, женщина с непокрытой головой – это что-то немыслимое, это вызов обществу своему. Это сейчас можно ходить там как угодно, а тогда общество оставалось патриархальным даже после всех реформ Петра. И вот то, о чем он мечтал при Елизавете все-таки действительно произошло. Женщины, дворянки, пусть там пол процента от всего общества, но это была уже совершенно другая история, они уже вопреки всем традициям активно вмешивались в дела, если там не обязательно в государственные, то внутри своих имений. Не всегда, правда, все это было так вот гуманно, но тем не менее было уже как само собой разумеющееся, когда женщина управляет имением, когда женщина принимает важные вопросы, будучи вдовой, не братья ее, а она лично. Правда, это тоже всё принимало иногда жутковатый формы. То есть невозможно не упомянуть, тоже вот что характеризует ярко эпоху, ну, и роль женщин, это история знаменитой Салтычихи. То есть вообще…
В. Дымарский
―
Да, ну это знаменитый процесс. Да?
М. Кузахметов
―
Ну, процесс завершился-то вообще при Екатерине уже II, а вся история началась при Елизавете. То есть вот в Москве. Ну, дом был в Москве. Кстати, где Лубянка. Да, вот как сакральное место, как пересекается, – да? – подвалы Лубянки-то где построены. Так вот, имение-то у неё было в Подмосковье. Живет женщина, вроде сначала у нее всё было неплохо, рано овдовела и просыпаются какие-то садистские наклонности. Ну, вот реально садистка. Она же забила до смерти около 100 человек поленьями. Причём кого? Девиц.
В. Дымарский
―
Там, по-моему…
М. Кузахметов
―
Ну, следствие было долгое и мучительное.
В. Дымарский
―
Я просто воспользуюсь, Максим, тем, что мы заговорили на эту тему. Воспользуюсь для того, чтобы прорекламировать журнал «Дилетант», где буквально несколько номеров назад был… была большая статья, рассказ об этом процессе.
М. Кузахметов
―
Да, но там как о процессе.
В. Дымарский
―
Да.
М. Кузахметов
―
Да, да. Потому, что он шел много лет, завершился только при Екатерине, а история вообще страшная. Но что нас в этой связи интересует? Это же не то, чтобы вдруг неожиданно вскрылось. Сохранилось… Сохранились документы, что эти несчастные крепостные крестьяне, рабы, не всегда готовы были терпеть произвол, они больше 20 жалоб официальных. Это было всё непросто. Это же вообще… Что это крестьянин жалуется на своего барина? Но когда уже совсем невмоготу, когда у тебя жену до смерти забили поленом, ребенка твоего забили. И опять-таки не бунт, не Салтычиху они отравили, а они обращаются в полицию. А в полиции ничего не происходит. То есть вот ужас был в том, это при вегетарианской Елизавете Петровне не только никого не казнили, но и откровенных преступников, то есть даже следствия не было, ничего не происходило. И женщина-садистка живет, все об этом знают, жалобы есть, ничего не происходит.
В. Дымарский
―
Но она подкупала всех…
М. Кузахметов
―
Ну, не важно подкупала она, или там глаза закрывала полиция на дворянские безобразия…
В. Дымарский
―
Почему она закрывала глаза?
М. Кузахметов
―
Ну, конечно здесь… Перейдем тогда к подношениям. Опять-таки, возвращаясь к Елизавете Петровне, к тому что происходило. Жалование-то платить не из чего. Обычная русская история – бюджетный дефицит. Тем более платья, увеселения, дворцы. Ну, и так как-то на местах крутитесь…
В. Дымарский
―
Но тем не менее она же пыталась как-то экономику наладить-то. Да?
М. Кузахметов
―
Ну, фавориты ее.
В. Дымарский
―
Там банки появились.
М. Кузахметов
―
Первые возникли при ней.
В. Дымарский
―
Да.
М. Кузахметов
―
Тоже все это я отложил бы до деятельности ее фаворитов.
В. Дымарский
―
Да, это Шувалов.
