Войны Николая Первого: После Персии Турция - Все так + - 2020-05-02
02.05.2020
Виталий Дымарский
―
Добрый вечер! Программа «Все так плюс». Максим Кузахметов и я, Виталий Дымарский, мы продолжаем вам рассказывать о династии Романовых. Очередь уже давно… очередь подошла к Николаю Павловичу, к Николаю I. И если в прошлый программе Николай I был у нас таким героем-полководцем, выигравшим с блеском персидскую войну, войну с Персией, то сегодня у нас в повестке дня другая война – русско-турецкая, неизвестная какая по счёту. Сколько было до того, и сколько будет ещё впереди! Но чтобы нумерацию не вводить в историографию, мы ограничимся годами. Это русско-турецкая война 1828-29-го годов. Максим, что послужило причиной на сей раз конфликта между Россией и Османской империей?
Максим Кузахметов
―
Ну, здесь причины были настолько многообразны и глубоки, что в отличие от персидской войны, которую Николай I не желал, был готов пойти на территориальные уступки, и тем не менее она закончилась блестящей победой в пользу России, территориальными приобретениями, огромной контрибуцией, то вот на этот раз Николай I стремился к этой войне. Там ещё даже непонятно, кто кому войну первым успел объявить, потому что и Турция жаждала этой войны для решения своих накопившихся проблем. И тут надо пояснять подробнее. В отличие от стихийно вспыхнувшей персидской войны здесь обе державы готовы были начать эту войну, возможно, и гораздо раньше, просто в силу разных причин не удавалось. Например, Александр I был сравнительно миролюбивым. Мы же даже когда-то рассказывали, когда вспыхнула восстание в 1821 году в Греции, то Александр I ни в какую не хотел помогать повстанцам несмотря на то, что это греки, это наши старинные православные друзья. Но как так? Они восстали против своего законного правителя, пусть даже турецкого султана. Это исключено. А в то же время, между прочим, грекам активно помогали, например, Англия и Франция и вовсе не для того, чтобы навредить России. Я потом подробнее об этом расскажу. Так вот в Греции все эти годы полы… полыхало восстание. И Александр I никак не хотел к этому приобщаться. А при Николае I в российской политике произошел радикальный поворот при всем при том, что Николай I упрямо называл себя сторонником соблюдения венских соглашения о нерушимости границ. То есть вот до такой степени, что как мы уже упоминали, готов был отправить в Бельгию огромный русский корпус только за то, что вот эти… эти бельгийцы вздумали отделиться от Голландии.
В. Дымарский
―
От Голландии.
М. Кузахметов
―
Восстание в Польше просто спасло. Это всё ещё впереди. Совсем недолго до этого времени осталось. И, кстати, сразу же вот напрашивается вывод какой-то, что если бы одновременно на Россию напала бы Персия, Турция, и вспыхнуло восстание в Польше, еще неизвестно как бы всё обернулось. Но здесь Николаю I фантастически везло. Всё происходило по очереди, и каждый раз он мог сосредоточить на военном театре действий все свои наличные силы. Так вот турецкой войне он предавал такое значение, что прибыл туда лично, пробыл там много месяцев, бывал на передовой, что невероятно. Но, правда, трудно сказать, до какой степени это помогло. Как мы знаем присутствие государя Александра I в 812-м году при армии, только вредило, потом что вроде как есть у на монарх, абсолютный правитель, а с другой стороны надо принимать какие-то решения. То есть Николай I, кстати, прибыв вот потом уже на турецкий фронт, он же тоже не принял командование непосредственно на себя. Но пока там находился, скорее только мешал.Ну, так вот я бы начал с восстания в Греции еще раз, потому что Александр I считал, что мы не имеем права вмешиваться в эти турецкие дела, тем более что, видите ли, восставшие, они же там готовы провозгласить республику, постоянно упоминают слова «конституция». А к началу 1820-х годов Александр I ко всему этому уже охладел.
В. Дымарский
―
Но зато православ… зато православных.
