После Аустерлица - Все так + - 2019-02-09
09.02.2019
Виталий Дымарский
―
Добрый вечер! Это программа «Всё так плюс». И представлю сразу ее фактически ведущего этой программы Максима Кузахметова, петербургского историка. Ну, а я, Виталий Дымарский, придан ему в помощь. Буду, насколько возможно, задавать вопросы. Напоминаю, что наш такой долгосрочный сериал под названием «Всё так плюс» – это рассказ о древе, генеалогическом древе династии Романовых, по которому мы проходимся, изучаем и сам ствол, и ветки, и листочки, и это древо в полном таком… абсолютном таком… в абсолютных подробностях. И вот мы сейчас находимся в том месте этого древа, на котором достаточно долго был императором Александр I. Александр I прошлую программу мы говорили, о 3-й так называемой коалиции, о битве при Аустерлице. И поскольку, как я уже сказал, мы очень подробно изучаем это самое древо, то то, что мы не успели рассказать вам в прошлый раз, мы продолжим в этот раз. То есть мы остаёмся пока на внешнем контуре, как сейчас модно говорить. Мы еще, конечно, будем возвращаться и к внутренней политике, но сейчас ещё немного об Александре I и о его деятельности, его внешней политике на европейском континенте. Так что произошло после Аустерлица?
Максим Кузахметов
―
Напомним, что Аустер… сражение при Аустерлице – это первый разгром русской армии в генеральном сражении со времен нарвской конфузии. Когда-то мы тоже рассказывали, – да? – вот с чего начались военные победы Петра I? С сокрушительного поражения. И…
В. Дымарский
―
С конфуза.
М. Кузахметов
―
Ну, деликатно конфуз. И примерно по его же пути соответственно пошёл и Александр I. Ну, так коротко напомним, что, конечно, все-то ожидали победы. Славные традиции русского оружия, чудо-богатыри. Александр I лично прибыл к армии. А поражение закончилось конфузом лично Александра I, потому что он, не дожидаясь конца сражения, ну, я считаю, позорно бежал, бросил полки, причём бежал, куда глаза глядят. Его с трудом нашли в итоге представители свиты, когда он, по рассказам очевидцев, просто плакал под деревом, не зная, что делать дальше, как жить. Там рядом с ним находилось всего два-три человека. Казалось бы, после такого позора, после такого унижения надо было сделать какие-то выводы. Да? Армия разгромлена. Унижение испытал сам царь. И что делает Александр I? Ну, наверное, он бы собрал военный совет там, изучал бы какие-то стратегические ошибки. Ну, мы рассказывали, – да? – там приняли план австрийцев, свалили бы на них. Или вот Кутузов действовал нерешительно. Он же спрашивал у государя, не хотите ли начинать. Александр I… Ну, ещё имя обязывало. Мнил там себя всё, наверное, македонским каким-то. Лично принимал решение, когда там идти в атаку. Ничего подобного, в общем, не происходит, потому что, ну, конечно, надо найти козла отпущения, никакого анализа от поражения. И те люди, которых, например, обвинили в поражении, вообще ни в чём оказались не виноваты. Причём один из них, например, это французский бывший подданный генерал Александр Ланжерон, ну, тоже, наверное, через 100 лет всё бы ему припомнили во времена Сталина, понятно, что французский шпион. Но тут он счастливо, можно сказать, отделался, просто впал в опалу, хотя тоже ни в чём не был виноват. Личная смелость там безусловная у Ланжерона была. Просто он провинился в том, что повздорил прямо на поле боя с генералом Буксгевдном, который оказался более расторопным, там они же все жаловались друг на друга Александру. Когда надо было принимать какие-то оперативные решения Буксгевден руководствовался австрийским планом, ну, все… Все правильно. Вот у меня в плане написано, кто, когда, куда двигается, кто, когда, где занимает какие позиции. Ланжерон говорит: да вот же нас обходят справа там, слева. Надо что-то делать. Ему говорит Буксгевден: «Вам везде враги мерещатся, судя по всему». Но ему отвечает Ланжерон: «Зато Вы их вообще нигде не видите». Ну, там ссора. И вот, судя по всему, Буксгевден оказался более расторопным, свалил все на этого Ланжерона, который по плану не действовал. Но там опала была, к счастью, короткая, потому что в последствии Ланжерон стал знаменит как один из руководителей, губернаторов на юге России. В Одессе там целый район в честь него назван. Ну, мы, наверное, к нему будем возвращаться, потому что он еще долго служил в России, герой войны 812-го года. А вот еще один из генералов Игнатий Пржибышевский вообще не за что пострадал. То есть вот этот такой нелепейший козел отпущения, которого и обвинили чуть ли не в том… Ну, как вот у нас? Генерал Власов, он же специально завел 2-ю армию в окружение. А здесь примерно то же самое. То есть человек выполняет план сложного, запутанного маневра, уводит как будто бы – да? – часть войска в обходной маневр, потом это войско попадает, ну, мы рассказывали там, Наполеон-то просто все видит, попадает в окружении, пытается прорваться. В итоге Пржибышевский попал в плен со знаменами, со своим штабом, как, казалось бы, тоже всё это драма такая. И французы его отпускают без выкупа. Какие гуманный времена! И вот тут на радость Александру I вращается из плена Игнатий Пржибышевский. Вот тут вот вообще все на него свалили, что… он все и предал, он-то всё и погубил, он-то вот своими действиями, нерешительностью, ну, неважно чем, не застрелился, в общем, на поле боя. И там тоже… Это вообще редкий случай, чтобы такие были предусмотрены наказания. Но его не казнили, к счастью. Но вот это всё опять…
В. Дымарский
―
Но отдали под суд тем не менее.
М. Кузахметов
―
Отдали под суд. И лично… личное решение понимал Александр I.