М. Кузахметов
―
При ней. При ней, – да, – появилось. А вообще, ну, мы уже упомянули, что так особенно полиция-то не функционировала. И вот еще одна жуткая история, которая пришлась на Елизавету Петровну – это знаменитый Ванька-Каин, который все свои бесчинства…
В. Дымарский
―
Бандит.
М. Кузахметов
―
Ну, это реальный бандит, преступник. Творил в Москве, в третьем Риме, в патриархальном городе, где столько намоленных церквей. Причем творил так, что пожары, смертоубийства, и дальше ничего не происходит. Ни расследований, ни комиссий никаких. А это вот реально шайка уголовников беспредельничает в огромном городе. Ну, в то время Москва уже не была формально столицей, но тем не менее крупнейший русский центр. И ничего не происходит. И опять-таки, но там уже невозможно было скрыть все это.
В. Дымарский
―
Там полиция… В сговоре с полицией он был.
М. Кузахметов
―
Да, просто потом выяснилось, что термин «оборотни в погонах» вот в ту эпоху, при Елизавете Петровне, он был тотальным. То есть когда наконец-таки добралась комиссия Ушакова… Ну, Ушаков – это начальник тайной канцелярии. Потому, что невозможно… Ну, опять-таки, что их интересовало? Не жалобы, не произвол, не убийства, а какие-то непонятные пожары, регулярные, которые мало того, что никто не тушит, так они все время еще и воспроизводятся. Опасное дело. Тем более Москву в ту эпоху еще так радикально не изменили. Это Петербург более-менее правильно строили изначально. Ну, чтобы дома были на определенном расстоянии друг от друга, чтобы брандмауэры были. Так вот, а с Ванькой-Каиным, ну, грубо говоря, он просто сводил счеты, без конца выяснял отношения со своими конкурентами криминальными. А то, что все это… от этого страдают москвичи, ну, не важно. Ну, и вот, забегая вперед, там эта комиссия потом, которая проводила расследование выяснила, что там вообще всех надо уволить и всех заново нанять в московской полиции.
В. Дымарский
―
Максим, чтобы нас не уволили, давайте мы сейчас дадим слово новостям, после чего продолжим программу «Все так плюс».**********
В. Думарский
―
Мы продолжаем программу «Всё так плюс». У микрофона Виталий Дымарский, и мой собеседник Максим Кузахметов, петербургский историк. Мы продолжаем рассказ об Елизавете Петровне, младшей дочери Петра I, императрице российской. И вот в этой уже второй программе, посвященной Елизавете Петровне, мы уже достаточно подробно рассказываем о ее правлении, о ее реформах, преобразованиях и о том, что, в общем-то, все эти реформы и преобразования, при том, что многие из них имеют явно такой знак плюс, но тем не менее проходят таким типичным для России образом и сопровождаются, я бы сказал так, типичными для России явлениями. Последние, что мы упоминали, по-моему, это сговор бандита Ваньки-Каина с полицией.
М. Кузахметов
―
Да, мы вот рассказывали…
В. Дымарский
―
До этого Салтычихину…
М. Кузахметов
―
… жуткую историю. Да уж. Извиняюсь перед всеми, кто упрекает нас периодически, что у нас все Петербург, да Петербурга, а Москву забываете. Вот упоминаем Москву. То там Салтычиха – женщина-садистка, то там Ванька-Каин – страшный преступник. Но что любопытно, что да, вся полиция в сговоре, все у Ваньки-Каина подкупленные. Но в том числе и почему? Потому, что денег нет, но Вы держитесь. Просто им не платят там в полиции, но вы как можете там, дали пистолет вот и крутись, как в анекдоте. Ну, и также в этой полицию надо всех менять. Там вообще жутчайшие в процессе комиссией выясняются дела. Но что любопытного во все в этой истории. Вот тоже вегетарианство. Ванька-Каин — это откровенный преступник, убийца, бандит. И не дворянин. Там не смотря на то, что были и дворянские банды, тоже мало ли кому романтика воровской жизни близка. Так вот, даже его не казнили. Представляете, вот какое время было? Отправили его в итоге ссылку. И тоже любопытно. Ну, у нас ссылка-то вся в одну сторону – на восток. А его отправили в Рогервик, в Эстонию. Ну, это вот современный город Палдиски. И там это даже некая местная достопримечательность. То есть местные жители с некоторой гордостью говорят: «У нас не просто какой-то там городок, где была огромная военная советская база, который больше нет. У нас тут Ванька-Каин сидел». Да, там и в местом кафе, там в меню, конечно же, будет какое-нибудь блюдо Ваньки-Каина. Ну, вот повезло, в общем, людям, что вот таким образом можно туристов заманивать. Так вот, это мы всё рассказываем, характеризуя эпоху, что она, конечно, была по-своему противоречива. Если уж и…
В. Дымарский
―
А какая непротиворечивая?
