«Чисто конкретная политика»: Полдень против Путина: итоги. Власть задергалась. После выборов: три тренда
Акция не провалилась, хотя, конечно, чудо, которое, может, кто-то рисовал себе в голове, не случилось. Суета, которая предшествовала «Полдню», она превзошла все ожидания. И во многих случаях власть реально оказалась смешной и суетливой. Вот этот результат уже останется с нами…
Подписаться на «Ходорковский live»
Д. ЕЛОВСКИЙ: Добрый день. Эстафету принимаю я, Дмитрий Еловский. Рад всех приветствовать, кто смотрит сегодня, в этот особенный день, канал «Ходорковский LIVE». И мы выходим в прямой эфир с программой «Чисто конкретная политика». Немного необычный жанр, но попробуем себя в нем. Владимир Борисович Пастухов, как всегда, с нами на связи. Владимир Борисович, здравствуйте.
В. ПАСТУХОВ: Здравствуйте, Дмитрий. Я сейчас подумал, что мы с вами похожи на сломанные часы, которые пару раз в году показывают прямой эфир.
Д. ЕЛОВСКИЙ: Это правда. Это действительно так. Ну что, прошел уже 1 час 12 минут с «Полдня против Путина» на европейской части Российской Федерации. Мы видели кадры, мы видели фотографии. Можем сейчас, кстати, показать их нашим зрителям. Владимир Борисович, давайте попробуем себя в жанре такого живого, прямого практически политического комментария, как на спортивных трансляциях. Как вы оцениваете предварительные итоги? Все-таки люди пришли, очереди, по-моему, собрались. Ваше мнение.
В. ПАСТУХОВ: Ну, во-первых, я должен сказать, что акция не провалилась, хотя, конечно, чудо, которое, может, кто-то рисовал себе в голове, не случилось. Но его и не могло не случиться. В стране нет революционной ситуации.
Я вот сейчас слушал репортаж, который предварял наше с вами включение. И я хотел такую поправку сделать для тех, кто слушает такого рода репортажи. Дело в том, что выборы никогда не являются причиной протестов вот таких массовых. Они являются их триггером, если существуют какие-то более глубокие причины.
Более глубокими причинами в 2011-2012 году были последствия экономического кризиса 2008 года, то есть такая накатывающая волна, которая довольно серьезно напугала городской класс. То есть была вполне себе осязаемая экономическая причина, когда целое поколение, выросшее на первом десятилетии Путина, оно вдруг почувствовало определенную экономическую угрозу.
Это была реакция также того класса, который с приходом Медведева возомнил, что возможен какой-то плавный уход от той рейдерской автократической модели, которую Путин представлял, и эти ожидания не сбылись. Да, это был реальный в тот момент такой раскол элит, потому что Путин это своими руками сделал. Он тогда не был готов к тем моделям пролонгации своей власти, к которым он готов сегодня, поэтому он разыграл очень сложную комбинацию, и внутри власти образовались, очевидно, разные партии.
Вот это все – это было реальная причина того, что мы сейчас видели. То есть не хватало какой-то щепотки чего-то, чтобы в этот раствор насыщенный бросить и там началась кристаллизация. Такой щепоткой как раз становятся выборы.
А сегодня прямо противоположная ситуация. То есть у нас нет насыщенного раствора. В этом проблема. То есть мы бросаем щепотку катализатора в стакан пустой воды, ну и надеемся, что там начнется такое вулканическое… Знаете, если кто еще помнит, на уроках химии всегда эти фокусы показывали иногда, чтобы хоть как-то заинтересовать учеников этим сложным предметом. И там что-то бросают в стакан, и из него просто как извержение вулкана начинает происходить. Но это невозможно с пустым стаканом.
Поэтому мои ожидания, они были именно таковы, каковы должны быть ожидания, если ты бросаешь щепотку протеста в пустой стакан. Естественно, она растворяется там. Но тем не менее эта щепотка была. И эта акция, с моей точки зрения, состоялась. Причем мои первые наблюдения говорят о том, что не удивившим меня образом она больше стала заметна в провинции, чем в Москве. Это очень интересно. То есть вот эта картинка контрастная, она почему-то в провинции сегодня выглядит более осязаемо, чем в Москве. Это первое, что я могу заметить.
И второе, что я могу заметить, это то, что мы все понимали, что скрытый подтекст этой инициативы, он, конечно, не в том, чтобы стотысячные толпы сформировались на участках (это было изначально невозможно), а в том, чтобы власть занервничала и, занервничав, сделала достаточно много глупостей, и, собственно, это пошло бы в зачет. Вот в этом смысле акция удалась совершенно сполна, потому что суета, которая предшествовала сегодняшнему «Полдню», она превзошла все ожидания, она была диспропорциональна той угрозе, которую даже эта картинка создавала. И во многих случаях власть реально оказалась смешной и суетливой. Вот этот результат есть, он как бы уже останется с нами.
