Молодёжь вне политики. Политика вне молодёжи - Дмитрий Быков - 2012 - 2012-08-31

В. ДЫМАРСКИЙ - Здравствуйте, приветствую нашу аудиторию –аудиторию радиостанции «Эхо Москвы», телеканала RTVI, всех тех, кто смотрит «Сетевизор». Это программа «2012». Я её ведущий Виталий Дымарский. И сегодня у нас, поскольку разговор перед началом нового учебного года, то как-то решил я его посвятить молодёжи, о которой мы как-то говорим редко в наших программах, а если говорить честно, то вообще не говорим. И с кем эту тему обсуждать, как не с Дмитрием Быковым, которого я с удовольствием приветствую. Здравствуйте, Дмитрий.

Д. БЫКОВ - Здравствуйте, дорогие друзья. Здравствуй, Виталий.

В. ДЫМАРСКИЙ - Поскольку Дмитрий, насколько я знаю, любит молодёжь и даже ей преподаёт что-то, и даже чему-то учит.

Д. БЫКОВ - Насчёт преподаёт – правда, насчёт любит – сложно. Но старается, старается. Любить молодёжь по нашим временам опасно. Учить можно.

В. ДЫМАРСКИЙ - Кстати говоря, для тех, кто смотрит «Сетевизор», у нас там идёт голосование. И я предлагаю, соответственно, проголосовать. Вопрос очень простой. Нужно ли молодёжь привлекать к политике7 Да/нет. Вы там голосуете. И, собственно говоря, это в какой-то степени тема нашей сегодняшней беседы – что вообще и как нам поступать с молодёжью? Молодёжь нужно скорее политизировать, или она должна быть аполитичной. И если она должна вообще заниматься политикой, кто её должен этому учить. Дмитрий.

Вы вообще разговариваете со своими учениками о политике? Или вы только о литературе?

Д. БЫКОВ - Знаете, то, что называется very complicated, да, это проблема чрезвычайно сложна, её так сразу не повернёшь. Но мне кажется, что надо для начала деполитизировать политику, то есть вывести её на уровень каких-то философских или нравственных вещей, а не на уровень противостояния, скажем, Чириковой и «Яблоко», потому что всё, что мы сегодня имеем в политическом поле – это форматы ранних 1990-ых. Оно ни в какое степени это политическое поле не отражает того, что происходит в действительности. Нужны какие-то совершенно новые политические силы. Может быть, партия православных, может быть, партия волонтёров, может быть, партия либералов нового типа, противостоящая… потому что либералы старого типа, да, условно говоря, Алексеева – они никакой не пользуются сегодня поддержкой. Они пользуются большим авторитетом, но это совсем другое.

В. ДЫМАРСКИЙ - Это немножко другое. Она правозащитница.

Д. БЫКОВ - Она правозащитница. Это совсем другое. Поэтому я говорю именно о деполизитации вот этого политического поля. Надо возвращать политику русскую к каким-то базисным вещам, то есть к вере в Бога, к нравственным каким-то понятиям, выстраивать политическую философию, которой совершенно нет.

Когда же мы говорим «либерал», мы не знаем, что вкладывать в это слово.

В. ДЫМАРСКИЙ - Это правда. Но мы не знаем, что такое «либерал», что такое «демократ».

Д. БЫКОВ - И что такое «патриот», мы понятия не имеем.

В. ДЫМАРСКИЙ - Это правда, да. То есть…

Д. БЫКОВ - Сейчас патриот – это идиот, прикрывшийся лозунгами любви к отечеству. Мы это прекрасно понимаем.

В. ДЫМАРСКИЙ - Ну, примерно так, да.

Д. БЫКОВ - Хотя любовь к отечеству как раз она в основном выражаема либералами. Они желали бы видеть его уютным. Поэтому я за то, чтобы переформатировать словарь. Да, я говорю с детьми о многих происходящих сегодня вещах, но не в ходящих сегодня терминах, скажем так.

И, кстати говоря, скорее, это, знаете, как в анекдоте про секс – решил поговорить с дочерью о сексе и узнал много нового. Вот, я от них узнаю много нового. Они, например, в жизни…

В. ДЫМАРСКИЙ - Про политику?

Д. БЫКОВ - Да. Вот, в жизнь “Occupy Abay” они были интегрированы гораздо глубже, чем я.

В. ДЫМАРСКИЙ - Ну, студенты.

Д. БЫКОВ - Студенты, да, и в основном школьники, что поразительно. Там тусовалось дикое количество школьников. Среди студентов там тусовалась моя собственная дочь, о чём я понятия не имел. Она там правда тусовалась.

В. ДЫМАРСКИЙ - Ну, это была молодёжная тусовка, просто некая такая развлекуха, что называется, или это была политика?

Д. БЫКОВ - Вы знаете, я не думаю, что сейчас есть такая жёсткая грань между этими понятиями. А что они там делали в 1968 году в Париже? Они тусовались или политикой занимались? Они тусовались, конечно.

В. ДЫМАРСКИЙ - Нет, но они и занимались политикой. Они всё-таки вышли с некими требованиями, достаточно…

Д. БЫКОВ - Эти тоже с требованиями.

В. ДЫМАРСКИЙ - Такими острыми социально.

Д. БЫКОВ - Эти тоже выходят. Просто, понимаете, политика перестала быть скучным делом, она перестала быть делом партийным. Ясно совершенно, что нынешние партии не отражают политики никак, да? Политика сегодня, во-первых, это дело волонтёрское, во-вторых, религиозное, и, в-третьих, уличное. Вот, по этим трём направлениям она идёт.

В. ДЫМАРСКИЙ - Но по поводу религиозной, по поводу образования православной партии надо сказать, что дело «Pussy riot» - это вообще очень тяжело себе представить, как это будет выглядеть.

Д. БЫКОВ - Православные тоже разные.

В. ДЫМАРСКИЙ - Это безусловно.

Д. БЫКОВ - Я о чём и говорю. Вот, сейчас как раз так неожиданно звездой, хотя она всегда была достаточно популярным автором, но звездой на короткое время стала Ира Лукьянова, жена моя, я всегда с большой ревностью отношусь к её литературному творчеству. Но здесь она написала, на мой взгляд, поразительно отважную (у меня не хватило бы храбрости на такой текст) статью на «Правмире», написала она как раз статью об этих двух типах православия, и там так стали дико ломаться копья. Я, в общем, честно говоря, за неё испугался уже просто, потому что, с одной стороны, так называемые православнутые, которые видят всю веру только в репрессиях, сожжениях и православном патрулировании, а с другой – довольно большое, слава Богу, количество людей, которые Библию читали, да, как и количество христиан.