М. Кузахметов
―
Порядка… Порядок был очень условный. И Елизавета Петровна, не смотря на то, что женщина была незлобная, а если и мстительная, то только больше своим соперницам по амурному фронту, тем не менее вопросы бюджетного дефицита ее интересовали в последнюю очередь. И если вот ей надо было выбирать платье или долги по зарплате, ну, конечно, новое платье. Там никаких сомнений не было. Но опять-так я бы отложил рассказ о реальных государствах дела и реформах отдельно, по фаворитам, потому что еще раз напомним, Елизавета Петровна могла год не подписывать какой-то очень важный документ, потому что некогда, потому что не расположена, потому что в меланхолии, как угодно. Но тем не менее, вот возвращаясь к государственным делам, то, что невозможно не упомянуть, возвращаясь к войнам. Без этого никак. Да? Редкий монарх… По-моему, вот Александр III так явно без войны обошелся. Забегая вперёд, проанонсируем, что будет о нем подробно в ближайшем номере журнала «Дилетант».
В. Дымарский
―
Ну, в первом… Во втором номере… Во втором номере…
М. Кузахметов
―
В одном из ближайших. Да. Так вот, Елизавета Петровна как минимум одну войну получила уже при воцарении. То есть вот о чём шведы могли бы только мечтать? Что не просто у них там хаос, так ещё и в процессе нашей с ними войне, а у них очередной переворот. Ну, что может быть лучше? Ну, вот тут шведам, с одной стороны, фатально не повезло, с другой стороны цепочка случайностей. Мы уже упоминали, что в первый раз их разбили еще при Анне Леопольдовне. Потом второй раз, продолжается война, – да? – тут уже Елизавета Петровна. Ничего шведам не пригодилось, разбивают их при Фридрихсгаме, это нынешняя Хамина, потом захватывают русский Нейшлот, современный Са́вонлинна, потом сдается крепость Тавастгус, Хямеэнлинна, по-моему, это город. Ну все, вся Финляндия оккупирована русскими войсками и знаменитая Швеция, у которой, кстати, в ту войну… Еще раз напомним, – да? – Северная война тяжелейшая была же у российской коалиции, на нашей стороне были Саксония, были Дания. А тут мы один на один со шведами, и Швеция терпит поражение за поражением, причем в глазах шведского общества это все воспринималось как реальная, реальная катастрофа. Что надо делать? Надо искать внутренних врагов. Вызывают в Стокгольм командующего Левенгаупта за все эти преступления, не смотря на то, что не он капитуляцию подписывал войскам при Гельсингфорсе, его приговаривают к смертной казни. Он сумел сбежать. Был пойман, и его казнят. Это в России никого не казнят, а в Швеции найден виновник, хотя совершенно все несправедливо. И в итоге война заканчивается, коротенькая, неопасная, с небольшим сравнительно количеством жертв. Чем? Граница от Петербурга, которая на ту эпоху была за Выборгом, ну, примерно там же где сейчас, отодвигаясь еще дальше до реки Кюмийоки, и финские города современные, ну, я вот уже упомянул Хамина, Савонлинна, тогда все по-шведски назывались, они входят в состав Российской империи, и, ну, как будто бы Петербургу с севера еще меньше что-либо угрожает. Но там шведам уже фатально не везло. Реваншизм вообще не закончился, он еще продолжался несколько десятилетий, закончился только почти через 100 лет после начала Северной войны, и потом уже Швеция полностью отказалась от имперских амбиций. Вот тогда уже стали говорить: «Спасибо Петру I, мы занялись внутренними делами и пришли к нашему шведскому социализму, чего уж там, и социально ориентированному государству, благополучию…»
В. Дымарский
―
С человеческим лицом…
