Как Екатерина Польшу делила - Все так + - 2018-09-08
08.09.2018
Виталий Дымарский
―
Добрый вечер! Программа «Все так плюс». У микрофона Виталий Дымарский. Напротив меня Максим Кузахметов, петербургский историк. И мы с ним продолжаем рассказывать о династии Романовых, задержавшись на, по-моему, уже с десяток передач на Екатерине Великой, на Екатерине II. И сегодня мы продолжаем рассказывать вам о делах внутренних и внешних этой правительницы России. А на повестке дня у нас очередное… очередная внешнеполитическая акция Екатерины – это раздел Польши, раздел Речи Посполитой. И вот вокруг этого мы сегодня построим нашу программу, посмотрим, как пойдет, хватит ли одной программы на эту тему, тему весьма важную, и которая, в общем-то, эхом отзывается до сих пор, поскольку Польша, по-моему, на протяжении уже скольких веков, десятилетий во всяком случае такая… Яблоко раздора европейского
Максим Кузахметов
―
Многострадальная Польша.
В. Дымарский
―
Многострадальная Польша и постоянная… и постоянно вызывающая раздоры в Европе, не только раздражитель для России.
М. Кузахметов
―
Ну, ситуация, конечно, впечатляющая, особенно для европейской истории. Сколько вот мы упоминали, рассказывали, – да? – там война за испанское наследство, война в том числе была, кстати, за польское наследство. А тут происходит потрясающее событие. В принципе по-хорошему в тихую крупные державы делят еще одну державу и практически без взаимного кровопролития договариваются. И это происходит трижды. Ии потом еще ситуация на полтораста лет остается стабильной, что вообще невероятно просто как вот они находили общий язык. Ну, давайте по порядку, потому что там пересечения, конечно, уникальные.
В. Дымарский
―
Ну, собственно говоря, я так понимаю, что мотивом для вмешательства российского во всяком случае – это была… была ситуация, положение некатолического меньшинства, ну, в 1-ю очередь православного…
М. Кузахметов
―
Ну, повод, конечно. Это был повод. И мы там о нем упоминали. Да, диссиденты тогда смешно назывались… Да. И как вот Екатерина озадачилась. Да что ж это такое? Там православных да и протестантов в Польше притесняют эти проклятые католики. Мы такое терпеть не можем. Мы вот… Вот, мол, мы какие! За свободу вероисповедания. Ну, давайте там чуть раньше. Предыстория-то вмешательства в польские дела, такое энергичное и бесцеремонное началось вообще ещё при Петре I. Мы подробно рассказывали, когда-то про Августа Сильного, который был вообще-то курфюрст Саксонский, потом избрался польским королем. И вот с тех пор, с той поры десятилетиями Россия считала Польшу фактически своей вотчиной. Что вот ещё странно было при разделе даже Екатерину там упрекали… Так это и так всё наше было. Посадили бы там какого-нибудь карманного короля. Зачем там ещё с кем-то делиться? Ну, так вот. И, ну, после Августа Сильного был еще один Саксонский курфюрст. Это сын Августа. Тоже Август III. А вот дальше то, что произошло, вот тут вот первое любопытное пересечение, потому что королем Польши оказался избран Станислав Понятовский, человек которого мы упоминали как одного из первых фаворитов…
В. Дымарский
―
Фаворитов.
М. Кузахметов
―
Да. Ну, деликатно. Деликатно. «Фаворит» почему-то называется, хотя по сути просто любовник. Тогда он был молод. Ему было 23 года. Он был в Петербурге секретарем у английского посла. Просто образованный человек. Он много лет провел в Англии, владел языками. Да еще и поляк! И вот этот человек впоследствии… Впервые за много десятилетий королем Польши стал поляк, причем образованный, прогрессивный, который хорошо изучил английский парламент. Сколько полезного мог бы сделать для своей страны, а превратился для неё… Ну, вот все три раздела Польши пришлись на его правление. И в конце концов, забегая вперед скажем, что он же и отрекся от престола. Как с удовольствием злопыхательски говорил в последствии товарищ Сталин, с тех пор как Польша доказала свою несостоятельность как государство, ну что нам еще осталось? Взять да и поделить там всё. Так вот история Германии, кстати. Так вот. А поначалу ничто не предвещало беды. Ну, то есть вот напомним, что роман Екатерины с ним-то был ещё в 1756 году, когда еще была жива Елизавета Петровна, там родился наследник, и наследника у Екатерины отобрали, отослали ее первую… 1-ю большую любовь – Салтыкова. И тут вот где-то Понятовский, красавец, образованный.
В. Дымарский
―
Да, да.
М. Кузахметов
―
Закрутился у них там с Екатериной роман. И, судя по всему, десятилетиями она это помнила, когда они даже уже оба были, в общем-то, пенсионерами, а как-то вот старая любовь, наверное, давала о себе знать, потому что язык общий находили, в общем, десятилетиями. Так вот Петербург-то пришлось Понятовскому покинуть впоследствии из-за всех странных историй. Ну, там мы рассказывали тоже, дипломаты же не церемонились и всем давали денег, а всё у них брали денег для пользы дела, но после очередного скандала Уильямс Петербург покинул, вместе с ним и Понятовский. Но связь какая-то у Екатерины с ним осталась, потому что когда умер Август III, это уже Екатерина правила, это 1764 год, избирать надо нового короля в Польше. А там выборы короля. Вообще потрясающая история, причём тоже надо напомнить это драматическая вообще ситуация, когда знаменитое это liberum veto, когда голосование должно быть не большинством голосов, а 100 процентов должны проголосовать.
В. Дымарский
―
Консенсус полный.
М. Кузахметов
―
Консенсус. И получалось, что это… Ну, если хоть один человек против, соответственно все, решение не принято. Но в реальности это была не свобода волеизъявления, а бесконечные спекуляции и грязный торг, что вот не заплатите, буду против. Ну, я упрощаю, конечно. Но примерно так все и было. Когда все это… все эти выборы короля могли там затянуться на годы и закончиться все равно ничем. А еще же все гордые. Вот как у нас говорят там, заносчивые. Да? Там с гонором поляки. И чуть что там за саблю хватаются. Так вот. Ну, там система была вообще отработанная для России. Просто входят на территорию суверенной Польши сразу там 7 тысяч русских солдат, приближаются к Варшаве и стоят там на всякий случай. А вдруг пригодятся. Ну, и, конечно, в таких условиях там и избрание происходило короля гораздо более быстро, как-то понадежнее. И вот это был как раз тот случай, когда мы сажаем своего человека на трон, а он наш надежный… Старая любовь опять-таки. Мы ж ему поможем там, если что. Вообще там тоже вот любопытная в истории Польши вся ситуация дальнейшего и предшествующего противостояния независимой и серьезно… То есть они искренне считают, и трудно не согласиться, многострадальной Польши, которая оказалась между кем? Между агрессивной Пруссией, агрессивной Австрией…
В. Дымарский
―
Австрией и Россией.
