Александр Первый: на престол с благими намерениями - Все так + - 2019-01-12
12.01.2019
Виталий Дымарский
―
Добрый вечер! Программа «Всё так плюс». Выходит она из Петербурга. Петербургский историк Максим Кузахметов рассказывает нам династии Романовых. Я, Виталий Дымарский, насколько могу, помогаю ему в этом рассказе. Тот, кто помнит, ну, если не вес наш сериал, то наши последние программы, знает, что мы перешли к Александру I. Вернее так: к Александру Павловичу, ещё не I. Да? Еще молодому человеку, который, правда, в 16-летнем возрасте, если я не ошибаюсь, – да? – женился, ещё на престол взошел, но личной жизнью, уже семейной жизнью уже зажил, уже обзавелся семьей, и, в общем, готовится – или не готовиться? – стать императором.
Максим Кузахметов
―
Нет, наверное, вот в эти годы пока он ещё молод, ему там около 20, ничто не предвещало беды, и Павел не предчувствовал ничего, наверное, собирался править долго. У него были большие планы. Мы рассказывали. Поход в Индию там, например. Так вот. Ну, мы рассказали, упомянем кратко, что озаботилась вообще женитьбой своего внука ещё Екатерина II. Это она же все его воспитывала…
В. Дымарский
―
Это все она устроила…
М. Кузахметов
―
Все ему устроила, подобрала девочку из хорошей семьи. И когда они поженились, то есть Александру-то было 16, ей там 14. Дальше там всякие… Ну, как? В жизни подростков всякие сложности, переживания, хлопоты. Потом умирает Екатерина, воцаряется Павел I. На жизни Александра это отразилось… и его жены своеобразно, потому что теперь они вроде бы от бабушки, которая о них… их опекала, попали, как вот рассказывала в письмах матери жена Александра будущего I соответственно, в мир ужаснейших интриг. Непонятно, что теперь. Вот, ну, приходится… То есть они немножко вроде повзрослели… А… А ещё что тревожит там соответственно весь двор – это же наследник престола. Да? Александр I соответственно. А ещё принят закон о престолонаследии Павлом. То есть теперь все строго. Не как при Екатерине, а уж тем более при Петре, ну, какая-то неопределенность, кто там будет дальше царствовать. Теперь всё очевидно. Наследник престола совершенно официально Александр I. И если у него рождается сын, то это последующий соответственно наследник. И вот радостное событие…
В. Дымарский
―
А не брат. А не брат.
М. Кузахметов
―
Брат? Там все оговорено. Там вообще-то нет запрета на воцарение женщин. Просто приоритеты абсолютно у мужчин. Но если бы вот только девочки бы рождались вдруг бы, как там у брата Петра I, – да? – там у царя Ивана, может быть, там бы пришлось по закону, там же все легисты, кого-то из девочек на царствование назначать – что ли? – или, ну, хотя бы наследником объявлять. Да? Ну, так вот. Но здесь все ждут соответственно, потому что прошло несколько лет, тревоги, хлопоты, и вдруг вот на сносях Елизавета Алексеевна. При дворе ожидание. Мы когда-то вообще рассказывали, что Павел I, он же даже на свадьбу к сыну не пришел, настолько ему всё это было ненавистно. Но теперь вот он принимает наконец-таки реальное участие. Вот сын, вот наследник престола. Хотя там тоже мы рассказывали, всякие слухи ходили, как он был обижен на собственного сына, ему… И как мы увидим… Как мы увидели в дальнейшем, вообще-то не зря предчувствовал там тоже что-то. Так вот мы переходим… Сейчас, наверное, в нашу эпоху там это было бы самое яркое событие в мире желтой прессы – да? – обсуждая, что же такое произошло, потому что рождается, ну, не мальчик, правда, а девочка. И тут же вот в этой придворной среде, ну, 1-й какой там, ну, не то, чтобы шок, а удивленный вопрос. Александр I ярко выраженный блондин. Ну, на всех портретах там. Всё это мы видели. Его жена Елизавета Алексеевна просто славилась белизной кожи и волос. И рождается темненькая девочка. Ну, вот сколько у придворных радости для разговоров и беспокойства. Но была, конечно, предыстория. Мы же об этом рассказывали. Это звучит как-то всегда деликатно. Почему-то быстро охладел к своей юные жене Александр, увлекся другими девушками. А вот несчастная Елизавета, ну, как вот сочувствующие ей говорят, ей тоже было грустно и одиноко, и тут как-то при дворе совершенно в принципе случайно оказался молодой польский дворянин Адам Чарторыйский. Оказался совершенно случайно, потому что там в Польше, мы тоже рассказывали, еще при Екатерине Великой было восстание Костюшко. Да? Одно из самых драматических восстаний. И так, как отец Адама Чарторыйского тоже там был замешан в этом во всем бунте, то совершенно законно надо было отобрать у него все имения. И вот путем сложных там договоренностей, всегда же есть у дворян-то родня, может быть приближенная, это за крестьянина никто не вступится, что нет, нет, нет, все осознали, раскаялись, только не отбирайте там наши имения. И вот в качестве фактически заложников отправляем к вам в Петербург 2-х сыновей. Ну, вот Адам – старший. И с братом он приехал в Петербург. Пусть будут у вас под присмотром. Но в тем времена заложничество, оно ж такое было деликатное. Никого там в кандалах-то не держали. Наоборот казалось. Это ж привилегированная такая тема. Ну, вот он приехал в Петербург. Как писали там современники, такой не очень эмоциональный, не шумный, не балагур никакой. Наверное, он бы Екатерине II бы и не понравился. У него такая была холодная красота. Но что-то вот было в нем такое демоническое, что фрейлины писали, вроде посмотрел холодным взглядом, а внутри всего обмерло, удержаться невозможно. И вот он посмотрел как-то на Елизавету Алексеевну, одинокую, к которой муж остыл. И вот что-то там завертелось у них. И, в общем, тут почти все сходятся во мнении на то… о том, что девочка, родившаяся, – это была не дочь Александр I, а дочь Адама Чарторыйского. Причём тоже с забавной предысторией, потому что он быстро сдружился, Адам Чарторыйский, с Александром, с наследником ещё тогда. Ну, как вот? Молодые люди там. Кому-то там к 20, кому-то чуть больше 20.