В. Дымарский
―
В отличие от Ланжерона. Да? Там Ланжерона… там…
М. Кузахметов
―
Ланжерон как-то выкрутился все-таки.
В. Дымарский
―
Выкрутился. Да. Его… поэтому он под судом-то не был.
М. Кузахметов
―
А Пржибышевский, в личной смелости которого сомневаться не приходилось. И Ланжерон и Пржибышевский имели длинную предысторию как боевые офицеры. Ну, мы рассказывали, там особенно пока младший офицер, да ты идешь впереди своих солдат в атаку, в тебя стреляют, картечь косит, и если ты выжил, то дальше в званиях растёшь. Там вот так отсидеться в окопе не получалось ни у кого. И окоп они тогда считали чем-то тоже унизительным. Это всё потом пришло понимание, ещё только через 100 лет. Так вот Пржибышевского… Это… это считалось тоже милостью, что не казнили уж за всё предательство. Его разжаловали в солдаты. Это генерал. Генерал-лейтенант. На месяц. Ну, потом отправили в отставку и уже в армию не возвращали. Но это всё характеристика Александра I, который, ну, вот… Вот так вот…
В. Дымарский
―
Подождите-ка…
М. Кузахметов
―
… поступил.
В. Дымарский
―
… подождите-ка. А вот… А главный командующий?
М. Кузахметов
―
Нет, Кутузов как-то…
В. Дымарский
―
… а Кутузов… а Кутузова… с Кутузова не… не…
М. Кузахметов
―
Наверное, сложно было что-то Кутузову вменить в вину, который, во-первых, выполнял план Вейротера, австрийский план, а, во-вторых, все время находился при Александре, ну, в начале сражение, пока Александр не сбежал. Кутузов же тоже чуть в плен не попал, тоже чудом там ускользнул и спрашивал: «Государь, не велите ли начинать?» То есть трудно было что-то придумать. А вот, видите ли, Пржибышевский маневры не выполнил, Наполеона не окружил, сам в окружении оказался да ещё и в плену. Ну, всё. Ну, как вот? Специально вообще, наверное, сдался. Ещё раз повторюсь, личная смелость людей в ту эпоху не подвергалась сомнению, ну, практически никак. Ещё раз повторюсь, дожил до генеральского звания, а они все принимали участие еще в русско-турецких войнах, ну, там по-другому было невозможно. И ещё там тоже любопытное там решение, одно из тоже очень редких, что фактически был упразднён Новгородский мушкетерский полк, один из тоже, ну, на ту эпоху старейших полков русской армии за то, что вот дрогнул там, бежал с поля боя, хотя вот бегство в нашем понимании тогда не было, вот чтоб всё бросили и разбежались. Там более-менее они как-то отступали, даже преследования Наполеон серьёзного не смог оказать. Ну, тоже ещё раз напомним, кто там? Багратион, например, был, в чьей личной смелости тоже невозможно было сомневаться. Ну, вот он не попал в плен, а Пржибышевский попал. Ну, вот на него соответственно всё и свалили. И дальше надо принимать какие-то решения. Все, Австрия вышла из войны соответственно. Всё. Наполеон в Вене. Все эти Габсбурги уже никакие нам не союзники. Начинаются там переговоры. И надо заключать какой-то, но, судя по всему, мир с Францией. Там предварительные какие-то условия в июне 1806 года. Причём Наполеон, вот тоже отдадим должное, он же ведёт свою такую политику многогранную. Вообще потенциальным союзником очень долго любой антифранцузской, а в последующем уже непосредственно анти-наполеоновской коалиции должна была быть Пруссия, и никак не могу с ними договориться. Тут тоже вот Александру I, ну, смело ставим в вину, потому что он австрийцев уверял: «Ну, с ними-то я договорюсь. У нас там родственные связи. Мы там друг другу все так или иначе с пруссаками друзья. Да мы просто сейчас пойдем через их территорию. Никуда не денутся, тоже к нам примкнут». И не получилось ничего. Там пруссы заняли, прусаки, такую любопытную стратегию… Тоже не можем их осуждать. У них же не было непосредственных претензий ни к чему. Посмотрим, как там будет складываться. А себя в Пруссии генералы мнили непобедимой армией опять-таки там после Семилетней войны, казалось бы. Так вот Наполеон предложил пруссакам еще, ну, просто как будто бы от щедрот Ганновер. Это же тоже всё было такое своеобразное коварство. Принципиально противником Наполеона всю эту… все эти коалиции была только Англия, которая входила во все коалиции. Но как у нас упрекают, использовали русских, мол, как пушечное мясо, а сами старались деньгами отделаться. Но ещё раз напомним, что Александра I, например, это всё устраивало. Миллион с лишним фунтов стерлингов за каждые 100 тысяч солдат – это было прекрасное решение. Русский царь ни о чём не беспокоился. Так вот. А правили в Англию по происхождению династия Ганноверская, немцы. И отдать Ганновер их врагам, пруссам, а это тогда же не единая Германия, это все враждующие между собой княжества, это было тоже такое специфическое, особенное унижение. Династия-то, кстати, до сих пор в Англии. Виндзоры, они в Первую мировую войну переименовались просто, чтоб не было ничего немецкого там в их названии. И вот в процессе этих переговоров Наполеон же тоже там активно производит дальше свои там преобразования, какие-то королевства упраздняет, какие-то новые создает, и в том числе там энергично вмешивается германские дела. Там же было до 300 княжеств самостоятельных. Опять-таки напоминаем, – да? – все эти с детства знакомые сказки, когда королевство под лупой надо разглядывать. И тут Наполеон решительно просто вмешивается. Там в конце концов он оставил около 30 государственных образований. В 10 раз их сократил. Немцы вообще должны были быть благодарны, но тут вот прусский король Вильгельм III, вообще он был человек очень осторожный, но дальше уже просто было, наверное, невозможно со своими собственными генералами как-то оставаться в нейтралитете таком, потому что его уже теребили: да что такое-то?! Это вообще наша вотчина. Это все земли вдоль Рейна – это так или иначе наша зона интересов, наше влияние. А там этот выскочка корсиканский! Да кто он такой, этот Наполеонишка?! Да долго ли мы будем терпеть все эти вмешательства в наши дела?! Давайте тоже как-то жёстко и прямо потребуем от него. А если что, уж, наверное, как-нибудь там сумеем с ними справиться. В общем, на каком-то этапе, ну, это все летом происходит, пока идут русско-французские переговоры. В общем, выдвигают ультиматум…
В. Дымарский
―
Переговоры… Переговоры по поводу…
М. Кузахметов
―
Переговоры шли.