М. Кузахметов
―
… и агрессивной Россией. И каждая из этих стран вела агрессивные завоевательные войны и экспансию. И вот Польша между 3-х… И парадоксально, что и у Австрии, и у Пруссии, и у России на гербах черные орлы, причем у Австрии и России еще и двуглавые. А у Польши тоже орел, но белый. И вот это вот драматическая такая коллизия, когда один несчастный белый орел, а против него три чёрных. Ну, так и назвалось: Союз трех черных орлов, потому что потрясающим образом… Тоже напомним, ведь в Семилетнюю войну там… и до Семилетней войны и Пруссия, и Австрия воевали там, убивали тысячи солдат в борьбе там за Силезию. Потом в Семилетней войне убивали там в кровопролитнейших сражениях русские против прусских. Вообще ни за что. Непонятно почему. А тут вдруг так раз как-то по-хорошему мирно договаривались. Так вот избирается Станислав Понятовский, или Станѝслав по-польски, королем, и тут же начинает в принципе хорошие, полезные, прогрессивные реформы в борьбе с какими-то пережитками феодализма. Ну, например, там… Там же как у нас всегда с удовольствием говорили, что не польский магнат, то такой самостоятельный феодал. Никто мне не указ. В своих землях как хочу, так и управляю. Ну, примерно так и было. И что делает, причём сравнительно так гуманно, деликатно? Например, Понятовский запрещает местные пошлины какие-то, что это ненормально, когда на территории одного государства какой-нибудь там местный феодал за проезд по своей земле взимает какие-то деньги. Ну, уж парализует это всё экономику. Или, например, он так всерьёз начал бороться вот с этим проклятым наследием liberum veto, что должны голосования проходить большинством. А мы, кстати, еще должны напомнить, что в Польше было очень сильное местное самоуправление. Это ж были города, ну, там Гданьск, например, – да? – Данциг. Ну, пусть они там населены в основном были, может быть, и немцами, но входили в состав Польши. Это реальное самоуправление. Мы напомним, что в России самоуправление закончилось с уничтожением Великого Новгорода, с убийством тысяч людей и… и…
В. Дымарский
―
И с тех пор толком не возобновилось…
М. Кузахметов
―
… и с депортацией всех, кто там выжил и заселением города совершенно другими людьми. И всё. И ни о каком самоуправлении с тех пор речь не шла. А тут…
В. Дымарский
―
Там… Нет. Ну…
М. Кузахметов
―
Ну, к несчастью, ну, в европейском понимании не шла…
В. Дымарский
―
… уже все-таки…
М. Кузахметов
―
Ну, так… Ну, так иногда, может, собирались выбрать царя. Да. Удавалось договариваться. Но больше никакие вопросы… Еще раз напомним, даже Екатерина пыталась какое-то самоуправление вести. И что… С чего они начали? Долго обсуждали, каким титулом из благодарности императрицу наградить. И она стала Великий еще до того, как собственно какие-то там деяния совершила. Ну, так вот. Вот это liberum veto там пытается Станислав Понятовский постепенно там на уровне местных сеймиков запретить, депутатов же выбирают где-то на местах, чтобы там хотя бы для начала не большинством голосовали. И все это Екатерине уже и не нравится. Что он там себе… Что он там о себе этот думает, мой бывший там фаворит?! И начинается вмешательство такое вот по нынешним меркам неслыханное. Приезжает Репнин от Екатерины. Так. Что вы тут, в общем, устроили? Давайте проводите сейм, и вот… вот то, что нам нужно, например, в наших российских… российских интересах… Это, кстати, вот очередной… в очередной раз там мы хотим, чтоб уравняли, например, в правах православных и католиков. Ну, тут можно поляков упрекнуть. Это правда, что православные были… Вообще не имели никаких прав. Вот таким удивительным образом. Местные сеймы самоуправления, дворяне независимые. А вот если православный, то всё, не человек. Ну, протестантов, может, поменьше притесняли. Ну, не говоря уж вообще о судьбе иудеев, которых на территории Польши было больше миллиона, кстати, которые вообще там жили просто без надежды даже на какие-то права там, как-то их вскользь там упоминали. Так вот…
В. Дымарский
―
Знаете, Максим, знаете, что на всякий случай всё-таки напомним нашим слушателям, что когда мы говорим Польша, – да? – это немножко такое упрощение, что вообще это Речь… Речь Посполитая…
М. Кузахметов
―
Посполитая. Да. Что это…
В. Дымарский
―
Да, что это Речь… Поскольку еще здесь очень, кстати говоря, внимательно следят и польские наши там коллеги и…
М. Кузахметов
―
Ну, да.
В. Дымарский
―
… дипломаты.
М. Кузахметов
―
Давайте поясним.
В. Дымарский
―
Давайте поясним, что это Речь Посполитая называется государство.
М. Кузахметов
―
А это значит…
В. Дымарский
―
Да?
М. Кузахметов
―
… что это вся Литва…
В. Дымарский
―
… что это два… Фактически такое федеральное государство, состоящее из двух частей – да? – Польского королевства и Литовского княжества, Великого княжества Литовского.
М. Кузахметов
―
А еще – да, – в их состав входит вся нынешняя южная Латвия, практически вся Белоруссия и примерно половина Украины.
В. Дымарский
―
Да, да.
М. Кузахметов
―
Нынешней. Да. И это всё…
В. Дымарский
―
И это была… Это очень мощное европейское образование государственное.
М. Кузахметов
―
По территории – да. Но внутри, конечно…
В. Дымарский
―
Но внутри… Да.
М. Кузахметов
―
При всём вот этом потрясающем польском патриотизме. Ну, там потом упомянем. Так вот. А происходит это в 1767 году уже. А Репнин просто не церемонится с депутатами, если кто-то не согласен, не дай Бог, тут же приходят русские солдаты, арестовывают и ссылают человека в Калугу, например, даже не в Польше, не в Речи Посполитой, а вот туда подальше. И в принципе добивается вот при поддержке штыков своих Репнин нужного ему результата. Там осторожную политика ведет Понятовский, но, наверное, предчувствовал он, чем всё это сопротивление может рано или поздно закончиться, пытался как-то по-хорошему договориться, но видно было, что не осталось у поляков шансов с тех пор как Россия, Австрия и Пруссия объединились против этого государства.
В. Дымарский
―
Но они же объединились тоже собственно… Там был некий шантаж все-таки по отношению, я имею в виду, к России.
М. Кузахметов
―
Ну… Ну, давайте подробнее расскажем.
В. Дымарский
―
Да…
М. Кузахметов
―
Шантаж был весьма условным. Начинается…
В. Дымарский
―
… ребята, или мы делим, или войной идем на вас.