В. Дымарский
―
Абсолютно классическая ситуация.
М. Кузахметов
―
Да. Гвардия, повесы молодые. Кипит жизнь. И как будто бы сам же Александр и подначивает Адама: «А смотри, какая вот у меня жена симпатичная, ходит грустная. Никто за ней не ухаживает. Представляешь вот? А у вас бы там, может, что-то и сложилось бы». Ну, вот воспоминания современников перечисляем. Трудно представить, как всё это происходило на самом деле. Ну, в общем, родилась темненькая девочка. И тут вот тоже характерна реакция Александра. Когда-то мы рассказывали, что Пётр I не мог простить измены любовнице там – да? – вот Гамильтон, не леди, а Гамонтова, как ее звали там. Просто всё, сразу плаха, и голову отрубать за такое чудовищное преступление. Хотя она ему просто никто. А там даже любовницей-то ее там сложно назвать. Скорее наложница там какая-то. И вот как вот здесь вот Александр, он в растерянности. Вообще там в ярости Павел, конечно же, отец его, для которого всё это немыслимое преступление. То есть одно из первых решений – это немедленно удалить от двора Чарторыйского, заложника, Адама, потому что всё это отвратительно. Мы вообще рассказывали, что сам Павел I тоже имел внебрачных детей, был грешен. Но в основном всё-таки, опять-таки ряд историков считают, что даже это всё не доказано. А все его возлюбленные, вот Лопухина – это всё была платоническая любовь, потому что ему как рыцарю нужна была какая-то возлюбленная, муза – да? – там как Дон Кихоту такому своеобразному, но чисто платонически. Вот не то, чтобы там пустился во все тяжкое, там уж никакие не оргии, а так он добропорядочный семьянин. И вдруг что он видит? У него молодой сын. Рождается ребёнок от другого мужчины. Всё это отвратительно. А сын виноватым себя даже не чувствует, а скорее такой в изумлении в каком-то пребывает. Ну, так вот и это было только начало всех вот драматических перипетий личной жизни Александра, о которых мы не можем не упомянуть, потому что он еще даже царствовать не начал, а как всё сразу…
В. Дымарский
―
А у них все запуталось.
М. Кузахметов
―
Сразу запуталось. Да. И дальше, вот тоже забегая вперёд, любопытное объяснение всех, кто изучал этот вопрос личной жизни Александра I, потому что впоследствии возникали даже слухи о том, что, может быть, он просто был неспособен там к рождению детей, может быть, он был бездетный, может быть, он… Ну, вряд ли он там интересоваться мужчинами всё-таки до такой степени. Мало ли там что. Ну, вот, может быть, он был там импотент. Так вот критерий всё-таки его были какие-то дети или не его, он такой своеобразный, потому что у… при его жизни дети, которым переписывалось его отцовство, почти все умерли у него на глазах. И дальше соответственно современники наблюдают, как вот он остался равнодушен к этому ко всему и спокоен или оплакивал смерть. Ну, там всё девочки в основном. Если оплакивал, значит, наверное, его дочь. А вот если остался равнодушен, значит, всё-таки не его. И тут вот тоже происходит ужасное событие, потому что вообще-то Елизавета Алексеевна, его вот жена, законная супруга, которой ничего за это не было, за это прелюбодеяние, она как раз-таки всё… Мы же рассказывали, там 15 тысяч писем матери написала. Вот она-то и пишет: всё я обрела наконец-таки вот цель в жизни, у меня вот малышка. Я не отхожу от неё. Ну, там ещё всё по-немецки. Это там мышонок, Maus там. Мама, вот я вот…
В. Дымарский
―
Просто напомнить, что…
М. Кузахметов
―
… всяко хлопочу…
В. Дымарский
―
Надо просто напомнить, что Елизавета Алексеевна – это уже, так сказать, русский вариант – да? – Марии-Луизы.
М. Кузахметов
―
Да. Да, да. Мария-Луиза. Немецкая принцесса. Так вот… А 18 лет ей всего лишь, всего-навсего. И тут опять-таки по предыстории предыдущих вообще правлений у нее-то ребенка никто не отобрал, как это было там с Павлом, или как это было с Александром, чтобы по нормальному воспитать. Тут тоже спасибо Павлу, не стал отбирать внучку и воспитывать ее… Не отобрал у тех порочных родителей. Что мы нормально девочку воспитаем, а то вырастет еще одна такая матушка как Екатерина II. Так вот. Но все трагически складывается, потому что девочке было чуть больше года, когда она умерла. И, ну, вот это 1-й случай, когда современники пишут, а что-то не сильно опечален был Александр. Вообще это драма, конечно, ужасная. Никому не пожелаем такого. Даже если, может быть, это не родная его дочь была, ну, все-таки, ну, он же признал ее, не отрекся.
В. Дымарский
―
Но жена-то родная.