М. Кузахметов
―
«… и избавились от всех этих безумных имперских амбиций». Так вот. Это всё при Елизавете Петровне. Если сравнивать вот по результатам войну Петра I, ее отца, и ее собственную, в которой она вообще никакого участия не принимала, это Петр I лично там воевал. Быстро, победа убедительная, Швеция подписывает мир. Не надо засылать… Как это было при Петре I? Мы рассказывали. Там же чтобы шведы всё-таки смирились со своим поражением, пришлось отправлять экспедицию на шведские берега, чтобы они были более сговорчивыми. А тут все, подписывается капитуляция, шведы не просто признают поражение, еще раз напомним Петру I пришлось заплатить огромную компенсацию за утраченные земли, а здесь ничего подобного. Шведы считали, что легко отделались. Но там было, правда, одно очень любопытное условие, что не просто так ограничились скромными территориальными завоеваниями русские, а было специально оговорено кто будет следующим королем шведским. Представляете, вот влияние России. Петр I даже не мечтал об этом. А тут русские дипломаты договариваются: «А наследником будет бездетного несчастного шведского короля…» Если не ошибаюсь это был муж сестры Карл XII. Ну, неважно. Это всё те самые голштинцы, младший брат несчастного жениха Елизаветы… Да. Вот он и сел на шведский престол. Хоть и не пригодилось там в итоге всё это как-то по-особенному. Ну вот как Россия могла влиять. И все эти условия были в итоге соблюдены. Никто в Швеции тоже не поднял голову: «Да что это такое? Да сколько нам будут немцы управлять? Да что же мы среди себя никого не найдем?». Ну, забегая вперед скажем, в итоге-то нынешняя династия она вообще французского происхождения.
В. Дымарский
―
Да, да.
М. Кузахметов
―
Бернадоты, как пересеклось. Так вот. Так вот если судить по результатам, то Елизавета Петровна творит чудеса просто во внешней политике.
В. Дымарский
―
Да, мы просто не о всех чудесах еще сегодня говорим. Многие из этих чудес мы относим на счет фаворитов ее, о которых у нас будет отдельный разговор. Да? А что сделала она лично, – да? – вот каков ее личный вклад. Ну, во-первых, она занималась лично культурой, – да? – там без фаворитов.
М. Кузахметов
―
Ну, опять-таки, это было своеобразно. Не то чтобы она решила вот как бы вот нам культурой-то…
В. Дымарский
―
… для собственного увеселения, конечно.
М. Кузахметов
―
Да, если, конечно.
В. Дымарский
―
Там она театр Волкова привезла из Ярославля.
М. Кузахметов
―
Конечно. Если Елизавета полюбила театр и представления, и лично в этом участвовала в нарядах там, наряжала… Ну, тут опять-таки, злодеи говорят ей просто нравилось юношей трогать руками, когда она их наряжала молоденьких красавчиков-актеров. Но неважно. Но театр реально был. Вот вся эта трупа Волкова, которая сначала увидела всё это в столице, а потом воспроизвел у себя, потом его выписали в Петербург…
В. Дымарский
―
Из Ярославля.
М. Кузахметов
―
Да, из Ярославля. Чтобы всё это было вот по-настоящему императорский театр. Вообще представления были и при Алексее Михайловиче, но тогда всё это считалось вообще безобразием. Если сходил в театр потом надо в баню обязательно идти отмываться от всей этой скверны. Любил представления и Петр I. Но, по-своему, с попойками. Любила Анна Иоанновна, но там было более-менее чинно. А вот чтобы с танцами, это вот действительно Елизавета Петровна. Вообще, если не ошибаюсь, все-таки танцевальная школа уже была при Анне Иоанновне, но вот такой регулярный императорский театр, – да? – Елизавета Петровна.
В. Дымарский
―
Перманентный танец.