Д. ЕЛОВСКИЙ: Друзья, не забывайте ставить лайки этой трансляции, не забывайте делиться ею в соцсетях, в мессенджерах, писать комментарии. Ну и на «Ходорковский LIVE» много интересного контента. Подпишитесь на нас, будьте в курсе.
Владимир Борисович, несколько уточняющих вопросов. Почему, как вы полагаете, в провинции была более яркая картинка и был больше отклик от оппозиционно настроенных граждан, чем в метрополиях, чем в больших городах? Я припоминаю наш с вами разговор, в котором вы говорили о том, что война как будто больше ударила по небольшим городам, по райцентрам, по деревням, по селам. Может быть, это с этим как-то связано? Потому что на войну все-таки идут люди не из Москвы и Питера прежде всего, а из той самой глубинной России, которую так любят прокремлевские политтехнологи.
В. ПАСТУХОВ: Эта гипотеза, возможно, имеет право на существование, но у меня сейчас нет инструментов, которые позволили бы ее проверить. А вот то, что я сейчас наблюдаю, и тут я должен перейти ко второму наблюдению, я бы объяснил это другими причинами, связанными с тем, что в провинции сохранилось намного больше романтизма в восприятии ситуации, чем в торговой, академичной, буржуазно-бюрократической Москве.
Понимаете, тут надо, сказав «А», сказать и «Б», что акция состояла как бы из двух частей. Люди призывали прийти в определенное время определенным образом одетыми на избирательные участки и тем самым показать себе и миру, что они, вообще-то, есть, мы есть избиратели.
Но вторая часть была в том, чтобы какое-то действие все-таки совершить. То есть внутрь же надо войти, какое-то действие совершить. И по этому вопросу единства мнений не было. Лидеры оппозиции договорились, что важно, чтобы люди пришли, а уже как они себя внутри поведут, это уже второй вопрос. И как бы были варианты. То есть были варианты, условно говоря, два главных: испортить бюллетень, неважно с какой там надписью, и второй вариант – проголосовать за Даванкова.
Вот мое первое впечатление о провинции состоит в том, что там очень значительная часть населения пошла по пути голосования за Даванкова. И это показывает, что люди, они на самом деле не готовы выйти из парадигмы, которую на самом деле Кремль и навязывает, о том, что всегда нужен какой-то герой. То есть неважно, даже если подсунули героя, народ наш пока готов творить кумиров до бесконечности.
Вот это довольно важный момент, что у людей там был вот этот вот еще специфический настрой на конструктив, что у них как бы последовательно там убирали разные опции, но в конце концов осталась эта опция и они влюбляли себя в эту оставшуюся опцию и продолжали верить. Вот в этом есть какой-то, конечно, элемент религиозности, в вере на то, что хорошее всегда есть, даже если его надо сотворить из плохого.
В этом смысле, получается, Максим Кац, который больше всего, я так понимаю, ратовал за этот результат, он угадал это настроение провинциального избирателя. Он угадал это настроение провинциального избирателя.
А, соответственно, в Москве, я думаю, с учетом всех тех характеристик замечательных, которые я дал этому городу, жителей которого немного уже испортил квартирный вопрос, тут, по всей видимости, настрой был все-таки уходить в отрицалово. И поэтому там, где отрицалово, там уже и вопрос возникал, идти или не идти. Я думаю, значительная часть населения, настроенная отрицательно, принимала решение, что она просто останется дома. Вот там уже появлялась альтернатива в другую сторону.
Ну, еще уже сразу до кучи я должен сказать, что, насколько я понимаю, вариант с окрашиванием урны зеленкой, йодом и попыткой поджигать урны вообще никто не промотировал. То есть мы столкнулись с тем, что есть живое творчество масс, которое непонятно откуда появилось, и какая-то часть населения просто настроена оказалась более радикально, чем от нее ожидали.
Д. ЕЛОВСКИЙ: По поводу вот этих экспериментов с зеленкой и с Коктейлем Молотова, кстати говоря, тоже были такие случаи. У нас есть вопрос от нашего зрителя Кирилла. Он спрашивает: «Провокации с использованием телефонных мошенников, кто за ними стоит, Россия или Украина? Я не то чтобы был уверен в благородности украинских чекистов, но мое мнение таково. Во-первых, сами акции, что поджоги военкоматов, что эти зеленки, подлы и аморальны и вряд ли добавляют сторонников Украине. Во-вторых, не несут серьезных проблем, но дают возможность ужесточить законодательство».