М. Кузахметов
―
И это Александра I не очень-то как-то тревожило. Предыдущие даже не десятилетия, а столетия Россия не раз спекулировала на этой теме. Правда, всё заканчивалось для восставших вот в 1-ю очередь греков очень плачевно. То есть турки должны были отвлекаться на какое-нибудь восстание, которое там Россия в определенной степени провоцировала, обещая грекам всемерную помощь и поддержку. Потом Россия решала свои проблемы, например, с Крымом, с берегами северного Причерноморья и забывала об этих восставших. И там страшные события: резня, убийства. Вообще то, что происходило вот на Балканском полуострове и в эту войну – это чудовищная резня. И до сих пор вот следы этого запустения, которое происходило во все эти войны, ну, вот например, Пелопоннес так уже и не возродился. Потому, что когда без конца идут боевые действия, ну, что? В лучшем случае население успевает сбежать, а в худшем умирает там от всех этих бедствий войны. Ну, так вот здесь вот есть одна любопытная подробность. Это вот как раз многократно у нас упоминаемое злополучное участие западных держав. Так вот Англия и Франция активно помогали восставшим грекам, хотя это вовсе были не их единоверцы. Но там у англичан англиканская церковь, у французов католическая в основном. Но неважно. Причем я бы тут озвучил бы свою точку зрения происходящих событий. В начале ХIХ века помимо… Как это у нас принято говорить, Англия была не заинтересована в усилении России, Франция поддерживала Османскую империю. Но это мы говорим как-то отвлеченно. И если в России все решения принимал один конкретно взятый человек, и, к несчастью, мы от этого никуда не ушли, всё было в его руках, то в Англии и во Франции было очень сильное общественное мнение. И если в газетах пишут, что в Греции произошла страшная резня мирного населения, то всё это серьезно влияет в том числе и на внешнюю политику, потому что с мнением своих граждан образованных приходится как-то считаться вплоть до того, что там кабинеты министров, премьер-министры уходят в отставку и меняются. Ну, для России невероятное дело, неслыханное. И вот в развитие всех этих событий я бы… Ну, тоже у нас это редко упоминают. Еще раз повторюсь, война в Греции, греческое восстание идет с 1821 года. Россия никак не вмешивается при всем при том, что прибывают в Грецию тоже, это удивительное дело, добровольцы, добровольцы из разных держав. Например, там из Германии прибивает генерал Карл Норман-Эренфельс, который, кстати, воевал еще… Ну, он вюртембержец. Германия тогда не была единой. Он воевал у Наполеона в армии, был в России в 812-м году, был ранен. Правда, потом во время Битвы народов неожиданно перешел на сторону союзников, и подкосило это Наполеона. Так вот этот человек прибывает в Грецию и принимает там активное действие в боевых действиях. Боевой офицер. Там ему приписывают слова, когда он уже был смертельно раненый, восставшие там терпят одно из своих поражений, и он говорит, что мы потеряли всё кроме чести. Но это еще ладно. Мы вряд ли… у нас там часто в учебниках встретится фамилия Нормана-Эренфельса, но еще один участник восстания в Греции, еще один доброволец – это знаменитый лорд Байрон, которого мы все знаем со школьных времен. Вот настолько тоже был потрясен этот человек, гениальный поэт, романтик, богатый человек, что не только прибыл как доброволец, он снарядил за свой счет… он купил корабль и снарядил отряд в 500 человек, а когда деньги стали кончаться, он продал всю свою недвижимость в Англии только, чтобы помочь восставшим грекам. Ну, то есть представляете, какое всё это имело влияние и на общественное мнение, и на попытки подражать. Лорд Байрон – это же… Пушкин им восхищался и так писал иногда: подражание Байрону. Правда, вот не поехал…
В. Дымарский
―
Ну, да.
М. Кузахметов
―
… в Грецию. А Байрон оказался еще и талантливым организатором, правда, он умер в 1824 году от лихорадки в Греции, но он до сих пор там почитается как вот такой национальный герой. И таких людей были сотни. Как правило, офицеры, которым не нашлось там применения. Войн-то никаких в Европе особенных нету. А здесь вот благородное дело. Еще раз напомню, что до ХIХ века ничего подобного вот в таком… в массовом влиянии не происходило. Тут вот сразу закономерный вопрос, а что вот с нашими-то соотечественниками. Это же мы приняли православие от греков. Это ж нам греки подарили кириллицу. Сначала глаголица… Ну, кириллицу уж точно. Так мы же должны помогать. Тем более столько было риторики. И здесь вот есть как минимум один участник всех этих событий, офицер тоже. Это Николай Райко. Вот тоже не знаю, в учебниках, наверное, и не встречается. Тоже любопытная биография у человека, потому что это внебрачный сын Алексей Бобринского. А Алексей Бобринский – это внебрачный сын…
В. Дымарский
―
Тоже внебрачный сын. Да.
М. Кузахметов
―
Да, такая парадоксальная история. То есть получается…
В. Дымарский
―
В общем, он получается, что он внебрачный внук.
М. Кузахметов
―
Ну, да, можно так пошутить: внебрачный внук. Так вот внук самодержицы, императрицы Екатерины II едет помогать взбунтовавшимся грекам, карбонариям, революционерам устанавливать Конституцию. Но тут, правда, тоже у него история-то непростая. Ну… Ну, сын богатого отца. Отец о нем заботился. Он почти всю юность провел, например, в Италии. В 815-м году приехал в Россию, послужил в гвардии. И вот когда все эти события в Греции начались, проявил такое беспокойство, что тайно отправился, правда, это далеко не сразу. Восстание там уже во всю шло, потому что он в Грецию поехал только в 1827 году. И в 1832 году он вернулся в Россию. И тоже вот необычная история. Россия вроде бы уже войну с Турцией одержала. Греция обрела независимость. Но тем не менее человек когда-то без разрешения покинул Россию, без разрешения государя-императора, а это преступление, между прочим, очень серьезное. Пушкин вот так и не получил разрешения выехать за границу и не рискнул ослушаться своего повелителя, никуда так и не поехал без высшего повеления. Так вот Райко, Николай Райко, он заручился письмом Иоанна Каподистрия… Это, кстати, бывший министр иностранных дел при Александре I и первый правитель независимой Греции. Так вот у него было письмо, забавное письмо. Приезжает Райко в Россию, где ему правитель Греции пишет… А так, как хорошо знал Каподистрия еще и Николая I, конечно же. Пишет, вот к вам возвращается человек, он очень нам помог. Большое ему спасибо, но он не революционер. Не подумайте о нем плохого. И еще Вы уж повысьте его в звании, вот у нас он был там подполковником. Поэтому, ну, уж явно там ему просится следующий чин за все его выдающиеся заслуги по освобождению Греции. Мы ваши православные братья. И что Николай I? Ничего подобного. Восстанавливает в армии, ну, преследования, может, буквально никого не было, но в звании поручика, уже взрослого, повоевавшего человека да еще и, кстати, своего родственника, получается. Они же там внуки Екатерины II, троюродные братья получаются. Ну, так вот, ну, пришлось выйти в отставку этому Николаю Райко, герою греческой войны. Он поселился в Одессе и, кстати, вот с репутацией карбонария не мог никуда на службу устроиться. Зато там занялся шелководством. Но это вот все-таки исключение, потому что в Российской империи с ее суровыми законами, со всем ее почитанием воли императора добровольцы, может быть, где-то в глубине души и были, но вот так вот, чтоб все бросить и ринуться в Грецию, вот не так часто это происходило. Но самое удивительное…
В. Дымарский
―
А, Максим, извините, я Вас здесь перебью буквально на несколько секунд. А вот скажите, вообще нет такого ощущения, что всё-таки в ту пору, ну, вот эти религиозные различия или наоборот религиозное родство не играло такой уж большой роли?