М. Кузахметов
―
Ну, жена уж точно одна у него была официальная. Он с ней не разводился. Мало ли там он кем увлекался. Он приехал, конечно, вот получив это драматическое известие. Ну, как? Жену утешить. Не переживай. Ну, что ты еще молодая. Ну, может, еще все сложится. А то, чтобы там как… как это бывало, и будем там про других людей рассказывать, когда смерть ребенка, и всё, теряется вообще смысл жизни, или в депрессию там человек погружается в какую-нибудь глубокую. А здесь дальше продолжается, жизнь кипит. То есть драма была явно только у его жены, потому что именно вот в это же время Александр очень серьёзно увлёкся Марией Нарышкиной, причём это уже получилось у него не какое-то мимолётное увлечение, может, ему и простили бы там. Одна там, другая какая-нибудь возлюбленная. А тут фактически вторая жена. 15 лет они были так или иначе вместе, и как бы сейчас это назвали вели совместное хозяйство. Ну, так условно, конечно, всё это было. Они не вместе в квартире жили. Там ещё опять-таки, чтоб мы все понимали, их жизнь личная очень отличалась от того, как мы это себе сейчас представляем, жизнь женатых людей. Мы же вот рассказывали, например, что приходят к Павлу I убивать его гвардейцы, а он-то в комнате один. То есть вот какой бы ни было там семейное ложе, а жили-то все по отдельности, чтобы выспаться, чтоб никто никому не мешал. Мало ли кто, кого ночью навестит. И это было у них естественно. Да ещё и жену поселить там в дальнем крыле дворца, да или вообще отослать ее там к родственникам. Это крестьяне все жили вместе в одной избе там с детьми, с бабушкой, с дедушкой, с внуками какими-нибудь. У дворян всё, ну, если позволяет достаток, всё не так, конечно же, потому что опять-таки вообще сохранить всё в тайне было нереально, потому что вокруг были сотни людей. Надо же было не просто прийти в дом к возлюбленной там по веревкам куда-то взобраться. Надо… Входили-то они все в двери, где всегда кто-то находился. Какой бы ни был черный вход, всегда были посвященные как минимум какие-то дворовые люди, которые должны были запустить, там со свечкой привести, потом вывести там обратно из дворца. И, конечно же, все эти слухи мгновенно распространялись по Петербургу, и все становились в курсе. Так вот по груд… Ну, возвращаясь к личной жизни Александра I, мы плавно переходим к тому, что он вообще… вообще после всех этих событий, после смерти дочери и становится императором. Казалось бы, вот на такой грустный волне. Напомним, что в 1801 году Павел I был убит заговорщиками.
В. Дымарский
―
Скорее всего. Да? Давайте всё-таки оговоримся.
М. Кузахметов
―
Ну, хорошо. Оговоримся, что официальная версия – апоплексический удар.
В. Дымарский
―
Да.
М. Кузахметов
―
Очень вот распространенный повод объявить смерть государеву таким вот именно способом. Так вот. И законное воцарение, тут всё в порядке, Александра I. Никто не сомневается. Вообще всё только и ждали этого, получается. И опять-таки в подробностях всё это выглядело как? Почему-то всю эту ночь трагическую, – да? – когда душили там, били табакеркой Павла I по голове пьяные гвардейцы… Кстати, тоже всё больше неопределённо. А если б там они не смогли войти внутрь? А если бы там часовой заупрямился? А если бы им не открыл кто-то там из камердинеров дверь? А если бы там Павел успел убежать по секретные лесенке? Дальше-то какие расправы? Ну, так вот, ну, почему-то в эту ночь Александр I находился вместе с женой, редкий случай…
В. Дымарский
―
Да, и он был готов…
М. Кузахметов
―
И они были… И они не раздевались. Да, они были одеты, причём так были одеты, что мало ли что, вдруг надо выйти в свет.
В. Дымарский
―
На выход. На выход. Да.
М. Кузахметов
―
Конечно же, сомневаться в том, что Александр I был как минимум в курсе, что что-то замышляется, не приходится. То есть он-то себя ничем не выдал. Ну, и там как? Приходит к нему граф Пален и говорит: «Батюшка-то…»
В. Дымарский
―
На престол.
М. Кузахметов
―
«…скончался». Нет. Сначала… И тут вот, как там по рассказам, и тут Александр I разрыдался. Ну, так как уже было известно его лицемерие и неискренность, то вот ему Пален и говорит по-французски, кстати, тоже знаменитая фраза: «Хватит ребячиться. Царствовать пора».
В. Дымарский
―
Да, да.
М. Кузахметов
―
То есть Пален с ним там построже разговаривал. Ну, ладно, хватит тут лицемерить и притворяться. В принципе и так всё понятно. Не может быть, что ты прям вот такой вот наивный. Ну, и быстро, наверное, как-то Александр успокоился, потому что тут же вышел на балкон, тут же сказал гвардии, теперь всё будет по закону, никакого произвола. Любимая – да? – тоже история. Вот теперь никакого произвола. Теперь всё будет по закону. Теперь всё будет хорошо. А возвращаясь к его личной жизни, потому что как ни парадоксально именно вот в это время он и увлекся, как я уже упомянул, Марией Нарышкиной, которая стала его женой, прожила там долгую жизнь, там тоже забавная история с нею. Ну, как вот вспоминали современники? Что это была вот, например, такая красавица, что ей в отличие от всяких других придворных фрейлин, дам, ей даже никаких украшений не требовалось. Вот всё там пытаются разодеться, какие-то бриллианты там, – да? – перстни, серьги, какую-то подвеску там особенную, знаменитую, там золотую. Ну, там косметика у них тогда была такая условная. Но тем не менее там прихорошиться. Да. придушиться. А ей вот ничего не надо. Вот приходит в какой-то самом простом платье. Ну, такой ослепительной красоты, что всё, вот все мужчины смотрят, выпучив глаза. Такая вот она раскрасавица. Тут опять-таки тоже забавная история. В Петербурге-то она оказалась тоже после восстания Костюшко, потому что её отец Антоний Четвертинский, тоже полячка всё – да? – по происхождению. Вот сколько от поляков всего интересного в русской истории происходит! Он оказался во время восстания каким-то неубедительным патриотом и возражал, там с кем-то из восставших спорил, что давайте мирным путём решать там все наши проблемы. Его там фактически растерзали. И тогда ещё тоже была жива Екатерина, и она просто позаботилась, ну, раз такой вот дворянин, там был, не поддержал, так давайте хотя бы о его родне позаботимся. И вот она поручила привести в Петербург дочерей, жену этого Четвертинского. Здесь о ней позаботились, выдали замуж ее. Это правда. Да ещё при Екатерине тоже было, за Дмитрий Нарышкина. Вот откуда-то она и стала Нарышкиной. Ей тогда было всего лишь 16 лет. Раскрасавица. Муж был, страшно сказать, в два раза старше – 31 год. Ну, тогда было сравнительно нормально. Да. Это был Дмитрий Нарышкин. Их там много Нарышкиных. И тоже не можем не упомянуть, потому что вся эта история имела прелюбопытнейшее продолжение в нашей отечественной истории, потому что Дмитрий Нарышкин, он… он считался потом вот уже в последующем среди знати десятилетиями таким вот образцовым рогоносцем. Вот у него есть жена. Да? Вот эта раскрасавица. Она сожительствует с императором. А Нарышкин, как ни в чём ни бывало, ходит при дворе, занимается государственными делами, принимает всякие милости от государя.