Мы точно знаем, что несколько человек, которые выливали зеленку в урны для бюллетеней, признавались в том, что им звонили мошенники, заставляли взять кредиты, несколько миллионов рублей, потом предлагали по-быстренькому эти кредиты погасить, но вот надо сделать то-то и то-то. Все-таки зачем это и кто за этим может стоять?
В. ПАСТУХОВ: Вы знаете, если бы я знал ответ на этот вопрос, у меня бы было какое-то звание, кроме профессорского, тогда бы вам со мной разговаривать было менее комфортно. У меня этого звания нет, поэтому я вам честно скажу, вся эта история вызывает у меня удивление и большие сомнения. Поймите, пока ты сам еще не сошел с ума, я, кстати, это не исключаю, но мы все не молодеем, тут очень трудно смоделировать поведение человека с неадекватной психикой. Поэтому мне вообще очень трудно себе представить вот эту вот ситуацию в этой стране на втором году, когда все уже знают, что происходит. Но еще была предыстория с поджогами военкоматов.
Ну вот этот путь проделать от звонка телефонных мошенников по поводу кредита и «пойди и вылей зеленку в урну», я не знаю, на самом деле если все так оно и есть, если это все не придумка каких-то черных пиарщиков, то я вам должен сказать, что у меня, конечно, очень много вопросов к тому человеческому материалу, с которым придется строить Россию будущего.
Поэтому ответ, кто за этим стоит, сказать трудно. Я могу сказать, кому это выгодно, что не значит, кто за этим стоит. Выгодно это, безусловно, в данном случае власти, поскольку это глупая, ничего не решающая акция, но которая является иллюстрацией для всех остальных: ну вы посмотрите, до какой глупости и непотребства доходят эти оппозиционные силы. И, в общем, это действительно, как вы правильно сказали, повод для репрессий. Поэтому, кто бы это ни делал, это в лучшем случае медвежья услуга. Это в лучшем случае медвежья услуга. Поэтому трудно сказать.
Д. ЕЛОВСКИЙ: Понял. Хотел еще остановиться чуть подробнее на реакции власти по поводу «Полдня против выборов». Как вы думаете, а почему задергались, собственно говоря? Неужели действительно увидели в этом какую-то опасность? Почему такая болезненная, нервная реакция была?
В. ПАСТУХОВ: Вы знаете, у меня в голову только приходила одна из сценок. У Фазиля Искандера был такой любимый мной перестроечный роман «Удавы и кролики». И там постоянно происходила дуэль достаточно глупого, но упертого удава с таким неожиданно умным, неординарным кроликом. И в конечном счете кролик решил пожертвовать собой. Вообще, интересный разговор о жертвенности.
Он понял, что для того, чтобы победить власть удавов, необходимо, чтобы им в голову закралось сомнение. Но для этого, чтобы в голове было сомнение, чтобы была способность сомневаться и думать, а у удавов нет такой способности, соответственно, им надо как-то вселить, дать эту способность. И кролик понял, что он должен пожертвовать собой, удав его должен съесть, его способность думать таким образом передастся удаву, и у него зародятся сомнения, и это все приведет к катастрофе удавьего мира. Ну, кстати, так оно и случилось.
И там патетический момент, когда кролик просто заставляет удава себя съесть. И удав не хочет, он упирается, говорит: «Я не хочу есть тебя. Я понимаю, что это провокация. Зачем ты мне нужен-то? Мало чего там начнется. Ты вообще такой беспокойный. Голос во мне какой-то будет потом говорить внутри, мне будет мешать». Кролик говорит: «Ты не можешь меня не съесть?» Он говорит: «Почему?» – «Потому что у тебя инстинкт все съедать» Он говорит: «Нет, я буду бороться со своим инстинктом». – «Нет, ты не сможешь».
И вот кролик ему мозолил глаза, и в конце концов удав, понимая, что этого делать ни в коем случае нельзя, что это приведет к катастрофе, но он не смог перебороть своего удавьего инстинкта, он вынужден был заглотить этого кролика. Он его долго доставал, перевариваясь в желудке, ведя агитацию пропаганды уже изнутри. И в конечном счете все произошло так, как кролик рассчитал.
Так вот, ответ на ваш вопрос простой. То есть они же все понимают, но не бросятся. То есть они все понимали, там же не глупые люди сидят, они понимают, что вся задумка акции была в том, чтобы они ошиблись. И они не хотели ошибаться. Но вот инстинкт, он срабатывает. Поэтому пришлось совершать совершенно ненужные, излишние действия, которые на самом деле показали их суетливость и слабость (для тех, кто умеет наблюдать).