М. Кузахметов
―
Ну, еще раз отдадим должное, даже не смотря на то, что всё это было вопреки бюджетному дефициту с чудовищными убытками, не дороги же строить и мосты, а театр хотим. Ну, да, на культуре отразилось.
В. Дымарский
―
Ну, почему же? Зимний дворец построили, между прочим.
М. Кузахметов
―
Ну, Зимний дворец был, а вот в том виде, в котором его сейчас видим, – да? – и многие другие дворцы, да, все при Елизавете Петровне. Опять-таки…
В. Дымарский
―
Спасибо Растрелли.
М. Кузахметов
―
Спасибо Бартоломео Растрелли, что здесь он мог раскрыть все свои таланты. Не все его проекты реализованы.
В. Дымарский
―
А Екатерининский дворец?
М. Кузахметов
―
Начат был. Да. Он потом был, конечно, серьезно перестроен, но… Да, все вот эти дворцовые резиденции были заложены при Елизавете Петровне. Ну, давайте упрекнем ее на всякий случай, опять-таки вспоминая о том, что мы же как эгоцентристы, вот я как петербуржец, все Петербург, вокруг Петербурга. Есть некоторая чудовищная несправедливость вот с этой монархией, которая вся сосредоточена в одной точке огромного государства. То есть если мы приезжаем в Германию, во Францию, то дворцы будут везде. В Италии везде будут дворцы. А здесь лично меня…
В. Дымарский
―
Все в столице. Все в столице.
М. Кузахметов
―
… лично меня, я как-то в детстве конечно об этом не задумывался, а меня упрекали люди и не раз там, откуда-то вот с Поволжья, из российской глубинки: «Это же все за наш счет. Вот у вас в Петербурге десятки дворцов, огромных, колоссальных сооружений. А у нас где вот на Волге огромный императорский, ну, хорошо, герцогский дворец?» В Курляндии, кстати, ну, в Прибалтике-то есть, а вот во внутренней России… Ну, есть в Москве хоть что-то…
В. Дымарский
―
Ну, да.
М. Кузахметов
―
… с дворцами. Да?
В. Дымарский
―
И все, наверное.
М. Кузахметов
―
Ну, спасибо, что Елизавета Петровна… Вот повезло кому? Что она решила построить дворец в Киеве. Ездила там в лавру на богомолье тоже. Тоже вот на всякий случай напомним, вообще дальние путешествия настолько были несвойственны всем Романовым, исключая вот Петра I. Это Петр I был потрясающий человек. А вообще, где сидели, ну, вот в окрестностях. В Москве, в Москве, вокруг Москвы немножко. В Петербурге, в Петербурге. Годами никуда не выезжали. Это было единственное серьезное путешествие Елизаветы Петровны в Киев. И не смотря на то, что она приказала там построить и дворец, чтобы было где остановиться, потом-то она не возвращалась, но повезло Киеву. А больше никому. Ну, были путевые дворцы вот по пути из Петербурга в Москву, много раз перестраивались, но это все-таки не то. Но в Петербурге непосредственно, – да, – это не один, не два, это десятки огромных дворцов и множество маленьких. А в последствии, тоже забегая вперед, так как Романовы так размножились, что каждому великому князю надо было свой дворец. Тут несправедливо. Да. Это правда, в Петербурге дворцов много, а в остальной России… Велика Россия…
В. Дымарский
―
А дворцов нет.
М. Кузахметов
―
… а дворцов нет. Это правда.
В. Дымарский
―
Ну, да.
М. Кузахметов
―
Но вступаясь все-таки за культуру. Вот, например, это, правда, пригодилось. Все же покупалось за границей – импорт. Ничего нет своего. И действительно, вот, например, фарфоровая мануфактура, фарфоровый завод знаменитый…
В. Дымарский
―
Знаменитый…
М. Кузахметов
―
… здесь был построен, – да, – при Елизавете Петровне. Но тут сыграл свою роль протекционизм, не всегда он помогает в экономике, но если совмещается с…
В. Дымарский
―
Извините, это ведь тот же, который сегодня имени Ломоносова?
