Павел и ближний круг - Все так + - 2018-12-01
01.12.2018
Виталий Дымарский
―
Добрый вечер! Программа «Все так плюс». Максим Кузахметов, петербургский историк. Я, Виталий Дымарский. Мы продолжаем рассказ о династии Романовых, дойдя до Павла I. В прошлых программах мы говорили о том, как он взошел на престол, о его взаимоотношениях с Мальтийским орденом. Сегодня мы будем говорить не столько о самом Павле I… Хотя как это говорят? Кто делает короля? Свита делает короля. Вот будем говорить не столько о свите, конечно, опять же, а то, что сегодня называется ближний круг, – да? – ближнее окружение Павла I. То есть те люди, к которыми, можно предположить, он советовался. Да? От кого получал советы, и кому давал советы и, может быть, всякого рода поручения, которые мог доверить только своим людям.
Максим Кузахметов
―
Ну, да. Вот с небольшой увертюрой, – да? – про эту про всю тему. К сожалению, в такой вот традиционной историографии, в школьных учебниках, к сожалению, Павел I предстает как такой сумасброд и страшно одинокий человек. Это правда только от части. Конечно, он там... Трудно представить, чтобы его окружали там сотни друзей там или собутыльников. Но тем не менее, конечно, вокруг него были близкие люди, и хотелось бы там подробнее рассказать о них, потому что там да как на подбор все уважаемые члены общества оказались также несправедливо забыты. Ну, вот раз он непопулярен, – да? – то соответственно ничего хорошего в принципе не могло быть. А вообще, ну, еще раз там, возвращаясь к истории общей такой Павла I, это вот все его, мы рассказывали в предыдущей программе, любовь там к рыцарству, к рыцарским традициям, он вообще придавал большое значение упорядочению всех вот этих дворянских, ну, не самих родов, а вот всей этой иерархии дворянской. Кстати, за что ему в том числе отдельное спасибо. Это никогда не вредило. Потому, что откуда мы еще про многие бы узнали подробности, если бы не составили при Павле I гербовник. Ну, да, он любил вообще регламент. За это его упрекают. Все формализовал. Все превратил в какую-то внешнюю форму, не чувствовал сути. Но это опять-таки не совсем так. Это тоже я может отвлекаюсь. Расскажу. Гвардия, – да? – любимое детище там Екатерины. Щеголи какие-то ходят. Там же до абсурда дошло вот, когда Павел I вступал на трон, он с болью в сердце смотрел, как по Петербургу ходят офицеры гвардии с муфтами там, например, – да? – в дорогущих шубах. Ну, конечно, он там начинает с этим бороться: «Так, Вы, господин майор, не по чину, соответственно, разоделись там. У Вас какая униформа должна быть?» Это сейчас воспринимается нормально, ну, кроме вот этих чудовищных циклопических фуражек, которые любой генерал там на свой манер шьет, но какая-то есть... более-менее там мундир. Но они сами себе шьют. И сейчас, и тогда шили. Но тем не менее все в армии регламентировано. Насколько, куда миллиметров, что должны отступать. Но если выходит офицер гвардии как распоследний дембель, весь такой вот в золоте и галунах, конечно, это было на попугаев больше похоже. Павел с этим боролся. Ну, наверное, не всем нравилось. Хотелось с алмазами пофорсить командиру, а он говорит: «Не предусмотрено в регламенте». Ну вот табакеркой по голове и получил в итоге. Грустная история. Так вот, его упрекают, да, что он все формализовал, превратил дворцы в казармы. А мы вообще-то когда-то рассказывали, что просто казарм не было. Ну, кроме Петербурга. И если он где-то озаботился, чтоб люди ночевали в домах, а не в поле и не мучили там местных жителей постоем, то ничего в принципе в этом ненормального не было. Но, наверное, Таврический дворец он сознательно, назло превратил в казарму. Назло матушке. Да? Но так вот по факту ничего плохого не произошло, потому что конногвардейский полк теперь мог существовать в приемлемых человеческих условиях да еще в живописном парке. Кому бы это там помешало? Он придавал большое значение опять-таки со всей этой любовью к рыцарству, к старинным традициям, к родословным соответственно. Тут вообще грустная история. Мы все говорим там: древний русский род. На самом деле, за что вот Сталин упрекал Ивана Грозного — недостаточно он перерезал всех этих боярских родов. Это был первый удар. Потом соответственно борьба с местничеством, когда сожгли все эти разрядные книги. Но там понятно, с чем боролся царь, чтобы они должности занимали не по родству и по выслуге лет, а по талантам. Но мы опять там потеряли корни. Потом соответственно при Петре I кто попало уже там становился дворянином. Почему-то если сделал это Петр I, то молодец, а вот если какого-то Кутайсова в дворянство посвятил Павел I, то всё, всё разрушил и погубил все эти славные традиции. Ну, вступимся за Павла I, если он выбирал людей не по родству и по происхождению, а по талантам и способностям, ну, что ж тут плохого? Мы уже там упомянули, – да? – что он там вот этот гербовник… Там, кстати, 20 томов. Вся эта история завершилась уже после смерти Павла I, уже при его сыновьях. Но, слава Богу, что там... там же 3 тысячи гербов было собрано вместе. Там еще Павел переживал, чтоб вот никакой самодеятельности. Все должно быть регламентировано. Вносить изменения какие-то в герб для красивости только с царского соизволения. Регламент такой. Он ничего нового не придумал. Тоже самое было там и Западной Европе. Он даже переживал за возрождение родов. Кстати, тоже не русская это история, популярная в том числе и на Западе. Угасла там какая-то династия, а слово красивое пропадает. Герцог такой-то.
В. Дымарский
―
Такой-то.