В. Дымарский
―
Переговоры по поводу, ну, собственно говоря, заключения мира.
М. Кузахметов
―
Вообще Наполеон ведет себя очень гуманно и разумно. Вместо того, чтобы разогнать всех этих сварливых старинных Габсбургов, например, надоевших там, они же… Ну, Бурбонов-то он разогнал, например.
В. Дымарский
―
Ну, да.
М. Кузахметов
―
С Габсбургами… Ну, тут мы ещё раз упомянем, мы к этому, наверное, не раз вернемся, тут же Наполеон тоже как человек все мечтал приобщиться вот ко всей этой родовитый знати. Ему ж в конце концов было в радость жениться на габсбургской дочке, и там предав свою любовь Валевскую там, изведя Богарне там. Ну, императором тоже как-то. Он все тоже мечтал, чтоб они признали его за равного. На каком-то этапе почти удалось. А потом они все быстро от него отреклись.
В. Дымарский
―
Нет, давайте, знаете, как с Вами договоримся, Максим, хотя Наполеон не входит в династию Романовых никаким боком, что называется, но мы ему тоже посвятим какую-нибудь программу, когда будем говорить о войне 1800…
М. Кузахметов
―
Наполеон и Россия.
В. Дымарский
―
… 1812 года.
М. Кузахметов
―
Да. Пока что ещё об этом речи не идёт. Никакого похода на Москву, никакого князя Московского. Так вот в Берлине просто начинается уже, ну, такая истерия настоящая. Да всё, да сейчас там одним решительным ударом там поставим на место. И там приходят прусские офицеры просто к гостинице, где французский посланник живёт, точат сабли у него на виду. Да вот сейчас мы там вас всех. И в личной смелости опять-таки сомневаться всех этих людей не приходилось. Но их представление о войне, к несчастью, затянулись потом вообще ещё на 100 лет, что вот мы красиво всё построились, и красивыми рядами пошли вперёд. Ну, тогда еще не придумали пулеметы и колючую проволоку. А катастрофа Первой мировой войны вот все это потом явно проявила, все ужасы этой порочной стратегии. А Наполеон был одним из первых, кто использовал не только манёвр, мы рассказывали, в том числе артиллерию, в том числе там контрудары. Ну, сейчас вот доберемся. В общем, Фридрих Вильгельм III ничего не может поделать, объявляет соответственно он ультиматум, предъявляет ультиматум Наполеону. А тут ещё любопытная же родственная связь, я забыл упомянуть, потому что Фридрих Вильгельм III он отец Александры Фёдоровны, которая жена будущего императора Николая I, ну, и соответственно младшего брата Александра I. Вот какая у нас была родня. Это, кстати, тоже вот лишний раз напомню, у нас с Германией до ХХ века вообще была, ну, дружба практически всё время, столетиями…
В. Дымарский
―
… я Вам хочу сказать, что, к сожалению, в XX веке тоже были периоды дружбы.
М. Кузахметов
―
Ну, было. Да, было. Договор о дружбе и границах с Гитлером тоже, но там недолго был он, правда. Мы и до этого, может быть…
В. Дымарский
―
… И в 30-е годы. И в 30-е годы вообще готовили немцев.
М. Кузахметов
―
Да, здесь тренировали. Но это все на зло мировой буржуазии.
В. Дымарский
―
Ну, конечно.
М. Кузахметов
―
Ну, так вот. Ну, а на том этапе…
В. Дымарский
―
Или как говорил Владимир Ильич: «буржуáзии».
М. Кузахметов
―
Так вот. А на том этапе это была искренняя дружба в принципе, и родственные связи были там несусветные. Ну, ещё раз напомню, вот невестка, например, короля Пруссии – это вот, ну, родственница Александра I. Ну, так вот королем-то он стал в 1797 году и сравнительно не давно, тоже сравнительно молодой он был, и вот тоже ослеплённый победами своего, ну, там он не прямой родственник Фридриха II Гогенцоллерна, знаменитого Фридриха Великого, который всех во время Семилетней войны победил и одолел, и вот эти славные традиции прусского военного оружия. И, в общем, плавно мы подходим тоже к грубейшим ошибкам. Вообще Александр I мгновенно был готов включиться в эту коалицию. У него какая-то была уже личная там, наверное, обида. Никакого… Ничему он не научился после поражения при Аустерлице на первом этапе. Всё равно там вокруг него ещё находилось достаточно много своеобразных генералов, которые впоследствии тоже сыграют свою специфическую роль. Ну, вот еще раз напомню, вот Багратион каждый раз говорил: «Да хоть завтра снова все как один, и снова пойдем в штыковую атаку. А если что, ну, сложим головы на поле брани. А что? Ну, не будем же мы лишний раз отступать? Да… Да русские мы или нет?» - говорил Багратион. Но это так всё уже я по киношному, конечно, но человек был тоже… Вот каждый раз не понимал, зачем куда-то отступать. Сейчас ещё раз… Вот сейчас все выспимся хорошенечко и снова пойдем в штыковую атаку. Ну, так вот среди таких людей придумывать какие-то сложные маневры было сложно, но необычные… Ну, то есть как сказать, необычные? Как обвиняют злопыхатели, ну, конечно, Вильгельма III, а его генералов, которые не хотели просто делиться лаврами победителей Наполеона, вступая в эту войну, когда разгромлены уже, еще раз напомним, австрийцы, когда Наполеон контролирует всю западную Европу, ну, мы-то сейчас, наверное, быстро там с ним справимся. И дальше следует катастрофический разгром при… сразу там в один день практически в 2-х сражениях при Йене, Ауэрштедте. Почему? Ну, в том числе и потому, что прусский генералы, не хотели дожидаться подхода русской армии. Это всё ж там не быстро происходит. Ещё раз напомним, все идут пешком. Там месяца вообще-то надо идти, даже если очень энергично. Вообще на первом месте по скорости перемещения был в ту эпоху, Суворов умер, был Наполеон. И он к этому подходил тоже, ну, по тем временам это были потрясающие инновации. То есть все знают, что надо идти пешком, но Наполеон к этому ещё и готовился. То есть у каждого французского солдата было 3 пары обуви, например. И ещё в обозе везли 4-ю.