М. Кузахметов
―
Да, да, Петродворцовый. Да, Ломоносов там много пригодился. Это же все сложная технология. Ну, да, посуда важно, красиво раскрашенная. Что же мы все закупаемся? А там пошлины. А попробуем здесь. Но если свобода предпринимательства допускает, а есть пошлины, ну, просится, конечно, делать все здесь. Что мы будем возить через эти барьеры? Но это очень важна свобода предпринимательства и инициатива, право собственности, чтобы у тебя не отобрали. Это произвол вообще ужасный. Он был и при Петре I, и до, и после него. А что это у тебя такой прибыльный бизнес? Да сейчас мы отожмем его, по-быстренькому найдем у тебя любые там финансовые нарушения, уголовные преступления. А если ты такой несговорчивый… До сих пор люди сидят, – да? – владельцы крупных предприятий, потому что почему-то не хотят переписывать на генералов ФСБ. Ужасные истории. Но, в общем, тем не менее возвращаясь к экономическим свершениям, появился, – да, – в том числе первый в России фарфоровый завод при Екатерине. Да, были построены дворцы, а значит архитекторы, а значит появились… ну, было привлечено достаточно много мастеров. Ведь это не просто сам по себе дворец. Это лепнина. Это отделка. Это красота.
В. Дымарский
―
Там целый стиль был вообще…
М. Кузахметов
―
Да, так он и называется Елизаветинское барокко.
В. Дымарский
―
Елизаветинское барокко.
М. Кузахметов
―
Петровское барокко, Елизаветинское. То есть барокко чем отличается? Большим количеством декоративных элементов.
В. Дымарский
―
Завитушек.
М. Кузахметов
―
Завитушек, можно и так сказать. Это позже пришел уже более строгий классицизм.
В. Дымарский
―
Строгий классицизм, конечно.
М. Кузахметов
―
Без лишних элементов. А тогда, – да? – чем больше украшений… Причем эти украшения подчас стоили гораздо дороже, чем сам дворец. Тоже это вот, например, достраивал свой дворец Бирон, после возвращения уже при Екатерине, там пришлось сэкономить уже невозможно как. И, кстати, часть из его недостроенного дворца были забраны в эпоху Елизаветы и привезены сюда. То есть там если наделали вот этих декоративных много элементов, ангелочков или каких-то других украшений, пусть здесь пригодятся, здесь будут у нас на карнизах, на фасадах или внутри где-то. Ну, соответственно художники потянулись, соответственно портреты, светская живопись, то чего практически не было, ну, вот эти парсуны, – да? – изображение какое-то немножко напоминающее икону, если где-то и было, но это, конечно, не светская живопись. А здесь уже по-другому. Здесь уже вот женщину рисуют с непокрытой головой, с голыми руками. Опять-таки неслыханная вольность для…
В. Дымарский
―
Вольности, вольности.
М. Кузахметов
―
… старого режима. Но опять-таки, что Елизавете Петровне досталось? Ведь, еще раз всем напомним, Петр I просто вообще упразднил патриаршество. Столько они намучались с этими патриархами. Это не нынешняя власть патриархов, которая фактически как министерство действует. Там любой из них мог царю видите ли возражать. Иван Грозный не мог справиться со своими патриархами, приходилось их либо убивать, либо в ссылку отправлять. В общем, Петр I всю эту историю закрыл. Елизавете досталось уже вполне в принципе управляемое – Синод, министерство, – да? – по делам религии, которое более-менее как-то функционировало, церкви строились. И тоже любопытно, ведь как строились? Пришла мода на барокко, в стиле барокко строится церковь. Где там византийские традиции, где вот исконные какие-то, вот наши патриархальные вот эти башни-луковки? А теперь будет вот так. А теперь будет немножко с элементами готическими. И при Елизавете Петровне… Ну, слава Богу, вообще я считаю, это же определенная степень свободы и культурной… Но возвращаясь к парадам патриотов, как прирастало государство. Мирным путем. Присоединили так называемый Средний Жуз, а фактически весь Казахстан.
В. Дымарский
―
Это уже на востоке там. Да.
М. Кузахметов
―
Да, на востоке. Там ладно здесь отодвинули границу, там тоже веками отодвигали всю границу, – да? – там безопасность Петербурга.