М. Кузахметов
―
А мы снова. Реинкарнация. Возрождение там. Третье возрождение, пятое. Ну, вот особенно в Англии. Когда там лорд восьмой, а оказывается это уже четвертая интернизация. Возвращаясь там соответственно к его вмешательству в дела дворян. Не только, как его упрекают злопыхатели, все это было до абсурда доведено, когда он там сам... ну, как некоторые считают, смешные фамилии, – да? – там придумывал. Были Белосельские... Были Белозерские, а он придумал, что, а пусть вот теперь будут Белосельские-Белозерские. Вот какая мол красивая фамилия. Тут-то, кстати, ничего такого порочного нет, там более сложно с Мусиными-Юрьевыми. И даже вот то, что его упрекают там 26 новых графов появилось. Это вот Карамзин его упрекал. Ну, это ж вообще все. Это уже все, это уже не знать. Это же кто попало. Но еще раз обратимся к Петру I, который... Кто у нас Меньшиков-то? Светлейший князь! Кто это такой? Откуда он там взялся? А тут вот, видите ли, Павел I все испортил. Но тем не менее, кто же были эти люди, которые оказались...
В. Дымарский
―
А Меньшикова... Меньшикова, если я не ошибаюсь, в какой-то древний род записали, по-моему.
М. Кузахметов
―
Ну, как? Там каждый из них заботился. Мы когда-то рассказывали, Иван-то Грозный считал, что он вообще ведет свой род от Августа. Уж понятно, что не от каких-то там Рюриков, а еще подревнее. Еще там тысячу лет себе прибавим. И знающие люди... Это, кстати, востребованная была услуга, можно было прийти к специальному человеку, он там быстро все красиво мог нарисовать. Там доходило же до абсурда, когда род Козодавлевых озаботился происхождением. Вот, кстати, нестыдно было от татар вести свой род от каких-то там прибывших, стыдно было почему-то от русских. И Козодавлевым все красиво написали, что Кос-фон-Далены когда-то там, где-то... Ну, вот соответственно это вы они и есть. Переходим к людям, и я бы вот с этого Ивана Кутайсова и начал, потому что это вот самый яркий пример. Когда-то мальчик десятилетний во время русско-турецкой войны попал просто в плен к русским. Ну, ребенок. Слава Богу, не только было злодейство, не только резали, вешали, убивали. Взяли мальчика, вроде какой-то бойкий. Называли его Турчонок. Да? Но, судя по всему, по некоторым данным и вот эта фамилия откуда появилась Кутайсов, это, скорее всего, кто-то из пленных христиан или купленных в рабство христиан, из которых потом, как мы знаем, выращивали кровожадных янычар, делали им там принудительное обрезание. И, может быть, это мальчик из Грузии, откуда-то из Кутаиси, откуда его фамилия в итоге-то и появилась Кутайсов. Но тут, конечно, достоверно установить невозможно. Известно только одно, что после поражения турок в плен попал какой-то десятилетний мальчик, приглянулся там офицерам. Сначала его отправили в подарок государыне. Совершенно была нормальная история. Ну, как вот какого-нибудь негритенка не подарить, чтобы при дворе был такой вот колоритный персонаж? А у нас про это есть вот целая история «Арап Петра Великого». Да? Там из Эфиопии привезли мальчика и целый дворянский род. Почему-то называется древнейшим, хотя вот, как Пушкин негодовал, всего-то 100 лет, а уже там мнят из себя там, что у истоков стояли, хотя это все смешно. Мелкопоместные. И здесь вот этот Кутайсов, его подарили государыне, государыня его передарила соответственно своему сыночку. И дальше вот он... Ну, сначала как? Ну, кем он мог быть там у наследника престола, у Павла I? Ну, как мальчик какой-то там камердинер, – да? – там помочь одеться, помочь там раздеться. Но мальчик оказался талантливым. Я вот из таких талантливых, ну, кроме арапа Петра Великого Ганнибала соответственно, – да? – вспомнил бы еще, например, Девиера, которого тоже когда-то из Португалии привезли, и сыграл там впоследствии огромную роль при Петре I. Мы вот его не упоминали, к сожалению. И здесь аналогичная история. Он быстро перешагнул вот эту вот роль, которую ему сулили камердинера, – да? – там. Его, кстати, отправили, тоже невероятно, – да? – учиться парикмахерскому мастерству в Париж там, в Берлин, чтоб образованный был. Не кто попало там помогал одеваться, не какой-то дворовый мальчишка. И он там выучился соответственно языкам, набрался манер и впоследствии, тоже забегая вперед, в 1799 году он стал бароном, потом графом, потом высшие ордена получил. Ну, конечно же, для представителей родовитой знати это, наверное, свой шок какой-то. А вот для Павла I это был ближайший человек, ближайший соратник. Ничего в принципе плохого не сделал. Но как его там все припоминали, брадобрей какой-то убогий. Если сам вот Кутайсов не успел себя как-то проявить ярко, то один из его сыновей погиб в Бородинском сражении. То есть все не просто так, не только какие-то там случайные выскочки и ничтожества. Но это вот просто самый яркий персонаж, самый безродный. А вот второй человек, которого мы не можем не упомянуть, мы косвенно про него рассказывали. Это Куракин.
В. Дымарский
―
Но Кутайсов самый был близкий?
М. Кузахметов
―
Там они как-то менялись. Павел I был вспыльчив. Он мог быстро повздорить там с кем-то, обидеться. Мало ли там не так побрили, мало ли там не тот мундир одел, разозлил. Но он вот, вступаясь за него, как правило помнят вот эту первую половину, – да? – что он вспыльчивый сумасброд, чуть что там отбыть в свое имение, и все, чтоб на глаза мне не попадался. Но он также был отходчив. Он же их всех возвращал. Трудно припомнить хоть одного человека из близкого окружения, которого Павел I предал бы анафеме и не вспомнил о нем. Он очень быстро отходил, он не то, чтобы там на коленях вымаливал прощение, но находил нужные слова. Все они возвращались к нему на службу и дальше преданными людьми оказались. Вот из этих людей его-то никто, конечно, не предал, не отрекся. За что злопыхатели-то и припоминали им там все это происхождение. Так вот у них у всех какая-то незадачливая судьба. Ну, хорошо, ладно, Кутайсов он там ничтожного происхождения. То ли турчонок, то ли из Грузии, вообще не пойми кто. Ну, хорошо, но Куракин-то точно был из уважаемого дворянского рода. А тем не менее какая у него грустная репутация, в которой, вот тоже упрекну, не побоюсь, нашу литературу, Льва Толстого, это ж у него в «Войне и мире» под образом Курагиных явно это все вот намек. Там же кто самый гадкий у него? Это брат и сестра Курагины, такие вот холодные, вроде бы красавцы, но вся их красота такая отвратительная, ничего хорошего от них ждать нельзя, только какие-то гнусности и интриги. И как-то туманно намекается… И умерли от какой-то порочной болезни. Расскажем, – да? – предысторию. Там ближайшим был Александр Куракин. Это почти ровесник Павла I. И мы когда-то рассказывали про его образование, учителя, слава Богу, люди понимали, что наследнику еще, ну, нужно какое-то живое общение со сверстниками. Слава Богу, хотя бы интуитивно понимали. Это там через Панина, его родственники, мальчики. Ну, поиграйте там, еще вам, мальчикам, надо ж там побегать, о чем-то там о своем там поговорить. И Куракин, там были и другие, но вот он стал реально очень близок к Павлу I на всю жизнь. Ну, ладно. Ну, кто там не был только наперсником государя? Самый наш знаменитый – это конечно Меньшиков.