То, что нам предстоит интенсивная церковная полемика, внутрицерковная – это не раскол, конечно. Прав Андрей Кураев. Но это интенсивная полемика. Это безусловно. В России по-настоящему христианского богословия не было, кроме Серебряного века.

В. ДЫМАРСКИЙ - А, кстати говоря. В связи с этим когда мы смотрим или наблюдаем за западным обществом и за западным политическим классом, то там видна одна вещь. Политический класс разделён, не расколот, а разделен на политические пристрастия.

Д. БЫКОВ - Разделён, конечно.

В. ДЫМАРСКИЙ - Общество разделено на какие-то политические свои пристрастия.

Д. БЫКОВ - Но не в виде монолита.

В. ДЫМАРСКИЙ - Но оно не расколото, оно объединено, на мой взгляд, во всяком случае, некими общими базовыми ценностями – то, чего у нас нет.

Д. БЫКОВ - Но мы должны к этому придти, потому что без этого политика немыслима, да? Одни говорят – я с вами не согласен, другие говорят – я вас убью. Это совершенно два разных стиля полемики. Значит, нужно постепенно это сформировать. Страшную вещь скажу, но без большой бучи это не получится. Понимаете, западный демократический суд начался с суда Линча. Это ужасно. Но пока у людей не будет права защитить себя, пока они не пройдут этап защиты личного достоинства, ничто никуда не пойдёт. Я поэтому, кстати, без такого ужаса отношусь к идее раздать оружие. Вот, сейчас это вброшено, в общем – а что, если у нас будет оружие? Это ж не значит, что все начнут друг в друга стрелять. Это значит – все начнут думать, прежде чем говорить. А это было бы очень неплохо.

В. ДЫМАРСКИЙ - Так никто не знает, к сожалению, потому что наше общество в какой-то степени непредсказуемое, да?

Д. БЫКОВ - А мы непредсказуемы. Я просто сужу, опять же, по детям по этим – они растут, ну, я беру сейчас 9-ые классы, 11-ые, они растут с ощущением, что им предстоят бури. И я склонен верить этому ощущению. Такое ощущение было у людей в 1930-ые годы, когда они ждали войны. Такое ощущение было у гимназистов 15-го года. Им предстоят бури.

В. ДЫМАРСКИЙ - А какое у вас ощущение – они, вот это поколение, этот возраст – они так же расколоты, как общество в целом, вот, то, о чём вы только что говорили?

Д. БЫКОВ - Нет.

В. ДЫМАРСКИЙ - Они более едины?

Д. БЫКОВ - Более. У них базовые ценности есть.

В. ДЫМАРСКИЙ - Какие?

Д. БЫКОВ - Самостоятельность. Независимость. Дружеский круг, не семейный, хотя семейный тоже важен, но дружеский. Они очень уважают храбрость, очень уважают риск, силу, безусловно, и чувство ответственности, как ни странно. Вы знаете, я с одним своим выпускником давече разговаривал. Говорит – я сделал за последнее время… он устроился сейчас в рекламное агентство, за последнее время сделал две покупки. Во-первых, купили себе машину, а во-первых, купил себе и своей девушке в нашу квартиру снимаемую средство Fairy. Как ни странно, после покупки средства Fairy я почувствовал себя более взрослым человеком.

Вот это очень точная мысль. Средство Fairy делает нас более взрослыми. У них есть установка на семью, понимаете, на отдельную жизнь, на хозяйственность, на стояние на двух ногах.

В. ДЫМАРСКИЙ - Это потому что итальянский городишко…

Д. БЫКОВ - Не исключено. Вот, они понимаете как? Мы всё-таки очень много мерились бицепсами. А у них нет установки на постоянную конкурентность. У них есть установка на очень независимое отдельное такое существование, на свою ячейку общества. Ценности друзей, дома и так далее.

В. ДЫМАРСКИЙ - Нет, но с другой стороны, они все хотят, и я тоже вижу молодёжь, правда, более…

Д. БЫКОВ - Ну, естественно, видите.

В. ДЫМАРСКИЙ - Я имею в виду – я преподаю тоже у студентов, не школьники, а студенты.

Д. БЫКОВ - Конечно.

В. ДЫМАРСКИЙ - Ну, это примерно та же возрастная группа.

Д. БЫКОВ - Да, конечно.

В. ДЫМАРСКИЙ - Они все хотят при этом зарабатывать, да? А когда мы говорим о том, что они должны и хотят зарабатывать, то здесь возникает проблема карьеризма, социального лифта и, соответственно, конформизма.

Д. БЫКОВ - А это интересная тема. Они хотят зарабатывать, но, во-первых, они не хотят получать. Зарабатывать, а не получать на халяву.

В. ДЫМАРСКИЙ - Ну да.

Д. БЫКОВ - Они не рвутся в чиновники. Они хотят профессионально состояться.

В. ДЫМАРСКИЙ - Рвутся.

Д. БЫКОВ - Кто? Высшая школа экономики рвётся. Остальные нет. Я не вижу этого ни на Журфаке МГУ, ни в МГИМО, где у меня достаточно хорошие сильные дети.

В. ДЫМАРСКИЙ - Ну, я тоже могу сказать.

Д. БЫКОВ - Ну и что?

В. ДЫМАРСКИЙ - Не могу сказать, что они рвутся прямо, но я думаю, что они от этого не откажутся.

Д. БЫКОВ - Они презирают очень сильно этот класс, обратите внимание, и не в силу молодого нонконформизма, а просто… Как по-вашему, как относятся к нашим в этой среде? С величайшей брезгливостью. Что как можно за это ничтожное благо, за преимущественное благо куда-то поступать или за Селигер вытворять вот такое? У них вызывает естественную брезгливость. У них очень силён вот этот внутренний нравственный императив. Ну, правда, мы имеем дело с детьми из хороших семей.

В. ДЫМАРСКИЙ - Да. Это во-первых. А, во-вторых, им по 19-20, да? А уже в 22-23, когда люди выходят, у них уже другое восприятие.

Д. БЫКОВ - Нет, я в этом не убеждён. И больше вам скажу – что вы ездите очень много, и я внутри страны я постоянно езжу с лекциями, там, с вечерами. И мне кажется, что ценности карьеры для сегодняшнего молодого человека значат очень мало. А вот готовность внутренняя к противостояниям в нём очень сильна. Меня это даже пугает. Потому что, вот, нижегородская молодёжь, там, молодёжь псковская, ульяновская, симбирская – она внутренне очень готова к большим бучам и дракам, а не к гладкой карьере.

В. ДЫМАРСКИЙ - Они хотят, на ваш взгляд, они хотят этой бучи, они хотят драться с кем? С местной властью, или они видят…

Д. БЫКОВ - А это я, к сожалению, пока не знаю. Я даже не исключаю, что это будет какая-то внешняя…

В. ДЫМАРСКИЙ - Или просто с какими-то мучительными сторонами.