М. Кузахметов
―
Ну, там то обострялось, то было всё неважно. В Турции…
В. Дымарский
―
Да…
М. Кузахметов
―
… были периоды такого сравнительно гуманного отношения к разноверцам… Ну, например, в Константинополе же действовал патриархат.
В. Дымарский
―
Ну, да.
М. Кузахметов
―
Как ни в чем ни бывало. Да и в других областях. Тогда же Османская империя включала, например, Египет. Там александрийский патриарх. Поэтому раз… Ну, там обострятся какие-то проблемы уже скорее внутренние, ну, может быть…
В. Дымарский
―
Ну, да. И Байрон… а Байрон едет помогать не… не православным. Да? В смысле не обращает внимание, что это другая вера. Да? Он едет… Он едет помогать радетелям свободы, скажем так. Да?
М. Кузахметов
―
… Пушкин, например, поехал спасать греческих братьев. У него с Байроном там примерно НРЗБ. Нет, наверное, постарше, правда. Примерно в одном возрасте закончил жизнь. Так вот, что… что беспокоило и даже скорее раздражало, и угнетало турков? На самом деле несмотря на то, что Александр I никак не помогал, ну, там, может, выражал озабоченность, как это называется, турки без конца подозревали именно Россию во всех вот этих своих внутренних смутах и бесконечных восстаниях. Ну, например, одним из людей, которые начали вот это восстание был Александр Ипсиланти. Несмотря на то, что он грек, он находился долго на русской службе. Кстати, тоже боевой генерал. В войне 812-го года участвовал. Руку потерял. Командовал гусарской бригадой. И здесь вот в 1821-м году он, тоже не спросясь разрешения у государя-императора, отправился в Османскую империю, переживая за свою историческую родину. Ну, там, правда, всё несчастливо у него сложилось, потому что боевые действия, в которых он принимал участие – это скорее территории нынешней Румынии. Там одно дело – переходишь с отрядом в 500 человек, все на волне энтузиазма, а дальше когда начинается реальное противостояние, все эти полевые отряды… в горах получше, в полевом сражении уже ничего не получается. И даже, кстати, у такого профессионального военного… военного как Ипсиланти возникли совершенно неожиданные проблемы. Он, например, перейдя в Румынию, достаточно долго занимался тем, что распределял должности в своем будущем государстве. Ну, себя-то он считал, разумеется, будущим монархом Греции, раздавая титулы. Всё же это гораздо интереснее, чем заниматься насущными проблемами и строить армию. В общем, в итоге он оказался в плену у австрийцев. А для австрийцев это ж тоже какой-то карбонарий, революционер и…
В. Дымарский
―
Ну, да.
М. Кузахметов
―
Хотя австрийцы освободили из тюрьмы Терезин, где в последствии Гаврило Принцип содержался. НРЗБ у него вообще-то уже позднее Николая I. Ну, там, правда, вскорости Ипсиланта умер. Ну, так вот. Как это турки воспринимают? К нам с территории России проникают греки бывшего русского подданства, бывшие военные. Устраивают у нас бунты и восстания. Конечно, Россия во всём виновата несмотря на то, что Александр I, это еще до воцарения Николая I, искренне говорил: «Мы к этому отношения не имеем. Мы осуждаем». Или, ну, тоже, ну, там пример душераздирающий. Вот как только началось это восстание, турки заподозрили, как вот Вы упомянули религиозные проблемы, что бунтовщикам сочувствует в том числе и константинопольский патриарх Григорий V. И произошло страшное событие. Константинополь… Константинопольского патриарха повесили прямо на воротах патриархии во всем его облачении иерархии… иерарха православной церкви, не давали труп этого вообще пожилого человека… Ну… Ну, кто для нас патриарх до сих пор? Еще раз напомним, в России патриархия была уже… уже со времен Петра I отсутствовала. Была упразднена. Она появилась только после того, как свергли Романовых, кстати. Так вот висит труп 3 дня. Так и на этом турки не успокоились и повесили в Адрианополе, это вот Эдирне современный на территории Турции, бывшего патриарха, которого тоже там подозревали в сочувствии. Раз ты грек, раз вот у нас восстание вспыхнуло, тоже повесили, тоже 3 дня не давали снимать. То есть вообще после всего произошедшего это же и варварство, и дикость какая-то, это ни суда, ни следствия, ну… ну, Александр I просто, казалось бы, вынужден был бы потребовать каких-то объяснений как минимум, угрожать там физической расправой турецкому султану. И ничего подобного не происходит. Ну, выразили как-то там озабоченность. Невероятно. Да? Это как раз…
В. Дымарский
―
Ну, да.