В. Дымарский
―
Ну, да.
М. Кузахметов
―
Наперсник, – да? – про которого мы отдельно рассказывали. Опять-таки у человека там были выдающиеся заслуги, но он не так забыт, он даже там по-своему популярен. Но чем же провинился так вот Куракин? Ну, давайте разберемся. Отправили его учиться заграницу. Выучился языкам. Уже, казалось бы, не плохо. А мы рассказывали там, как карьеру можно было сделать, просто зная языки при русском-то дворе. И он стал вот по возвращению, как Павел говорил, душой просто вот юного наследника престола. И кто первый отправил его в опалу? Екатерина почему-то, которая была недовольна, что слишком он стал влиятелен этот Куракин, мало ли чему он там научит моего сыночка, слишком самостоятельный. Вольности какие-то себе позволяет. Наверное, ходит и спрашивает: «Павлуша, да тебе ж пора править уже». Екатерина почему-то озадачилась, отправила в ссылку. И что там делает Александр Куракин. Это же он сидит в имении у себя там вдали, в глуши, а он там библиотеку собирает, большую богатую библиотеку. Интересные книги пересылает Павлу Петровичу: «Вот эту советую почитать. Вот эта вот меня книга заинтересовала». Это ж вообще такая история с этими книгами, которые месяцами надо ждать. Пришла книга, она, может быть, не та и неинтересная. И Куракин этим реально занимался. Или вот еще там, но это просто уж скорей забавный эпизод, который характеризует его, скорее, как такого, хлебосольного человека, а не какого-то злодея, который выведен у Льва Толстого. Он придумал некое подобие шведского стола. Он был гостеприимный. Живет в имении: «Приходите гости дорогие». Но если меня нет на месте, вот такое есть правило, что в определенный час накрывается ужин, стоят блюда на столе и, даже если меня нет, вы смело можете подходить, подкрепиться, полакомиться там, чем хотите — все ваше. Или, но это уже после смерти Павла I произошло. Это все я про Куракина, – да? – несчастного переживаю. Он отпустил на свободу 3 тысячи крепостных. У него там под Харьковом были обширнейшие владения. Это все тоже старинная история, – да? – чем вот облагодетельствовать своего любимчика, своего фаворита? Ну, или как злодеи говорят, временщика при власти. Это обширные имения, территории, крепостные крестьяне — самое главное достояние любого дворянина. Куракин отпускает, дает вольную 3-м тысячи крепостных крестьян. А что он просит у них взамен? Чтобы они в течение 25 лет, ну, там сумма, казалось бы, приличная, но в пересчете на этих людей и на то, что они получили, оказалась вполне скромная. В общем, там такой типа своеобразный благотворительный фонд в пользу кого? В пользу незаконных детей Куракина. Вот как человек позаботился еще и о своем потомстве. Казалось бы, вот, ну, в чем мы его можем упрекнуть? Но это вообще у него в чем-то может быть исключительная судьба, потому что пришедший после смерти Павла к власти Александр I, он практически временщиков всех этих, – да? – всю вот эту камарилью своего отца...
В. Дымарский
―
Все поубирал, да?
М. Кузахметов
―
Разогнал. В отставку.
В. Дымарский
―
Куракин... Куракин, какая вообще камарилья? Это древний род.
М. Кузахметов
―
Ну, так я и говорю, чем же он провинился-то?
В. Дымарский
―
Да. Он древний род.
М. Кузахметов
―
За что его так Лев Толстой недолюбливал-то?
В. Дымарский
―
И после Павла он все-таки продолжал все это там...
М. Кузахметов
―
Он продолжал на дипломатической работе.
В. Дымарский
―
Да, это...
М. Кузахметов
―
Это традиция.
В. Дымарский
―
… Куракин дипломат.