В. Дымарский
―
А что ему делать?
М. Кузахметов
―
И всё это имело какое последствие?
В. Дымарский
―
Он же не может государя на дуэль вызвать.
М. Кузахметов
―
Ну, мог уехать там, отбыть там в имение, сказать: «Разводись тогда со мной». Нет, там были разные упрямцы. Бывали вот, видите ли, некоторые. Возрождали там… Хоть как-то могли… не могли пережить там такого позора, уходили от двора хотя бы, раз уже там не желает бедствий своей жене, но и наблюдать всё это преступление не хочет. Нарышкин, в общем, был… Именно вот этот Нарышкин не такой. Именно что образцовый рогоносец. Ходит, как ни в чём ни бывало. Жена его рожает детей от императора. Он всех признаёт. Всем хорошо. Так вот…
В. Дымарский
―
А сколько? У него 11 было внебрачных детей?
М. Кузахметов
―
Ну, лучше мы отдельно потом расскажем…
В. Дымарский
―
Ну, хорошо.
М. Кузахметов
―
… потому что это там все к его кончине будем подводить когда итоги. Да. Ну, от Нарышкиной считается три или четыре дочери у него были. И кроме одной все умерли во младенчестве, что опять-таки подтверждает вот некоторое происхождение. И одна у нее была старшая якобы всё-таки от мужа, потому что не похожи, да еще и дольше прожила. Вот. Но тут, чтобы с Нарышкиным, с этим образцовым рогоносцем тему закончить, любопытно… Это всё в последующем. Мы забегаем вперёд. С чего началась драматическая дуэль Пушкина? С того что прислали письмо…
В. Дымарский
―
Письмо.
М. Кузахметов
―
… подметное, в котором его причислили к заместителям вот этого самого Нарышкина в ордене рогоносцев. Ну, там вот всё соответственно… Пушкин, вот такого он не смог вот пережить. Вот с кем угодно его бы сравнивали там: с Гомером там или с Вольтером, может быть, там еще с Данте. А вот с Нарышкиным не смог пережить сравнения. И там, ну… И погиб на дуэли. Ну, вот такая вот женщина досталось Александру I.
В. Дымарский
―
Про остальных женщин и вообще про семейную жизнь, и личную жизнь Александра I мы поговорим после небольшого перерыва. Продолжим вернее разговор после большого перерыва.**********
В. Дымарский
―
Ещё раз добрый вечер! Программа «Всё так плюс». Мы выходим из Петербурга. Напоминаю, петербургский историк Максим Кузахметов и я, Виталий Дымарский, мы вам рассказываем о династии Романовых. И сейчас мы дошли до Александра I как раз вот в том… мы его застали в тот драматический период его жизни, когда он должен вот-вот стать императором. Да? Ну, а пока мы разбираемся в его семейных отношениях со своей женой, с Елизаветой Алексеевной, с любовницей Нарышкиной и с остальными девушками… Кстати говоря, если уж мы заговорили о девушках, надо ещё отметить, что все дочери… все дети Александра I, всё были девочками.
М. Кузахметов
―
Ну, из вот тех, которых…
В. Дымарский
―
Из тех, которых мы знаем.
М. Кузахметов
―
… историками – да, – относительно доказанными, что всё-таки это были, наверное, его дети, да, дочери. Тут вот как-то его отец Павел I поторопился, может быть, с этим законом о престолонаследии, чтоб всё только мальчикам, как его матушка-то довела.
В. Дымарский
―
Ну, да. Если он ставил вопрос, в общем-то, в дальнейшей судьбе…
М. Кузахметов
―
Как в Англии, в общем, не сложилось, – да, – что кто старший, тому и престол. Ну, так вот. Там просто, чтобы завершить эту историю с Нарышкино, у которой, вот мы перечислили, – да? – там разнообразные приключения, предыстория с её мужем, который сыграл свою своеобразную роль в судьбе нашего солнца – Пушкина…
В. Дымарский
―
Ну, да.
М. Кузахметов
―
Так у неё же и сестра была как бы сейчас… ну, не сейчас, а тогда уже говорили тоже, порочная, знаменитая красотка Жанетта, которая обрела на некоторое время свое счастье, не совсем скорее семейное, а такое вот любовное с кем? С Константином…
В. Дымарский
―
С Константином.
М. Кузахметов
―
… Павловичем, с братом младшим Александра, с которым они вместе и воспитывались. Вот как у 2-х братьев две родные сестры – яркие такие возлюбленные. Но дальше вот, чтобы опять-таки всю эту тему как-то с его дочерями закруглить, почему в числе прочего считается, что не доказано, от кого всё-таки были дети Александра рождены этой Нарышкиной. Да потому, что ей тоже было скучновато, или как вот мы сказали бы там, порочная или не хватало ей внимания от Александра I, потому что и она тоже увлеклась другими мужчинами. И всё это опять-таки, как мы рассказывали уже, ну, скрыть это не реально было всё. Вот тем более, может быть, лично ей ещё надо было как-то особенно вот показывать это всё. Я вот всем нужна. Не только там этому мужу своему, рогоносцу, никому не нужна, а ещё Александру. Когда же упрекали ее, укоряли ее там фрейлины: «Да ты куда? Что ты делаешь дурочка? У тебя же вот сам император. А ты вот портишь свое счастье? О чём ты ещё можешь мечтать?» Наоборот надо интриговать там как-то… Дочерей своих там… Ну, хотя бы ту, которая была ещё жива, там пристраивать там. А ты вот что-то увлеклась там, причем кем?