Д. ЕЛОВСКИЙ: Как вы думаете, вообще можно как-то сделать власти неприятно на этих выборах, как-то заставить ее еще подергаться, понервничать, чтобы они как-то обратили внимание на нас?
В. ПАСТУХОВ: Да нет. Я думаю, что уже все что могли, все стороны совершили на самом деле. То есть изначально это был такой вот ритуал, который создавал в стране, в которой все запрещено, редкую возможность выйти из дома и сымитировать участие в протестной акции. Это удалось сделать. То есть это удалось сделать больше или меньше. Картинкой ее пытаются размыть и так далее, но это удалось.
Та картинку, которую я видел, она меня вдохновила. Вы знаете, я видел молодежь. Я видел молодежь, я видел именно то поколение, которое как бы должно нести тяготы длительной войны. То есть понятно, что сейчас это не так важно, потому что сейчас можно заткнуть перекредитованными старшими поколениями эту дыру на фронте. Но рано или поздно все, кто погряз в микрокредитах, закончатся. И тогда придется идти дальше. И вот тут дальше мы видим, что чем ниже по возрастной лестнице, тем больше тех, на кого весь этот кокс военной истерии подействовал мало.
Д. ЕЛОВСКИЙ: Я бы хотел с вами поделиться тоже своими наблюдениями по поводу состава участников «Полдня против Путина». И мне кажется, что он примерно такой же, наверное, как и толпа на похоронах Навального. Как мне кажется, там много молодежи, но при этом довольно много людей пожилого возраста и довольно мало при этом среднего возраста. Где-то визуально, наверное, я бы сказал, 35-45 – как будто вот это самая малочисленная прослойка. Вам так не показалось? И о чем может это говорить, если вы согласны
В. ПАСТУХОВ: У меня абсолютно точно такое же впечатление. То есть это легко объяснимо. Не пришли самые осторожные, которые вот в возрасте сэндвича. Вот я сейчас называю наш возраст с женой. Это такой возраст сэндвича, то есть когда ты еще недостаточно стар, чтобы уже обязательства (я говорю сейчас чисто о семейно-бытовых обязательствах) перед старшими поколениями с тебя снялись и уже как бы за тебя несут эти обязательства, и ты еще также недостаточно стар для того, чтобы полностью дети твои уже встали на крыло. Есть хорошее такое слово «тягловое сословие».
Но в конечном смысле возраст, который вы обозначили, это как раз вот это самое тягловое сословие. И оно всегда наиболее осторожно. Оно всегда наиболее осторожно, потому что ему надо вытягивать семью, тащить это на себе, бояться за детей, бояться за стариков. А преимущество детей и стариков – что за них кто-то боится, но не они сами за себя. Поэтому очень логично, что на поверхности выступают эти две возрастные группы, там где идет речь о риске.
Но это ничего не значит. Просто на самом деле мы должны понимать, что мы можем экстраполировать цифры симпатии и антипатии довольно легко на эту не пришедшую группу. В значительной степени они просто поосторожничали, но это вовсе не значит, что они являются симпатантами режима. Поэтому я не склонен выделять их как группу поддержки, я склонен выделять их как осторожничающую группу, которая выйдет только в том случае, когда остро почувствует угрозу, что те, кто от них зависит, те, за кого они отвечают, находятся в опасности.
Д. ЕЛОВСКИЙ: При этом мы видим довольно много людей в заграничье, которые выходят на акцию «Полдень против Путина». Это началось еще, кажется, может быть, даже в пятницу. В субботу точно были очереди, потому что некоторые посольства не работали в воскресенье. Там очень много людей. Вот мы видим сейчас кадры из Таиланда, например, которые распространяются по соцсетям из других городов и столиц.
Это как будто наталкивает на мысли о неком отдельно формирующемся классе, может быть, даже политическом классе, эмигрантов, которые находятся вне России. Очевидно, это та вот последняя волна, которая уехала после начала войны и после мобилизации. Есть ли какая-то дополнительная надежда вот на этих людей, на их субъектность
В. ПАСТУХОВ: Это такой сложный, спорный вопрос на самом деле. Я никогда не думал, что категория «другая Россия» со временем приобретет такую зримую территориальную определенность. Но мы, очевидно, наблюдаем второй раз за сто лет, что образуется параллельная русская реальность, когда такая критичная масса людей выбрасывается из России и они там образуют свою Россию. Причем эту Россию не надо упрощать. Так же, как и сто лет назад, там внутри себя тоже происходит деление. И там есть те, кто против режима. Но со временем мы замечаем, что там и много тех, кто за режим. Там в этих очередях стояли и те, кто голосовал за Путина. Но в основном, конечно, против.