М. Кузахметов
―
… во Франции потрясло граждан, обывателей, вот в том числе там и таких звезд как Байрон, которые отправились в Грецию, а в России, пока был жив Александр I, относились к этому как-то очень на… на удивление спокойно, можно сказать, по-философски. При всем при том, что у Александра I были еще какие потенциальные козыри в руках? Ну, понятно, что идеологические да еще после того, как патриарха повесили. Но в то время султан Турции испытывал острейшие проблемы. Например, там бесконечная… Даже уже не бунты. Это просто кипящий клотел… котел – янычарский корпус. Это тоже мы там когда-то уже упоминали. Янычары превратились к началу ХIХ века в анахронизм, а в такую огромную, можно сказать, банду, которая терроризировала не просто граждан Константинополя и вообще всю Турцию, а без конца терроризировала, угрожала, шантажировала самого султана. И султану турецкому пришлось специально заниматься этим вопросом, специально создавать новые воинские формирования только для того, чтобы силой не распустить, а разогнать, переубивать, перевешать, перерезать, казнить множество своих бывших, удивительно сказать, телохранителей – янычар. И их этим НРЗБ тоже не воспользовался. Но…
В. Дымарский
―
Максим, прервемся на выпуск новостей, после которого продолжим программу «Всё так плюс».**********
В. Дымарский
―
Еще раз добрый вечер! Продолжаем программу «Всё так плюс». Напоминаю, Максим Кузахметов. Я Виталий Дымарский. Династия Романовых – наша тема всего нашего сериала. И сегодняшняя более конкретная – это Николай I, Николай Павлович и русско-турецкая война 28-29-го годов. Ну, вот в первой части мы пытались, Максим Кузахметов, рассказать о том, собственно говоря, почему возникла эта война. Ну, наверное, мы продолжим тогда рассказ о войне, о причинах, ну, а самое главное – ее результатах.
М. Кузахметов
―
Ну, вот про причины – да, – мы остановились на том, что султан Турции Махмуд II испытывал колоссальные проблемы при всем при том, что это вообще было достаточно прогрессивный правитель. Вот такой вот любопытный пример. Он же, например, стремился стимулировать не просто там развитие образования в Турции, а там журналистика чтобы появилась. Представляете, чтобы Николай I стимулировал журналистику? То есть Махмуда II даже иногда называют таким турецким Петром I. Он был за европеизацию. Он стремился…
В. Дымарский
―
Предвестник Ататюрка, видимо.
М. Кузахметов
―
Ну, да. Ататюрк там механически на каком-то этапе уже запретил все эти…
В. Дымарский
―
Ну, да.
М. Кузахметов
―
Да. А Махмуд II по-хорошему пытался внушить, что вот европейское одеяние – это более прогрессивно. Но практически всё было там безнадежно, настолько было патриархальное общество. Не задались, в общем, никакие его реформы, хотя правил он достаточно долго. Так вот вообще как ни удивительно, но главной проблемой для Махмуда II, еще это вот после того, как вспыхнуло восстание в 1821 году, и я уже упомянул, там жертвами в том числе вот этой истерии, подозрений в сочувствии восставшим оказались бывший и нынешний патриархи константинопольские. Вообще страшная история – да? – как я уже рассказал.
В. Дымарский
―
Ну, да.
М. Кузахметов
―
Повешенные публично там. Трупы… и эти трупы висели по несколько дней. И Александр I этим не воспользовался. Ну, так вот. Но главной проблемой у турецкого султана был сепаратизм. Например, там тоже может быть сейчас это уже подзабылось, а в территорию Османской империи входила практически вся нынешняя Саудовская Аравия. Ну, там за исключением пустынных регионов, но всё побережье. И вот там возникает сепа… сепаратизм. Это ж вообще-то не турки, а арабы. Они желают своей автономией, своей независимости. Но это ладно. С ними там еще как-то можно было справиться. Ну, например, справиться с сепаратизмом египетского паши оказалось фактически невозможно. Тот правит, можно сказать, как самостоятельный султан, с трудом как-то формально признает себя вассалом своего покровителя константинопольского. Ну, как НРЗБ правит, если у него там своя огромная армия. Но даже в европейских владениях главную головную боль, как ни удивительно, в этот период времени султану доставляли не греческие повстанцы, а его наместник в Албании, еще один паша, который тоже решил объявить фактически себя независимым правителем. И у него там тоже огромная армия. И всё это не какие-то разрозненные греческие отряды, греки еще без конца так ужасно между собой враждовали, а здесь всё в одних руках. То есть пока султан не решил эти проблемы, он не мог даже всерьез заняться решением проблем с подавлением восстания. И еще раз напомню, что ему же еще пришлось в 826-м году механически разгонять корпус янычар, когда-то гвардию, когда-то гордость Османской империи…
В. Дымарский
―
Ну, да.