М. Кузахметов
―
И опять-таки ничего плохого не сделал. Там вот сохранилась его переписка, где у него совершенно здравомыслящие, с точки зрения дипломата, не ура-патриотические и не то, чтобы там уходил, он... Письма его Александру, они менялись. По мере того, как менялось положение Франции, положение Наполеона. На каком-то этапе он искренне считал, что нам с Францией надо дружить. Это наш естественный союзник. Например, для чего? Раз Франция имеет такое колоссальное влияние на Османскую империю, нам надо вместе с Францией эту Османскую империю по умственному поделить, как вот мы Польшу правильно поделили. А потом вот проходят годы. Потом поражение при Аустерлице, и Куракин пишет также государю: «Так надо готовиться к большой войне, но для виду заключить мир». Ну, там все здравый смысл, конечно же. Там ничего... Трудно его в чем-то упрекнуть, чтоб он что-то там неправильное советовал или избегал каких-то советов. Хоть его и называли там бриллиантовый князь, потому что он любил там в бриллиантах выходить. В бриллиантовом камзоле. Но опять-таки для дипломата, особенно в ту эпоху, ну, как еще? Это нормально было. Не какие-то мы там нищеброды приехали. Вот, мол, смотрите на наше российское могущество. Но там вот, чтобы завершить историю Куракина, который так там толком и не женился. Там драматическая тоже история. Одну любил, она вышла замуж за другого. Другую ему советовали, он ее не любил. Ну, в общем, как говорила молва, у него там до семидесяти побочных детей образовалось. И вот, как мы уже рассказывали, он крестьян своих освободил, что они о его детях там впоследствии материально заботились. Это Куракин несчастный. И это не последний. Ну, это мы только двух упомянули, потому что не можем не упомянуть еще одного человека. Ну, в какой-то степени, может быть, лучшего из них из всех. Это Сергей Плещеев, который тоже оказался, во многом, наверное, случайно в окружении Павла I. А мы еще раз, – да? – напоминаем. Мы как вот говорим? Скажи мне, кто твои друзья, и я скажу, кто ты. Например, как это характеризует в том числе и Павла I. С кем он дружил? Кого он к себе приблизил? У него же был большой выбор. В конце концов любой, даже наследник престола, там объективно притягивал каких-то, ну, хотя бы обиженных, – да? – там кого-то Екатерина обидела при дворе, ну, как вот не примкнуть к партии наследника, так называемой? Но уже после восшествия на престол тоже вот как Павел I оказался в окружении этих людей? Так вот Сергей Плещеев с 13 лет в Англии. Для чего? Для того, чтоб обучаться морскому делу. Не где-то там, абстрактно, отвлеченно, а именно вот в море, чтобы вот он там в роли юнги... И он там действительно прошел обширную морскую практику. Плавал к берегам Америки, принимал участие в этой знаменитой экспедиции в Черное море. То есть действительно плавал и, ну, вот превратился в такого профессионала морского дела. Ну, там, правда, любопытно, эта на нем долгая служба в английском флоте. Ну, не служба, а практика отразилась, потому что ему впоследствии пришлось восстанавливать знание русского языка. А до конца жизни он сначала писал на английском, а потом уже на русский переводил. Но тоже, кстати, в чем мы можем упрекнуть. Так вот он при Павле состоял с 1781 года. И вообще практически неотлучно. Вот он вместе с ним ездил по Европе, оставил обширные записки. Откуда мы много чего знаем? Потому, что просвещенные, образованные люди оставляли, ну, как мы сейчас это называем мемуары, в которых вот оставили много полезных сведений. А мог бы просто пить, гулять и веселиться, пользуясь близостью к наследнику. Как вот часто там упрекают, – да? – каких-нибудь непутевых наследников. А тут опять-таки не в чем упрекнуть не можем. Конечно же, с восшествием на престол в 1796 году, Плещеев тоже оказался в фаворе. Ну, или еще раз повторимся, как это... Злодейское слово временщик такое... Что это он вдруг возвысился? Понятно, что только по милости государевой, а вовсе не потому, что какой-то там заслуженный. Но это несправедливо. Первый же эпизод после восшествия на престол Павла I, ну, вот мне кажется, ярко характеризует его. Это тоже драматическая всегда история. Коронация. Собираются толпы народа. Угощения. И вот было поручено раздавать деньги всем пришедшим этому несчастному Плещееву. Задавили восемь человек насмерть.
В. Дымарский
―
Ужас.
М. Кузахметов
―
Ужасно. И что говорит Плещеев? Государь, это я виноват, это моя вина, я не досмотрел, Сибири мне мало. Ну, понятно, что Павел его прощает, но человек не боится же так сказать. Не то чтобы там супостаты! Да что они там полезли? Быдло все это чертово крестьянское. Ни в чем я не виноват.
В. Дымарский
―
Я не боюсь сказать, что нам надо сейчас прерваться на выпуск новостей, после чего мы продолжим программу.**********
В. Дымарский
―
Еще раз добрый вечер! Программа «Все так плюс». Мы продолжаем ее после небольшого перерыва. Продолжаем рассказ о Павле I. Даже сегодня больше не о самом императоре. Мы говорим о его окружении. О тех людях, которые были ближе других к вот этому несчастному, я бы сказал, российском императору. Мы остановились на Сергее Плещееве. Ну, самом, может быть, благородном таком, – да? – из, наверное, окружения.
М. Кузахметов
―
Я считаю, да.
В. Дымарский
―
Да?
М. Кузахметов
―
Ну, чтобы завершить, – да, – рассказ про Плещеева. Ну, мы вот рассказали, что не боялся брать человек на себя ответственность, вину. Говорит: «Да, судите меня по всей строгости революционного времени. Где здесь карают?» Ну, так вот, он, например, тоже невозможно не упомянуть, фактически это он выступил инициатором освобождения издателя Новикова, который при Екатерине был в ссылке. Ну, пусть даже Павел I сделал это назло, но кто-то же вот выступил с этой инициативой, что, Ваше Величество, Новиков сидит вообще ни за что. Оболганный уважаемый человек. Давайте его освободим. Он не опасен, он не государственный преступник. Все его масонство... Смешно его за это упрекать. Тем более Вы, Ваше Величество, тоже масон, посвященный в масонство шведским королем. Ну, что вот мы его держим там где-то в темнице? Ну, не в темнице там, в ссылке. Так вот, и все это была инициатива в том числе и личная Плещеева. Или вот у нас сейчас тоже привластители есть какие-то, приближенные. Но кто-то вот из них составляет географическое описание России? Вряд ли. Да? Трудно представить. А Плещеев этим занимался. Занимался сознательно. Он составил одну из первых подробных... Ну, скорее собрал, – да? – вот, что у нас и где из этих разрозненных карт, из разрозненных описаний, все это из экспедиций свел воедино. Находил время на это на все, потому что считал это очень важным. Находил время составить достаточно подробные записки. Ну, тогда называлось записки, – да? – но это не какой-то... на клочке бумаги. Там целая книга о своих путешествиях. Ну, как некоторые считают, просто Павел I мало правил, мало ли там было подольше времени, может быть, и к другим инициативам прислушался, потому что Плещеев считал, что надо вообще запретить телесные наказания, они превращают людей в скот, в рабов. Это ненормально и неправильно. Но прошло еще больше ста лет прежде, чем как-то здравый смысл стал побеждать. Да и сейчас это спорная...
В. Дымарский
―
И насколько... Да.
М. Кузахметов
―
… тема про домашнее насилие…
В. Дымарский
―
Насколько он победил. Да.
М. Кузахметов
―
Да толком не победил. Но так вот, а фамилии, которые мы упоминаем, они же практически забытые. Это все грустная история. У нас яркие временщики либо должны быть такие колоритные как Меньшиков, либо злодеи какие-то совершенно вопиющие…
В. Дымарский
―
Нет, ну, почему?
