Оппозиционные настроения в России. Стоит ли впадать в уныние
С начала войны в воздухе висит проблема: многие активные россияне разочаровались в своих соотечественниках, мол, как можно соглашаться с текущим положением вещей, где же активный протест, почему у наших друзей и родственников, адекватных в прошлом людей, вдруг выросли клыки? Зачем они как зомби повторяют самые людоедские методички российской пропаганды? Особенно тяжко с самыми близкими, люди очень переживают, когда родители, которые объясняли, что такое хорошо и что такое плохо, запрещали бить слабых, учили, что конфликты надо решать словами, вдруг подбирают аргументы к идее, что смысл существования страны – убить больше соседей. Давайте поговорим об этом, о том, как мы с вами склонны неверно воспринимать реальность и переживать там, где, вообще-то, надо радоваться.
Начнём с того, что абсолютно в любой стране, даже в самой либеральной демократии, абсолютное большинство граждан не вовлечены в политику. Иногда доходит просто до смешного, люди демонстрируют полную политическую безграмотность, потому что интересы абсолютного большинства редко когда пересекаются с плоскостью общественно-политической. Америка в этом отношении стоит особняком. Там особая политическая культура, не похожая на европейскую, людей со школы учат голосовать, дебатировать, мутить всякие общественные движухи, объединяться в структуры и вообще переживать об общем благе. Когда в американском сериале нам показывают, как дети протестуют против вырубки леса или организуют с одноклассниками тематический школьный бал, на наш взгляд это бред какой-то, им бы в комп дома играть, а не ерундой всякой заниматься. Но никакая это не ерунда, они потом аккуратно всё в папочку сложат и понесут в хороший колледж, дескать, вон я какой молодец, не только над учебниками сидел, но и мир вокруг себя улучшал.
Но посмотрим на США в самый острый момент, когда общество в 20 году достигло высшей точки поляризации, когда вопрос голосования за Трампа или за Байдена разрушал семьи, когда люди в другие штаты переезжали, чтобы их голос имел значение, а проигравшая сторона вообще побежала грабить Капитолий. При всём при этом явка на выборах составила менее 67%, и это абсолютный рекорд за 120 лет, больше было только в 1900 году, технически ещё в 19 веке вообще. Но даже в рекордном 2020 треть избирателей не пришли на участки. Обычно не приходит половина, как в 1996 году, когда переизбирали Клинтона, тогда явка составила 49%.
Если посмотреть прямой эфир любого американского СМИ, особенно сейчас, в предвыборный период, то кажется, что политикой дышат даже камни в лесу, что люди перестали ходить на работу, воспитывать детей, покупать еду, совершать преступления, что вся страна ждёт малейших новостей о грядущих выборах. Но правда в том, что в день голосования, который наступает лишь раз в 4 года, у десятков процентов избирателей снова не найдётся времени, желания и интереса на самое простое гражданское действие: дойти до участка возле своего дома и поставить галку за своего кандидата. Даже при таком социальном давлении, когда политическая ориентация уже важнее расовой принадлежности, когда каждый должен быть за Байдена или за Трампа, кандидат «да по хер, да лучше бейсбольные карточки разложу по алфавиту» наберёт впечатляющую кучу голосов. Что уж говорить о каком-т о более осмысленном вовлечении, о людях, которые ходят на митинги и волонтёрят в штабах. Таких вообще единичные проценты. И это в политической культуре, которая с детства всех подталкивает и поощряет к общественной жизни.
Очень полезно понимать: интерес к общественному – везде и всегда удел меньшинства, и тут нет ничего плохого и ненормального. Это примерно как интерес к науке: если вы откроете научные СМИ, то обнаружите целый параллельный мир, где у людей свои сенсации, свои конфликты, своя дискуссия, и всё это очень далеко от мира, в котором живём мы с вами. В любом обществе есть люди, которые хотят посвятить свою жизнь разгадке тайны вселенной. Люди, готовые тратить десятилетия на оформление грантовых заявок, публикацию статей в журналах и написанию уравнений на доске. Эти люди бесконечно важны, они двигают человечество вперёд. Формула на их доске спустя годы превратится в устройство, получающее данные с атомных часов на спутнике, чтобы показать вам: в нескольких сотнях метров есть человек, готовый сходить с вами на свидание. Но людей науки никогда не большинство, их интересы не совпадают с интересом большинства, они всегда будут активным меньшинством, чей мир почти никогда не пересекается с жизнью обывателя.