В. Дымарский
―
Но там очень любопытно, там как-то без боевых действий…
М. Кузахметов
―
Да вообще практически без ничего.
В. Дымарский
―
Они сами приходили, по-моему…
М. Кузахметов
―
Опять-таки, тут какой-то определенный фарт у Елизаветы. Петр I отправлял целую экспедицию Бухгольца там на территории Казахстана, ну, что, строить крепости. Это все путь в Индию, в общем. Напомним, – да? – Индия-то богатая, там пряности. Это же все здорово, торговать есть чем, потому что с пушниной уже с трудом. А какие валютные поступления? Сейчас мы откроем путь в Индию, будем ввозить оттуда все подряд, да еще и золото, бриллианты награбим, поправим, в общем, материальное положение, смутно представляя, что где находится. Вот экспедиция этого Бухгольца заканчивается поражением. В итоге все равно Омск был основан и Бухгольц там остался, следствие его в итоге оправдало, что ничего плохого он не сделал. А при Елизавете Петровне происходит невероятное. Приезжают послы и просятся в подданство. Там, правда, на том этапе это все кочевники и немногочисленные. Ну, кочевники в принципе не могут быть многочисленными. Они, конечно, владеют огромными территориями, но в реальности это не оседлое население, без земледелия. И тем не менее это почти вся территория Казахстана, – да, – признает над собой верховенство российской императрицы. Средний Жуз это почти весь Казахстан. Но, опять-таки, не просто так, не потому, что им так стиль барокко нравился. В то время там уже шла речь о выживании казахов. Опять-таки там множество разрозненных племен. Там было, можно сказать, просто нашествие джунгар, фактически монголов. И кто, кого в борьбе за пастбища. А тут вот мы попросимся в подданство. А тут они пришлют хоть нам оружие, пороха там, будет нам полегче. Но примерно так и происходило. В реальности не чьи ожидания никогда не оправдывались, потому что никто не хочет платить за других. С какой это стати? Мы тут в бюджетном дефиците, а тут еще отправляем там кому-то военных. Но тем не менее, формально и все так и устоялось. Потом это же движение само по себе дальше начинает происходить, если свободная экономика. Тут опять-таки, мы это немножко упустили, что разрешила Елизавета, это все вот в движении нашем на восток, Drang nach Osten наш российский, что… Она разрешила дворянам провинившихся крестьян самим ссылать в Сибирь. Не надо там никого спрашивать, надоел он вам, непослушный, непокорный, убивать никого нельзя, с судами много мороки, отправьте его в Сибирь. В кандалах, не в кандалах. А если он и сам по-хорошему соглашается, в конце концов там больше свободы будет, пусть уезжает. И как будто бы это и повлияло на вот первых поселенцев, не только беглых и каторжников.
В. Дымарский
―
На освоение, – да? – земель.
М. Кузахметов
―
А кто-то может быть трудолюбивый, но несговорчивый. Ну, не сошелся там со своим барином, ну, вот обиды какие-то, или барин ему не доверяет, ждет что тот пустит красного петуха, говорит: «Слушай, езжай в Сибирь. Вот я тебе паспорт выпишу, поезжай». И вот эта первая экспансия, она вообще малочисленная, это тоненький ручеек, потому что основное заселение Сибири произошло, конечно же, при Столыпине, сравнительно добровольное. И при Сталине уже там своеобразное.
В. Дымарский
―
Совсем недобровольное.