М. Кузахметов
―
… чтоб их помнили.
В. Дымарский
―
Если мы говорим Куракины — известная фамилия.
М. Кузахметов
―
Фамилия-то известная, но, спасибо Льву Толстому, опороченная безобразно. Вот...
В. Дымарский
―
Ну, а...
М. Кузахметов
―
На слуху, а...
В. Дымарский
―
Толстой еще и до Ростопчина добрался.
М. Кузахметов
―
Вот сейчас расскажем. Просто я хотел бы там поэтапно, потому что еще... Нет, там часто припоминают Аракчеева, например.
В. Дымарский
―
Аракчеева. Да.
М. Кузахметов
―
Вот, мол, смотрите кого он там возвысил, тупого солдафона. Это правда, что он был солдафон, Аракчеев. Но его как Павел возвысил, так же и задвинул. Это все несправедливо. Как раз-таки Аракчеев расцвел при сыночке Павла I, при Александре, со всей этой муштрой, с военными поселениями. Сначала Павел I действительно заинтересовался. Толковый офицер, способный, хороший исполнитель. Но дальше так же в нем и разочаровался. Исполнитель – да. Да, вот он там хорошо командует, а инициативы какие-то все бессмысленные — всех построить. Так, в общем, экономика-то расти не будет. Если мы будем декларативно… Так, даю задание, как у нас власть любит, а мы сейчас выпустим указ, чтобы благосостояние выросло в два раза. Вот. Мы же указ выпустили, он же целый закон, о том, чтобы улучшилось положение подданных. Кто его там не исполняет? Надо его... Это все исполнители виноваты. Григорий Кушелев, еще один уважаемый человек. Тоже ровесник Павла I. И тоже какая история у мальчика? С десяти лет во флоте. Кто вот из нынешних олигархов своего мальчика в десять лет отдаст во флот юнгой, чтобы он там под парусами плавал, мозолистыми руками лично проходил всю эту моряцкую школу. С Павлом он познакомился примерно в 1774 году. Случайное опять-таки знакомство. И Павлу он приглянулся. Опять-таки чем... чем это плохо характеризует, казалось бы, Павла I? Ну, в принципе при Екатерине он так... Карьера его не росла. Ну, мы еще раз вступимся, правда, за Екатерину, там тоже хватало толковых, способных и администраторов, и флотоводцев. Но тут вот как-то он был то ли молод, то ли время его не пришло. Он реально возвысился именно при Павле I. Мы говорили, что Павел I к флоту был равнодушен, но тем не менее он его же не забросил, те то, чтобы сказал: «А теперь все корабли там на дрова. Никакого от них смысла нет». Ничего подобного. Вот фактическим руководителем флота при нем стал вот именно этот человек, Григорий Кушелев. Опять-таки практически забытая фамилия. И, ну, вот будучи при дворце, – да? – вот будучи рядом с Павлом, ну, зачем заниматься какой-то еще флотской ерундой, когда столько других перспектив? Или какие перспективы открываются для мздоимства? Сколько у нас историй этих драматических, и впоследствии, кстати, при Романовых, когда там руководишь госзаказами, и как можно прекрасно обогатиться? И ничем вот таким Кушелев себя вроде бы не опорочил. А наоборот, что вот человек делает попав на должность за короткий срок? Морские карты. Это же, нам кажется, что-то такое само собой разумеющееся. А ничего подобного. Экспедиция уходила из Петербурга в архипелаг еще при Екатерине практически так вот по наитию. Будем там нанимать в портах штурманов, а там они нам рассчитают, они нам там подскажут, как нам правильно и куда плыть. Но это все ненормально, конечно же. Но Россия... Это все спорная история про великую морскую державу. Балтийское море – это одно, Черное море – еще другое, но это все-таки не океаны плавать. Вот тут вот, слава Богу, карты появились. Новый устав появился. Тоже все там упорядочено, регламентировано. Но вот опять-таки не хватило, может быть, времени, потому что именно Кушелев выступил с прекрасной инициативой к Павлу I, возможно, все это решилось, что у нас все ручной труд господствует. А я вот в Англии видел, там уже паровые машины. Это же так важно! Это же такое мощное механическое устройство! Ладно, матушка не любила, она-то считала, что все эти механизмы и машины, они же вредят только всему, они же людей без работы оставляют, пусть у нас лучше сто крестьян там кирками работает, чем один трактор. Не успели привезти из Англии паровую машину, установить ее, проверить ее в деле, потому что убили Павла I, и так вот все вот это... вся эта грустная история с индустриализацией и завершилась. И что происходит дальше вот? Человек не... Честный, себя ничем не опорочил, не попался ни на каком воровстве, жульничестве, казалось бы, должен был остаться при власти. Ничего подобного. Вот именно его как раз Александр I отправляет в отставку. Вот... В отставку, чтоб вот вообще. Чтобы... Не нужен больше при дворе такой человек сравнительно молодой еще вообще-то. Меньше пятидесяти лет ему было. А тем не менее не пригодился. И вот мы добираемся, – да? – до, наверное, человека, который все-таки более-менее известен. Опять-таки...
В. Дымарский
―
До Ростопчина, Вы имеете ввиду?