Д. БЫКОВ - Нет, это просто очень невротизированное поколение. Как сказал один мой мальчик, поколение очень недовольное. Они, конечно, растут. Понимаете, ну, а, вот, дети 15-го года – они на какую войну были ориентированы? На внешнюю или внутреннюю? Непонятно. Они знали, что их поколению предстоит калиться в каких-то ужасных вещах. А вы как политолог лучше меня знаете, что скорее всего XXI век особо мирным не будет, между нами говоря. Какая-то большая война в середине века будет.

В. ДЫМАРСКИЙ - Ну, я здесь бы с вами не согласился.

Д. БЫКОВ - Ну, скорее всего ислам-христианство.

В. ДЫМАРСКИЙ - Мне кажется, что как раз локализуются эти все конфликты.

Д. БЫКОВ - Они могут локализоваться.

В. ДЫМАРСКИЙ - Их будет очень много, но они будут локальные.

Д. БЫКОВ - Они могут локализоваться. Но совершенно очевидно, что для России этот век мирным не будет. То есть Россия – не определившаяся страна, расколотая в себе. И в качестве этого она действительно очень удобная мишень. Я боюсь, что без внешнего конфликта мы не выйдем из своей нынешней ситуации. Так всегда бывало в России – что в 1917, что в 1955, что в 1980. Это неизбежная вещь. Тут поразительное же совпадение, да? Совпадение Олимпиады, Афганистана и перестройки в первую половины 1980-ых. Это очень существенно. Именно 1980-ый год – начало горбачёвского возвышения, когда Андропов его вытащил наверх.

То есть вот эти три фактора – они очень странным образом пересекаются в 2014 году.

В. ДЫМАРСКИЙ - Вы ещё забываете 1980 год – это ещё объявленный коммунизм, да, который заменили…

Д. БЫКОВ - У нас тоже много чего было объявлено на 2014 год. Поэтому совпадение типовых лучей – внешнего напряжения, максимальной показухи и внешнего конфликта при внутренней уже полной гнилости – эти два луча могут дать очень опасную штуку. Я это очень боюсь.

В. ДЫМАРСКИЙ - Вы имеете в виду именно внешний конфликт, или конфликт такой по периферии собственной?

Д. БЫКОВ - Я боюсь, что это случится одновременно. Я боюсь, что российский кризис будет внутри и внешнеполитическим одновременно. Потому что то, что мы делаем сегодня…

В. ДЫМАРСКИЙ - И он будет не экономический.

Д. БЫКОВ - Нет, вы что. Нет, конечно. А экономический… у России всё очень хорошо экономически. Нефти хватит на 20 лет, газа – на 60. Ну кого это волнует? В стране, где нет экономики, не может быть экономического кризиса. Это абсолютно паразитарная жизнь. Всё прекрасно. Никто ничего не делает, ну, кроме отдельных болтунов. Всё будет очень хорошо. А кризис идейный – он близок, и он, конечно, будет и внешним, и внутренним одновременно. Я этого очень боюсь, я этого очень не хочу, но по детям я это вижу. Они очень мобилизованы.

В. ДЫМАРСКИЙ - Они готовы к этому? Дети. Ну, дети, молодёжь.

Д. БЫКОВ - Боюсь, что да. Они не зря играют во все эти стрелялки. Они готовы. А посмотрите, вот, мы же не знаем очень многого. Это же страшный подводный подпочвенный слой. Вот эти постоянные конфликты фашистов и антифашистов. Огромный слой антифа. Потом внезапно этот адвокат екатеринбургский, который оказался членом националистической группировки, который замочил 40 человек, и неожиданно… забыл фамилию, Федоровский, что-то в этом роде, Федорович, неожиданно всплыло. Мы ничего не знаем об этом огромном…

В. ДЫМАРСКИЙ - Мы не знаем.

Д. БЫКОВ - Подпольном слое.

В. ДЫМАРСКИЙ - А что-то там происходит.

Д. БЫКОВ - А те, которые убивали Маркелову и Бабурову – они были тоже не одни, за ними тоже стояли какие-то… Мы очень мало знаем о мобилизованной молодёжи. Но то, что она живёт и работает, и далеко не сводится к нацболам и скинхедам – по-моему, очевидно.

В. ДЫМАРСКИЙ - Что делать? Всё-таки… может быть, стараться их деполитизировать тогда и как бы уводить их из политики.

Д. БЫКОВ - Нет, нельзя. Нельзя. Надо быть их достойными. Единственное, что мы можем сделать. Мы по возрасту…

В. ДЫМАРСКИЙ - Хороший призыв.

Д. БЫКОВ - Мало, что мы можем. Потому что, слава Богу, наши битвы – они пришлись на другое время, и, в общем, надо с печалью сказать, что бОльшую их часть мы всё-таки проиграли, проспали, во всяком случае, потому что ведь и я себя чуть иначе, может быть, в каком-то 2007-2008 году, ведь и остальные себя чуть иначе, может быть и декабрь уже случился бы тогда, а не сейчас.

Ну, в общем, ясно, что мы подзапустили Россию. Мы ситуацию подзапустили. Нам остаётся быть хорошими родителями для детей и подносить патроны.

В. ДЫМАРСКИЙ - Понимаете, в чём дело? Мы с другим сравнивали, да?

Д. БЫКОВ - Нам казалось, что после 1990-ых…

В. ДЫМАРСКИЙ - Даже не после 1990-ых, после советского времени это всё-таки лучше. Они не знают, что такое советское время.

Д. БЫКОВ - Советское время многим из них представляется не столь уж и ужасным.

В. ДЫМАРСКИЙ - Они и не знают его.

Д. БЫКОВ - У меня была девочка одна, которая говорила, что если бы при советской власти была свобода слова, то это было бы идеальное государство. Я, кстати, знаю многих взрослых дядь, которые думают точно так же.

В. ДЫМАРСКИЙ - Относительно недавно я был в Перми на фестивале… даже не в Перми, в городе Чусовом.

Д. БЫКОВ - А, вы поехали.

В. ДЫМАРСКИЙ - «Пилорама», да. И там есть «Антипилорама», это молодёжь местная, коммунистическая, которая приходит, ну, решать, дискутировать.

Д. БЫКОВ - Очень интересно.

В. ДЫМАРСКИЙ - Это очень интересно. Ну, у меня просто маленький диалог с одной девочкой маленькой, которая вышла… красная майка с портретом Сталина. Она идёт по территории лагеря. Это же лагерь бывший ГУЛАГ, да? И я говорит – как тебя зовут? Она говорит – Ксюша. Я говорю – Ксюша, тебе здесь нравится, в этом лагере? Она говорит – прикольно. Я говорю – а ты бы хотела здесь сидеть, ведь ты же видела, там выставка, всё. Она говорит – да нет, ну что вы? Я говорю – а ты знаешь, что он, я показываю на портрет, вот это всё организовал? Она говорит – да ладно вам рассказывать мне?