М. Кузахметов
―
Конечно, не всем в Польше все, что происходило, нравилось. Вот это безобразное вмешательство. Конечно, собирались там поляки, совершенно искренне говорили: «Да что это такое? Почему мы терпим вот всё вот это вот безобразие?! Да пора уже нам вспомнить о величии нашей Родины, объединить вот всех патриотов и изгнать вот этого Репнина чертового, который тут на нашей земле всё по-своему самоуправством занимается». И в конце концов так называемая Барская конфедерация – да? – вот собрались… Ну, для россиян это смутьяны, для… Ну, с точки зрения Екатерины II. Ну, для поляков, понятно, патриоты, потому что они реально за независимость выступали. Мы сами в Польше должны решать свои дела, без вмешательства посторонних сил. Ну, по сути началось восстание. Ну, дальше вот, конечно, всё… всё сложнее, чем вот выглядит, когда собрались патриоты и борются за независимость. Конечно же, не так, потому что были сторонники… Ну, еще раз повторимся, Польша не моноэтническое государство на том этапе было. Это сейчас в Польше 99 процентов поляки и всё, а тогда меньше половины было поляков, а все остальные – это вот литвины или белорусы, ну, или литовцы, а в том числе и множество немцев, а ещё у украинцев, бесправных причём, потому что права-то формально были все у польской этой шляхты. Так вот реального единства не получается. А еще множество поляков, ну, в том числе и сам Понятовский, вот он не встает тут же вот на сторону вот этой же Барской конфедерации, начинается противоречие. И тут тоже надо упомянуть, что поляки вообще… десятилетиями вообще надеялись на помощь Франции. Еще когда-то там… Мы помним, – да? – там был некоторое время француз польским королем. Недолго, правда, продолжалось. Он содрогнулся от того, что в Варшаве увидел и сбежал. Ну, так вот. Но связи эти были исторические. И французы искренне… Ну, не искренне там, может быть, может на зло, а кто-то из французов и искренне, кто-то пытался там вмешаться в польские дела, потому что впоследствии туда приехал выдающийся военачальник Дюмурье – да? – Шарль, там и много, чем пытался помочь. Ну, так вот. Но в реальности вплоть до пришествия Наполеона ничем Франция так Польше и не помогла. Но на кого они обратили внимание, мы подробно расскажем. Тогда уже там Османская империя. Вот тут-то, конечно, это отчаяние, наверное, уже какое-то было искать помощи у турок в борьбе с Россией, тем более что это противостояние у поляков-то не менее продолжительное и кровавое было с Османской империей, чем у России, и лучше бы, может, действовали даже когда-то заодно, потому что мы рассказывали, сейчас не будем погружаться, не получилось ничего. В принципе Польша в какой-то степени и спровоцировала этот уже конфликт и даже дальнейший первый раздел Польши, потому что тоже произошло неслыханное событие: Россия вела практически две войны, да еще мы рассказывали, там еще и восстание началось, и все закончились для Екатерины II исключительно успехом. И турок одолели, и Польшу… подавили восстание в крови. Кстати, можем даже упомянуть, что свой генеральский чин, о котором он так давно мечтал, Александр Васильевич Суворов получил именно в Польше.
В. Дымраский
―
В Польше. Да.
М. Кузахметов
―
Да. Вот за успехи в борьбе…
В. Дымарский
―
С восстанием.
М. Кузахметов
―
… со смутьянами.
В. Дымарский
―
Со смутьянами.
М. Кузахметов
―
Как их и воспринимают.
В. Дымарский
―
… вот за подавление восстания получил…
М. Кузахметов
―
Ну, в последствии там еще не раз получал всякие награда за Польшу, но 1-й – да, – вот чин генерал-майора он получил за небольшой бой под Ореховым…
В. Дымарский
―
Звезду Александру Васильевичу.
М. Кузахметов
―
Ну, там он не церемонился, когда просил себе наград, там совершенно искренне писал, там, матушка Екатерина, вот у меня всё есть, а вот такой ещё нет. Ну, как же так?! Или почему это все в чинах там, а меня обошли? Да. Не… не стеснялся спросить для себя лишнюю награду. Ну, в общем, утопили восстание, если на первом этапе и не в крови, то реально подавили. Даже писали так снисходительно: разогнали смутьянов. То есть вот не пришлось там участвовать в каких-то кровопролитных, кошмарных, кровавых сражениях. И прибыл вот, в 1770-м поляки уже позвали профессионала вроде бы, вот этого Дюмурье. Это тоже колоритнейший персонаж, такой военный авантюрист, которому просто надо было непременно воевать. Там любопытно, что он мог, например, предлагать Генуи планы по завоеванию Корсики, корсиканцам планы по борьбе с Генуей, а потом в Париже те же самые планы, ну, давайте там завоюем и то, и другое, или там наоборот поможем приобрести независимость. И тут вот Польша. Тут ему говорят: «Будь у нас тут генералом. Командуй. Доверимся тебе». Но не повезло, в общем, этому Дюмурье. Он в последствии во время французской революции уже там был кумиром поляков. В общем, и он был в итоге разгромлен, разбит, причем Суворовым разбит. Вернулся в свою Францию там дожидаться своего звездного часа во время французской революции. Кончил, кстати, свои дни-то в Лондоне Дюмурье, а… а начинал свою военную карьеру, воюя с англичанами в Семилетнюю войну. Вот какие бывают парадоксы. В Англии, в общем, убежище всегда проще найти.
В. Дымарский
―
Ну… ну, получается так, что Австрия и Пруссия остались недовольны этим, что слишком уж усилилась Россия, да?
М. Кузахметов
―
Ну, вот это всегда так говорят, вот пытаясь…
В. Дымарский
―
Я… я рассказываю учебник истории.
М. Кузахметов
―
Вот это все в учебниках истории. В реальности вот, чтоб сидели где-то в Вене или в Берлине: «Как бы там Россия не усилилась…» Ну, там был миллион разных обстоятельств. И то, что они умудрились договориться – это случай вообще уникальный там, потому что до конца там каждый же себе присваивает потом эти мирные инициативы по мирному разделу Польши, наверное, пересекалась там сразу система интересов. Мы же еще раз упомянем, и Австрия, и Пруссии до этого, незадолго до этого вели кровопролитнейшие битвы, и Силезию Пруссия отобрала у Австрии. А Россия с Пруссией точно так же… Цорндорфское, кунерсдорфское… Там по колено в крови стояли солдаты. И вдруг договариваются. Как так могло получиться? Ну, вот так вот получилось. И вот мы подходим к первому разделу Польши…
В. Дымарский
―
Только Польша всех объединяет.