М. Кузахметов
―
Да, до Ростопчина. До Федора. Но опять-таки благодаря Льву Толстому, там в «Войне и мире» у него там ему много уделено внимания и места. Этот человек помладше был Павла I, но, конечно, яркий, колоритный, не можем не упомянуть. Но опять-таки биография. Для той эпохи характерная. И опять-таки характеризует человека-то в поступках, – да? – в его. Он оказался в действующей армии в 1788 году и практически сразу, ну, это русско-турецкая война, в первых рядах. Это вот штурм Очакова. И молодой офицер Ростопчин со своим подразделением солдат идет на штурм. Но тогда это было нормально. При штабе там не отсидишься. Дальше Фокшанах, дальше при Рымнике. Ну, боевой офицер, реальный боевой офицер. Не как сейчас, мы смотрим, а у наших генералов такой иконостас наград, а министр обороны в армии никогда не служил, званий не имеет. Откуда столько наград и медалей? При каком сражении он заслужил все эти ордена? Грустная история. А все Павла упрекают, – да? – что ордена не за то раздавал. При Павле он оказался сравнительно поздно, где-то в 1793 году. И приглянулся. Опять-таки вот что-то вот Павел в нем почувствовал, а человек вообще яркий. Не какой-то опять-таки скользкий царедворец. Ну, или как там Кутайсова упрекали? Просто ловкий брадобрей. Но тут-то опять-таки человек дворянского происхождения вроде бы не упрекнешь. Но забавно-то что? Что он же не раз, это вот, как я уже говорил, не раз попадал в опалу, потому что, видите ли, имел дерзость со своим мнением высказываться: «А вот я тут, Павел Петрович, не согласен». Например. Ну, кому это понравится? Но опять-таки, что характеризует Павла I? Возвращал. Так же потом, ну, как-то с дарами – да? – из ссылки. И снова доверял разные важные государственные дела, потому что Ростопчин оказался очень способным администратором, который не просто вот, как Ростопчин... Ой, не Ростопчин, Аракчеев! Механически исполнял поручения. Поручения могли быть очень сложными. Вот, например, на радость имперцам, это все вот история, – да? – чтоб... Важно же... Чем мы меряем дела государства? Не чтобы люди жили лучше, а чтобы территория прирастала.
В. Дымарский
―
Прирастала.
М. Кузахметов
―
Там не важно, что все в нищете, что есть нечего, что голодомор, но государство-то приросло новыми землями. Это-то поважнее. Так вот. Тогда происходит знаменательное событие: в состав России уже официально вошла Грузия. Было включено Грузинское царство. А кто всем этим занимался, чтоб все это было упорядочено? Вот именно как раз Ростопчин-то и занимался. Или, например, когда в его ведении оказались почты, тоже это классика вообще жанра, вот чтоб почтовые службы, чтоб письма вовремя приходили. Столетиями лучшие умы этим занимаются, а в эпоху Павла I послание из Лондона в Рим шло примерно столько же, сколько в эпоху Цезаря. Ну, чуть позже, наверное, в эпоху Клавдия. Да?
В. Дымарский
―
Это, наверное, быстрее, чем сегодня...
М. Кузахметов
―
Ну, как бы надежнее как-то было. Что при императоре Клавдии, что при императоре Наполеоне. Ну, если там не война. Да? Это 2 тысячи лет почти разделяют, а тем не менее не сильно изменилось. Но он реально улучшил работу почты. Причем там, что тоже? Ну, ладно, хорошо там, навел порядок, чтоб было больше станций, чтоб там всегда были свежие лошади, чтобы там не задерживались. Но он в том числе и какие инициативы проявлял? Вот что тоже ярко характеризует человека, не просто там исполнение инициативы, он наладил денежные переводы. Это сейчас вот... Сейчас-то сколько бывает проблем там куда-нибудь заграницу отправить вот на Украину, например. Попробуйте сейчас отправить денежный перевод.
В. Дымарский
―
Ну, это другой вопрос.
М. Кузахметов
―
Сколько трудностей.
В. Дымарский
―
Это проблема не почты.
М. Кузахметов
―
Ну, ладно. Это не почты. Это я почему упоминаю? Потому, что только через почту и можно. Как ни парадоксально. Да. Вот. Вы имеете ввиду, если понадобится, а то там все... Куча всяких сложностей. Переводы денежные за границу. И все наладилось. Казалось бы, кому все это могло повредить. Или вот, ну, тоже мы упоминали там в связи с другим фаворитом Павла I, но тоже так же и Ростопчин, пока... Ну, наверно, в старости он немножко сошел, конечно, с ума там со своим славянофильством, но пока был молод, было много здравого смысла. Вот он тоже был сторонником поначалу союза с Францией. Ну, и что, что там вот все эти якобинцы. Ну, и что, что там вот всякие у нас с ними были противоречия, даже голову королю отрубили. Но тем не менее это сильнейшая держава Европы. А не какие-то там скользкие англичане. Они более естественный наш союзник. Сухопутная держава. Но здесь же что, я считаю, надо было решиться на что-то. А не то, что бы там метаться. Тут Павел I, конечно, не всегда был последовательным: то присоединяемся к континентальной блокаде, то не присоединяемся. Но это я про Ростопчина. Опять-таки для чего? Тоже Ростопчин был инициатором Турцию разделить. Это как вот должно было бы имперцев радовать. Не просто сумасшедший идиот, который Москву сжег, а еще и вот...
В. Дымарский
―
Ну, по поводу Москвы там много версий.
М. Кузахметов
―
Ну, это мы... Мы отдельно доберемся.
В. Дымарский
―
Мы отдельно все…
М. Кузахметов
―
При Александре I. Но считается, что именно он вот... Эта история, что Турция – это безнадежно больной европейский. Это вот он запустил: «Чего мы ждем?» Надо договориться. Это почти нереально конечно, потому что там Австро-Венгрия, там интересы Франции, там еще... еще не до конца погубили Венецианскую республику. Много разных… Еще там эта Неаполитанское королевство. Пойди там со всеми договорись, как все это умно организовать. В итоге-то не договорились. Может, к несчастью. Так вот, но инициативы. Но и это еще не все. Тоже вот, что характеризует еще человека? Его в том числе интеллектуальное творчество. Я тут вот опять, уж простите меня за эти аллюзии с современностью, вот знаю, тут есть у нас один миллиардер. Вот поэт-песенник. Целый концерт был по телевидению. Это все ужасно и смешно. Не будем, кого попало рекламировать. Так вот. А Ростопчин был литератор. Тогда это может быть в какой-то степени и модно даже было. Но и дай-то Бог. И он вот прославился тоже чем? Он высмеивал галломанию так называемую. Действительно мода на все французское была там исключительная. Это мы все читали. Там опять-таки еще в русской классике, что непременно надо было позаботиться, чтобы у твоего дворянского ребенка был учитель француз. Кто попало. Да? Как нам Пушкин там рассказывал там. И вообще кто… Просто вот раз француз, то все, уже... уже в гувернеры годится. Может, он там и пьяница, и вор, но француз же. По-французски будет говорить, уже и ребенка приобщит там к языку Бодлера и...
В. Дымарский
―
К высокой культуре.