Д. БЫКОВ - А, вот тогда то, что мы должны делать. Мы должны им объяснять.

В. ДЫМАРСКИЙ - Вот, собственно говоря, восприятие. Я думаю, что она не одна такая. Сталин для них… Сейчас в какой-то степени они играют в Сталина.

Д. БЫКОВ - Немножечко играют. Но с другой стороны, знаете, я очень рад, что для них Сталин всё-таки не тождественен советской идее. Советская идея их интересует всерьёз. Я не просто так же делаю журнал «Советский Союз». Я хочу показать, что это было, я хочу в нём разобраться. Советский Союз – это тот этап, который, может быть, плох, может быть, хорош, может быть, ужасен, но миновать нам его опять придётся, потому что мы откатились дальше, глубже. Понимаете, если мы хотим прорваться к какому-то будущему, нам придётся это заново проходить, нам придётся отвечать на эти вопросы.

Помните, кстати, такой интересный парадокс. Все сейчас очень много говорят про китайский путь. Китайский путь, не будем этого забывать, он начался с культурной революции. И я не исключаю, что она у нас впереди, потому что патрулирование, православные хунвэйбины, схватка в верхах, огонь по штабам, мы находимся на грани этого дела, пусть в смягчённом варианте. Так что китайский путь возможен, но перед этим господин Холманских отошлёт к станкам очередную порцию интеллигенции. Этого я не стал бы исключать как одну из возможностей, да?

В. ДЫМАРСКИЙ - Но когда вы говорите о православии и о православизации, что ли, нашей страны и политики в частности…

Д. БЫКОВ - Ей нужна православизация.

В. ДЫМАРСКИЙ - А что делать с так называемыми, если уж советской терминологии пользоваться, национальными окраинами?

Д. БЫКОВ - Понимаете, как? Дело в том, что христианизация затрагивает людей вне зависимости от национальности, да? И я абсолютно убеждён, что когда христианство приходило, например, в Европу, оно тоже встречало очень сильное сопротивление и массу местных верований. Но оно победило. Это не значит, что я всех призываю встать однозначно под христианские знамёна, под хоругви, да, но мне представляется, что по крайней мере христианство несёт миру очень много важного – например, проповедь милосердия. И я думаю, что при выборе между исламом и христианством национальные окраины свободны, как минимум, да, ничто не довлеет им.

Я думаю, что христианство как русская национальная философия вполне может сработать.

В. ДЫМАРСКИЙ - То есть нам только не хватает ещё насаждать…

Д. БЫКОВ - Я не говорю, что мы его будем насаждать. Я говорю, что это вопрос свободного выбора. То есть прежде чем насаждать, надо рассказать, надо дать понять. Советская власть тоже, знаете, с трудом торила себе дорогу.

В. ДЫМАРСКИЙ - И что, вы думаете, что проторила?

Д. БЫКОВ - Проторила. Я вам скажу честно, что культуртрегерские мероприятия советской власти на Кавказе 1920-30-ые годы когда-нибудь войдут ещё действительно в историю как самые положительный пример не колонизации, а именно цивилизации, попытки цивилизовать.

В. ДЫМАРСКИЙ - Но советская власть – это же ведь не только вот эти культуртрегерские, как вы говорите, акции.

Д. БЫКОВ - Конечно, но мы-то помним только депортации.

В. ДЫМАРСКИЙ - Совершенно верно. За этим высылки и депортации.

Д. БЫКОВ - Но не будем забывать, что депортаций.

В. ДЫМАРСКИЙ - Я скажу так – не только мы это помним, они только это помнят. Их можно понять.

Д. БЫКОВ - Они помнят очень многое. Они помнят и письменность, которую советская власть принесла, и национальные культуры, которые невероятно выросли в это время. Вы знаете, в конце концов, Чингиз Айтматов не на голом месте возник, да? И Хамза не на голом месте возник. И Гамзат Цадаса начинал, между прочим, как судья в шариатском суде, а кончил как депутат Верховного совета, поэтому я бы, в общем, предложил бы здесь задуматься о политике советской власти на национальных окраинах. Она не была провальной. И обратите внимание, что сегодня очень многие дети, которые учатся в одном классе с детьми с национальных окраин, да, они поражаются, как это всё уживалось в одной стране. А, вот, представьте, всё уживалось, потому что культурная эта политика – она же апеллировала именно к пассионариям, к лучшим, да? И они видели, что у них возможности роста. И именно за их счёт советская власть.

В. ДЫМАРСКИЙ - А потом 1991 год. И с большим удовольствием национальные окраины этих всех просветителей, я имею в виду пришедших из Белой России, значит, были прогнаны, изгнаны, а то и прокляты.

Д. БЫКОВ - Растерянность, глупость и неумение вовремя реагировать. Если бы пещерный, звериный национализм был по-настоящему примерно подавлен ещё в карабахские времена, Советский Союз, я абсолютно в этом убеждён, мог устоять и очень неплохо себя чувствовать. Все эти разговоры, что распад СССР был абсолютно предопределён, ну, я никогда с этим не смирюсь, хотя, может, кто-то так и думает, может, кто-то даже и прав, но я остаюсь с этой моей неправотой, потому что распад СССР – это, соглашусь с Владимиром Владимировичем Путиным, величайшая трагедия. Не скажу только геополитическая…

В. ДЫМАРСКИЙ - Геополитическая катастрофа, да.

Д. БЫКОВ - Да, это культурная катастрофа прежде всего. Потому что только что откатились… Ведь, понимаете, то, что в 1990-ые годы, вот, была замечательная статья Леры Жаровой в «Собеседнике». То, что в 1990-ые годы на Кавказе закрылось 2/3 НИИ, зато было построено больше мечетей, чем этих НИИ было вообще, ну, простите, это статистика убийственная. Это пещера.

В. ДЫМАРСКИЙ - Ну, да, но как вам сказать?

Д. БЫКОВ - Хотите сказать, что это неизбежно было?

В. ДЫМАРСКИЙ - Но если мы даём им право на независимость, самостоятельность суждений, то, ну, они захотели туда.

Д. БЫКОВ - Они захотели туда. Сейчас многие захотели оттуда, у меня есть такое ощущение, понимаете, потому что нигде ещё этот тупик националистический не привёл к хорошим результатам. Неужели вы думаете, что население Туркмении благодарно Туркменбаши? Что оно действительно любит Туркменбаши.

В. ДЫМАРСКИЙ - Он вводит многопартийность.

Д. БЫКОВ - На это надежда.