В. Дымарский
―
А кем она увлеклась?
М. Кузахметов
―
Ну, князь Гагарин, например. Не потому, что он там мог претендовать на престол, а потому, что вот влюбилась, нравился вот он ей. Ну, хорошо, любовь там. Вот всё… всё понятно. Нет, не остановилась, не угомонилась, потому что генерал Адам Ожаровский, опять польский след, как бы мы сказали. Причём считается, что от Гагарина вот и был у неё единственный сын Иммануил. Ну, там князя выслали. Тут Александр уже сердится, высылает там соответственно этого князя Гагарина, но ненадолго, потому что тут же там Адам Ожаровский, герой, кстати, войны 812-го года, там боевой генерал. Ну, и потом там уже… Ну, как? Не остановиться уже. Тем более вот какая была бабушка у мужа-то, у Александра. Ну, это ее как будто бы Александр незаконный муж, а такой фактический сожитель. Так чем я хуже его бабушки, например? Если столько красивых мужчин только вокруг меня ходит, а я такая раскрасавица, а годы всё ещё молодые. Так вот ещё раз, значит, подводя какие-то вот итоги её жизни, потому что она ж потом уехала за границу, надоело ей всё это, решила там по заграницам там попутешествовать. У неё из тех детей, которые приписываются Александру, 3 или 4 дочери, из которых, кроме одной, все умерли в младенчестве. И вот тоже, чтобы закрыть эту историю, до 16 лет дожила только одна из дочерей, которые приписываются Александру, некая Софья. И умерла она 1824 году. Это мы очень далеко забегаем вперед. Но как считают некоторые исследователи, вот ее-то смерть и потрясла Александра. То есть вот единственная, может быть… вот ребенок, в котором он был уверен, что вот это вот моя настоящая дочь, вот та, о которой он так вот заботился, и в расцвете… Ну, 16 лет там. Да? 15 лет ей, и она умирает. И вот этого-то он и не смог пережить. Поехал там в Таганрог, и дальше вот непонятно, умер ли или ушел…
В. Дымарский
―
… тоже неизвестно. Да.
М. Кузахметов
―
Да. Или ушел там странствовать, потому что все, вся судьба наперекосяк у него. Так вот, ну, пока она там молоды. А пока что вот какие, например, интриги при дворе, тоже не могу не упомянуть, это опять-таки все спасибо нам… позаботилась о нас Елизавета Алексеевна, написав 15 тысяч писем своей матери. Число впечатляющее, да? В одном из писем она пишет: представляешь вот эта вот… Ну, там все деликатно, конечно. Я так пересказываю, может, немножко вульгарно. Как меня оскорбила это вот противная Нарышкина. Встречаемся на балу. На балу встречаются. То есть вот встречается жена с любовницей своего мужа, и не то что там за волосья ее хватать, как мы помните про Елизавету Петровну рассказывали, там сразу не разбираясь Лопухину там по щекам отхлестать, а тут вот учтиво спрашивает императрица законная: «Как себя чувствуешь?» А это хамка, - это она матери жалуется в письме, - говорит, да чувствую я себя неважно. Вот какой-то недомогание. Беременная я, судя по всему. А, ну, Елизавета пишет матери: представляешь, какая наглая! Я-то понимаю, от кого она, может быть, беременной. И вот она мне это в лицо заявляет, тварь эдакая. Ну, «тварь» я от себя прибавил. Ну, там между строк, конечно, всё насквозь читается. Вот в какой атмосфере жил Александр I со своими женщинами, потому что он уже царствовал. Но, в общем, еще раз упомяну, что уехала, в общем, Нарышкина, ну, просто ей надоело…
В. Дымарский
―
… явно тоже не святой была.
М. Кузахметов
―
Не святая. Но там ей больше сочувствовали. Ну, сейчас вот закончим. Значит, Нарышкина уехала за границу, жила в Швейцарии, во Франции, потом в Одессе пожила, умерла в Баварии. Ну, в общем, можем в какой-то степени только позавидовать. Длинную жизнь прожила. А теперь вот возвращаемся к законной – да, – жене Елизавете Алексеевне, потому что вот ее во дворе многие упрекали. И, например, кто? Мать Александра, вдовствующая императрица Мария Фёдоровна говорит: «Сама виновата. Сама виновата. Хотела бы, так уж нашла бы там какие-то способы мужа вернуть в семью, там разделить с ним как-то ложе, а ты вот такая холодная, бесчувственная. Конечно, ему с тобой неинтересно. Да еще, ну, да, переживаешь. Ну, да, вот он такой ветреный, а ты преодолей как-то, поделись ним своими интересами». Ну, как бы сейчас подсказали, сделай ему… приготовь ему вкусный ужин там какой-нибудь. А ты вот такая ходишь, страдаешь, вот я, мол, какая брошенная мужем. Ну, и с чего это он вдруг к тебе вернется? То есть изводила ее свекровь, со свету сживала. А та соответственно… А Елизавета Алексеевна в письмах к матери без конца жаловалась, потому что нет мне здесь никакой жизни. Ну, там, правда, наступила и у неё там какое-то утешение. Приехали через несколько лет её родственники в Петербург: сёстры, брат, мать там. И она была действительно там сразу довольна. Опять-таки в письмах всё это. Вот счастье-то какое родственников повидать. А там же как? Сразу балы, приключения, салюты, поездки туда-сюда и можно как-то там развеяться. Но ещё раз вот возвращаясь к специфике личной жизни Александра, всё изменилось, в общем, со времён Петра I, который нелюбимую жену в монастырь отправил, а сейчас гуманизм, времена вегетарианские. Они мило общаются без конца. Живут-то по отдельности. А при всём при том… Во-первых, церемонии какие-то, куда надо вместе являться. Во-вторых, как вот современники рассказывает, как ни в чём ни бывало, Александр приезжал к жене посоветоваться по каким-то вопросам, чуть-ли вот не любовным своим. И очень всегда уважительно с ней разговаривал. И она отвечала ему взаимностью с какой-то вот, скорее, там с воспитанием – что ли? – с каким-то. Ну, вот такой вот у меня муж. Вот он ко мне приехал спросить совета, а я вот вместо того, чтобы скалкой его по голове, изменщика и предателя, я вот с ним разговариваю, как нам обустроить судьбы России. И всё вот так вот мило у них продолжалось. Ну, тоже забегая вперёд, она же там почти… Не в один день, конечно, умерли, но там ненадолго один другого пережил.