М. Кузахметов
―
К высокой культуре. Да. А не дай бог еще и к вольтерианству. Так вот он все это высмеивал. Вот тут у него… Это, правда, уже, в основном, после смерти Павла I началось. Мы забыли о традициях. Ну, когда здравый смысл, это дай-то Бог, что вот у нас же есть свой архитектор — Воронихин. Что нам каждый раз выписывать там всех этих Растрелли из-за границы? У нас свои художники есть. Зачем нам каждый раз нужен какой-то итальянский живописец, если свои там толковые есть? Но, чтобы завершить эту грустную судьбу патриота, тут тоже не могу умолчать там, мы подробно про его судьбу расскажем в событиях 1812 года и в сожжении Москвы. В общем, он, конечно, стал таким вот настоящим патриотическим. Вот высмеивал все западное, все это низкопоклонство перед Западом. Да вот у нас есть свои богатейшие традиции. И к чему все это в итоге привело? К тому, что в 1815 году он вообще уехал сам заграницу в эту свою нелюбимую. Провел там почти 10 лет. В итоге где он осел? Почти все эти годы, в основном, он провел во Франции.
В. Дымарский
―
Франции. №да.
М. Кузахметов
―
В Париже. Но он продолжал там глумиться, смеяться, насмехаться над французами.
В. Дымарский
―
Но Париж не сжег.
М. Кузахметов
―
Но Париж не сжег. И как говорили опять-таки злопыхатели: «И вот что? Вот он смеется над французами, вот он же... Это же свободная страна, потому что. Да потому, что вот говори во Франции что хочешь, ничего тебе за это не будет, потому что они вот, видите ли, с этими вольтерианскими идеями, считают, что ваше право говорить то, что вы думаете, для меня вот, видите ли, слишком ценно. Дороже там... Вот я вот за ваше право говорить все, что вы вздумаете жизнь отдам». Вот куда он попал. Но и это еще не драма. Он же там... Ну, опять-таки там это славянофильство, патриотизм, наши старинные традиции, православие, народность. И его жена с дочерьми переходит в католицизм. Очередной удар для патриота. Но, мне кажется, закономерный, может быть, в какой-то степени. Но потом еще и сынок у него там за гулял и пропил кучу денег, попал в долговую яму, пришлось отцу за него вступаться. В общем, вот сколько зла от этой заграницы тоже. И пришлось вернуться на неблагодарную Родину, где тоже его там преследовали всякие несчастья. В общем, он вернулся в Москву в 1823 году, потому что везде хорошо, где нас нет. Ну, вскоре там... Ну, он уже был пожилой и умер. Но мы к Ростопчину обязательно вернемся, потому что знаменит он, конечно же, прославился-то он именно в событиях 812-го года…
В. Дымарский: В 12
―
м году.
М. Кузахметов
―
… когда был губернатором Москвы.
В. Дымарский
―
Москвы.
М. Кузахметов
―
И как мы уже говорили, при Павле I выросло поколение людей, которые имели наглость говорить: «А я не согласен. А я вот… У меня есть собственное мнение. Что хотите со мной делайте, я не бунтовщик, но я вот... У меня свое видение, как мы должны поступать с супостатами». Это вот самый яркий персонаж. Там были и другие люди. Не могли мы не упомянуть, но вот за что не можем не упрекнуть Павла I, который вроде бы окружал себя хорошими людьми. Когда вот забота о подданных становится такой вот специфически гипертрофированной. Потому, что Павел I, заботясь о приближенных, особенно о тех которые ему нравились, он еще хотел им устроить личную жизнь как-то получше. В принципе...
В. Дымарский
―
Это Вы имеете ввиду Багратиона?
М. Кузахметов
―
Да. А это там драматическая история Багратиона со Скавронской. В принципе, наверное, для Павла I это было что-то естественное. Вот все эти Романовы выходили замуж или женились как? Потому, что о них заботились старшие родственники. Присматривали им где-то невест, и вся эта история вплоть до последнего Романова продолжалась. Вот там хорошая невеста. Ну, можно еще покочевряжиться, можно там попросить показать портрет, можно повыбирать, как вот мы про Павла рассказывали, одну из трех ажно сестер.
В. Дымарский
―
Кастинг такой устроить.
М. Кузахметов
―
Да. Ну, вот этот кастинг выбора царской невесты из двухсот, вот эта прекрасная русская традиция. Своих, от корней. Она же была утрачена. Все из-за границы нам привозили все это чуждое. Так вот. А Павел I полюбил заботься о своих подданных. И тут, конечно, душераздирающая история это вот как раз с Багратионом с Петром. Да? Знаменитый наш генерал там, он погиб после сражения при Бородине. Это все классика, все знают. К счастью, он не забыт. И в Москве там много топонимики. Но в 1800 году Павел I, так ему понравился на маневрах Багратион, смелый, решительный. Наверное, вот на маневрах все красиво сделал. Нет, такого мы должны облагодетельствовать особенно. И нашел ему прекрасную жену Екатерину Скавронскую. Не спросясь вообще, не показывая, то есть это был вообще шок, когда Павел I объявляет: «Смотри, какую я тебе вот невесту подобрал!» И никто не может возразить. Нет, чтобы сказать: «Нет, подождите, такие вопросы с кондачка не решаются. Надо как-то подумать». И тут вот даже этот Багратион, он же чем еще прославился? Тоже опять-таки в войну 1812 года. Как он доводил там Барклая-де-Толли: «Что мы трусы что ли? Дадим решающее сражение! Да все как один! Да в штыковой атаке! Да опрокинем врага! Да сложим головы за матушку Россию! Отступать я против». Ну, и, в общем, и погиб в сражении, как хотел. И вот этот решительный, смелый человек... Вдруг ему говорят: «А вот твоя жена». И он все это проглотил. А там как насмехались злопыхатели, что это какая-то была издевка там что ли Павла I, потому что чернучий, кудрявый, смуглый, как рассказывали, Багратион и абсолютно...
В. Дымарский
―
Не красавец.
М. Кузахметов
―
Ну, как? Кавказский красавец там.
В. Дымарский
―
Ну, да.