В. ДЫМАРСКИЙ - Об этом и ещё о других вопросах, связанных с такой острой темой, как молодёжь и политика, мы будем с Дмитрием Быковым говорить через несколько минут после небольшого перерыва.

НОВОСТИ

В. ДЫМАРСКИЙ - Ещё раз приветствую нашу аудиторию – телевизионную, радийную, тех, кто смотрит «Сетевизор». Программа «2012». Я её ведущий Виталий Дымарский. Я напоминаю, что в гостях у меня сегодня писатель, публицист, журналист Дмитрий Быков. Говорим мы с ним о молодёжи. Как-то я так сформулировал. «Молодёжь вне политики. Политика вне молодёжи».

Д. БЫКОВ - Ну, скажем так, о новой политизации.

В. ДЫМАРСКИЙ - О новой политизации. И, собственно говоря, что с этим делать? Вот, мы, кстати говоря, перед перерывом затрагивали ещё вопрос по поводу наших воспоминаний и движений. Там не только наши. Движений этих было очень много.

Д. БЫКОВ - Да.

В. ДЫМАРСКИЙ - Этих попыток. «Идущие вместе», что-то такое, и так далее. Но вы в то же время достаточно так благосклонно, что ли, рассказывали о тех советских акциях, акциях советского времени, там, по насаждению культуры в национальных окраинах, и так далее, и тому подобное.

Д. БЫКОВ - Ну, да.

В. ДЫМАРСКИЙ - Но с таким же рвением советская власть насаждала, кстати говоря, политику и идеологию среди молодёжи через соответствующую организации, да? Пионерия, комсомолия.

Д. БЫКОВ - Было, да. Я задумываюсь, потому что, видите, я не очень могу сформулировать сейчас своё отношение к пионерии и к комсомолии, то есть я же застал их в период полураспада. Я стал пионером в 1977 году. Это уже распадающаяся страна.

В. ДЫМАРСКИЙ - Всё-таки вы ещё были пионером.

Д. БЫКОВ - Был. Был комсомольцем.

В. ДЫМАРСКИЙ - И комсомольцем.

Д. БЫКОВ - И был, простите…

В. ДЫМАРСКИЙ - А членом партии успели?

Д. БЫКОВ - Нет, не успел. Я в армии когда служил, я решил не вступать, потому что все побежали.

В. ДЫМАРСКИЙ - В партию?

Д. БЫКОВ - Да. Потому что было массовое бегство оттуда. Я из нонконформизма решил, что, вот, сейчас я… 1989 год. Но потом я увидел, что Полосков движется к власти. Дальше из нонконформизма я не могу. А идея была такая. Потому что этот массовый выход очень уж меня злил. Я остаюсь во многом, к сожалению, глубоко советским человеком. Тут так называемые либералы со мной никогда не сойдутся. Но проблема ведь вот в чём. Понимаете, мы с вами отлично знаем, что Комсомол – это была просто школа менеджмента, школа встраивания для активных людей, школа адаптации… весь бизнес вышел из Комсомола. Это… Фридман, Дерипаска – это комсомольские работники, да?

В. ДЫМАРСКИЙ - И «Наши» - это то же самое. «Наши» тоже инструмент карьеры.

Д. БЫКОВ - Это инструмент карьеры. Но дело в том, что, понимаете, страшную вещь скажу. Это была же уже всё-таки распадающаяся и умирающая такая дракония, да? Когда вступаешь в «Наши», надо поцеловать чёрта под хвост, а когда вступали в «Комсомол», этого было делать не обязательно. Все относились к этому как к чистой формальности. Это была умирающая идея. Идея, которая на глазах перерождалась. То, что Советский Союз двигался очевидно быстро к конвергенции, к перерождению, это Сахарова почувствовал первым, это видели все. Уже идеологические барьеры сдавались один за другим, понимаете, уже Комсомол вовсю курировал Ленинградский рок-клуб. Ещё немного – и он бы возглавил движение на запад. Так что Комсомол был скорее инструмент перерождения, да, вот этого дряхлеющего царства. А «Наши» - это молодая зубастая организация, и очень хорошо, что она вовремя подохла. Потому что во всяком случае…

В. ДЫМАРСКИЙ - Её легко реанимировать в любой момент.

Д. БЫКОВ - Уже нет. Что они могут посулить?

В. ДЫМАРСКИЙ - Посулить?

Д. БЫКОВ - Посулить, да. Чем они могут привлечь? Тут больших денег уже нет. Высшая школа экономики уже мало кого соблазнит. Да и она под вопросом. Это, грех сказать, у меня в пьесе «Медведь» было такое, что 2 года назад они обещали Высшую школу экономики, а теперь только Пятигорский сельскохозяйственный техникум. Я боюсь, что здесь уже…

В. ДЫМАРСКИЙ - А чего так против Высшей школы экономики? Вполне, даже сказал бы, либеральное учебное заведение.

Д. БЫКОВ - Либеральное в рамках чего?

В. ДЫМАРСКИЙ - В рамках… все вузы существуют в рамках того, что есть.

Д. БЫКОВ - Как Коржавин говорил про Симонова, да? Быть либералом среди черносотенцев. Там всё понятно на самом деле. Нет, это, конечно, под этой маской человеческого лица там такое зловоние, что Господь не приведи. Во всяком случае, в их речах. Меня как раз и пугает, что эти ребята такие цивилизованные. Они говорят абсолютно цивилизованно. Они внешне очень толерантны. А внутри там, конечно, такой душок даже не советский, а хуже советского. Это всё очень ощутимо. Но это я не буду подробно об этом говорить, чтоб они не обиделись. Просто у меня есть ощущение…

В. ДЫМАРСКИЙ - У меня есть вообще возражение.

Д. БЫКОВ - Возразите. А вы там работаете?

В. ДЫМАРСКИЙ - Ну, я приходящий там, что-то такое там рассказываю студентам.

Д. БЫКОВ - Может быть, не зря. Я просто хочу сказать, что «Наших» сейчас уже не реанимируешь, потому что нечего посулить. Нет программы будущего, понимаете? Вот, у тех «Наших» она была. И они с ней, в общем, обкакались. Не получилось.

В. ДЫМАРСКИЙ - А молодёжи, давайте уже отойдём от таких конкретных вещей. А молодёжи - нынешней, современной российской молодёжи – нужна какая-то идея? Нужна какая-то, как, помните, у нас все болели необходимостью национальной идеи некой. Я бы сказал даже не национальной идеи, а молодёжной идеи. Чем-то молодёжь нужно, какую-то приманочку впереди поставить? Кроме рубля или доллара, называйте, как угодно.

