Каждый день чувствую, как не хватает Алексея
40 дней со дня смерти Навального. Я написал после похорон текст, но решил, что он получился слишком пафосным и не опубликовал его. А сейчас, чуть отредактировав, решил опубликовать. Да, получилось длинно и пафосно, но написано искренне, а значит имеет право на жизнь. Каждый день чувствую, как не хватает Алексея. Какое чудовищное преступление против будущего России и меня лично совершил путин, отняв у него жизнь.
Меньше всего Навальному подходят слова, которые говорят обычно погибшим: «упокой Господь его душу», «покойся с миром» и тд. Покой – это вообще не про Алексея. И он точно не даст успокоится своим убийцам. Его мятежный дух будет преследовать их до конца жизни. Ну или пока они не окажутся в тюрьме, о чем мечтал живой Навальный. Пока его самого не убили в тюрьме.
Когда-нибудь мрак рассеется, Россия протрезвеет, и обществу потребуются моральные ориентиры, люди-символы, отдавшие свою жизнь в борьбе со злом, и тогда конечно же Навальный станет главным национальным героем. Посмертно, как это принято в России. Да и не только в ней. В Париже я жил возле метро Ги Моке (Guy Moquet). Погуглив, я узнал, что так звали 17-летнего юношу-коммуниста из движения Сопротивления, расстрелянного нацистами. В годы оккупации участники Сопротивления были героическими одиночками, зачастую довольно маргинальными с точки зрения обывателя – коммунистами, евреями, мигрантами. Абсолютное большинство населения их или не поддерживало или никак не проявляло своего сочувствия. Наоборот, на них доносили и тд. Сейчас каждый из борцов – национальный герой. Предсмертное письмо Ги Моке своим родителям знает каждый французский школьник. Месяц назад в Париже торжественно перезахоронили в Пантеоне Мисака Манушяна – армянского бедняка-мигранта и одного из самых мужественных героев Сопротивления. Вся элита была на церемонии, проведенной с французских изяществом, Макрон прочитал проникновенную речь.
Все это ждет и Навального. Я уже вижу, как после его смерти многие из тех, кто при жизни никак не выражали поддержку, вдруг оценили его жертву и поразились ей. До сих могила Алексея утопает в цветах. Ничего подобного мы в общественной жизни современной России не встречали. Только в книгах читали истории про романтических героев, вроде Данко, а тут “свободы сеятель пустынный” еще недавно был среди нас, из кожи лез, чтобы докричаться, но его не услышали, не оценили и не уберегли. Люди с живой совестью почувствовали ее укор и вышли на свой первый и последний «навальнинг». Поздновато, конечно, но лучше поздно, чем никогда.
Я до сих пор не осознал масштаб потери. Но он огромен. Навальный олицетворял свободу, даже в ШИЗО 2х3 метра он оставался самым свободным человеком не только в России, но может быть даже и в мире. Он всем нам своим примером давал урок. Как быть свободным и не терять достоинства в фашистской стране, как не бояться и как не унывать. Мало у кого это получалось, ну так и по Нагорной проповеди живут тоже единицы, если вообще такие существуют. Но очень важно, когда есть кто-то, кто подает личный пример, кто «есмь путь и истина и жизнь». У Навального получалось не только изрекать истины, но также быть путем (неслучайно он завещал поставить песню “My way” на своих похоронах). Быть, а не казаться, делать, а не говорить, – это уникальная стратегия в политике, особенно российской, где все пронизано ложью и симулякрами. Навальный, чтобы доказать свою противоположность этой своре чертей, выбрал самый опасный и трудный путь, путь героя, который закономерно привел его к тому, что злодеи, с которыми он сражался, его убили. Я знаю, это страшный пафос и перебор – то, что сам Навальный ненавидел, – но да, этот путь действительно похож на путь Спасителя. Сейчас, в дни Великого поста, который закончится Страстной неделей, от этой аналогии невозможно удержаться. Поэтому все чаще говорят о религиозном измерении подвига Алексея, звучит в его адрес слово «праведник», а со временем и о святости неизбежно заговорят – представляю, как его передергивает от этих слов на том свете. Но именно это останется в веках. Не детали политической борьбы, а нравственные качества Алексея, которые позволили ему совершить свое персональное восхождение на Голгофу. Похороны – это некоторым образом итог жизни, прожитой человеком. Похороны Навального получились красивыми, светлыми, осознанными, возвышенными и даже воодушевляющими. Вы могли себе раньше представить воодушевляющие похороны? А вот у Алексея это получилось.
Христос сражался с фарисеями – иудеями, отступившими от постулатов истинной веры. Фарисеи, с которыми сражался Навальный, – это мерзавцы из кооператива «Озеро», оккупировавшие Россию и присвоившие себе право говорить от ее имени. Они называют себя патриотами, орут на каждом шагу о том, как сильно любят Россию, в то время, как любят они на самом деле только свои привилегии. Навальный без устали их разоблачал и выводил на чистую воду, потому что для него было нестерпимым видеть то, что они творят с его страной. Как Христос служил Богу, Навальный служил России. И отдал за свою веру жизнь. Я не знаю большего патриота, чем он.