М. Кузахметов
―
… а теперь просто шайку разбойников. Так вот всеми этими обстоятельствами, как ни удивительно, воспользовалась как раз не Россия, а решили оказать давление на турецкого султана Англия и Франция. Опять-таки не было в этом никакого подвоха. Я еще раз повторю, всё это решалось не где-то в тиши глухих кабинетов, и они не претендовали на какие-то территориальные уступки, они требовали независимости для Греции и выдвинули, можно сказать, ультиматум турецкому султану, чтоб он признал хотя бы греческую автономию, хотя бы на части, ну, это сейчас нынешней Греции или бывшая великая Греция, это вот юг Пелопоннесского полуострова. А султан вот, видите ли, заупрямился. Там, правда, Николай I вступил на престол, вот тут он тоже, как мы рассказывали, по-другому воспринимал внешнюю политику, и он присоединился к этому требованию. Это было, кстати, очень удобно. Ещё раз повторюсь, как будто мы не требуем раздела территориального, пересмотр границ, а просто просим, чтобы у православных подданных султана, у греков какие-то автономные права. Там, я не знаю, может быть, даже Николай I в пример бы приводил. Вот у нас же в России есть какая-никакая автономия, например, в Финляндии, даже в Польше у нас есть Конституция. Пусть и турецкий султан идет навстречу, тем более что мы вот выражаем озабоченность. Там наши православные братья. И происходит… Ну, тут султан допустил невероятную ошибку. Он решил упрямиться и решил заручиться в том числе и поддержкой такого сепаратиста как Мухаммед-Али Египетский, как я уже говорил, это паша Египта, у которого была своя огромная армия, свой мощный флот, объединить усилия, чтобы проучить зарвавшихся людей из Лондона, из Парижа, которые в то время собрали в Средиземном море эскадру из французских, английских и даже нескольких российских кораблей. И дальше произошло знаменитое Наваринское сражение. Ну, когда-то было еще во времена екатерининских войн. Такое совершенно неожиданное. То есть войны никто никому не объявлял. Наварин – ну, это вот порт на юго-западе Пелопоннеса. Собирается огромный турецко-египетский флот. А к бухте прибывает объединенная русско-французско-английская эскадра, чтобы оказать, так сказать, психологическое давление, как сейчас это тоже называется, демонстрация силы.
В. Дымарский
―
Силы.
А. Кузахметов
―
… регулярно вот там берет, например, и приходит куда-нибудь американский флот с авианосцами в Красное море куда-нибудь, в Средиземное море, чтобы все были более сговорчивые, все, кто упрямится. Так вот без объявления войны. Ни с кем это, конечно, не согласовывалось. Происходит грандиозное сражение, фактически начавшееся только из-за того, что обе стороны его в какой-то степени желали. Ну, там, правда, турки, может быть, спровоцировали, когда убили парламентера английского, который…
В. Дымарский
―
Да, была… Какая-нибудь провокация должна быть.
М. Кузахметов
―
Да, должна быть. И произошло закономерное завершение этой битвы: турецко-египетский флот был просто полностью уничтожен. Он перестал существовать. Это вообще на будущее оказался еще один такой очень важный подарок Николаю I. Более того на территорию вот этой… прилегающую к Наварину вскоре пребывает еще и французский корпус. Опять-таки мы еще раз напомним, а Россия пока никак не вмешивается кроме косвенного участия вот в работе этой эскадры, но командующий там всё равно был английский адмирал. Но дальше, ну, всё, там уже логика войны. Еще раз повторюсь, там в какой-то степени наперегонки уже желали друг другу объявить войну формально наконец-таки и Россия, и Турция. И эта война была объявлена взаимно, можно сказать, в апреле 1828 года. Здесь султан опять ошибся. Но он на что рассчитывал? Вот опять-таки влияние общественного мнения. Для России неслыханное. Да и сейчас там только мечтаем о нем. Потому, что после того, как произошло Наваринское сражение был уничтожен флот. Ну, как вот? В Париже, В Лондоне выходят газеты, где задается разумный вопрос: а мы – что? – ведем войну с Турцией? А что произошло? А в конце концов, как это правители наши, ни о чем не предупредив, начинают боевые действия, и гибнут наши сыны? Защи… За чьи интересы? И представляете, там уходят кабинеты… Как я уже говорил, происходит невероятное. Кабинет министров в Англии уходит в отставку. Для них-то, кстати, обычное дело. В Париже уходит министр в отставку. Ну, Николай I, наверное, хохотал над такими новостями. Ну, так, в общем, после всего этого султан подумал, что дальше Англия и Франция вмешиваться не будут, я остался один на один с Россией, а уж тут-то уж, наверное, как-нибудь сумею справиться. Ну, вот допустил такую своеобразную ошибку. И в конце концов наконец мы подошли – да? – собственно к войне после всей этой длинной предыстории. В 828-м году к радости обеих сторон она была объявлена. Но еще раз повторюсь там, как бы мы не грешили на коварство Парижа и Лондона, вот во всех предшествующих событиях, практически всё, что они делали, было на руку России.И вот теперь надо переходить уже непосредственно к боевым действиям. Ну, можем, наверное, заранее сказать, что война, конечно, сложилась в пользу России, закончилась очередной впечатляющей победой. Просто, к несчастью, всё это Николаю своеобразно ослепляло и вдохновляло, и он там просто терял уже свое чувство реальности. Ну, в общем, главная армия была сосредоточена… Ну, напомним, – да? – что Молдавия, тогда называлась Бессарабия, она после предыдущей войны была включена в состав России. Вот там была сосредоточена главная армия. А командовать ею должен был фельдмаршал к тому времени, человек, которого мы уже неоднократно упоминали, Витгенштейн. Война-то у нас редко упоминается. Ну, может, в том числе и поэтому. Что нам Витгенштейна упоминать? Хотя на кавказском фронте действовал… Тоже мы в предыдущей уже пере… программе о нем рассказывали. Другой генерал. Выдающийся генерал Паскевич. Но почему бы вот память о нем забыта…
В. Дымарский
―
Паскевича тоже не очень упоминают. Да.