В. Дымарский
―
У них была большая очень скорость передвижения у французов?
М. Кузахметов
―
Фантастическая по тем меркам.
В. Дымарский
―
По тем меркам были раза в полтора, в два, по-моему, выше…
М. Кузахметов
―
Проводились разведки. Это не просто вот все. Это ж не кочевники там, взяли да пошли. Это же значит, что двигаются не просто там обозы, а двигаются…
В. Дымарский
―
… конечно.
М. Кузахметов
―
… пекарни передвижные, потому что надо чем-то кормить. Заранее прогнозируется, где, когда потребуется там запасы боеприпасов, когда, где там надо будет в том числе там разбивать лагерь. Ну, то есть все системы, казалось бы, очевидны, но функционировал вот на том этапе так вот устойчиво только у французов. И, в общем, ну, во-первых, благодаря вот скорости перемещения, потому что просто пруссаки оказались к этому совершенно не готовы. Они хотели для начала просто войти и разбить фактически гарнизоны, небольшие части французской армии, которые находились в Баварии. Двумя колоннами вошли. И в один день в двух разных местах, Наполеон сам не ожидал, что такое может произойти, потерпели сокрушительное поражение. Ну, напомним просто, правда, ещё фамилии маршалов Наполеона, которые тоже там на слуху. Это… это реально выдающиеся полководцы. Там Сульт, Ней, Мюрат, Ланн, Даву, Бернадотт, будущий шведский король. Ну, что там могли прусские генералы им противопоставить?
В. Дымарский
―
Мы можем только противопоставить новости, на которые мы сейчас прервемся, и после чего продолжим программу «Всё так плюс».**********
В. Дымарский
―
Ещё раз добрый вечер! Мы продолжаем программу «Всё так плюс». Напоминаю, Максим Кузахметов и я, Виталий Дымарский, мы рассказываем вам о династии Романовых. В данном случае у нас наш герой нашего рассказа – это Александр I, Александр I в Европе, Александр I, его внешняя политика, Александра I и после поражения в Аустерлице.
М. Кузахметов
―
И уже после поражения наших союзников прусских…
В. Дымарский
―
Да уже еще и прусских союзников. Да.
М. Кузахметов
―
… прусских союзников при Йене и Ауэрштедте. Ну, напомним ещё раз, на чём мы остановились, что в один день две происходят битвы, в которых прусская армия практически уничтожена, ну, в том числе первая стратегическая ошибка…
В. Дымарский
―
Надо еще напомнить, что это Наполеон…
М. Кузахметов
―
Да.
В. Дымарский
―
… уничтожит…
М. Кузахметов
―
Войсками Наполеона, во-первых, потому что не дождались подхода русских. Все это в основном на территории Саксонии происходило. Это, кстати, коалиция же. Кроме России, Пруссии там была Швеция, например, королевство Саксония. Ну, вот прусским генералам, казалось, что мы и сами как-нибудь справимся. Не дожидаясь подхода армии Александра I, вступили в сражение. Оказались разгромлены. Причём, ну, тоже вот механическое такое уничтожение. Штыковые атаки там или атаки в лоб на французские позиции приводят только к большим потерям. Что дальше делают прусские генералы? Отправляют резервы соответственно в атаку. Ну, потом, когда французы переходят в контрнаступление, там уже просто у пруссов армии не осталось. Так вот Пруссия без армии, и Наполеон спокойно вступает в Берлин. А ведь в это время туда шла в Пруссию русская армия, казалось бы, ну, уж тут-то Александр I мог бы проявить какую-то мудрость, вспоминая о том, что даже в союзе с австрийцами проиграли генеральное сражение при Аустерлице, которое у нас гораздо более знаменито, чем все последующие события. Мы рассказывали там, наверное, благодаря и в том числе Льву Толстому, Андрею Болконскому, небу Аустерлица, которое над князем простиралось. Так вот и здесь Александра I, как ни в чём ни бывало, приказывает: нет, продолжить движение. Ну, теперь мы проучим Наполеона, теперь-то мы уже… У нас есть опыт неудач. Теперь-то я знаю, что не надо просто вмешиваться в управление войсками, а доверимся какому-нибудь нашему серьезному профессионалу. И как ни в чём ни бывало, призывают в армию генерала Каменского. Ему к тому времени было почти 70 лет. Но заслуженный генерал екатерининской эпохи, который там громил, убивал турок не раз. Ну, уж, наверное, этот-то человек справится с корсиканским выскочкой. Там тоже любопытные эпизоды, например, старик Державин оду успел написать в честь главнокомандующего Каменского. Ну, там что это меч Екатерины, ну, язвительно потом, конечно, говорили меч-то, наверное, уже заржавел к тому времени. Тоже там любопытная судьба. Впоследствии Каменский, уже совсем стариком, он такой деспотичный был, вернувшись в имение был убит собственным крепостным. Такая совершенно не типичная драма русских дворян. Ну, так вот он прибывает в армию, Михаил Каменский. И настолько, ну, и возраст там, и настолько всё это его повергло в уныние, судя по всему, а это ещё и конец 1806 года. Это зима, когда в принципе вообще-то воевать-то не принято. Как всегда рассказывают? А на зиму войска удалились на зимние квартиры. Это всегда риск для всех. Там смертность была у них на каком-то этапе почти тысяча человек в день только, потому… ну, неустроенность. Да? Там ударили морозы, и что-то с утра не все проснулись там солдаты. Ну, как они относились тогда к солдатам? Да и сейчас периодически такое же отношение. В ХХ веке уж точно не лучше было. И оперативно там… Ну, сдает фактически командование Каменский, сказавшись там га болезни. Охотно его принимает