М. Кузахметов
―
Нет, они там долго причитали: «Да нам досталась всё не то, на что мы рассчитывали. А австрийцам вообще не за что там всё это. С какой стати мы ещё с австрийцами должны делиться там южными частями Польши? А это всё Пруссия, им нужнее, чтобы как-то компенсировать обиды Австрии за Силезию. А России досталась территория хоть и побольше да самая бедная с этими нищими белорусами. А австрийцам достались богатые шахты. А пруссам достались там вообще эти торговые пути». Как раз фактически Польшу-то изолировали от Балтийского моря. А мы знаем по истории России, как это важно, как борьба за выход к морю. Да что же это такое?! Ну, в общем, договорились в тихую. Договорились в Петербурге опять-таки под внимательным присмотром Екатерины тут. Ну, явно нашли как-то общий язык, как бы они потом не прочитали, они, в общем, потом всё ещё раз себе компенсировали при последующих разделах, потому что случилось неслыханное: договорились, подавив это восстание Барской конфедерации, причём там тоже происходили потрясающие вещи. Поляки очень сопротивлялись ведь много где, до последнего солдата, и проиграли вообще везде. Получается, что, например, Суворов взял краковский замок меньшим числом, чем там был внутри французский гарнизон из профессиональных солдат. Как казалось бы, сейчас придут профессионалы и наконец-таки помогут нам. Не получилось ничего. Но соглашение изначально было секретным. То есть поляки вообще ничего не знали. Договорились в тихую там сначала Фридрих II с Екатериной II, а потом еще и с австрийским императором договорились. Мы рассказывали про Франца – да, – Иосифа, который там потом в Крым съездил.
В. Дымарский
―
В Крым съездил. Да.
М. Кузахметов
―
В общем, договорились по-хорошему. И одновременно в Польшу входят с 3-х сторон войска русские, прусские и австрийские и останавливаются на заранее оговоренных рубежах. Ну, там не было шансов, конечно же, у поляков. Польша… Ой, Австрия там чуть позже присоединилась. Непонятно даже, как это… с какой скоростью они успевали общаться. Ведь это же не по телефону там созвониться, не на самолете быстренько прилететь. Это ж несколько дней курьер едет. В общем, договорились. И тоже вот приведем в пример. Ну, в принципе Екатерина рассматривала это всё… Это наша земля-то. Что мы там вернули себе то, что всегда там было нашим. Это Екатерина II, немка. Да? А вот, например, со стороны Пруссии или Германии это выглядело не совсем так. И если части земель, ну, например, Мариенбург – это старинные владения Тевтонского ордена еще как-то можно было считать Пруссией, то другие города в так называемой в армии, они вообще были чисто польскими. Тут вот Фридрих II проявляет вообще неслыханную заботу о вновь присоединенных землях. Он заставляет, например, прусских принцев, у него-то ни было наследников, а это его там другая родня, это Гогенцоллернов учить польский язык, например, или выписывает на эти земли побольше ксёндзов, школы устраивает католические только, чтобы все его новые граждане были довольны. Но мы рассказывали, что вообще в Пруссии была потрясающая свобода вероисповедания, например, не для всех стран понятная даже. А вот для поляков, которые сами там за свою католичество цеплялись там на смерть, искренне вообще негодовали, с какой стати мы, католики, должны терпеть… должны уравнивать в правах православных. Пусть в католичество переходят. Тогда и приобретут все права. Ну, Россия прикрывалась заботой о православных, а потом присоединив польские территории, что ввела? Черту оседлости для иудеев. Тут не вообще ни о какой вера… ни о какой свободе вероисповедания речь не шла. Но это там уже чуть позже всё происходило, а поначалу договорились. И ничего не произошло. Вот не то, чтобы там поднялось какое-то восстание там, объединились тут же все поляки, забыли о прежних распрях. Да что ж такое?!
В. Дымарский
―
И даже легко потеряли все. Да?
М. Кузахметов
―
По началу да. И ведь остался король…
В. Дымарский
―
А потеряли… а потеряли ведь очень много.
М. Кузахметов
―
По началу… Ну, по территории выглядит…
В. Дымарский
―
… ну, по 1-му разделу очень много.
М. Кузахметов
―
Территория была такая большая у Польши, что вот это вот примерно половина нынешней Белоруссии…
В. Дымарский
―
… 380 тысяч квадратных километров с населением 4 миллиона человек.
М. Кузахметов
―
А было больше миллиона. Поэтому потеряли. По началу было болезненно, обидно, но это была в основном еще не историческая Польша все-таки. Ну, на юге там больше Польша, а вот на западе и на севере, и тоже вот упомянем…
В. Дымарский
―
… и после всех разделов, после того, как себе забрала Австрия свое, Пруссия свое, Россия свое, все-таки Польша как Польша еще оставалась?
М. Кузахметов
―
Ну, еще как оставалась. Вообще примерно, ну, без нынешних западных территорий примерно в своих нынешних границах оставалась Польша на том этапе. И все тот же король Станислав Понятовский, который… Что вот он может поделать? Если мы дальше будем оказывать сопротивление, еще отберут. И он оказался в принципе прав.
В. Дымарский
―
… прав. Да.
М. Кузахметов
―
Потому, что в глазах патриотов – предатель. Должен был возглавить сопротивление, уехать в эмиграцию, уйти там в партизаны, наверное, король. Это же поляк. Это не какой-то там саксонский курфюрст, который там своими делами занимается. Но нужно же как-то это всё легитимизировать, как называется. Это не просто взяли там, отобрали, объявили о присоединении к своим территориям. А когда объединились в своих интересах Пруссия, Австрия и Россия, то уже трудно было рассчитывать на вмешательство Англии или Франции. Во Франции там вообще вот-вот уже должна была разразится революция. Там всем было не до того. Но тем не менее озаботилась Россия тем, что так, вы должны поляки теперь собраться, на свой сейм и признать то, что у вас отобрали эти территории. И тут происходит тоже потрясающее событие. Россия вмешивается так, что… Там же liberum veto. То есть если хоть один депутат будет против, то не получится. Нет, тут liberum veto не надо подключать. Это как Россия цеплялась за это правило, а теперь настаивает, чтобы его не использовали, и навязывая большинство, нужно… Ну, там опять вмешательство, конечно, ну, и по нынешней истории знакомое. Собираются лояльные депутаты под дулами ружей, на штыках русских, и голосуют так, как надо…
В. Дымарский
―
… зелёные человечки…
М. Кузахметов
―
Зеленые миролюбивые человечки. И признает и в том числе и польский король, подтверждает, что да теперь… теперь у нас польское государство стало поменьше. Что же мы можем поделать? Но так будет всем нам лучше. Да и вообще-то, ну, и земли были не совсем там наши. Что нам… Отторгли у нас территории с православными, ну, и слава тебе, Господи.
В. Дымарский
―
Вот так была впервые – да? – разделена Польша, Речь Посполитая. Мы сейчас сделаем перерыв на выпуск новостей, после чего продолжим нашу программу и узнаем, что это не последний раздел Польши.**********
В. Дымарский
―
Еще раз добрый вечер! Программа «Всё так плюс». Максим Кузахметов продолжает нам рассказывать о династии Романовых, более конкретно о деяниях Екатерины II. Меня зовут Виталий Дымарский. Мы остановились перед выпуском новостей на 1-м разделе Польши, Речи Посполитой, если быть более точным. И на этом, собственно на этом первом разделе несчастья этой несчастной, извините за тавтологию, страны не закончились.