М. Кузахметов
―
… вообще непонятно почему. Он же ни в чем НРЗБ. В конце концов по этой логике, ну, как? Раз он потворствовал Николаю I, при нем как-то происходили все события, значит, ну, уже запятнан. Но при Николае I написали свои гениальные произведения и Пушкин, и Гоголь. От них же мы не отрекаемся. Тем более что не такими уж они гонимыми и были. Пушкину лично Николай I помогал. Тогда уж надо и на Пушкине клеймо царского сатрапа поставить было бы. Ну, так вот на Кавказе… в Закавказье точнее Паскевич, а в Молдавии, Бессарабии, Витгенштейн. Вообще тоже забегая вперед…
В. Дымарский
―
То есть вот эта беса… Вот Бесарабия, современная Молдавия, Молдова – это, так сказать, основной театр военных действий был тогда?
М. Кузахметов
―
Ну, основные боевые действия происходили южнее, дальше уже на территории современной Румынии, Валахия тогда называлась. Но просто сосредоточилась русская армия, которой надо было еще форсировать Дунай, что было непросто. А мы напомним, мы уже столько раз про это рассказывали, Дунай не раз форсировали. Вот те города, которые пришлось там дальше крепости брать, брали и в предыдущих войнах, потом оставляли, потом снова надо было брать. Так вот, как я уже упоминал ранее, происходит невероятное событие: к действующей армии прибывает лично Николай I, ну, в том числе вот и вдохновлённый победами в предыдущую персидскую войну. Ему всё интересно, всё неймется. Но командование, как я уже сказал, лично на себя не принимает. И возникает какая-то двусмысленная нелепая ситуация. Понятно, что все без конца оглядываются на Николая I, одобрит он, не одобрит, как вот начинать наступление или лучше подготовиться, какой удар выбрать, как форсировать. И с Николаем прибывает еще в составе его свиты… Там, кстати, Бенкендорф тоже приехал. Представляете, вот начальник Тайной полиции тоже прибывает и на каком-то этапе тоже командует боевыми отрядами. Да? Удивительное происходит событие. Ну, так вот. Но там прибыл начальник штаба Дибич, Иван Дибич. Хотя он никакой не Иван. Тоже урождённый немец. А когда-то Дибич был в подчинении у Витгенштейна. Но теперь он более приближённый к телу государя-императора. Вот это всё… Вот эти бесконечные интриги, НРЗБ, взаимные обиды. Кто ближе к телу императора, тот… тот же важнее. Это вообще всем понятно. Тем более все уже опытные царедворцы несмотря на то, что немцы. И Николай I вот скорее там вредил, хотя он находился достаточно долго. Там, правда, был еще один персонаж, про которого у нас будет отдельная передача. Там же в действующей армии находился еще один командир – командующей гвардией Михаил Павлович. Это младший из всех…
В. Дымарский: 4
―
х братьев.
М. Кузахметов: … 4
―
х Павловичей, сыновей Павла I соответственно. И он тоже при действующей армии. Кстати, там очень пригодится. Он непосредственно занимался в том числе и осадой крепости Браилов. И в итоге, когда крепость была взята, из старшего брата он должен был получить орден святого Георгия и отказался от этой награды, потому что считал, что слишком велики были наши потери при взятии крепости. Вот можете себе сейчас такое представить, чтоб кого-нибудь награждали наградой за Сирию, а генерал так застеснялся бы и сказал: потери вот у нас были велики, и не достоин я такой награды, государь. А вот тогда младший брат царя вот, видите ли, ему перечил. Ну, и ничего, на каторгу не отправили. Ну, про Михаила Павловича будет отдельный рассказ. Это такой очередной – да? – запасной царь. Вот у Павла I всё стало получше НРЗБ. Сыновья-то были только у Николая I. То есть у 3-х его братьев либо не было законных сыновей, либо не было их вообще. Были только дочери. Вот у Михаила были только дочери. Как бы перепугался бы, в гробу перевернулся бы Павел I, если бы узнал, что и у Николая I сын не народится. Ну, там народился. Потом будем рассказывать. Будущий Александр II.Ну, так вот боевые действия начинаются, но всё складывается поначалу не так блестяще. Там был разработан план. Повторимся, после побед над Персией в очередной раз подтвердилось, что, конечно же, был прав Суворов. Не надо нам ничего там лишнего придумывать. Решительная штыковая атака. Пуля – дура, штык – молодец. Не страшно, что турок больше. Ничего не боимся. Сейчас вот решительным марш-броском на юг берем Андрианополь. Там уже под рукой Константинополь. И всё, мир на наших условиях. Но в реальности всё так быстро не пошло. Во-первых, осады затянулись. Осады, правда, надо оговориться, которые были вот на территории нынешней Румынии. Вот мы уже упоминали Браилов, например, который брали вообще в предыдущих русско-турецких войнах. Если осада затягивается, казалось бы, ненадолго, ну, месяц, ну, полтора, ну, потом в следующая крепость и следующая, так и сезон заканчивается. Воевали же только летом. И успели, получается, скромны. Но главным бедствием оказались даже не вот эти затянувшиеся осады, а болезни, которые стали страшно косить русскую армию. Я забегаю вперед, приведу эти чудовищные цифры, потому что непосредственно НРЗБ за всё время войны погибло около 10 тысяч русских солдат, а от