Д. БЫКОВ - Да. Это, как ни странно, идея, как я уже сказал, самостоятельности и ответственности. Это идея безусловно великой страны, которая производит и придумывает лучше всех, которая не служит посмешищем для прочего мира. Они на идее России очень сильно зациклены, ну, как и мы, впрочем, все. Нынешнее положение России им представляется постыдным. Это очень хорошо. Затем это, конечно, идея… вот, что особенно меня привлекает… это идея независимости от Запада, потому что многие, побывав там, считают, что Запад находится тоже в очень глубоком тупике и кризисе. И мы должны вывести. В общем, лучшая моя выпускница учится сейчас в Штатах и говорит, что этот опыт необходим, чтобы понять – там выхода нет, там тупик, всё на нас, мы должны опять указать миру путь, потому что там человек человеку конкурент. И она совершенно права. Умная очень девочка, дочка, кстати, одного известного рок-исполнителя.

А вот другой ребёнок, тоже там поучившись, сказал, что да, я окончательно понял, что выход надо искать на Востоке, потому что Запад деградирует на глазах, да? Может быть, даже не мы, а ещё восточнее, может быть, там Китай. Но в любом случае, они все солидарны – Россия должна стать великой.

В. ДЫМАРСКИЙ - То есть Россия вообще воспринимается как такой постоянный производитель каких-то новых социальных утопий?

Д. БЫКОВ - Идей, смыслов.

В. ДЫМАРСКИЙ - Смыслов, да?

Д. БЫКОВ - Идей. Не как производитель нефти точно. Именно как генератор смыслов. Даже я бы сказал – как генератор ориентиров. Потому что мы должны это делать, мы это умеем делать лучше всего. И я абсолютно убеждён, что Россия действительно укажет миру свет, как указала его в 1917 году, и года до 1937 вся западная интеллигенция так его и воспринимала, надеясь, что этот опыт будет удачен.

В. ДЫМАРСКИЙ - После 1937 и…

Д. БЫКОВ - Ну, Фейхтвангери после 1937.

В. ДЫМАРСКИЙ - Да, Фейхтвангеру и потом это всё нравилось. Не только Фейхтвангеру, надо сказать.

Д. БЫКОВ - Он в таких ножницах сидел. Когда у тебя слева Гитлер, конечно, тебе Сталин справа кажется ангелом. Это бывает, да. Но во всяком случае книжечку Андрея Жида я сейчас перечитал лишний раз. Могу понять их ощущения.

Так что я очень надеюсь, что Россия укажет миру на этот раз более симпатичный, менее травматичный путь.

В. ДЫМАРСКИЙ - А вы думаете, что для них величие Россия именно в лидерстве таком, да, смыслом, опять же, значении этого слова, по смыслам в лидерстве, да?

Д. БЫКОВ - Да.

В. ДЫМАРСКИЙ - И что такое величие для них? Это именно это лидерство?

Д. БЫКОВ - Они хотят, чтобы нас боялись.

В. ДЫМАРСКИЙ - Или они хотят быть сильной страной с ядерной оружием.

Д. БЫКОВ - Нет, не с оружием. Оружие – это в последнюю очередь.

В. ДЫМАРСКИЙ - То есть то, чем был Советский Союз, то есть вторыми Соединёнными Штатами.

Д. БЫКОВ - Нет. Это страна, у которой ещё ищут ответов на главные вопросы. Потому что это страна действительно великой культуры, действительно великой истории, очень хорошего человеческого материала, который до сих пор остаётся очень хорошим. Это видим, да? То есть им просто хочется, чтоб наконец страна стала достойной своего прошлого и своих лучших черт.

Сегодняшнее состояние им представляется очень временным и очень паллиативным. Ну, сейчас какое-то время мы потерпим, а потом опять будем удивлять мир. А что мы можем, кроме как удивлять мир, в общем? У нас другого опыта нет.

В. ДЫМАРСКИЙ - У нас да. Мы только удивляем мир.

Д. БЫКОВ - И, в общем, чаще всего удивляем его в положительном смысле.

В. ДЫМАРСКИЙ - Ну, сейчас трудно какой-то баланс подводить, да?

Д. БЫКОВ - Нет, конечно, всё-таки Россия вызывает у мира некоторое восторженное «ах!», а не некоторое «увы», да? Так, как сейчас, на нас обычно не смотрят. Обычно на нас смотрят пусть на как во многих отношения чудаковатую, но всё-таки грандиозную страну. И нам надо опять стать грандиозной. Грандиозной прежде всего в смысле интеллектуальных сред, идей, науки, подвига, ну, чего-то такого.

В. ДЫМАРСКИЙ - У меня такое ощущение, опять же, от общения с молодёжью, что, по-моему, они просто хотят быть, как все. Они хотят жить в нормальной стране.

Д. БЫКОВ - Вы знаете, в 1990-ые годы это называлось «достойная жизнь». Нет, они этого не хотят.

В. ДЫМАРСКИЙ - Я вам хочу сказать, что они тоже, вот, во всяком случае, они из благополучных действительно семей, те же студенты и студентки МГИМО, скажем, вы же тоже МГИМО, да? Они ездят за границу очень много. Я не могу сказать, что они приезжают из Западной Европы или вообще из Европы, теперь это уже не имеет значения, западная или восточная, с каким-то ощущением загнивания и так далее. Они приезжают сюда, по-моему, с чувством, что давайте как-то устроим нашу жизнь хотя бы более или менее так, как там. Давайте хотя бы… извините, я что-то под впечатлением, кстати, я здесь два дня подряд смотрел, как вам ни покажется странным, просто был выпуск, передачу Андрея Малахова, где показывают совершенно чудовищный…

Д. БЫКОВ - Виталий!

В. ДЫМАРСКИЙ - Нет, нет, Дмитрий, Дмитрий, где показывают совершенно чудовищные истории, связанные с нашими инвалидами. Я об этом, понимаете? И там, когда человек, я не знаю, кто это кричал… что эта страна делает, если она не может обеспечить своих инвалидов, понимаете? Вот, хотя бы не какие-то высокие идеи, а самые такие простые. Устройте, организуйте, хотя бы чтобы у нас инвалиды не только на параолимпийских играх избранные были, да? А чтобы если не 100%, а хотя бы 90 жило в более-менее сносных условиях.

Д. БЫКОВ - Понимаете, вы говорите…

В. ДЫМАРСКИЙ - Это прагматизм.

Д. БЫКОВ - Вы говорите о самой страшной, конечно, вещи. Но, вот, Гальего, который, наверное, больше других сделал для защиты прав инвалидов России – он в своей очень страшной и очень по-человечески неоднозначной книжки написал: «У меня не было выбора: либо я умру, либо стану героем». Он ненароком, не желая этого, сформулировал российскую национальную идею – «либо умру, либо стану героем». И обратите внимание, вот, у меня, кстати…

В. ДЫМАРСКИЙ - Кстати говоря, он очень точно описал ситуацию в том числе и инвалидов в России.