Точно так же и с общественно-политической активностью, это совершенно не встроенная опция. В базе люди интересуются своей частной жизнью, максимум обращают внимание на ближний круг, на семью, друзей, коллег и соседей. И это нормально. В базе, если людей и интересует политика, то только в прямом приложении к их жизни: сколько они должны налогов, сколько государство должно им денег и социальных ништяков. Будет ли у них рабочее место и сколько они на том месте заработают, будет ли у их ребёнка хорошая школа, а у них самих – качественное медицинское обслуживание? Вопросы, выходящие за рамки общественной жизни не то, что волнуют человека по умолчанию. Даже в тех счастливых системах, где интерес к таким вопросам напрямую поощряется. Общественная и политическая ответственность – это специальная и отдельная потребность, которая никогда не бывает массовой.
В сегодняшней России интерес к политике напрямую пресекается и маргинализируется. Людям активно внушают идею, что прикосновение к политике, во-первых, опасно, а во-вторых, бессмысленно. Внушается: ничего не добьёшься, никто не поддержит, только по башке бесплатно получишь. Эта идея внушается нам всем с детского сада, внушается, что самое безопасное и осмысленное поведение – заниматься своими делами и не привлекать внимания властей. С теми, кто вылазит на поверхность, начинает чего-то требовать и как-то протестовать, российское государство поступает демонстративно жестоко, у него нулевая терпимость к любой несистемной активности.
Участие в выборах или в митингах, попытка регистрации партии или гражданской организации – всё это должно приводить к реальным проблемам для участников и ни в коем разе не должно заканчиваться чем-то, что можно было бы представить как победу. Никакая политическая активность снизу, никакая гражданская самоорганизация не должны приводить к результату. Люди не так сильно переживают о дубинках Росгвардии, сколько не хотят заниматься заведомо обречённым делом. Очень сложно пробудить в себе интерес к той области жизни, где дубинка с высокой вероятностью будет, а результата с той же высокой вероятностью не будет.
Если вы живёте политикой в России, то вы не правило, а исключение, вы обладаете нетривиальным уровнем внутренней мотивации, которой хватает для того, чтобы противостоять давлению среды. Но не нужно и даже вредно эту суперспособность распространять на большинство, большинство таковым не является даже в свободных странах. В России же интерес к политике, по сути, криминализован, люди понимают, что даже частные разговоры на эту тему могут иметь для них реальные и самые негативные последствия. Соответственно, уровень требуемой мотивации становится запредельным.
Посмотрим на отношение к войне и протесты по этому поводу. Необязательно прямо публичные протесты, но политические действия против Путина и войны. Можно ли в текущей ситуации ждать массового низового движения? Нормально ли, что типичный гражданин, по меткому выражению Екатерины Шульман, тратит все свои силы на зажмуривание, старается жить свою жизнь, как будто за пределами его квартиры ничего не происходит?
Ну, давайте рассмотрим самый очевидный пример. Резня в Буче – пожалуй, что самое неоспоримое преступление вооружённых сил России в Украине. Из-за неоспоримости, из-за первобытных зверств, учинённых российскими военными в Киевской области, Буча стала отдельным политическим сюжетом. Каждый заметный спикер, кто его освещал, получил по уголовному делу, например, я. Оправдания российского государства на эту тему абсолютно смехотворны. Каждый человек с достаточно крепкими нервами, который умеет читать, слушать и смотреть видео, легко сложит полную и непротиворечивую картину того, что случилось в марте 22 года в городе на подступах к Киеву. Но о в теории, на практике же не происходит никакой конкуренции версий, на практике для абсолютного большинства россиян есть только два варианта поведения.
Первый – выслушайте официальную версию в исполнении Владимира Соловьёва и принимайте её как есть. Это безопасный путь, он не требует усилий и не влечёт последствий. Второй путь – усомниться в официальной ахинее, пойти читать независимые медиа и наполнить свою жизнь страданием, из которого нет выхода. Что будет делать человек, прочитавший хронику кровищи, пролитой российскими солдатами? Напишет об этом в соцсети, обсудит на работе в курилке, поспорит с таксистом, на митинг выйдет? За любое из этих действий грозит срок как за убийство с отягчающими. Знание правды не поможет воскресить погибших и прямо сейчас наказать военных преступников. Никакого позитивного исхода знание правды не предполагает, зато собственную жизнь гражданина знание этой правды может запросто сломать.