В. Дымарский
―
Пережил.
М. Кузахметов
―
Так вот возвращаемся, значит, к главному всё-таки, так как у нас это ж император, императрица, всё-таки к государственному управлению, потому что как бы они там не прожигали свою молодую жизнь в приключениях и развлечениях, а ещё иногда надо было и государственными делами заниматься. Тут у них, правда, тоже у всех богатая была предыстория, потому что Екатерина II не отличалась благочинием, да и Петр I там жил… Но при всём при том государственными делами занимались. То есть рано или поздно всё равно надо принимать какие-то решения…
В. Дымарский
―
Что-то делать надо. Да.
М. Кузахметов
―
… потому что тут вам не Англия. Тут абсолютная монархия. Тут без воли императора вообще ничего не решается. И всё-таки это Елизавета могла там по 3 года какие-то документы не подписывать и проводить время на балах. А тут кипит жизнь. Тут в Европе, мы же рассказывали, там же Великая Французская революция, Европа вся клокочет. Уже мы были в одной антифранцузской коалиции. И там тем не менее заниматься только своей личной жизнью не получится, придется заниматься еще и государственными делами. И вот мы соответственно можем перейти к каким-то другим аспектам жизни императора, который, кстати, в классической историографии Романовых назывался Благословенный. Ну, то есть он такой типа неплохой, хороший, заботливый, вежливый, воспитанный, со всеми там на Вы. Ну, как я в 1-ю очередь все-таки считал бы, скорее, он был лицемер. Так вот еще до воцарения Александр I чем вот впечатлял современников, особенно вот свою эту молодую, в какой-то степени даже там фронду, – да? – которые были недовольны? Ведь что нас? Ведь нас Павел I, батюшка наследника, заставляет, видите ли, ходить по уставу. Раз мы офицеры, так являться в полк. А раз явились в полк, то чуть ли не в караулы ходить. А мы хотим как при матушке Екатерине, мало ли что я там в гвардии числюсь, мне нравится на балах больше быть, а вовсе там не отрабатывать там офицерский паек. Это всё никому неинтересно. А если на улице холодно, то почему я муфту не могу носить там, чтобы у меня пальчики не замерзли мои? А вот этот противный Павел I заставляет нас, видите ли, все, чтоб было, как положено, как вот в уставе написано. Так вот чем он запомнился? Он любил в задумчивости, как современники рассказывали, говорить: «Эх, вот стану императором, приму Конституцию, уйду от власти, поселюсь где-нибудь в лачуге на берегу…» - правда, почему-то Рейна. Мог бы и на берегу Северной Двины обещать, что поселиться, чтобы уж так до конца патриотически, или там на берегу Байкала. Но нет, почему-то на берегу Рейна.
В. Дымарский
―
Нет, говорил о Рейне.
М. Кузахметов
―
Нет, ну, Рейн… Те, кто видел среднюю часть течения Рейна, где там из одного замка видно сразу ещё пять, высокие берега, красота, виноградники там растут, конечно, долина Рейна поромантичней, чем берега Енисея, Оби там или Лены какой-нибудь. Ну, в общем, ну, важна была вот не последняя часть, что поселюсь в лачуге на берегу Рейна, а что вот непременно приму Конституцию. Все же уже знают, что надо же принимать Конституцию. Уже всем всё понятно, что вот всё вот это монархическое правление ущербное…
В. Дымарский
―
Да и крепостничество, в общем-то…
М. Кузахметов
―
Да, да. Конечно. И тут же вот всё… все реформы мы проведём. Да всё уже всем давным-давно известно, и заживем наконец-таки. И как вот, ну, ещё раз я упомяну, мы рассказывали, мне, конечно, очень нравится в этом плане фильм «Бедный, бедный Павел», что так им был очарован… По сюжету там Янковский играет Палена. Очарован этими речами, что поверил на слово Александру. И когда убили Павла, приходит к Александру, в числе прочего спрашивает: «Ну, теперь-то, государь, теперь-то, наверное, Конституция будет. А Александр там ему говорит, ну, что-то в таком духе: «А я еще ничего не решил. А теперь ещё надо всё подумать». Потому, что всё, что началось вот дальше, как это у нас же классическое «дней александровых прекрасное начало». А дальше началась, ну, в принципе какая-то классическая русская история. Не будем принимать скоропалительных решений. Надо всё хорошенечко обдумать. Такие вопросы с кондачка не решаются. Надо всё тщательно подготовить. Это не как Павел, который практически сразу выпустил закон о том, чтобы было только трёхдневная барщина. Да? Или не как Петр III, который там всё давным-давно придумал и сразу начинает принимать законы. Здесь все не так. Нет. Ну, давайте сначала подготовим соответственно… Ну, там уложенная комиссия – это был уже пройденный этап у его матушки Екатерины, потому что понятно, сколько не соберёшь дворян, для начала они даруют тебе титул Великого, а больше никакой пользы от этого не будет. Поэтому давайте сразу совещаться с умными людьми. Сразу. Потому, что от этих выборных не поймёшь, чего ожидать. В лучшем случае с жалобами с какими-то приедут или вообще скажут: «А у нас всё хорошо. Нас всё устраивает». Так вот, ну, всё-таки хорошо, чтобы не до такой степени ничтожество же был Александр, были какие-то всё-таки в самом начале его правления светлые стороны, потому что он, например, амнистию объявил. Спасибо ему за это. Это, правда, была традиционная история. Но…
В. Дымарский
―
По поводу вступления на престол.