болезней в том числе чумы, холеры почти 100 тысяч. В 10 раз больше. Это кошмарные цифры. При всем вроде бы цивилизованная держава. При всем при том, что уже вроде бы всё известно, что надо делать. Что воду надо кипятить. Что руки надо мыть. Ну, там карантин – это, конечно, сразу включать работу. Мы же дальше можем анонсировать, – да? – что у нас следующий номер журнала «Дилетант» будет посвящен теме всяческих бедствий, связанных с эпидемиями. Очень актуальная тема. Так вот в русско-турецкую войну потери от эпидемий, от болезней в русской армии были несусветны, несопоставимы. То есть даже если происходит какой-то военный успех, взята крепость, дальше силы захватившего ее гарнизона начинают таять по небоевым причинам. Солдаты заболевают, выбывают из строя, умирают. И дальше нужно без конца подвозить подкрепление. А там начинается всё то же самое. Ну, то есть даже если включать… Тоже слово сейчас «карантин» все уже прекрасно понимают. Это там итальянская «каранта» - 40 дней, чтобы изолировать очаг заболевания. Но идет же война. Что проку, что где-то там закрыли гарнизон? Там он принимать и боевое участие не может… Не может принимать участие в боевых действиях с одной стороны. А с другой стороны это же обрекает многих людей в конце концов на смерть. Ну, так вот дальше… Ну, вот опять забытые победы. Тем не менее… ну, Витгенштейн, надо оговориться, действовал недостаточно решительно. Я считаю, что ему, конечно, очень вредило присутствие Николая I. А война еще такая специфическая, что как раз-таки грандиозных сражений вроде бы не было, но была как минимум одна блестящая победа – это Боелештское сражение, где вот, ну, просто можно привести соотношение сид. У русских 4 200 человек, а у турок в 6 раз больше – 26 тысяч. То есть как бы не была сильнее там, например, дисциплина и русская армия… Вооружение, кстати, не сильно отличалось. Но тут-то уж точно можно было одолеть не умением, а числом. И происходит блестящая победа, которая тоже очень редко упоминается. Ну… ну, наверное, в том числе и потому, что русским отрядом командовал Федор Гейсмар, который даже еще не остзейский немец, а как на зло уроженец Вестфалии. Хотя он давно на русской службе еще с 1805 года. Еще участвовал в предыдущей русско-турецкой войне. Он партизанил вместе с Давыдовым. Ну, вот не вышло как-то с фамилией. Там тоже НРЗБ вступиться за этого человека. Вот казалось бы, вестфальский немец. Ну, вот за всякие заслуги, за блестящие победы, ну, какой еще НРЗБ подарок? Это земля и крепостные крестьяне. Так вот этот человек о своих крестьянах заботился максимально сколько мог. Построил для них больницу, богадельню, школу, церковь построил. Это всё к вопросу о том, кто хуже. Мы когда-то уже об этом разговаривали и, наверное, НРЗБ положение было хуже: государственных крестьян или частных помещичьих. Тут всё было двусмысленно. С одной стороны помещик – это произвол такой, – да? – вот самодур может быть. Будет до последней копейки обирать своих крестьян. А может быть вот такой вот человек как Гейсмар, который будет заботиться, что чем богаче крестьяне, тем и мне будет лучше. У государственных крестьян другое положение. Там помещика нет. Вроде бы они лишены какого-то самодура, но там чиновники. А это вообще… Разве чиновник будет ни с того, ни с сего по собственной инициативе богадельни для крестьян строить? Да ни в коем случае. Ну, так вот. Это Подольская губерния. У него было имение. Восстановим немножко справедливость, помянем Гейсмара, который одержал блестящую победу над турками. Ну, там, наверное, всем не повезло в этой битве, потому что, например, там еще один офицер – это Павел Граббе, который, кстати, тогда проходил по делу декабристов, но там сумел оправдаться. Кавалерией командовал Лешерн, фона. НРЗБ. Ну, в общем, ничего не подходит из офицеров. Хотя там Толстой был, один из Толстых. Но неважно. В общем, тем не менее боевые действия идут достаточно медленно, не так, как рассчитывал Николай I, только с большим трудом, но все-таки оказалась захвачена Варна. Это такой более знакомый, наверное, город, а то тут много топонимики забытой, тем более что она переименовалась. У турков одни были названия, потом при болгарах, при румынах независимых уже другие. Ну, Варна осталась. Это тоже была очень тяжелая, сложная, трудная осада, но все-таки она удалась, при чем, кстати, в присутствии Николая I. Он был совершенно счастлив. И на этом 1828 год 1-й закончился.
В. Дымарский
―
Закончился.
М. Кузахметов
―
Да, но при этом Турция вовсе не готова была к капитуляции. Султан решил продолжить сопротивление, собрав НРЗБ новую огромную армию для того, чтобы в следующем 1829 изменить ход войны в свою пользу. Осталось у нас время на 1829 год?
В. Дымарский
―
Да, конечно.
М. Кузахметов
―
Так вот и тут происходит, наверное, такое здравомыслящее решение Николая I… Два точнее даже решения. Во-первых, он покинул русскую армию, за что ему отдельное спасибо. Избавил своих генералов от сложной ситуации. Это во-первых. А, во-вторых, он назначил новым командующим Ивана Дибича…
В. Дымарский
―
Дибича, да?