Д. БЫКОВ - Да. Обратите внимание на феноменальные успехи российских параолимпийских команд.

В. ДЫМАРСКИЙ - Абсолютно, да.

Д. БЫКОВ - Потому что они ещё закалены жизнью русского инвалида.

В. ДЫМАРСКИЙ - Да, они герои, они герои, но их меньшинство. А большинство умирают.

Д. БЫКОВ - И я вам больше скажу. Я сейчас писал, как раз выйдет у нас в собеседнике очерк об одном мальчике, родители отказались от него, узнав, что у него артрогрипоз, ну, не растут конечности. И он очень умный мальчик. Компенсация, действительно, по Веллеру такая произошла. И родители, отказавшись от него, наняли частного детектива 12 лет спустя и его нашли, что почти невозможно, но нашли. И он там пожил. И я говорю – ну как, ну, Серёж, тебе, наверное, очень повезло? Он говорит – а я сейчас не уверен, я не знаю, я так у них сейчас пожил, не очень мне понравилось. Тут я всё-таки уже знаю, как с этим коллективом жить, а они какие-то слишком уж… какие-то они плосковатые люди. Я их, конечно, простил, зла никакого не держу. Но хочу ли я у них жить, я как-то, честно говоря, не убеждён. А очень умный парень. Действительно, реально очень умный мальчик. Я так посмотрел, я этого мальчика немножко так подыспугался, потому что я понимаю, что он действительно железный, если он выжил. Его сейчас прооперировали, он ходит. И, в общем, мне показалось, что это очень как-то по-русски. Он действительно человек такого невероятного экстрима. Он, конечно, простил этим родителям, но в душе он уже прежним стать не может. Если он уже выжил и вырос в эти сверхлюди, ему как рыбке-бананке уже назад не влезть. Поэтому, знаете, очень хорошо бы, если в России хорошо было жить инвалидам, комфортно было бы, суды были бы нормальные, да. Но вместе с тем дети же понимают очень отчётливо, что эта ужасная среда растит необычных людей. И эти необычные люди сами по себе довольно ценное достояние для мира. Поэтому вряд ли они променяют Россию на что-то комфортное. И честно скажу, что я бы не смог жить в слишком комфортной законопослушной стране. Мне нравится жить в такой. Я думаю – а почему я не уезжаю? Я могу уехать, да? У меня есть какие-то приглашения от университетов. А вы могли бы уже уехать много раз, я замечаю. Но почему-то мы же здесь сидим, хотя нас здесь не очень любят. Почему мы это делаем? Наверное, потому что это единственный в мире сегодня трамплин для воспарения в какие-то совершенно безумные сферы.

В. ДЫМАРСКИЙ - Я не думаю. Здесь всё-таки другие какие-то объяснения. Хорошо. Знаете, как. Почему француз не уезжает из Франции? Он не хочет залетать? Извините за банальность, но патриотизм, дом и так далее.

Д. БЫКОВ - Но, понимаете, патриотизм направлен на конкретные вещи.

В. ДЫМАРСКИЙ - Патриотизм не тот, о котором мы вначале говорили, да?

Д. БЫКОВ - Конечно. На что направлен мой патриотизм в России? Что, я люблю президента? Нет. Что, я люблю берёзку русскую? Берёзка в Канаде растёт.

В. ДЫМАРСКИЙ - Культура. Вот, для меня это в первую очередь культура.

Д. БЫКОВ - Но это культура особая.

В. ДЫМАРСКИЙ - Культура в широком смысле.

Д. БЫКОВ - В широком смысле. Это культура, которая делает из любого человека что-то особенное, понимаете? Вот, то состояние, которое здесь возможно. И, потом, без дураков вам скажу, я преподавал во многих хороших университетах. И лекции читал и в Штатах часто. Такой аудитории, как мои 11-ые классы, я больше нигде не видал. Не то что это какая-то элитарная школа. Довольно нормальная школа. Просто та степень интеллектуальной сосредоточенности, заинтересованности какими-то главными вещами, которые есть здесь, в американском университете вы этого не найдёте, простите. Когда мне американцам приходится рассказывать, кто такой Набоков, американский писатель, это не очень хорошо. Другое дело, что они, конечно…

В. ДЫМАРСКИЙ - А нашим не надо рассказывать?

Д. БЫКОВ - А нашим не надо. Другое дело, что они, конечно, побыстрее усваивают, но наши получше читают. И уж конечно наш трудный ребёнок, которому литература нужно просто как средство лечения, да, это самая благодарная и самая надёжная аудитория. Поэтому я так люблю трудные классы с трудными детьми. А ещё лучше – это когда приезжаешь, например, иногда с лекциями, меня иногда зовут в детский дом, хороший, разумеется, детский дом, который патронируется с хорошими волонтёрами. Вот там среди детей, оставленных или больных, там уровень разговора такой, что мне с моими познаниями довольно скромными иногда выдержать его довольно трудно, потому что они правильно ставят вопросы. Я не хочу сказать, что надо быть инвалидом, но это есть.

В. ДЫМАРСКИЙ - Но вам не кажется, что вот эта особость, о которой вы говорите – она, действительно, присутствует, но в какой-то степени это, может быть, даже и проклятье России, потому что она всё время ищёт свой особый путь, третий, четвёртый, пятый, 155-ый, а не идёт по тому пути, по которому, в общем, прошли все народы, и неплохо прошли, я бы сказал.

Д. БЫКОВ - Вы знаете, Виталий. Вот какая фигня. Вот, смотрите, у Господа есть несколько чашек Петри, да? В одной у него такая среда, в другой сякая. И он помещает в эти чашки Петри человека. И смотрит, где какая бактерия лучше развивается, да, где какая колония лучше живёт. Вот, есть у него там горная, есть песочная, а есть травяная альпийская. А есть странное болото, помещённое сюда, и он наблюдает, что в этом Солярисе происходит. Я вам скажу, что в этом Солярисе… Зачем Россия нужна Богу вот такой? Мы же понимаем, что зачем-то Бог это сделал так, что здесь эта циклическая история, отвратительная власть, эта система «город на болоте», условно говоря, конфликт Медного всадника – всё это есть. Зачем-то он эту систему построил. Наверное, за тем, чтобы ребята вроде нас с вами иногда здесь возникали. Наверное, ему интересно почитать, что мы пишем.

В. ДЫМАРСКИЙ - Вы знаете, что плохо, что такие ребята, как вы говорите, как мы с вами, мы мало того, что мы живём в этом болоте. Хорошо, это наша среда, да?

Д. БЫКОВ - Ну, Солярис назовём, чтобы не обижать.