М. Кузахметов
―
Да. Там он амнистировал 156 человек, но это все дворян, конечно же, касается. Ну, ему сразу в заслугу защитники ставят, вот он же Радищева простил. Давайте напомним на всякий случай, что вообще Радищева осудила его разлюбимая бабушка, в Сибири отправила, Екатерина. А я из Сибири вернул-то вообще Павел I и разрешил жить в имении. То есть Радищев не бедствовал. А в последствии, когда Радищев как раз-таки надеялся, что к его словам про Конституцию прислушаются, тут-то его до смерти и довели. Вот у кого был реальный апоплексический удар, когда ему сказали: «Ты что? Опять в Сибирь захотел? Приехал тут нас Конституции поучать». Поэтому всё это не было вот такого буквального вот счастья или оттепели в каком-то классическом, в советском уже там – что ли? – понимании. Да, из-за амнистии вернулись. Да, были прощены многие офицеры. Но если начинаешь погружаться в их дела, то этой амнистии, то офицеры одни были осуждены за пьянство, другие за должностные преступления, 3-й… ну, как там Павел, что не по уставу ходили. Поэтому эта амнистия такая не по политическим, в общем, мотивам в основном была, хотя спасибо… Хотя бы спасибо и на этом, что вспомнил. Ну, и ещё раз напомним, что в сам этот злополучный день 12 марта Александр I-то ждал, что за ним соответственно придут. И вот он уже, ну, подготовился, раз пообещал и говорил, что управлять теперь будем по законам августейшей нашей бабки. Это тоже любимая история всех легистов, как их там называют: а теперь все будет по закону. Ну, и дальше там режут, вешают, убивают. Но по закону. Вот как сейчас мы живем. Сейчас все по закону. Вышел с плакатиком в одиночный пикет, получи свой срок. По закону все. Никакого произвола. Ну, там тоже вот любопытное обещание, не могу не упомянуть, одно из первых его было, что теперь мы будем принимать только хорошие законы. Но тут может в принципе обещать каждый правитель, чтоб… главное, чтоб законы были хорошие. Неважно, как будут ли они исполняться, как дальше все будет функционировать, но законы будут только хорошие. Это вообще риторика его бабушки Екатерины II говорить об этом можно годами, а главное, что ничего не происходило. И как вот мы сейчас дальше начнем, когда подробнее разбирать царствование Александра I, то смело можно говорить, вот у человека 25 лет, ну, 24 года царствования, а результаты за эти 25 лет скромны. Главное, тоже сразу там мы забегаем вперед, что каждый раз вспоминается, – война 1812 года, феерическая победа, и как-то в тени, с чего всё началось, сколько сражений удалось выиграть, кто всё это затеял, и к чему это привело. Ни к чему. Ключевые вопросы так и не были решены. Никакой Конституции, ничего там… Ну, в жизни крестьян, как это всегда называлось, ну, потом будем подробнее рассказывать, улучшения. Вот тоже прекрасная – да? – вот формировка… формулировка: улучшить положение крестьян. И как улучшить? Какими-то такими декретами, что вот дворяне должны о своих крестьянах лучше заботится. Ну, этим всем ещё славилась, как он любил ссылаться, бабушка Екатерина II. Ну, вступимся, ладно, за Александра I, потому что какие-то, наверное, всё-таки нововведения вдохновляли современников. Ну, например, это вот решение Павла было, конечно, наверное, одним из самых спорных, когда он просто вообще запретил книги из-за границы в Россию привозить. Это не поймешь, что там якобинского написано. Ну, вот Александр I, конечно, одним из первых разрешил. Да, Господи, книги привозите, какие хотите. Ну, какое может быть зло от книг? Когда начинают сжигать книги, мы знаем, это уже всё, катастрофа. Вымарывать их, вычеркивать, убирать из библиотек, запрещать к публикации. Близки к этому, кстати, сейчас, конечно же. Ну, вот Александр I начал с того, что отменил этот запрет. И тоже не могу не упомянуть ещё один любопытный… любопытная поблажка касалась не книг, а ещё и нот. А ещё и ноты можно какие попало ввозить, а то они же мало ли там что, «Марсельезу» привезут и петь начнут. А тогда всё, конец всему, и Россия развалится. Тут вот и ноты можно было тоже привозить. Ну, и он, конечно же, отменил это эмбарго. Это, конечно, было, мы тоже рассказывали, в чём упрекали Павла. Хаотическая. То мы дружим с Францией, то мы враждуем с Францией. То мы за Англию, то мы против Англии. Каждый раз по-разному соответственно. Если Англия – наш партнер, то ничего французского. Запрещаем всё вот. Вот… Вот чтоб в одежде ничего французского не было. Потом поссорились с англичанами, а теперь чтоб ничего в одежде не было английского. Ну, такие, конечно, абсурдные решения по внешней форме. Тут он…
В. Дымарский
―
Весь XIX век такой был.
М. Кузахметов
―
Но тут просто это когда в течение одного года происходит…
В. Дымарский
―
Да.