Леонтий Беннигсен, которого мы тоже упоминали не раз. Это вообще ещё один иностранец на русской службе, которому можно было впоследствии припомнить всё, что угодно. Любопытно, что родом он из Ганновера. Брауншвейгский немец. Не пригодился там у себя на родине, а вот на русской службе оказался вот в самый раз. Еще раз вот тоже… Генерал к тому времени был он вполне заслуженный, с безусловным послужным списком как у любого из младших… из офицеров, который прошел школу русско-турецких войн, ходил лично штыковые атаки. То есть в его личной смелости сомневаться не приходилось, ну, никому. Правда, вот был одно темное пятно его биографии, что он участвовал в заговоре против в заговóре… в зáговоре против Павла I? но он там, правда, в мемуарах говорил, что нет, когда там табакеркой били или там шарфом душили, нет, в это время я в комнате не присутствовал. Вот такого я вообще-то не помню. Ещё, правда, у него была одна любопытная такая особенность, в которой его злопыхатели охотно упрекали, не смотря на то, что на русской службе находился, ну, фактически не один десяток лет, по-русски толком разговаривать не научился. Но в принципе там они все по-французски говорили вполне сносно, большинство и знати, и дворян, а уж тем более офицеров. Ну, вот любая неудача там сразу припоминали, да что это за генерал, если даже по-русски не разговаривает?! Одним словом, логика войны такова, что на зимние квартиры как бы не разошлись. Всё на территории Пруссии. В руках у прусского короля оставался Кёнигсберг. Там вообще, если посмотреть на карту прусское королевство, оно такой необычной формы. Там что, когда, где присоединяли из маленького вот прусского герцогства впоследствии королевство выросла. А потом ещё наследные… ну, там через династические браки потом ещё Берлин, потом всё это на сотни лет ещё проблема разделённых владений. Ну, сейчас уже Пруссии вообще нет в таком в традиционном понимании. Так вот. А на том этапе это такое своеобразное герцогство. И, в общем, удалённый Кёнигсберг, старинная столица Пруссии, вот он оставался в руках Пруссии. Ну, а там уже подошли русские войска, и соответственно и Александр I, который вот всё мечтал о каком-то реванше. И происходит вот как раз-таки более, ну, я считаю, более, наверное, важное в последующих событиях сражение, чем при Аустерлице. Ну, там было два ключевых сражения. Первое из них при Прейсиш-Эйлау. Название сейчас более понятно как город Багратионовск в Калининградской области. Забыты там все заслуги Беннигсена. У нас же вот кого назначили заслуженным – да? – генералом, хотя Багратион там был далеко не главным, но вот Багратион там в последующих событиях больше пригодился. Поэтому город… город Багратионовск, а не Беннигсенск. Что было, кстати, более справедливо. Так вот это… Эта битва при Прейсиш-Эйлау считается одной из самых кровопролитных вообще за всё время наполеоновских войн, потому что она продолжалась два дня, погибло почти 50 тысяч человек. Но это фантастические потери для той эпохи, потому что подавляющее большинство сражений заканчивались отступлением там после какого-то решительного удара или обходного маневра. Но это ещё если армии дисциплинированные, а если это там армия слабая, там турецкая какая-нибудь, решительный удар и все разбежались. Так вот а здесь заражение… сражение происходит два дня и заканчивается после всего этого жуткого кровопролития практически ничем. Это считается первое сражение, которое… в котором Наполеон не смог одержать решающую победу. Но так как после 2-го дня сражения Беннигсен ночью всё-таки принял решение отступить со всеми страшными потерями, а Наполеон остался на поле боя, ну, вот французы соответственно считают эту победу такой вот логичной, своей. Наполеон вообще остался на поле боя еще 10 дней. Там, конечно, не о каком преследовании отступивший русской армии тоже речи не шло, хотя Наполеону предлагали. Ну, ещё раз напомню, это вообще февраль. Это зима. Там на каком-то этапе началась просто снежная буря, когда уже вообще ничего не видно, кто, куда идёт. И это не катастрофа, конечно, но серьезное поражение тем не менее было… Ну, не будем, ладно, считать это поражением, но тем не менее неудача итоговой русской армии. Победить не удалось. И снова надо принимать какое-то принципиальное решение, что делать дальше: искать мир там, ну, чтоб было бы там логично, договариваться. Наполеон-то, кстати, каждый раз предлагал разные заманчивые условия для заключения мира. Но тут вот опять в 1-ю очередь упрямство Александра I, героя нашего повествования, который никак не мог смериться с тем, что не удается одолеть Наполеона, ну, и в том числе его каждый раз все равно подзуживали в том числе и генералы, вот еще раз упомянем одного из самых известных из них, такие как Багратион. Ну, не лично, может быть. Который каждый день был готов снова продолжать сражение там. И в конце концов он, ну, напомним там, забегая вперед, что он же и погиб фактически, смертельная рана при Бородине. Ну, не будем считать, что это была мечта его, но закономерный такой итог. Лично участвовал. Там, правда, любопытное последствие этой битвы. Там много награжденных было, как будто бы не отступили, дали, как это считается, хорошую трепку Наполеону, что учредили одну из самых знаменитых наград в российской императорской армии – Георгиевский крест.