Здесь два момента существенные. Надо понимать, что частично такая ситуация связана с тем, что в течение длительного времени это был такой постмодернистский террор, где по возможности арест и смертную казнь старались заменять выдавливанием из страны. И это связано, может быть, с каким-то личным убеждением Путина, а может, с какими-то расчетами какого-нибудь второго главка или пятого главка, уж я не знаю, как они там на самом деле называются, которые убедили политическое руководство страны, что человек выехавший, то есть хомо выехавший, он уже не представляет для власти существенной угрозы, что реальную угрозу дестабилизации оппозиция несет, когда она сидит внутри. А вот как выдавил наружу, как бы это уже не так страшно.
И отсюда вся философия иноагентства. То есть они искренне рассчитывают на то, что население довольно легко приучить по системе свой-чужой, как самолет, что как только тебя покрасили «чужой», ты в условиях особенно военной истерии становишься абсолютно неавторитетным для основной массы. Поэтому действительно не просто новый поток возник, а выдавливание целенаправленное определенного культурного и политического класса за границу.
Поэтому ничего удивительного в том, что мы видим, естественно, нет. Это результат целенаправленной политики, которая проводилась по крайней мере последние 10 лет. Будет ли это иметь какое-то значение? У нас есть две модели. Мы не знаем, как пойдет развитие ситуации в России. У нас есть модель революции 1916-1918 годов прошлого века и модель перестройки, революции 1989-1991 годов.
И я должен сказать, что в модели перестройки и последующей ельцинской революции, в общем-то, эмиграция сыграла очень малую роль. То есть вот все диссидентское движение, люди, которые уехали, многие из них вернулись, но нигде не заняли какого-то выдающегося места. То есть вот эта революция была сделана руками, я бы условно назвал, предателей своего класса. Они ее сами совершили. То есть тут влияние было посредственно.
Вот эти все идеологические разработки, которые диссиденты вели о свободе, о либерализме, о ценностях, вот все то, что внушалось десятилетиями голосами разными, это в гораздо большей степени воздействовало, оказалось, на людей во власти, чем на людей, которые должны были восстать. И люди во власти в конце концов прониклись этими ценностями и сами совершили эту революцию сверху.
А вот в 1916 году, да, там действительно сыграла роль катализатора эта эмигрантская тусовка. Но это связано было во многом потому, что война привела страну к полной дезорганизации элит и к их ступору. Для того, чтобы эмиграция сыграла существенную роль, надо, чтобы элиты совсем провалились – ищу приличное слово – внутри страны, и тогда, да, появляется шанс.
По какому пути пойдет Россия в третий раз, то есть, условно говоря, третья буржуазная русская революция как пойдет, по сценарию 1916 года и по сценарию 1989 года, сказать трудно. Это во многом зависит от того, как долго продлится правление Путина и как долго продлится война. То есть если очень долго, если это перейдет в стадию тотального гниения, то сценарий 1916 года будет выглядеть более предпочтительным. Если бог милует Россию, недаром же народ так крестится активно, и все это уберет в урну чуть раньше, то есть шанс на вот такой верхушечный поворот, тогда там будут другие деятели.
Д. ЕЛОВСКИЙ: Может, они крестятся, потому что голосуют не за Путина, и такие: «Господи, хоть бы никто не узнал, что я не за Путина»? Это так, в теории чисто.
В. ПАСТУХОВ: Эта мысль у многих возникает. Но, понимаете, они же не рискнут. Михаил Виноградов, на самом деле, обратил на довольно важный момент внимание. То есть в некотором смысле, говоря об успехах этой акции, очевидно, рухнул еще один такой ханжеский бастион. То есть стало совершенно очевидно в ходе этих трех дней голосования, что никакой тайны голосования в России не существует, что в той же провинции, где все откровеннее и жестче, то есть понятно, что там и видеокамеры, видимо, за каждым просто в урну ныряют и разворачивают, и смотрят, что он написал, и хватают на входе.
Вот этот момент, это же тоже в актив можно записать, что власть расчехлилась. Понимаете, власть расчехлилась и вынуждена выглядеть еще более идиотски, ибо понятно, что никакой тайны голосования нет. Ну, или по крайней мере она массово нарушается. А эти люди уж точно уверены, что за каждым из них следят. И Шаман думает: «Ну как же, там же просвечивается все лучами. Сейчас же прочитают, что я напишу». Мне бы хотелось так думать. Они, может быть, и хотят что-то другое в глубине души, может быть, но все равно от страха поставят то, что нужно.
Д. ЕЛОВСКИЙ: Выборы так называемые проходят и на временно оккупированных территориях Украины. И в этом факте многие видят дополнительные риски для Владимира Путина со стороны, собственно говоря, признания, вернее, непризнания различными международными акторами результатов этих выборов. Не могли бы вы прокомментировать эти опасения? И ваше отношение к тому факту, что голосуют и на территории Херсонской области, и ДНР так называемых, так называемой ЛНР. И даже в Харьковской области, 1%, по-моему, который, если я не ошибаюсь, находится под оккупацией путинскими войсками, там тоже открыли участки.