М. Кузахметов
―
… в течение одного месяца, то, как нас все время поучают, главное же – стабильность. В рабстве, но стабильность. Но тут вот Александр I снял все эти запреты. Впоследствии он, конечно, вот таких вот резких решений, вдруг с кем-то повздорив… Ах, так! А теперь чтоб никто в красном мундире не ходил. А то все это нам Англию напоминает. Ну, вот такого безумия, конечно, уже не было. Но всё остальное, вот его поблажки, они, конечно, опять-таки либо спорные, как вот он упразднил Тайную канцелярию, ставят ему в заслугу. Но это же было тоже такое условное лицемерие. Просто функции передали в другие ведомства. Ну, она тогда называлась уже Тайная экспедиция. Поэтому это всё на словах. Это как сейчас у нас бы выглядело: переименовали милицию в полицию, ну, вот теперь, наверное, и заживём там. Или переименовали внутренние войска в Росгвардию, ну, теперь-то законности побольше будет. Нет, конечно. Там в реальности всё это было переименование или то, что вот он запретил телесные наказания для священнослужителей, это, скорее, говорит не о том, какой добрый Александр, а о том, в каком ужасе пребывали жители Российской империи, что никто не был защищен. Но мы рассказывали, это ж Павел I опять разрешил даже дворян наказывать розгами. Ну, и как мы рассказывали, считается, что это было одним из импульсов, – да? – когда одного из офицеров, там тысячу палок ему провинившемуся, но тут уже всё. Сколько мы будем терпеть? Хотя также забегая вперед…
В. Дымарский
―
Самому страшно…
М. Кузахметов
―
А были другие монархи. Расстреливали, убивали, на кол сажали. И что-то никто не возражал. Тут на первом месте, ещё раз напомню, это в русской истории просто невероятное дело, это, конечно, Иван Грозный, Иван IV. Вокруг неё в отличие от других монархов было полно просто непосредственно вооруженных людей. Там все ходили с саблями, и никто не замахнулся. Хотя про любого царь в любой момент мог сказать: «Не внушаешь ты мне доверия. Бросьте-ка его там медведям на съеденье или на сковороду жарить. И ничего. В лучшем случае как Курбский просто сбегали и все, а больше вот никто не покушался на жизнь монарха. То есть то, что не чувствовали уверенности в завтрашнем дне, из-за этого и свергли, ну, я считаю, недостаточно… недостаточно все это убедительно. Так вот потому, что Александр I, приняв соответственно этот титул, тоже, наверное, волновался за свое будущее и, упразднив тайную канцелярию, тут же учредил комитет общей безопасности. Во уже тут какие-то даже названия кое-что нам напоминают. Комитет общей безопасности. Да? Вот зачем нам эта Тайна канцелярия с непонятным названием, или Тайная экспедиция – вообще не про что. А мы вот сразу называем так. А там уже соответственно полномочия позволяют где-то письма читать, ну, люстрации писем.
В. Дымарский
―
Люстрации.
М. Кузахметов
―
Да. Где-то расследование особое проводить. Где-то неблагонадежный, позаботиться. Где-то книжки какие-то запрещенные. Ну, и соответственно, ну, цензура и со всеми проблемами, последствиями, когда реальные государственные проблемы не решаются, а борются с ними по внешнему соответственно виду. Вот если мы запретим все книги про демократию, то будем жить в благочинии вечно соответственно, и никто… А то разрешишь им там почитать французских просветителей, а потом…
В. Дымарский
―
Понятно, чем кончится.
М. Кузахметов
―
… усадьбу сожгут. Да. А никакого представительного органа не получиться.
В. Дымарский
―
А потом в желтых жилетах придут.
М. Кузахметов
―
Да. И вот дальше то, что ставят Александру I в заслугу, но мы говорили уже, он уже знал по опыту матушки, что собирать дворян, все эти съезды ни к чему хорошему не приводят. Собирать собор тоже всё глупо. До учредительного собрания они еще не додумались. Поэтому сложился у него такой фактически кружок. Их так и называли – да? – «Молодые друзья». Мы сейчас соберём умных людей, посоветуемся с ними и решим, как нам обустроить Россию. Сразу правильно, конструктивно, по делу, но подготовимся. Не то, чтобы там на следующий день. И про этих людей там, конечно, надо отдельный рассказ. Их было немного, и, казалось бы, всё могло бы сложиться неплохо, если бы Александр I внимательно изучал историю своих предков. Правда, это была другая династия Рюриковичей. Ведь как прекрасно всё начиналось у Ивана IV Грозного. Там же тоже были…
В. Дымарский
―
Да, вполне.
М. Кузахметов
―
… неплохие люди, молодые, собирались вокруг царя. Кружок такой. Совещались там с ним, рассказывали, как нам обустроить Россию. И всё закончилось, ну, не так, конечно… У Ивана Грозного там-то сразу на кол сажали. У Александр I всё более благочинно. Как это деликатно рассказывают, а он просто разочаровался потом на каком-то этапе, но поначалу всё складывалось благополучно. Там тоже вот любопытное название. Он-то вообще поменял массу названий, чтоб не коллегии там, а министерства, чтобы, как вот мы уже упомянули, не Тайная канцелярия, а комитет общей безопасности. А тут вот это он назвал Негласный комитет соответственно.
В. Дымарский
―
Это все… Это все идея Сперанского, по-моему, в основном.
М. Кузахметов
―
Нет, Сперанский там попозже появился, а поначалу…
В. Дымарский
―
… по поводу министерства.
М. Кузахметов
―
Ну, наверное, Александру I тоже там нравилось, чтобы покрасивей там что-то, и главное, чтобы вот по этой внешней форме… А кажется, что что-то происходит, что ты вот такой вот реформатор. Вот как вот мы теперь всё вот…
В. Дымарский
―
Переименовали.
М. Кузахметов
―
… переименовали, чтоб вот у нас… А потом не министерство, а там наркомат внутренних дел там, – да? – чтобы… А потом опять министерство. Все время что-то происходит, какое-то движение. Или там как при… при Хрущеве опять там всё переименовать, а потом снова министерства. И каждый вот привносит свою лепту, хотя суть-то… Наркомхозы – да? – вот учредили мы, и теперь вот у нас соответственно будут серьезные, значит, реформы, потому что там тоже много, наверное, какая-то была оттепель такая, внутри хотя бы приближённых Александра I. Это забавный эпизод, потому что этот негласный комитет они между собой, хохоча, называли комитет общественного спасения. А это что такое? Это же вот во время Великой Французской революции это вот якобинское такое совещание, – да? – которое принимало там судьбоносные решения. Ну, там кто занимал господствующую роль, когда это был Дантон – это одна история, потом когда Робеспьер или Сен-Жюст – другая история. И вот такой вот негласный комитет сформировал Александр I для того, чтобы наконец-таки по серьезному переобустроить Россию.
В. Дымарский
―
И заняться внутренними реформами. Но о том, как обустроили или переустроили Россию, мы узнаем в следующих программах, посвященных Александру I. Сейчас мы прощаемся. До следующей встречи!