Никогда не забуду кадры из Марьино 1 марта. В тот день я как будто бы тоже отстоял долгие часы в этой очереди к могиле, зажатый между ментами, ограждениями, сугробами и панельками. Как думаю, и многие другие россияне, кто в тот момент не смог оказаться в Москве. Сейчас я понимаю, как на самом деле хорошо, что не было никакого пафосного торжественного зала для прощания. Алексей – герой демократического сопротивления. Жил в панельке на окраине Москвы, убит в тюрьме особого режима за убеждения и похоронен именно так, как должен: в родном спальном районе, на обычном городском кладбище с видом на многоэтажки, как среднестатистический россиянин, в борьбе за счастье которого он отдал свою жизнь.
Навальный ненавидел рассуждения в стиле “одна башня Кремля договорилась с другой…” Он не хотел принимать политику с двойным дном. Снаружи – ложь для народа, внутри – закулисные решения сильных мира сего. Он был очень прямой и честный – уникальное качество для политика. Его главной целью на самом деле была не борьба с коррупцией и даже не свержение путина. Его задача была глубже и системнее: он хотел вернуть людей в политику, а политику – людям. Как младенцев учат ходить без помочей и манежиков, так и он пытался научить россиян брать ответственность за свою жизнь. Народ отчаянно сопротивлялся, но Алексей старался не покладая рук. Создавал структуры, придумывал инициативы, развлекал, шутил, вдохновлял собственным примером, разжигал ненависть к путинской политической элите – этому сборищу отборных моральных уродов. Потому что он отлично понимал: если не заниматься политикой – политика займется тобой. Что и произошло в конце концов с нашим несчастным запуганным и запутанным народом.
Демократизм и антиэлитаризм – это основа политики Навального. Акрополи на Новодевичьем – это для друзей фашистского режима. Обратите внимание: на похоронах не было НИ ОДНОГО известного человека, кроме нескольких оппозиционных политиков: Ройзмана, Надеждина и Дунцовой (за что им низкий поклон). Ни одного селеба из тех, кто в России, хотя ведь были звезды, которые до посадки его поддерживали. Все понимаю: “работа, семья, ипотека”. Но вот десятки тысяч менее знаменитых россиян не испугались и пришли, хотя финансовое положение у них, думаю, похуже будет, и ипотека для них реальность, а не фигура речи. Короче, элита в РФ, – это очень жалкое зрелище. Какие-то заячьи хвосты, живущие в вечном страхе зайти не в ту дверь. Навальный ни одного плохого слова не сказал про простой народ (думаю, именно эта железобетонная вера в людей помогала ему выживать во время бесконечных пыток в ШИЗО), но российскую «элиту» – от культурной до политической – он заслуженно презирал до глубины души.
Через пару дней после похорон мне в 4 утра позвонил, захлебываясь рыданиями, герой моего фильма «Возраст несогласия» Filipp Simpkins. Ему сейчас 25. После угрозы уголовки эмигрировал в Швейцарию. Звучит красиво, на деле живется ему там очень непросто. Ночью возле мемориала Алексею в Лозанне у него случилась истерика – он больше часа рыдал и причитал одно и то же, только форма имени менялась: Леха, Леша, Алексей, Алексей Анатольевич, как же мы без тебя тут! Папа у Филиппа алкоголик, он вырос по сути без отца, а после смерти Навального почувствовал себя совсем безотцовщиной. Я тогда спросонья отправил ему телефон круглосуточной психологической помощи, который давала Медуза, а сейчас хотел бы ответить что-то осмысленное:
Дорогой Филипп! Навальный среди прочего учил нас одной очень важной христианской добродетели. Нет, это не прощение и не любовь. Это умение не унывать. Уныние – смертный грех. Нельзя сдаваться. Зло – это бездействие добрых людей. Борьба с ним – это марафон. Все это звучит не очень убедительно, когда ты видишь, как Россия на полной скорости, отключив тормоза, несется в пропасть. Убито все, что могло бы ее удержать от коллективного самоубийства, включая нашу последнюю надежду, – Алексея. Россия – это страшная сказка с плохим концом. Зло здесь всегда побеждает добро, а суперзлодеи – супергероев. Но вера – штука иррациональная. И я думаю посмертная заповедь Алексея: “не сдаваться” состоит из нескольких важнейших заветов. Делать, верить и не унывать. Давай по мере сил продолжать бороться со злом, как бы безнадежно это сейчас не звучало, и верить, что мы доживем до того момента, когда путин – нет, не умрет, это было бы для него слишком просто, путин сядет. Мы с тобой, Филипп, вернемся в Россию, и я точно знаю, куда отправимся первым делом: к Лехе в Марьино.