В. ПАСТУХОВ: Я готов это обсуждать как интересный юридический момент, но не с коннотацией «дополнительные риски для Владимира Путина». Я вообще считаю одной из лучших политических шуток сезона реакцию Бориса Акунина на то, что его признали иноагентом. Ну, это уже после того, как его признали террористом и экстремистом. И он тогда написал, что он чувствует себя как Бен Ладен, которому выписали тикет за неправильную парковку. Я считаю, что это гениально. Но, к сожалению, это же и Путин может произнести абсолютно с тем же успехом.
Поэтому, понимаете, когда мы сейчас рассуждаем о каких-то супердополнительных рисках от того, что Путин организовал на оккупированных территориях, которые кто-то поддерживает, кто-то нет, но формально практически все мировое сообщество, кроме там десятка каких-то стран, даже Китай, не признает их российскими, даже Китай это не признает, то есть он организует на оккупированных территориях это голосование, то есть сказать, что это для него такой брутально большой риск, это то же самое сказать, что ему после всего выписали еще и тикет за неправильную парковку.
Другое дело, что в некой такой тонкой игре, которая вообще публике, наверное, совершенно неинтересна, это вот второй после начала войны случай, как вот с вывозом украинских детей, это некий такой повод подставиться под абсолютно формальное решение каких-то юридических органов международных или европейских.
Потому что можно сколько угодно долго говорить о нелегитимности избрания Владимира Путина. И я уже многократно отвечал на этот вопрос. То есть все прекрасно понимают, что он нелегитимен в той части, в которой в России нет, не наблюдается и даже, в общем, не обещается никакой демократии. Но он не более нелегитимен в этом смысле, чем председатель Си и еще с полсотни, если не сотни, руководителей на планете. Так что, в общем, можно об этом поговорить, но какой практический смысл?
Но тем не менее, в части организации выборов на оккупированной территории, которую никто не признает за Россией, я должен сказать, что тут, конечно, риски какого-то юридического решения в обозримые несколько месяцев о признании выборов в России незаконными, они есть, потому что вот за это можно ухватиться.
И в этом смысле у администрации президента было о чем подумать. То есть или ориентироваться на внутренние потребности пропаганды, то есть мы круты, мы круче, чем поросячьи хвостики, мы никого не боимся, это наша земля и так далее, либо ориентироваться на сложности перевода этого всего на иностранные языки и на риски того, что это создаст вот эту процедуру признания нелегитимности выборов и с ней надо будет что-то делать. Но, очевидно, выбрали свою аудиторию как приоритет.
Д. ЕЛОВСКИЙ: Друзья, не забывайте ставить лайки нашей трансляции. Мы в прямом эфире работаем. 6,5 тысяч лайков на данный момент. Но давайте попробуем в ближайшее время сделать, не знаю, например, 8 тысяч лайков. Мне кажется, это вполне реально. Ну и комментируйте наш эфир. Мы читаем комментарии тоже.
Владимир Борисович, хочется поговорить немножко про то, что будет после выборов. Но давайте, наверное, сначала, не могу у вас не поинтересоваться, вот ваша ставка, сколько наберет Владимир Путин на этом голосовании? У меня был в моем Телеграме опрос. Большинство думает что 82-85%. Напомню, что на прошлых выборах Путин набрал 76,69% голосов.
В. ПАСТУХОВ: К сожалению, вот эта вот ставка 82 почти настолько очевидна… Давайте так, если бы я сейчас играл на деньги в казино, я бы сказал, всё-таки 82-83. Хотелось бы верить, что они нарисуют 76, пытаясь как бы сыграть в игру «нет, мы все-таки учитываем реальность». Но деньги бы я на меньше, чем 82, ставить бы не стал.
Д. ЕЛОВСКИЙ: Да, я вот, честно говоря, подумал, что 78-81. Вот у меня в моем голосовании такой был вариант.
В. ПАСТУХОВ: Смотрите, мне правильно кто-то сказал, что там же были опросы общественного мнения, и они уже показывали где-то вот эти цифры на границе 80. Но глупо думать, что они отдельно рисуют опросы общественного мнения и отдельно – бюллетени для голосования. Я думаю, и то, и другое в России сегодня выполняется в одном месте, причем в том, которое бомбят. Как вы помните, все протоколы в России делаются в Одессе, на Малой Арнаутской улице, там же, где и знаменитая краска для бритья Кисы Воробьянинова. Поэтому я думаю, что все это рисуется в одном месте, поэтому цифры должны быть как-то согласованы.