М. Кузахметов
―
А у власти все тот же король.
В. Дымарский
―
У власти все тот же король Понятовский…
М. Кузахметов
―
… Понятовский.
В. Дымарский
―
А в России все та же императрица Екатерина…
М. Кузахметов
―
А когда-то они были – да, – необыкновенно близки, что тоже вот…
В. Дымарский
―
Ну, они и сейчас, в общем-то, я имею в виду…
М. Кузахметов
―
Сейчас они тоже объединились.
В. Дымарский
―
Они тоже объединились, и нельзя сказать, что… Ну, нормально, в общем.
М. Кузахметов
―
И они сравнительно уважаемые оба на своих исторических родинах. Поэтому никто их анафеме не предал. Ну, так вот мы остановились на том, что Польша-то разделена. Заставили поляков правдами и неправдами с помощью миролюбивых человечков признать этот раздел. Но надо жить дальше. И дальше вот происходит такой многократно повторяемый парадокс, что военные поражения, они же в значительной степени отрезвляют. Вот Польша, например, такой же яркий пример любопытный. Ну, мы уже упоминали, например, Швецию, которая после вроде бы катастроф и нескольких поражений перешла к процветанию. Да и в России, дальше потом будем рассказывать, вот поражение в Крымской войне, как оно отрезвило, и какие начались там прогрессивные реформы. Так вот и тут наконец-то Станислав Понятовский может заняться реальными полезными реформами, в том числе, ну, с этим пресловутым проклятием с liberum veto, с денежной реформой, с образованием. Ну, реально происходят прогрессивные реформы, настоящие прогрессивные реформы, которые позволяют значительно улучшить, например, бюджет страны, в том числе и такое дело: резко сократить армию. Это же бессмысленные по сути-то расходы. Казалось бы, какое преступление! Нас только что разделили, а мы ещё и армию сокращаем. А результат за последующие 15 лет впечатляющий. Доходы у бюджета… Ну, там еще сам по себе Станислав Понятовский был человек образованный, там много сделал для украшения в том числе и Варшавы, но не забыла там и о личной жизни. Там отдельная история. Не был он таким уж однолюбом, чтоб только по Екатерине II скучать. Но так вот и дальше опять-таки как… как всегда в таких случаях проходит какое-то время. Реванш. Да что же мы всё это терпим?! А мы же говорили там, тем не менее функционирует ещё какое-то подобие республики, собирается сейм там очередной. И вот там это так называемый длинный сейм. Вот у нас всё стабилизировалось, вот мы всё улучшили, встали с колен, можно сказать. Так доколе мы будем терпеть этих чертовых оккупантов?! Вернем наши… наше былое величие, наши священные земли, завоеванные потом и кровью наших дедов там в Белоруссии или там в Подолии да и в той же Пруссии, вспомним там о победах при Грюнвальде. Так вот Станислав Понятовский, как мог, сопротивлялся, но с патриотами сложно что-то делать. А главное, что всё изменилось вообще в Европе. Ведь во Франции революция. Происходят неслыханные вещи. Казнят короля несчастного Людовика…
В. Дымарский
―
Людовика.
М. Кузахметов
―
Да, Людовика XIV. Да потому, что вообще нам не нужны короли. Людовика XVI.
В. Дымарский
―
XVI.
М. Кузахметов
―
XVI. Да. Зачем нам…
В. Дымарский
―
Вы уж прям как Путин…
М. Кузахметов
―
Простите, простите. Простите за оговорку. XVI. Зачем нам короли? У нас будет республика. И вот тут вот уже Понятовский в такой двусмысленный роли, мало того, что королей избирают, так еще все эти модные просто вот течения: а зачем нам вообще короли? Да с какой стати мы должны там с ним считаться? А еще вот исторически как-то вот нравилась полякам Франция. И Франция всегда как-то идейно поддерживала стремление поляков к независимости. Ну, опять-таки центр культуры. И приходит еще одно важное событие, которое вдохновляет патриотов: Россия начинает новую войну с Турцией. Ну, и никто не учится на своих ошибках, и кажется, что, ну, на этот-то раз, ну, уж сейчас-то, пока там все русские силы на юге, там вот в этих тяжелейших боях, ну, как они там будут брать все эти неприступные турецкие крепости, а мы теперь-то заручимся поддержкой, мы не будем повторять прежние ошибки, мы не дадим объединиться Пруссии, России и Австрии, мы заключим договор с Пруссией, чтоб они не объединились, и тут-то вот мы наконец-таки вернемся к самостоятельному к нашему прошлому польском величию. В общем, Понятовского никто не слушает. Депутаты в сейме голосуют, кстати. Голосуют за то, чтобы отказаться от – ну, как это деликатно там называлось? – покровительства российского. В общем, жить своей жизнью. Хватит там решать вопросы внешней политики за нас в Петербурге. Будем всё делать сами. И не пригодилась ничего, к несчастью. Была принята Конституция, кстати, прогрессивная тоже в 1791 году…
В. Дымарский: В 91
―
м году…
М. Кузахметов
―
… уже. Да? Но это всё опять-таки на фоне модных веяний там из Франции. Наконец-таки ликвидирован этот liberum veto, введены сравнительно равные права не только для дворян, но, например, и для граждан там. И озаботились там облегчением положения крестьян. Ну, то есть вот либералы правильные вещи как будто бы делают, но тем не менее, во-первых, опять-таки не было такого вот единства. Собралась новая конфедерация. У поляков все это быстро происходит. Так называемая…
В. Дымарский
―
Тарговицкая.