Лоялизм, аполитичность, конформизм – это способ адаптации к таким, как наш, режимам, способ спасти свою психику – просто не думать о том, что ты не можешь изменить, но что изменит твою жизнь только к худшему. Человек, живущий под собою не чуя страны, добровольно надевший шоры, производит не очень хорошее впечатление. Человек типа Оскара Кучеры, который, словно не слишком способный студент, пытается как можно ближе к тексту пересказать лекцию из телевизора – такой человек смотрится ещё хуже. Но так выглядят не вурдалаки, так выглядят люди, которые живут под властью вурдалаков и вынуждены под них мимикрировать. Людям это не нравится, их корёжит, ведь очень тяжело нести херню, когда ты знаешь, что это херня, но что поделать, такой инструмент выживания.
В сложившихся обстоятельствах глупо переживать, что недостаточно людей интересуются происходящим и тем более занимают актуальную позицию. В этих обстоятельствах изумительно то, что такие люди в принципе есть, что миллионы россиян в принципе слушают антивоенных спикеров, сотни тысяч пошли ставить подпись за Надеждина, десятки тысяч встали в бесконечную очередь к могиле Алексея Навального и идут туда до сих пор. Что люди собирают в лёгкую гигантские, даже по меркам более спокойных времён, суммы на поддержку жертв путинского государства. Спустя два года жесточайшего государственного давления, нулевой терпимости к любой точке зрения, отличной от официальной, в нашей стране всё ещё нужно фальсифицировать выборы, причём фальсифицировать как никогда прежде. Нужно зарезать всех кандидатов и просто рисовать результат, потому что даже в нынешней ужасной ситуации россиян, готовых к политическому действию, достаточно, чтобы на федеральных выборах любую табуретку вывести на второе место.
То есть, если бы наш режим был такой, как Иранский, с огромным давлением, контролем и репрессиями, но с честными выборами – мы бы в два счёта сформировали вторую после «Единой России» парламентскую партию. Российское гражданское общество показало себя не то что не пассивным, но фантастически устойчивым и несгибаемым. Как только люди видят, что шанс на успех отличен от нуля, они ломятся за этим шансом, как Том за Джерри, снося по дороге мебель и прошибая стены. Это происходит на третий год войны, когда вся окружающая действительность вроде бы не даёт ни единого шанса, когда кажется, что осталось только три варианта: либо уехать, либо подстроиться под методичку из телевизора, либо проводить дни, разглядывая потолок над кроватью.
В абсолютно фашизоидной обстановке, когда невозможно понять, откуда и за что прилетит, Россия антивоенная и антипутинская, что в данном случае синонимы, существует. При малейшей возможности она просыпается, тут же становится мощной политической силой, для борьбы с которой режим должен предпринимать нетривиальные усилия. На это стоит смотреть, как на чудо, а не расстраиваться из-за того, что большинство людей ведут себя так, как вообще-то людям и положено – стараются плыть по реке, не привлекая внимания голодных крокодилов.
Ещё в мирные времена мы говорили, что в России уровни развития общества и государства находятся в совершенно неестественной противофазе, грубо говоря, образованными и космополитичными городскими жителями правят деды из гаража, и спустя два года ситуация не поменялась. Большинство молчаливо принимает всё как есть? Принимает, правда, безо всякого энтузиазма, просто присоединяется к тому, что выглядит безопасно. Зато активное меньшинство у нас настолько большое, что при нынешнем режиме кажется, что такого быть не может. Более того, активное меньшинство не просто отказывается принимать происходящее, но при малейшей возможности действует.
Получается, в нашем обществе нормальность настолько неискоренима, что даже сейчас её не удаётся раздавить, а значит, есть вполне обоснованная надежда: с концом этого режима мы так быстро к этой норме вернёмся, так быстро сбросим с себя путинизм, что покажется, будто бы его и не было никогда. До завтра!