Д. ЕЛОВСКИЙ: Да, и все это, конечно, происходит, давайте не забывать, на фоне беспрецедентных обстрелов приграничных с Украиной районов. Курск, Белгород находятся практически под постоянной ракетной опасностью. И РДК, и Легион «Свобода России» продолжают чёс по южным регионам Российской Федерации, заходят то здесь, то там. Уже несколько дней длится их специальная операция. Захватывают в плен, устанавливают контроль над какими-то поселками, где-то входят, где-то выходят. И при этом абсолютно ничего с ними почему-то не могут поделать российские власти, российские военные, Росгвардия. Как вы объясняете этот феномен?
В. ПАСТУХОВ: Я объясняю это тем, что в реальности не только Украина, но и Россия испытывает при всем при том дефицит ресурсов, в том числе людских, и обеспечить такую огромную линию соприкосновения равной плотностью войск по всей территории невозможно. И, соответственно, в тот момент, когда на юге и на севере этих линий идут ожесточенные бои, которые, как мы знаем, сейчас требуют все больших и больших затрат человеческих, это мы видим по жертвам, которые там растут, то есть, соответственно, держать такую же плотность войск вдоль границы, которая проходит по Белгородской, Брянской, Курской областям, ну просто невозможно. Соответственно, образуются дыры.
Украина, которая преследует как военные цели, так и цели политико-психологические, то есть ей нужно поддержать свое население, создать ощущение, что вот тот террор в отношении Украины, который сейчас нарастает, а это вот сегодня давление на Одессу прежде всего, с этими варварскими бомбежками, которые уничтожают десятки мирных жителей, что оно не останется безответным. То есть у Украины нет только военных целей. У Украины есть цель тоже политическая – показать, что они могут отвечать.
Я приведу такой пример. Когда немцы рвались к Москве, одна из задач, которая была поставлена перед руководством Красной Армии, это была задача прорваться и сбросить бомбы на Берлин. И это была очень сложная задача. Гораздо сложнее, чем то, что сегодня происходит. И она, естественно, не могла иметь никаких других целей. Там невозможно было это сделать как-то с каким-то ущербом, разбомбить бункер Гитлера. Но можно было попытаться долететь и где-то в географических пределах города отбомбиться, неважно уже куда. Но это был символ того, что и мы тоже можем. Но это важно. Это важная часть войны.
Поскольку идет война, соответственно, чего удивляться, что противник в том числе стремится к этим целям: создать ощущение для своей стороны, что мы можем отвечать, а для другой стороны – что никто не в безопасности? Вот это для этого делается. А возможности от этого защититься сейчас нет. Для этого надо, действительно, не только Украине, но и России проводить дополнительную мобилизацию, строить там Линию Мажино. То есть линию Суровикина тогда надо выстраивать, извините, не только прикрывая Крым в Запорожской области, а строить ее на протяжении 1300 километров. Ну, это да. Это так затратно будет. Это единственный способ это предотвратить.
Д. ЕЛОВСКИЙ: Хочется спросить, Суровикин? Кто это вообще? Ну, ладно, мы помним.
В. ПАСТУХОВ: Да, еще вспомните. Я надеюсь, что он жив. Но, видите, сейчас, можно сказать, нет пророка в своем отечестве. Даже украинские начальники признают, что именно то, что он убедил военное руководство вовремя отступить, перейти к глухой обороне и не пытаться авантюрно там что-то сделать, и выстроил в соответствии с элементарными все-таки правилами военной науки серьезное оборонительное учреждение, оно решило исход украинского наступления. То есть это редкий случай, когда заслуги военного деятеля сегодня в большей степени признаются противником, чем в своей собственной стране.
Д. ЕЛОВСКИЙ: Владимир Борисович, три тренда на ближайший поствыборный период в России. Что бы вы сказали?
В. ПАСТУХОВ: Ну вот три. Вы от меня много хотите. Тут, знаете, один бы разгрести посмотреть, а вы сразу три хотите. Как там сказал министр обороны Великобритании, отвечая на украинский запрос: «Я же вам не Amazon».
Д. ЕЛОВСКИЙ: Ну давайте один. У меня есть еще два в виде вопроса.
В. ПАСТУХОВ: Давайте так. Кошеринг. Я назову один, вы дополните, я еще потом подумаю. Я могу сказать только один для меня совершенно очевидный тренд – это усиление репрессий и скатывание в больший террор. Потому что здесь совершенно понятно, что вся эта игра в выборы, игра в бисер, она привела к тому, что власть просто набрала ускорение. Все вот эти вот пока события, которые происходят в России, они работают как ускорители. И если уже что-то набрало ускорение, то оно не может остановиться. Причем это ускорение как бы будет по экспоненте развиваться. То есть я не вижу возможности, во-первых, соскочить уже с того, что несется по инерции, с этой платформы репрессивной.