М. Кузахметов
―
… тарговицкая. Да. Когда феодалы или магнаты, как у нас говорят, недовольные тем, что их лишают каких-то былых привилегий, былых прав, вспоминают о том, что наши деды столетиями правили в этой стране, решали там всё по-своему, не у каких там простолюдинов не спрашивали. И как это вообще можно там?! Какая там республика?! Мы сами себе там маленькие корольки в своих владениях. А чтобы навести порядок с этими смутьянами, нашими, своими польскими, мы опять-таки и кого попросим? У Екатерины попросим, чтобы она вмешалась, прислала нам кого-нибудь Суворова, и он разогнал всех этих чертовых якобинцев. А там реально вот такая мода просто можно даже сказать на якобинство, на то, чтобы вот собрались, чтобы равные сословия были. Там ещё такая была специфическая история, что в польском сейме и вообще в польском местном самоуправлении огромную роль играли католики, ну, местные епископы. Почему, казалась бы? С какой стати? Пусть занимаются своими церковными делами. Пора уже отделить церковь от государства. Вот какие крамольные речи зазвучали в католической Польше. Ну, и всё это приводит к неизбежному. Екатерина-то II не собирается этого терпеть. И опять-таки Екатерина совершенно уверена в себе, потому что Екатерина на каком-то этапе воюет уже не просто на два фронта с восставшей Польшей и с Турцией, а ещё мы рассказывали в одной из передач, еще и со Швецией. И сходит с рук всё. Что значит потрясающе, конечно, чтоб можно было воевать на севере, на западе и на юге, и везде закончить благополучно. Но тут кошмарная, конечно, ошибка поляков – это доверие к Пруссии, потому что Гогенцоллерны, на словах согласившись, что да, больше не допустим, все поддержим, конечно, конечно… А там же торг еще такой специфический идет. Вы нам помогите с Россией справится, а мы за это вам уступим еще земли. А это же старинный тоже вопрос, актуальный для Пруссии, пока ее вовсе не ликвидировали, что вот владения Пруссии – это одно, ну, это вот нынешние там – да? – Калининградская, например, область, а Берлин – другое. А между ними какие-то непонятные польские владения. Хорошо бы их тоже вот прибрать к рукам. В ту… В ту эпоху, кстати, например, Гданьск еще, Данциг оставался там по договорённостям еще независимым городом, хотя и в основном населен был немцами. Да и Гданьск бы нам. Ну, хорошо. Забирайте Гданьск, только помогите с Россией справиться. И обманули поляков безобразно. 2-й раздел, кстати, прошел без Австрии, к негодованию австрийцев, уже даже их не позвали. Там разделили между собой в очередной раз. Пруссия ничем не помогла. Состоялся 2-й раздел, причём опять-таки бесцеремонно, без всяких там каких-то лишних телодвижений. Франции ничем помочь не могла, воевала там. Дюмурье… Дюмурье там опять-таки, которого мы уже упоминали, пригодился…
В. Дымарский
―
Нет, ну, все-таки я бы с Вами поспорил. Все-таки церемония-то как раз была. Да?
М. Кузахметов
―
Ну, были там…
В. Дымарский
―
Ну, что они без церемонии?
М. Кузахметов
―
… такие.
В. Дымарский
―
Ну, да. Ну, сейм все-таки собрался, и сейм принимал решение…
М. Кузахметов
―
Знаем мы, как эти сеймы собираются…
В. Дымарский
―
О, да.
М. Кузахметов
―
… под прицелом солдат, и как они принимают решение о том, что да, всё признаем.
В. Дымарский
―
Ну, да, это где-то в Гродненском замке всё это происходило.
М. Кузахметов
―
Да, под контролем…
В. Дымарский
―
И весь замок… И весь замок был полон русскими солдатами.
М. Кузахметов
―
Привезли депутатов…
В. Дымарский
―
Зелеными человечками…
М. Кузахметов
―
Привезли депутатов просто принудительно. Там же, ну, да, как поляки, как могли, сопротивлялись. Они просто вот должны прислать депутата – да? – от какого-то воеводства, а они не присылают и вообще не хотят его избирать, потому что знают, зачем сейчас нужен депутат. Ничего. Приезжает и в воеводство отряд гренадеров там, выволакивает кого-нибудь депутата там, бывшего там или нужного, тащит его, куда надо, и давай голосуй по-хорошему, или в ссылку отправишься в Сибирь. Сколько там поляков в итоге в Сибири-то оказалось за своенравие такое. Так вот, ну, 2-й, он получился практически самым таким безобидным – что ли? – с кровопролитием… Практически вообще никакого кровопролития не было. Взяли да и договорились. Чего они там о себе возомнили? Конституцию приняли. Да сейчас мы там с помощью одного парашютно-десантного полка… И все сошло с рук. Грубо говоря, опять Екатерина II и Фридрих II договорились по-тихому, отторгли себе еще большие территории на севере и на востоке Польши. Тут вот произошло такое очень серьезное событие. Мы вскользь упоминали. К России отошли огромные территории, ну, это уже нынешняя…
В. Дымарский
―
Извините, пожалуйста, возвращаясь к сейму, там замечательно голосование прошло. Знаете, да? Там все молчали же. Когда спросили: «Ваше мнение?», все молчат. Тогда… Ну, молчание – знак согласия.
М. Кузахметов
―
Ну, примерно так. Да.
В. Дымарский
―
И поэтому, значит, сегодняшний…
М. Кузахметов
―
Конечно, все это преступно было даже по временам той эпохи, все вот эти вот решения. И, кстати, конечно, это бомба замедленного действия. Это всё выглядит так, ну, ничего, худо-бедно как-то проголосовали, смерились, всё. Теперь всё наше. Ну, конечно, нет. Это же было и не добровольно, не по-хорошему, а принудительно, насильственно. И следующее восстание не… не пришлось ждать 20 лет, как оно вспыхнуло. Сейчас доберемся. А на том этапе казалась прекрасно. И вот тут вот любопытнейшее обстоятельство: присоединены вновь к России огромные территории. Это вот в основном всё уже нынешняя западная Белоруссия, северная Украина, населенные преимущественно, кстати, православными. А ещё там проживало более миллиона евреев. И вот Екатерина, которая так ратовала… Екатерина II так ратовала за диссидентов, за уравнение в правах всех! Что делает… Ещё… Ещё заранее в 1791 году? Вот именно при Екатерине произошло вообще такое мрачное средневековое событие: была введена черта осёдлости. То есть человек иудейского вероисповедания не имел права покидать оговоренную территорию. А ограничения были потрясающие. Это не просто какая-то вот резервация. Им было запрещено жить в городах практически везде. Им было запрещено заниматься сельским хозяйством. Были исключительные ограничения – так называемые местечки, где люди в нечеловеческих условиях существовали десятилетиями. Это вообще жуть. И всё это кто проводит в жизнь? Просвещенная Екатерина II, женщина, которая, придя к власти, говорила, что главная ее цель – это благополучие моих подданных. И вот с новым подданными… Но там, правда, была… Было оговорено одно важное обстоятельство: все ограничения снимались, как только иудей переходил соответственно в православие. Ну, для русских в православие там… Ну, неважно. В общем, ставился христианином. И сразу же всё менялось. Тут тоже забегая вперёд, не все в современном Израиле, например, Екатерину II упрекают, говорят: «Так она же помогла сохранить эту идентичность». А то вот…
В. Дымарский
―
Да.
М. Кузахметов
―
… во Франции уравняли в правах. И что? И всё. И исчезло вообще вот это вот единое там какое-то понимание французской еврейской общины. Кто стал потом во главе сионизма? Выходцы вот именно из этих областей, которых там вот десятилетиями держали в страхе. Они сохранили связь со своим историческим народом. Ну, это неважно, в общем. Конечно, и по современным меркам того времени это было потрясающее притеснение. Присоединили вот еще одну территорию, а что с ней дальше делать, непонятно, потому что Екатерина-то, не церемонясь, тут же крепостное право, тут же все ограничения, тут же по сути рабство вводится для людей, у которых было хоть какое-то самоуправление. Да еще и, как мы еще раз упоминали, это, конечно, бомба замедленного действия, потому что буквально через пару лет вспыхнуло одно из самых серьезных и знаменитых восстаний. У нас оно называется по имени своего предводителя…
В. Дымарский
―
Костюшко.