В. ДЫМАРСКИЙ - Хорошо. Солярис, да. Это наша среда. Мы в ней размножаемся, живём, плаваем, получаем удовольствие. Но какого чёрта мы хотим, чтобы весь мир жил в этом Солярисе.

Д. БЫКОВ - Нет, мы не хотим.

В. ДЫМАРСКИЙ - Хотим.

Д. БЫКОВ - Я бы, пожалуй, не хотел, чтобы это распространялось, но я бы, пожалуй, не отказался, чтобы это осталось таким. Я бы не очень хотел, чтобы это болото осушили. Христианизировать его? Да. Улучшить жизнь в нём? Да. Но полностью его истребить, чтобы здесь был сплошной европейский автобан, я как-то морально к этому не готов, потому что фауна этого болота чрезвычайно интересна. Те звуки, которые здесь бывают по ночам, те странные хижины, которые здесь стоят, тот триллер, который здесь происходит, мне зачем-то нравится. Понимаете, если бы на Солярисе не было этой слизи, то чёрт его знает, может быть…

В. ДЫМАРСКИЙ - Слизь-то есть везде, в любой среде.

Д. БЫКОВ - Не знаю. Мне, в общем, скорее интересно. Слушайте, а что, меня не борют иногда эти настроения, да, там, «проклятая страна, да что ж такое, сколько можно?». Потом посмотришь – нет, ничего.

В. ДЫМАРСКИЙ - И идёшь на Болотную.

Д. БЫКОВ - На Болотную, да. А мне интересно бывает встречать там своих выпускников.

В. ДЫМАРСКИЙ - Вот, возвращаемся к вопросу молодёжи в политике, да? Ведь это тоже интересная вещь. Ведь были какие-то демонстрации. Я даже приходил пару раз на Пушкинскую, когда там полтора пенсионера приходило, это всё жалкое зрелище, надо сказать.

Д. БЫКОВ - Жалкое.

В. ДЫМАРСКИЙ - И вдруг возникла Болотная, Сахарова, называйте, как хотите. И там довольно много молодёжи было. Хотя молодёжи не той, о которой мы говорили, не подрастающее поколение, а молодёжь уже чуть более зрелая.

Д. БЫКОВ - Ну, это, знаете, я очень бы не хотел давать ответ, но боюсь, что это так. Зимой никаких грибов. А осенью очень много. Почему бы этим грибам не расти в декабре? Я боюсь, что это климатологическая зависимость, а не идейная. Пока всё ещё подчиняется климату. Пока мы ещё…

В. ДЫМАРСКИЙ - Ну, если бы подчинялось климату, то к декабрю б ничего не было.

Д. БЫКОВ - Декабрь – это было такое, знаете, время…

В. ДЫМАРСКИЙ - А в феврале мы с вами, кстати говоря, по-моему, ноги отморозили.

Д. БЫКОВ - Ноги отморозили, да. Но очень хорошо в вашем джипе ехали. Понимаете, у нас сейчас 1848-49 год, да? Ведь тоже время большого буйства. Кружок Петрашевского… письмо Гоголю. А уж в Европе-то вообще, да? Поэтому, собственно Николай так и перепугался. Николаю остаётся 7 лет. А по нашим расчётам, история ускоряется где-то вдвое-втрое, да, так что, может, ещё и поменьше. Ничего не поделаешь, у нас сейчас есть свои петрашевцы. Осталось дождаться, когда Толоконникова напишет «Преступление и наказание».

В. ДЫМАРСКИЙ - Знаете, что страшно? Вот, вы говорите – буча, что всех ждёт буча, и молодёжь ждёт эту бучу.

Д. БЫКОВ - Ждёт бучу.

В. ДЫМАРСКИЙ - Но ведь в этой буче молодёжь ведь тоже не едина. Они же все передерутся ещё между собой. Они с нами будут драться, но и между собой.

Д. БЫКОВ - Знаете, про это написан роман «Бесы». Уже написан. Да, будут. Но именно в таких вещах отковываются Алёши Карамазовы, Коли Красоткины и будущие герои «Карамазовых». Да, через период бесовщины нам пройти придётся. Да, придётся, ничего не поделаешь. Это всё равно как сейчас все осуждают Прилепина, который написал письмо Сталину. Художник имеет право на энергию заблуждения. Если художнику это нужно зачем-то, он может на короткое время или на долгое вступить вот в это. Но ничего не поделаешь. Ну а что? Художник имеет право только на магистральное такое развитие? Художник для того и существует, чтоб мы любовались его заблуждениями и не повторяли их. Это жертвенная, в общем, должность, да? Поэтому так же и молодёжь. Чтоб вы где-то видели молодёжь, которая бы не дралась и не заблуждалась? Да, у нас впереди период бесовщины. Пройдём через него дружно и весело.

В. ДЫМАРСКИЙ - Бесовщины в том смысле, что молодёжь, как ей полагается, она левая?

Д. БЫКОВ - Она будет и левой, она будет и правой, она будет дерущейся.

В. ДЫМАРСКИЙ - Ну, правой в смысле уже…

Д. БЫКОВ - Я совершенно не исключаю, что у нас будут свои нечаевцы и уже есть. Это неизбежно и так. Но это же гораздо лучше, чем если они все будут ходить и маршировать, да? Марширующих мы уже навидались. Настоящее государство отковывается в борьбе.

В. ДЫМАРСКИЙ - Ну что, у нас остается сколько там, минута-полторы. Раз уж вы начали считать не цыплят, а грибы по осени, ваш тогда политический прогноз на осень предстоящую.

Д. БЫКОВ - Вы знаете, здесь очень всё сложно. Я думаю, что единственный процесс, который будет действительно усугубляться и углубляться – это расхождение между властью и обществом. Власть будет всё меньше влиять, общество всё больше от него ходить. Я не думаю, что это…

В. ДЫМАРСКИЙ - А власть всё будет больше давить.

Д. БЫКОВ - Она попробует давить. В какой-то момент у неё это не получится. Я думаю, что это не произойдёт в форме конфронтации. Это будет поиск новых не конфронтационных форм. Уже не митингов, а что-то…

В. ДЫМАРСКИЙ - То, что называют «диалог».

Д. БЫКОВ - Диалога не будет. Будет всё большее расхождение вот этих двух Россий. Условная Россия православных дружин, верхушки РПЦ и Холманских, и Путина с ними. И остальной России, совершенно нормальной, другой, творческой, сильной и умной.

В. ДЫМАРСКИЙ - В том числе и православной.

Д. БЫКОВ - В том числе и православной. И чем быстрее пойдёт это не раскол, а расхождение, тем это и лучше.

В. ДЫМАРСКИЙ - Это был Дмитрий Быков. Говорили мы о молодёжи и политике. Начинается новый учебник год, и, кстати говоря, новый политический год. Сойдутся они или нет – посмотрим. До встречи через неделю.