Во-вторых, при всем при том вот эти вот три ипостаси очередей, они власть все-таки напугали. Ведь итог-то выборов в другом. В бюллетене, который вытащит Путин, будет написано «недодушил». То есть там два года усилий, то есть война, запугивание, разводка, а результата нет. Как эти гады гадили в карман, так и продолжают гадить. Понимаете? Поэтому это останется. Я думаю, что, как ни странно, власть выйдет из этой ситуации, несмотря на любые цифры, даже не просто с раздражением, а с некоторым испугом, потому что очень живуч оказывается. Живуча эта гидра-то либеральная. Поэтому я вижу тренд на усиление репрессий. Это раз.
Второе. Мне не совсем понятно, куда будут выворачиваться усилия по заключению сепаратного мира. Очень спорный вопрос. То есть вот похоже, что усилий будет много, а результата никакого. Но усилия могут быть.
И третье. В конечном счете нас всех волнует, и это будет зависеть во многом тоже от поведения украинской стороны, быстро ли пойдет движение в сторону второй волны мобилизации или все-таки смогут остановиться. Но тренд такой будет, потому что разговоры усилятся.
Д. ЕЛОВСКИЙ: Ну да. Вот видите, три тренда удалось.
В. ПАСТУХОВ: Я постарался. Это я уже просто по всем складам, как говорится, по сусекам поскреб.
Д. ЕЛОВСКИЙ: В новом правительстве, как вы думаете, кого мы не досчитаемся и кто, может быть, добавится?
В. ПАСТУХОВ: Слушайте, ну это гадание на кофейной гуще. Я уже говорил недавно в одном из эфиров, что для меня было бы огромным сюрпризом и красной лампочкой о том, что раскол внутри элит глубже, чем я это предполагал, если бы ушел Мишустин. Потому что Мишустин оказался одним из тех опорных игроков, в общем, в некотором смысле спокойствие и технологичность которого позволили режиму в условиях санкций не провалиться и в той или иной степени перестроить экономику на полувоенные рельсы. То есть он реально на своем месте для Путина.
И единственный его недостаток состоит в том, что все остальные вокруг Путина, они все время напрягаются от одной простой мысли: по Конституции, случись что с командором, Мишустин автоматически становится на его месте. Вот любая смена Мишустина свидетельствует о том, что мысль о том, что с командором может случиться, у них, как у Ходжи Насреддина, эта мысль, как мысль о голом заде рыжей обезьяны, она сидит в голове.
Так что я думаю, что вот это, скорее всего, событие не состоится. Но если состоится, нам придется его много с вами обсуждать. А то, что мы наблюдаем, это пока активный тренд по пропихиванию второго поколения опричной элиты во власть, что всегда подтверждает мою гипотезу, что вообще все то, что делается в стране последние 4 года, включая эту войну, такая спецоперация по коллективной наследственной передаче власти второму поколению путинских элит.
Д. ЕЛОВСКИЙ: Да. Но, вы знаете, я разглядел даже небольшую шпильку в отношениях Мишустина и Путина. Все смеялись, как Путин одним кликом голосует, зайдя в кабинет. А при этом пиарщики Мишустина прям подробно сняли вот весь его пользовательский путь, который он проделал, зайдя на сайт, зарегистрировавшись там, введя какие-то свои данные, пролистав странички, уже после этого проголосовав. Вот такая деталь есть.
В. ПАСТУХОВ: Тут просто надо сказать, что Мишустин на самом деле человек, действительно очень любящий это дело. Это дело я люблю, это дело я люблю. Вот в нем живет Медведев 2010-х. Он реально выстроил там колоссальную систему контроля над налогоплательщиками. И он это как бы делал сам ручками. Он человек в этом смысле профессиональной. То есть для него это легко сделать. Я скажу так, что если бы Путину предложили реально проделать этот путь, а не как вьетнамскому космонавту, попутешествовав там по этим сайтам, проголосовал бы за Трампа в итоге.
Д. ЕЛОВСКИЙ: Спасибо, Владимир Борисович. Заканчивается наш особый выпуск программы «Чисто конкретная политика». Выходили в прямом эфире, подводили первые итоги акции «Полдень против Путина» и пытались понять, во-первых, в каком окружении каких событий происходят эти так называемые выборы, ну и чего ждать, собственно говоря, от ближайшей поры. Владимир Пастухов, Дмитрий Еловский были с вами на связи. Владимир Борисович, с вами тогда прощаемся. Увидимся через неделю.