М. Кузахметов
―
Да. Но первый ручеек вот такой, чтобы не просто туда казаки шли или военные люди, которых надо было там еще в гарнизонах содержать, вот он таким своеобразным путем, – да, – потек, что дворяне теперь могут своих крестьян сами на восток за тысячи километров отправлять. Так вот, приращение, так если территориально судить, произошло там колоссальное по Казахстану. Были основаны вот Оренбург, например, был основан при Елизавете Петровне. Действительно сейчас уже трудно сомневаться, а в то время — это глушь там, никого нет, степной город, только кочевники. А достаточно быстро город разросся и там, как мы знаем, будем подробнее рассказывать, Емельян Пугачев взять его не смог, не захватил. Но любопытна другая история, связанная с Елизаветой, со строительством городов, это всегда почетно, города. Тут опять вот несчастье скорее на западе, это город Елизаветград. Целый районный центр на Украине. Грустная история, потому что… Ну, невозможно не упомянуть. Вообще формально город был назван в честь Святой Елизаветы. Но так сложилось, ну, и как мы тоже все считаем, что Петербург, не важно там, что в честь Святого Петра и Павла, но все-таки вот ассоциируется с Петром Великим, ну, так же Елизаветград. И этот город в принципе был достаточно… Уже при советской власти уже достался развитым с большим населением. Это потом стал областным центром, ну, вот в 20-е годы: «Да что это у нас тут все какое-то царское наследие? Сколько можно? Переименуем». И тут вот цепочка несчастных переименований. Во что переименовали Елизаветград? Оставили бы в покое. Тем более вот Екатеринбург же все пережил. Да?
В. Дымарский
―
Да.
М. Кузахметов
―
Екатеринбург, кстати, хотели переименовать еще во время I мировой войны. Ну, по аналогии с Петербургом, Петроградом там. Екатириноград, например. Но не переименовали. Все хорошо.
В. Дымарский
―
Там местное законодательное собрание отказались.
М. Кузахметов
―
Да, нет, он был Свердловском конечно при советской власти.
В. Дымарский
―
… во время I мировой войны…
М. Кузахметов
―
Да, да, отказались…
В. Дымарский
―
… переименовали в Петроград, то Екатеринбург пытался тоже самое сделать. Да.
М. Кузахметов
―
В общем, добрались до Елизаветграда. Нормальное вроде бы и название никакое не проклятое и немецкое.
В. Дымарский
―
И стал он Кировоградом.
М. Кузахметов
―
Нет, сначала он стал Зиновьевском.
В. Дымарский
―
Зиновьевском…
М. Кузахметов
―
Зиновьевском в 24-м году. Ну там было в честь кого. Верный ленинец, верный большевик. 24-й год…
В. Дымарский
―
Нет, а Вы представляете себе, Максим, у меня там мама родилась.
М. Кузахметов
―
Так Вы должны. Что ж Вы не вступились…
В. Дымарский
―
… я знаю историю этого города.
М. Кузахметов
―
… за Елизаветград?
В. Дымарский
―
Да, там даже памятник Зиновьеву стоял.
М. Кузахметов
―
Стоял. Да. Потом же достаточно быстро выяснилось, что Зиновьев то, он же враг народа…
В. Дымарский
―
Враг народа.
М. Кузахметов
―
… он же шпион, он же против самого товарища Сталина. А тут вот как раз и Кирова убили вовремя в 34-м году. И разумно город стал Кировом. Дальше начинается…
В. Дымарский
―
Кировоградом.
М. Кузахметов
―
Не Кировоградом, Кировом.
В. Дымарский
―
А Кировом, потом Кировоградом.
М. Кузахметов
―
Киров он стал. И начинается путаница. Там Кирово, здесь Киров. А так как уже стал областным центром, там Кировская область и здесь Кировская область, все запутано. Ну, происходит достаточно быстро там к концу 30-х годов переименование - Кировоград. И дальше вот это уже вот буквально вот в прошлом году мучительные все вот эти истории с переименованием и теперь горд называется, если не ошибаюсь, Кропивницкий. Да? Могу ошибаться.
В. Дымарский
―
Я даже не знал этого.
М. Кузахметов
―
Проходили референдумы. Вообще большинство… Люди вообще не хотят никаких переименований. А если уж переименование, то давайте Елизаветград. И тут принудительно Киев, упрекнем эту нынешнюю киевскую власть, придумал название Кропивницкий. Это деятель культуры театральной. Но не повезло, в общем, Елизавете. Никакой памяти о ней вот топонимической не осталось.
В. Дымарский
―
Но останется наша программа, я надеюсь. Да?
М. Кузахметов
―
Продолжим…
В. Дымарский
―
Мы еще продолжим разговор о Елизавете Петровне в следующей программе и будем говорить о ее фаворитах. Ну, а на сегодня все. И до встречи!
М. Кузахметов
―
До свидания!