В. Дымарский
―
Георгиевский крест. Да.
М. Кузахметов
―
Ну, называется Георгиевский крест. Это… там она немного посложнее называлась, но будем называть традиционно – Георгиевский крест, что будем и солдат неким подобием ордена награждать. Не просто там серебряным рублем как раньше там, или когда там какое-то полковое знамя, а вот за личный подвиг нижний чин мог получить эту награду. Правда, пока её чеканили и готовили, состоялось новое сражение, за которое в принципе это… где эта награда как раз реально и пригодилось, потому что Александр I решил продолжать войну с Наполеоном. И он вот этим сражением при Прейсиш-Эйлау оказался своеобразно вдохновлен. Ну, еще Беннигсен, конечно же, всё красиво расписал.
В. Дымарский
―
Оформил.
М. Кузахметов
―
Оформил. Что вот чуть-чуть не хватило. Просто зима там, метель не в то время. А вот если б ещё подкрепления какие-то подошли, так мы тут… тут бы Наполеона уж точно бы – лично Наполеона! – и одолели бы. И вот… Ну, там еще тоже всё не быстро произошло. Наполеон действительно… Он же в дали от Франции. Всё это Пруссия. Зима. Пришлось отступать, восстанавливать силы. Новый призыв. Прошло практически 3 месяца прежде, чем обе армии смогли приступить к активным боевым действиям. Там еще весенняя распутица – бедствие вообще любой армии. И в ХХ веке всё то же самое, когда останавливались боевые действия, потому что начались дожди. Ну, то есть нереально перемещаться, а уж тем более артиллерию там перетаскивать. Так вот очередной этап – опять-таки, у нас он немножко в тени обычно, – это битва при Фридланде. Ну, как деликатно называется: неудача там. Да? А вот где состоялся уже разгром, конечно же, русской армии. Это июнь 1807 года опять-таки…
В. Дымарский
―
Зато… Зато это предмет гордости французов.
М. Кузахметов
―
Город Правдинск – да, – теперь в Калининградской области. Никакого Фридланда нет после… после 948-го года, ну, после Второй мировой войны. Но тут, конечно, уже личная ошибка в том числе… числе и Беннигсена, который просто тоже решил проявить инициативу. Там же вот в чём, например, упрекали Ланжерона или других генералов просто Аустерлице? Инициативы должной не проявил во время боя, действовал недостаточно решительно. Это всегда… Это вообще идеальная там… идеальный упрек для любого генерала – действовал нерешительно. А там… А погибли бы все, ну, так что ж? В бою же как герои погибли. Там уже всё это опять-таки сложный маневр. Ещё раз напомним, специфика войны той эпохи состояла в том, что сплошной линии фронта ведь не было. Это вот где-то сгруппированные в кулак – да? – там части одной армии. А на зиму, это же всё дорого – кормить, содержать, они распределены, ну, может быть, там территорию старались подобрать максимально компактно, но тем не менее в том числе в десятках километров друг от друга на зимние квартиры, чтобы подешевле их содержание обходилось, потом где-то ж надо ночевать. В палатке… В палатках ночевать – это, ещё раз повторюсь, минус тысяча человек в день, к утру там не все просыпаются. Так вот здесь Беннигсен, проявляя инициативу… Разведка действовала. Это же прекрасно. Да? Обнаруживает, что маршал Ланн вдалеке от основных сил, за день к нему на помощь не подойдут. А у нас тут хватает своих сил, чтобы окружить его и разгромить. А это же почетно. Это все опять-таки знаменитые маршалы. Казалось бы, всё разумно было бы, если б Беннигсен действовал бы более энергично, или если бы он предусмотрел, что Наполеон же тоже не бездействует, а умудряется за день проходить по 30 километров и… и придя… и преодолев это расстояние, бросать свои войска тут же еще и в атаку. Потому, что дальше пытаясь окружить маршала Ланна французского, Беннигсен, там не хочу погружаться в подробности, русские части, оставаясь на марше, оказались разделены, разделены в том числе и рекой, не могут занять выгодную позицию, не могут занять высоты, а стремительно приближающийся Наполеон всё это видит и начинает свои маневры, окружая русскую армию, заставляя принимать бой на совершенно невыгодных позициях. Ещё Наполеон – это выдающийся генерал. Ну, чем он прославился? С чего началось его восхождение? Он правильно артиллерию расставил. То, чем пренебрегали да и впоследствии пренебрегали многие генералы, рассчитывая на смелость своих солдат. Там вот чтобы умел, расставив на высотах артиллерию… артиллерию, начать косить ряды врагов, ну, не все умели этим грамотно пользоваться, а тем более выучка еще французских артиллеристов, которые успевали в два раза чаще стрелять и в два раза метче. В общем, начинается уничтожение практически русской армии. И при Фридланде, ну, тоже отдадим должное, удалось отступить даже. Вот такого разгрома с преследованием, чтобы все были уничтожены, а такие тоже бывали катастрофы. Вот армия Карла XII, она же вообще исчезла, ее просто не стало, но не в битве при Полтаве, а через 3 дня, когда не смогли переправиться через Переволочну. Здесь, в общем, такого не произошло, и кое-кто стал… сумел отступить. И там безусловная смелость вот воинских частей и личная генералов, и Беннигсена ни в чем не упрекнуть. В общем, не Александр I, поле сражения в слезах не покинул, не сбежал, и не пришлось его потом искать где-то там…
В. Дымарский
―
Все достойно.
М. Кузахметов
―
… десятки верст от того, что произошло, но тем не менее Беннигсена все равно теперь уже точно пришлось сделать козлом отпущения, тем более ошибку он точно допустил, все-таки неправильно маневрировал, без армии своего государя Александра I фактически оставил. Ну, потом его, конечно, пришлось тоже простить, потому что так легко боевыми генералами…
В. Дымарский
―
Не разбрасываются.
