Публикации и выпуски
Гитлер сознательно выстраивал сложную систему сдержек и противовесов, чтобы его окружение боролось между собой за влияние на него и чтобы никто не был самостоятелен и компетентен…
Оказывается, даже в воюющей стране можно слышать и слушать аргументы другой стороны и понимать, что простых однозначных решений просто не существует, что несогласные не обязательно враги или предатели…
И сегодня я с некоторой оторопью гляжу на яростные споры: как кого будем люстрировать, кого допускать к выборам и можно ли кого-то не допускать, и насколько честно кто будет в них участвовать, где проведем новые границы…
Сто лет назад они так рассуждали. Кто-то мечтал, как будет пороть и вешать, кто-то готовил разумные реформы, кто-то выбирал покрой парадного мундира…
И в общем-то, справедливо: зачем равные шансы государству, которое стремительно превращается в сословное? Есть сословие государевых бояр, сословие силовиков, сословие ветеранов СВО, сословие бюджетников, сословие, или лучше сказать, каста неприкасаемых иноагентов. Нешто равные у них права?..
Сидит обыватель где-нибудь в Саранске или Чебоксарах и слушает по телеку, какая у нас великая империя, которая скоро всем наваляет по самое не могу. А на дворе тоска и дырявый асфальт. Но зато империя…
В России по закону продавали крепостных и пропускали сквозь строй, насмерть забивая палками при формальном моратории на смертную казнь, а при Сталине по закону сажали на 25 лет за анекдот и расстреливали двенадцатилетних детей. Любая диктатура старательно узаконивает свой собственный произвол…
Да, в девяностые много врали и воровали. Но это была не плесень на в целом здоровой и работающей экономике – это была самая суть той экономики, которая тогда была…
И что? Что он там устроил Версаль на минималках, говорит о его вкусе, а не о предательстве…
Петен так и не понял, что проиграл. Был приговорен к повешению, но новый глава нового государства де Голль <..> заменил смертную казнь пожизненным заключением. Петена исключили из Французской академии, но маршальское звание оставили, ведь он его заслужил на поле боя совсем другой войны…
– Меняем только по рублю на человека! Только по рублю!
Но у меня в «визитной карточке покупателя» вписаны двое детей. Значит, мне три рубля поменяют! Целых три рубля! Бумажные рубли – мусор, их полно, но полтинники – валюта! На них автомат масло наливает…
Дальше они пошли разными путями: какие-то республики сразу провалились в диктатуру, в каких-то началась гражданская война, какие-то начали трудный путь к демократии и рыночной экономике, не без жестоких решений и тяжелых ошибок, а какие-то колебались между одним и другим…
Вспоминаю, как лет десять назад один вполне хороший и вполне успешный человек мне ответил на какую-то реплику о девяностых:
– Ну ты мне еще про голодных менеэсов расскажи!..
В гостинице я иногда включал местный телевизор. И меня сразу поразило одно свойство украинского и местного, крымского ТВ: там были представлены радикально разные точки зрения на украинскую историю. Условно говоря, один канал вещал прокремлевскую пропаганду, а другой — яро националистическую…
Они говорят: мы сейчас с колоссальным риском и трудом вынуждены делать работу, которую вы отказались делать, когда вам было столько, сколько нам сейчас, потому что вы тогда были слишком заняты. Вы тогда зарабатывали свои первые миллионы…
Сколько пройдет времени прежде, чем мысль, что одно проистекает из другого, станет общедоступной?..
Отчётливо понимаю, что оценивать разумность решений властей других стран вправе лишь граждане этих стран, а для нас каждый день, прожитый на их территории, – уже привилегия, и я благодарен за нее. Я просто хочу сообщить ту информацию, которую считаю верной…
Интересно, есть ли шанс у миллионов обладателей российских паспортов, находящихся сейчас в Европе, доказать в каком бы то ни было суде, что лично они не несут ответственности за действия властей РФ и потому не должны подвергаться разного рода ограничениям?..
В этом отличие правового государства от банды: оно действует строго по закону, а не для того, чтобы помучить людей. Даже очень плохих людей. Даже террористов…
То есть мы не знаем до конца, кто совершил то преступление. Но мы знаем точно: государство сначала приговорило к смерти одного человека, потом другого, а потом сказало, что само точно не знает, кто виноват…