М. Кузахметов
―
Восстание Костюшко. Да. Ну, сейчас деликатно называется русско-польская война, хотя война такая была односторонняя. Тут тоже парадокс, конечно же, потому что при советской власти Костюшко полюбили. У нас тут в Петербурге целая улица есть имени Тадеуша Костюшко.
В. Дымарский
―
Они, по-моему, везде есть…
М. Кузахметов
―
Ну, почему-то да, что он с царизмом боролся, хотя он вообще боролся за независимость Польши, а вовсе не с царизмом в таком в традиционном понимании. Но у него какая главная заслуга? Что он уже открыто говорил: «Не надо нам никакого короля. Хватит. У нас будет республика». Ну, и для лицемерных большевиков, которые уверяли, что у них-то на самом деле, конечно же, республика, а никакая не монархия с этим диктатором Сталина во главе, в общем, Костюшко был…
В. Дымарский
―
Он был борец… Он был борец с монархией.
М. Кузахметов
―
Ну, у него была хорошая предыстория. Он ездил в Америку. Он помогал американцам бороться за независимость с проклятыми английскими феодалами, – да? – там с английской буржуазией. Потом он вернулся в Европу, потом он опять уезжал в Америку, опять возвращался в Европу. В общем, возглавил восстание Тадеуш Костюшко, который объявил, что короля у нас больше никакого не будет. В Кракове присягнули ему тысячи восторженных почитателей, провозгласили его своим диктатором, поклялись бороться до последней капли крови теперь уже не только с оккупантами и с Пруссией, и Россией, и Австрией, так еще и с собственным королем, этим Понятовским, который предатель, который вместо того, чтоб возглавить сопротивление, два раза уже потворствовал этим проклятым оккупантам. Ну, и опять надежда на Францию, которая теперь сама встала с колен, там республика, обещают, конечно же, помочь…
В. Дымарский
―
Тогда же… Да? Тогда же обнаружили документы, что Понятовский получил деньги…
М. Кузахметов
―
Ну, там…
В. Дымарский
―
… за 2-й раздел Польши.
М. Кузахметов
―
Ну, там не…
В. Дымарский
―
В Варшаве…
М. Кузахметов
―
Не буквально. Там перехватывали письма. Да там…
В. Дымарский
―
… несколько тысяч дукатов вроде Понятовскому было.
М. Кузахметов
―
Да там драматические истории с перехватыванием писем, потому что, ну, конечно, вот, ну, те же магнаты, например, которые пишут там письма в Пруссию – да? – там, например, прусскому королю: срочно пришлите войска, а то тут эти смутьяны страшное задумали, хотят без короля жить. Потом эти письма перехватывают. Потом казнят. Там, кстати, Костюшко осуждал вот эти бессудные казни. Такое началось настоящее якобинство, робеспьерство такое. Чуть что и на гильотину. Чуть что без суда, контрреволюция, церемониться не будем. А казнили причем и духовных лиц. Ну, это опять-таки мода уже тогда была. Хватит нам всю эту духовную власть, будет у нас республика, равноправие, свобода, равенство, братство. Но тут Костюшко правильно говорил, что отшатнется крестьянство…
В. Дымарский
―
Это было под влиянием французов…
М. Кузахметов
―
Ну, конечно, под влиянием французов. Ну, так и по Франции это все утонуло в крови, а к власти пришел диктатор Наполеон и стал императором. Да? И вся эта республика быстро закончилась. Ну, в общем, началось восстание. И тут вот тоже прозевали, конечно же, и русские власти, в том числе ослепленные предыдущими успехами, ослепленные легкостью, с которой все это происходило, потому что поляки смогли начать восстание практически одновременно во многих городах, к нему вполне хорошо подготовиться. А это что? Это значит, например, резня просто русского гарнизона какого-то, совершенно не готового. Ходят там солдаты, офицеры по баллам там где-то, – да? – ухаживают за такими девушками, а ночью приходят в казарму или там по домам, заранее узнав адреса, патриоты польские и всех их режут, вешают, убивают. Там любопытно, что в Варшаве, например, командиром был человек, которого мы уже упоминали, с настоящей русской фамилией Ингельстром. Это человек, который помогал… ну, который был одним из руководителей русской армии в войне со шведами. Да вот тоже со шведской фамилией. И вот он… Но он вот судом сбежал, за что его, кстати, упрекали. Тоже мне командир! Всё прозевал там! Да что же это такое?! В этом якобинстве начинается хаос, начинают резать, вешать, убивать. Но тем не менее… Ну, как я уже упомянул, и поляки тоже совершенно зря рассчитывали и на помощь Франции, ничем она не могла им помочь, потому что в это время там свой был хаос. Это отдельная совершенно история – борьба за власть уже в самой Франции. А Екатерина, как ни в чём ни бывало, II кого отправляет в том числе в Польшу наводить порядок? Ну, не скажем, что конституционный. Александра Васильевича Суворова, знаменитого русского полководца. Такое вот темное пятно в его биографии, которое редко упоминается. А Суворов – верный исполнитель воли монархов. Он стремительными маршами… Ну, в то время там опять-таки также не подгадаешь, с какой скоростью, когда война, где закончится, Россия благополучно заканчивает войну с Турцией. Но, кстати, как говорят, восстание в Польше помешало добиться больших уступок от турецкого султана после героического взятия Измаила, но тем не менее закончилось благополучно, приросла России территориями. Крым этот злосчастный уже никто не оспаривал. Кстати, тоже вот упомянем, присоединили степной Крым, где ничего не растет, и население практически нет – это как-то да, вот это событие. А то, что присоединили огромные территории западной… ну, вообще практически всю Белоруссию – да? – северную Украину с миллионным населением там, ну, это так, тоже мне событие. Ну, так вот. Приходит Суворов, входят с юга опять-таки австрийские войска, с севера – прусские. Но там не было шансов, конечно. Какие бы ни были патриоты, как бы смело не размахивали саблями, как бы героически не защищался Костюшко, 1-м-то он в плен и попал. Кстати, этот несчастный Тадеуш Костюшко раненый, всё честно, не сдался. Причём там запутанно рассказывают, как вот сначала его казаки ограбили, раздели, а потом, слава Богу, опознали и в плен взяли. Или всё-таки… Или всё таки до такого вот преступления не дошло, а вот увидели, что вот это тот самый Костюшко, да ещё якобы там русский командир там перевязал ему раны. Вот какое было офицерское благородство! Причем Костюшко попал в плен, но поляки не смирились, конечно. Это не сломило их сопротивления. Собрались патриоты в Варшаве, и вот этот вот страшный эпизод – штурм Праги. Прага – это вот пригород Варшавы, в котором, ну, конечно, Суворов устроил настоящую резню. Причём в оправдание Суворова как говорили? Ну, а что там с этими поляками? Надо было показать, кто тут хозяин. И Суворов сознательно всё это устроил, чтобы устрашить, и добился своей цели. Ведь когда к нему пришла делегация из Варшавы обсуждать условия капитуляции, хоть какой-нибудь гуманной, потому что, ну, всё, не было уже возможности всерьёз сопротивляться, все бы погибли, а Суворов нарочито принимает делегацию прямо вот на поле боя, прямо среди трупов, потому что больше негде ему, вот чтобы прям среди вот этих вот кошмарных, растерзанных тел обсуждать условия капитуляции людей из Варшавы, с противоположного берега Вислы. Казалось бы, можно было ещё там сопротивляться, но не было шансов уже. И смирились поляки. И тот же несчастный Понятовский… Вот где он-то всё это время был? А его по сути просто захватили в плен русский и отвезли его на собственную территорию в России. И… Ну, там от него уже вообще ничего не зависело, потому что собрали… Там сначала собрались в Петербурге, еще раз договорились. Договорились, в общем, Польшу ликвидировать вовсе. Что мы там вообще оставляем какое-то… какие-то… Ну, пообсуждали еще для приличия. Было одно… Самое любопытное было решение, когда договаривались русские, прусские и австрийские дипломаты, причем все это было под очень серьезным контролем Петербурга. Там же всегда болезненная история: а где собираться? А на нейтральной территории или нет? И тут почти каждый раз все это происходило, как ни удивительно, в Петербурге. Конвенция там была. Там и называлась петербургская о переустройстве Польши. И такое любопытное решение: никто, значит, из монархов не присоединяет к своему титулу «король польский». То есть вот Польшу поделили, и большее ее нет.