М. Кузахметов
―
… нельзя было разбрасываться тем не менее. Но командование принял Буксгевден, Федор Буксгевден. Это как раз-таки, казалось бы, уже наш немец лифляндский, такое соответствие, если прибалтийский немец, уже наш. Там вообще любопытная… Но они и так друг друга недолюбливали, Буксгевден и Беннигсен, да чтобы еще не запутаться, – да? – тем более все на русской службе ещё начинают быть с русскими отчествами, причем на каком-то этапе один другого подозревал уже в таких интригах, что вызвал на дуэль после ссоры. Буксгевден вызвал на дуэль Беннигсена, а тот ему высокомерно отказал. Ты мне типа не ровня. Ну, так вот сделали козлом отпущения Буксгевдена, а дальше-то все равно надо что-то делать. Ну, всё, теперь уже воевать практически не кем. А ещё, ну, как считается, благодаря интригам французов у нас приближается очередная русско-турецкая война. Но тут уже как бы там не храбрился Багратион, а надо принимать всё-таки какое-то стратегическое решение. Ну, в конце концов надо вступать в переговоры с Наполеоном. Война до победного конца ещё впереди, когда можно было и Москву оставить,. А тут вот Александр I все-таки проявил какой-то разум, скорее всего как скользкий тип. Если бы его больше уважали, то говорили бы, что тут он проявил там разум какой-то, что тут вот он, мол, необходимую передышку обеспечил русской армии. Но я считаю, он там просто реально уже в том числе и испугался. Ну, коротко, вот чтобы понять, что происходило на южных границах России, было в принципе с Турцией хорошо воевать, пока Наполеон не стоял у наших границ. А тут это же всё равно надо армию же направлять, а это 3 тысячи километров, тем более, что боевые действия велись на территории практически нынешней Румынии. То есть это всё далеко, не смотря на то, что… Ну, мы рассказывали подробно уже, всё хорошо, Крым наш. А тем не менее это десятки тысяч солдат. Тем не менее надо как-то реагировать. Причём там тоже очень специфически, не могу не упоминать, долго война не начиналась, потому что, ну, как водится там где-то какая-то смута, то на территории, которая принадлежит формально туркам, там христиане безобразничают, то какие-то мусульмане, которые на территории остались Российской империи, могут попросить какую-то помощь у единоверцев. Ну, в общем, там любопытное поведение русских генералов, которые вступают на территорию Валахии, которая формально должна была быть там независимой, но назначение там или утверждение руководителей, там господарей, оно должно происходить по взаимному согласию. И здесь вот русские очень убедительно всё объясняют. А вдруг Наполеон захватит, этот выскочка корсиканский?! Давайте мы на всякий случай займем эту территорию, чтоб она Наполеону не досталась. Ну, как это могут терпеть в Стамбуле? Это безобразие. В Константинополе, конечно же, негодуют, но войну тоже не объявляют, а начинают там свои, ну, интриги там, реальные боевые действия. Там командующим был тоже заслуженный генерал екатерининской эпохи Иван Михельсон. Иван Михельсон, да? Какое приятное сочетание. Ну, он же и умер в Бухаресте в 1807 году. И на каком-то этапе русская армия осталась фактически без командования. И тоже любопытный эпизод. Сходу хотели захватить крепость Измаил в очередной раз, ведь когда-то же брали, был героический штурм, а потом же всё равно туркам отдали. И вот тут вот сходу ничего не получилось. Крепость Измаил взять не получилось. Война затягивается. Надо принимать какое-то решение. Наполеон у границ России уже непосредственно, в Пруссии. Дальше всё уже там начинается Россия. Тут вроде бы забрезжила какая-то надежда, потому что в Стамбуле вспыхнул бунт янычар. Они убили Селима III, свергли султана Селима III. Пришел Селим IV… Мустафа IV. Но не пригодилось, в общем, русским, потому что даже успехи Синявина, там были серьёзные успехи нашего флота в Средиземном море против, ну, не то, чтобы беспомощного, но уже не раз побеждённого турецкого флота. Но тем не менее в итоге пришлось вот в силу того, что разгромлена, уничтожена русская армия под Фридландом, заключить тоже… Было найдено такое специфическое решение: не мир когда с Турцией заключили, война-то потом продолжилась, а перемирие на 2 года. Эти вообще традиции, они уходят корнями в войны столетней давности, Столетняя война, – да? – когда могли заключили перемирие на 10 лет, а тут вот неожиданно вспомнили. Это вообще…
В. Дымарский
―
… предполагалось, что через 2 года опять начнем воевать.
М. Кузахметов
―
Да.
В. Дымарский
―
По свистку.
М. Кузахметов
―
А вот в XIXвеке это было, конечно, необычное дело, но к обоюдному согласию договорились о перемирии на два года и более-менее его выполняли, а потом как ни в чём ни бывало, войну продолжили. Ну, так вот, в общем, там затихли боевые действия. И дальше вот важное событие – это знаменитый Тильзитский мир, знаменитый там во многих отношениях. В общем, встречается лично наконец-таки герой нашего повествования Александр I с корсиканским выскочкой безродным…
В. Дымарский
―
… Да.
М. Кузахметов
―
Да. С Наполеоном Бонапартом. И происходят необычные вещи: называют друг друга братьями. Ну, говорят они понятное дело на французском. Опять вот…
В. Дымарский
―
Там же и Вильгельм был? Да?