М. Кузахметов
―
На любителя, – да? – там. И совершенно белая, голубоглазая блондинка с белейшей кожей, тогда это было важно для женщины, вот эта вот Екатерина Скавронская. И настолько они сразу друг другу не приглянулись, вот-вот почти... почти сразу.
В. Дымарский
―
Она-то ему приглянулась.
М. Кузахметов
―
Ну, ему... Ну, да. Да. Ему, наверное, она... Как бы ему, наверное, тревожила она как-то его сердце.
В. Дымарский
―
Конечно. Конечно.
М. Кузахметов
―
Просто осталась равнодушна.
В. Дымарский
―
Он ее никак не тронул.
М. Кузахметов
―
Да. Потому, что она вскоре отбыла заграницу, как только появилась возможность, но уже после смерти Павла. И там такое вытворяла. Тоже там отдельная совершенно история. Жила в свое удовольствие. Тут правда история запутанная, потому что ну, вот как Вы упоминаете, вроде бы Багратион остался неравнодушен, не отрекся. То есть якобы... Там вот не до конца это понятно. Как ни в чем не бывало она там сожительствует с Меттернихом, например, – да? – там с не последним человеком в Австро-Венгрии, с другими виднейшими людьми. От одного из них ребенка рожает, дочку. А кто платить за все за это будет? И она, как ни в чем не бывало: «Так, Петр, муж мой, Багратион, денег-то пришли! Я тут поиздержалась по заграницам». И вот Багратион, – да? – там, ну, письма писал, что ты вернись, ну, хотя бы для приличия. Ну, сколько можно? Но не отрекся, в общем. Вот до чего Павел I довел всех вот этих со своей... заботой, – да? – о своих подданных вот до такого абсурда доводил. Но это просто мы чтобы сбалансировать, что не бывает таких идеальных правителей. Но и злодейство, которое ему приписывают, все-таки оно несправедливо. А чтобы закончить вот вообще всю историю вот с характером Павла I, я в очередной раз повторюсь, что он действительно был вспыльчив. Это правда. Ну, мы уже рассказывали, что еще можно ожидать от человека, которого до сорока лет держали в опале, – да? – наследника престола сорока двух лет, про которого матушка с удовольствием не подтверждала, не опровергала слухи о его незаконнорожденности, о котором пренебрежительно отзывалась. Ну, конечно, психика, наверное, где-то у него была надорвана. Но есть там и просто слухи, и байки, что пытались его отравить, и вот после этого он был вспыльчив. Но тем не менее он же и был отходчив. Мы отдельно расскажем про наше все Александра Суворова, который в классической историографии как будто бы был обижен Павлом I. Но, так это ж Павел его и возвращал из ссылки. И, забегая вперед, скажем, что это Павел впервые сделал Суворова реальным полководцем. А то как бы еще...
В. Дымарский
―
Да, он прославился…
М. Кузахметов
―
Это отдельная передача, но это про то, что...
В. Дымарский
―
… отдельно рассказывать. Да.
М. Кузахметов
―
В ссылку отправил... Ну, не в ссылку там, в опалу, велел...
В. Дымарский
―
Давайте...
М. Кузахметов
―
… вернул.
В. Дымарский
―
Я Вам предлагаю, вообще, сделать одну оговорку, вот Вы… во многих программах Вы высказываете, на что имеете, безусловно, право, свое личное отношение к тем или иным нашим правителям.
М. Кузахметов
―
Я повторяюсь. Да. Я считаю.
В. Дымарский
―
Конечно. Конечно. Безусловно. Вот. Но надо согласиться и с тем, что Вы очень часто защищаете или наоборот нападаете вопреки там устоявшемся мнениям. И поэтому...
М. Кузахметов
―
Но не назло.
В. Дымарский
―
Но не назло. Вот. Я к тому, что черно-белого нет.
М. Кузахметов
―
Нет.
В. Дымарский
―
Всегда есть оттенки. Да? И Павел не идеален. Да? И там Екатерина Великая, которую Вы критиковали, не ужасна. Да?
М. Кузахметов
―
Мы же... Было и хорошее.
В. Дымарский
―
Да. И Екатерина сделала много хорошего, Павел сделал очень много хорошего, но совершал ошибки, так скажем. Да?
М. Кузахметов
―
Я как раз, – да, – против вот именно вот такого. Так, Павел – конечно же, идиот, а Екатерина – величайшая женщина.
В. Дымарский
―
Ну да. Ну да. Конечно.
М. Кузахметов
―
Только хорошее было. Нет. Нет. Тут вот, чтобы, может, как-то завершить такими забавными всякими сюжетами, это тоже ярко охарактеризует в том числе эпоху и правление Павла I. Он же озабочен был, как мы говорили, регламентами, униформой, чтоб все соблюдалось, чтоб лишнее на себя золото не напяливали, в числе прочего, что при Екатерине там все это превысило всякие пределы – это обжорство, вот эти вот пиры неуместные. И вот с любовью к регламенту он просто расписал, кому и сколько блюд полагается и не более того. Но опять-таки вступимся, что не смотря на абсурдность, это ж никого не вешали, не резали, не убивали. И вот... Ну, это такая, конечно, полубайка: встречает он какого-то майора там, строго спрашивает: «Так тебе вот по чину полагается не больше трех блюд. Что ты... Сколько у тебя блюд было сегодня на ужин?» А майор какой-то бедный, денег нет, говорит: «У меня нет все в порядке, только три блюда и было. Была курица плашмя, курица ребром, курица боком». То есть одно у него. Нечего ему было есть. И Павел расхохотался, обласкал якобы этого майора и все это, даже если это байка и молва, но характеризует вообще Павла, как вменяемого человека, нормального, который на шутку мог среагировать.
В. Дымарский
―
И доброго.
М. Кузахметов
―
Да. При всей своей любви к этой дисциплине и регламенту.
В. Дымарский
―
Ну, хорошо, мы завершаем эту только программу из цикла о Павле I, вообще о династии Романовых. Предупреждаем наших слушателей, что слушайте… что по субботам мы продолжим этот цикл. И еще с Павлом мы не покончили. С ним покончат другие люди. И еще нам пару-тройку программ на рассказ о Павле, я думаю, понадобится.
М. Кузахметов
―
До свидания!
В. Дымарский
―
Всего доброго!