В. Дымарский
―
Скромные.
М. Кузахметов
―
Да. Но это же всегда… Мы же знаем, какие… какая титулатура: царь казанский, царь астраханский…
В. Дымарский
―
Как будто ее и не было.
М. Кузахметов
―
… царь сибирский. А тут вот все…
В. Дымарский
―
Как будто ее и не было.
М. Кузахметов
―
Как будто ничего не было, взять и поделить опять-таки с причитаниями, да, конечно, России опять остались самые бедные земли. А эти коварные пруссаки… А кому Варшава-то досталась, которую Суворов с кровищей брал?
В. Дымарский
―
Пруссии.
М. Кузахметов
―
Пруссии. Да. И потом… И русские не забыли это. И потом уже после наполеоновских войн все-таки выторговали Варшаву себе. Ну, там меняя какие-то территории на территории, но на том… на том этапе после 3-го раздела Польши Варшава оказалась в принадлежности Пруссии, о чем теперь вообще невозможно и поверить, и представить. Разделили в очередной раз. Короля больше нет. Вот этот несчастный Понятовский, который в плену в Гродно, пожилой человек уже. Но в принципе его никто не обижал там специально. Екатерина, наверное, помнила, там уж 30 лет прошло – да? – с их романтических отношений, потому что его… его попросили по-хорошему: «Ну, ты отрекись уж от престола. Ну, не надо уже все это лицемерить. Больше никакого королевства у тебя нет. Мы тебя не обидим. Мы тебе компенсируем там что-то». Потому, что еще более любопытно, ну, ладно там Понятовскому, которого привезли в Петербург, там поселили… А невероятная история с Костюшко, который же был в плену. Да? Ведь это же преступник. Это же негодяй, там республиканец, бунтовщик. Но после смерти Екатерины II… Ну, чтоб вот с Костюшко закончить историю. Его же Павел простил и взял с него клятву, что ты, значит, после против России больше никогда выступать не будешь, я тебя отпущу, я человек не злой. Я вот просто свою матушку ненавидел. Будем потом отдельно рассказывать про психологическую драму Павла I. Я тебя отпущу, только пообещай, что больше не будешь против России… И Костюшко пообещал. И ему даже выплатили денег в компенсацию за утраченное им имение. А он, негодяй, уехав во Францию, потом в Филадельфию, написал письмо, что это было всё нечестно, это было под давлением. Я не признаю. Всё равно буду за независимость Польши бороться, но деньги верну, которые вы мне дали. И вернул деньги. Вот какие были церемонии! Потом он не нашел вообще-то общего языка с Наполеоном, долго страдал, потом приветствовал поражение Наполеона. Умершие цари. Такая вот судьба эмигранта. Не худшая, в общем-то.
В. Дымарский
―
Ну, да.
М. Кузахметов
―
Вот. А Понятовский, соответственно он приехал в Петербург, пережил Екатерину, ненадолго, и умер в Петербурге. И тоже, чтобы завершить эту историю, тоже вот любопытная…
В. Дымарский
―
А похоронен он в Петербурге?
М. Кузахметов
―
Он изначально был похоронен в Петербурге на Невском проспекте в католическом соборе. Петербург – это ж вообще тоже уникальное… Прямо на Невском проспекте, пожалуйста, протестанты, пожалуйста, католики, пожалуйста, православные. Повезло, в общем, на каком-то этапе. Мечеть, правда, с другого берега построили. А синагога там же, на южном берегу. Но позже, позже всё появилось. Так вот. И его торжественно вообще похоронили. В принципе он же ничего плохого не сделал. Он же вот…
В. Дымарский
―
Со всем соглашался.
М. Кузахметов
―
Со всем соглашался. С Екатериной дружил…
В. Дымарский
―
Все разделы подписал, что называется.
М. Кузахметов
―
Да. Его похоронили с почетом, но пролежал там больше 100 лет. И удивительное событие произошло в 1938 году, когда поляки попросили им тело, ну, перезахоронить, в общем. И Сталин разрешил. А перезахоронили его около Бреста, в его там родовых имениях.
В. Дымарский
―
А чем руководствовались поляки?
М. Кузахметов
―
Ну, поляки там как-то тоже… Это ж наша история.
В. Дымарский
―
Собирались… собирались…
М. Кузахметов
―
Что-то озаботились там. В принципе тоже он же не злодей, он же прогрессивные реформы… Потом эту могилу разграбили, когда всё это оказалось на территории Белоруссии. И последний раз в 1988 году его всё-таки в Варшаве перезахоронили с 3-го раза…
В. Дымарский
―
Ну, а с этим 3-м разделом Речи Посполитой фактически закончилась история Польши как Речи Посполитой…
М. Кузахметов
―
Речи Посполитой…
В. Дымарский
―
… как суверенного государства. Да?
М. Кузахметов
―
Польша не закончилась, а Речь Посполитая – да, – исчезла.
В. Дымарский
―
Да. И на этом, собственно говоря, и закончилась наша сегодняшняя программа. До следующей встречи!
М. Кузахметов
―
До свидания!