М. Кузахметов
―
… который не Иван вообще-то, а Ханс Карл Фридрих фон Дибич, вообще урожденный пруссак. Но неважно. Но это был реальный боевой командир, тоже мы о нем упоминали. И гораздо более деятельный, чем Витгенштейн. Например, вот… вот, значит, когда в дело вступает реальный командир, который не просто там накапливает силы, который там вытесняет турецкие войска, а еще и способен НРЗБ совершенно… Например, русская армия удалилась достаточно далеко от своих границ после того, как форсировали Дунай. Соответственно затруднено снабжение. Там где-то турки партизанят. Вроде бы там есть местные крестьяне, которые смотрят на нас с относительной симпатией, но пользы от них реально немного. И, кстати, восстание никакое в очередной раз не вспыхнуло на территории нынешней Румынии и Болгарии. А надо как-то армию снабжать, в том числе подкрепления подвозить. И фон Дибич придумывает очень смелое решение: надо захватить какой-нибудь порт на территории вот НРЗБ западной НРЗБ черноморское побережье. И там вот есть… выбрали НРЗБ сохранилось в тайной переписке, городок Сизаполь… Сизополь. По-моему, Созопол сейчас в Болгарии называется. Это южная НРЗБ. Русский десант, несколько кораблей неожиданно прибивают к городу, высаживаются и захвачивают… захватывают этот порт. Соответственно неподалеку русская армия, которая должна вести осаду других крепостей. И у нас прямое сообщение по морю. А дело в том, что Черное море как раз-таки к тому моменту уже почти полностью контролировалось русским флотом. Ну, во-первых, потому, что как я уже говорил, турецкий оказался разгромлен при Наварине. А, во-вторых, потому, что удавалось как-то сдерживать… Не всегда, правда, удачно, контролировать во всяком случае проливы Босфор и Дарданеллы, хотя турецкие эскадры пытались входить, но просто уже там боялись всего. В общем после того, как было налажено еще и снабжение русской армии по морю, это, конечно, всё резко упростило. По морю там и безопаснее гораздо было. И к командованию приступил Дибич. Здесь уже всё стало складываться, ну, можно сказать, в нашу пользу, потому что после того, как пали еще несколько важных крепостей, боюсь просто перечислять… Крепостей вообще было очень много. И иногда турки оказывали отчаянное сопротивление. Но там следует еще одна блестящая победа, уже, может быть, не такое было численное превосходство у турок. Что сказать? Всего-то 40 тысяч против 26 тысяч русских, но тем не менее почти двукратное превосходство. Это НРЗБ сражение. Тоже у нас какие-то сражения сразу приходят на ум… Да?
В. Дымарский
―
Ну, да.
М. Кузахметов
―
Штурм Очаково, например. Да? Штурм Измаила. А тут какое-то НРЗБ сражение. А оно оказало… перевернуло… наверное, было переломным для боевых действий 1829 года-то уж точно, потому что турки допустили еще одну стратегическую ошибку. Они ждали, что русские продолжат осаду крепостей и не посмеют двигаться дальше на юг уже в сторону, ну, как сейчас где-то непосредственно турецких владений, потому что Адрианополь – важный – да? – город на пути к Константинополю, он находится на территории уже современной Турции. Это Эдирне современный. И вот Дибич принимает дерзкое решение, не побоявшись оставлять у себя в тылу крепостей, как минимум одна из них была очень сильная, где турки сосредоточили огромную очередную боевую армию, двинуться дальше на юг. И вот эта стратегия, очень рискованная, она неожиданно сработала, потому что как только русские показались у стен Адрианополя, настолько перепугался комендант, командир гарнизона, то тут же согласился на капитуляцию. А от Адрианополя до Константинополя уже там несколько дней, ну, не больше недели пути пешком. Ну, как НРЗБ пешком ходили. И это всё. И у турецкого султана не осталось практически никаких уже ни ресурсов, ни сил для дальнейшего сопротивления, и, конечно, он уже был готов вступить в мирные переговоры, пока русские не вступили в Константинополь. Тем более что события развивались очень быстро. И надо еще упомянуть, там мы не упомянули закавказский фронт – да? – боевых действий, где были вообще сплошные победы. Там командовал выдающийся командующий Паскевич, у которого на каком-то этапе было в 5 раз меньше солдат, чем у турок, и там более сложные условия, там приходится действовать уже потом на территории внутренней Турции, где население было достаточно враждебным, сплошь мусульманским. Это не Армения или Грузия, где комок сочувствия. И он берет неприступные горные крепости. Ну, вот спасибо, нам Пушкин оставил память, например, – да? – об Эрзеруме. Здесь, ну, нет тоже уже никаких ни сил, ни возможностей у турок на что-то надеяться, сопротивляться. И еще один важный эпизод, который надо упомянуть, тут какую-то двусмысленную роль играла Австрия. Им всё не нравилось. Это всё пришили на Англию, Францию…
В. Дымарский
―
У… У нас 30 секунд, Максим.
М. Кузахметов
―
Англичане и французы угрожают австрийскому императору, что объявят ему войну, если он посмеет вредить России…
В. Дымарский
―
Помочь.
М. Кузахметов
―
… в ее победоносной… Ну, да. В ее победоносном продвижении к Константинополю. Ну, и дальше Адрианопольский мир и очередная блестящая победа России над Турцией.
В. Дымарский
―
Да, давайте мы так, может быть, в следующей программе условия этого мира ещё обговорим, но в принципе мы войну практически завершили. Я благодарю, во-первых, Максима Кузахметова за этот рассказ, который было очень трудно прервать ещё, и я извиняюсь перед нашей аудиторией. У нас сегодня не очень хорошая связь техническая. Поэтому я очень боялся всё это нарушить, но надеюсь, что основное вы услышали, услышите, а интерес превысит некое недовольство, может быть, техническим состоянием записи. Это была программа «Всё так плюс». Всего доброго! И до встречи через неделю!