М. Кузахметов
―
Нет, Вильгельм хотел приобщиться. Король Пруссии. Как же так? Все это вообще на территории Пруссии происходит. Наполеон всячески подчеркивал, что я этого… этих Гогенцоллернов вообще не очень-то признаю. Это ж кто такие? Были какие-то герцоги не пойми откуда-то. Потом каким-то полуобманом стали, видите ли, королями. Все это, кстати, говорит Наполеон, который незадолго до этого фактически сам себя императором провозгласил. Ну, и что? За моей военные победы. Меня все признали. А этого Гогенцоллерна толком никто никогда и не уважал, и тем более я его победил. Ну, тут Наполеон, наверное, вел, конечно, свою игру. Он заинтересован был в союзниках. С Англией все никак не удавалось договориться. Все было вообще понятно. Он, например… Ещё же не покорилась Швеция, еще там одна прямая была держава, где король, потом подробнее о нём расскажем, Густав IV ни в какую не соглашался на мирные переговоры. И вот нет, война до победного конца. Тем более мы в Скандинавии там далеко от них. И тут Наполеон, ну, он непосредственно в процессе переговоров это Александру I и говорил, да чего там тебе вот эти все… в Европе делать? Да забери ты себе Финляндию. Но я не знаю, как они общались, потому что один на один. Ну, явно речь шла о том, что вот всячески поддержу. Нужно тебе что-то в Румынии? В Румынии поможем. А ты мне отдай вот здесь, в западной Европе по-своему решать, только вот Швецию одолей, а то не даёт мне покоя… Ну, там ещё было понятно, почему…
В. Дымарский
―
Ялта такая.
М. Кузахметов
―
… потому что… Ну, да. Потому, что Швеция тоже серьёзная морская держава. Задушить Англию можно было только экономическим путем. Там, правда, Наполеон очень серьёзно ошибался, потому что англичане легко переориентировали… Ну, и до этого у них почти половина экспорта – это уже была через Атлантику. Поэтому даже если вообще полностью погрузили бы в изоляцию Англия в Европе, всё равно бы она не померла. Ну, так вот со Швецией надо было что-то делать. Тут тебе прекрасный вариант, Александр I, а я тебе помогу. В общем, там переговоры продолжались тоже несколько дней. Вильгельма несчастного прусского за человека не считали. Нет, уважительно всё было так. На колени не ставили, в цепях не держали. Но всячески подчеркивал Наполеон, что я вот если и уважу его, то только вот если ты, Александр I, попросишь. Брат. И они друг друга вот все братьями называли. Достигли очень многие договоренности…
В. Дымарский
―
Ну, во время… Даже во время войны 1812 года они друг друга братьями называли.
М. Кузахметов
―
Нет, там уже Александр I оставлял без ответа в основном…
В. Дымарский
―
Ну, как? Да, но письмо во всяком случае наполеоновское было «брат мой».
М. Кузахметов
―
Наполеон подчеркивал. Да. Я… я только за… Вообще Наполеон каждый раз говорил: я вообще за мир. Я вот хочу, чтобы был мир во всём мире, чтобы вот все только торговали, чтобы без границ, чтоб Евросоюз у нас тут был настоящий ко всеобщему согласию. А тут просто мутят, головы нам морочат выскочки какие-то. Зачем-то устраивают… А! Хотите войну? Давайте. И всё же очень быстро происходило. Ещё раз повторимся там, Пруссия была разгромлена, и французы вступили в Берлин буквально через несколько недель после начала войны. Русские не успели подойти к Пруссии, а Наполеон уже в поверженном Берлине. И это не какое-то вхождение как русские в Семилетнюю войну вошли и тут ушли обратно. А это вот все, Берлин наш. Всё. Дальше чтобы делать? Мы ещё… Я еще забыл упомянуть, что там же это… это был такой шок для прусской армии, для хваленой, для армии с традициями, что мгновенно капитулировало несколько крупнейших крепостей прусских. Ну, всё, это вот реальная…
В. Дымарский
―
Разгром.
М. Кузахметов
―
… государственная катастрофа, разгром. Висела на волоске вообще судьба прусского государства. Но я не думаю, что Наполеон хотел его полностью упразднить, но любил об этом поговорить. А я вот еще не решил судьбу Пруссии. Потому, что дальше он там принимал хитрые решения, отобрав крупные владения у прусского короля, а мог ему что-нибудь от щедрого плеча и подарить в том числе. Он там легко карту Европы перекраивал. Так вот просто яркие эпизоды – да, – упомянем, что как всё было красиво обставлено. И как вот Наполеон пытался продемонстрировать это уважение, что переговоры первого дня они происходили реально на плоту. Вот посередине реки шатер на плоту. Туда на лодках подвозят двух императоров русского и французского. Они целый час там разговаривают…
В. Дымарский
―
«Верные друзья».
М. Кузахметов
―
… накрыты. А никто не слышит, о чем там они…
В. Дымарский
―
Фильм «Верные друзья». Они…
М. Кузахметов
―
Вообще знаменитый советский фильм как вот на плоту мирно в обнимку, чтоб все видели. Там ни… никто там из них не стоял с каменным лицом, что я вот хотел проиграл, но на колени не встану. Ничего подобного. Милейшие там отношения. Ну, по-французски, конечно, все легко говорили. Ну, и вот заключается Тильзитский мир, результаты которого, как мы узнаем из дальнейших событий, в глубине души Александр I так и не признал. А на том этапе как будто бы мир и согласие были достигнуты в Европе. Ну, мы сейчас подводим краткий итог, потому что я бы об итогах Тильзитского мира подробнее бы рассказал. Это там отдельная история, которая отразилась на судьбах многих государств. А завершая сегодняшнюю тему, вот 1807 год – это такой своеобразный рубеж, ну, наверное, практически вершина вот наполеоновского могущества.
В. Дымарский
―
Но не вершина могущества Александра I, да? Ну, Александр I остаётся героем нашего рассказа, наших рассказов. И в следующий раз мы вернёмся опять к фигуре русского императора Александра I. Это была программа «Всё так плюс». До встречи!
М. Кузахметов
―
До свидания!